Приключения находят их сами (гет)

Едкий запах пороха и жжёной земли висел в воздухе. Мелкие осколки и пыль медленно оседали на мокрую траву. Дом Вики, казалось, выдохнул с облегчением после чудовищного взрыва, но тишина, наступившая после, была ещё более пугающей. Она держала Диму в своих объятиях, прижимаясь к нему всем телом, пока сознание отказывалось верить в то, что только что произошло.

Она отстранилась, глядя на его грудь, на его спину. Там, где секунды назад были рваные раны и потоки крови, теперь остались лишь бурые, чуть припухшие шрамы, словно старые отметины от давних сражений. Ни капли крови больше не сочилась. Его кожа, грязная и потрёпанная, под этими шрамами была абсолютно целой.

Дима тяжело дышал, его лицо было искажено гримасой боли. Он приложил руку к своей груди, затем к шрамам, его глаза расширились от шока и непонимания. Он попытался пошевелиться, но каждое движение отзывалось тупой болью в мышцах и костях, словно его тело было одним большим синяком. Это была не та острая боль от открытых ран, но глубокая, изнуряющая ломота от удара и сотрясения, от которой он едва мог стоять на ногах.

— Кто это был? — повторила Вика, её голос дрожал от ужаса. — Что это было? Дима, что с тобой?! Твои раны… они…

Дима медленно повернул голову к ней, его глаза наконец сфокусировались на её лице. В них читалась не только усталость и боль, но и глубочайшее замешательство.

— Я… я не знаю, Вика, — его голос был хриплым, полным недоумения. Он снова провёл пальцами по зажившим шрамам, будто пытаясь убедиться, что это не сон. — Как они… это… я не понимаю. Я почувствовал, как меня рвёт на куски, Вика! Но… — он не мог закончить предложение, его взгляд был потерян. — Это было… впервые. Я никогда не видел такого. И… думаю, такого больше не будет. Это… это была та граната. Что-то в ней.

Вика тоже была ошеломлена. Слова Димы лишь подкрепили её собственное смятение. Если даже он не понимал, что произошло с его телом, то как ей это объяснить? Это было уникальное, мгновенное исцеление, вызванное, по всей видимости, специфическим воздействием взрывной волны и состава гранаты, и оно никогда больше не повторится.

— А кровь? На твоей одежде… это не твоя кровь, ведь так? — она едва смогла выдавить эти слова.

Дима помолчал, его взгляд стал мрачным, возвращаясь к прежней сосредоточенности.

— Нет, не моя, — он тяжело вздохнул, его тело продолжало дрожать от боли и шока. — Это… их кровь. Я не хотел. Но они… они не оставили мне выбора.

"Их" кровь. Тех, кто охотится. Вика поняла, что Дима не хочет или не может сейчас говорить об этом. Но перед ней был другой Дима. Не тот сломленный, раненый мальчик, прыгнувший с крыши. Этот Дима был опасен. И, возможно, даже смертелен.

— Мы не можем здесь оставаться, — вдруг сказал Дима, его голос был глухим от боли, но твёрдым. Он попытался подняться на ноги, опираясь на Вику, и каждое его движение было болезненным. — Они знают, где ты живёшь. Они видели меня.

Вика тоже встала, её тело всё ещё дрожало. Мысль о том, что эти "они" могут вернуться, заставила её сердце сжаться от ужаса.

— Куда мы пойдём? — спросила она, осматриваясь по сторонам. Ночная улица была пустынна.

Дима оглядел её дом, его взгляд остановился на приоткрытой двери.

— В дом, — сказал он. — Там безопаснее. На время. Нужно понять, что делать дальше.

Вика не могла спорить. В доме, по крайней мере, были стены. И пусть там всё ещё витало ощущение чужого присутствия, оно казалось меньшим злом, чем открытая улица под прицелом невидимых врагов.

Они быстро вошли в дом. Вика захлопнула дверь и заперла её на все засовы. Прихожая встретила их темнотой и той самой, зловещей тишиной. Грязный кусок ткани, лежащий на полу, теперь казался лишь малой частью необъяснимого хаоса, который ворвался в её жизнь.

Дима прошёл мимо неё, его движения были осторожными, каждое усилие отзывалось гримасой на лице. Он направился к окнам, прислушиваясь к звукам снаружи. Его поведение было поведением человека, привыкшего к опасности, но при этом явно страдающего.

— Ты должна мне всё рассказать, — Вика наконец нашла в себе силы. — Всё. С самого начала. Что произошло? Как ты… выжил? И кто эти люди?

Дима повернулся к ней, его лицо было освещено тусклым светом, проникающим через неплотно зашторенное окно. В его глазах отражалась вся тяжесть последних десяти дней.

— Я сам до конца не понимаю, Вика, — тихо признался он, прижимая ладонь к боку, где, видимо, ощущалась сильная боль. — Я помню только, что прыгнул. А потом… темнота. А когда очнулся, я уже был… не совсем собой. И они… они уже шли по следу.