Младшая Миньярд (джен)

 Римма еще долго ходила с марлей у уха, так как пусть она и плохо слышала с правой стороны, но ухо все еще было чувствительным и от писка или скрежета начинала болеть голова. В целом, она почти выздоровела, когда настал тот вечер. Аарон только недавно пришел с очередной подработки и уснул мертвым сном. Тильда пила на кухне, ругаясь на жизнь.

 Она наклюкалась до того состояния, когда ее можно было считать безопасной и сновать рядом туда сюда. Женщина плакала, ругалась, смеялась, кричала и снова рыдала. Скорее всего, именно из-за подобных моментов Аарон считал мать просто несчастной жертвой обстоятельств. Возможно так оно и было, но Тильда сама выбрала броситься в пучину пьянства и наркомании, откуда при ее выдержке никогда нельзя было выбраться. Она была жалкой и ущербной. Римма ее считала бельмом на глазу, и если бы она не родила близнецов, то девочка желала бы ей никогда не появляться на свет. Возможно это и жестоко, но после некоторых событий у Риммы почти не осталось других чувств к этой женщине.

 Что Римма думала о женщине, которая ее родила? Она отвратительна. Ее душа омерзительна, ее будто бы нет. Лишь безнравственная пустота, которую женщина старалась заполнить пойлом, запрещенными веществами и сигаретным дымом. Но не получалось. Этого никогда ни у кого не получалось, и Тильда не исключение.

 Такие, как эта женщина, очень редко бывают исключением, хотя, если подумать, не бывают ими вовсе. Никчемная, не нужная, бесполезная, бестолковая пустышка. Возможно, ей и можно было бы что-то спустить с рук, как человеку, которого предательски бросили в трудное время, но свой лимит на прощения она исчерпала уже много много лет назад. Она знает, что она никакущая мать, но не считает себя виноватой. Для нее виноваты все вокруг. Довольно детская позиция, не правда ли?

 На самом деле таких взрослых детей на свете очень много, слишком много и, к сожалению, для некоторых это норма. Но это не так.

 Тильда безответственна, она бежит от проблем, обвиняя всех вокруг в своих промахах. Ей нельзя доверять. Нельзя ей открываться. Нельзя помогать, себе дороже. Она неблагодарная, сидящая у всех на шее, похожая на облезлую крысу женщина. Наркоманка, живущая на подачках. Алкоголичка, ищущая себе "друзей", которые могут за нее заплатить. Убожество, старающееся заглушить липкую грязь собственной души через "любовь" многочисленных бойфрендов. Она пытается утешиться в постели с кем-нибудь, кто дает ей хоть что-то почувствовать. Она-мерзость, отвергающая тех, кто ее любит. Она — уродство, не желающая использовать в "общении" с собственными детьми хоть что-то кроме кулаков. Она — позорище, боящееся внимания к себе и до дури желающее его. Она хочет казаться нормальной, а не быть. Она боится косых взглядов и огрызается.  Она бьет, кричит, душит и рвет.

 Она воняет затхлостью, грязью, потом и табаком. Смотря на нее можно почувствовать жалость, но только первые три секунды, потом она открывает рот. Тильда гадкая и скверная тетка. Ей плевать на других. Плевать на детей, которых она бросила. Плевать на их боль. Плевать на все.

 Она злиться всегда и на все. Как говориться "собака бывает кусачей, только от жизни собачей"? Она агрессивна, как самая бешеная псина, но она не кидается на всех подряд. Она слишком труслива чтобы ругаться с людьми своей весовой или возрастной категории. Смелость просыпается при виде детей. Один — ее копия, лицо, которого напоминает о предательстве некогда любимого человека; другая — плод случайности, бесящая только своим видом, так похожая на своего отца, аж до тошноты.

 Жизнь Тильды не имеет смысла, цели или пользы. Она не нужна. Если Тильда умрет где-то в канаве, никто о ней и не вспомнит первые пол-года как минимум. Она сама виновата в том, что собственные дети боятся ее. Сын с недавних пор отводит глаза, сдерживая отвращение, дочь почти в открытую ненавидит.

 Тильда бросила их. Сначала Эндрю, отдав его в систему, потом Аарона, оставляя его одного на очень долгое время, потом еще и эта девчонка, которую она сплавила отцу. Но Тильда считала, что это ее все бросили, недолюбили, оставили.

 Тильда- это паразит, который вытягивает все и изо всех сразу. Она не может существовать одна, она не хочет страдать одна. Она хочет, чтобы пока она гниет изнутри, рядом кто-то задыхался от боли, даже если это ее собственные дети.

 Женщина рыдала, сжав в бреду почти пустую бутылку из под самого дешевого пива, рядом валялось еще с десяток таких же. Римма аккуратно присматривала за ней из-за угла, что бы брошенные куда попало сигареты не вызвали пожар. Девочка укуталась в шарфик и фыркала от ужасного запаха.

 — Вы все меня бросили! Твари! Это вы во всем виноваты.— Выла пьяница.

 Сероглазка недобро хмыкнула.

 «Конечно, для нее все виноваты»

 — Эй, ты, пойди сюда.

 Девочка выпрямилась как натянутая струна. Что-то внутри щелкнуло в ужасе. Но ведь сейчас Тильда не сможет ничего сделать, единственное, на что и нее хватает сил, это едва держать голову на весу и шевелить губами. Римма подозрительно прищурилась, просчитывая риски. Но ей так хотелось спросить эту женщину кое о чем, что страх немного поутих.

 — Ты тоже меня бросила. Вы все меня бросите.— Ныла пьяная субстанция.

 — Ты сама виновата, — вдруг тихо, но резко ответил ребенок, присаживаясь напротив воняющего перегаром тела.

 — Нет, вы все просто куча дрянных мразей.

 — Ты жалкая. — Чуть громче вздохнула Римма, Тильда удивленно замерла.- Ты всегда была такой?

 — Нет, ты не понимаешь. Я любила его, а он бросил меня беременную этими подонками, совсем одну, прямо перед свадьбой!— Сокрушенно взревела женщина.

 — Кто?— Римма холодно подняла одну бровь.

 — Пол! Папаша Аарона и второго, — вдруг Тильда встрепенулась и зажала рот рукой.

 — И? Ради своих детей, могла бы стать примером для подражания, могла бы жить без алкоголя, сигарет, наркотиков и разодранных кулаков. Например, как мой отец, когда ты бросила его...— Римма уселась поудобнее. Тильда выдохнула, будто надеясь, что ребенок не заметил ее оговорки. — Что за второй?

 Женщина посмотрела в строгие и холодные глаза ребенка. Появилось ощущение, что она уже все знает. По сутулой спине пробежали мурашки страха и злобы. Меж тем девочка продолжила:

 - Сдала в приют? Сначала отказалась от обоих, так ведь? — Высокий детский голос резал уши пронизывающей кости ненавистью.- Ладно, без разницы, тебе точно было и будет плевать.

 Тильда встрепенулась. Близко посажанные глаза уставились на дочь. Ее поза была почти расслабленной, напряжение выдавали руки, сцепившиеся в замок до белых костяшек. Губы вытянулись в невинной легкой улыбочке. Внутри же Римма дрожала от злобы и ужаса.

 Девочка ненавидела мать. За каждый кривой палец Аарона, которые неправильно срослись, за шрам на щеке и над бровью от осколков стекла, за нос с характерным шрамом и горбинкой, за каждую полосу на спине, руках и ногах, за худые щеки и глаза, за выбитые зубы, за разбитую губу, за каждый синяк и ссадину на теле брата или своем собственном, за каждую пролитую каплю крови, за вздрагивания от тихих шагов, за напуганные глаза, за бессонные ночи из-за кошмаров, за порванное когда-то давно ухо, за страх перед поднятой рукой, за страх показаться ненормальным, за все что она сделала и не сделала.

 Большие глаза, словно присыпанные пеплом, наполненные неизбывной тоской и злобой, что в них было трудно смотреть, уставились на женщину.

 — Мам, — Тильда вздрогнула, эта девчонка не называла ее так уже очень давно.- Почему ты нас не любишь?

 Тильда выдохнула, она ожидала неудобный вопрос, девочка выдала такую сентиментальную фигню. Римма же просто хотела удостовериться в ущербности субстанции перед ней. Женщина хмыкнула и нахмурилась.

 — А за что вас любить?

 — Любовь безусловна. Это из-за наших отцов? Или ты просто детей ненавидишь?

 — Вы такие же твари, как и ваши папаши. Ты так похожа на своего, аж выворачивает.

 — Знаешь, мне уже давно было интересно, как вы познакомились с моим отцом.— Римма пропустила оскорбления мимо ушей и размяла пальцы.- Не хочешь рассказать?

 — А что рассказывать? Этот дебил приехал учиться по обмену, его знакомые притащили его в клуб. Ну я увидела, что приличный человек с бабосиками один ходит, и немного споила его. Кто же знал, что этот индюк за мной увяжется? Говорил, что я особенная, яркая и безбашенная, — женщина смягчилась и покрутила бутылку в руках. - Его даже Аарон не смутил, "выходи за меня" говорил. Но он мне был так противен, плюс оказалось, что он вовсе не богач, еще и настаивал на том, чтобы я перестала делать, что хочу! Он ущемлял мои права!

 — То есть, уговаривал завязать с запрещенкой и выпивкой, так?

 — Не суть. А потом я узнала, что беременна. Я не хотела, чтобы ты рождалась, — Тильда странно хмыкнула, оглядев дочь.- Но, к моему огромному сожалению, делать аборт было уже поздно. Как же я хотела от тебя избавиться, как только не травила и не провоцировала выкидыш, а ты живучей оказалась.

 «Теперь, у меня врожденная алкогольная и наркотическая зависимость, с которой я должна бороться каждый день. Спасибо, мамаша»- скрипела зубами девочка.

 — Ты бы видела этого оленя, — Тильда рассмеялась. — Как его там зовут? Не помню. Короче, упрашивал выйти за него и уехать в Россию, потом даже был согласен остаться со мной, дубина. Бесил меня до невозможности.

 — Он любил тебя, — тихо и разочарованно вздохнула Римма. — Как не печально это признавать, но он тебя любил. А ты повторила за Полом и бросила его.

 — Нет! Я не как он. Я не хотела, чтобы ты появлялась, ты ошибка и случайность.

 — Как будто Пол хотел чтобы Аарон и "второй" появились на свет.— Римма раздраженно цокнула. — Угораздило же папу влюбиться именно в тебя, хотя ты этого и не достойна.

 — Это он был недостоин меня. Твой папаша точно просто-напросто хотел гражданство Америки.

 — Мой отец самый добрый, спокойный и честный человек из всех кого я знаю в этом мире. Он ни за что бы не использовал кого-то в корыстных целях. Он жалел тебя. Он никогда не бросал слова на ветер. Он любил меня, без условий, просто любил, как ты не можешь. Тебя предали, но это не дает тебе права разрушать чужие жизни.

 — Заткнись.

 — Если бы ты открыла глаза, то увидела бы искренние чувства папы. Но ты глупа и слепа, как и многие. Ты сама виновата, что тебя все бросают.

 — Заткнись!

 Почему то Римма не чувствовала даже малюсенького страха перед побагровевшей женщиной перед собой. До чего же она жалкая. Сильно захотелось помыться или сполоснуть руки с мылом.

 Римма не ожидала от этого разговора чего-то по-настоящему полезного. Ничего нового она не узнала. Отец рассказал ей о матери пару лет назад, когда девочка в первый и последний раз поинтересовалась об этом.

 Папа Афоня рассказал, как во время учебы познакомился с взбалмошной и яркой бунтаркой на вечеринке. Он влюбился, но она "не смогла" остаться с ним. Римма считала эту историю не особо занимательной и не помнила деталей, но в памяти вырезался образ отца, который с тоскливой улыбкой на ласковом лице рассказывал о давней влюбленности. Девочка не знала, чем таким Тильда зацепила отца. Да и разбираться в этом больше нету смысла. Сделанного не воротишь. Нужно смотреть в будущее и следить за настоящим.

 Римма так и делала, не сильно углублялась в прошлое и работая для будущего, а Тильда боялась будущего, бежала от настоящего и увязала в прошлом. Наверняка, это с самого начала ее и погубило, девочка не сделает таких ошибок.

 Тильда уснула, злобно скрепя зубами. Римма устало прикрыла глаза и забрала окурок из костлявых рук, параллельно открывая окно на проветривание. Послышался скрип двери и половиц.

 — Рим, ты чего?— Аарон сонно выглянул на кухню, косясь на мать.- Она уснула?

 — Ага,— тихо и как-то отстраненно пробормотала Римма.- Ложись обратно, я сейчас подойду.

 — Окей, только маму надо на кровать унести, а то замерзнет. — Юноша навалил на себя бессознательное тело и уволок его в "запретную" комнату.

 Сероглазка поджала губы и прошептала:

 — Она не достойна твоей заботы.

 В этот вечер ни один мускул на лице девочки больше не дрогнул. Она тихо вздыхала и крутила в руках старую фотографию, немного хмурясь. На фотографии она в пять лет с папой танцуют вальс на день отца в детском саду. Папа чуть не плачет и легко держит маленькие руки дочери, та в перешитом ею же с папой голубом платьице довольно улыбается, уверенно опираясь на отца. Он был хорошим человеком, добрым и любящим.

 Невольно вспомнилась семья в прошлой жизни. Из-за этого Римма подскочила посреди ночи и с ужасом осознала, что почти забыла их лица. Сохранились расплывчатые фрагменты: хитрая улыбка матери с едва заметными морщинками, хрюкающий смех отца, его мозолистые ладони, которые очень любили гладить детей по голове, издевательский смех брата после очередного подкола, пушистый хвост кошки, но девочка уже и позабыла, какой была на ощупь шерсть у Таси, цвет глаз мамы, цвет волос папы, рост брата. И она почти забыла его...

 Римма схватилась за голову и подавила желание закричать. Она забывает. Стремительно все забывает. Она не помнит голоса бабушки и из этой жизни, и из прошлой. Она не помнит, в какую игру постоянно играл папа и брат. Не помнит, как складывались пальцы папы Афони на карандаше, когда тот занимался чертежами. Неужели она скоро все забудет. Неужели и ее так забывают.

 — Рим.

 Блондинка вздрогнула и метнула пронзительный взгляд в сторону звука.

 — Рим, спи давай,— тихо бубнил Аарон, уткнувшись в подушку. — Завтра рано вставать.

 Шум в белокурой голове поутих.

 «Точно, Аарон»

 Аарон, почти последнее из того, что она может сохранить. Римме нужно за что-то ухватиться, нужен якорь, хотя бы на ближайшее время.

 — Аарон, не покидай меня, пожалуйста, — тихо залепетала девочка, прислушиваясь к чужому дыханию.- Не сейчас, брось меня, когда будешь готов. Только помни меня.

 В беспокойных чувствах Римма все таки уснула.

_____

Тг Автора:https://t.me/vitrajnieskasi

Здесь ты встретишь зарисовки по фанфикам, арты и рандомные факты о персонажах)