Истина важнее правил (гет)

Холод. Он был не только за окном, где ветер гнал по ущельям колючую ледяную пыль, но и внутри, плотным комом в груди Авроры. Она стояла, прижав ладонь к шершавой деревянной двери своей комнаты, прислушиваясь к происходящему в основной части лаборатории. Сердце колотилось так громко, что, казалось, эхом отдавалось в тишине, сливаясь с треском дров в печи. Каждый удар отзывался глухой, тревожной пульсацией в шраме-звезде на груди — знакомое предупреждение.

За дверью, в скупом свете масляной лампы и солнечных лучей из единственного окна, стоял незнакомец. Высокий, с волосами цвета воронова крыла, ниспадающими на плечи, и голубыми глазами со странным зрачком в виде звезды, которые сейчас с любопытством скользили по полкам с реактивами, задерживаясь на новых склянках, появившихся после визита Розарии. Его легкая, насмешливая улыбка не предвещала ничего хорошего. Голос, который она слышала сквозь дверь — легкий, вежливый, но с холодком — принадлежал ему.

— Неожиданный визит, Капитан Кэйа, — голос Альбедо звучал ровно, с привычной бесстрастной гладкостью, но в нем отсутствовали даже намеки на тепло. — Чем обязан? Метеорологические наблюдения в этом сезоне Ордо не поручал.

Кэйа обернулся, его взгляд скользнул по лицу Альбедо, затем снова по полкам. Улыбка стала чуть шире, игривой.

— Просто проходил мимо. Старый корпус анемографа на западном склоне барахлит — показывает ледяной шторм даже в штиль. Решил заглянуть, не найдется ли у тебя на хребте запасных деталей? Или… — он сделал паузу, нарочито медленно обводя взглядом комнату, — …может, ты сам знаешь причину таких аномальных показаний? Место тут… специфическое. Холодно как в морозильной камере. Если бы не Розария я бы даже предположить не мог, что ты уже изучаешь его.

Его взгляд задержался на печи, где ярко горел огонь, но тепла явно не хватало, чтобы прогнать вездесущую стужу.

Аврора почувствовала, как холод шрама усиливается, растекаясь по ребрам. Он знает. Чувствует. Как Розария. Мысль пронеслась паническим вихрем. Она прижалась лбом к холодному дереву, пытаясь заглушить нарастающий гул в ушах — смесь собственного страха и давящего шепота, который, казалось, активизировался с появлением чужака. «Чужаки… Слуги света… Они пришли за тобой… За Мной…».

— Аномалии крио-энергии на Драконьем хребте — явление не новое, — отозвался Альбедо, его голос оставался спокойным аналитическим инструментом. Он сделал шаг в сторону стола, где лежали аккуратные стопки бумаг — часть из них была ее вчерашними расчетами. — Особенно в зоне останков Дурина. Повышенная кристаллизация влаги в воздухе, локальные выбросы элементальной энергии. Я как раз веду мониторинг.

Он легким движением руки указал на журнал наблюдений, лежащий открытым. На верхней странице виднелись колонки цифр, графики температур, пометки о "концентрации крио-частиц" и "флуктуациях геоплазмы". Все сухо, научно, правдоподобно. Ложь, тщательно упакованная в безупречные данные.

— Вот последние замеры. Видишь пики ночью? Вероятно, твой анемограф ловит именно эти всплески. Детали для ремонта — в ящике внизу, можешь взять нужное.

Кэйа лениво подошел к столу, бросив беглый взгляд на журнал. Его пальцы коснулись страницы, скользнули по столу, а затем… остановились на краю столешницы, почти у самой двери в комнату Авроры. Там, где дерево было гладким от частых прикосновений, теперь виднелся тонкий, паутинистый узор. Иней. Мерцающий слабым синим светом, он расходился от щели под дверью, как морозные цветы на стекле. Последствие ее вчерашнего кошмара, ее потери контроля.

— Любопытно, — произнес Кэйа, его голос потерял игривость, стал тише, заинтересованнее. Он наклонился, словно разглядывая редкий минерал. Проницательный взгляд пристально изучал ледяной узор, потом медленно поднялся к самой двери. — Сильный мороз внутри, Альбедо? Или… что-то здесь генерирует такой концентрированный холод?

Его палец был в сантиметре от двери. Аврора инстинктивно отпрянула, сердце замерло. Шрам на груди вспыхнул пронзительным холодом, почти болью. Она сжала кулаки, ногти впиваясь в ладони, пытаясь подавить импульс — заковать дверь льдом, отгородиться, спрятаться. Образец №7 демонстрирует признаки паники и неконтролируемой глупости. Рекомендации: прекратить существовать.

В этот момент Альбедо шагнул. Быстро, решительно, но без суеты. Он оказался между Кэйей и дверью, его движение было таким плавным, что могло показаться случайным — он просто "проходил" к шкафу с реактивами. Его плечо слегка заслонило злополучный иней.

— Конденсат, — сказал Альбедо ровно, протягивая Кэйа небольшую коробочку с мелкими деталями. — Старая древесина, перепады температур. Ты же знаешь, какие здесь условия." Его бирюзовые глаза встретили голубые. Взгляд был абсолютно спокойным, но в нем читалось твердое предупреждение: "Дальше — не твоя территория". — Но раз уж ты здесь, взгляни-ка лучше на образцы льда, которые я собрал внизу хребта, в районе активной трещины.

Он указал на несколько крупных, мутноватых кристаллов, лежащих на отдельном подносе у окна.

— Структура аномальная. Есть вкрапления, напоминающие… — он сделал искусственную паузу, — …скажем, следы коррозии древних механизмов. Не думал, что такое возможно в чистом крио. Мне нужен твой взгляд, как на человека, знакомого с нестандартными артефактами.

Это был мастерский ход. Отвлечение. Предложение загадки, которая была куда интереснее, чем заиндевевшая дверь. Кэйа замер на мгновение, его взгляд скользнул от двери к подносу с кристаллами. Интерес, искренний и профессиональный, вспыхнул в его глазах. Улыбка вернулась, но теперь она была другой — заинтригованной.

— Коррозия во льду? Теперь это действительно интересно, — он взял коробку с деталями, но его внимание было уже приковано к кристаллам. Он подошел к подносу, осторожно взяв один образец. — Покажи.

Альбедо кивнул, развернувшись к столу с приборами. На долю секунды его взгляд метнулся к двери. Прямо к тому месту, где она стояла, прижавшись к дереву. В его бирюзовых глазах не было ни успокоения, ни упрека. Было лишь молчаливое подтверждение: "Опасность миновала. Пока."

Аврора выдохнула, не осознавая, что задерживала дыхание. Холод в шраме отступил до привычной, ровной пульсации, но дрожь в руках осталась. Она отодвинулась от двери, чувствуя, как одеревенели ноги. Снаружи слышались голоса — теперь уже спокойные, погруженные в обсуждение структуры льда, примесей, возможных источников коррозии. Научный диалог. Безопасный.

Прошло время. Аврора не решалась сесть, прислушиваясь к каждому звуку. Наконец, скрипнула наружная дверь. Голос Кэйи, уже из преддверия, донесся весело и небрежно:

"Спасибо за детали. И за интересные образцы. Учту твои наблюдения. И береги тепло — а то и правда, как в морозилке." Шаги затихли в снегу.

Тишина в лаборатории стала густой, насыщенной невысказанным. Аврора слышала, как Альбедо медленно прошел к столу, как скрипнул стул под его весом. Затем — тихий звук перелистывания страниц. Ни слова. Ни взгляда в сторону ее двери.

Она осторожно приоткрыла дверь. Альбедо сидел за столом, склонившись над записями, его профиль в свете лампы казался высеченным из камня. На столешнице, там, где был иней, теперь виднелось лишь влажное пятно — он стер его, пока Кэйа рассматривал кристаллы. Сознательное уничтожение улики.

— Он… — начала Аврора, голос сорвался, хриплый от напряжения. Она сделала шаг из своей комнаты. Холодный воздух лаборатории обжег лицо. — Он что-то заподозрил?

Альбедо не сразу поднял голову. Он закончил делать пометку в журнале, аккуратно поставил перо в подставку. Потом медленно повернулся. Его взгляд был тяжелым, размышляющим, но без вчерашней ярости или сегодняшней тревоги. Просто констатация факта.

— Капитан Кэйа подозревает всех и всегда, — произнес он ровно. — Это его работа. И его природа. Он заметил холод, заметил иней. — Альбедо слегка кивнул в сторону двери. — Но у него нет данных, только догадки. И пока у него есть более интересная загадка, которую я ему подкинул, — он указал пером на поднос с кристаллами, — он будет копать в том направлении.

Он замолчал, его взгляд скользнул по ее лицу, задержался на все еще бледных щеках, на руках, бессознательно сжатых у груди. В его глазах мелькнуло что-то — не сочувствие, а оценка состояния объекта наблюдения.

— Твой контроль сегодня утром был нестабилен. Шрам активен?

Аврора машинально прижала ладонь к груди, к месту, где под тканью рубашки пульсировала звезда. Холодно. Ровно. Но воспоминание о том, как он вспыхивал алым от страха, заставило ее содрогнуться.

— Когда он подошел к двери… да, — призналась она тихо.

Альбедо кивнул, как будто получил ожидаемый ответ. Он снова взял перо, сделал еще одну пометку в журнале. "Зафиксировано. Корреляция между внешней угрозой, эмоциональным стрессом и активностью метки подтверждается." Он закрыл журнал.

— Будь готова к тому, что он вернется. С другими вопросами. Или не один.

Он встал, подошел к шкафу с реактивами, начал методично проверять склянки, расставленные еще ее руками в его отсутствие. Разговор, казалось, был окончен. Опасность миновала, данные собраны, выводы сделаны. Лаборатория вернулась к своему обычному ритму: скрип пера, тихий перезвон стекла, треск дров в печи. Но воздух все еще вибрировал от недавнего напряжения, как струна после сильного удара.

Аврора стояла посреди комнаты, ощущая себя лишней. Стыд за свою слабость, за иней на двери, смешивался с горечью признания: он снова защитил ее. Не как человека, а как Образец. Как ценный, но опасный объект исследования. Она повернулась, чтобы уйти обратно в свою комнату, но ее взгляд упал на тумбочку у двери. Рядом с глиняным горшочком мази и новой кружкой лежало несколько веточек сушеной мяты — тех самых, что он иногда добавлял в чай. Их тонкий, холодный аромат витал в воздухе, странно контрастируя с только что пережитым страхом.

Она взяла веточку, неосознанно сжала ее в ладони. Хрупкие листья хрустнули, наполнив пространство между ними резким, чистым запахом. Альбедо, услышав звук, обернулся. Его взгляд скользнул по ее руке, сжимающей мяту, потом поднялся к ее лицу. Ничего не сказал. Просто смотрел несколько секунд, его бирюзовые глаза в полумраке были нечитаемы. Потом снова повернулся к склянкам.

Аврора медленно разжала пальцы. Мята была холодной и чуть влажной от ее ладони. Она положила ее обратно на тумбочку и тихо закрыла дверь своей комнаты, оставив снаружи мерцающий свет кристаллов, запах пыли, трав и невысказанных вопросов.