Ананасовый джем (гет)

Они сидели в башне. В той самой, где много месяцев назад он впервые вплёл цветок в её волосы. Вечер был тихим. Каменные стены держали холод. Она сидела на подоконнике, босая, укутанная в старый шерстяной плащ — тот, которым он когда-то укрывал её у костра. Он стоял, глядя в огонь.

Она смотрела на него. В молчании.

Он знал — она ждала ответа.

— Мы не можем быть вместе, — сказал он наконец. Голос был ровным, почти чужим. — Мы... слишком разные.

Ты — свет. Ты хочешь верить в добро, в то, что можно всё исправить, вылечить, спасти. А я... Я давно уже не верю.

Она молчала. Только пальцы вцепились в край плаща, как в спасательный круг.

— Ты думаешь, что любовь всё преодолеет. А я знаю, что нет. Я слишком устал. Я не умею жить так, как ты. Легко. С надеждой. Я привык к боли. К войне. К ночам без сна.

Ты будешь пытаться менять меня. А я — сгорю от этого. Или разрушу тебя.

Она тихо выдохнула.

— А если я не хочу менять тебя? Если я просто хочу быть рядом?

Он покачал головой.

— Ты не сможешь. Ты будешь ждать от меня тепла, когда я буду холоден. Будешь звать — а я не приду. Я забуду важные дни. Буду срываться. Ты будешь страдать — и молчать.

И однажды ты сломаешься.

А я не смогу тебя склеить.

Он подошёл ближе.

Встал напротив. Осторожно коснулся её щеки.

— Ты — это всё, что я не заслужил.

И всё, что не могу удержать.

Но я не отпущу тебя в ложь. В иллюзию, что у нас может быть дом. Потому что это — не дом. Это убежище. Которое рухнет, как только нам станет тяжело.

— Значит, ты выбираешь не меня? — её голос дрожал. Не от слёз — от правды.

Он опустил глаза.

— Я выбираю реальность.

Ты — слишком важна, чтобы разрушить тебя собой.

Она кивнула. Один раз. Медленно.

А потом подошла. Уткнулась в его грудь. Он обнял её. Молча. Крепко. До боли.

— Ты мог бы быть моим навсегда, — сказала она, чуть слышно. — Я бы держалась за тебя, даже когда темно.

— А я бы однажды оборвал твои пальцы, — ответил он. — И не заметил. Потому что я — другой.

И я не хочу тебя ломать.

Они стояли так долго. А потом он ушёл.

И она не плакала. Только легла в постель, завернулась в его плащ, и долго смотрела в потолок.