You’ve got mail (гет)

12 февраля, 17:44

Dear H

позвони Элджи по поводу аренды 

и купи мне манго 

Charlieeee

Хорошо 

Dear H

мой герой

21 июня, 3:05

Dear H

я не знаю, прочитаешь ты это или нет 

но я хочу, чтобы ты знал, что мне жаль, что все так вышло 

мне жаль, что я не сказала тебе обо всем сразу, но я была зла на тебя тогда, а потом я просто не знала, как это сделать, потому что ты мог бы решить, что я издевалась над тобой 

и очевидно, что в итоге именно так ты и подумал 

я не знаю, почему я не могу говорить с тобой нормально 

возможно, дело в том, что я действительно трусиха, которая боится показаться слабой или тупой или я не знаю 

я не хотела ни в чем обвинять тебя 

все это только моя вина, и я чувствую себя ужасно если тебе будет приятно это услышать

я не пыталась притворяться кем то другим, и все, что я сказала тебе в той переписке было правдой 

кроме того, что я живу во Франции и подобной чуши

но это не считается 

ладно, возможно об этом мне тоже не стоило врать, но я просто не знала что делать 

я пришла на этот тупой форум, потому что чувствовала себя несчастной, и тогда я думала, что хочу развестись с тобой, но мне просто было плохо без тебя 

я знаю, что это звучит как абьюзерская херня, но я не знаю что ещё сказать 

прости меня 

пожалуйста, позвони мне 

Прошла почти неделя с тех пор как она отправила ему эту тираду, и хотя сообщения определялись как прочитанные, это ещё не значило, что он действительно прочитал их. Он так ничего и не ответил, и трубку он тоже не брал. Возможно, прямо сейчас он занимался подсчетами сумм, за которые он мог продать свои дома и галереи, чтобы развестись с ней. Однажды он уже сказал, что был бы готов пойти на это, и его молчание теперь говорило о многом. 

Анри думала о том, чтобы поехать к нему в Суррей, но она не была уверена, что сможет разговаривать с ним адекватно, когда встретит его снова. Если бы Чарльз начал предъявлять ей обвинения, а она стала бы защищаться, ситуация очевидным образом не улучшилась бы. И какой в этом был смысл, если он уже все решил относительно нее? Даже если бы он не стал с ней разводиться, она уже потеряла его доверие, и все остальное просто не имело никакого значения. 

Ей очевидно не стоило ни на что надеяться с самого начала — потому что она вела себя с ним как последняя стерва на протяжении большей части их брака, и контракт был единственной причиной, которая не позволяла Чарльзу послать её к черту. Может быть, он все ещё и был привязан к ней (как он сам признавал) но он не был мазохистом, а она, в свою очередь, не сделала ничего, чтобы он перестал считать, что она вышла за него ради денег его папаши или потому, что её мать её заставила. Он был уверен, что она расценивает его как досадную помеху к его имуществу или своей собственной свободе, и хотя это не было правдой, у него были основания так думать, потому что Анри убеждала его в этом снова и снова — так хорошо, что почти поверила в это сама. 

Да, теперь ей было жаль, но с его точки зрения её поведение действительно выглядело как череда злостных, эгоистичных и даже жестоких манипуляций. Держась от нее подальше, Чарльз поступал только рационально, и самым худшим было то, что она могла понять его. Она бы тоже не стала ничего слушать на его месте. 

Но как ей теперь быть — она не знала, и похоже, что это начинало входить в привычку. В отличие от Чарльза, который всегда витал где-то в своих эмпиреях, Анри просто ужасно переносила эти состояния неопредленности. Они буквально сводили её с ума, но кажется единственным приемлемым выходом было покорное ожидание того, что рано или поздно её жизнь войдет в свою колею и вся эта история забудется. Когда-нибудь. Когда-нибудь это пройдет, и она поймёт, как обходиться без Чарльза. Ведь она как-то жила без него раньше, да? Возможно, однажды она даже перестанет испытывать смертную тоску от мысли, что она сама все испортила. 

Нормальная жизнь, конечно, продолжалась — с работой, планерками, текучкой деловых мейлов, прогулками с собакой, бизнес-ланчами и утренним капучино. Не изменилось примерно ничего, но Анри чувствовала себя так, как будто на днях должен был случиться конец света, о котором почему-то знала только она одна. 

В понедельник Вильрес объявился в её отделе, чтобы отыграться за их срач перед выставкой, но Анри было так на все плевать, что она выслушала его наитупейшие придирки по поводу её последнего отчета с лицом лица и не сказала ни слова. Он ушел недовольный и совершенно офигевший от такого поворота событий. Генри, бывший свидетелем, весь день косился на нее с подозрением, явно гадая, что стало причиной этого внезапного отступления. Он предусмотрительно не стал приставать к ней с расспросами, но к концу недели весь пиар-отдел заметил, что с их боссом происходит что-то «странненькое», как выразилась за кофе-брейком Сью. Анри мельком слышала их толки, но и на это ей было чуть меньше чем по барабану. 

Чарльз тоже заезжал в офис (ей было это доподлинно известно). Как и ожидалось, он продолжил профессионально динамить её, и за неделю они не пересеклись ни разу. Дошло до того, что Анри стала ловить себя на зависти к Джорджу, который виделся с её мужем не в пример чаще (чаще, чем никогда) — и его звонки Чарльз наверняка не сбрасывал. Падать ниже было в общем-то некуда. Разве что начать ревновать его к фитнес-браслету или станку для бритья. 

Анри знала, что это было плохой идеей, но почти все свободное время она проводила за листанием диалогов с ним, и для полного счастья ей не хватало только поставить на репит Лану Дель Рей. Митте наблюдала за всей этой образцовой стадией горевания с изрядной долей скептицизма, но Анри ничего не могла с собой поделать. Она почти не спала несколько суток подряд, и вечером четверга её просто вырубило прямо на диване, после того как она на пустой желудок налакалась виски. На этот раз ей было нечем разбавить его — шотландцы могли спать спокойно. 

ObiVanDycknobi 

Нет, подожди 

А почему червем? 

Jinxtonic 

пхахаххахах 

ты правда не знаешь этого мема?)

ObiVanDycknobi 

Я же говорил тебе, что я старый 

Jinxtonic 

этот мем тоже старый) 

он из твиттера 

ObiVanDycknobi 

Я боюсь, что не имею ни малейшего понятия о том, что происходит в твиттере 

Jinxtonic 

это к лучшему ахаххах

ObiVanDycknobi 

Так при чем тут черви? 

Jinxtonic 

на самом деле я не знаю)))

просто однажды кто-то запостил мем про то что в 3 часа ночи ты спрашиваешь у своего мужа/жены/друзей etc: «ты любил бы меня если бы я был червем?» 

поэтому я спросила тебя) 

ObiVanDycknobi 

Но сейчас ведь не 3 часа ночи 

Jinxtonic 

в 3 часа ночи ты обычно спишь лол

и вообще время не имеет значения

это просто способ признаться в любви)

ObiVanDycknobi 

Это вроде того с красивой луной? 

Jinxtonic 

ну почти)

луна это японский прикол 

черви более европейский вариант))) 

ObiVanDycknobi 

Для настоящих эстетов, я понял

Jinxtonic 

пхахахахха 

да)

так ты любил бы меня если бы я была червем?) 

ObiVanDycknobi 

Я бы тебе сказал

Но я думаю, что ты знаешь ответ)

Её разбудил шум в прихожей и лай Митте. Анри подскочила на месте, хватаясь за голову и тщетно пытаясь установить контакт с реальностью. У нее звонко гудело в ушах, и от резкого движения к горлу подкатила тошнота. Она нащупала лежащий рядом телефон, но он был разряжен в ноль, и мертвое стекло отражало только её собственное лицо (выглядело это удручающе плохо). Подняв глаза на часы, которые висели на стене, Анри обнаружила, что безнадежно проспала работу. А ещё у нее должна была быть важная встреча — примерно полчаса назад. Вильрес не забудет ей этого до скончания века. 

Чтобы утро стало окончательно незабываемым, на пороге материализовался Чарльз собственной персоной. И хотя не было ничего такого уж удивительного в том, что он тут появился (в конце концов, это была его квартира) — Анри вздрогнула так, что чуть не уронила на пол телефон.

Кажется, ей действительно стоило обратиться к психологу, а не к виски. 

Чарльз между тем имел вид самый мирный и выглядел так, как будто все еще жил здесь и просто зашел домой переодеться. На руках он держал Митте — устроившись в позе перевернутой черепашки, она с усердием облизывала его запястье, и трудно было придумать сцену более умилительную, чем эта. Сделав несколько шагов, он остановился посреди комнаты, скептически оглядывая журнальный столик, на котором валялся всякий хлам, включая несколько грязных чашек из-под кофе и пустую бутылку Macallan. 

— У тебя точно нет проблем с алкоголем? — спросил Чарльз, нахмурившись, и опустил собаку на пол. 

Анри убрала за спину спутанные волосы, которые из-за влажности вились ещё сильнее, чем обычно, и, сглотнув пересохшим горлом, облизнула губы. 

— Нет, не думаю, — пробормотала она. Проблемы у нее были с головой. — Зачем ты приехал? 

— Тебя не было в офисе. Джермин не смог тебе дозвониться и спросил меня, все ли в порядке. Я пришел проверить. 

— Черт, надо перезвонить ему… 

— Я отправил его в издательство вместо тебя, — сообщил Чарльз. — Думаю, что он справится. Он кажется довольно сообразительным парнем. 

— Да, — подтвердила Анри. — Так и есть. 

Они замолчали. Некоторое время Чарльз разглядывал носки своих безупречно белых кроссовок, а потом уставился в окно с таким интересом, как будто вид из него был картиной, которую он собирался выставлять. Через приоткрытую форточку было слышно, как где-то внизу на плохом английском ссорятся два арабских таксиста. 

Анри сидела почти неподвижно, сжимая в руках сдохший телефон и не решаясь подать голос. Что ещё она могла сказать? Он уже все слышал. 

Оторвавшись от созерцания улицы, Чарльз обернулся к ней, и она поймала на себе его взгляд, полный сочувственной озабоченности. 

— Обычно ты приходишь вовремя, — заметил он. — У тебя все нормально? 

Нет. Ничего у нее не было нормально. 

— Я в порядке, — ответила Анри, неловко потирая кончик носа. — Просто забыла поставить телефон на зарядку. Можешь оштрафовать меня и все такое. Или уволить, не знаю. 

— Не буду я тебя увольнять, — сказал Чарльз, прислоняясь к подоконнику и скрещивая руки на груди. — Иначе Джорджу будет не с кем спорить на совещаниях. Я не хочу лишаться этого зрелища. 

Анри фыркнула и попыталась подняться с дивана, но её внезапно замутило сильнее. 

— Тебе плохо? — спросил Чарльз. 

— Как ты думаешь, — бросила она глухо, чувствуя как к горлу подступают слезы. Просто отлично. Она сидела перед ним с похмелья, в растянутых домашних штанах, профакапившая свои прямые обязанности, и производила впечатление человека, которому нужна была реабилитация — не хватало только разреветься. 

Взяв себя в руки, она все же поднялась на ноги и побрела в сторону ванной. Её тело протестовало так отчаянно, как будто вчера она накидалась сивушными шотами из какого-то второсортного бара, а не элитным вискарем в два раза старше её самой. 

Открыв кран, она склонилась над раковиной, но вместо того чтобы проблеваться как честный человек — самым жалким образом разрыдалась. Слезы стекали у нее с носа и капали в мягко журчащую воду, пока Анри, зажмурившись, давила всхлипы. Судя по тому, что интенсивность слезопотока все нарастала, истерика обещала продлиться долго.

Устав бестолку стоять, Анри сползла на пол и прислонилась спиной к бортику ванной, обняв руками колени и запрокинув назад голову, как будто это помогло бы затолкать слезы обратно. Она даже не могла точно сказать, из-за чего плачет — наверное, из-за всего сразу, но это в любом случае было очень некстати. Чарльз вряд ли уйдет отсюда, пока не убедится, что она способна обеспечивать собственную жизнедеятельность на приличном уровне, и он мог быть ужасно приставучим, когда дело касалось её здоровья. Она готова была поспорить, что он стоял сейчас где-нибудь под дверью ванной и сочинял для нее лекцию о вреде алкоголя. 

— Мари, я могу войти? — раздался в конце концов его голос с той стороны. 

Анри издала задушенный смешок. Конечно, он был там. 

— Я с-слышу, что ты плачешь. 

Она не ответила. 

Она знала, что он не стал бы ломиться к ней в ванную, но привычка жить одной сыграла с ней злую шутку. Потрогав ручку, Чарльз обнаружил, что дверь была не заперта. Анри было уже в общем все равно. Войдя, он замер на пороге и несколько мгновений смотрел на то, как она трясётся на полу, всхлипывая и размазывая по лицу остатки вчерашнего макияжа. Зрелище было печальное, она могла поспорить. 

— Ради всего святого, Мари… — вздохнул Чарльз с болезненным сожалением и опустился рядом с ней на пушистый коврик. Затем он обнял её, и она разрыдалась так громко, как будто ей было четыре года. 

На самом деле, она редко плакала при нем — и вообще при ком-либо, потому что ее мать использовала слезы как способ вызвать у окружающих чувство вины, и Анри это ненавидела. Точно так же она ненавидела, когда ее жалели, и Чарльз должен был чувствовать себя по-идиотски, глядя на этот фонтан из соплей, с которым он явно не знал, что делать. Анри тоже не имела понятия, как остановить это, поэтому она просто сидела, приткнувшись к нему, и методично превращала его идеально выглаженную рубашку в катастрофу. 

Первые две минуты это было неловко — а потом все встало на свои места, как будто внутри нее внезапно сошлись две разъединенные запчасти, и механизм заработал как надо. 

— П-прости, что не отвечал так д-долго, — пробормотал Чарльз, когда её вопли стали немного потише. — Я читал твои сообщения. Я не хотел, чтобы ты волновалась, но я не знал, как п-поговорить с тобой. 

Она так легко могла представить себе, как он всю неделю наматывал бескрайние километры на дорожке в надежде сбежать от этой дилеммы. Или просиживал долгие часы в галерее, пялясь на какую-нибудь абстракцию, как гадалка на натальную карту. 

Шумно хлюпнув носом, Анри прижалась к нему сильнее. Она хотела бы сказать ему что-нибудь вроде «я люблю тебя», но у нее постукивали зубы, и она не была уверена, что была готова произнести это вслух, даже несмотря на то, что это было единственной мыслью, которая приходила ей в голову, когда он был рядом. 

— Я был идиотом, — признался Чарльз чуть погодя. — Я д-действительно думал, что тебе все равно. 

Ну да, она старалась. 

— Я же говорила… что притворяюсь в этом… всю жизнь, — выдавила из себя Анри, с трудом справляясь со своими конвульсивно вздрагивающими легкими. 

Она почувствовала, как Чарльз улыбнулся у её уха. 

— Ты правда очень хороша. 

— П-прости… меня, — прошептала она. — И все то, что я говорила… тебе о твоем отце — я просто конченая… честно. 

— Все в порядке, — успокоил её Чарльз. — Мы много чего говорим, к-когда злимся. 

— Но я так правда думала. И мне было плевать, что ты… чувствуешь. И я говорю подобную жесть каждый… раз когда злюсь, а злюсь я почти каждый день, и я… не знаю, что с этим делать. 

Он вздохнул. 

— Мари, я знал, на ком женился. Я люблю тебя в любом случае. 

Это не было её виной в строгом смысле, но она чувствовала себя так, как будто и за это ей тоже следовало извиниться. 

— Тебе правда стоило… выбрать кого-то другого, — проговорила Анри, глотая соленую мокроту, набравшуюся в горло. 

Чарльз покачал головой. 

— Из всех людей в интернете я начал переписку именно с тобой, — сказал он, улыбаясь одной стороной рта. — Я боюсь, что это вполне безнадёжно. 

Анри попыталась усмехнуться, но у нее все еще подрагивали губы, и, кажется, её нервная система никак не могла перейти в режим счастливого созерцания после целой недели тревожного стресса. Было трудно поверить, что вся эта эпопея, которая тянулась четвертый месяц, закончилась благополучно. Анри бы, конечно, соврала, если бы сказала, что не рассматривала такой исход событий как один из возможных — но это было примерно из того же диапазона вероятностей, что и шансы Чарльза на английскую корону. Ну, может быть, чуть-чуть повыше. 

Чтобы не заплакать опять, Анри уткнулась ему в плечо, насквозь мокрое от её соплей. Чарльз притянул её к себе. 

— Кроме того, у тебя действительно были п-причины злиться на меня и моего отца, — сказал он после некоторого раздумья. — Он вел себя с тобой как свинья, и я ничего не с-сделал с этим, потому что до самого последнего момента надеялся, что он погладит меня по голове и с-скажет, что я молодец. 

— У тебя тоже были причины вести себя так, — заметила Анри. — И, если честно, я просто рада, что с тобой не случилось то же, что с твоим братом. 

Он ощутимо вздрогнул, и она обняла его крепче. 

— Вряд ли это могло произойти со мной, — произнёс Чарльз со странной иронией в голосе. — У меня н-никогда не было его смелости. 

— Ты женился на мне, — возразила Анри. — Это было очень храбро с твоей стороны. 

— Ты не п-представляешь, сколько лет тебе пришлось бы ждать, если бы мой отец не н-настаивал на этом так сильно. 

— Никогда не думала, что скажу это, но я ему неиронично благодарна. 

Чарльз снова улыбнулся.

— Да, я тоже, — он провел рукой по её волосам, убирая несколько спутанных мокрых прядей от лица за ухо, и вытер ей щеку тыльной стороной ладони. 

— Только не вздумай целовать меня, — предупредила Анри, заметив выражение нежности в его взгляде. — У меня ужасное похмелье. 

— Ну ещё бы, — отозвался Чарльз, явно веселясь. — Я помню, что там оставалась п-половина. Ты выпила всю бутылку за вечер? 

— Я была немного в отчаянии, знаешь. 

Его лицо приняло слегка обеспокоенное выражение. 

— Прости за то, что я с-сказал тебе в тот раз… — сказал он мягко. — Я не хотел, чтобы это был кто-то другой. Если честно, я чуть не поймал с-сердечный приступ сегодня утром, когда мне сказали, что тебя нет в офисе. 

— Мы идиоты, реально, — изрекла Анри и громко высморкалась в первое попавшееся полотенце. 

— Боюсь, что так, — согласился Чарльз со вздохом. — Самое худшее, что мне почти тридцать пять, а я н-ничуть не умнее тебя. 

Анри фыркнула. 

— Ну да. Тебе давно стоило послать меня куда подальше. 

— Я бы этого не сделал, — сказал Чарльз, облокачиваясь на бортик ванной. — Вообще-то ты единственное, что у меня есть, если т-так подумать. 

— Замолчи, — поморщилась Анри и придвинулась к нему ближе. — Иначе я опять заплачу. Я и так чувствую себя виноватой. 

— Это пройдет, — пообещал Чарльз. — Потом ты вспомнишь, что я все еще сортирую свои носки, и я снова начну тебя раздражать. 

Она спрятала улыбку в его шею. 

— Ты меня не раздражаешь. На самом деле, это довольно мило. 

— Ладно, тогда что-нибудь по-серьезней носков. Что там еще тебя бесит? 

— Я думаю, что мне все равно, — сказала Анри и, потянувшись, прижалась губами к его виску. — Я люблю тебя в любом случае. 

* * *

«Дельфин, которому наши исследователи дали кличку Большой Джон, вот уже два месяца бороздит просторы Тихого океана, пытаясь найти своего друга, которого он потерял после побега от разъяренной матери-касатки…» 

— Мари? 

— Ммм? 

— А ты правда думала, что я сплю с Джорджем? 

— О, Господи…