Госпиталь Конохи (джен)

Весна завершилась за шесть недель и наступило долгое лето. Насекомые мешали, птицы пели, а зелень расцветала с невероятной скоростью. По моим грубым подсчётам местные могли собирать по три-четыре урожая за сезон, что в моем предыдущем мире было возможным только после изобретения морозостойких культур.

Я же, как ребенок, радовался красоте моего нового края. Выделив время после занятий, засел на полигоне недалеко от моей академии, решая важную задачу.

«Мягкая слякоть

По следам идёт солдат

Опуская взгляд.»

Слишком мало времени для спокойствия. Все мои дни были заняты учебой, деятельностью или людьми. Время в академии было ограничено, от того я не имел возможности адекватно сбалансировать свою жизнь. Избрав путь ирьенина, я обязан был изучить многое. Мое же желание быть обыкновенным генином было, мягко говоря, небольшим. Оттого я и увеличил скорость обучения до предела, намереваясь быстрее проскочить этот этап жизни.

Тренировки с Сайто не добавляли энергии: тело ломило, а сознание требовало чего-то созидательного. И я решил обратиться к проверенному методу.

«Юный птенец

Наспех учится летать

Лишенный перьев.»

— Ох, — хмыкнул я. — Настолько претенциозно. Я в восторге.

Уголёк в руке споро работал, оставляя на бумаге кривоватые иероглифы. Не самый удобный способ написания, но самый дешёвый. Листки же раздавались ученикам без всякой платы, провоцируя детей как минимум рисовать.

Природа действительно успокаивала. Хищников на полигонах не водилось, как и других крупных зверей. Я подозревал, что после постройки этих громадных стен наши предки приложили к этому руку: мало кому хотелось узнать, что их родная кровь была съедена волком, а не умерла на войне, как подобает шиноби. Было бы настоящим позором.

«Хищник из леса

Убегает в спешке

Идёт человек.»

К сожалению, завоз книг был ограничен. За последние два месяца появились три новые: для одной, по словам библиотекаря, я был слишком молод, а две другие были быстро мной приговорены. От того я и пытался созидать. А природа идеально подходила для этого азиатского стиля. В местной культуре человек всё ещё был неразрывно связан с нею. С этим было трудно спорить, особенно из-за количества насекомых, обитающих на улицах Конохи. От мошек до громадных бабочек. Воздух был достаточно чист для их существования, и я изредка скучал по воняющим дымом крупным промышленным центрам.

«Черные мошки

Кружатся, врезаются

…»

— И что с того? — задал я сам себе вопрос вслух, но мне подсказали.

— Гармония дня, — произнёс тихий мальчишеский голос слева от меня.

Я развернулся, обнаружив перед собой высокого юношу в капюшоне, сидящего около дерева. Он внимательно наблюдал за цветочным полем.

— Я думал про «хаос бытия», — ответил я.

— От точки зрения зависит это, — он говорил практически безэмоционально. С его манерой речи, да на местном языке, выходило вполне харизматично.

— Не буду спорить, — пожал плечами. — Как насчёт «дуализм бытия»? Здоровый компромисс.

Парень же просто кивнул и вернул своё внимание к полю.

— Сора Хамано, — представился я.

— Шино Абураме, — блеснул тот очками. — Мешать не хотел я.

Формально мы были знакомы, но лично ещё не представлялись, ведь не было общих разговоров. Я стремился выполнять наименьшие возможные культурные обычаи — многие люди их ещё ценили.

— Это ведь общий полигон, — напомнил я и уставился по направлению взгляда собеседника.

Поле не было особенным. Я, право, чего-то не замечал, что видел этот парень.

— Любишь природу? — было преодолено мною молчание.

— Не совсем, — незамедлительно проговорил Шино. — Жуки летают, один редкий среди них. Жду, пока устанет он. Забрать хочу.

— А, — понимающе протянул я. Хоть Абураме и были великим кланом Конохи, информации о них было мало. «Любят жуков» их так же описывало, как Инудзука «любят собак». Традиции и политика были по большей части скрыты для меня. Мной быстро овладело желание незнание преодолеть.

Шино мало говорил в академии, оттого его инициатива была редкостью, которой я и стремился воспользоваться.

— Коллекционируешь жуков?

Не только наследник — весь их клан был скрытным. Как и подобает шиноби, но так, как не делал никто. Отсутствие честолюбия даже в минимальных проявлениях было настолько чудным, что с уверенностью тянуло на кеккей генкай. Факт был следующим: они не бахвалились, просто вносили свой вклад. Часть их философии, помогающая нашему военизированному городу выживать при любом Хокаге.

Даже в моей стезе проявлялась их значимость. Именно они поставляли часть лекарств в госпиталь. Местные аналоги антикоагулянтов сделаны из ядов их питомцев. Что спасло сотни людей. И это было малой частью того, чем они являлись.

— Да, — коротко ответил Шино, не вдаваясь в подробности своей увлечённости. И только я хотел задать наводящий вопрос, Абураме сам проявил интерес:

— Стихи любишь ты?

— Помогают разгрузить мозг, — кивнул я, разместившись на траве недалеко от одноклассника. — Усвоение информации невозможно при постоянном поглощении новой, поэтому полезно изредка изолироваться, позволяя сознанию пребывать в потоке самоанализа. Проявление творчества — высшая форма этого процесса. Нуждаюсь в компенсации.

— Ясно, — коротко ответил Абураме. Никаких эмоций. Я мог лишь предполагать, каким образом он анализирует информацию. Таким общение с ним было всегда — годы его не исправили. Настоящий тренажёр когнитивной эмпатии.

— Понял я про птенца стих.

— Да, — улыбнулся я. — Люблю такие ребяческие аналогии. Легко запоминаются.

Шино кивнул моим словам, вновь возвращаясь к наблюдению за жуками.

— Какой-то особенный? — наступил мой черёд задать вопрос.

— Красивый он, — мне показалось, что парень сам смутился своему ответу. — Крылья окрас имеют рыжеватый. Необычно для вида.

— Это неплохо, красота важна, — заверил я Абураме. — Но, признаться, я думал о чём-то прикладном.

— Не может этот жук питаться чакрой. Для техник бесполезен, — с сожалением проговорил Шино.

Я же завис, услышав ответ.

— Питаться? Не греться или тому прочее, именно питаться?

— Растут и размножаются кикайчу, поглощая чакру нашу, — показал мне Абураме одного из них, выползшего из рукава по его руке.

Меня в который раз удивило явление, дающее даже таким примитивным созданиям материализовать из ничего все необходимое для роста их организмов. Атомы и молекулы, синтезированные из чистой энергии, исчисляемые в граммах. Года потратили для получения необходимого количества плутония для первой атомной бомбы, а тут…

Но я остановил свой поток мыслей, напомнив себе: сегодня я отдыхал от этого. Только лёгкий поверхностный анализ, позволяющий вести беседу далее.

— Не доставляют неудобств? — искренне поинтересовался у юноши. — Постоянное копошение же.

— С самого детства привыкаем мы, — пожал плечами Шино. — Приятно мне их присутствие в теле. Целым ощущаю себя.

Я на секунду впал в ступор, осознавая сказанное им. Был уверен в том, что Абураме носили длинную одежду, дабы скрыть жуков, перебирающихся в специальных резервуарах. Не ожидал, что специальным резервуаром будут органы парня.

— В теле, — повторил я и хмыкнул. — Тяжело мне с этим миром.

Абураме повернул голову в мою сторону, явно рассматривая моё лицо внимательнее.

— Ненормальным считаешь это? — проговорил он.

— Необычным уж точно, — сказал я честно. — У людей много фобий, связанных с жуками. Частично их разделяю.

— Преувеличен страх этот. Создания милые кикайчу. Простые, надёжные, — возразил Шино.

— Дело привычки, — умостился я удобнее, пытаясь не задумываться о всех тех организмах, что копошатся во внутренностях парня. — И осознания. Бактерии миллиардами живут в людях. Но есть же те, кто их боятся. И стресс же испытывают они, узнав об этом впервые.

— О себе говорит Сора-кун? — уточнил мой собеседник.

— Я когда узнал о паразитах, с полгода мучался кошмарами. О этих гадких созданиях в моем желудке или печени, — прошёл по моей коже холодок, вновь поминая о тех днях. — Мозг часто работает неправильно. И ему следует исправляться.

— Свойственно это, — проговорил он.

— Если посмотреть на человека, — продолжал я, — сложно сказать, что мы просто Homo sapiens. Мы огромный симбиотический организм. Митохондрии, бывшие отдельными существами, бактерии, без которых мы не могли бы полноценно переваривать пищу. Наша кора реагирует по подобию на внешние раздражители. Недостаточно наученная, она…

— Сора-кун, — окликнул меня Шино, неожиданно перебив. — Успокаиваешь себя ты слишком сильно.

— Знания развеивают страх, — проговорил я с уверенностью. — Так что, каков план?

— Не понимаю я, — тяжело выдохнул Абураме.

— Жука как ловим? — встал я со своего места, отряхнув штаны.

— Объяснений требует твоё желание. Был мой план — ждать. Но хочешь ты иначе — причину знать должен, — слегка удивлённо проговорил Шино.

— Больше контактов с раздражителем, не несущих угрозы жизни и здоровью, — лучший способ преодолеть фобию, — пояснял я, разминая свои ноги. Я вполне был готов бегать за этим жуком. В моем расслабленном сознании в этом действительно виделся значимый смысл.

— Зачем это? — всё так же не понимал собеседник.

— Вы, Абураме, используете их. Мы можем оказаться на миссии. А если я во время боя отвлекусь или слишком резко отреагирую? Не говоря уже о том, что учусь на ирьенина. Если надо помочь кому-то из ваших, я могу напортачить.

— Зачем сейчас? Не отдыхал ли ты? Не разгружал ли ты своё сознание? — уточнил Шино.

— Ну, — задумался я, — сейчас есть возможность.

— Нет её, — покачал головой в несогласии Абураме. — Время у тебя будет, торопление не поможет. Жук летает долго, но устаёт, как бы умел ни был. И его словят. Если бы отдыхал вовремя, был бы неуловим.

Я оценил аналогию одноклассника, плюхнувшись назад на примятую траву.

«Отдыхая жук

Наполняется силой

Иначе никак»

Я с интересом посмотрел на Шино, неожиданно проговорившего хайку.

— Не только Сора-кун любит стихи, — пояснил он.

— Только когда расслаблен, — опустил я свой затылок на зелень.

— Что же мешает Соре-куну? — продолжил разговор Абураме.

— И всё же неплохо получилось тебя разговорить, — хитро улыбнулся я, наблюдая за тучками на небе.

Шино на секунду замолчал.

— Отвлёк от неудобной темы, — пояснил я свою фразу.

— Из-за жуков? — пропустил ещё толику удивления Абураме.

— Я мнительный, — признался собеседнику. — Склонен всё гиперанализировать: в моей голове уже которую минуту застряла картина того, как жуки ползают через плоть, прогрызая себе путь наружу.

— Не так устроено всё это, — тяжело вздохнул Шино.

— Уверен, что не так, но мозгу нужно пережить эти картины, — пожал я плечами. — Знаю свои слабости, через несколько дней уже буду выпрашивать с тебя детали твоих взаимодействий с кикайчу, пытаясь дополнить свои знания о чакре.

Шино же молчал.

— Я оскорбил тебя? — искренне поинтересовался, увидев реакцию юноши.

— Устал. Нормальный я, — пробурчал он.

— В рамках людей, шиноби или клана?

Шино помолчал ещё секунду, но всё же ответил:

— Действительно, обидно звучат слова твои, — согласился Абураме.

— Просто склонен говорить то, что думаю, — хмыкнул я.

Детство — замечательная пора, позволяющая расслабиться и общаться с многими. Оттого для Шино и не стало ограничением мои постоянные вздрагивания при кикайчу, да и не мешала моя хаотичность мышления. У него на тот момент уже был Киба, мог привыкнуть.

А ещё Абураме понравились наши собрания, на которые за компанию приходил его друг Инудзука.

Так ещё в детстве и сформировалась команда молодого Хокаге Узумаки. Я мог бы размышлять: уж слишком подозрительно, что все наследники основных провластных кланов оказались в одной группке. Одного возраста и в одном классе. Но людям свойственно постоянство: ровно за год до рождения многих из нас закончилась Третья Мировая Война Шиноби, и усталые ниндзя от войны перешли к мирной жизни, вкушая плоды собственных успехов.

Наше же объединение — чистая случайность, имя которой хайку. Не просто так мне в шутку запрещали сочинять трёхстишья около полигонов — чревато новыми знакомствами. Подтверждалось и не раз.

И жизнь была приятной обыденностью, насколько бытие курсантом располагало к этому.

Пока перед моим лицом не захлопнули дверь.