Будущий сон (джен)

Капитан Зоя Гастаки утверждала, что выходцев отбрасывает от Олларии, будто над столицей властвует иная, неподконтрольная самой смерти сила. Если раньше Леонарду казалось, что атмосфера настороженного выжидания гнетет его только в Надоре, теперь он мог убедиться в том, что город и вправду совсем не тот, каким он его оставил.

Окажись на его месте кто-то вроде Марселя Валме, тот бы обратил внимание на показательные мелочи: закрытые лавки, больше не доносящийся из городских пекарен запах свежего хлеба, внезапно и отовсюду исчезнувшие живые цветы. Леонард не мог позволить себе смотреть вокруг глазами вернувшегося с войны дворянина. В город он въехал на простой деревенской кобыле, а в дорожной сумке лежал документ, подтверждающий его право торговать в Олларии специями. Пришлось остановиться на постоялом дворе в Нижнем городе и надеяться, что судьба будет к нему благосклонна с наступлением темноты. Невозможно в подобном виде средь бела дня заявиться на площадь Леопарда.

Захваченных из дома денег хватило бы на то, чтобы скромно прожить в Олларии несколько месяцев, поэтому первым делом Леонард направился в таверну — за информацией. Довольно скоро стало ясно, что прогулки по ночному городу — идея не из лучших: нарвешься если не на стражников, то на грабителей, а разница между ними порой была очень зыбкой и неочевидной. Значит, письмо Арнольду придется как-то передать через господина Жерома.

Хорошие новости состояли в том, что суд над Рокэ, к которому лже-Ракан так готовился, по неизвестным причинам решено было отложить. Леонард мог только предполагать, что на решение анакса повлияло исчезновение Айрис Окделл прямо из Багерлее, но откуда о таком знать простым горожанам? Те говорили о мародерах, втихомолку высмеивали захватчиков, кто-то вспомнил жуткие вещи о давке, произошедшей в Доре после коронации, отдельные смельчаки делали ставки на то, что произойдет, когда в столицу вернется одна из армий. Леонард был слишком обычным, чтобы вызвать у кого-то интерес: мало ли ассимилированных гоганов открывает здесь свое дело?

Хватило нескольких дней, чтобы буквально взвыть от бездействия — граф Манрик и не подозревал, что быть простым горожанином так скучно. Аптекарь принял его письмо с самым обыденным видом и посоветовал зайти через неделю; каждое утро приходилось завтракать у всех на виду, на несколько часов выходить из комнат по делам, даже осматривать помещения будто бы для будущей лавки и возвращаться спать; поначалу Леонард боялся столкнуться с кем-то из старых знакомых, что могут на него донести, но похоже, все они были слишком блистательны для того, чтобы интересоваться делами Нижнего города. Что бы регент не ожидал от него, шпион из Леонарда по всем признакам выходил еще более бесполезный, чем генерал.

Вдобавок ко всему прочему, словно простой боли в запястье было ему недостаточно, оно вдруг принялось то и дело кровоточить без причины. Из прошлых снов он помнил о золотом гоганском браслете, что помог Эпинэ, но в его распоряжении не было ни избытка золота, ни гоганов. Если Мэллит со своим спутником и добрались до Олларии, Кабиоху явно не было угодно чудесным образом пересечь их пути.

Когда Леонард уже готов был совершить какой-нибудь глупый поступок, лишь бы добиться хоть незначительно движения вперед, в его комнаты постучал эсператистский монах, поначалу показавшийся очередным сборщиком пожертвований. Каково же было удивление Леонарда, когда этот невзрачного вида попрошайка незаметно вручил ему свернутое в трубочку послание, оказавшееся приглашением не много не мало в Ноху, в резиденцию кардинала Левия. Идти было рискованно, но Леонард справедливо рассудил, что арестовывать его явились бы показательно открыто, а Левий, как казалось из письма Арнольда, не был ярым сторонником лже-Ракана.

Пока Леонард добирался до Нохи, он успел заподозрить тайных прознатчиков в каждом встречном уличном мальчишке, каждом стражнике и даже тени. На исповедь его беспрепятственно пропустили, хотя, судя по количеству охраны вокруг аббатства, выйти оттуда может быть совсем не так просто. Отчасти тревоги его рассеялись, когда вместо кардинала он увидел довольную физиономию Арнольда, который с ногами устроился в уютном кресле и пил благоухающий на весь кабинет шадди.

— Так вот кто, оказывается, скрывается под именем Его Высокопреосвященства, — с облегчением рассмеялся Леонард. — И давно ты сменил Книгу Ожидания на Эсператию?

— Когда выяснил, что предыдущее Высокопреосвященство планировало избавиться от нашей семьи подчистую, — фыркнул Арнольд. — За кардиналами нужен глаз да глаз, но этому, кажется, можно доверять... Но ты посмотри на себя! Вылитый агарисский торговец, Эммануил Манрик бы тобой гордился!

— Я ведь в Хексберге побывал, — вздохнул Леонард. — В буквальном смысле иду по его стопам. И все-таки, что у тебя за дела с кардиналом?

— Он предоставляет мне политическое убежище, — развел руками Арнольд. — Эпинэ недавно чуть не убили у Марианны. Окделл твой, который нынче цивильный комендант, додумался допросить слугу, что достался ему еще от Люра, а тот не будь дураком, возьми да скажи, что покушения на него заказывал наш отец. В общем, атмосфера дома слишком накалилась, на твоем месте я бы туда не совался. Меня Окделл пообещал сдать Таракану, если я не уберусь подальше из Олларии. Ну вот я убрался в Ноху. Это же все равно что как в Агарис.

— Как некстати, — Леонард помрачнел. Внезапная размолвка с Ричардом в корне меняла все его планы, а тревоги Айрис вдруг перестали казаться такими уж надуманными. — А что там с Рокэ?

— Все еще в Багерлее, — сообщил Арнольд. — Левий пытается добиться его перевода сюда, под поручительство церкви, но Таракан ни в какую. О том, что готовится суд, ты уже слышал?

— И о том, что Ракан угрожал Окделлу благополучием сестры, тоже, — приятно было удивить брата своей осведомленностью. — И что он затевает теперь, когда не вышло?

— Своим людям он не доверяет, это все, что мне известно. По Придду ничего не скажешь, а вот Эпинэ все происходящее серьезно не нравится. Он хотел через герцогиню Окделл связаться с Савиньяком, но теперь не сможет.

— Сможет, — отрезал Леонард, уже представляя, что спокойно усидеть в замке Эммануилсберг деятельная Айрис не способна, а Иоланта, конечно же, не останется в стороне. Опрометчиво, но со всех сторон выгодно для семьи. Великий Кабиох, с каких пор он вдруг начал рассуждать совсем как отец?

— Это хорошо, — одобрил Арнольд. — Видел кого из наших?

— Всех, — Леонард невольно растянул губы в улыбке. — Отец здоров. В безопасности. Фридрих тоже. Они у регента, скоро поедут в Бергмарк. Мария с детьми в Манро. Ио в Кадонэре… это долгая история. Кстати, я тут встречал твою невесту, а еще случайно вроде как спас жизнь будущему тестю, ты меня за это не проклянешь?

— Ты видел Рени? — оживился Арнольд. — Как она? Она что-то говорила обо мне?

— Они с герцогом под арестом, и регенту, как я понимаю, оба без надобности, — пожал плечами Леонард. — Вижу, ты не планируешь разрывать помолвку?

— Нет, — порывисто отозвался Арнольд. — Нет, если отец не станет настаивать. Я понимаю, в его глазах Рени больше не выгодная партия, но я люблю ее.

— Отец изменился, — заверил его Леонард. — Отпуск пошел ему на пользу. Я бы больше беспокоился за Колиньяра, он нас все еще смертельно ненавидит, хотя раньше я считал, что дальше уже некуда…

Арнольд хотел было что-то ответить, но в этот момент к их беседе присоединился третий участник, которому братья и были обязаны своей встречей. Кардинал Левий неслышно вошел в кабинет и обратился к Леонарду в самой дружелюбной манере, отличаясь от своего предшественника из стен олларианской церкви, как день отличается от ночи. Ростом он был едва выше плеча Леонарда, но несмотря на это, в его голосе чувствовалась та самая хорошая знакомая и опасная разновидность силы, что, должно быть, выводила из себя Альдо Ракана. Неудивительно, что Леонард сразу почувствовал к новому знакомому необъяснимое расположение, тем более усилившееся, что тот угостил его прекрасным шадди, лучшим из того, что ему довелось пить за последние месяцы, приготовленным, к тому же, на жаровне, доставшейся ему от предыдущего Эсперадора.

— Часть вашей удивительной истории я уже слышал, — кардинал смотрел на него с живым любопытством. — От вашего брата и от герцога Алва, хотя тот, как это не прискорбно, полагал, что рассказывает её о человеке, которого уже нет в живых. Я ожидал, что вы окажетесь в Олларии раньше.

— Я за какими-то кошками сражался при Хексберге, — Леонард невольно скривился — его любовь к морю, как выяснилось, совершенно не охватывает морские баталии, пусть его фактическое участие можно было назвать, скорее, символическим, и основную часть работы за них сделал шторм. — Встречался с регентом, со своей семьей, с разными закатными тварями, потом пришлось задержаться в Северном Надоре... К слову, я тоже ожидал, что к моему прибытию Рокэ уже будет свободен.

— Герцог Алва недвусмысленно дал понять, что любые попытки освободить его из Багерлее могут навредить Фердинанду Оллару, а потому столкнутся с его яростным сопротивлением, — заметил кардинал. — И вы, очевидно, лучше нас понимаете подоплеку его решений.

— Я понимаю, что скоро нас могут ждать более серьезные проблемы, чем дилемма, кто будет сидеть на троне Талига, — хмуро заметил Леонард. — Арнольд ведь рассказал вам, что мы искали в заброшенных аббатствах до восстания в Эпинэ?

— Так вышло, что мы искали одно и то же, — Левий сделал небольшой глоток шадди и, отставив чашку в сторону, прошел к своему столу. — Я был другом его Святейшества Адриана, мы вместе начинали путь в ордене Славы, позднее я счел целесообразным склониться к пути Милосердия… Адриан, сколько я его помню, интересовался династией Раканов, потому покровительствовал Матильде Мекчеи и ее семье. Перед смертью он взял с меня обещание позаботиться о принцессе, ее внуке и ее… воспитаннице, а я предпочитаю не обманывать чужого доверия. Юная гоганни, чей путь удивительным образом переплелся с судьбой Альдо Ракана… Да, я говорю о уже знакомой вам Мэллит, — улыбнулся он, заметив потрясенный вид Леонарда. — Это одна из причин, по которой я прибыл в Талиг. Есть и другая, менее приятная и напрямую связанная с вашими поисками — и с орденом Истины. Следы ритуала, что привлекли ваше внимание, — несомненно их рук дело.

Леонард только покачал головой.

— Ваше Высокопреосвященство, вы обрушили на меня столько информации, что я не знаю, о чем спрашивать в первую очередь.

— Тогда спрошу я, — кардинал вдруг пристально взглянул на его руки — Леонард обзавелся скверной привычкой потирать ноющее запястье. — Давно это у вас?

— Вы знаете, что это? — Леонард переглянулся с мало что понимающим Арнольдом.

— Я видел это у Адриана, — кивнул кардинал. — Наследственная болезнь, вынудившая его искать внимательнее и копать глубже, чем полагается Эсперадору. Позже — у Алвы, у него болезнь прогрессирует стремительнее. Но сказать, что я что-то знаю, увы, хотел бы, да не могу.

— Что за дело Эсперадору было до Раканов? — прямо спросил Леонард. — Адриан производил впечатление умного человека, говорил об объединении церквей. Все эти интриги и перевороты не слишком вписываются в образ.

— Адриан знал о завещании Эрнани, равно как и о его исповеди, — отозвался кардинал. — Он понимал, что Ракан нужен не на троне, а для прохождения Излома. Какое-то время он надеялся, что это подразумевает лишь то, что последний из рода должен жить и здравствовать. Принц Альдо был неосторожен и не слишком разборчив в связях, а потом им одновременно заинтересовались гоганы и истинники. О вере гоганов и их магических экспериментах мы знаем немного, что до ордена Истины, они тоже умеют хранить свои секреты. Как вы знаете, вся верхушка ордена, во главе с магнусом Клементом, сошла с ума, и какие бы цели они ни преследовали, процесс был заброшен посередине. Ваш брат любезно взял на себя часть моей работы по обнаружению ереси, в которую впал орден Истины, но для того, чтобы понять степень нанесенного ущерба, нам нужны вы. Во всяком случае, так считает герцог Алва, на которого ваша предполагаемая смерть подействовала крайне угнетающе.

— Если ваше Высокопреосвященство найдет способ донести до герцога благую весть во время очередного визита в Багерлее, я буду вам очень признателен, — попросил Леонард. — Насколько я знаю Рокэ, его чувства вины хватило бы на всех собравшихся в этом аббатстве, и я лично не хотел бы прибавлять к его тревогам свои мелкие неприятности.

— Вас едва не убили, граф, — странно посмотрел на него кардинал. — Это вы называете мелкой неприятностью?

Леонард усмехнулся.

— “Едва” здесь лишнее слово, меня именно что убили. Это оказалось не таким уж оригинальным опытом. Там от меня тоже требовали взять на себя обязательства, о которых я не просил.

— Вам бы проповеди произносить, — покачал головой Левий. — В любом случае, я рад видеть вас здесь, граф, и буду еще более рад, если вы примете приглашение Церкви и найдете приют под ее сенью. Ноха для вас сейчас — единственное безопасное место. Здесь вы сможете разобраться в том, что происходит при дворе, и подумать, что мы предпримем дальше. Как вы верно заметили, освободить герцога Алву — лишь начало.

— Регент прямо заявил, что моя задача — добиться возвращения Фердинанда на трон, — вздохнул Леонард. — Свобода герцога Алвы связана с ней напрямую. Кстати, кто сейчас занимает пост супрема? Нам бы не помешал союзник с доступом в Багерлее.

— Валентин Придд, — тут же ответил Левий. — Альдо Ракан пожаловал ему эту должность, как достойному сыну своего отца. Смею предположить, он… с сочувствием отнесется ко всему, что связано с облегчением положения герцога Алвы, но с вами сотрудничать не будет. Только не после того, что случилось с его семьей. Другой вариант — герцог Эпинэ, первый маршал, один из ближайших сторонников Ракана, но политикой его недоволен.

— Снова Эпинэ, — Леонард тяжело вздохнул. — А я так рассчитывал на Окделла. Кстати, его сестра сейчас в моем доме. В Кадонэре.

— Айрис Окделл у вас? — изумился Левий. — Но как вам это удалось? Когда вы успели?..

— Герцогиня очень предприимчива, а уж тем более — ее компаньонки, они все устроили сами. Так или иначе, я считаю, что с Окделлом надо поговорить, что бы он там себе не напридумывал. Иногда он способен услышать. Однажды мне удалось.

— В вашем доме с герцогом Окделлом вам лучше не встречаться, — сразу же предупредил Левий. — Здесь, в Нохе… это можно устроить, хотя сам по себе такой разговор сопряжен с большим риском. Взамен я бы хотел просить вас, Леонард, об одной услуге. Впрочем, возможно, наши интересы в этом совпадут. Встреча за встречу. Я бы очень хотел побеседовать с достославным Енниолем.

Жизнь под покровительством кардинала оказалась в известной степени очаровательна своей степенностью и стабильностью. Время в Нохе будто застыло; Леонард нашел общий язык с любимицей Левия кошкой Альбиной, полюбил его сваренный на морисский манер шадди, нашел прелесть даже в ранних подъемах под звон колоколов. Пообещать было проще, чем сделать: кардинал не торопился доставить ему Окделла, а он не мог найти в своих снах подсказку, где искать Енниоля, к которому и сам запасся изрядным количеством вопросов. Зато ему снова привиделись лаикские монахи, и он невольно отдал дань уважения стойкости Окделла: доведись ему лицезреть такую процессию в бытность обучения в Загоне, и никакие блестящие перспективы не заставили бы его дотянуть до Фабианова дня.

Однажды Леонард чуть не столкнулся лицом к лицу с королевой, которую теперь называли госпожой Оллар, благо одежда послушника позволяла слиться со свитой Левия, а Ее свергнутое Величество не слишком всматривалась в ничего не значащие для нее лица. Лишившись своих лучших придворных дам, Катарина радовалась хотя бы возможности открыто исповедовать свою веру и время от времени посещала Ноху. Кардинал ей явно симпатизировал, что Леонард понимал с трудом — что раньше, что сейчас ему было сложно признать за этой женщиной хоть одно положительное качество. В какой-то степени он ей сочувствовал: Катарина не раз просила убежища в Нохе, но лже-Ракан предпочитал держать ее на виду, особенно после исчезновения фрейлин, — сочувствовал, но не от всей души. И если их замысел все же удастся, и Фердинанд так или иначе вернет себе трон, кому-то придется доводить до ума незавершённые отцом проекты и удовлетворить просьбу королевы отпустить ее в монастырь.

— Из того, что я успел узнать о вашем отце, мы имеем дело с блестящим финансистом, — заявил Левий во время одной из их бесед. — Но в своих сыновьях он упорно умудрялся не замечать очевидных талантов. Вот вашему брату подошла бы духовная стезя, в той церкви, к которой он себя относит, разумеется.

— Не сочтите меня еретиком, но я совсем не уверен, что после всего пережитого кто-то из нас вообще относит себя к церкви, — рассмеялся Леонард. — Арнольд всегда казался нам легкомысленным повесой, из которого только армия сделает человека, а он взял да зарылся в книги.

— А из старшего сына графу следовало бы готовить преемника на посту тессория, — рассудительно продолжал Левий. — Я, конечно, опираюсь исключительно на свидетельства третьих лиц, не имел честь встречать Фридриха Манрика.

— Будет забавно, если регент с вами согласится, — глаза Леонарда хитро блеснули. — А что вы скажете обо мне? Ну, кроме того, что я по природе не военный?

— По природе вы авантюрист, — отрезал кардинал. — И одиночка, хотя Создатель раз за разом ставит вас в такие ситуации, где вы зависите от других людей, а другие люди зависят от вас. Возможно, это и объединило вас когда-то с герцогом Алва. Все сказанное в равной степени относится и к нему.

— При Рокэ я такого себе не позволял, — покачал головой Леонард. — И вообще хотел от жизни только одного: подать в отставку и убраться подальше от двора. Спокойно жить себе в Кадонэре, ездить на охоту, жениться на нормальной, понимающей меня девушке, вроде Селины Арамона, а не на Айрис Окделл, которую прочил мне отец…

— Однако сначала вы поехали с герцогом Алвой на войну, которую все считали заведомо проигрышной, и вернулись в рядах победителей, — ехидно заметил кардинал. — Затем в одиночку отправились в Агарис, заводить интересные знакомства и собирать информацию для Алвы. Стали его секундантом на той скандальной дуэли, даже странно, что не поехали с ним в Фельп…

— Я хотел, — способности Левия знать все и обо всех иногда очень неприятно били по болевым точкам. — Кардинал Сильвестр был против. Все Манрики были нужны ему в Олларии, и тогда мы еще считали это хорошим знаком.

Левий понимающе кивнул.

— Оставим в стороне вашу карьеру маршала, но после того, как весь мир счел вас павшим в бою, вы, заметьте, отправились вовсе не в безопасный Кадонэр, а в Хексберг, да еще и накануне атаки дриксов. Знаю, вы скажете что-то об обязательствах и чувстве долга, но над вами не было отца, страхом перед которым можно прикрыться. Вы осознанно сделали выбор, Леонард. Я этот выбор уважаю, но вот на иллюзии о спокойной жизни не куплюсь, уж простите. Вы всего лишь хотели принимать решения самостоятельно, вполне естественное желание.

Несмотря на то, что дел у кардинала было ничуть не меньше, чем у покойного Сильвестра, их с Леонардом ежедневные беседы за шадди стали частью его расписания. Говорили о многом — о политике, об истории, о мистике, о старых письмах. Чрезвычайно заинтересовали Левия рассуждения графа Вильгельма Манрика о неизвестной эпидемии в Бирюзовых землях, а также история, приключившаяся с Жоаном Колиньяром.

— Что мы, в сущности, знаем о выходцах? — признал он. — Среди своих братьев во церкви я прослыву еретиком, если только заговорю об этом.

— Как вообще становятся выходцами? — задумчиво произнес Леонард. — Нехорошая смерть, допустим, но разве во всем Талиге такое несчастье постигло только их? Грабежи, предательства, войны за наследство, обманутые мужья… чего только не случается. Я еще могу понять достославного Фатихиоля, там смерть действительно вышла на редкость омерзительная, но что особенного в Арамоне? Или в этой девчонке, Люцилле, или в унаре, земляке Рокэ? А вот Люра, на что паршиво помер, выходцем не стал, я уже не говорю о бывшем цивильном коменданте.

— Смерть господина Айнсмеллера была недопустима, — сурово заметил кардинал. — Он заслуживал казни, но он был не казнен, а убит. В святом монастыре, но это не приблизит к Рассвету ни убийц, ни убитого, ни свидетелей… Что до выходцев, из того, что нам известно, почти все усопшие были связаны с Лаик. А значит, ритуал мог так или иначе зацепить их. Этим объясняется и их желание помочь живым — связи с миром еще не разорваны.

— Жаль, что их просто нельзя попросить повторить старый фокус, — огорченно вздохнул Арнольд. — Если они вывели из Багерлее Айрис Окделл, могут вывести и Фердинанда.

— Зоя Гастаки спасала не Айрис, а жену Арамоны, — возразил Леонард. — Девчонки шли довеском и сами не понимают, как им повезло. А без Циллы выходцам в Олларию не попасть, и с этим тоже ни кошки не понятно… Говорите, в последний раз ее видели в Доре?

— Даже и не думайте, граф, — тут же вскинулся кардинал. — Дора — нехорошее место, и для вас слишком рискованно идти туда, а это несчастное дитя своенравно и непредсказуемо.

— Нехорошее место для нехороших встреч, — хмыкнул Леонард. — У меня полно своенравных и непредсказуемых племянников, ваше Высокопреосвященство, с капризной девицей уж как-нибудь справлюсь.

В компанию Леонарду предсказуемо напросился Арнольд, и кардиналу ничего не оставалось, кроме как отрядить им в сопровождение еще с десяток монахов, для полуночных бдений в память о невинных жертвах злополучной коронации. Их знакомство Леонард считал величайшей своей удачей — из всех встреченных им людей, тем более, церковников, Левий единственный не требовал, не приказывал, а искренне пытался разобраться и помочь. Леонард не сомневался, что кардинал и сам принял бы участие в бдениях, не привлеки это событие внимание Альдо.

Ночная Дора завораживала и впечатляла, напоминая сказочную заброшенную крепость, населенную призраками. Незаметно отделившись от монахов, братья двинулись между безликих холодных зданий, переговариваясь вполголоса. Арнольд вспомнил, как в прошлый раз они приходили сюда с отцом, обсуждая магию чисел, возможную свадьбу с урготской наследницей и другие милые мелочи, которые тогда даже казались серьезными. Никаких следов Циллы не наблюдалось, и только зловещий символ Волн все еще угрожающе чернел на фонтане. Совсем недавно отсюда било вино, а вокруг умирали люди, а Леонард не чувствовал ничего, кроме привычного покалывания в запястье.

— Зря мы пришли сюда, — пробормотал Арнольд. — Она не придет, покуда знает, что она нам нужна.

— Мой друг Вальдес научил меня, как снискать расположение закатных барышень, — Леонард, сам не веря тому, что делает, вытянул из кармана нитку перламутровых бус, что по его просьбе один из монахов утром купил на старом мосту, и положил их на край фонтана. — Обязательно нужно принести подарок, а наша эреа, как я успел понять, любит драгоценности. Возможно, это как-то примирит ее с тем, что я не позволил ей увести старину Жоана.

Бусы только мерцали в зеленоватом свете луны, но Цилла так и не появилась, даже после того, как ее несколько раз окликнули по имени. Леонард тяжело вздохнул и раздраженно зашагал в другую сторону, недовольный потерянным временем Арнольд поплелся за ним, но оба тут же резко остановились, когда поняли, что они в переулке не одни. Ричард Окделл, сжимая эфес шпаги, медленно шагал в их сторону, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

— Я должен был проверить, что затевает Левий, но встретить здесь вас, — он с ухмылкой покачал головой. — Ваша наглость не знает пределов, господа.

— Герцог Окделл, — Леонард криво улыбнулся. — Как поживает ваша клятва? Не мешает спать по ночам?

— А вам ваша совесть, сын убийцы? — предсказуемо взвился Ричард. — Я знаю все о делишках вашего отца!

— Смелое утверждение, но увы, безосновательное, — скучающим тоном отметил Леонард. — Вы, конечно же, уже покинули дом убийцы, чтобы не пятнать свою честь?

— Да как вы смеете! — Окделл пока не кричал, но скоро перейдет на повышенные тона, и тогда сюда сбегутся все монахи, и разговора не получится. — У отца и братьев нет никаких резонов убивать меня, так вы ручались за них? Если бы не монсеньор, я бы не дожил даже до войны в Варасте!

— Наконец-то вы это признаете, герцог, еще немного и мы перейдем к той увлекательной части, где вы отправились спасать вашего монсеньора, но слегка отвлеклись на карьеру цивильного коменданта, — закатил глаза Леонард. — Ваша сестра очень беспокоилась по этому поводу. Считает, что вы сами себя закапываете.

— Айри? — от неожиданности Ричард даже забыл, что они на грани дуэли. — Что… что вам известно о ней? Альдо сказал, что она в безопасном месте, но увидеться мы не можем. Не раньше, чем состоится суд.

— Ваш анакс даже чистую правду не может сказать, не соврав, — рассмеялся Арнольд. — Герцогиня остановилась в нашем замке.

— В Надоре? — Окделл выглядел крайне растерянным. — Но как они сбежали из Багерлее? За последние лет тридцать это никому не удавалось.

— Поблагодарите за это капитана Арамона при следующей встрече, — посоветовал ему Леонард. — Вот что, Окделл, ваше право ненавидеть мою семью, сколько вам вздумается, но если вы все еще заинтересованы освободить Рокэ, найдите повод появиться завтра в Нохе. Здесь у меня такое ощущение, что к нашим словам прислушивается даже камень.

— Вы правы, — со странным выражением заметил Окделл, медленно проходя мимо них. — Камень слышит… и камень помнит…

Леонард и Арнольд быстро переглянулись. Окделл с необъяснимой уверенностью шагал на площадь с фонтаном, и им ничего не оставалось, как последовать за ним — с него станется и в пустом аббатстве найти на свою голову неприятности.

Фонтан выглядел так же, как и несколько минут назад, за исключением одной немаловажной детали: перламутровые бусы бесследно исчезли, а на их месте тускло поблескивал небольшой темный камень. Окделл бросился к нему с таким восторгом, словно речь шла о величайшем сокровище.

— Это ведь мой карас! — его голос дрогнул, и глаза блеснули так, будто речь шла о чем-то куда более ценном, чем просто кусок минерала: — Тот самый, из меча Раканов, который похитила девчонка-ювелирша, тогда, в Октавианскую ночь! Граф Манрик, вы ведь должны помнить!

— Отлично, — протянул Арнольд и махнул рукой: — Отвлеклись на истерику Окделла и проворонили Циллу. Теперь только и остается, что присоединиться к брату Пьетро и молиться.

Явившись на следующий день в Ноху, Окделл определенно возомнил, что находится на бессрочной исповеди, в которую Леонард не имел шанса вставить ни единого слова. Похоже, те дни, что он прожил в доме на площади Леопарда один, без компании Арнольда, сказались на его душевном состоянии не лучшим образом — а еще его угнетали подлость лже-Ракана, повсеместная ненависть, которую он чувствовал, появляясь на улицах столицы, и собственная неспособность исполнить клятву. Найденный карас Окделл посчитал каким-то невозможным знаком Свыше, и если раньше он хотел носить его на руке, как перстень, то теперь считал необходимым вернуть на место, в рукоять меча Раканов, который безуспешно разыскивал Альдо.

О своих приключениях Леонард рассказал максимально кратко, но этого хватило, чтобы мальчишка понурился: своими похождениями в столице он нисколько не гордился, хотя и признал, что поначалу считал Альдо достойным трона принцем, вся вина которого лишь в неумении находить себе правильных соратников и исполнителей — на этом моменте Леонард просто прикрыл лицо рукой, мысленно считая до шестнадцати. Рокэ был прав, Окделлу было категорически противопоказано болтаться где-то предоставленным самому себе.

— Вы же знаете, что эр Рокэ никогда не согласится стать королем, — убежденно заявил Окделл. — А Раканы отреклись от престола! Но кто-то ведь должен править Талигойей, тогда почему не один из эориев!

— Потому что у Талига уже есть король, которому мы все присягали на верность, — сумрачно напомнил ему Леонард. — Выйдет из Багерлее Фердинанд — выйдет и Алва, такую простую истину даже вы должны осознать и запомнить.

— Если это зависит от дочки Арамоны, плохо наше дело, — выдал Окделл первую здравую мысль за сегодня. — Но если верно все, что вы рассказываете о выходцах, я сейчас подумал, что у нас может быть еще один… Постойте, я ведь тогда видел вас во сне!

После истории об отравлении и последующем загадочном исчезновении Удо Борна Леонарду захотелось лично прикончить Альдо Ракана и решить, тем самым, абсолютно все их проблемы. А с древними проклятиями пусть Рокэ сам разбирается, в конце концов, это ведь его предки заварили всю эту кашу.

— Эпинэ на нашей стороне, — сказал он Окделлу. — Ваша сестра должна была передать послание Лионелю Савиньяку во время своей поездки в Надор. Возможно, она попытается сделать это сейчас, но Ноймаринен уже дал понять, что не станет отзывать армию с границы ради Олларии. Он заявил, что ожидает действий от нас.

— Вы думаете, я не пытался? — обиженно нахохлился Окделл. — Единственный способ — убить Альдо, но попытка может быть только одна. Вы видели, что он сделал с Удо за меньшее. И тут всюду его люди, ваша Вторая резервная армия, между прочим, ваш отец набирал весь этот сброд.

— О ваших способностях наемного убийцы мы уже говорили, и не думаю, что с тех пор ваше мастерство резко возросло, — отрезал Леонард. — Фердинанд — то, что связывает руки Алве. Его нужно любыми путями убрать из Олларии, даже если ради этого мне придется засыпать Дору жемчугом.

— Я рад, господа, что вы пришли к единой точке зрения, — Левий появился неслышно, а за ним по пятам следовала его любимая кошка. — Королю, и в самом деле, не место в тюрьме, к тому же Его Величество не приспособлен к такого рода испытаниям плоти и духа. Но ответ эреа Циллы был крайне определенным: помогать нам она готова только в том, в чем сочтет нужным. Возможно, настанет день, когда мы поймем назначение этого камня. Но сегодня нам надлежит взять дело в свои руки.

— У вас есть план, Ваше Высокопреосвященство? — уточнил Леонард. — После побега герцогини Окделл Багерлее охраняется так, что там голубь без разрешения не пролетит, простите за каламбур.

— Поэтому нам нужно, чтобы король Фердинанд сам покинул Багерлее, — довольно подтвердил Левий. — Отбить его в пути будет нелегко, но мы можем это спланировать.

— И с чего бы Альдо его выпускать? — недоуменно воззрился на него Окделл. — Если только… если суд над монсеньором состоится, и Фердинанда приведут в качестве свидетеля. Но тогда нам предстоит вынести свое решение, и если дом Скал оправдает монсеньора… Меня, конечно, ничего хорошего не ждет, но я готов пойти на такое.

— Весьма благородно с вашей стороны, герцог Окделл, и достойно сына Эгмонта, — прозвучал вдруг мягкий голос, от звуков которого Леонарду нестерпимо захотелось оказаться хоть на другом конце света, хоть в самом Закате. Если бы он не знал, что кардинал — человек исключительного ума и проницательности, который ничего не делает просто так, он бы лишь задавался вопросом, как этой гадюке удается и из него вить веревки.

— Катари! — а вот Окделлу много и не надо, теперь он костьми ляжет, но устроит Фердинанду путешествие до Ноймара, выстилая перед каретой красную дорожку.

— Ваше Величество, — Леонард спокойно встал и поклонился. — Какой неожиданный сюрприз.

— Граф Манрик, — королева вернула ему холодный, предупреждающий взгляд. — Ну что вы, вот вы — действительно неожиданный сюрприз. Теперь я понимаю, почему Его Высокопреосвященство допустил эту встречу только после клятвы на Эсператии.

— Я лишь напомню, что все собравшиеся стороны преследуют одну благородную цель, несомненно, угодную Создателю, — лукаво блеснул глазами кардинал. — Герцог Окделл верно заметил, что вариант с судом допустим, но, если проводить аналогию с шахматами, мы рискуем потерять важную фигуру. Ее Величество самоотверженно предложила альтернативу.

— Если вас во дворце спросят, Дикон… то есть, герцог Окделл, вы сможете сказать, что встречались в Нохе со мной, — Катарина заломила руки, подчеркнуто игнорируя скептический взгляд Леонарда. — Моя репутация — ничто, если это поможет спасти жизнь моего дорогого супруга… и герцога Алва, конечно. Я подумала, господа, что заключенный по политическим мотивам, не убийца и не мятежник, а свергнутый монарх… он все же имеет право, и Церковь вступится… позволит ему проститься с кем-то из ближайших членов семьи, если тот будет находиться при смерти. Даже Альдо Ракан не откажет Фердинанду в возможности в последний раз увидеть свою жену, особенно если о ее состоянии станет известно послам… другим влиятельным людям. Если бы мне было дозволено оставаться в моих прежних покоях, я бы вывела Фердинанда через тайный ход, тайну которого мне открыла королева Алиса, но теперь я просто госпожа Оллар. Я думаю, лучше, если мне станет плохо здесь, в Нохе.

— В аббатстве есть свои тайные ходы, — улыбнулся Левий. — А дорога к Нохе может таить немало сюрпризов, особенно для не самых опытных сопровождающих. Этот план не лишен недостатков, но другого у нас нет.

— Вообще-то недостаток тут только один, — заметил Леонард. — Альдо Ракан — напыщенный павлин и мерзавец, но глупость его имеет свои пределы. Я, конечно, высоко ценю склонность Ее Величества к мистериям, но каким бы искусным не было притворство, даже ваш анакс догадается притащить сюда доктора, который очень быстро разоблачит этот обман.

— Вы абсолютно правы, граф Манрик, — Катарина сдержанно улыбнулась — с такой же ледяной грацией она держалась на допросах. — Поэтому все будет по-настоящему.