Мистер Барроу: Закаты над Йоркширом (гет)

Апрельский воздух, пропитанный запахом влажной земли и распускающихся почек, струился в лакейскую. Солнечные лучи, наконец пробившие йоркширскую дымку, золотили паркет господских комнат. Но в служебных помещениях витало иное напряжение — сегодня прибыл Джон Бейтс.

Томас наблюдал со стороны. Бейтс вышел из такси, опираясь на трость. Лицо — непроницаемая маска, взгляд — острый, сканирующий. Карсон встретил его с подчеркнутой, прохладной вежливостью. Анна стояла чуть поодаль, ее лицо выражало обычную для нее сдержанную доброжелательность и профессиональный интерес к новому коллеге, не более. Томас отогнал воспоминания о ревности и подлостях. Этот Бейтс не был его врагом. Пока.

— Вот он, наш новый камердинер, — прошипела О’Брайен, материализовавшись рядом. — Хромоногий диковинка. Интересно, как долго Его Светлость будет терпеть неудобство?

Томас не повернулся.

— Его Светлость нанял его за заслуги, миссис О’Брайен, — ответил он ровно. — Как и всех нас. — Он двинулся прочь, оставляя ее разочарованно щелкать языком. Старые игры его больше не манили. У него были дела куда важнее.

Их дела. Вечером в леднике кипела работа. Новый чан для прачечного мыла ждал своего часа, но сегодня Томас экспериментировал с другим. На столе стояли пузырьки с эфирными маслами (розы, бергамота, жасмина — купленные в Йорке на часть прибыли), флакон глицерина, дистиллированная вода.

— Лосьон? — спросила Гвен, отрываясь от отчета о продажах крема. Ее «Ремингтон» была накрыта.

— Для рук. Легче крема, быстрее впитывается. Для тех, кому жирный крем неудобен. — Он капнул масло розы, взболтал. Воздух наполнился нежным, изысканным ароматом. — Попробуй. — Протянул банку.

Гвен нанесла каплю на тыльную сторону ладони, растерла. Кожа стала мягче, бархатистой.

— Хорошо, — она удивленно посмотрела на руку, потом на Томаса. — Очень хорошо. Дороговато выйдет из-за масел… Но для леди или для презентации при переговорах — идеально. — Ее взгляд был деловым, оценивающим не только продукт, но и его рыночный потенциал. Томас видел в этом еще одну ступеньку, еще одну возможность для ее самореализации прямо здесь. Каждый новый продукт укреплял их общее дело, делая его привлекательной альтернативой уходу.

— Бейтс, — сказала Гвен, меняя тему. — Он выглядит… непробиваемым. Как каменная глыба.

— Бывший солдат. Опытный, — прокомментировал Томас. — Карсон его уважает. Это главное. — Он сделал паузу. — Главное для нас — чтобы наш ледник оставался нашей крепостью.

Гвен кивнула. Их предприятие было их убежищем и надеждой.

Через пару дней Томас столкнулся с Бейтсом лицом к лицу в прачечной. Бейтс принес корзину с вещами Его Светлости. Трость и ноша мешали ему пройти между котлами. Томас, проверявший поставку щелока, автоматически отодвинул ведро.

— Проходите, мистер Бейтс, — сказал он нейтрально.

Бейтс остановился, перевел дух. Его взгляд, умный и проницательный, скользнул по Томасу.

— Благодарю, мистер Барроу. — Голос был низким, спокойным. Никакой враждебности, только легкая усталость. — Старые раны и новые обязанности — не всегда гармоничный дуэт. — Он слегка постучал тростью по каменному полу.

— Понимаю, — Томас кивнул. Он знал о войне слишком много, хоть и иначе. Знание тяготило. — Добро пожаловать в Даунтон. Здесь свои баталии. Менее кровавые, но требующие выносливости. — В его тоне прозвучало неожиданное для него самого перемирие.

Бейтс слегка приподнял бровь, словно уловив этот оттенок.

— Я учту. Спасибо еще раз. — Он осторожно двинулся дальше, шаг неуклюж, но упорен. Встреча оставила Томаса в раздумье: наблюдательный, не простой. Не враг, но и не друг. Нейтральная территория.

Вечером они с Гвен разливали пробную партию лосьона в маленькие флакончики. Работали молча, слаженно. Запах розы витал в воздухе. Гвен вдруг заговорила, не поднимая глаз от флакончика:

— Знаешь, Томас… — Она использовала его имя все чаще в уединении ледника. — Раньше мне казалось, что свобода — это только город. Толпа, шум, офис, машина… Быть не ими, — она кивнула вверх, — а свободной. Но теперь… — Она поставила флакончик в коробку. — Теперь я ловлю себя на мысли, что свобода — это вот. — Она обвела рукой их каменное царство: чан, стол с флаконами, накрытую «Ремингтон». — Делать что-то свое. Видеть, как это растет из моих рук и решений. Не ждать милости, а создавать ценность самой. Быть… хозяйкой хотя бы этого угла. Это тоже свобода. Возможно, более настоящая. Потому что она — моя. Выстроенная мной.

Томас замер, флакон в руке застыл. Сердце бешено застучало. Он не дышал, боясь спугнуть ее откровение.

— Это и есть свобода, Гвен, — сказал он тихо, когда нашел голос. — Самая прочная. Потому что ее фундамент — твои умения и твоя воля. — Он посмотрел на нее. Она смотрела на свои руки, испачканные лосьоном, но в ее глазах светилось глубокое удовлетворение творца, владельца. — Бизнес может дать крылья не меньшие, чем городская контора. Особенно если он… построен вместе. — Последние слова он произнес чуть тише, почти шепотом, бросая их как приглашение к размышлению.

Гвен подняла на него глаза. В ее взгляде не было испуга. Было раздумье. Серьезное, взвешенное. Она не ответила прямо на реплику о «вместе», но и не отвергла ее. Она смотрела на него, и в ее карих глазах Томас читал зарождающееся переосмысление. Сомнение в том, что путь к свободе лежит только через бегство. Сомнение, подогретое успехом их дела, ощущением реальной власти над своей судьбой здесь и сейчас, и его верой в нее.

— Возможно, — наконец произнесла она так же тихо. — Возможно, ты прав. — Она взяла следующий флакончик. — Но пока… пока это только начало фундамента. Для настоящей свободы нужно больше. Прочности. Уверенности.

Томас кивнул, скрывая вспыхнувшую внутри надежду. «Пока» и «начало» — это было главное. Она засомневалась в прежней догме. Она увидела альтернативную дорогу к своей цели. Его задача — помочь построить тот самый прочный фундамент свободы здесь. Чтобы ее мечта могла осуществиться без необходимости бегства. Он протянул ей последний флакон лосьона. Их пальцы едва коснулись.

— Тогда строим, — сказал он твердо. — Кирпичик за кирпичиком. Начиная с этого лосьона и мыла для прачек. Карсон ждет образцы завтра.

Они потушили свечи. Апрельская ночь встретила их прохладой и запахом дождя. Гвен шла рядом, ее плечо иногда слегка касалось его руки. Томас смотрел на темные очертания Даунтона. Впереди была война, Бейтс, интриги О’Брайен. Но здесь, сейчас, он чувствовал не страх, а решимость. Он помогал строить не просто бизнес. Он помогал строить будущее Гвен, ее путь к свободе. И впервые за все время в этом чужом теле, будущее это казалось не просто возможностью выжить, а чем-то по-настоящему осмысленным и желанным. Потому что в нем была она. И ее рыжие волосы, символ ее упрямой воли, которую он не хотел терять, а хотел видеть реализованной.