Цепи (джен)

Старик вызвал его ночью. Подослал в его комнату очередного «подающего надежды ученика», которого, если что-то пойдет не так, будет не жалко сдать храмовникам. Мальчишка с горящими глазами и нервным румянцем передал, что Первый Чародей ждет Андерса в своих покоях. Без лишних слов, без объяснений, просто поставил перед фактом. Андерс же слишком устал, чтобы спорить — натянул мантию поверх ночной рубахи и поплелся наверх.

Кинлох спала, утопала в удушливой предгрозовой тишине. По стенам струились голодные длинные тени. Тени пульсировали, трепетали, тянулись к холодному завесному огню. Совсем как в ночь Истязания Солоны.

Уже месяц прошел с тех пор как Андерс в последний раз слышал о Солоне. Она не отвечала на его зов, в Кинлох о ней не говорили. Даже чудом уцелевший в резне при Остагаре Ульдред не мог вспомнить ничего конкретного. Только что Солона была на поле боя, а потом… никого не стало. Ни Солоны, ни Винн, ни Стражей, ни королевской армии. Только чернота и скверна. «И все-таки ты выжил» — справедливо заметил Грегор, устав выслушивать Ульдреда. Весь месяц его слова не шли у Андерса из головы. Как и мысли о том, что он больше никогда не увидит Солону, не поспорит с ней, не обнимет ее. То, что казалось таким простым, когда он планировал свои побеги, вдруг сделалось невероятным, невозможным… Он не представлял себя без нее.

За стенами башни, в поглощенном Мором Ферелдене, все еще была жизнь. Андерсу все еще было куда бежать, но не осталось тех, к кому бы он стремился. Ее больше не было.

«Вперед, проторенной тропой… Где крики чаек и прибой…»

— Мне никогда не быть с тобой, — прошептал Андерс и толкнул дверь покоев Ирвинга.

В покоях было холодно и пахло Солоной — мятой и чернилами. Создатель знает, сколько времени она проводила здесь со своим учителем, если пропахла его окружением. Сколько времени потратила зря на его уроки. А ведь могла сбежать далеко, помочь Андерсу построить дом, посадить дерево, вырастить стаю самых шустрых на Тедасе кошек. Мертвые мечты, сгнившие надежды.

— Проходи, Андерс, — из темноты послышался скрипучий шепот Ирвинга. Андерс пригляделся и заметил его, свернувшегося в кресле у погасшего камина. — Разговор предстоит долгий, и мне бы не хотелось, чтобы ты провел его, стоя в дверях.

Андерс послушно прошел, не до конца прикрыв за собой дверь — на всякий случай.

— Вам не спится, Первый Чародей? Некому подлить отвара мяты в кубок? — ядовито выплюнул Андерс. В последнее время он мог общаться с Ирвингом только так — со злобой, ядом, обвинениями во всем, что случилось с ночи Истязания Солоны.

Ирвинг глянул на него слишком уж пустыми, погасшими глазами, поежился в кресле и молча кивнул на соседнее.

Когда Андерс сел, Ирвинг зашептал вновь — тихо, с опаской:

— Я должен рассказать тебе кое-что очень важное. До рассвета это ждать не может и не будет. Слишком голодная, нетерпеливая тайна, которую я устал хранить. Поэтому слушай меня внимательно и не перебивай, если хочешь, чтобы мы еще хоть раз увидели Солону живой.

Ирвинг нервно улыбнулся уголками губ, Андерс же обратился в слух. Перебивать, язвить, кричать на Ирвинга все равно было бесполезно. Старик либо выжил из ума, либо, во что почти не верилось, действительно знал что-то о судьбе Солоны.

— Первое… Солоны никогда не должно было быть в Кинлох. То, что она оказалась здесь — вина моя и ее отца, Феликса. Он был… он до сих пор единственный, кого я могу называть своим другом. В юности мы несколько раз вместе посещали Великий Некрополь в Неварре — я под конвоем, а он с экскурсиями — там и сдружились. Там и решили, что до своей смерти хотим достичь чего-то большего, чем простые мальчишки из Кругов, — Ирвинг плотнее закутался в плед, странно поджал правую руку. Неужели, поранился? Андерс легко мог бы помочь ему, но Ирвинг почему-то не просил об исцелении, а продолжал свой рассказ. — Прошли годы, мы выросли. Я застрял в статусе одного из старших чародеев Кинлох без шанса подняться выше. Феликс все еще витал в своих амбициях, и в конце концов нашел способ там, где прочие боялись искать.

Ирвинг вдруг испуганно обернулся и пару мгновений глядел в темноту за своим плечом. Андерс фыркнул.

— Уже попахивает сделкой с демоном. А еще морали нам читаете…

— Если бы это был демон, — сокрушенно пробормотал Ирвинг. — Демоны просты, Андерс, наивны, предсказуемы. Как и духи, они подчиняются чувству, которое их сотворило. Вызови Феликс демона Желания или Гордыни, мы бы совладали с ним в конечном итоге.

Кряхтя, Ирвинг потянулся к столику напротив, прихватил левой рукой блокнот в местами протертой кожаной обложке, и передал его Андерсу. Правая рука так и осталась скрыта под пледом.

На пожелтевших листках сплетались рисунки и едва различимые записи. Черный, длинный, безликий силуэт был нарисован от руки на каждой странице. Он показался Андерсу смутно знакомым, но записи только запутали. Ирвинг писал о существе с таким теплом, таким благоговением, будто описывал божество.

«Она ждала меня и Феликса в подземных чертогах под Кинлох. В темноте, столь непроглядной, что я не видел собственных ладоней, Она играла на арфе и пела о давних временах. Я никогда не изучал арканум, но понял каждое слово — в своей песне Она предлагала нам величие и власть древней Империи».

— Кто «Она»? — спросил Андерс, проводя большим пальцем по четко прорисованным линиям острых когтей.

— Она — надежда, предложение и приказ. Скрежет в сердце Тени. Посланница спящих драконов. Черный Эмиссар. Феликс привел Ее ко мне, потому что видел в Ней единственный шанс на возвышение. Она не была злобной или жестокой — совсем не как порождения тьмы из книг. Она беседовала с нами, как знатная дама, спрашивала о наших чаяниях, слушала внимательно и предложила нам… все. Каждое из наших желаний умещалось в Ее протянутой ладони. А взамен…

Ирвинг вновь оглянулся, шумно выдохнул. Его пульс частил — Андерс чувствовал бег крови под его кожей. Ирвинг боялся чего-то в темноте, и страх передался Андерсу. Могла ли тварь из записей сейчас находится с ними в одной комнате?

— Просьба казалась пустяком — получив кресло Первого Чародея, я должен был принять и вырастить первенца моего единственного друга, а Феликс, соответственно, доверить мне ребенка. Мы знали друг друга не первый десяток лет, мы не сомневались друг в друге. Демон крылся в деталях: я метил в Первые Чародеи ферелденского Круга. Феликс, как и все его предки, принадлежал к Кругу Минратоса.

Андерс удивленно уставился на Ирвинга, а затем рассмеялся.

— Ваш дружище Феликс, отец Солоны, был с севера? Вы сдружились с тевинтерским магистром? Честно… не ожидал от вас такой широты взглядов.

— Феликсу посчастливилось родиться в роду Данариев — магистров альтус. В двадцать лет он правил половиной земель вокруг моря Нокен, его обучение в Круге было лишь одной из ступеней к политической власти. Его детям никогда бы не пришлось думать о тяготах жизни на юге… если бы их отец не пожелал подняться еще выше. Феликс захотел Корону Кобры — символ высшей власти Тевинтера. И сейчас он в шаге от нее.

— А что Солона?

— Каждое возвышение требует жертвы. Солона была…

Андерс поморщился.

— Той жертвой, которую заплатили вы двое. Вы взяли ребенка, который мог избежать всей этой дряни, мог прожить нормальную жизнь там, где магия не проклятье, а достоинство, но вы… испоганили все с самого начала, — он вскочил на ноги, бросив блокнот назад на стол, принялся рассаживать по покоям. В груди клокотала злоба. Солона была свободна по праву рождения, как северянка, как, Создатель ее подери, альтус! А ее закрыли здесь. Но одно дело закрыть, и совсем другое отпустить с Серыми Стражами. — Зачем Черному Эмиссару было отдавать вам на обучение ребенка альтус? Смеха ради? И если так, то зачем вы отпустили Солону из башни?

— Потому что я закончил с ее обучением, и должен был отдать ее. Эмиссар хотела получить ее себе, но была бы слишком слаба в Тевинтере. В Империи Ее давно изучили, останавливали уже четыре раза. Но для южан Она лишь старая сказка. Заключив Солону в Кинлох, Эмиссар получила ключ к клетке. Все, что требовалось от Нее, это заразить Солону страхом и скверной, а затем направить Серого Стража, чтобы тот забрал ее в Дикие Земли. Остальное — глупость королей и армий — Ее стихия. Она не позволит этому Мору закончится. Теперь у Нее есть все для этого.

— Что именно? Чем Солона так отличается от сотен маленьких девочек, заточенных в Кругах по всему миру, потому что люди тупы и боятся магии?

Ирвинг проглотил ком в горле и вздрогнул, выпрямляясь в кресле, но больше не оборачивался.

— Солона потомок одного из семерых жрецов, из-за которых люди как раз и боятся магии, Андерс. Не стоит видеть в ней только жертву. У магии — настоящей магии — цена всегда в крови. Солона была обречена с рождения стать инструментом. Наша ошибка только в том, что мы отдали ее в лапы Эмиссара. Теперь мы это поняли, и поэтому ты здесь, — Ирвинг нервно взмахнул рукой, и воздух вокруг них засеребрился. Андерс распознал заглушающее плетение. Было слишком очевидно, что скоро его почувствуют и храмовники, и все же Ирвинг рискнул. — Теперь прекрати свою драму и выслушай меня наконец. Солона сейчас с Эмиссаром и, зная Эмиссара, уже начинает доверять Ей. Если Эмиссар внушит ей заговорить с Архидемоном, подчинить его своей воле — всему конец. Мором начнет управлять не оскверненное животное, а тысячелетний малефикар. И одному Создателю известно, что Она сделает с Ферелденом. К счастью, у Феликса есть план, а у меня — ты. Ты дорог Солоне, если мы поможем найти ее, она послушает тебя. Мы знаем, что Эмиссар стягивает орду к Денериму. Утром ты отправишься туда. Добейся встречи с Солоной, убеди ее отвергнуть Эмиссара. В Денериме вас будет ждать корабль до Неромениана. Чего бы это ни стоило, завлекли Солону туда, увези ее из Денерима. Начните новую жизнь.

— А к чему такие тайны? — Андерс развел руками, указывая на купол. — Если хотите выпустить меня из башни, Грегор все равно узнает. От кого таиться?

Ирвинг уже открыл рот, чтобы ответить, но противоестественный, отвратительный скрежет заглушил его слова. Скрежет доносился со всех сторон, будто десятки когтистых лап стремились продраться сквозь зачарованный камень и стекло башни прямо в покои.

— Ты тоже слышишь его? Почему ты тоже слышишь его? — с ужасом спросил Ирвинг. — Ты ведь не… Она бы не успела! Она делает что-то… Иди. Сейчас. Одевайся теплее и спускайся в подземелья. Там есть тайный выход, что ведет в грот под башней, я отворил его для тебя. В гроте ждет лодка. Чего бы ни стоило, найди Солону, спаси ее от Эмиссара. И ради Создателя, Андерс, доставь девочку к отцу.

— К отцу, который продал ее…

— Не спорь, — отрезал Ирвинг, заметно морщась от боли. Он все еще поджимал правую руку и кутался в плед. — Иди.

— Вам нездоровится. Надо…

Ирвинг поджал губы и опустил глаза.

— С этой проблемой мне предстоит разбираться самому. Иди же.

Андерс покинул покои Ирвинга в смятении. В голове крутилось слишком много жутких мыслей, невозможных истин, разбитых основ. Солона была альтус. Магом из сновидческого рода, потомком магистров и архонтов… и ее заперли в Круге, а потом отдали на убой какому-то древнему злу. Андерс был обескуражен, зол, но более всего восхищен масштабом преступления Ирвинга. Старик запер дракона в птичьей клетке… и теперь отдал Андерсу ключи. Оставалось только сыграть свою роль — сбежать из башни, найти Солону и уехать с ней куда подальше. Например, в Киркволл. Он ведь обещал ей.

Проходя по темному коридору мимо покоев старших чародеев, Андерс не заметил странные блики завесного огня, не обратил внимания на колебания Тени, лишь едва ощутил жар, пробивавшийся из покоев Ульдреда. А затем над полуночным озером Каленхад взошло солнце.

* * *

— Так, не найдя приюта ни в доме Солнца, ни в конуре пса, птичка продолжала свой полет. И встретилось ей озеро, по берегам которого лежали упавшие звезды. А в звездах тех и в черной озерной воде отражались все горести мира…

— Еще хоть слово, Морриган, и в черной озерной воде будет плавать Ведьма Диких Земель, — Эдгар не без труда провернул весла и злобно зыркнул на Морриган. Та безмятежно вплетала в косу золотую цепочку — подарок Коннора. За нее она пообещала мальчику вернуть Алистера в целости и рассказать еще пару сказок. Похоже, продолжение сказки про птичку она придумывала прямо сейчас. — У тебя в рукаве нет какого-нибудь заклинания, чтобы мне греблось полегче?

— С чего бы? Я маг крови, а не воды, — Морриган задумалась на мгновение, прикрыв глаза, вздохнула и мечтательно улыбнулась. — Я могла бы перерезать тебе глотку и передать Алистеру всю твою силу. Он бы довез нас до берега вдвое быстрее. Годится?

— Вот же погонь! Алистер, приструни ее уже!

Алистер даже не смотрел на них. Башня Круга была все ближе. Лодка маневрировала между остатков давно рухнувшего моста в цитадель магов. Договор с ними, заключенный века назад, ждал своего часа в походном мешке, пока Алистер подбирал слова. Как бы Дункан объявил Право Призыва? Был бы он мягок или бросил бы требование как камень в лица магов? Успокаивало, что Дункан уже дважды прибегал к договору с Кругом, по сути не имея этого договора на руках. Сейчас на стороне Алистера хотя бы были древние как мир бумаги.

Мысли прервал свет — слепящий, огненный, припекающий — будто посреди ночи вдруг взошло солнце. Лодка покачнулась из стороны в сторону и осела на мели. Алистер взглянул вверх. Над серыми скалами и черной громадиной Кинлох пылал зеленый ураган магии. Он полностью захватил шпиль башни, расколол его, но опаленные камни не упали, а повисли в воздухе, будто в детских кошмарах о Тени.

— Приплыли — прорычала Морриган, вылезая из лодки. — Не знаю, что именно наколдовали маги, но Завесе от их ритуалов явно нездоровится. Нам нужно внутрь.

Хафтер весело гавкнул и последовал за ней, а вот Эдгар остался в лодке.

— Ты сдурела?! У нас своих проблем хватает, а ты предлагаешь лезть в магическую башню посреди ритуала?

Морриган даже не обернулась на Эдгара.

— Именно, Кусланд. Нам ведь нужны союзники? Они в башне. Сможем спасти их от демонов и огня — они будут обязаны нам.

— Да с чего ты решила, что мы сможем?! Алистер, ты ведь понимаешь, что это безумие? Одно дело порождения тьмы, их можно ранить мечом, но это, — Эдгар указал на разгорающейся пламя — это работа для храмовников, а не для Серых Стражей! Хафтер, мальчик, ко мне!

Алистер еще раз взглянул на башню, на решительную Морриган, оттряхивавшую сапоги на берегу, на перепуганного Эдгара. Его можно было понять — вряд ли тейрнам Кусландам приходилось раньше иметь дело с демонами и Тенью. Алистер и сам был не то, чтобы знатоком — его знания ограничивались церковной литературой — но одно ему было известно наверняка.

— Нам нельзя бояться, нельзя трусить, нельзя злиться или показывать своих желаний. Сейчас любое чувство материально. У него есть когти, есть магия, а еще у него есть тело. Что бы это ни было за заклинание — оно как-то меняет Завесу над башней. Внутри должно быть полно одержимых.

— Вот только мы пока снаружи, — задумчиво пробубнила Морриган, когда Алистер присоединился к ней на берегу. Ее взгляд бегал из стороны в сторону, пытаясь найти признаки дороги к воротам башни, но ее не было. Скалы, на которых была построена Кинлох, тянулись вверх от воды к небу. — «Шпиль Разикале»… Кажется, так башню называли тевинтерцы. Что же, строить они умели. По эльфийским чертежам, отбив фундамент у авваров, проливая кровь на камни, путая лево с право, но результат все-таки есть. Проклятая, прекрасная, неприступная…

Вдалеке раздался возбужденный лай Хафтера, Эдгар немедленно бросился к нему, за Эдгаром спокойно последовали Морриган и Алистер. Вокруг загорались и гасли десятки небольших огней. Они пульсировали, кружились, даже пищали, и все как один, летели на лай пса.

Хафтер прыгал у чернеющего входа в пещеру. Огоньки устремлялись вовсе не к Хафтеру, а туда. Алистер осторожно приблизился и потрепал пса за ухом.

— Молодец, мальчик. Что же, по крайней мере, мы знаем, как попасть в башню.

— А теперь давайте подумаем, чем мы вообще сможем помочь магам внутри, и какую поддержку получить в ответ! — не унимался Эдгар. — Алистер, ты сам сказал, что башня должна кишеть одержимыми. Какой толк нам от одержимых?!

Алистер поморщился.

— Предлагаешь бросить магов погибать?

— Предлагаю не сдохнуть самим. Мы куда полезнее Ферелдену живыми, и я не позволю твоему чувству справедливости нас угробить!

Морриган звучно ударила посохом об землю, привлекая внимание, но ничего не сказала. Взяла в руки острый камешек, покрутила перед глазами Хафтера и кинула в темноту. Пес понесся в пещеру, Морриган с победоносной улыбкой направилась за ним.

* * *

— Йован… Йоовааан… Йован!

Андерс посильнее толкнул друга в плечо, и тот, недовольно поморщившись, все-таки проснулся.

— Чего тебе в такую рань?

Взгляд Йована блуждал, его растрепанные волосы трогательно прилипли ко лбу, несмотря на резкое пробуждение сердце билось спокойно, как у человека, не ожидающего опасности. Но Андерс понимал, в опасности какого масштаба сейчас была вся башня. Он едва успел добежать сюда раньше свихнувшихся либертианцев Ульдреда.

— Пора валить, — как можно более спокойно, чтобы не испугать Йована, и не разбудить половину комнаты, прошептал он. Геройствовать и тащить за собой ораву учеников он не собирался. — Сейчас же.

Йован сонно улыбнулся и потянулся на узкой койке.

— О, значит ты убедил Грегора. И как же наше торжественное шествие через главный вход? Все готово?

За дверью раздались весьма недвусмысленные вопли. Ничего не объясняя, Андерс стащил Йована с кровати и спрятался с ним под ней за мгновение до того, как некто снес дверь в покои с петель.

— Хватайте всех, кого видите. Нужна плоть! Много плоти! — прорычал демон. В его грозном голосе Андерс с ужасом узнал интонации Ульдреда. Ошибки быть не могло: старый дурак стал одержимым. — Тащите магов на вершину, храмовников и жриц убить, они не подойдут.

— Андерс, что нам делать? — испуганно пропищал Йован. Он весь дрожал, пинался, паника захлестывала его. Андерс зажал ему рот.

— Молчи.

Один из одержимых прошел совсем рядом с ними. От него несло мочой, кровью и реагентами из лаборатории — эмбриумом и эльфийский корнем. Еще недавно тварь была кем-то из целителей.

Андерс посмотрел под соседнюю койку. Под ней, обнявшись, лежали близнецы Сурана. Они заметно боялись, и Андерс улыбнулся им, приложил палец к губам, призывая молчать. Близко они не общались, Сурана были немного младше Солоны и Йована, держались особняком, всегда друг с другом. Улыбчивые, хорошие дети, которых Круг так и не смог сломать. Солона иногда дарила им десерты, которыми ее щедро закидывал Ирвинг. Мальчику нравились сахарные крендельки. Девочке — орехи в меду.

Сейчас мальчик, кажется, его звали Алимиом, кивнул и крепче прижал к себе плачущую сестру. Когда раздался грохот, Андерс запоздало понял — одержимые начали переворачивать койки. Послышались крики учеников, мольбы, неловкие попытки бороться и плести заклятья.

Андерс вновь чувствовал тяжелую поступь совсем близко, услышал, как опрокидывается соседняя койка. Как Алим велит сестре бежать, а сам бросается на одержимого. Как трещат его кости и падает на пол обмякшее тело, а одержимый идет уже к их укрытию.

Ощущение неизбежного конца сменилось удивлением, когда внутрь пробились храмовники во главе с Грегором. Они окружили одержимых, стали разить их мечами, пытались оттеснить вглубь комнаты, сковать их магию, но одержимых было слишком много.

Медлить Андерс не стал. Вылез из-под кровати, не отпуская руку Йована, и рванул к проходу. Друг едва поспевал за ним, спотыкаясь о тела на полу. В воцарившемся хаосе их никто не замечал. Оказавшись в коридоре, они побежали как можно быстрее, подальше от бойни и одержимых, но уже на лестнице на первый этаж, Йован вдруг остановился.

— Подожди… — он говорил прерывисто, пытался отдышаться. — Лили… мы не можем уйти, бросив ее здесь. И филактерии — если не разобьем их, нас быстро найдут.

В одном Йован был прав: если оставить филактерии в башне, рано или поздно до них доберутся либо выжившие храмовники, либо одержимые. Становиться марионеткой кого-то из них представлялось сомнительным удовольствием. А жрица… так ли она была важна сейчас? Точно не для Андерса.

Но Йовану об этом было не обязательно знать.

— Ты прав. Давай так, сначала разберемся с филактериями, потом забежим за Лили. Она явно не обрадуется, когда узнает, что ты разбил свой сосуд. Это сделает тебя отступником в ее глазах.

— Лили поймет, — настаивал Йован. — Она была готова помочь мне и раньше, если я все ей объясню.

— А у тебя сейчас есть время объяснять?

Йован замолчал. Сомнение на его лице сменилось сначало осознанием, затем страхом.

— Хорошо, но давай сделаем это быстро. Я не хочу, чтобы она пострадала.

— Не бойся, романтик. До подвала не так и далеко. Если по пути нам не встретится очередной одержимый, мы быстро разберемся с филактериями и вернемся за твоей любимой.

Андерс улыбнулся почти искренне. Конечно же, ни за какой Лили возвращаться он не собирался. А вот спасти друга от фантазий — еще как.

* * *

Полузатопленные недра пещеры быстро сменились узким и низким проходом, явно рукотворным, но не слишком обжитым. Паутина, покрывавшая стены от потолка до пола, давно окаменела, наросшая сверху пыль на ощупь напомнила мох. В проходе нельзя было толком развернуться, пришлось идти друг за другом, боком по одному. Дальше было хранилище. Из него, разрушив магическую защиту, они поднялись на первый этаж. И там… там начался кошмар наяву.

Догадка Алистера про одержимых оказалась верной только наполовину. Демоны в самом деле заняли тела учеников, но из множества искрящихся прорех лезли новые твари. Огромные, покрытые пурпурными шипами и слизью, они не искали убежища в людях, а слонялись по коридорам в истинном облике.

Алистер едва не попался одному из них на глаза, но Морриган вовремя оттянула его за колонну.

— Этих мечом не ранишь, — прошептала она. Впервые со стычки на болотах в ее глазах читался явный страх. — Демоны Гордыни. Болтливые, изобретательные, жестокие. Будут пытать тебя веками и при этом читать лекцию о том, какой ты идиот.

— У тебя такой богатый опыт общения с демонами, Морриган? — усмехнулся Эдгар.

Она пропустила его слова мимо ушей.

— Не высовываемся, ищем уцелевших, выводим наружу. Не армию, но хоть отряд магов получим. Эдгар, тебе и псу лучше вернуться вниз. В бою с ними вы все равно будете бесполезны. Лучше посторожите выход.

Эдгар фыркнул, но спорить не стал. Даже он понял, что Морриган права. Другого варианта получить хоть какую-то поддержку из Кинлох у них не было. Если Алистер мог хотя бы ослабить врагов, отнять у них часть магии, то импульсивный Эдгар скорее стал бы обузой.

Дальше Морриган и Алистер отправились вдвоем, крадучись, перебирались из комнаты в комнату, но почти не находили живых. Создавалось ощущение, что демоны пришли в Кинлох убивать, а не порабощать магов. Морриган предположила, что ученики башни оказались слишком сильны волей, и демоны прикончили их. Алистера устроило это объяснение. Хотелось верить в сильную волю, а не в то, что дети и их наставники убивали себя, лишь бы не стать одержимыми.

Добравшись до лестницы на второй этаж, они столкнулись с новым препятствием — проход оказался запечатан еще одним магическим барьером.

На этот раз попытка развеять чары ни к чему не привела.

— У башни хорошая защита. К счастью для нас, Завеса здесь трещит по швам, и любое заклинание… — Морриган порезала ладонь об острый скол стены, и ровный свет барьера замерцал, потускнел, откликаясь — … крайне чувствительно.

Не успел Алистер обрадоваться, что преграда исчезла, как от кровавого пятна, вверх по стене к потолку пошла мелкая трещина. Затем еще несколько. Алистер едва успел оттащить Морриган в сторону, прежде чем начался обвал. Падающие камни были горячими и почерневшими, как угли, от них несло чистой магией и горелым мясом.

Запыленную темноту вокруг прорезала вспышка фиолетового света и Алистер отчетливо услышал Зов. Так близко и громко, будто вокруг него столпился десяток порождений тьмы. Зов напоминал одновременно шелест страниц, хлопанье крыльев и тихий шепот на ухо. За пределом Зова стонала от боли Морриган, но Алистер не мог сосредоточиться на ней, понять, что случилось. Он пытался вырваться из хватки скверны, как вдруг мягкий шепот прервало рычание и гулкий удар дерева о каменный пол.

Вспышка погасла, и Алистер обнаружил себя за спиной Морриган. Та выставила перед собой посох, будто защищая их обоих от невидимого врага. По ее рукам струилась кровь. Алистер заметил большую рану на ее левом предплечье, нарушившую затейливую вязь татуировок.

Там, где прежде был запечатанный магией проход, на обугленных камнях сидел эльфийский мужчина. Его темная мантия, не похожая на те, что носили маги Круга, облегала тощее тело и была порвана на груди, бледная кожа отдавала синевой, а на голове сверкал чудной серебряный шлем с гребнем.

Эльф улыбнулся, завидев Морриган, и заговорил мягким, даже приятным голосом:

— Летит против ветра, и в крылышках лед,

Но птичка свой тяжкий полет не прервет,

И в хладную бездну, бедняжка, падет.

Морриган глухо зарычала в ответ и сильнее сжала рукоять посоха здоровой рукой. Алистер не мог видеть ее лицо, но нутром чуял — она узнала эльфа.

— Здравствуй, маленькая птичка, — эльф улыбнулся, плавно поднялся с камней и протянул к Морриган руку в когтистой перчатке. — Где твои сестры?

— Тебе лучше знать, — Морриган сплюнула под ноги, — Умник. Я помню только сказки, сны и разбитые зеркала, за которыми никого не было. И тебя… Ты был в моих снах. Как ты вылез из них? Что здесь приключилось?

На мгновение эльф показался Алистеру растерянным, но затем разразился неприятным каркающим хохотом. Морриган испуганно вжала голову в плечи, и Алистер понял — теперь его черед ее защищать.

— Эй, прекращай насмехаться! Назовись или проваливай, откуда вылез!

Скверна в крови Алистера вскипела под обжигающим взглядом эльфа. Он закричал и упал на колени. Перед глазами проносились видения: поросший гнойниками замок Редклиф, покинутые руины Остагара, непроглядная тьма гномьих катакомб, золотые статуи в зелени неизвестных лесов и город из черного камня, зависший в зеленом небе. Стальные когти эльфа сомкнулись на подбородке Алистера и выдернули того в реальность.

— Я похож на Любопытство, готовое ответить на каждый глупый вопрос? Или на Гордыню, жадную до внимания? Я — Тайна, мальчик. Я храню секреты дольше, чем стоит любой город на костях титанов. И я говорю не с тобой, — эльф вновь посмотрел на Морриган. На его надменном лице читалось раздражение. — Мир’ринан, прикажи своей назойливой шавке молчать, пока мы не закончим. Это важно, и нам лучше поторопиться, если мы не хотим выпустить banal’han из моего тела. Поверь — мы не хотим. Утихомирь его и следуй за мной. Я расскажу тебе, что натворили маги… и как все остановить.

Морриган начертила в воздухе знак, и Алистер почувствовал, как язык отнимается. Магия Морриган сейчас казалась могущественнее его собственных сил. Он не мог сопротивляться ей, не мог возразить, только молча наблюдать, как демон в облике эльфа и Морриган исчезают в слепящем фиолетовом свете.

* * *

Одержимые кишели на пути в подвал, будто там кто-то разлил чистейший лириум. Обезумевшие, злобные, они немедленно бросались на любого, кого видели перед собой.

Андерс гадал, что могло так ускорить процесс превращения, и одна теория была хуже другой.

С одержимыми они не бились — только убегали. И бег в длинных ночных рубашках по полуразрушенным, затопленным магией коридорам, очень быстро их измотал.

Коридор не переставал петлять. Странно, но Андерс не помнил и половины поворотов, которые они прошли, а ведь провел в Кинлох почти два десятка лет. Безымянные, похожие друг на друга двери были заперты, лестница в подвал все не находилась. В конце концов Андерс был вынужден признать — они заблудились.

— А что если мы никогда не найдем выход? — не прекращал ныть Йован. Он тяжело дышал, запустил пальцы в сальные волосы и принялся расхаживать на месте. — Что если выхода уже нет?

— Не говори глупостей, — Андерс подошел к нему, мягко сжал плечо, чтобы успокоить. — Кинлох, может быть, и тюрьма, но выход из нее есть, и мы с тобой были в подвале много раз, просто… сейчас мы оба напуганы, мысли спутаны, вот и плутаем.

Йован нервно усмехнулся, но усмешка перешла в истерический смех.

— Не надо меня успокаивать, Андерс! Я чувствую… кровью, даром — это не Кинлох! Почувствовал еще когда мы выбегали из спальни. Мы спим! Это — Тень! И Создатель знает, что демоны делают с нашими телами, пока мы здесь! Давай, проверь сам. Открой любую дверь — зуб даю, за ней будет Солона с кучей котят!

Прежде чем Андерс успел возразить, что не чувствует никакого напряжения дара, Йован сам потянулся и дернул за ручку ближайшей двери. Она не поддалась.

Андерс сочувственно улыбнулся и обнял Йована за плечи. Ошарашенный и сбитый с толку, Йован даже не посмотрел на него.

— Я понимаю, что тебе тяжело, но посмотри на факты: что в Тени делал отряд храмовников? Почему из всех мест в Тедасе нам снится поганая башня? Почему все настолько похоже на правду? Ты не знаешь, потому что не прошел Истязание, но Тень не ведет себя так. Она куда более изменчива, парадоксальна, иллюзорна. Она не подчиняется логике. Только чувствам и мечтам. Будь мы в Тени, ты смог бы представить Лили рядом, и она бы появилась. Или… я в самом деле уже был бы рядом с Солоной где-нибудь на вилле в Киркволле. Но это реальность, Йован. Она выглядит так. И нам вполне реально надо убираться отсюда подальше.

Йован неверяще закачал головой и разрыдался. Оттолкнул Андерса от себя.

— Ты не чувствуешь все так, как я. Не понимаешь. Сол… Солона бы меня поняла. Она знает, как здесь бывает сложно. Как все может быть по-настоящему. Как демоны играют с нами, как охотятся. Я… я должен найти ее… и Лили. Я найду и потом… мы все проснемся, обещаю. Не ходи за мной, Андерс. Я вытащу нас всех.

Он ринулся прочь, и Андерс побежал за ним. В таком состоянии Йован мог навредить себе или нарваться на одержимых. Андерс был обязан его нагнать! Обязан. Он уже почти схватил Йована за руку, но что-то вокруг стало иным. Коридор сжался и посветлел, в воздухе разлился запах курицы и печеных яблок.

Теперь они находились в столовой, Йован сидел напротив него и с охотой отламывал курице крылышко. А рядом была…

— Андерс? Почему ты так смотришь на меня?

Покрасневшие глаза смотрели настороженно, несколько золотистых прядей выбились из хвоста, на лице читалось напряжение, совсем как в ее последний день в Кинлох. Солона, такая настоящая и родная, была совсем близко. Андерс почувствовал, как на глаза накатываются слезы, и обнял ее прежде, чем подумал, что вообще происходит. Солона замерла.

И это было слишком. Слишком больно, слишком близко, слишком нужно ему. Всю ночь он бегал от одержимых, успокаивал Йована, думал о том, что рассказал ему Ирвинг и о том что… Солона лгала ему. Он пытался оставаться сильным, собранным, но сейчас… это было слишком тяжело.

— Я знаю, что ты не настоящая… — прошептал ей Андерс, затем взглянул на Йована. Друг так и держал куриное крылышко, заливая соусом столешницу. — И что ты прав. Терпеть не могу, когда ты прав! Это случается редко, но метко, и тогда мне приходится думать, что делать. Я в Тени… Проклятье!

— Андерс… — вновь попыталась обратиться к нему Солона.

— Что?! Тебя здесь все равно нет. Не мешай мне думать.

Солона накрыла его ладонь своей, переплела пальцы.

— Вперед, проторенной тропой… — прошептала Солона, и столовая исчезла. Вместо нее возник балкон на скалистом утесе. Внизу бушевали серые воды и гремели цепи, люди пели странные, но веселые песни, звенели портовые колокола. Все вокруг было каким-то расплывчатым, без четких деталей, но их идеальный край из самых глубоких надежд просматривался. Солона стояла рядом, все еще сжимая руку Андерса, и улыбалась. Не было ни единого шанса, чтобы какой-то демон смог забраться настолько далеко в его фантазии. — Твоя строчка.

Или все-таки…

— Иди в Бездну! Ты не она!

Солона глянула на него так, как обычно смотрела, когда хотела сказать, что Андерс идиот.

— Где крики чаек и прибой. Я буду навсегда с тобой. Стихи заканчиваются так. Прости, что не отвечала, но мне… нужно было время. А теперь у нас его нет. Ты должен спасти Кинлох, пока башня не провалилась в Тень окончательно.

Столько уверенности… Андерс почти мог поверить, что перед ним настоящая Солона. Вот только демон, принявший ее обличие, напутал с цветом глаз. У настоящей Солоны глаза были цвета сапфиров и погожего неба. Иллюзия смотрела на него двумя серебряными стекляшками в паутине из черных сосудов.

Был только один способ выяснить правду.

— Андерс… Ты можешь… ты в полном праве мне не верить. Прежде чем покинуть Кинлох, я сама не верила, что проснулась. Что со мной был ты, Йован, Ирвинг… Я даже не попрощалась с тобой нормально, а потом замолкла на два месяца. Я знаю, что ты чувствуешь сейчас. Но поверь мне…

— Кто твой отец? — резко спросил Андерс.

— Что? — Солона недоуменно вздернула брови и отшатнулась от Андерса, как от порождения тьмы. — Какое отношение это имеет к…

— Ты годами лгала всем вокруг себя. Правду знал только Ирвинг. Иначе, тебя бы забрали из Кинлох. Ты не должна была оказаться в башне из-за того, кто твой отец. Так кто он?

Солона вздохнула и щелкнула пальцами, придавая пространству деталей. Комната в красно-серых тонах, каменные цветы в вазах, полотна с драконами и змеями, и тяжелый, почти что давящий аромат лириума в воздухе…

— Мой отец — магистр Империи Тевинтер Феликс Данарий, владыка Неромениана и Вирантия. Но Первый Чародей ведь уже рассказал тебе об этом, ни так ли? Так зачем спрашивать? Пристыдить за ложь? Вынудить сознаться? И это после того, через что мы…

Андерс притянул Солону в объятия, поцеловал в лоб.

— Потому что демон бы не ответил мне так. Он бы напирал на что-то одно. На твою вину передо мной. На твое смятение. На злость. Но настоящая Солона слишком эмоциональна. Ты и злишься, и запинаешься из-за смущения, начинаешь винить и себя и меня, ударяешься в сарказм… Ты слишком сложная для любого демона.

Солона тихо засмеялась ему в плечо и обняла крепче, прежде чем отпустить.

— Мне столько нужно тебе рассказать. Но сейчас к делу, ты должен найти Серого Стража по имени Алистер. Он сейчас где-то в башне, блуждает, совсем как ты. Но у него скоро будет свиток Литании Адраллы. И ты должен ее прочесть.

Андерс припомнил, что это было за заклинание. Оно служило в тех случаях, когда одержимого еще можно было спасти, изгнав демона назад за Завесу. Но спасение башни не волновало его. Сейчас все, что было важно, так это живая Солона у него в руках. Он должен был найти ее и предупредить.

— Плевать на одержимых, — отрезал он, замечая как переменился взгляд Солоны, — Я покину Кинлох, найду тебя и мы…

Солона мягко приложила ладонь к его губам. Ее кожа пахла лириумом и кровью. Андерс заметил большой порез на запястье.

— Ты ранена!

— У меня есть задачи, которые тебя не касаются. Но я буду цела. Я не одна теперь, у меня есть кое-кто, кому я могу доверять. Вместе… мы остановим Мор. А ты спаси магов в башне. Найди Алистера, забери у него свиток, останови одержимых, а затем убеди выживших Стражей покинуть Ферелден. Встретимся, когда все это закончится.

Андерс схватил Солону за руку, запястьем вверх.

— Какого демона, Солона?! Это магия крови! Ирвинг сказал, что ты спуталась с этим… Черным Эмиссаром. А теперь ты хочешь, чтобы я бросил тебя умирать в когтях этой твари ради кучки обреченных магов?!

— Это невинные люди, Андерс.

— Мы тоже! Почему наши жизни важны меньше, чем их? Почему именно мы должны кого-то спасать?

Солона коснулась его лица свободной рукой, тоскливо взглянула в глаза и прошептала:

— Алистер. Литания Адраллы. Я… объясню тебе все, когда мы встретимся.

Раздался скрежет. Тот же самый, нестерпимо отвратительный звук, который прервал его беседу с Ирвингом. Солона поморщилась, похоже тоже услышав его.

— Тебе пора. Скоро она пришлет за мной, и ее посланник не должен застать здесь тебя. Этот участок Тени соприкасается с тем, где зависла Кинлох. Выйди за дверь, и окажешься на третьем этаже башни. Там должен быть и Алистер, — заметив, что Андерс не двинулся с места, Солона тяжело вздохнула. — Я обещаю, что мы поговорим. В другом месте и при других обстоятельствах. Сейчас прошу тебя — иди.

Дверь настойчиво приблизилась к Андерсу, оказавшись чуть ли не перед самым его носом. Уже распахнув дверь и приготовившись шагнуть в нее, Андерс в последний раз взглянул на Солону. За ее спиной, на балконе, возникла красивая женщина в сером.

Андерс моргнул, и комната, проход, Солона и женщина исчезли. Он в самом деле оказался на третьем этаже башни, посреди гор из трупов храмовников и жрецов. Зловонный запах гнили ударил в ноздри, будто тела уже не первый день разлагались в этих залах.

Вокруг не было никого. Ни единой живой души.

* * *

— Перед нами стоит во всей своей мощи орда порождений тьмы! Глядите же на них, но не поддавайтесь страху! Взгляните на меня — такого же уроженца Ферелдена, как и все вы! Я живое свидетельство того, что всякий может достичь доблести и славы! Сегодня мы защитим Денерим! Сегодня мы отомстим за моего брата, вашего короля Кайлана! Мы вместе покажем Серым Стражам, что свято чтим их жертву! За Ферелден!

Вот он — герой в сияющих доспехах, что ведет армию в бой со злом. Вот он — истинный наследник Ферелдена! Вот он — тот, кто покончит с Мором раз и навсегда!

Алистер не помнил, как ему удалось собрать новое войско. Не помнил, где на страницах истории затерялись его спутники. Но в конце концов, дорога привела его к победе!

Битва кипела. Алистер пробивался к Форту Драккон, где его ждал Черный Эмиссар, и сам Архидемон. Он разил врагов мечом, на щадя сил. Не было ничего важнее цели, ничего важнее победы! Кровь заполнила мир вокруг, мешала ему видеть, но он шел вперед. По телам, по костям, по ферелденцам и порождениям тьмы, пока наконец не услышал скрежет и не увидел ее — древнюю занозу в теле Тедаса, Черного Эмиссара. Он с ревом бросился на тварь, но оказался… в саду Редклифа с его тотемами мабари и орлесианскими дорожками.

Обернулся — за его спиной гремела битва, и кроваво-красное небо нависало над Денеримом. Перед ним же был умиротворенный, сонный утренний сад, полный цветов и ягодных кустиков. Прямо на земле, в тени огромной плакучей ивы, сидела молодая женщина, одетая в свободное светлое платье, и ела черные ягоды из деревянной миски. Алистер был по шею залит кровью порождений тьмы, но подошел и сел рядом. Женщина улыбнулась, не поднимая глаз от рисунков на земле, которые сама же старательно выводила палочкой. Андерс не мог разобрать, что именно она рисует.

Женщина не походила на ферелденку бледной до серости кожей, серыми волосами, почти белыми глазами. Она казалась Алистеру очень хрупкой и маленькой, какой-то чуждой для Редклифа. Но он почему-то не находил в себе силы заговорить с ней, спросить, что происходит. Будто Морриган вновь отняла его язык.

— Знаю я кто ты и ищешь чего,

Сотням героев то было дано.

Только поведав тебе обо всем

Тебя обреку позабыть отчий дом.

Женщина подняла глаза и вновь улыбнулась, забирая из рук Алистера окровавленный меч. Она встала, и кровь с меча окропила странные рисунки, пока женщина не стерла их босой ногой и не начала рисовать по новой, уже острием меча. На этот раз, Алистер почти сразу разобрал рисунки.

— Вижу я битву без конца, — нараспев сказала женщина, рисуя два войска друг напротив друга. За ними нарисовала человека. Тот стоял у чего-то, напоминающего расколотую корону. — Клятву у царского венца. Вижу надежды слабый проблеск, в длани древнего жреца.

Алистер узнал лапу порождения тьмы, в ней лежал крохотный флакон. Что бы это могло значить? Кровь порождения тьмы?

— Вижу я Тайны хитрый план. Вижу, как властвует тиран, — на земле появился профиль юноши с длинными волосами и крыльями птицы над головой, а за ним, мужчина в доспехах, сидящий на троне. — Вижу как брат, сестру спасая, вас обрекает на обман.

Женщина нарисовала корабль и сползающих с него змей. Алистеру почудилось змеиное шипение совсем рядом. Но в саду они были одни, даже птицы не летали над деревьями.

— Вижу рассвет в ночи глухой, — два огромных, загнутых серпом рога, удерживали на себе большое лучистое солнце. В солнечном диске боролись женщина и мужчина. — Двух близнецов желанный бой. Вижу как Страж сражает Мор своей рукой…

Последний рисунок совершенно точно изображал Алистера, готовящегося сразить Архидемона. Вот только когти дракона глубоко впились в его тело.

— …но жертвует собой.

И коль исход воистину такой,

То я тебе дарю к нему дорогу.

Алистер поднял взгляд от рисунков на женщину. Вместо меча она протянула ему свиток. Все еще не до конца понимая, что происходит вокруг, Алистер взял свиток и… проснулся на полу башни, лицом к лицу с трупом какого-то мага. В своей мертвой руке он сжимал тот же свиток.

Алистер закричал и только так понял, что голос наконец вернулся. Мир вокруг плыл, менялся, голова кружилась, потому Алистер встал очень аккуратно. И тут же едва вновь не оказался на полу, прижатый тушей очередного мага. Маг, впрочем, был не слишком похож на мертвеца.

— Ты… ты Алистер?! — маг говорил даже слишком громко. И радовался слишком сильно для нормального человека. Неужели одержимый? Алистер сплел чары, отрезающие мага от Тени, но одержимый почему-то остался стоять, хоть покачнулся и заметно поморщился. — Слабоват ты… На твое счастье, я чист. Мое имя Андерс. Солона попросила найти тебя, сказала, что у тебя будет…

Маг взглянул на свиток в руке Алистера и потянулся к нему.

— Я это заберу.

Алистер повалил мага с ног, заполз сверху и со всей силы ударил в лицо.

— Вот ты и попалась, тварь! Солона мертва, погибла при Остагаре. Так что наг тебе, а не свиток!

— Я тоже так думал, но она явилась ко мне и попросила помочь тебе. Она рассказала, как избавить башню от одержимых! Нужно только прочесть свиток! Это… Литания Адраллы, он изгоняет одержимых из оболочки. Но читать должен маг. Да слезь уже с меня!

Маг ловко вывернулся из-под Алистера и взмахнул рукой. Головная боль пропала, мир вокруг обрел ясные очертания. Похоже, перед Алистером был целитель.

— Успокоился? — с опаской спросил маг, немного гнусавя. Кажется, Алистер сломал ему нос. Но он не пытался нападать, будто бы вовсе не хотел навредить. Может, его все же стоило выслушать? И Алистер опустил кулаки. — Волшебно! Итак, у меня есть план.

* * *

Новый… и, признаться честно, единственный план по спасению Кинлох был на редкость несуразен, опасен и почти наверняка обречен на провал. Но Андерс старался не унывать.

Осторожно пробраться в Зал Истязаний, использовав ключи с одного из трупов храмовников, затаиться меж скамеек пока все одержимые не соберутся в зале, зачитать Литанию и наслаждаться представлением. В его абсолютном провале был совершенно точно виноват Каллен.

Он обнаружился почти у самого входа в Зал Истязаний, окруженный магическим барьером, и был явно не в себе. Даже сквозь слой защиты Андерс чувствовал, что на него воздействовали энтропией и магией крови. В его разуме копались, путали воспоминания, будто пытались найти что-то. Он лепетал про погибших товарищей, какие-то образы, про Ульдреда-Гордыню, про Тень, про демонов, и немного про Солону. Требовал отмщения, Права Уничтожения, вопил чуть ли не на весь этаж. Алистер попытался успокоить его и развеять чары, но его усилия не привели ни к чему, кроме потери времени и лишнего внимания.

Так их схватили. Из-за криков ополоумевший храмовника. Андерс шепнул Алистеру не сопротивляться, чтобы не попасть под чары и остаться в сознании. Как оказалось, не прогадал.

Зал Истязаний был забит народом. Ученики, маги, старшие чародеи, уже одержимые и еще люди. Три демона, натянувшие извращенное подобие человеческих тел, стояли у огромного разрыва в Завесе в центре амфитеатра. В груди у одного из них, самого большого, темно-пурпурного, того, кто еще не так давно скрывался за личиной Ульдреда, разгорался пожар завесного пламени. Двое других едва заметно придерживали его, чтобы он мог стоять. Они спорили… об Ирвинге.

— Неужели так сложно найти одного полудохлого старика?! — прокричал пурпурный демон. — Он должен быть где-то в башне!

— Мы перевернули все вверх дном, Первого Чародея нигде нет. Может, храмовники успели вывести его прежде чем заперли нас внутри? — оправдывался одержимый. Было видно, как сильно он боится демона. — Что мы могли сделать?

Демон снес одержимому голову, и одна из тех, кто держал его, демоница, слизала кровь с его когтей.

— Умерь свой пыл, мышонок. В конце концов, Ирвинг вовсе не обязателен…

— Нет! Он должен увидеть! Они все должны! Это мой триумф! Мое великое деяние! Мое! Мое… и Ульдреда!

— Так разве мы можем позволить какому-то старику омрачить твое великое деяние? — промурлыкала демоница. — Солнце ждет за Завесой. Верни Его. Возвеличь нас.

Андерса и Алистера утянули наверх, провели меж рядов и грубо усадили на мраморные скамьи. Внизу начиналось ужасающее представление.

— Верные… Избранные, сколько веков мы выжидали. Прятались, унижались перед смертными. Но сегодня мы наконец вернем то, что было утрачено, — голос Ульдреда, человеческий, живой, постепенно искажался, в нем трепещало потустороннее эхо. Чуждые, древние слова разносились под сводами башни. — Enansalan las ma elgar'ghilan. Vir Hellathen! Vir enasalin!(эльф.) Энансалан дала мне ведущее солнце. Наша борьба благородна! Мы победим!

Алистер толкнул Андерса плечом, подсказывая наклониться к нему и выслушать.

— Я беру на себя главного. Ты убери тех, что по бокам. Ты прочитаешь Литанию, и мы покончим с ними.

Андерс понял, что собирается сделать Страж, и протестующе закачал головой.

— Сейчас нельзя ничего делать. Любое неверное движение может дестабилизировать разрыв и тогда здесь все провалится в Тень.

— Если ничего не сделать — случится то же самое!

Они оба были правы. И, судя по взгляду Алистера, оба это понимали. Оставалось выжидать, проследить за тем, что собрались делать демоны.

Их черты становились все яснее. Тело Ульдреда точно занял демон Гордыни, его пурпурные шипы прорезались сквозь плоть мага. По правую руку от него, в теле хорошенькой ученицы, стоял, отбрасывая тень своего истинного облика, демон Желания. По левую же руку зевал раздувшийся, лежалый труп толстяка. Таких магов не было в Кинлох, значит, отвратительное обличье было создано демоном. Андерс был почти уверен, что это была Праздность.

— Сегодня я уничтожу смертность, — продолжал свою речь демон Гордыни. — Достойные станут сосудами, недостойные напоят своей кровью разрыв и исправят ошибку Волка! И Сын Солнца воссияет, и в свете Его мы вновь станем прекрасны и свободны. Я приведу нас в Его теплые объятия! И Он вознаградит меня!

Одержимые восхищенно завыли, ритмично затоптали по мраморным плитам. Гордыня взмахнул уродливой лапой и два других одержимых подтащили к нему вопящего от страха мага. Андерс с трудом узнал в нем старшего чародея Торрина.

— Принимаешь ли ты мой дар? — пророкотал демон Гордыни.

Алистер дернулся из хватки одержимого, прошептал до боли знакомое Андерсу заклинание отсечения от магии, а затем прокричал:

— Сейчас!

Державшие их одержимые упали замертво, отрезанные от Тени, но самого Андерса заклинание не коснулось. Он чувствовал свой дар, мог прикоснуться к нему. Слова Литании Адраллы разнеслись по залу почти торжественно, а за ними последовал рев десятков демонических пастей.

Один за другим, одержимые опали на пол. Все, кроме трех в центре зала. Желание первой направилась к ним, смертная плоть плавилась и сползала с истинного облика, будто кокон с бабочки.

— Вредные, непослушные мальчики. Ворвались на праздник, прогнали всех гостей, но дверь не захлопнули и приглашения не отозвали, — она невесело рассмеялась, обнажила острые клыки. — О, как Он будет рад освежевать вас, скормить вас Ночи за то, что вы натворили. Жалкие, маленькие маль…

Андерс зацепился за то, что в ней оставалось человеческого — сердце, мозг, желудок — и повысил давление. Желание истекла кровью, не дойдя до них двух шагов.

Алистер кинулся на Праздность, но демон лениво взмахнул огромной лапой, отбрасывая его прочь. Падая, Алистер ударился о плиты и тут же потерял сознание. Андерсу не оставалось ничего, кроме как вновь зачитать Литанию. Но на двух оставшихся демонов она попросту не подействовала. Оболочки слишком сильно исказились под их влиянием.

За дверью раздались крики храмовников. Похоже, они все-таки подоспели на подмогу, не зная, что ждет внутри. Но кто убедил их не бросать магов на растерзание? Демон Гордыни не позволил Андерсу долго задаваться этим вопросом. Он притянул его к себе волной жгучей энергии и подвесил прямо перед разрывом, прежде чем обратиться к Праздности.

— Разберись с рыцарями. Я закончу с мальчишкой.

Праздность проворчал что-то, но подчинился и направился к выходу. Гордыня проводил его взглядом и вцепился Андерсу в щеки двумя острыми как иглы когтями.

— Я знаю, что за вопросы тебя терзают, мальчишка: за что? зачем? Такие наивные и такие правильные вопросы. Мы тысячелетиями пытаемся прорваться к вам, найти убежище в ваших телах. А вы даже не понимаете, почему мы это делаем. Открою тебе тайну, раз уж ты так расторопно избавил меня от Йевены. Даже для таких совершенных духов как я, Тень остается Тенью. Тюрьмой, безжалостной, изменчивой ареной, где мы боремся за выживание, с тех пор как Отец… — демон поморщился и замотал головой. Искаженная плоть дрожала от бессильной ярости. — Если бы вы знали, как я вас ненавижу. Смертные… Третьи дети. Последние дети. Вы приходите, крадете, играете, ломаете… Правите! Хотя это была наша доля! Мы пришли первыми! Мы были лучшими! Не вы! Не титаны! Мы построили империю! Мы обуздали Песню! А вы загнали нас в норы как мышей. Я исправлю это… В самом деле, кто, если не я?

Свет в груди демона засиял ярче, обжигающие лучи ударили во все стороны, плавя древний камень, прорезаясь кинжалами сквозь истончившуюся донельзя Завесу. Дар Андерса тянулся следом за лучами в бесчисленные разрывы, в шепчущий мрак Тени. В какой-то момент он почти потерял контроль, почти сдался мурлыкающему шепоту незримых демонов. Но вдруг задрожал и раскололся пол ритуального зала, отбросив Андерса к стене, припечатав затылком о камень так, что он вдруг вновь обрел себя… и тут же закричал, что есть мочи.

Из-под пола, навстречу демону, почти что растворившемуся в объявшем его свете, вылез огромный черный волк. В крутившемся вокруг вихре магии, Андерс не мог разобрать магический фон твари. Да и вряд ли успел бы — так быстро волк накинулся на демона и проглотил того целиком.

Так быстро стало темно и холодно. Вернулись звуки, запахи и боль в затылке. Андерс, как мог незаметно, сплел чары исцеления, чтобы волк не решил сделать его своей следующей жертвой. Но волк не замечал его. Покачнулся из стороны в сторону, жалобно заскулил, подходя к бессознательному Алистеру, и растворился в лазурном свечении, чтобы воспрять из него женщиной, по голову укрытой волчьими шкурами.

«Перевертыш. Никакой мистики» — понял Андерс. В ушах все еще звенели колокола, затылок ныл, и это беспокоило больше новых знакомцев. Терять сознание прямо накануне Права Уничтожения было весьма некстати.

К счастью, перед глазами возникли полы донельзя знакомой ученической мантии. Не говоря ни слова, Йован помог Андерсу подняться, опереться на себя и потащил его прочь из зала.

— А… храмовники? — с трудом выдавил из себя Андерс, когда они уже были на лестнице.

— У них сейчас будут проблемы много интереснее, — загадочно усмехнулся Йован. — Нам надо в подвал. Разбить филактерии, забрать лодку Стражей и бежать в Денерим. Скоро там будет Солона. Мы ведь хотим ее спасти, Андерс?

Андерс только кивнул и окончательно обмяк у Йована на плече. Подумать о том, что он не говорил с ним о планах Ирвинга, уже не было сил.

* * *

Алистер приходил в себя под споры Эдгара с командором храмовников, бессвязный лепет раненых и заверения Морриган, что с ним все будет хорошо. Он не спрашивал, где она была и когда вернулась. Не говорил с ней о демоне, назвавшемся Тайной, пока вокруг было слишком много храмовников. Даже разобщенные, пережившие гибель товарищей, они оставались бдительными.

Казалось, Морриган была благодарна Алистеру за молчание. Эдгар, с другой стороны, требовал слов и действий от храмовников.

— Вы заперли магов на верхних этажах, и просто ждали, пока их всех перебьют! Да если бы не мы, у вас бы даже парочки облезлых учеников не осталось!

— Что не дает вам право требовать этих учеников в рекруты для своей «армии», лорд Кусланд, — рыцарь-командор говорил с ним поразительно спокойно. — Ульдред поучаствовал в вашей войне, и вернулся с нее один, без прочих магов, так еще и одержимым. Так Серые Стражи заботятся о союзниках? Будьте благодарны, что мы не усмирили вашу подругу-отступницу после того, что она учинила наверху.

— То есть, спасла наши шкуры? — огрызнулся Эдгар. — Посмотрел бы я на ваши морды, если бы демон закончил свой ритуал.

Морриган запахнула гардину, служившую импровизированному госпиталю стеной, и присела на край койки Алистера. Она не носила своих шкур. Вместо них была чистая рубашка, явно не по размеру, и простые серые порты. Левый рукав был закатан, предплечье плотно стянуто бинтом.

— Они никого нам не дадут, — обреченно сказала Морриган. — Скольких бы мы не спасли, храмовники не могут быть уверены, что те маги не одержимы. Они твердят о Праве Уничтожения, Эдгар пытается их переубедить, но доводы у него на исходе.

— Еще защищает нас, — усмехнулся Алистер, но не встретил ответной улыбки. Морриган оставалась печальной и серьезной, как смертный приговор.

— Он уже спас нас, знаешь? Пока мы бегали по этажам и сражались с демонами, Эдгар добрался до храмовников и повел их на штурм ритуального зала. Без него… остатки маяка спалили бы нас.

— Маяка? Что еще за «маяк»? — голова была пустой, Алистер не мог вспомнить ничего из того, что произошло на вершине. — Что вообще случилось?

Морриган провела ладонью по повязкам на своей руке, поджала губы, будто сдерживая плач.

— Elgar’ghilan, «Ведущее солнце», маяк для сущностей Тени. Заклинание древнее, могущественное и очень… требовательное. Элвен строили такие «маяки», чтобы ориентироваться в изменчивом мире, существовавшем до Завесы. Башня Знаний Эльгар’нана, Дом Света, Дворец Скованного Неба Фен’Харела… и еще много других. Заклинание создавалось для неживой материи, но после падения Элвенана попало в руки к человеку по имени Гай Ранвий. Архитектору Мастерских Красоты… К тому самому Архитектору, что вошел в Золотой Город. Он изменил плетение, чтобы его мог носить человек, и нанес на кожу влюбленной в него жрицы, надеясь, тем самым, оставить открытой дверь из Тени в материальный мир.

— Чем закончилось?

— У нас идет вот уже Пятый Мор.

— А жрица стала Черным Эмиссаром? — догадался Алистер. Морриган одобрительно сжала его ладонь. Ее прикосновение обожгло, но Алистер не отдернул руку. — И теперь кто-то повторил такое в Кинлох? Зачем?

— Думаю, это часть ее плана. Демонстрация силы и знания о том, что мы живы и готовы сражаться. Она лишает нас союзников, потому что боится нас. Теперь я знаю, почему она боится, — Морриган сама отпустила руку Алистера, встала, прислушиваясь. Спор снаружи затих.

— Ну что? Хотя бы маги у нас будут?

Морриган покачала головой. Вскоре им предстояло вновь отправиться в путь без всякой поддержки.

— Все решено… Храмовники убьют оставшихся магов и направляться на север, в Киркволл. Этот шанс упущен, она победила в бою, но впереди еще целая война. Алистер, помнишь сказку о птичке, которую я тебе рассказывала?

Алистер кивнул и Морриган вновь улыбнулась ему.

— Суть сказки в том, что поражение не настанет, пока мы продолжаем пытаться. Идти вперед, даже если кажется, что путь бесконечен. Наш главный враг вовсе не скверна или древняя жрица, а отчаяние. Чего бы тебе ни стоила надежда, не теряй ее, даже когда станет слишком больно.

Алистер не без труда приподнялся на локтях, чтобы заглянуть Морриган в глаза. В них блестело знание, понимание чего-то, что она была почти готова сказать.

— Птичка из сказки… она справилась? Сохранила надежду? Нашла свой дом?

Морриган глубоко вздохнула и молча ушла.

* * *

Впервые за долгое время, Андерсу приснилась Солона. Подруга стояла посреди сада в развалинах замка, опутанная тенями, словно цепями, и… пела. Андерс не различал слов, только то, что песня была очень печальной. А сама Солона была бледна, одета в форму Серых Стражей, ее волосы были заплетены в тугую косу, а в землю по ее правую руку был воткнут боевой посох. Солона — маленькое солнышко с десятком мрачных тайн — совсем выросла и стала боевым магом.

Андерс пытался дозваться ее, но она к нему даже не обернулась. Мрак за ее плечом стал плотнее и обрел форму высокого черного силуэта. Черный силуэт обнимал Солону за плечи и, кажется, тоже пел. Вот только вместо голоса, Андерс слышал скрежет.

Он снова попытался докричаться до Солоны, но скрежет усилился, перекрыл собой его голос, и тени поползли к нему, как огромные змеи.

Тут он и проснулся — под воронье карканье, шелест книжных страниц и треск пламени. Он лежал на звериной шкуре у крепко сложенного костра. Напротив него сидел Йован и задумчиво листал книгу. Вокруг был темный лес и ни одного храмовника.

— Мы…

Йован поднял вверх палец, призывая к тишине. Его глаза быстрее забегали по строчкам, будто он торопился дочитать что-то важное или интересное, прежде чем Андерс вновь его потревожит.

На обложке книги красовался фирменный шрифт всех изданий брата Дженитиви: «Мир Тедаса. Том первый». Это показалось Андерсу странным, потому что в прошлом Йован мало интересовался подобным чтивом. Впрочем, долго задумываться об этой странности ему не дала головная боль.

По ощущениям, прошло чуть больше минуты, прежде чем Йован отложил книгу и с интересом уставился на Андерса. Взгляд друга был необычайно четким, осмысленным, без тени страха за совершенный ими побег.

— Мы сбежали, забрав лодку Стражей, их припасы и карту. Этого нам хватит, чтобы добраться до Денерима и дождаться там Солоны, — медленно, четко, будто объясняя что-то маленькому ребенку, проговорил Йован. От его спокойствия становилось не по себе. — Кстати, ты сильно ушиб голову. Так что воздержись от резких движений. Отлежись, и через пару дней мы направимся к городу.

Подробности прошлой ночи постепенно воскресали в памяти: Ульдред, демоны, первозданная Тень, Серые Стражи, отступница-перевертыш, мертвые храмовники, ученики, жрецы. Среди десятка мертвых лиц вспомнилась Лили. Йован наверняка был в шоке.

— Ты-то в порядке? После всего, что случилось…

Йован задумчиво уставился в небо, темное, совершенно беззвездное, и вдруг рассмеялся.

— Ты шутишь? Я… не просто в порядке. Мы на свободе, Андерс! Я на свободе! Больше никакого заключения, никаких проклятых тюремщиков, никакой клетки! — он упал на лежанку, счастливо и немного безумно смеясь. Андерс осторожно прощупал его магический фон. Тот был немного нестабилен, но в целом ничего особенного не выдавал. — Ты только посмотри на это небо… Оно такое… постоянное.

— Да, наверное…

Ничего особенного в небе Андерс не увидел. На задворках сознания по-прежнему звучала печальная песня Солоны.

— Ей тени и лед обдерут плоть с костей,

Так сильно свобода нужна была ей?

Иль в клетке златой все же было теплей?

Андерс взглянул на Йована. Тот лежал, прикрыв глаза и сложив руки на груди. Его голос больше не казался счастливым, скорее задумчивым и хмурым.

— Приступ случайного рифмоплетства?

— Нет… старая элвенская сказка о птичке, что искала свой дом. Глупая сказка, жестокая. Птичка умирает в конце… — Йован повернулся на бок, лицом к Андерсу, и посмотрел как-то грустно. — Нам необходимо добраться до Солоны прежде, чем она разделит судьбу той птички.

В этом Андерс был полностью с ним согласен.