В дыму и пламени (джен)

На первое время пришлось остановиться у дяди с тётей. У них хоть свободная комната есть. Раньше Ивар снимал квартиру в центре. Из окон открывался потрясающий вид на реку и старинный деревянный мост с красными резными арками. Вдоль Нидэльвы расположились старые деревянные склады, которые в хмурые дни радовали глаз разноцветной палитрой: зелёный, оранжевый, красный… А вниз по улице находилась кофейня и рыбный ресторан. До работы пятнадцать минут пешком. Дивное время! Жаль, что былого уже не вернуть.

С работой Ивар почти уладил. Осталось забрать документы со старого места. Вернуться за вещами, за байком… И вот она — новая жизнь! Нет, вообще-то в плане зияли прорехи, как в старой застиранной простыне. Пацана надо куда-то пристроить. И кто за ним будет смотреть, пока Ивар на работе?

— А у нас пополнение! — радостно объявил Рэми за утренним кофе. Опять они остались на кухне вдвоём. У тётушки утренняя смена, а дядя куда-то по своим делам отчалил.

— Чего? — не сразу сообразил Ивар, вынырнув из своих мыслей.

— Новый котик, — пояснил Рэми. — Папа его в тоннеле нашёл, когда обход делали. Видимо, его на машине привезли и выбросили…

— Да уж, вот уроды! — поддержал Ивар.

— Ну, может, он просто потерялся, выскочил из машины и… Не знаю, обычно кошек в переносках возят. Мы объявление разместили, но никто пока не звонил, — печально протянул Рэми и тут же заверил: — Ты не переживай, он спокойный.

— Почему мне надо переживать? — отхлебнув кофе, спросил Ивар.

— Он на карантине пока, в гостевой комнате.

Ивар усмехнулся, быстро сообразив, что новый кошак поселился в его комнате.

— Ясно.

— Мы же не знали, что ты приедешь, — скорчил виноватую гримасу Рэми.

— И как зовут моего нового соседа?

— Персик.

— М-м, буду знать.

Рэми вскоре ушёл на работу, а Ивар отправился отсыпаться после поезда. Кошак — бледно-рыжий, пушистый растянулся на подоконнике. И сразу насторожился, выгнул спину, когда Ивар толкнул дверь.

Ивар ухмыльнулся. «Здорово, сосед! Да не бойся, я тебя не обижу». Кот глядел напряжённо, распушился и стал похож на меховой шар, зыркал зелёными глазами и следил за его движениями. Ивар устроился на кровати, взбил подушку, и кошак вроде успокоился, тоже притих. Видно, решил, что ничего ему пока не грозит. Ивар не особо фанател от животных (уж точно не как дядя с тётей), но что за уродом надо быть, чтобы выкинуть кота в тоннеле! Уж лучше бы в городе, может, кто бы подкормил или подобрал. Неудивительно, что он теперь везде чует подвох и людей боится.

Остаток дня Ивар позволил себе отдохнуть: устроился в кресле в саду, перечитывая «Дракулу» Брэма Стокера. Вещи ещё перевозить… В сумку-то много не влезло: шмотки, пара книжек да ноут.

Сосредоточиться на сюжете книги удавалось с трудом. Как там Хильда, интересно? Злится, должно быть, расстроена…

Нет, выбор он сделал правильный — нечего сомневаться. Одному проще со всем разобраться, и ребёнок только всё усложняет. Никто не хочет приёмыша. Ида, помнится, его терпеть не могла: вечно придиралась, орала, и, спасибо на том, что хоть не лупила. Однако ни на минуту не позволяла забыть, что Ивар в чужом доме и бесцеремонно вторгся в их счастливую семью, тем самым её разрушив. С отцом они постоянно ругались…

Казалось, что он однажды оглохнет от их криков. Ивару тогда было всего семь, но он не тупой — многое понимал. Ида, видно, сильно любила отца, но простить его измены не смогла. А Ивар был тому живым напоминанием. Ни отец, ни Ида в этом браке счастья не обрели.

Вся их жизнь была построена на лжи и взаимных претензиях. К чёрту! Ивар своими глазами видел, к чему это приводит. И играть этот спектакль снова, на этот раз в отцовской роли, не было никакого желания.

Хильда совсем на Иду непохожа, и ситуация у них несколько иная, но… Да чего теперь думать! Разрываться между ней и сыном, как это делал отец, не было ни малейшего желания. И не то чтобы Ивар вдруг прикипел к незнакомому ребёнку, нет, собственный покой и душевное равновесие дороже. Одному проще, и так было всегда. И всё же… Всё же жаль, что ничего у них с Хильдой уже не случится, а ведь столько планов строили… И жили хорошо, по правде-то говоря, проблем особых не знали.

* * *

На следующее утро Ивар поехал узнавать по поводу работы. Добираться далеко, поэтому он вышел пораньше, сопроводив дядю на утреннюю пробежку. Точнее, Ивар отправился на остановку, а дядя бодрой трусцой в сторону парка.

После автобуса пришлось долго тащиться пешком. Ивар следовал по указателям и вышел к поляне, окружённой высокими соснами. Работа кипела, повсюду сновали люди, ставили леса, разгружали материалы и инструменты. Грузовик с брёвнами, примяв высокую траву, остановился на краю поляны. А по центру во всём своём великолепии поднималась к небу старинная церковь — ставкирка. Построенная в конце тринадцатого столетья, она чудом сохранилась до наших дней. И на своём веку успела повидать многое.

Пережила эпидемию чумы в четырнадцатом веке и повальный снос средневековых церквей местными особо рьяными язычниками в семнадцатом веке, и уже современный пожар, когда в деревянного дракона, украшающего фронтон, попала молния. И все равно не растеряла былой грозной стати.

Ивар вошёл в распахнутые двери. Зажмурился на пару секунд, чтобы глаза привыкли к полумраку. А когда открыл, узрел настоящее чудо — произведение искусства.

Средневековые мастера, привыкшие строить драккары⁽¹⁾, сумели и в церкви вдохнуть морской дух. Высокая мачта поддерживала остроугольную крышу, а стены из толстых вертикальных брёвен источали аромат смолы, которой пропитывали лодки и корабли. Под потолком от сквозняка покачивались массивная люстра, усеянная свечами, как праздничный торт, или, как украшенная драгоценными камнями корона древних королей. Слишком огромная, чтобы принадлежать человеку — скорее наследие одного из языческих богов. В простоте чувствовалась суровая красота и мощь.

Пройдя между лавками, Ивар вышел к сердцу церкви — алтарю. Позади находились фигурки Спасителя и христианских святых, установленные в подобие узорчатой витрины, а над витриной большой деревянный крест, крепко прикрученный к бревенчатой стене.

Деревянные врата и откосы украшал замысловатый языческий орнамент (переплетение мифологических зверей и растений), а галерею ограждали толстые перила, похожие на корабельные. Вместо окон под потолком находились маленькие вентиляционные отверстия, сквозь которые просачивались скупые солнечные лучи. Стены иллюстрировали искусно вырезанные библейские сцены вперемешку с картинками из скандинавской мифологии. Памятник двух культур, столкнувшихся на суровой северной земле.

Несмотря на летний солнечный день, внутри ставкирки царила прохлада и почтительный полумрак, вуалью таинственности окутавший церковь. Приобщиться к духам древних мастеров и встать в один ряд с теми, кто создал многовековую историю, было весьма заманчиво. Более чем. Ивар не смог отказаться.

С бригадиром обговорили детали и хлопнули по рукам. Назад Ивар ехал с лёгким сердцем. Теперь предстояло другое важное дело, которое он слишком долго откладывал. В этот раз Ивар даже собрал передачку: сок, бананы и вафли «Квик» в жёлто-красной-зелёной упаковке. В супермаркете возле кассы находился стенд со всякими мелкими игрушками: мягкие зверята-брелоки, грузовичок с конфетами и меч с мыльными пузырями. Ивар выбрал меч — пусть у парня будет хоть какое-то развлечение в больнице.

Сына он видел всего однажды, когда тот ещё был «пищащим кульком», а прошлый визит вряд ли можно считать за полноценную встречу. В этот раз Ивар всё же набрался смелости познакомиться.

Эйнара перевели в общую палату, и вид у него стал чуть менее угнетённый. Ивар сначала наблюдал, как тот меланхолично возит по подоконнику красную пластиковую машинку. Двое парней лет пяти-семи на разноцветным коврике, имитирующем картинку из паззла, строили башню из конструктора. Эйнара, видать, не взяли, потому что неинтересно им с мелким.

Ивар всё топтался на пороге, пока один из пацанов не спросил, к кому он пришёл. Глупо так, но слов подобрать не получалось. Вместо того россыпью колких искр вспыхнуло раздражение. Чего он испугался в самом деле, трёхлетку? «К нему», — Ивар мотнул головой в сторону сына, и пацаны сразу утратили интерес. А Ивар, сделав глубокий вдох, решительно шагнул в палату и направился к окну. Эйнар всё также уныло катал машинку по подоконнику.

— Привет, — окликнул Ивар, и тот повернул голову. — Я к тебе пришёл.

Эйнар молча смотрел на него, запрокинув голову. Взгляду у него был тяжёлый, печальный и отрешённый. Ну, понятно, по мамке скучает, и… он уже хрен знает сколько времени здесь один, как в тюрьме.

— Эйнар, слушай, я… — нет, так сходу признаться просто не получалось. — друг твоей мамы.

Мальчишка чуть оживился, оттаял и вопросительно уставился на него. Ивар присел перед ним на корточки, постарался изобразить улыбку. Эйнар глядел всё также сумрачно.

— Я кое-что принёс, чтобы ты тут не скучал, — объявил Ивар, разворошив пакет. Вручил мальчишке меч, и тот тут же принялся им махать. — Осторожнее, эйнхерий!⁽²⁾ Глаз себе не выбей или кому-нибудь ещё, — добавил Ивар шёпотом.

Диалог у них не сложился, да и о чём говорить? Эйнар, так похоже, и вовсе молчун. И чтобы не длить этот неловкий момент, Ивар поспешил уйти. Сунул мальчишке пакет с фруктами и вафлями и поднялся на ноги.

— Ты за раз только всё не стрескай, поделись с соседями.

Эйнар опустил меч и упёрся пластмассовым клинком в пол, уставился на Ивара, склонив голову набок. Глаза у него были насыщенно-серые на границе с синим. Острый подбородок и высокие скулы вкупе с тяжёлым взглядом делали его необычайно серьёзным. Слишком серьёзным для трёхлетки.

Ивар поднял ладонь вверх.

— Пока, увидимся ещё.

По правде говоря, абсолютно дурацкой вышла встреча, неловкой и совершенно бессмысленной. Да, пожалуй, неловкость — это единственное чувство, которое всколыхнулось в душе. Ну, а что он, собственно, ожидал? По дороге назад Ивар спорил сам с собой. Отказаться ещё не поздно. Да, отказаться в общем-то легко, но забыть об этом значительно труднее.

В опеку Ивар поехал на следующий день. Сроки уже поджимали. Теперь, когда он окончательно принял решение, волнение утихло.

— Определился? — поприветствовала инспекторша, хлопнув на стол какую-то папку.

Ивар без приглашения уселся на стул и кивнул.

— Да. Хочу его забрать.

Инспекторша поджала губы и пронзила строгим взглядом, отложив бумаги, которые разбирала на столе.

— Вот как… Уверен? Назад уже не вернёшь.

— Ну, естественно, я понимаю, — раздражённо ответил Ивар. За идиота она его, что ли держит!

Инспекторша помолчала, затем прочистила горло и сухо-официально продолжила:

— В другой город его увезёшь?

Ивар покачал головой.

— Нет, я решил вернуться домой. Здесь будем жить.

— А жильё у тебя есть? Работа?

— Работа есть, документы оформляю. А жильё… — Ивар замолчал на миг. До сего момента казалось, что он прекрасно всё устроил, теперь же под внимательным взглядом инспекторши план выглядел слегка шатким. — У родственников пока поживём, как с работой улажу, сниму квартиру, — быстро проговорил он.

Инспекторша покивала, выдала список документов, которые нужно принести.

— И родственники не против, что ты им свалишься на голову вместе с ребёнком? — спросила она напоследок.

— Не против. Не навсегда же, временно, — недовольно пояснил Ивар.

— Ну-ну. Что ж, желаю удачи тебе и мальчику, — сменив тон на чуть более дружелюбный, произнесла она.

Ивар с облегчением толкнул дверь. Вообще-то родным он ничего ещё не сообщил. Но даже будь всё идеально, с этой инспекторшей себя чувствуешь, будто на экзамене у строгой училки.

* * *

Пару дней отпуска Ивар всё же себе позволил. И потому что хотел оттянуть момент неизбежного, и потому что просто требовалось время, чтобы побыть наедине со своими мыслями. В летнем доме всё оставалось по-прежнему: дядя следил за порядком. На выходные Ивар позвал брата. Расчехлили отцовскую лодку.

Погода стояла солнечная, тёплая — самое то покататься и полюбоваться видами кристально-чистых вод фьорда, зажатого в крепких ладонях высоких гор. Подходящих слов Ивар так и не нашёл. Правил лодкой, аккуратно обходя каменистые выступы, а ветер метал в лицо холодные брызги.

— Ты же меня не просто так позвал? Не на прогулку? — быстро догадался Убба. Братец неплохо успел его изучать. — Вы ведь с Хильдой собрались в Ирландию, а ты приехал один, сюда, — многозначительно закончил он.

Солнце било в глаза, играя бликами на мокрых камнях. Ивар опустил голову.

— Убба… — стыдно и горько было во всём признаваться. Не то чтобы вдруг одолели сомнения, но правильное решение не всегда приносит облегчение. Совсем наоборот: тяжесть в душе нарастала с каждым днём. — Мы расстались, — со вздохнул признался он, и стало чуточку легче.

Убба долго изучал его печальным взглядом, будто силился угадать, что же между ними произошло.

— Что ты натворил? — устало выдохнул он.

Ивар усмехнулся и покачал головой. Охота ёрничать и кривляться быстро прошла. Время сбросить маску.

— Да ничего я не натворил, не беспокойся, — серьёзным тоном ответил Ивар. — Так будет лучше для всех.

— Ничего не понимаю, — покачал головой Убба. — Ты можешь объяснить толком?

Ивар перевёл взгляд на лес, что высился по правому берегу, обнимая зелёным боком подножье гор. Тишина здесь стояла пронзительная, но живая, наполненная птичьим голосами и рокотом далёкого водопада, что начинался в голубой вышине и бился о вековые скалы. Волны мягко накатывали на округлые камни и полировали узкую полоску песка у левого берега.

— Давай пройдёмся, — предложил Ивар, указав подбородком в сторону леса, и направил лодку к берегу. Перекрикивать мотор надоело.

Когда сошли на берег, Убба тяжело шагал рядом, ни дать, ни взять медведь в сосновом лесу. Ивар усмехнулся, опустив голову, и глубоко вздохнул, наслаждаясь резким ароматом хвои и влажной листвы (дождь шумел ночью и бил по крыше летнего дома).

Убба терпеливо молчал, Ивар сорвал колкую травинку, покрутил в пальцах, собираясь с духом.

— Про Марию я тебе рассказывал… — глядя под ноги, начал он. — В общем, такая история вышла… — Ивар кратко пересказал, что случилось с Марией, и как всё-таки решился забрать сына к себе.

Убба кивал, а после тепло улыбнулся и стиснул его плечо.

— Ты всё сделал правильно, Ивар, по совести.

Ивар хмыкнул, поймав взгляд брата.

— Ага, правильно, только эта кабала на ближайшие лет пятнадцать.

— Но ты ведь всё-таки согласился, подписал бумаги… — торопливо добавил Убба, словно хотел увериться, что Ивар не передумает. Понятное дело, что сейчас-то уже отступать поздно.

Ивар резко мотнул головой, нервно дёрнул уголком губ.

— Да, всё верно. Не могу сказать, что я готов прыгать от счастья, но и оставить его в приюте тоже не могу. Раз уж нет других родственников, — с сожалением развёл руками он.

Убба долго смотрел на него, и в карих глазах брата плескалось недоумение вперемешку с одобрением. Спасибо и на том, что не стал втолковывать, как же Ивар должен быть благодарен судьбе и всякое прочее. И без того комком в горле застряла досада.

— Я тобой горжусь, — без тени сомнения заявил Убба. — Ты всегда можешь положиться на меня, на нас со Стеллой, если потребуется помощь. Мы — семья, ты не один.

Ивар криво усмехнулся.

— Ага, поэтому я и решил вернуться.

Убба чуть помолчал, закурил, и Ивар последовал его примеру.

— Не могу понять, зачем ты так поступил с Хильдой. Зачем обидел? Помнится, она всегда тебя поддерживала и всё спускала с рук.

Ивар сразу вспыхнул и воскликнул:

— Зачем?! Да я понятия не имею, как это всё в одного вывезти! А тут ещё… с ней разбираться, — сбавив тон, пояснил он.

Убба покачал головой.

— С чего ты взял, что она бы от тебя отвернулась? Ты ведь даже не дал ей шанса.

— О, господи, Убба, избавь меня от своих проповедей! Семья, семья, — взмахнув руками, поддразнил Ивар. — не у всех такая идиллия, как у дяди с тётей или у тебя со Стеллой. Я для такого не создан, у каждого свой путь.

Убба отвёл взгляд и недовольно поджал губы.

— Ты всех от себя отталкиваешь, Ивар. Сам.

Ивар строптиво дёрнул плечом и отошёл в сторону. Чуть успокоившись, предложил пособирать ягоды. Не с пустыми же руками домой возвращаться. Убба виновато пыхтел за спиной.

— Прости, я вовсе не хотел тебя обидеть.

Ивар покачал головой.

— Проехали. Ты, может, и прав, — с неохотой признал он. — Но хватит об этом, пока я не начал злиться, медведь.

Убба послушно отстал, и некоторое время они бродили в отдалении друг от друга. Ивару удалось набрать несколько горстей черники, а Убба где-то умудрился отыскать малиновый куст со спелыми и крупными ягодами.

— Поехали, что ли домой? — предложил Ивар. — Жрать уже охота.

После того, как Ивар посвятил брата в свои планы и рассказал, что творится в его беспокойной жизни, с души отлегло. О том, что Убба не откажет в помощи (о которой Ивар, признаться, и не просил) не стоило сомневаться. Хотя у него и своих забот полно. Важнее было услышать слова поддержки и, что греха таить, убедиться в правильности своего решения. Убба уж точно знает, как поступить правильно, прямо-таки встроен в него моральный компас, которого Ивар лишён.

Вернувшись домой, жарили мясо на гриле, откупорили бутылку отцовского рома. Вспомнилось даже, как в детстве отец взял его с братьями в поход, учил палатку ставить. Здесь, неподалёку, ходили смотреть пещеру с наскальными рисунками, а после ловили рыбу и жарили на костре. Убба тоже развеселился, рассказывал, как отец его плавать учил на озере. И как с дядей мастерили качели на дереве, Ивар тоже в тот день присутствовал, помогал отцу чинить лодку. После они с дядей укатили на рыбалку до вечера, а Ивар остался за старшего. Они тогда с Уббой решили запустить во дворе самодельную ракету и чуть не спалили к чертям сарай. Но обошлось. С этим домом так много воспоминаний связано…

— Как дела-то вообще? — спросил Ивар, подбросив полено в костёр.

Убба смущённо улыбнулся.

— Всё хорошо. У нас будет двойня.

— Двойня? Да уж, братец, вот так сюрприз, — потрясённо покачал головой Ивар. — Вы-то, надеюсь, хоть рады?

— Конечно, мы хотели троих или четверых, правда не так сразу, — неловко усмехнулся Убба. — Со временем.

Ивар ободряюще хлопнул брата по плечу.

— Сумасшедшие! Ладно, поздравляю. Не буду обещать, что готов нянчиться, но…

— Мы справимся, Ивар, спасибо, — легко принял его неуклюжее поздравление Убба. — Мама обещала помочь. Знаешь… со вторым уже не так трудно, как с первым.

— Ага, поверю тебе на слово, — кивнул Ивар.

К вечеру похолодало, Ивар отыскал в доме отцовскую штормовку и накинул на плечи, закатал рукава и протянул ладони к огню. Убба отстранённо глядел перед собой, и на лице его плясали отблески пламени.

— Ивар, я вот что подумал по поводу жилья. Я не против, чтобы ты в отцовской квартире жил. Зачем тебе мотаться с ребёнком по съёмным?

Ивар многозначительно хмыкнул.

— Ну ты, может, и не против.

— С Хальфданом я поговорю, — твёрдо заявил Убба.

Ивар презрительно дёрнул щекой и сплюнул.

— Не лезь ты к нему! Сам разберусь.

Убба хотел возразить, но Ивар поднял ладонь вверх и покачал головой.

— Такой хороший вечер вышел. Не будем портить.

Убба покорно кивнул, хотя, кажется, был с ним не согласен. Хальфдан, конечно, откажется. Не то чтобы ему эта квартира упёрлась, да и деньги со сдачи невелики, но из упрямства, в отместку, чтобы ему насолить, непременно откажется. Не хватало ещё, чтобы Убба перед ним унижался, упрашивал. Со своими проблемами Ивар привык разбираться сам. И уж точно не опустился бы до того, чтобы что-то просить у Хальфдана. Слишком много чести.

Утром Убба подбросил его до вокзала. Нужно вернуться в Осло за вещами и за байком, а там уже и квартиру искать. На следующей неделе на новую работу выходить. Смешно, но дорога закончилась именно там, откуда и начиналась. Кругами привела к дому. Видно, здесь ему место. Но о тех годах в Осло Ивар ничуть не жалел. О том времени, что они провели с Хильдой. А она, вероятно, жалела. Время он выбрал так, чтобы с ней не пересекаться. Написал даже, что приедет. Лучше уж избегать друг друга, чем наговорить сгоряча то, что вовсе не думаешь. Жаль, что их пути разошлись, но в памяти пусть останется только хорошее.

1) Драккар (от древнескандинавского dreki — «дракон») — это узкая парусно-гребная ладья викингов с высоким носом и кормой.

Вернуться к тексту

2) Так назывались лучшие воины Одина в Вальгалле.

Вернуться к тексту