Вестник (гет)

Гермиона проснулась от странного звука, мягкого шороха, словно кто-то медленно проводил пальцами по ткани.

Свет утреннего солнца заливал комнату золотистыми бликами. Всё выглядело привычно: аккуратно заправленные простыни, книга на столике, оставленная на середине, как будто она заснула, читая. Но тело ныло, будто после долгого падения. На руках были тонкие ссадины, ногти слегка обломаны, словно она во сне цеплялась за что-то. Она тяжело выдохнула и на секунду замерла. Сердце стучало неровно, а сознание медленно возвращалось из тумана сна.

— Что за… — прошептала она, обводя взглядом комнату.

Никаких следов кошмара. Ни странных дверей, ни холодного Гарри. Только тихий утренний Хогвартс за окном, голоса студентов где-то внизу, звон посуды из Большого зала. Всё спокойно. Но в воздухе ощущалось нечто иное: едва заметная тень, будто мир стал чуть плотнее, чем должен быть. Гермиона подошла к зеркалу. На щеке едва виднелся след, похожий на ожог, но не болезненный, была тонкая, бледная линия. Она провела по нему пальцем. Кожа остыла от легкого холода.

— Показалось, — тихо сказала она себе и отвернулась.

На столике лежал конверт, толстый, с сургучной печатью Хогвартса. Бумага чуть светилась в солнечном луче, словно письмо ждало, пока она проснётся. Гермиона осторожно вскрыла его:

"Уважаемая Мисс Грейнджер,

Совет старост рад сообщить, что сегодня вечером состоится ежегодный Зимний Бал.

Участие обязательно для студентов старших курсов.

Заместитель директора, профессор Макгонагалл. "

Бал. Она моргнула несколько раз, перечитывая. После всего… этого? Мир словно насмешливо выдернул её из кошмара и тут же предложил кружиться в вальсе.

— Пожалуй, я… — начала она, но не нашла слов.

— Гермиона! — раздался громкий голос Анджелины Джонсон. — Ты идёшь? Нас уже записали на подготовку!

Улыбка подруга была такой живой, что внутри Гермионы что-то слегка расслабилось.

— Думаю, да, — выдохнула она. — Почему бы и нет.

Гермиона выбрала для Зимнего бала платье, которое одновременно подчеркивало её элегантность и оставляло пространство для движения. Оно было глубокого изумрудного цвета, словно отражало свет свечей в Большом зале, с тонкой вышивкой серебряных нитей по корсету, напоминающей снежные узоры на стекле. Юбка струилась мягкими складками, переливаясь при каждом шаге, создавая эффект лёгкости и почти воздушной невесомости. Рукава были длинные, слегка прозрачные, с едва заметным мерцанием, будто ткань сама ловила свет, а спина открывалась изящным вырезом, подчёркивая грацию осанки. На шее блестела простая серебряная цепочка с маленьким кристаллом, отражавшим свет, словно маленькая звезда.

Большой зал сиял. Сотни свечей висели под потолком, льдинки сверкали на арках, а белоснежные гирлянды обвивали колонны. Музыка струилась мягким ритмом, и Гермиона почти поверила, что всё в порядке. Она смеялась с Анджелиной, когда вдруг почувствовала внутреннюю тишину в груди. И тогда он появился. Гарри стоял у входа в чёрной мантии, сдержанный, тихий. Его взгляд был странно точным, почти гипнотичным. Толпа расступилась, словно подчиняясь невидимой силе. Он подошёл к Гермионе и протянул руку.

— Потанцуем? — мягко спросил он.

Она могла бы отказаться. Могла бы сказать, что не готова, что чувствует себя плохо… Но слова не пришли. Ладонь сама легла в его.

Музыка вязко убаюкивала. Гермиона кружилась в танце с Гарри, настороженно ощущая каждое его движение. Свет свечей ложился на его лицо, делая его одновременно знакомым и чужим.

Гарри, скользя по паркету рядом с Гермионой, тихо, словно про себя, произнёс с едва заметной иронией:

— Прекрасный выбор, — и его голос, почти шёпотом, словно скользя по её плечу, передал удивление и лёгкое одобрение. — Ты выглядишь… необыкновенно.

Гермиона почувствовала, как щеки её мгновенно покрылись румянцем. Лёгкое тепло прокатилось по шее, а взгляд непроизвольно опустился к полу. Она пыталась выровнять дыхание, но внутри всё бурлило: смешанное чувство смущения и странной радости от того, что Гарри заметил её выбор.

— Э-э… спасибо… — выдохнула она, голос слегка дрожал, и она нервно сжала подол платья, не решаясь встретиться с его взглядом прямо.

— Я знаю, кто станет первым, — внезапно поделился информацией Гарри. — Профессор Слагхорн.

Гермиона замерла.

— Что? — выдохнула она. — Гарри… ты… не можешь так говорить.

Он держал её руку крепко.

— Он один из старых. Он знал. Он помогал Дамблдору, закрывал глаза на многое. Он часть системы, которую нужно разрушить.

— Это безумие, — прошептала она.

— Перестань. — сказал Гарри, отмахнувшись,— Ты должна подлить ему зелье. Ослабляющее. Ничего смертельного. Потом я всё сделаю сам.

Гарри, оставаясь неподвижным и спокойным, скользнул к Гермионе почти незаметно для окружающих. Его пальцы, лёгкие и точные, проникли в потайной кармашек под слоями изумрудного платья. Там, среди складок ткани, он аккуратно положил небольшой флакон с ядом. Такой крошечный, что никто бы не заметил движения, кроме него самого.

Гермиона резко отдёрнула руку.

— Нет! — её голос прозвучал громче, чем она ожидала. — Я не стану делать такие гнусные вещи, Гарри!

— Тогда ты станешь препятствием. А Вестники не должны мешать, — сказал он холодно, но спокойно.

Слова пронзили её сильнее любого крика. Она отступила, сердце колотилось в горле. Музыка снова зазвучала, словно ничего не произошло, но для неё мир изменился навсегда.

Руки дрожали, кожа покрывалась тонкими светящимися трещинами, как хрупкое стекло. Гермиона пыталась не показать страха, отступала к колонне. Гарри стоял на другом конце зала, но она ощущала, что он знает. Коридоры Хогвартса были пусты. Смех, музыка и шаги остались за дверями. Она бежала, чувствуя, как кожа на запястьях «тресет», будто изнутри вырывается свет или кровь. Но свет оставался внутри.

— Профессор! — сорвался её голос. — Снейп!

Он появился мгновенно, взгляд острый, спокойный.

— Мисс Грейнджер, — произнёс он, поднимая бровь. — Бал закончился?

— Что-то не так, — выдохнула она. — Посмотрите на меня! Кожа… светится!

Снейп молчал, изучая её руки.

— Здесь ничего нет, — тихо сказал он.

Гермиона застыла.

— Как «ничего нет»? Я же вижу!

— Возможно, вы перенапряглись. Бал, стресс, недосып… — голос его был ровным, почти мягким.

— Не смейте! — резко бросила она. — Это не усталость. Это он. Гарри.

Гермиона остановилась, тяжело дыша, и в спешке достала из кармана маленький флакон. Её руки дрожали, жидкость внутри ярко сверкала в свете факелов.

— Посмотрите! — выкрикнула она, тряся флакон перед лицом Снейпа. — Это… это яд! Гарри положил мне его, чтобы я убила Слагхорна!

Снейп поднял бровь, не делая ни шага назад. Его взгляд был холодным, оценивающим, но без страха.

— Мисс Грейнджер… — медленно сказал он, словно разговаривал с ребёнком, — вы совсем сошли с ума.

Гермиона зажмурилась, отчаянно пытаясь найти в его глазах хоть долю понимания.

— Вы же видите! — почти кричала она. — Он хочет, чтобы я… чтобы я стала убийцей!

Снейп продолжал смотреть на неё как на сумасшедшую, не трогая флакон.

— Возможно, это всё ваши страхи. Психическое перенапряжение. Бал, стресс, недосып…

— Не смейте! — резко бросила она. — Это не усталость. Это он. Гарри.

— Поттер? — тихо переспросил Снейп. — Что именно он сделал?

Гермиона пыталась показать трещины на коже, но они исчезли, оставив её ладони ровными и холодными. Паника сжимала горло, мир вокруг смещался, стены словно текли. Флакон с ядом продолжал трястись в руках, а Снейп всё так же смотрел на неё спокойно, будто она говорила абсурдные вещи.

— Вам нужно отдохнуть, — тяжело вздохнул Снейп, уже прикасаясь к её запястью. — Я проведу вас к мадам Помфри.

— Нет! — выкрикнула она, освобождаясь от его помощи. — Не трогайте меня!

Гермиона закрыла глаза, прикоснулась к ладоням. Когда открыла, Снейпа уже не было. Только пустой коридор и дрожащий свет факела. Кожа на руках ровная, но внутри всё ещё слышался треск. Она поднялась по винтовой лестнице, босиком, не замечая обжигающий холод мрамора. В башне открывался вид на озеро. Лунный свет казался единственным, что реально. Она сделала шаг к краю, ухватившись за каменный парапет, стараясь больше не смотреть на руки.

Ветер на башне был холодным и ровным, как дыхание самого замка. Гермиона стояла у парапета, глядя вдаль — туда, где озеро казалось куском тёмного стекла. Тишина. Только шелест ветра и её собственное дыхание.

— Странно, правда? — раздался за спиной голос Гарри. — Сколько лет прошло, а всё кажется тем же. Хогвартс. Башня. Вечер. Всё будто застыло.

Она не обернулась. Лишь хмуро сдвинула брови. Что-то в этом голосе было не так — не тембр, не интонация. Мера. Гарри всегда говорил быстрее, иногда сбивчиво, словно мысли бежали вперёд слов. Этот же говорил размеренно. Уверенно.

— Гарри… — тихо сказала она, не оборачиваясь. — Почему ты здесь?

Он подошёл ближе. Движения были точными, без обычной неловкости, с которой он всегда поправлял очки или мял край мантии. Он не делал этого. Ни одного привычного жеста.

— Я просто хотел поговорить, — ответил он. — Мы ведь давно не говорили по-настоящему. Всё время — спасения, войны, выборы… А теперь — тишина.

Она чуть прищурилась, вглядываясь в отражение луны в озере.

— Тишина, — повторила она. — Но откуда ты знаешь, что я здесь?

— Я всегда знаю, где ты, Гермиона, — произнёс он спокойно, почти ласково.

Она обернулась. И впервые ощутила холод не от ветра. Его глаза — зелёные, но не живые. Без бликов. Гладкие, как стекло.

Молча она сделала шаг назад.

— Гарри, — сказала тихо, — что мы делали на четвёртом курсе, когда ты случайно… — она сделала паузу, взгляд острый, — …оказался на репетиции хора флоттеров?

Его лицо не изменилось. Ни удивления, ни смущения — только едва заметное моргание, будто он пытался перебрать информацию.

— Мы тогда… тренировались для Турнира Трёх Волшебников, — произнёс он, осторожно подбирая слова.

Гермиона опустила глаза. Тихо, едва слышно выдохнула:

— Неправильно.

Ветер ударил сильнее, будто откликнулся на её слова. Она подняла взгляд.

— Гарри бы рассмеялся, покраснел и сказал, что хор — это худшее, что с ним случалось после метлы.

Он не ответил. Только смотрел. И в этом взгляде появилось что-то, чего не должно было быть — раздражение. Хищное, сдержанное.

— Ты ведь знала, что этот вопрос ничего не изменит, — сказал он медленно. — Но всё равно задала.

Она шагнула назад, рука легла на парапет.

— Потому что хотела убедиться.

— В чём? — спросил он, подходя ближе.

— Что ты — не он, — произнесла она ровно.

Он остановился. На лице его промелькнула едва уловимая улыбка — без радости.

— И теперь что, Гермиона? Что ты сделаешь с этим знанием?

Не раздумывая, Гермиона резко вскинула палочку. На этот раз из её кончика вырвалось тёмное, почти чёрное свечение, сгусток магии, холодный и жёсткий.

Заклинания столкнулись с оглушительным треском, искры взрывались во все стороны, отбрасывая тени по стенам старого зала. Гермиона выкрикивала одно заклинание за другим, палочка в её дрожащей руке горела от энергии: Империо! Круциатус! Финисте!

— Кто бы мог подумать... — мелькнула мысль в её голове сквозь боль и усталость, — что мы с Гарри, друзья с детства, окажемся лицом к лицу в кровавой дуэли.

И ещё более ужасающим было осознание того, что именно она, Гермиона Грейнджер, та кто всегда стоял за светлую магию, за знания, справедливость и защиту, теперь использует чрезмерно тёмные заклинания против своего лучшего друга. Каждая атака причиняла ей боль и разрушала привычный мир доверия между ними.

Магия всё ещё рвалась наружу, отражаясь от стен и потолка, а воздух вокруг сотрясался от вибраций силы. Гарри, или уже тот, кем он стал, стоял неподвижно. Его движения были точны и смертоносны, каждое отражённое заклинание возвращалось к Гермионе, словно сама магия подчинялась ему. Он парировал атаки с лёгкостью, и тьма вокруг него становилась всё ощутимее, словно воздух сгущался и давил на грудь. С каждым столкновением силы Гермиона чувствовала, как энергия покидает её тело. Палочка в её руке дрожала, дыхание стало резким, а мышцы горели от напряжения. Она пыталась собрать последние силы, но каждый удар Гарри отбрасывал её назад, оставляя слабым эхо её магии.

В один миг она смогла вырвать последнее заклинание, сгусток света и тьмы вырвался из её палочки с глухим рокотом, направленный прямо на Гарри. Но он с лёгкостью отклонил атаку, и энергия, словно живой поток, вернулась к нему, усилив его магию ещё сильнее. Гермиона рухнула на колени, тяжело дыша, ладони едва сжимали палочку, тело дрожало, разум кричал от усталости. Её изумрудное платье было почти полностью изуродовано: тонкие лахмотья свисали с плеч и подола, ткань была рваной и запёкшейся кровью на нескольких участках. Даже в этом хаосе цвета платья играли на свету, словно напоминание о том, какой она могла быть до начала битвы. Гарри стоял в идеально выверенном костюме, аккуратном и без единой складки. На губе едва заметная царапина, которую он неспешно вытер тёмным платочком, словно это был лишь лёгкий штрих к его образу, незначительный и почти не мешающий его холодной, зловещей уверенности. Его взгляд оставался неподвижным, внимательным и страшно точным. Гарри приблизился к девушке. Его шаги были лёгкими, но уверенными, словно тьма сама поддерживала его. Его лицо было холодным, черты искажены, глаза светились красным светом.

— Ты проиграла, грязнокровка.— тихо прошептал он, наклоняясь к ней. — И всё же что-то в тебе сопротивляется… странно… трогательно.

Гермиона подняла взгляд, стиснув зубы. Её силы таяли, а магия Гарри была всепоглощающей. В этот момент она едва заметила колебание в его взгляде мелькнула слабость, но сил использовать её уже почти не было. С глухим стуком она рухнула на холодный каменный пол, палочка выскользнула из её рук, а грудь тяжело поднималась. Гарри наклонился, подхватил её на руки, её тело было изнеможённым, лоб покрыт кровью, волосы слиплись от пота и следов магии. Она прижалась лицом к его грудной клетке, дыхание тяжёлое, но в этом последнем мгновении она тихо вздохнула, словно отпуская последние остатки силы. Её руки слабо обвили его, а глаза закрылись на мгновение, ощущая тепло и странное спокойствие в груди того, кто только что её сокрушил.

Гермиона прижалась к его груди, ощущая знакомый запах. Смесь кедра и едва уловимой магии, которая раньше казался ей частью Гарри, а теперь был странно чуждым и тревожным. Её взгляд был усталым, а голос тихим, едва слышным:

— Гарри… — выдохнула она с усталой печалью. — Даже теперь… даже после всего… ты всё ещё мой друг.

Она слабо сжала его мантии, будто стараясь удержать эту частичку того, кто был другом, напоминание о прошлом. На мгновение её взгляд встретился с его глазами, и в этом усталом, измученном, но полном надежды осознании всего, что произошло, она вяло улыбнулась. В полубреду, забыв обо всём, Гермиона почти машинально коснулась губами его шеи, словно передавая тёплую нежность и веру в то, что всё ещё можно исправить. Затем тихо произнесла:

— Любимый друг.

Внезапно Гарри сделал резкое движение. Лёгкий рывок, и Гермиона почувствовала, как её тело отрывается от земли. Ветер ударил в лицо, и холод обжёг щеки. Она стремительно летела в полёте вниз, ощущая силу Гарри, которая направляла её сквозь пространство, и одновременно ощущала хрупкость своей собственной жизни.

Взгляд её рассеянно остановился на башне Астрономии. На мгновение показалось, что на вершине вместо Гарри Поттера, его образ стал тем, кто когда-то был легендой темной магии, с узкими чертами лица и зловещей ухмылкой Волан-де-Морта. Ветер развевал тьму вокруг него, и этот краткий глюк заставил её сердце дрогнуть, будто реальность на секунду сломалась, и мир показал её настоящего врага.