Не дневник меняет Джинни, Джинни меняет дневник (джен)

Зима в Хогвартсе выдалась особенно суровой. Лёд сковал озеро мертвой хваткой, а вороны на зубчатых стенах казались застывшими чучелами. Но внутри замка бушевали куда более холодные бури.

«Ежедневный пророк» уже не просто сообщал об отдельных трагедиях. Он трубил о тенденции. Статьи пестрели заголовками: «Волна несчастных случаев или целенаправленная охота?», «Министерство магии создаёт специальную оперативную группу», «Призывы к самоизоляции: стоит ли волшебникам покидать маггловские районы?».

Страх витал в воздухе, осязаемый, как иней на стекле. Чистокровные семьи, поколениями жившие в уединённых поместьях, чувствовали себя в относительной безопасности. Полукровки и те, кто предпочитал жить среди магглов, оказались на передовой этой странной, теневой войны.

Джинни наблюдала, как её однокурсники из «старых» магглорожденных становились всё тише, будто стараясь стать невидимками. Они чувствовали на себе тяжёлые взгляды. Шепотки за спиной. Их врождённая доброта и открытость к обоим мирам стала восприниматься как слабость. Предательство.

А «новые» — ученики, пришедшие в мир магии с «Пробудителем» в крови — напротив, хорошели и крепли на этой почве страха. Каждая новость о погибшем волшебнике была для них не трагедией, а подтверждением их правоты. Их праведного гнева. Кевин Энфилд и ему подобные теперь ходили по коридорам с гордо поднятыми головами, сбиваясь в тесные, сплочённые группки. Их преданность магии и ненависть ко всему маггловскому превращались в фанатичную идеологию.

Именно в такой вечер, когда метель выла за окнами гостиной Слизерина, Джинни уединилась в дальнем углу с книгой по древним рунам. К ней подошёл Кевин. Он не был похож на робкого первокурсника. Его взгляд был прямым и оценивающим.

«Уизли», — кивнул он, опускаясь в кресло напротив. Не «Джинни». Фамилия. Как вызов. Как проверка.

Она медленно закрыла книгу. «Энфилд».

«Ты следишь за новостями?» — его голос был тихим, но в нём звенела сталь.

«Я всегда слежу за новостями», — равнодушно ответила Джинни.

«Они умирают. Наши. Магглы… чума. Они заражают всё, к чему прикасаются. Даже воздух вокруг себя они делают ядовитым для нас». Он говорил не с горячностью юнца, а с холодной убеждённостью фанатика.

Джинни изучала его. Он был продуктом. Продуктом её идеи, воплощённой Снейпом. И он был… эффективен. «Страх — это естественная реакция организма на угрозу. Они боятся нас. Теперь мы учимся бояться их. Это… здоровая динамика».

Кевин усмехнулся. Коротко, беззвучно. «Здоровая? Это война. А на войне есть только победа или смерть. Полумеры ведут к поражению». Он посмотрел на неё с вызовом. «Говорят, ты не такая, как твоя семья. Говорят, ты понимаешь».

«Я понимаю логику», — сказала Джинни. «А логика подсказывает, что открытое противостояние сейчас приведёт к нашему уничтожению. Магглов слишком много. Их ресурсы безграничны. Сила против силы — это их игра. А мы должны играть в свою».

«Какую?» — в его глазах вспыхнул интерес.

«В игру на истощение. В игру на разложение. Мы не должны ломать их стену. Мы должны превратить каждый кирпич в этой стене в порох, который взорвётся у них в руках».

Она не сказала ему о зельях. О лотерейных билетах. Но она говорила на его языке. Языке бескомпромиссной борьбы.

Кевин медленно кивнул, его взгляд стал почти уважительным. «Ты мыслишь как стратег. А не как солдат». Он поднялся. «Приятно знать, что не все Уизли… заблуждаются».

Он ушёл, оставив её в одиночестве. Джинни снова открыла книгу, но не читала. Она анализировала. Энфилд и ему подобные были дикими, необученными клинками. Острыми, но опасными для своих. Их энергию нужно было направить. Канализировать.

Вечером она изложила свои мысли Тому.

Наши «пробуждённые» набирают силу. Их ярость нуждается в фокусе. Враги должны быть конкретны.

Предлагаешь? — ответил Том. Он всё больше доверял её тактическому чутью.

Им нужна цель. Не абстрактные «магглы». А, скажем… те волшебники, которые активно защищают маггловские права. Те, кто кричит о «мирном сосуществовании». Они — слабое звено. Предатели внутри наших же стен. Охота на них… станет отличной тренировкой. И сплотит наших новобранцев.

…Идея имеет merit, — после паузы согласился Том. — Начать можно с нескольких громких фигур. Чтобы показать пример. Чтобы продемонстрировать, что новая реальность не терпит предателей.

Именно, — мысленно улыбнулась Джинни. — Пусть они почувствуют свою силу. Пусть поймут, что их ненависть имеет вес и последствия. Это превратит их из озлобленных детей в солдат.

Она закрыла дневник. План был прост и элегантен. Страх снаружи и раскол внутри. Маггловский мир атаковал их слепой, стихийной агрессией. В ответ она предлагала точечные, точные удары по тем, кто мешал дать адекватный ответ. Она выковывала из хаоса ненависти дисциплинированную силу.

За окном метель заметала следы. Джинни смотрела на неё без страха. Она знала — эта зима заметёт не только снега. Она заметёт старый, наивный мир, в котором можно было быть «немного волшебником» и «немного магглом». На смену ему шёл новый. Жестокий. Чёрно-белый. И в этом мире её холодная, стальная логика была куда ценнее, чем любая магия.