Кто не знает Черри Сью, Гарри Поттера сестру? (джен)

Слизерин и Гриффиндор

Дружат крепко с давних пор.

Смело и в огонь, и в воду

Подтолкнуть друг друга могут.

— Поттероманская частушка

— Сочиняй так, чтобы был смысл и рифма, вот тебе и стихи.

— Неужели это так просто? — удивился Незнайка.

— Конечно, просто. Главное — это способности иметь.

Н.Н. Носов, «Приключения Незнайки и его друзей»

Хогвартс брал под опёку оказавшихся без крова над головой студентов с незапамятных времён, и воспитанники всегда должны были работать «на пользу школы». В средние века честно заработанные деньги отдавались при выпуске самому студенту: юноше они служили первоначальным капиталом, пусть и маленьким, девушке — шли на приданое. В середине девятнадцатого века, аккурат в эпоху растущего капитализма, кто-то из руководства школы заявил, что это не дело — бесплатно кормить сирот и возвращать заработки, и с тех пор денег им не отдавали вовсе. Зато в начале двадцатого века рабочую неделю сократили до сорока часов летом и до десяти часов в остальные месяцы, чтобы ученикам хватало времени и учиться, и уроки делать, и отдыхать иногда. Так обстояло дело, когда под опёку Хогвартса попал шестнадцатилетний Том Реддл. У тринадцатилетней Черри Сью были такие же обязательства.

Те три летние недели, что Черри числилась под опёкой Хогвартса, она работала с Гарри и его друзьями на уборке родового дома Блэков. И, скажем прямо, работали они куда больше обязательных сорока часов, а о выходных даже не мечтали.

Но вот настал сентябрь, ученики вернулись в школу, и Черри отправилась к своему декану профессору Макгонагалл получать задания на неделю. Та отправила её к Снейпу: в лаборатории помощь нужна всегда.

Черри спустилась в подземелье и постучалась в кабинет зельеварения. Из-за двери раздался раздражённый возглас, за ним — сердитое топанье, и наконец дверь распахнулась.

— Мисс Сью, в этом году я пока не имел удовольствия назначить вам наказания.

— Добрый вечер, профессор! Я не наказана. Я свои десять часов в неделю должна отработать. Вам ведь наверняка нужна с чем-нибудь помощь, сэр!

Снейп нахмурился. Сияющая девочка на пороге потирала с нетерпением руки и пыталась украдкой заглянуть за спину профессора: не увидит ли она на его столе или полках чего-нибудь, что можно почистить, нарезать, растолочь, сварить или убрать?

— Какой у вас, однако, счастливый вид, — скривился зельевар.

— Ну да, я ведь теперь на пользу школы буду работать, сэр! Как этому не радоваться? А вы, профессор, как будто чем-то расстроены или утомлены?

— Как будто, — медленно кивнул Снейп. — Не все, знаете ли, могут себе позволить беззаботную жизнь воспитанницы Хогвартса. Некоторым приходится — представьте себе! — ежедневно решать трудные вопросы и рисковать собой ради спасения всего магического мира, потому что недавно вернулся могущественный тёмный волшебник, лорд один. Может, и вы о нём что-то слышали?

— Слышала, сэр, — ответила Черри, не понимая, к чему клонит профессор.

— И вот некоторые вдобавок ко всем своим хлопотам обязаны подыскивать посильные задания для легкомысленных девочек-припевочек, что удобно устроились под крылышком Хогвартса: помашут тряпочкой свои десять часов и упорхнут дальше наслаждаться своей счастливой долей.

— Я и больше десяти часов могу, если нужно, сэр, — посчитала нужным сказать Черри.

— Ну так заходите и готовьте соляные растворы. Ваша помощь, несомненно, принесёт неимоверную пользу школе, так что можете потом погладить себя по головке. И главное, поменьше думайте о том, что сейчас, на секундочку, военное время. Будьте эгоистичной, улыбайтесь себе на здоровье…

Уголки рта Черри немного опустились, но полностью стереть с её лица радостное предвкушение Снейпу не удалось. Вот Блэка репликами а-ля «Я тут жизнью рискую, а вы убирайте дальше дом» можно было в два счёта довести до белого каления, а эта Сью лишь немного смутилась.

«Ладно. Стану упрекать её при каждой встрече, и посмотрим, что будет», — решил Снейп.

Забегая вперёд, следует сказать, что дальнейшие попытки профессора убрать с лица Черри улыбку не обернулись успехом: настолько естественным выражением лица была для Черри улыбка. Но регулярные напоминания Снейпа о том, какая она везучая эгоистка, всё-таки сильно её придавили.

И Черри укрепилась в уверенности, что действительно должна больше делать для Хогвартса и Ордена Феникса.

* * *

«А что, собственно, я могу сделать для Хогвартса или Ордена Феникса?» — в сотый раз спрашивала себя Черри, спеша с ужина в подземелья. Гарри с начала года успел целый Отряд Дамблдора возглавить, а она позорно бездействовала! Но какую же инициативу она могла предпринять?

Уборка отпадала: Хогвартс не был особенно грязным, а убираться на площади Гриммо, находясь в Хогвартсе, не представлялось возможным. Попытки шпионить за министерством в лице Амбридж тоже ни к чему не привели: когда Черри просила работу на пользу школы у Генерального инспектора, то получала обыкновенно задания вроде «перенести посещаемость в журнал», а не «проверить орфографию в министерском отчёте о слежке за Орденом Феникса». Что же ещё она могла сделать? Что же, что же?

Бух!

— Сью, чтоб тебя! — ругнулся пятикурсник, на которого в раздумьях налетела Черри. — Работаешь на школу бесплатно, так решила в бладжеры податься в надежде подзаработать? Жаль, Крэбб с Гойлом свои биты не захватили.

— Извините, пожалуйста, мистер Малфой, сэр!

— Десять баллов с Гриффиндора. И учти, это в последний раз я проявляю такое невиданное снисхождение, грязнокровка, — сказал староста Слизерина, но Черри слушала его вполуха. Она наконец-то поняла, что может сделать для Хогвартса!

Пару месяцев назад, на приветственном банкете, Шляпа пела песню о важности дружбы между факультетами. Через несколько дней ожидалась замечательная возможность эту дружбу укрепить: матч по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином! На предыдущем матче, который состоялся больше года назад, Черри со своим другом-слизеринцем Патриком уже пробовали болеть за две команды одновременно. Теперь же стоило привлечь к поддержке обеих команд как можно больше учеников!

* * *

— Мы не можем, — сказали Иветта и Ипполит Иллиены. — Мы ведь всегда за наших.

— Так Хаффлпафф в этом матче не участвует.

— Да, но все наши — за Гриффиндор. Значит, и мы тоже за Гриффиндор.

Черри лишь вздохнула, получив очередной отказ. Гриффиндорцы Джинни, Мабель, Элизабет и Алекс и слышать не хотели о том, чтобы болеть ещё и за Слизерин. Полумна сказала, что Гриффиндор нуждался в поддержке больше, чем Слизерин, и спокойно продолжала мастерить свою шляпу с рычащей львиной мордой. Седрик был слишком занят, чтобы скандировать: они со сборной Хаффлпаффа собирали на каждом матче статистику, чтобы сравнить, насколько удачны были применения тех или иных приёмов, но предложил пригласить в команду «всеобщей поддержки» свою девушку Чжоу. Но Чжоу болела только за Слизерин, потому что на этом факультете училась её подруга Мариэтта…

В итоге в день матча к Патрику и Черри присоединились только Юлиана с Рэйвенкло и второкурсница Астория Гринграсс со Слизерина: первая не сильно увлекалась квиддичем, чтобы болеть за какую-либо сборную, а вторая пришла из личного интереса.

— Хочу поглядеть, правда ли ты, Черри, и ты, Патрик, сможете смотреть матч между сборными своих факультетов совершенно беспристрастно, — чётко объявила она свою цель. — А ещё с вами я хоть не оглохну. Все наши так орут, что их по ту сторону Запретного леса слышно, наверное.

И вот две команды вышли на поле, Монтегю и Анджелина Джонсон пожали друг другу руки, раздался свисток…

— Слизерин и Гриффиндор — все быстры и все ловки! — в унисон завопили Черри, Патрик, Юлиана и Астория, но вскоре их заглушило пение слизеринцев:

— Рональд Уизли — наш король,

Рональд Уизли — наш герой,

Перед кольцами дырой —

Так всегда и стой!

— Какой ужас! — воскликнула Черри, разобрав слова их нестройной песни.

— Вот и беспристрастность испарилась, — прокомментировала Астория.

— При чём здесь беспристрастность? Они ведь дразнилку сочинили какую-то и человека грязью поливают! А ведь на матче надо не дразнить игроков, а поддерживать, — сказала Черри. — Давай, давай, Рон!

Но Рон пропустил свой первый мяч, и Слизеринцы запели слишком громко даже для сидящих на приличном от них расстоянии Черри, Патрика, Юлианы и заткнувшей уши Астории.

— Нам надо тоже… сочинить! — воскликнула Черри, пытаясь перекричать гвалт слизеринских болельщиков. — Что-нибудь хорошее, позитивное!

— Что, прямо сейчас? — прокричал в ответ Патрик.

— А когда ещё?

— У нас плохо получится! — сказала Юлиана. — Времени нет думать!

Черри, вместо того, чтобы сетовать на недостаток времени, отчаянно пыталась подобрать хоть какие-нибудь подходящие рифмы. Рон пропустил очередной мяч, Слизеринцы ещё прибавили громкости, но долго удерживать свой крик не смогли; стоило им поутихнуть, как Черри встала на своё сиденье и продекламировала:

— Анджелина-капитан

Не игрок, а ураган:

Налетит, качая ели,

Все мячи забросит в цели!

Стихи были стрёмными, «ели» были вообще ни к месту, зато Анджелина действительно забросила наконец первый гол для Гриффиндора. Воодушевившись эффектом поэзии, Юлиана осмелилась прочитать своё сочинение:

— Фреда с Джорджем знает каждый:

Отбивают битой бладжер,

Чтоб команду защитить

И всем вместе победить!

Оба четверостишия были про гриффиндорских игроков, и Патрик, отчаянно постучав лбом по кулаку, смог наконец придумать строки поддержки и для слизеринцев:

— Монтегю и Уоррингтон —

Сила, меткость и разгон.

Пьюси их ничем не хуже,

Эти трое — прям огонь!

— НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ,

СЛИЗЕРИНУ ПРИГОДИЛСЯ! — завыла хором трибуна Слизерина.

«Нет, так не пойдёт. Что не стихи — всё про один только факультет! — заметила Черри. — Надо что-нибудь такое придумать, чтобы одним махом всех поддержать!»

Гарри в этот момент спикировал, и они с Малфоем поспешили к противоположному концу поля. Черри изо всех сил завопила:

— Поттер с Малфоем недаром

Мимо всех несутся с жаром:

Ловят золотистый шарик,

Что проворен, как комарик…

— ДА-А-А! — возликовали Гриффиндорцы, когда Гарри, обогнав соперника, поймал снитч.

Слизеринцы умолкли. Черри, Патрик и Юлиана дали друг другу пять. Астория отняла руки от ушей — и вдруг рассмеялась.

— Ну да, я знаю, что ты сейчас скажешь. Что Юлиана, да и я сначала, всё-таки сочинили про Гриффиндор, Патрик — про Слизерин, и никакого беспристрастия не вышло, — сокрушалась Черри.

— Сравнить снитч с комариком — это ведь надо придумать! — продолжала хохотать Астория. — Такой несуразной метафоры я вовек не слыхала.

— Тебе не понравились наши стихи?

— Нет. Они не получились, — честно сказала Астория.

— Даже моё? — вспыхнул Патрик. — Моё-то, с нестандартной схемой рифмовки, с рифмой разгон — огонь?

— У Малфоя и Панси лучше вышло, — твёрдо покачала головой Астория. — И вообще… Черри, не пойми меня неправильно, межфакультетная дружба — вещь хорошая, но квиддич — это не место, чтобы её прививать. Просто… тебе этого, может быть, не понять, но для большинства из нас болеть за своих — это традиция. Да и игрокам приятнее слышать, что болельщики поддерживают их команду и никого больше.

— Жалко, — вздохнула Черри и осеклась. — Стоп, квиддич только что ведь закончился! ЛЮДИ! — Она снова встала на своё место, чтобы возвыситься над толпой. — ИГРА ЗАКОНЧИЛАСЬ! ДАВАЙТЕ ТЕПЕРЬ ЖИТЬ ДРУЖНО!

— Она серьёзно думает, что к ней прислушаются?

— Да, она серьёзно так думает.

— ДАВАЙТЕ ГИМН СПОЁМ, ЧТО ЛИ! — Черри всё не желала сдаваться. — Патрик, Юлиана, Астория, полезайте тоже сюда, запевать будем! ХОГВАРТС, ХОГВАРТС, НАШ ЛЮБИМЫЙ ХО-О-О — ну, давайте вместе, дружно, ВСЕ — О-О-ОГВАРТС, НА-А-АУЧИ НАС ЧЕМУ-НИБУ-У-УДЬ…

Никто к ним не присоединился, но они пели вчетвером гимн во имя межфакультетной дружбы, пока внизу, на поле, Гарри и Джордж не накинулись с кулаками на Малфоя. Им кричали, чтобы они перестали, но они никого не слушали и продолжали избивать обидчика.

«Вы только посмотрите, какую неимоверную пользу принесли школе ваши старания», — прозвучал в голове ироничный голос профессора Снейпа.

* * *

Рождественские каникулы на этот раз получались совсем тоскливыми. Собрания Отряда Дамблдора временно прекратились, а домашнее задание Черри сделала за первые несколько дней. Осталась обязательная работа на пользу школы, но ни преподаватели, ни Филч на каникулах её заданиями, мягко говоря, не заваливали. Было нечего делать, не к чему готовиться.

Черри, конечно, не ждала большой вечеринки с шарлоткой и танцами, как в прошлом году, но думала, что в школе останется хотя бы кто-нибудь из её знакомых. Однако Джинни, Гарри, Рон и Гермиона отбыли на площадь Гриммо, куда Черри не отпустили профессора Снейп и Макгонагалл; остальные знакомые тоже разъехались по квартирам, домам и поместьям. Кроме преподавателей и самой Черри в Большом зале обедали только семикурсники Седрик с Ипполитом, но они тратили всё свободное и несвободное время на подготовку к ЖАБА, желая получить по этому экзамену высшие баллы.

Она по три раза подошла к каждому в школе и спросила, не может ли чем-нибудь помочь. Ей три раза ответили — «нет». В первый раз без особенных эмоций, второй раз настойчиво, в третий — раздражённо. В четвёртый раз Черри к ним подходить не стала.

Но вот двадцать седьмого декабря к их небольшой компании присоединилась Евгения, хаффлпаффка с курса Черри.

Евгении пришлось раньше вернуться в школу, потому что её родители уехали в длительную командировку, а оставить её дома одну ни за что не согласились. Евгению расстроило даже не столько недоверие родителей её самостоятельности, сколько то, что пришлось раньше расстаться с инструментами папы-маггла для резьбы по дереву, с помощью которых у неё только-только начали получаться фигурки.

Слушая рассказы Евгении, Черри сначала удивлялась, сколько времени тратила её приятельница на то, чтобы совершенствоваться в таком бесполезном, на первый взгляд, деле. Ведь в это время можно столько более важных вещей сделать.

— А как ты думаешь, могут ли у кого-нибудь в школе быть инструменты? — спросила Евгения.

— У Хагрида не мешало бы спросить, — ответила Черри, подумав.

— Тогда пойдём к нему! Я его не знаю и одна идти боюсь.

И Черри пошла с Евгенией в хижину к лесничему — во-первых, от нечего делать, а во-вторых, Евгения ведь её попросила. Тот вопреки обыкновению не слишком обрадовался их компании, но инструментами поделился, предварительно объяснив правила безопасности, которые сводились к простому, но вечно забываемому «не направлять режущий инструмент на руку, держащую заготовку». Затем он куда-то ушёл, предоставив девочек самим себе.

Черри сначала ходила туда-сюда по хижине и смотрела, нельзя ли и Хагриду чем-нибудь подсобить. Но посуда была вымыта, а подметать не было смысла, пока Евгения занимается резьбой и опилки падают на пол.

А потом Черри поймала себя на мысли, что и ей хотелось бы попробовать! Можно было, например, выточить точную копию волшебной палочки друга и таким образом разыграть его на первое апреля. А ещё — смастерить муляж какого-нибудь старинного оружия. Вдруг когда-нибудь в Хогвартсе кто-нибудь займётся постановкой спектакля, прямо как в школе Ист-Томатинга? А у Черри уже и бутафорское оружие будет готово!

Так они и провели остаток каникул, с утра до ночи пиля и строгая. Черри сначала корила себя за то, что тратит дни на нечто бесполезное, забыв о своей главной цели — помощи другим в общем и Ордену в частности. Однако каникулы все как-то и без неё пережили и живы остались, даже отдохнувшими приехали.

«Может, я просто никому не нужна?» — спрашивала себя Черри четырнадцатого января (пятнадцатого начинались занятия). Спрашивала лениво, по привычке, а в руках держала выструганный и выкрашенный эмалевой краской деревянный кинжал. Он переливался в лучах лампы, что свисала с потолка хижины Хагрида, и выглядел совсем как настоящий. Как будто ей вовсе было не жалко, что почти все каникулы она потратила на игрушки для себя любимой.

«Вот вы и стали настоящей эгоисткой, мисс Сью, — сказал внутри ироничный голос профессора Снейпа. — И это в военное-то время… А что дальше? Воровство? Разбой? Предательство?»

Поэтому Черри во что бы то ни стало решила найти себе новое занятие, где она постоянно будет нужна и полезна. И — нашла…