Три галлеона (гет)

Они шли по коридору. Он за ней, она вышагивала как солдат. Никто не нарушал тишины, ему показалось, что всё всём мире сейчас есть только они.

— Постой, Гермиона...

Девушка остановилась и, не поворачивая головы, процедила:

— Не. Смей. Называть. Меня. По. Имени!

Затем продолжив чеканить шаг, или это Драко только показалось. Он шёл и не мог поверить своему невезению. Ещё час назад он был счастлив и доволен жизнью. Теперь же ему казалось, что все тучи мира сгустились над его головой.

Директор по привычке нёс какую-то чушь про бдительность и отчёты о том, что все студенты в своих постелях после отбоя, о том, что походы в Хогсмит откладываются на неопределённый срок. Ни одной хорошей новости, жизнь в одночасье стала безынтересной.

Перед выходом директор дал Гермионе пергамент, чтобы она передала его Гарри, и попросил напомнить ему, что её друг теряет время. Девушка кивнула и покинула кабинет директора. Драко задержался.

— Есть вопросы, мистер Малфой?

Звук голоса словно вырвал из астрала. Слизеринец мотнул головой, ближайшие пару минут его сознание было за много миль от Хогвартса. Парень растеряно взглянул на директора. Где-то глубоко в голове слабый голос шепнул: «Просто скажи авада кедавра и твоё задание будет выполнено», но его прогнал более настойчивый, сказав, что ещё не время.

Драко извинился и вышел из кабинета. Шаг был быстрый, словно он хотел убежать от этих пронизывающих глаз старика, который смотрит так, будто все тайны мира ему известны.

Гермиона уже почти повернула к кабинету Снейпа, когда слизеринец догнал её.

— Тебе придётся поговорить со мной, Грейнджер!

— О, снова этот приказной тон, — иронично заявила девушка, посмотрев парню прямо в глаза. От внезапно пробудившегося гнева его ноздри раздувались: кто выболтал ей про спор?! Драко догадывался, кто мог ему так удружить и был намерен разобраться после уроков, но сейчас нужно было выяснить всё с Грейнджер. — Узнаю прежнего Малфоя!

— Я всегда был одинаковым, — голос выходил жёстким и глаза у девушки сузились, она сложила руки на груди и подняла бровь. — Я не знаю, что с тобой произошло, Грейнджер, и мне нужны объяснения. Что это за выходка была?

— Не строй из себя оскорблённую невинность, Малфой, тебе жутко не идёт, — в тон ему парировала Гермиона. — Сам же знаешь, что я права, а ты бесчестный. Кто должен тут обижаться?

— Я всего лишь просил верить мне, — проговорил Малфой с отчаянием, которое он попытался прикрыть в своей обычной манере. — Или ты слишком тупа, чтобы видеть истину?!

— Слушай, Малфой, — Гермиону было уже не сдержать. — Я бы рада довериться тебе, а точнее я доверилась. И что вышло? Ты спорил на меня, на живого человека! Отсюда следует, что все твои слова — ложь!

— Всё для спора я делал только в начале, — парень то и дело хватался за голову, голос то затихал, то становился громче. Как ещё Снейп со своим обострённым слухом не выскочил в коридор? — Всё, что началось потом, было... от чистого сердца.

— О, Малфой, прошу тебя, — Гермиона зло рассмеялась. — Я не уверена, что у тебя вообще есть сердце...

Эти глаза нужно было видеть. Серые в обычное время, сейчас они стали просто ледяными и застывшими. По сравнению с холодом, который излучал сейчас взгляд слизеринца, даже Гренландия считалась бы островом вечного лета.

— Ну конечно, святую Грейнджер обманули, — тон парня обжигал, казалось, даже во рту появилась горечь. — А чего ты ожидала от меня, я же Малфой, Пожиратель смерти!

Гермиона вздрогнула и вся сжалась, в эту самую минуту ей показалось, что она проиграла битву за его сердце, заставив добро отступить, а тьму полностью укрепиться в его сознании. Но она не хотела больше с ним общаться, сейчас ей казалось, что она до жути обижена и что он корень всех её несчастий. Глупый спор, который в принципе изменил их отношение друг к другу, в конечном итоге испортил всё то прекрасное, что сам же и создал.

— Вот именно, нам с тобой не по пути...

Зачем-то сорвалось с языка, зачем-то голос вышел как надо, зачем-то глаза ответили льдом, зачем-то стена рядом содрогнулась от удара кулаком, от такой странной демонстрации силой своего бессилия.

Драко зло фыркнул и пошёл к кабинету, девушка двинулась следом, их разделяла всего пара шагов, так внезапно ставшая километрами...

Урок прошёл спокойно или это Малфой одним своим видом подавлял желание однокурсников прикалываться насчёт спора. Гарри и Рон зло сверлили слизеринца глазами, пару раз проходя мимо, профессор Снейп бросал на парня слегка обеспокоенный взгляд. С начала учебного года Северус стал замечать перемены в поведении Драко, которые, несомненно, его радовали. Он знал, что ему поручил Тёмный Лорд, поэтому его сознание сопротивлялось, не хотело, чтобы молодая душа запятнала себя убийством. Но теперь снова эта пустота в глазах ученика, эта опущенная голова и напряжённая спина. Дай Мерлин, чтобы это была простая ссора с Грейнджер. Об отношениях своего студента и гриффиндорки он догадался сразу, в тот день, когда заметил, как парень постоянно смотрит на неё. Он знал Драко с детства и понимал все его эмоции. Сначала казалось, что это очередная шутка его факультета, но потом всё изменилось, парень светился радостью, становясь тем же беззаботным мальчишкой, каким был всегда только в школе, потому что дома никто не интересовался его чувствами. К тому же со своей стороны Снейп не мог осуждать своего студента-слизеринца за связь с гриффиндоркой. Однако сейчас всё снова изменилось. Лицо Драко излучало вселенское спокойствие, а это значило, что надвигается буря.

История магии и травология со Слизерином. Расписание сегодня просто издевалось. Сидеть в одном помещении было просто невыносимо. Ей, потому что была зла, ему, потому что раздражал её вид. Драко уже тысячу раз проклял Флинта за тот спор, он ведь просто был зол, а Маркус нарисовался в удачный момент, да ещё и замыслил очернить его перед всеми. Но не тут-то было, Малфой в очередной раз доказал всем, кто он такой и что с ним нужно считаться. На перемене Нотт пытался успокоить, говорил слова утешения, тоже переживал за друга. Тео сказал, что она подуется и отойдёт, что всё станет как прежде. Но как это «как прежде», Драко не знал, зато он видел глаза Грейнджер в коридоре, снова тот самый взгляд с презрением, только теперь туда добавилась тонна злости. Она сказала, что у него нет сердца. После всего, что было между ними, она осмелилась назвать его бесчувственным. Да он никогда не был ни с кем таким искренним, никогда не позволял себе открытых улыбок в чью-либо сторону. Да, он должен был предупредить Грейнджер о споре, но так же, его бесил тот факт, что она не поверила ему. Даже шанса не дала оправдаться. Единственное, о чём он просил, было доверие. Одно маленькое доверие... Но, очевидно, слизеринцу было не ведомо, что доверие не имеет размеров, оно либо есть, либо нет. Нет Грейнджер.

Гермиона склонилась над пергаментом и через полчаса поняла, что в голову совершенно ничего не лезет, что все её мысли заняты одним Малфоем, придумывая всё новые способы мести. Он желала отомстить всем сердцем, чтобы не ей одной было так больно сейчас. Ощущение, которое царило в душе, было сродни сотне вулканов. Она ненавидела всех вокруг, но больше всего себя за то, что так глупо подставилась и доверилась человеку, который вздумал над ней пошутить. Нет, она не была дурой и не совсем ненормальной, чтобы не осознавать, что нравится Малфою. Она чувствовала, что всё, что было между ними, правда. Бесило одно: то, что он поспорил и даже не признался, выставив её полной идиоткой. Кем собственно она себя сейчас и ощущала, ведь никто не просил её обещать поклон, она могла бы попросту проигнорировать, отмахнуться, он ведь не требовал, но она была человеком долга, а раз обещала, то должна была выполнить.

Прошла неделя. Новостей не было никаких. Гермиона старательно игнорировала Драко, точнее это было обоюдным. Они как будто специально, хотя это так и было, демонстративно отворачивались стоило другому появиться в поле зрения. На шутки и подколы со стороны ненавистного факультета оба реагировали спокойно: Драко презрительно фыркал на выпады гриффиндорцев, Гермиона надменно выпячивала подбородок на шуточки слизеринцев. Если же взгляды Малфоя и Грейнджер встречались, то обжигали друг друга такой порцией адского огня, что казалось, будто всё вокруг сейчас расплавится. Никто не знал, каких трудов стоило обоим сдерживаться и не отвечать во всех межфакультетских перепалках. Гермиона старательно зажимала зубами язык, Драко делал тоже самое. Только бы не сорваться, только бы не показать, что им не всё равно. Это было похоже на новый спор: кто быстрее сломается. Они словно играли в мысленное противостояние, так старались казаться равнодушными друг к другу.

Именно в попытке бегства от неё, от её глаз, которые, казалось, были повсюду, он всё чаще сбегал в Выручай-комнату. Исчезательный шкаф просто подвернулся под руку, когда Драко в отчаянии искал твёрдую поверхность, чтобы поколотить кулаками. Он злился на всё вокруг: на себя, на неё, на мир, на противную дуру Пэнси. Естественно, он догадался, кто повёл себя как «настоящий» друг и просветил Грейнджер насчёт спора. Хотя, надо признать, что Пэнси и не скрывала, что это её рук дело. У неё был железобетонный аргумент, оправдывающий, как ей казалось, её поступок: Драко заигрался. Именно так она ему и сказала, когда в вечер того самого-паршивого-дня-на-свете он призвал её к ответу.

— Это ведь ты всё ей рассказала, — никакой вопросительной интонации. Он знал наверняка.

— Ты заигрался Драко, — ответ без капли сочувствия или хотя бы понимания его чувств. Это ведь была Персефона Паркинсон, чистокровная волшебница и слизеринка в лучших традициях своего факультета, впитавшая вместе с аристократизмом всю злость и надменность высшего общества. Она знала, что им с Драко суждено быть вместе, суждено стать новой лучшей семьёй среди их сословия. Именно поэтому, а ещё потому, что не привыкла отдавать своего, Пэнси поступила именно так, как поступила. Когда затевался весь этот спор, никто не верил, что всё зайдёт настолько далеко. Все знали, что эти двое на дух друг друга не переносят, ненавидят на чём свет стоит. Допустить мысль, что у них что-то склеится не смог бы даже Салазар. Но как всегда бывает, у Мерлина тоже есть чувство юмора. Пэнси заметила это первой, она же девушка. Увидела нечто новое в его взгляде однажды вечером, когда он пришёл с этой счастливой улыбкой. Он старался скрывать, но она слишком хорошо изучила это лицо, с детства разглядывала его колдографии, представляла, какими будут их дети. Потом всё и вовсе завертелось. Он постоянно ходил с этой ухмылкой, его взгляд оставался убийственным для всех, кроме мерзкой гриффиндорки. Эти переглядки, как будто никто не видит, раздражали. Бесило то, что Драко перестал думать о споре, а просто строил отношения. Пару раз Пэнси спрашивала Тео, но тот лишь отшучивался в своей привычной манере «я скажу красиво, но только ты не обижайся». Эти два дружка стали выглядеть ещё обособленней, как будто у них был общий секрет, о котором больше никто не знает, но Пэнси знала. Поэтому решила пресечь эти, даже подсознание отказывалось это принимать, чувства. Она знала, в какую сторону пойдёт Грейнджер после ужина, поэтому поджидала её и поведала всю правду.

— Кто позволил тебе, Паркинсон, лезть во всё это? — Драко был зол, его гневный взгляд сверлил лицо однокурсницы, но она стойко переносила все эти нападки.

— А ты предлагал мне оставить всё как есть? — девушка тоже начала нервничать. Неужели всё зашло дальше, чем она предполагала. — Очнись, Драко. Это был спор, а ты, кажется, забыл об условиях.

— А тебе не приходило в голову, что это не твоё дело?! — Малфой старательно подбирал слова, чтобы не сорваться и не выдать себя окончательно. В гостиной было не так много народу, мало кто засиживался до самой ночи, но Драко не спалось, что было вполне понятно. Тео как истинный друг, хоть и его сочувствие парень «мягко» отшил, сидел в кресле, поджав ноги, и натирал глаза, чтобы не уснуть. Пэнси осталась в надежде, что Драко потребуется утешение и она окажется рядом.

— Вот тут ты ошибаешься, Малфой, — слизеринка перешла на шипение, видно её уже раздражало то, что парень злится на неё из-за этой грязнокровки. — Если ты забыл, то я напомню, что тебя ждёт большое будущее. Рядом должны быть только достойные люди. Мне бы не хотелось, чтобы мой будущий муж запятнал себя связью с гряз...

— Заткнись, — волна гнева навалилась с новой силой. Малфой просто бурлил от гнева и схватил девушку за локоть. Нотт беспокойно вскочил с кресла.

— Ну всё, Драко, успокойся, — примирительно сказал Тео, освобождая от цепких пальцев Малфоя руку девушки. Драко глубоко вздохнул и подчинился, предварительно сверкнув на друга злым взглядом.

— Пэнси, — выпрямив спину и вернув лицу привычное выражение холода и надменности, произнёс Малфой. — Я отменяю всю договорённость между нашими семьями. Теперь ты сама по себе. Желаю удачи.

Девушка раскрыла рот, не веря своим ушам. В голову стукнуло осознание того, что она натворила. Она ведь всего лишь спасала его, их, репутацию, но вот чего добилась. Она уставилась на Тео в бессильном молчании, ошеломлённо глядя прямо в глаза. Сам Нотт был так же огорошен этой новостью, но он полностью понимал Драко, если его конечно вообще можно было понять. Один он не останется сто процентов, в Англии есть ещё немало чистокровных семей, для которых Малфои свет в окне, но Тео не ожидал, что с этим на первый взгляд шуточным спором всё так серьёзно изменится. На весь ужас и непонимание Пэнси он мог ответить лишь неопределённым пожатием плеч. Что он должен ей сказать? Девушка сама растоптала свою мечту. Грустно, но что поделать, Тео был другом другой стороны и ему было практически не жаль Пэнси, которой теперь не светила фамилия Малфой.

— Неужели ты влюбился в эту грязнокровку?! — отчаянный крик огласил всю гостиную. Драко остановился на пути к спальням. Тео тоже замер.

Лёгкий полуоборот, уничтожающий взгляд:

— Это тебя не касается, — ледяной голос, от которого девушка съёжилась. Ещё шаг в сторону спальни, оборот, как будто забыл что-то сказать. — Не смей называть её грязнокровкой. Теперь это только моя прерогатива.