De dos caras: Mazmorra* (джен)

Ветер приятно обвевает лицо, и Гермиона вздыхает полною грудью — ей очень не хватало воздуха последние две недели.

— Поторопись, здесь совсем небезопасно.

На Малфое кепка. Это очень непривычно, как и вся его одежда — обычная футболка и джинсы, принадлежавшие покойному деду Грейс. Малфою они несколько велики. Он несколько раз применил очищающие чары, прежде чем надеть это, и все равно не может отделаться от отвращения — видно по его лицу. Но Малфой сам настоял на маггловской одежде. Гермиона идет чуть позади него, он держит ее за руку и постоянно нервно оглядывается по сторонам.

— Магглы так не ходят, Малфой. Только если их преследует полиция. Старайся вести себя естественней.

Он в очередной раз сердито поворачивается к ней:

— Я не могу, Грейнджер, и даже не проси меня убрать волшебную палочку.

— Тогда наша затея ни к чему не приведет! — она вырывается и хватает его за плечо. — Драко, ты должен успокоиться, иначе нас быстро вычислят.

Он сжимает губы и прячет палочку в карман.

— Что дальше? Медленно прогуливаться и насвистывать себе под нос?

Она кидает на него строгий взгляд.

— Нет, ты прекрасно знаешь, что я имела в виду. Грейс мне подсказала, где можно купить билеты, и дала денег, но нам придется проехаться на маггловском транспорте. Хорошо?

— Мне все равно, Грейнджер, хоть на гиппогрифе. Я хочу поскорее отсюда убраться.

— На гиппогрифе не получится, мы магглы.

Драко раздраженно выдыхает:

— Я знаю, черт побери, прекрати быть столь дотошной и говори, куда идти.

Гермиона про себя отмечает, что сама нервничает не меньше него.

— Нам туда, — она указывает рукой на тускло освещенную аллею.

— Там нас увидят. Нельзя ли обойти по темной стороне?

— Нет, Малфой, магглы так не ходят!

— К черту, — Малфой хватает ее за руку и быстрым шагом направляется к аллее, опустив голову и стараясь прикрыть лицо кепкой, насколько возможно.

— Драко, прошу тебя, прекрати натягивать кепку на лицо, это выглядит нелепо, — шипит на него Гермиона. — Мало того, что сейчас ночь, и она вообще не нужна, ее носят, когда солнечно и...

— Заткнись, прошу тебя, и шагай! — его сердце бешено колотится, но он успокаивает себя: "Осталось лишь добраться до гребаной остановки, и все закончится".

Неподалеку слышатся крики. Драко столбенеет, Гермиона врезается в него и тоже останавливается. Ей приходит мысль, что надо бежать обратно.

— Это нормально? Для магглов? Кричать по ночам?

Оба знают, что это не магглы, а, скорее всего, умирающий волшебник, на которого напала одна из тварей Хмурого.

— Иногда... да... они так делают, — Гермиона решает игнорировать происходящее — иначе она испугается и помчится назад.

— Ладно, пошли быстрее, — Малфой снова сжимает ее руку, и они идут дальше, делая вид, что не слышат никакого крика, хоть он и усиливается, становясь мучительным.

— Драко я не могу, мне страшно! — Гермиона резко останавливается и умоляюще смотрит на Драко. — Мы должны ему помочь или...

Малфой молчит и тянет ее за собой.

— Он же умирает!

Они почти бегут, Малфой ничего не отвечает Гермионе, лишь прибавляет шагу. Крик обрывается, и Гермиона слышит собственные всхлипы. Он наверняка умер. Вдруг это был кто-то из знакомых? Родных? Ком встает в горле, и она замедляет шаг.

— Быстрее, Грейнджер, не время лить слезы, а то следующей можешь оказаться ты, — Драко дергает ее вперед, но потом замедляет шаг и оборачивается: — Прости, я не это хотел сказать. Но соберись, ладно? Мы должны это сделать как можно быстрее.

— Хорошо. Я поняла, — она вытирает слезы, но слышит не менее пугающий звук — нарастающий гул. Определенно, это крики людей, и их много, целая толпа. Пока они далеко, но движутся, судя по звуку, довольно быстро.

— Что это, Драко? — дрожащим голосом шепчет Гермиона.

— Я не хочу знать, и мы не узнаем. Пойдем, — он нервно поправляет кепку, и они идут дальше. Остановка уже близко, но тут Малфой задумывается, насколько безопасно будет там ждать?

— Как скоро будет транспорт? — глядя на Гермиону, Малфой понимает — у нее начинается паника.

— Они задавят нас или убьют! Пошли обратно, прошу тебя!

— Ты даже не знаешь, кто это, не паникуй, — но гул все ближе, и Малфою представляются схожие варианты событий.

— Нет, мы не успеем, и автобус ночью ходит редко, нам надо что-то придумать!

Малфой глубоко вздыхает, стараясь успокоиться. Он уже видит остановку и решает не останавливаться. И ни о чем не думать.

— Бежим! — он хватает ее под руку и заставляет бежать что есть силы.

Дыхание у обоих сбивается, и вроде бы гул становится тише — а может, это стук собственного сердца в ушах его заглушает. Драко и Гермиона добегают до остановки и пытаются отдышаться. Из-за угла появляются люди, но, определенно, не магглы: они довольно низкорослые, женщины, мужчины и даже дети. Они скандируют непонятные слова, некоторые просто что-то орут, и все они движутся вверх по аллее в сторону Гермионы и Малфоя.

Наверное, было бы разумно использовать магию или быстро придумать какой-либо план, но Гермиона и Драко в шоке наблюдают за приближающимися людьми, не понимая, кто это и что происходит. А те бегут и как будто яростно что-то ищут. Они бьют по фонарям камнями, и свет гаснет, непонятные — какие-то животные — крики вызывают ужас.

Когда дом Грейс остается позади толпы странных людей, один из них останавливается и истошно орет, перекрикивая остальных и призывая к себе. Те, кто почти добрались до остановки, возвращаются обратно. Гермионе удается рассмотреть женщину, оказавшуюся поблизости — это определенно женщина, но у нее борода, и тело тоже частично покрыто волосами, в остальном она похожа на аборигена, с обвисшей грудью и грубыми чертами лица.

Люди бездумно кидаются к дому — и огненная волна отшвыривает их назад. Они вспыхивают и очень быстро заживо сгорают, издавая истошные вопли. Гермионе кажется, что она сошла с ума, и крики кажутся ей похожими на автомобильные гудки. Малфой, указывая на подъехавший автобус, возвращает ее к действительности.

— Ох...

Она забирается внутрь, Драко за ней. Гермиона оплачивает проезд и садится. В автобусе еще несколько человек, и все они спокойно сидят, занимаясь своими делами: кто-то читает газету, кто-то говорит по телефону.

— Они не видят... — ошеломленно произносит Гермиона, оглядываясь на безумное племя аборигенов.

— И не слышат, — замечает Малфой. — Это люди из Подземелий. Народ Хмурого.

— Мерлин всемогущий... — Гермиона с ужасом выдыхает, замечая, как, оставив попытки проникнуть в дом, те несутся прямо по аллее и сворачивают возле остановки. Магглы их явно не интересуют. Только волшебники и все, что с ними связанно.

Автобус трогается, и Гермиона сжимает руку Малфоя. Тот кидает на нее озабоченный взгляд, но молчит. Они просидели в доме две недели и совершенно не представляли, что столько раз подвергались атакам этого народа. Наверняка, скоро кто-то из них доложит о сильной защите, и на дом нападет сам Хмурый. И Малфой искренне надеется, что Поттера в этот момент там не окажется.

* * *

Снова вспышки из окна — и Гарри прикрывает рукой глаза. Гермиона говорила — возможно, это фейерверки. Магглы иногда любят их пускать на дни рождения или праздники. Сам Гарри видел такое нечасто — наверное, потому, что в Литтл Уингинге жили в основном старики.

— Я заколочу окно обратно, — он встает и тут же выполняет свое намерение. Вручную — так надежнее.

— Это мало чем тебе поможет, когда их орда пробьет защиту, — замечает Гекхал. — Они очень отсталые в развитии. У них нет ни школ, ни каких-либо манер, ни правил, кроме "честно" или "нечестно". А эти понятия у них очень относительны.

Поттер хмурится:

— О ком это ты?

Гекхал издает истерический смешок:

— То есть?

Поттер пожимает плечами:

— Я не понимаю, о ком ты, — он зажимает гвоздь меж зубов и забивает другой в деревянную балку.

Гекхал беспомощно смотрит на Дамблдора.

— Засиделся ты тут, Гарри, — отмечает Дамблдор.

— Если вы пришли мне рассказать, что происходит, то говорите прямо, — Гарри оставляет свое занятие и вытягивает ноги на стуле.

— Это не просто вспышки, Гарри. Это атаки. И это не впервые. Мы думали, Джошуа защитил дом перед смертью, но Грейс поведала, что он боялся использовать магию — из соображений секретности. Он также использовал множество самодельных приборов для сокрытия магии. Поэтому я и предположил, что вы остановились здесь.

— Поэтому мы и скрылись и, по всей видимости, очень хорошо, раз не замечали атак, — Гарри становится несколько неловко, но он решает этого не показывать.

— Ваши знакомые и оставшиеся волшебники аппарировали в неизвестном мне направлении. Я, как смог, увел их от прямых атак армии Хмурого, — продолжает рассказывать Тод, — но где они сейчас, установить крайне сложно. Мы стараемся сделать все возможное, чтобы выделить безопасную зону на окраине города, где можно было бы разбить подобие лагеря для спасшихся.

— Это хорошая идея, — кивает Гарри.

"Но по большому счету мне все равно", — он не может отделаться от этой мысли. Как только ушел Малфой, он забеспокоился. Раз все не так ужасно, как описала Грейс, и все было, можно сказать, уловкой, чтобы их найти — его пыл и желание спасать угасли.

— И мы бы хотели услышать твое мнение по этому поводу, — решает, наконец, задать прямой вопрос Гекхал.

Гарри видит, как напрягается Дамблдор в ожидании ответа, и ему становится не по себе.

— Я готов помогать, — без особого энтузиазма отвечает он.

— Нам не нужна твоя жертва, Гарри...

— Я знаю, — одергивает Дамблдора Поттер, — но таков мой ответ.

Дамблдор кивает, и видно, как он расстроен. Гекхал и Тод переглядываются. Дамблдор явно возлагал на Гарри большие надежды, которые успел внушить и им.

— То есть, тебе плевать, иначе говоря? — Гегхал смеется. — Надо же... Как меняет людей война. Я слышал о тебе невероятные истории, Гарри Поттер, и я почти поверил в них. Но теперь я понимаю, ты просто делал то, что тебе приказывали. Я всегда был противником подобных методов воспитания. Своих подопечных я никогда не заставляю расти. Хотят быть на уровне свиней — это их личное...

— Остановись, Гекхал, прошу тебя, это будет лишним... — начинает Дамблдор.

— Да нет, давай, продолжай. Мне интересно послушать дальше, — перебивает его Гарри.

Гекхал отмечает, как наливаются кровью глаза Поттера, но продолжает:

— Да я, в общем-то, все сказал. Что можно добавить? Что ты эгоистичный ублюдок. Так понятнее? Нет, пожалуй, этого будет недостаточно. Ты еще и трус, которого заботит лишь собственная задница. Таких я жру на ужин, — и он скалится, издавая шипение.

Поттер подскакивает, и одновременно слышится треск — рвется одежда на спине Гекхала, и его крылья прорезаются сквозь ткань. Они сцепляются в схватке. Дамблдор опускает голову и предлагает Макдею пройти на кухню, дабы не быть задетыми. Тот соглашается, и они уходят с "поля боя".

Гекхал больно вонзается клыками в плечо Поттера, заставляя вскрикнуть от боли. Поттер ломает ему крыло, и Гекхал издает громкий визг.

Дамблдора это возмущает, и он выскакивает из кухни:

— Успокоились оба!

Их с силой отбрасывает в стороны друг от друга. А Дамблдор добавляет:

— Похоже, нам здесь помощи не дождаться. Пойдемте, Тод, нас ждут более важные дела, чем драки, — и они с Макдеем уходят.

Гарри поднимается и выходит, но скоро возвращается и бросает на колени Гекхала пузырек.

— Выпей, заживет быстрее.

— Иди к черту! Я буду просить Сизых забрать твою душу первой! — выкрикивает Гекхал и с трудом встает, держась за ушибленный затылок.

Поттер ощущает укол совести.

— Я не хотел, так вышло.

— Ублюдок, — напоследок выплевывает Гекхал и уходит, и Гарри вновь испытывает мучительное чувство, наблюдая, как безжизненно колышется переломанное крыло. Он идет за Гекхалом, бесшумно, стараясь, чтобы тот не услышал. Однако, разумеется, Гекхал слышит.

— Если ты нападешь на меня сзади, я... — гневно оборачивается он.

— Не нападу. Я же сказал — так вышло. Я иду с вами.

На это Гекхал ничего не отвечает — скорее всего, он слишком удивлен.

* * *

— Ты считаешь остановки?

— Все в порядке. Нам через одну.

Драко кивает. Прошло уже около двадцати минут, и ему хочется поскорее очутиться на вокзале. Или куда они там едут? Что-то типа платформы 9 и 3/4? Автобус оказывается не таким уж и необычным.

— Мы проехали, Гермиона, вон же остановка!

— Это не та, не кричи так. Это остановка другой линии. Наша следующая.

Он кусает губы и замечает, что в автобусе никого нет. Только они и водитель. Это нормально? Но спросить об этом не решается — оба они и без того перенервничали.

— Все, вставай, мы выходим.

На улице все еще темно и тихо, и это радует.

— Так, я наколдовала нам подобие паспортов. Грейс сказала мне, что здесь их особо не проверяют, так что не переживай. Вот твой. Нет, лучше отдай, я куплю нам обоим билеты. Возможно, их вообще не спросят пока что...

— Эй, — он берет ее за плечи, — не переживай так, все будет хорошо. Ты же все здесь знаешь, — он пытается ее поцеловать, но она слишком напряжена, чтобы это заметить.

— Я должна все проверить. Эти пункты важны. Сейчас, возможно, нас не проверят, но потом — точно. И если...

Он ее целует. Получается несколько грубо, но она не сопротивляется. А после — он впервые за столько времени видит в ее глазах надежду. На общее будущее и на то, что все будет хорошо. Он нервно улыбается, она поправляет ему кепку.

— Тебе ужасно не идет.

— За это могут посадить? — они смеются и не замечают наблюдающей за ними свиньи. Потом заходят в круглосуточную кофейню, куда свинья сунуться не решается.

Остается немного времени до открытия вокзала, откуда им предстоит перебраться на пароходе в Ирландию. Но об этом Гермиона ему пока не говорит.

— Я делал почти такой же кофе, когда мы жили в том доме на окраине, — Драко снимает кепку и несколько расслабляется. Впервые за долгое время. У Гермионы же остались не слишком приятные воспоминания о том доме, и она не знает, что ответить. Но это не смущает Малфоя. Ему становится интересно все, что он видит.

— Какой странный сахар, ты посмотри, — усмехается он и кидает пакетик в кофе.

— Драко! — не успевает предупредить она. — Забирай мой кофе. Пакетик надо было вскрыть.

— Зачем столько сложностей... — он принимает ее стаканчик. — А для чего вон те штуки?

— А это... кондиционер. Когда жарко.

Малфой даже не пытается повторить это слово.

— И что он делает?

— Драко, прошу тебя, — теряет терпение Гермиона, — дай мне сосредоточиться. Я должна обдумать поездку детально.

Малфой понимающе кивает и натягивает кепку обратно.

Тем временем начинает светать. Гермиона покупает ему еще сандвич, о чем горько жалеет — Малфой разбирает его и ест по частям. И ему не нравится горчица, которую он, бранясь, вытирает салфетками, и Гермиона радуется, что посетителей все еще мало.

Наконец, наступает время открытия вокзала. Малфой воодушевлен и готов к путешествию, но что-то его настораживает:

— Нам лучше уйти через другой выход.

— Почему? Это будет выглядеть странно.

— Мне плевать. В целях безопасности.

Гермиона вздыхает.

— Ладно, сейчас вон те люди закажут, и мы сможем уйти, пока продавец отвлечется на них.

Так и происходит. Они убегают, скрываясь от все еще поджидающей их слуги Хмурого.

* * *

Они впервые так долго вместе — и без посторонних. И он впервые так нуждается в ней. Ведь стоит сделать что-то не так — и их могут обнаружить. Насколько они действительно нужны Хмурому мертвыми? Если он такой же, как и Волдеморт, то, определенно, сочтет необходимым их убить. И Малфой периодически кидает быстрый взгляд на Метку. Взгляд, полный былого страха и ужаса перед силой и возможностями врага. Но он тут же ругает себя. Постоянно бояться — тупиковый путь, и он давит в себе этот страх в зародыше. По крайней мере, старается изо всех сил.

— Вот, держи, — Гермиона протягивает ему билет. — Если тебя спросят, ты просто его покажешь, и все. Ничего сложного. Но все равно далеко не отходи.

— Не буду, — усмехается Драко.

Они на небольшом вокзале. Но тут очень много (как кажется Драко) поездов, указателей и магглов. Они все куда-то спешат со своим багажом и детьми, и многие из них выглядят довольно нервными. У Драко и мысли не возникает куда-то отойти.

— Я бы не сказал, что это похоже на наш поезд в Хогвартс...

— Тсс! Драко, какой... — она берет его за ворот и резко нагибает к себе. — Никаких волшебных упоминаний! Можешь лишь намекнуть — и то нежелательно...

— Хорошо, извини. Ты порвала мне рукав.

— О... прости, я не хотела.

Казалось, выглядеть хуже он не мог.

— Наверное, я похож на бомжа. Думаешь, теперь меня пустят в поезд?

— Не говори глупостей, — она хмурится, копаясь в своей бездонной сумке. — Придется покупать новую, запасной у меня нет.

— Это последнее, что меня сейчас на самом деле волнует, Грейнджер. Я просто хочу разрядить обстановку.

— Все нормально, — выдыхает она, — нам осталось только сесть на поезд.

— Ты это повторяешь уже в четвертый раз. Почему мы до сих пор не сели?

— Он еще не подъехал, но нам стоит подойти к нужной платформе.

— А чем эти поезда плохи? — машет рукой в сторону поездов Малфой.

— Это не те поезда. Драко, прошу тебя! — она прикладывает пальцы к вискам и прикрывает глаза. — Я тоже очень нервничаю. Давай молча дождемся посадки, а потом я отвечу на любые твои вопросы. Хорошо?

Малфой не отвечает и нервно оглядывается.

— А если они следят за теми, кто пытается покинуть страну? Ты об этом подумала? Я надеюсь, ты сделала нам фальшивые имена?

— Разумеется! Ты Ричард, а я Анна. А сейчас замолчи, прошу тебя, я на взводе.

— Вот именно, Грейнджер. И молчать в таком состоянии лично мне довольно сложно!

— Называй меня Анна.

— Пф! — Малфой хлопает себя руками по ногам и отходит к лавочке.

— Меня не видно даже вам, мистер Малфой, поэтому не пугайтесь.

У Драко все холодеет внутри, но затем он понимает:

— Умелый! Ты...

— Тише. Не нужно лишних слов, как ваша спутница верно подметила. А теперь садитесь на скамью и послушайте. Готовится переворот, Хмурый приложил все усилия, чтобы захватить волшебную Британию. Но пока захвачен только Лондон. Оставаться здесь действительно небезопасно. Я очень надеюсь, что ваша спутница взяла с собой ваш браслет. Не надевайте его при свидетелях, а если наденете, следите, чтобы никто его не увидел. Он защитит вас от нежеланных гостей. Я перехватил несколько слуг Хмурого, шпионивших за вами. Сейчас вы сможете спокойно уехать. Но помните — вы обязаны вернуться в решающий момент, иначе вас постигнет Наказание. Этого, к сожалению, никак не избежать. Но пока уехать — самое разумное решение. Я буду держать вас в курсе событий. И помните — с каждым днем Хмурый перевоплощается в Сами-Знаете-Кого. Берегите себя.

Умелый уходит — Малфой слышит хлопок аппарации. Тут его зовет Гермиона, и они, наконец, садятся в поезд. Их переживания оказываются напрасными — никому нет особого дела до их документов.

Когда поезд трогается, у них будто падает гора с плеч. Гермиона раскладывает их вещи и устраивается рядом с Драко.

— Ехать примерно час. К нам могут подсесть люди, так что не удивляйся. Будет несколько остановок перед нашей.

Он обнимает ее и кладет ее голову себе на плечо.

— Что-то не так? — удивляется она.

— Нет, теперь все хорошо, — и он прикрывает глаза, вдыхая аромат ее волос.

* * *

Тихо, словно прошел ураган. Уже совсем стемнело, но Гарри все равно замечает следы разгрома практически у каждого дома.

"Началось", — говорит Дамблдор, идущий впереди. Он указывает на развалины Тоду, и тот что-то отвечает, но слишком тихо, чтобы Гарри и Гекхал могли его расслышать.

Гарри идет почти наравне с Гекхалом, но все же чуть отстает от него. Словно для него нет подходящего компаньона в этой компании. Возможно, это и так. Гарри понимает, что никому из них до конца не доверяет.

Дамблдор приглашает Поттера пройти в тот крошечный каменный зал, где и состоялась их первая встреча.

— Там точно нет прослушки, хоть место и не самое приятное.

Поттер соглашается. Снова Подземелья и круглый каменный стол. По всей видимости, сегодня придется довериться кому-то.

— Я долго думал об одном варианте, к которому совершенно не хотелось прибегать. Но, по всей видимости, это наш единственный шанс,— при этих словах Дамблдор кидает короткий взгляд на Гарри, но тот предпочитает промолчать. Дамблдор вздыхает. — Это одно из моих самых жестоких и, возможно, не до конца обдуманных решений, но это однозначно может помочь выиграть войну.

— И что же это за вариант? — уточняет Поттер.

— Тотальное истребление.

Пожалуй, Гарри был готов услышать про очень долгий и тернистый путь с каким-то невероятным магическим ритуалом или неведомой магией. Но не это.

— Истребление? — эхом повторяет он.

Дамблдор кивает.

— Не заставляй меня повторять, Гарри. Я же говорю, что это одно из самых жестоких моих решений. Но ситуация критическая. Я бы даже сказал, она вышла из под контроля гораздо раньше прогнозируемого времени.

Поттер кидает взгляды на всех сидящих за столом. Но ни Тод, ни Гекхал не выглядят пораженными.

— Ты кажешься очень удивленным, — со смешком замечает Гекхал.

— Да, черт возьми, я удивлен, — резко отвечает Гарри. — Это единственное, на что мы мы способны? Тебе лично нечего больше предложить?

Гекхал пожимает плечами:

— Боюсь, когда рядом сидит такой волшебник, как Дамблдор, то мне действительно нечего предложить.

Поттер задумывается.

— На кого они похожи? Народ Хмурого. Ты говорил...

Гекхал кривится и машет рукой:

— Уроды. Но это совсем не тот признак, по которому стоит отбирать жизни...

— Я не это имел в виду! — вспыхивает Гарри.

— Я знаю, — улыбается Гекхал, — но я имел в виду — во всех смыслах. Они некрасивы, но в Подземельях красоты нет, ее только можно купить. Они слабо развиты интеллектуально, хотя кое-какие манеры у вождей есть. Здесь так везде, Гарри Поттер, вождь и его приближенные — совсем на другом уровне развития, чем остальной народ. К сожалению, с вампирами дела обстоят так же. Поэтому народ Хмурого ничем не лучше моего.

Гарри кивает, и в тот же момент приходит осознание, что он ничего не понимает. Он не стратег и не тактик, и уж точно не Бог.

— Я не понимаю, чем могу вам помочь, — он разводит руками. — Я не уверен, что смогу взять на себя ответственность за...

— Пора взрослеть, мой мальчик, — грустно улыбается Дамблдор, и Поттер чувствует колючий укол — одновременно раздражения и отчаяния.

— Почему вы решили, что я вправе решать? — хриплым голосом спрашивает он.

— Кому-то приходится это делать, и далеко не каждый готов к этому. Но я смею предположить, что ты найдешь правильный выход.

Гарри надолго замолкает, и все сидят в тишине, словно ожидая его слов. И наконец он их произносит:

— Я не согласен с вашим решением, — Дамблдор еле заметно кивает, — я найду Грейс... и мы найдем тех чудищ, о которых писал Джошуа.

Тод поднимает на него тяжелый взгляд:

— Это очень опасное место, мистер Поттер. Благодаря мистеру Дамблдору я наслышан о Турнире Трех Волшебников, в котором вы принимали участие. В третьем Подземелье вас могут настигнуть испытания, схожие с лабиринтом. Готовы ли вы подвергнуть свою душу подобным истязаниям?

— Неужели путь к свободе и миру столь тернист? — горько усмехается Поттер. — Мне это знакомо.

"И терять мне нечего", — добавляет он про себя.

— Я рад твоему решению, Гарри. Но стоит поторопиться, враг, как ты уже убедился, не дремлет.

Гекхал пытается возразить, но Дамблдор его останавливает взмахом руки и кидает быстрый взгляд на Поттера. Тот ничего не замечает, и Дамблдор облегченно выдыхает. Они провожают Гарри и возвращаются в каменное помещение.

Как только дверь за ними затворяется, Гекхал обращается к Дамблдору:

— Мистер Дамблдор, вы же говорили про еще один...

— Забудь об этом, Гекхал, — резко прерывает его Альбус. — Боюсь, мне будет проще уничтожить полмира, чем снова позволить Волдеморту завладеть телом и душой Гарри Поттера.

* * *

За окном проносятся зеленые поля, пасмурное небо, и от этих мирных картин возникает ощущение, что "все прошло".

— Почему здесь не осматривают багаж? — Малфою хочется спросить совершенно не об этом. Но о том, что у него на душе, говорить с Грейнджер он не решается, испытывая при этом какую-то жгучую и совершенно нелепую ревность к Поттеру, который всегда так просто общается с ней. Малфой усмехается. Пожалуй, так легко ему было в последнее время только с Умелым. Но и там было гораздо больше официального общения, и он привык почти всегда держаться в этих рамках. И теперь, когда они наедине, это оглушает. Безмолвная тишина в вагоне — и его душа словно затаилась, он боится проявить себя не так, как нужно, и все испортить.

Гермиона неохотно отвечает, словно эти нескончаемые вопросы о магглах ей надоели.

"Прости, Гермиона, — говорит про себя Драко, ощущая себя моральным уродом. — Я не откроюсь никогда".

— Почему нет пара? Словно поезд толкает какая-то сила, — да, это очередной совершенно неинтересный Гермионе вопрос, и он это видит по ее глазам. Она словно очутилась на экзамене и вынуждена давать краткие, но содержательные ответы.

Малфой мало что понимает из ее слов, ведь он ее толком и не слушает. Гораздо интереснее наблюдать, как вздымаются вверх ее брови и меняется взгляд, когда она объясняет что-то особенно важное и ключевое.

"Какая же ты живая".

Она замолкает и удивленно смотрит на него. Малфой не сразу понимает, что сказал это вслух, а после краснеет и отворачивается. Гермиона прячет улыбку.

— Спасибо, — несколько сконфуженно отвечает она.

Он открывает рот, чтобы выдумать небылицу, что эта фраза относилась не к ней, но, увидев ее глаза, передумывает, ощущая крайнюю неловкость.

— Если тебе плохо, то придется ждать высадки.

— С чего ты взяла, что мне плохо? — ощетинивается Малфой.

— Ты выглядишь напряженным, и, кажется, тебе жарко.

Малфой нервными движениями трет шею и лоб.

— Нечего на меня так пялиться, может, мне от этого душно.

Гермиона внезапно смеется открыто и звонко. Так, как когда-то в школьные годы с Уизли и Поттером, когда Драко подсматривал за ними.

— Ничего смешного, Грейнджер, — выплевывает он.

— Прости, — она вытирает выступившие слезы, — но я не знала, что мой взгляд обладает такими пагубными свойствами.

Малфой не находится с ответом, но его хмурый вид заставляет Гермиону улыбнуться.

— Ты знаешь, — она кладет ладонь на его руку, — мне кажется, что, когда мы вернемся, все будет как прежде. Встанет на свои места, понимаешь? Словно это все — лишь страшный сон...

Малфою хочется очень многое сказать в ответ, но он молчит. Ведь если бы не "страшный сон", он бы не ехал с ней в этом поезде в Ирландию. И она бы не носила его ребенка.

— Наверное, — хрипло отвечает он и отворачивается к окну, убирая руку.

Она хмурится. До конца поездки они больше не разговаривают, только ругаются. Гермиона делает пару попыток завести беседу, но Малфой их довольно грубо пресекает.

Когда им остается ехать около получаса, поезд делает еще одну остановку и к ним подсаживается шумная компания молодых магглов. Малфой крайне раздражается и чуть не использует "Silencio", Гермиона на него сердится. Чуть позже один из магглов проливает колу на штаны Малфоя, и тот пытается высушить пятно, автоматически потянувшись за волшебной палочкой. Это снова вызывает гнев Гермионы. Так что в Холихед они оба прибывают в крайнем раздражении. И, как только они выходят из вагона, Малфой набрасывается на нее:

— Я не могу постоянно от тебя зависеть, Грейнджер!

Мерлин, как же он теперь понимал Поттера... Все дни, когда тот сидел в домике на окраине Лондона, а Малфой приходил из "волшебного мира" и поражался его угрюмому настроению... Теперь Драко понял на своей шкуре, каково жить без магии. Когда она копится на кончиках пальцев, и заклинание так и вертится на языке, но ты не можешь этим воспользоваться. Наверное, это приносит физическую боль. Нет, Поттер, конечно, мог колдовать, но какой в этом толк, если он был лишен волшебного мира?

— Я ничего не могу сам, мне постоянно надо тебя спрашивать, и если каждый раз я буду натыкаться на твою раздраженную реакцию...

— Замолчи, Драко, я устала! Мы и нескольких часов не проехали, а ты уже сводишь меня с ума. Просто замолчи и делай то, что тебе говорят, без вопросов, — пожалуй, сейчас Гермиона похожа на Поттера. Ее взгляд действительно заставляет замолчать.

— Я тебя понял, — поджимает губы Малфой, и они идут дальше.

Насколько он уяснил из спора в поезде — ему только дышать можно без разрешения. Все остальное — лишь с согласия Гермионы. "Я не сойду с ума", — шепотом себе под нос повторяет Малфой слова, когда-то сказанные Поттером.

* * *

Они боялись издавать лишние звуки. Иногда Артур уходил на разведку, и тогда остальные удваивали защиту, несмотря на его предостережения — он боялся, что их вычислят из-за интенсивной магической активности. Но даже Молли в его отсутствие не слушалась.

Они переместились на старое квиддичное поле. Так они условились при аппарации, долго размышлять времени не было. А вскоре оказалось, что это место оборудовали под укрытие для всех спасшихся в тот злосчастный день волшебников. Или же оно просто оказалось наиболее подходящим для этой цели — Артур не мог точнее узнать, потому что очень редко пересекался с мистером Макдеем. Тот всегда появлялся внезапно, оповещая о пополнении выживших. Чаще всего это были спрятавшиеся в Гринготтсе. И все они кашляли — им не хватало чистого воздуха и требовалось время адаптироваться к жизни под открытым небом.

Сегодня светила полная луна, и казалось, что кто-то наблюдает за ними, но Молли старалась пресекать панику и занимать делом встревоженный ум. Сегодня они украдкой ходили к небольшой опушке в поисках грибов и, возможно, лечебных корешков. На какое-то мгновение можно было даже представить, что они на затянувшемся пикнике или в укрытии от шторма.

Артур возвращается не один. С ним какой-то неотесанный уродец — это первое, о чем думает Молли, завидев полуголого молодого человека. Он издает рычание, словно раненный зверь.

— Мерлин всемогущий… Кто это, Артур?!

— Тише, Молли, — Артур выдвигает руки вперед в останавливающем жесте. — Я не собирался его забирать с собой. Меня попросили. Мистер Макдей. И ты знаешь, я не смог отказать.

— То, что ты не смог отказать Министру, я прекрасно понимаю, но кто это?!

— Что случилось, мама? — Джинни подбегает и тоже ужасается. На шум сбегаются и остальные.

— Ради Мерлина и нашей безопасности, замолчите! — не выдерживает Артур. Все ненадолго затихают. — Это один из них.

Гул возмущения и волнения снова нарастает. Некоторые, кто испуган больше других, предлагают прикончить “зверя”, как они его успели окрестить — а тот в ответ рычит и скалится сильнее. У него длинные волосы, запутавшиеся от спекшейся крови. Кто-то уже тянется за волшебной палочкой, чтобы “избавиться от нечисти” — но его закрывает собой Джинни. Молли охает, все остальные впадают в ступор.

— Что ты делаешь, деточка? — тихо спрашивает ее Артур.

— Он ранен, папа. И это всего лишь человек, хоть и не похожий на нас, но не он громил наши дома.

Артур кивает и поджимает губы.

— Будем же милосерднее! Это просьба Министра Магии!

Все немного затихают, но не расходятся, наблюдая, как Джинни приносит чужаку горячую воду и чистые тряпки.

— Я помогу тебе, — шепчет она, стараясь игнорировать крайне неодобрительный взгляд Мирча. — Ты только не дергайся и прекрати рычать, все и так напуганы...

Она усмиряет его, словно он — дракон. Он, оказывается, сильно ранен, по всей видимости, обжигающим заклятием, будто пытался прорваться сквозь магическую защиту. У Джинни получается облегчить ему боль, и он, тут же отключившись, падает на землю.

* * *

Поттер находит ее в доме, обвитом плющом — перед ним сразу отворяют двери.

— Я знала, что ты придешь. Это не случайность, — сходу сообщает она, впуская его и запираясь на замок.

— Откуда? — в ней что-то изменилось, но сложно уловить, что именно.

— Мне сказали, — не вдаваясь в подробности, отвечает она и направляется на кухню.

— Кто? — Гарри следует за ней, оглядывая комнату. Вроде все так же, но атмосфера дома словно стала враждебнее. Или враждебность исходит от самой Грейс?

— Это бывшие Посвященные, — она издает сдавленный смешок. — Мы теперь все — бывшие.

— И зачем они приходили сюда? — Гарри обходит ее, пристально всматриваясь, замечая все, вплоть до мелочей: опущенный взгляд, напряженная осанка. Ее руки чуть подрагивают, пока она заваривает чай, к которому, скорее всего, не прикоснется.

— Так надо, — она поднимает на него тяжелый взгляд и отворачивается.

Гарри молчит. Видимо, бывшие Посвященные ушли совсем недавно.

— Они взвалили на тебя еще какую-то непосильную задачу?

Она кидает на него быстрый взгляд, и в ее глазах мелькает страх. И еще много чего, так хорошо известного Поттеру. Словно она готовится выполнить невозможное — и, одновременно, неизбежное.

— Ты думала, все закончилось? И ты свободна и можешь делать, что хочешь, пока...

— Господи, заткнись! — она хватает кружку с чаем и разбивает о пол. — Ненавижу! Тебя и всех вместе взятых!

Гарри понимающе кивает и скрещивает руки, опираясь о столешницу.

— И что за задача?

Она долго молчит и глубоко дышит, держась руками за голову. А затем тихо говорит:

— Они сказали, он перевоплощается. Сказали, что будет момент, когда он будет особо уязвим. И тогда... они придумали план. Заманить его в укромное место, где можно будет провести обряд.

— Какой обряд? — хмурится Поттер.

— Я не помню. Но ты его знаешь, с тобой такое уже делали.

— Они хотят вытащить из него душу?

Она прикрывает глаза:

— Нет. Не совсем. Гарри, прости меня! — выкрикивает она и произносит неизвестные Гарри слова.

Его словно отбрасывает мощной волной назад. Но когда он поднимается на ноги, то видит себя и Грейс со стороны. Видит, как безвольно опускаются его руки и стекленеет взгляд, словно он под Империо, но при этом какая-то его часть может наблюдать за происходящим. Сверху спускаются два старика — он их помнит. Дуглас и мистер Саммерс. Они говорят что-то одобрительное, хлопают Грейс по плечу, а она смотрит на Поттера — на смотрящего со стороны. В ее взгляде обреченность, и Гарри знает — что бы сейчас ни произошло — он простит ей это.

Гарри сложно расслышать все, что говорится — как будто он под водой. Но он явственно различает: "Готовьте яд", — и его кидает в жар. Они собрались отравить его?! Дуглас и мистер Саммерс долго суетятся, затем, собравшись, дают Грейс еще пару наставлений, подходят к безвольно стоящему Поттеру и оголяют его предплечье. Затем надрезают кожу, не слишком церемонясь, собирают кровь в колбу и исчезают.

Грейс подходит к Гарри и перевязывает рану.

— Это заклинание из мира Сизых. Когда ты все видишь, но твое тело тебе неподвластно. Они сказали мне, что нет больше времени ждать. Что я бесполезная и смогу помочь лишь этим.

Гарри хотел бы ей возразить, но он может лишь смотреть на себя со стороны, на свое тело, не подчиняющееся ему, на глаза, которые без всякого выражения таращатся куда-то вдаль.

"Ты могла бы больше", — мысленно отвечает он, всматриваясь в ее виноватые глаза.

— Они скоро вернутся.

"Уходи", — вновь отвечает он без слов. Но она подходит ближе и касается его лица рукой.

— Я и на миг не приблизилась к твоим подвигам. Мне казалось, я смогу, но нет... — она горько улыбается. — Я пустая, Гарри. Пустая, как твои глаза сейчас...

Наверняка в ее поцелуе вкус горечи, но Гарри этого не чувствует — ему остается лишь наблюдать, как ее руки обвивают его шею. Потом она поспешно уходит. И возвращаются старики. У них в руках много приспособлений, даже флаг Англии. Они суетятся, торопя друг друга и споря о последовательности своих действий. По всей видимости, готовились они впопыхах и все как следует не продумали.

Они передвигают мебель, сооружая что-то вроде укрытия или защиты. Поттера помещают внутрь так, что его тело словно закупорено между комодом, книжным шкафом и снятой с петель межкомнатной дверью. Руки привязывают веревками к комоду, а в рот вливают какое-то зелье. Гарри начинает нервничать, но помешать им он не в силах. Если Грейс замечала его — безликого, то старики не видят или притворяются, что не видят. Они очень заняты варевом — устроили на кухонном столе, куда водрузили с десяток коробочек и колб с жидкостями, небольшую лабораторию. Гарри помнит, что они упоминали яд. И сейчас, по всей видимости, они его усердно готовят, а потом заставят его выпить, зальют в глотку. А он ничего не сможет сделать. Или сможет? Зачем тогда они его привязали?

Гарри кричит, но его вопль никто не слышит. И не услышит. Ни Малфой, ни Грейнджер. Возможно, их тоже выманили из дома, и это тоже была часть плана? Безликий Гарри мечется, как загнанный зверь, стараясь не натыкаться при этом на свое, замурованное в шкафах, тело.

Старики кашляют — по кухне распространяется дым от варева, и они суетятся еще больше. Затем один из них подходит к Поттеру и проверяет веревки. Видимо, заклинание слабеет? Гарри пытается вломиться в свое тело, но проходит сквозь, как призрак из Хогвартса. "Выдержит, он крепкий", — внезапно сквозь дым различает Гарри.

— Я не об этом переживаю, и ты знаешь, — возражает другой, переливая свежесваренное зелье в колбу поменьше.

— Главное — мы избавимся от зла, пусть и путем заточения. Но он выдержит. Терпел же как-то всю свою жизнь.

Они оглядываются на безликого Поттера, которого прежде словно не замечали, в их глазах — страх и вина, и даже дым не может этого скрыть.