Долгий путь домой (джен)

На сердце у Тьелкормо было тяжко — близился август, а от пропавшего весной Финдекано по-прежнему не было известий. Мрачные мысли и предчувствия не покидали доктора даже во сне. Единственным местом, где он мог отрешиться от переживаний, как обычно, была операционная. Поэтому он оперировал по шестнадцать часов подряд, без сна и почти без еды. Волшебные руки спасали детские жизни и дарили шанс там, где все казалось совершенно безнадежным. Коллеги преклонялись перед его мастерством и работоспособностью, а родители малышей, которых он спас, в буквальном смысле молились на странного доктора. Только легче от этого Тьелко не становилось.

Сначала он не обратил внимания на то, что Финьо, по сложившемуся обыкновению, не приехал в субботу навестить его в больнице во время ночного дежурства. На звонки кузен не отвечал, но Тьелко списывал это на занятость. К концу недели он обеспокоился по-настоящему и, как только смог освободиться, сорвался на электричке в столицу, где Финдекано снимал квартиру. Однако сколько Тьелко ни звонил, на порог так никто и не вышел. Тогда не на шутку встревоженный Тьелкормо чуть ли не бегом кинулся к ювелирной мастерской. Там Виктор и Андрей только недоумевающе пожали плечами — они тоже не знали, куда исчез их итальянский мастер.

Иногда люди исчезают просто так. Кто мог знать это лучше доктора Валентина Сергеевича Мартынова? Город пожирает своих детей. Родители могут еще не догадываться, что сын после тренировки не поехал домой, а свернул с друзьями в сторону футбольного поля. А доктора уже несколько часов кряду борются за жизнь, которая едва теплится в раздавленном, исковерканном многотонной фурой теле. А иногда спасти не удается. Иногда не удается даже узнать имя.

Тьелко помнил молодую девушку с волшебными черными волосами, так похожую на тень Той, единственной. Он сделал все, что мог. Нет, он сделал гораздо больше, чем мог. Он сражался со смертью сутки напролет. И проиграл. Это случилось уже давно, но боль той потери до сих пор жгла его сердце. И это была абсолютно людская боль. Он страдал, как страдают люди. Потому что эльфы умеют помнить всё, а люди — нет. Людям ничего не остается от близких, ушедших за Грань, кроме смутных и смазанных образов. Он не помнил ее лица, не знал имени. Помнил — тоненькую прозрачную жилку, как она пульсировала на шее. А потом затихла. После было еще много таких. Взрослых и совсем юных, мужчин и женщин, мальчиков и девочек. Большинство он вытянул. Научился, сумел.

Он боялся, что с Финдекано случилась беда, и некому было спеть Песнь Силы над ранами и некому промыть их и перевязать. Финдекано любил скорость и не боялся ее. Но дорога непредсказуема, и как бы ты не был ловок и удачлив, кто-то другой может привести за своими плечами смерть и себе, и тебе.

Так думал Тьелкормо. Он разослал запросы в больницы и морги города и окрестностей. И ездил несколько раз на опознания. Но, к счастью, результата это не принесло.

Финдекано был жив. И даже почти невредим. В тот солнечный весенний день, когда он напал на след Каранистира, четверо молчаливых и серьезных молодых людей напали на след самого Финьо. Его незаметно «вели» от Фатежа. Видимо, во всем была виновата ребяческая выходка, когда он крикнул батюшке на прощание, что Карантир, то есть, отец Константин — эльф. Для любого человека услышанная фраза прозвучала бы шуткой, глупой выходкой. Ну, подумаешь, студент подтрунивает над батюшкой. Некрасиво, но случается. Но для молодых людей в неприметных серых футболках и черных очках все звучало совсем иначе.

Проект «Эксперимент» возник четыре года назад в недрах ФСБ. Он был засекречен до такой степени, что рядовые сотрудники почти никогда не знали, на какой результат направлены их действия. Более или менее полное представление о том, что происходит в лабораториях, отданных во владения проекта, имели лишь несколько человек. Горстка людей в руководстве, ученые, изучающие «подопытных», и те исполнители, без которых обойтись было бы невозможно: медики, охранники и надзиратели.

Руководство проекта не интересовали математики и полиглоты. Не интересовали и гениальные музыканты, художники или писатели. Им были безразличны даже экстрасенсы. Им нужны были те, у кого цепочка ДНК несла в себе не двадцать три пары хромосом, а целых триста двенадцать! Те, у кого уши принимали характерную, чуть заостренную кверху форму. Те, кто называл себя эльфами.

В послевоенные годы геологам посчастливилось наткнуться на странное поселение в Сибири. Это были несчастные потомки авари, все еще живущие среди людей. Их оставалось исчезающе мало, и ученые сразу нескольких стран открыли на них охоту. Как и почему Финдекано взяли на заметку, сказать было трудно. Возможно, имела место быть совершенно случайная встреча: на улице, в музее или в магазине. Может, им попались на глаза его творения и кто-то особенно прозорливый решил выйти на автора. В любом случае, слежка за ним велась уже не первый день.

Отъехав километров десять от Фатежа, Финдекано был вынужден свернуть на проселочную дорогу: на трассе висели кирпич и знак объезда, поперек выстроилась строительная техника. Финьо скинул скорость и, осторожно объезжая ямы и рытвины, поехал направо. Он удивился, что дорогу перегородили полностью, заставив водителей сворачивать на грунтовку, но в этот раз чутье его подвело и подвоха он не заметил. Переключившись на первую передачу перед особенно глубокой ямой, он вдруг услышал хлопок и почувствовал, что машину ведет. Колеса наехали на спрятанный в яме автозаградитель, по-простому «колючку». Финьо остановился и вышел на улицу, с недоумением разглядывая проколотые шины. Наверное, он совсем потерял бдительность за долгие эпохи, проведенные в Благословенном Амане, потому что слишком поздно заметил, как из кустов выскакивают вооруженные люди. Тот, что был ближе, попытался накинуть ему на голову мешок, чтобы уже втроем свалить с ног. Но хоть Финдекано и потерял сноровку, он все еще оставался Фингоном Отважным и захватить его в плен, да еще троим обычным людям, было практически нереально. Движения ускорились, сделались резкими, беспощадными: ударом руки он проломил кому-то череп, еще одному, кажется, сломал шею. Финдекано бил насмерть, не задумываясь и не разбираясь, чего от него хотят. Он бы расправился с нападающими за пару минут. Если бы не четвертый. Его Финьо не увидел, и не мог увидеть, даже не смотря на свою эльфийскую сущность. Четвертый был снайпером. Он притаился на крыше разрушенной шестиэтажной хрущевки. Он долго выцеливал. И с одного точного выстрела угодил Финдекано в сонную артерию. Беспомощно вскинув руки к шее, тот пошатнулся и рухнул ничком на землю.

Финдекано очнулся от холода. Он лежал на спине на довольно жесткой кровати (это без сомнения была кровать, левой рукой он чувствовал металлический край), совершенно голый, накрытый сверху колючим покрывалом. Покрывало совершенно не грело. После ампулы со снотворным, угодившей ему в шею, болела голова и саднила кожа на разбитом при падении лице, но остальное, вроде, уцелело. Он осторожно приоткрыл глаза — в помещении было светло. Он пошевелил руками и понял, что руки свободны. Тогда Финдекано собрался с силами и рывком сел, оглядываясь по сторонам, готовый к атаке. Но атаки не последовало. Осмотревшись, он понял, что находится в небольшом помещении: не то тюремной камере, не то больничной палате. Единственное крошечное окно находилось под самым потолком, над металлической дверью без ручки. Оно было забрано решеткой. С потолка ярко, мерцая и раздражая глаза, светила галогенная лампа дневного света. Стены были выкрашены глянцевой голубой краской. В углу чернела дыра нужника — стены там покрывала разбитая плитка, вся покрытая какими-то грязными потеками. От дыры воняло хлоркой. На месте, где, по-идее, должна была располагаться раковина, торчал обрезок трубы. Финдекано присвистнул. Удивительные существа эти люди! Если утром он понял, что сердца их всегда открыты Единому, то сейчас остро ощутил, что порой орки им гораздо ближе...

В коридоре пронеслось эхо чьих-то шагов и растворилось вдали. Значит, подвал обитаем и кто-то тут есть. Финдекано подошел к тяжелой металлической двери и забарабанил в нее.

— Эй! Кто здесь есть? — крикнул он, но реакции не последовало. — Попал так попал, — пробормотал он себе под нос.

Финьо пожал плечами. Раз его для чего-то захватили, то он кому-то нужен, а значит, этот кто-то придет к нему сам. И, решив экономить силы, устроился на жесткой кровати, прикрывшись колючим одеялом.

Все это походило на представление. На демонстрацию силы. Как будто кто-то решил сломать сразу же, на месте, подавить зачатки сопротивления, сделать послушными и готовым на все. Когда человека хотят запугать, с ним обходятся как раз так — раздевают, чтобы тот испытал унижение, помещают в каменный мешок без окон, чтобы несчастному стало страшно, и устраивают вонь от нужника, чтобы он почувствовал себя неуютно. Но Финдекано не был человеком. Его силы духа с лихвой хватало оставаться в подобном положении в трезвом рассудке. Все это было совершенно не страшно. Не страшнее веков одиночества, во всяком случае. Только холодно.

Но Эру единый, как тут холодно... Не выше десяти градусов. Финьо прикрыл глаза и обхватил себя руками за плечи, а колени подтянул к груди. Еще не трясет, но скоро начнет. Нет, это не тот холод, что окружал его в Хэлкараксэ. Там надо было действовать, постоянно двигаться и работать руками. Порой Финдекано даже удавалось согреться за этой работой. А сейчас... почему-то вспоминался брат. Майтимо тоже было холодно — там. Только во сто крат хуже. У него не было одеяла, даже такого. Его несчастное обнаженное и избитое тело поливали дожди и били ветра, и ему нечем было защитить себя. На Финдекано вдруг накатила тоска и противно заныло где-то в груди. Пока он тут сидит и ждет неизвестных похитителей, пока разбирается с их мелкими, бессмысленными, недолговечными людскими делами, его друг где-то бродит по свету один, не помня себя. И звать его как-то по-людски, каким-нибудь Петром или Павлом. И он не понимает, откуда берутся мысли и воспоминания — не его мысли, чужие. Мысли того, кто был Майтимо Руссандол Феанарион...

А жизнь людская так скоротечна. У них нет, нет в запасе ни одного лишнего года! У них даже дней в запасе не много. Финдекано может просто-напросто не дожить до завтра. И что же тогда ждет его и Майтимо? Нет — его и сыновей Феанора, судьбы которых Отважный взял в свои руки. Не будет больше светлого Амана и садов Лориена. И родичей не будет, ни отца, ни братьев и сестер. Будет шаг за Грань. И — неизвестность. Ибо никто из живущих не знает, что там, за Гранью Мира.

Финдекано одернул себя.

— Не сметь! — приказал он сам себе, как когда-то, вечность назад, говорил Турукано после смерти Эленве.

Не сметь терять надежду.

Финдекано собрал волю в кулак и замер в оцепенении, запретив себе думать. Все его мысли все равно болезненны, а впадать в уныние сейчас не к чему. Вместо этого он начал рассматривать свои руки. На тыльной стороне локтя обнаружился приклеенный пластырь. С шипением отодрав его, Финьо разглядел маленькую припухлость с точкой посередине. Это ему не понравилось — видимо, из вены брали кровь, а может, и делали инъекцию. В любом случае, скверно.

Нынешние люди достаточно сообразительны, чтобы разбираться в свойствах телесных жидкостей. Отличие Перворожденных и Пришедших следом было не слишком заметно внешне, но внутри их тела существенно различались — не зря эльфы не были подвержены болезням и старению. Правда, Финдекано не был уверен, что в данный момент он является эльфом в привычном значении этого слова. Его умения, способности и реакция остались на прежнем уровне, но тело... Тело стало словно темницей для фэа. Он чувствовал течение времени, как чувствуют люди, его раны и порезы заживали медленно, он съедал за три дня столько же еды, сколько раньше за месяц.

И еще — это. Воспоминания, которые лезли в голову. Запах кожи Майтимо, когда он находился рядом: запах свободы, полевых цветов, дорожной пыли и быстрой скачки. Шелковая нежность волос, когда Финдекано сплетал их в косу. И тонкие пальцы. Неправдоподобно тонкие и длинные. И сильные. Стальные.

Он спрашивал себя, как же мог раньше не ощущать этого? Сидеть рядом — и не стремиться прижаться, дотронуться... поцеловать. Глубоко и сильно, как это делают люди. Чтобы запомнить.

Финдекано снова ощутил, как где-то внизу живота накатывает волна. Тело настойчиво требовало разрядки. Финдекано в раздражении отбросил одеяло в сторону, а руки непроизвольно потянулись — туда. Он обхватил себя, провел вверх и вниз, мучительно застонал, выгибаясь. Хотелось неимоверно. До боли.

И тут же отдернул руку. Нельзя, нельзя поддаваться этим людским искушениям! Однажды он пробовал так — сам. Тело успокоилось, а он нет. Все оказалось слишком мучительно. Ему были нужны другие руки... и не только руки. А так — как будто предаешь.

Финьо снова накинул одеяло и несколько раз глубоко и медленно вздохнул. Пройдет. Сейчас это пройдет.

Спустя вечность где-то вдалеке послышались шаги. Финдекано, бывший разведчик и бывший охотник, напряг слух. Людей было несколько. Впереди шел, очевидно, главный: его шаги были тяжелые, уверенные. За ним двое более легких, подвижных. Они приближались с левой стороны. Значит, скорее всего, там выход из казематов.

Что-то пикнуло за дверью, и она распахнулась.

Людей и правда оказалось трое. Сухопарый и высокий седой старик приятной наружности в сером костюме и двое охранников в форме незнакомого образца. Причем тот, с тяжелыми шагами, показавшийся Финдекано начальником, оказался высокой грузной женщиной с молодым, но некрасивым лицом: мясистым, в красноватых пятнах. Над верхней губой виднелись черные волоски щетины. На ней были туфли на высоком и тонком каблуке. Очень странно было видеть такое грузное тело на такой ненадежной опоре. Второй был уже немолодой мужчина, но явно все еще на пике формы. В руках у обоих охранников были автоматы, дула которых смотрели Финдекано в лицо.

Старик сделал несколько шагов в сторону своего пленника, остановившись в паре метров, и с легкой улыбкой склонил голову на бок. Взгляд его был оценивающим, изучающим.

— Итак, наконец мы с вами повстречались! — произнес он после паузы. — Рад, очень рад! Меня зовут Леонид Эдуардович Тарасов! А ваше имя мне уже знакомо.

Финдекано выжидательно молчал и прикидывал, кого из двоих охранников обезоружить первым. Не дождавшись ответа, Леонид Эдуардович снова заговорил:

— Вам, наверное, интересно узнать, где и зачем вы оказались? Это место является...

Тут он перехватил взгляд Финдекано, и, угадав его мысли, быстро произнес:

— Да, пожалуй, перво-наперво я предостерегу вас от резких движений! Вон там, — старик указал на потолок, — над вами, находятся люди. Да-да, вам их не видно. Зато они прекрасно видят вас. Я и сам, признаться, последний час с удовольствием за вами наблюдал, — старик снисходительно улыбнулся, а грузная женщина смущенно хихикнула. — У них приказ стрелять усыпляющими ампулами. Не хотелось бы прибегать к этому средству, я все же верю, что мы сработаемся.

Финдекано вспыхнул. Первой реакцией его было взметнуться и проломить старику череп, но все же он сдержался.

— Так вот. Мы знаем о так называемой эльфийской расе и о вашей к ней принадлежности. И я предлагаю вам добровольно принять участие в наших исследованиях. В общем-то, участие вы примете в любом случае. Загвоздка в том, добровольно это будет или придется вас как-то, хмм, мотивировать. Чтобы не быть голословным, я постараюсь объяснить. Мы изучаем эльфов. Ваше строение тел, ваши способности, ваш потенциал. И ищем пути использования оных на благо человечества. Мы многого добились — некоторые свойства вашей крови уже легли в основу вакцины против злокачественных образований. Это экспериментальная вакцина, пока находится в процессе изучения, но, я думаю, у нее большие перспективы. Мы хотим изучить ваш способ коммуникации, мыслеразговор.

— Осанвэ, — автоматически поправил Финдекано, и старик снова снисходительно улыбнулся.

— Да, конечно, осанвэ. В идеале нам бы хотелось получить о эльфах настолько полное представление, насколько это возможно. Поэтому вы тут. И даже больше — конкретно вы тут потому, что вы крайне редкий экземпляр. Сначала вы поразили всех нас своим, хммм, эротическим представлением. Согласитесь, нетипичное поведение для эльфа. Я, поверьте, давно тут работаю, и ни разу не видел подобного. А потом пришли результаты вашего ДНК-анализа. Вы, юноша, и не эльф, и не человек. Возможно, вы полукровка? Впрочем, нам предстоит об этом поговорить. Так что решайте — добровольно вы с нами, или нет?

Финдекано молча изучал старика. Его лицо казалось очень располагающим и добрым, но Финьо чувствовал, что это обманчиво.

— А если я откажусь?

— Тогда я закрою дверь с обратной стороны и все дальнейшее взаимодействие в вами будет происходить совершенно на других условиях. Не самых приятных для вас, поверьте. О, не смотрите на меня так мрачно, прошу вас! Не то испепелите взглядом. У вас есть выбор. Соглашаясь на сотрудничество, вы в конечном счете получите свободу. Не сразу, да. Но когда мы будем уверены в вашей лояльности — обязательно получите. Вы будете наделены всеми правами и обязанностями сотрудника нашего учреждения, как я и другие ученые.

Финдекано долго молчал, прикидывая, насколько велики у него шансы обезоружить охранников и, проломив нос «ученому», бежать из этого гиблого места.

— Сколько пленников у вас содержится? — спросил он наконец.

— О, очень любопытный юноша! Кроме вас есть еще... экземпляры.

Финдекано медленно кивнул.

— Я соглашусь работать с вами добровольно. При одном условии: вы покажите их мне.

Леонид Эдуардович снова улыбнулся. «Неприятная же у него улыбка» — подумал Финьо.

— Без этого нам все равно не обойтись! Мы же изучаем и ваше взаимодействие друг с другом. Так что, да, других эльфов вы непременно увидите.

Финдекано снова кивнул.

— Хорошо, — произнес он.

— Смею вас заверить, вы приняли правильное решение, — старик обернулся к охраннику с довольным видом. — Переведите хмм... коллегу на восьмой этаж, — и снова Финьо. — Вам полдня на обустройство, потом, в час, знакомство и хмм... интервью.

— Допрос? — не удержался Финдекано.

Тарасов, находящийся уже одной ногой в коридоре, обернулся и неожиданно злобно зыркнул на него.

— Нет, юноша. Знакомство и интервью.

Через минут пятнадцать все та же высокая женщина принесла одежду и обувь. Финдекано ждал, пока она выйдет, чтобы одеться, но она словно приросла к полу. Тогда он разозлился и, выругавшись вслух, поднялся во весь рост, откинув одеяло. Все равно, если верить старику, на него смотрят несколько пар глаз. Одними больше, одними меньше. Женщина смутилась и поспешно отвернулась. Финьо натянул белье и одежду.

Когда его вывели в коридор, он автоматически оглянулся на свою камеру. Как будто там было что-то, что можно забыть. Дверь захлопнулась перед его носом. На электронном табло несколько раз мигнула надпись «Э03-2» и погасла.

Он ожидал увидеть на восьмом этаже все что угодно, кроме того, что там было. Может, такую же камеру-одиночку с голубыми стенами и дыркой нужника. Может, просторный кабинет для «знакомства и интервью». А может, и застенок. Но Финдекано привели в комнату, которая вполне сошла бы за гостиничный номер, если бы не решетки на окнах. В комнате было две кровати. Одна была аккуратно застелена и предназначалась, очевидно, для Финьо. А на другой сидел здоровенный орк в голубой полосатой пижаме и разношенных домашних тапочках, с аккуратными очками на носу! В лапах он держал газету «Комсомольская правда». Финдекано от неожиданности дернулся и споткнулся. Орк поднялся ему на встречу, приветливо скалясь, что должно было означать улыбку.

-Здрасте! — смущенно пробасил он и протянул лапу, — Авдей!

Финдекано с совершенно потерянным видом ответил на рукопожатие и пробормотал «Финдекано», а потом обернулся к своей охраннице. Она приветливо улыбнулась орку и кивнула Финьо.

— Ну, проходи, располагайся, знакомьтесь с соседом! Это у нас Авдей, думаю, подружитесь. Я через пару часов за вами зайду, к шефу провожу, — женщина вышла в коридор. Снаружи звякнули ключи, и Финдекано остался с орком наедине, запертый в комнате с решетчатыми окнами.

Обалдевший, он прошел в комнату, стараясь не поворачиваться к врагу спиной, и сел за стол. Орк остался стоять, смущенно переступая с ноги на ногу. Финдекано мрачно его изучал. Орк был еще не старый, очень большой, весь покрытый коричневой шерстью, а из его пасти торчали острые клыки. Как ни странно, от него ничем плохим не пахло, как это обычно бывало с их родичами , когти на лапах были аккуратно подстрижены.

— А вы... это... тоже из ученых будете? — пробасил он наконец.

— Нет.

— А я вот тут обживаюсь помаленьку. Второй год, чай, ученьем занимаюсь. Я ж кем был? Простым лесным эльфом, — Финдекано икнул. — Жил себе и жил. Огород держал, скотину, туда-сюда. Пришли эти, дядьки ученые. Пошли, говорят, Авдей, с нами! Будешь мясо каждый день есть, телевизор смотреть, ученым большим будешь! — разговорившись, орк перестал смущаться и плюхнулся обратно на свою кровать напротив Финдекано. — Ну я и пошел. А что, жинки так и не нажил, мамка померла давно, батя бабу новую себе взял, в гости редко захаживает. Один хрен — терять нечего, нас, эльфов, жизнь никогда не баловала. А тут я — уче-еный! — гордо протянул орк и замолчал, почесывая щетину на подбородке.

Финдекано переваривал поток слов. Орки считают себя эльфами! Это было настолько парадоксально, что в голове не укладывалось. А для его тюремщиков, похоже, все было вполне закономерно. Эльфы бывают косматые и волосатые, а бывают на людей похожие. Ну что ж, все может быть. Как это ни печально звучит, а подобные рассуждения вполне обоснованы.

Тарасов заверял, что тут живут и другие эльфы. А они — эльфы или орки? Нет, вряд ли он найдет тут Майтимо. Надо, все-таки, бежать от гостеприимных «ученых». Тут не Ангмандо, выход найдется.

А Авдей тем временем устал чесаться и уставился на Финдекано.

— А ты, малой, откудова будешь? — Финьо автоматически отметил, что орк перешел на «ты», значит, понизил его «статус в стае». У орков все как у животных. Если их не ставить на место, могут и покусать. Но Финьо было интересно и он решил повременить с выяснением отношений. — Сколько годочков-то тебе?

— Много...

— Да какой же много? Это мне вот много, пятая сотня пошла. Всем же известно, некоторые эльфы родятся лысенькими, и только с возрастом шкуркой покрываются, степенятся!

Финьо еле сдержал смешок.

— А ты, Авдей, тоже лысеньким был?

— А то как не быть? Может, и был. Не помню того, правда, но вроде был. Дядьки ученые говорят, что забываем мы детство свое, как в возраст входим. Да у нас и правда, память дырявая. Вот тут помню, там не помню. Э, да ты совсем малек еще, подрастешь, шкуркой покроешься, мир узнаешь! А пока учи тебя уму-разуму...

Финьо уже не мог сдерживаться. Он хохотал как сумасшедший. Как только он пытался успокоиться, ему почему-то представлялся покрытый «шерсткой» лорд Феанаро, угрюмо почесывающий подбородок. Авдей надулся, насупился.

— Ну, ну, Авдей, не обижайся! Просто насмешил ты меня. Представил себе одного родича, как у него «шкурка» выросла, и смешно стало.

— А чего смеяться-то? Коли нету шкурки, так ясное дело — не здоровый эльф растет, болючий. Лечить твоего родича надо, а не смеяться!

— Да-а, Авдей, — протянул Финьо, наконец успокоившись, — только его поздно лечить.

— Помер? — деловито осведомился орк.

— Давно уже.

— Ну, случается, не грусти! Это сейчас эльфам вольготно живется, а раньше мерли как мухи. Я, знаешь, скольких схоронил на своем веку? Э-э-эх, малек, малек! Мамку схоронил, дядьку схоронил, Захара, дружка моего, сам на кладбище свез. Ну, не горюнься! Век у нас долгий, всяко будет. Поживешь с мое — поймешь, поумнеешь.

В коридоре послышался знакомый звук шагов. Снова звякнули ключи, и в дверях появилась давнишняя знакомая, дородная дама-охранник.

— Пойдем, шеф ждет, — сказала она Финьо, и тот вышел, приветливо махнув орку на прощание.

Пока шли, Финдекано скрупулезно фиксировал в памяти дорогу, а его провожатая без удержу болтала:

— Хороший у нас Авдей, послушный, всегда помочь готов. Он-но, хоть и не особенно умный эльф, зато старый, много знает. Знаешь, как он историкам помог? Он же воевал раньше, и у Колчака послужить успел, и с турками. Помнит, правда, урывками, но такая уж у вашего брата память ненадежная.

Вход в кабинет Леонида Эдуардовича предваряла приемная. Миловидная улыбчивая блондинка сидела за компьютером на страже высоких двустворчатых дверей, ведущих в святая святых.

— Привет, Оленька! — поздоровалась она с охранницей, — У нас новый сотрудник?

— Привет! Да, знакомьтесь, это Финьо. Я правильно произнесла?

— Очень приятно! — очаровательно улыбнулась секретарша. — Меня звать Елизавета Михайловна, но если тебе сложно, можешь звать меня Лиза.

— Мне не сложно... — промямлил Финдекано. Он опять ничего не понимал. Тарасов вполне нормально с ним разговаривал, а эти две барышни, почему-то, считают его клиническим идиотом вроде орка Авдея.

В этот момент Эдуард Леонидович сам открыл двери и жестом пригласил Финдекано пройти вовнутрь, и тот с облегчением покинул женское общество.

— Итак, Финдекано, вы, вроде, осваиваетесь! — произнес Леонид Эдуардович, когда они остались наедине. — Как вам ваш сосед? Не сильно докучает?

— Будет докучать — усмирю.

— Э, нет, друг мой! У нас тут не такие порядки. Авдей сотрудник ценный, попробуете покалечить — в карцер отправлю.

— Авдей — орк.

— Орки, эльфы... Вам известно, что у вас одинаковое строение ДНК? Вы один биологический вид. Одна маленькая, но крайне устойчивая мутация проложила пропасть между вами. Впрочем, вижу, что известно.

— Мы называем это по-другому. Но пусть будет «мутация».

— В принципе, нам безразлично, с кем работать, с вами или с ними. Вам даже кровь друг от друга переливать можно. Если предварительно обработать определенным образом, конечно.

— Так зачем вам я?

— В изучении «осанвэ» от орков проку нет. Надеюсь, от вас будет.

— Что мне будет за это?

— Во-первых, вы увидите соотечественников. Не орков, нет. Настоящих эльфов. Во-вторых, после испытательного срока, скажем, длительностью в год, вам выдадут пропуск, оформят нормальные документы и будете числиться у нас обычным рядовым сотрудником на окладе. Жить тут, а если пожелаете, снимать квартиру в городе.

— А если я сбегу от вас?

— Это вряд ли. Не буду раскрывать все карты, но это вряд ли.

— Есть ли другие эльфы, которые живут на таких условиях?

— Есть. Да, вы их увидите. И поговорите. И поработаете с ними.

Финдекано задумался.

До сих пор он нашел только Тьелкормо и Каранистира. Кто-то из оставшихся братьев Майтимо, или даже он сам, могли оказаться тут, в этом странном заведении. Да и даже если это не так, собирать информацию и искать кузенов в одиночку гораздо сложнее, чем если в его распоряжении будут силы Леонида Эдуардовича. Пожалуй, можно помочь им. А в ответ они помогут Финдекано, сами об этом не подозревая.

Финьо кивнул, соглашаясь. Тарасов довольно захлопал в ладоши.

— Браво! Я и не сомневался, что вы окажетесь разумным кхмм... существом! С завтрашнего дня начнем работу. А сегодня осваивайтесь, отдыхайте. Да, и я обещал интервью. Для начала расскажите, пожалуйста, о себе. Когда и где вы родились. Не поймите неправильно, для моих исследований это не принципиально, но историки...

Финдекано улыбнулся. Историкам рассказывать ему совершенно нечего. Ни Чингисхана, ни Наполеона он не видел, а Первая эпоха вряд ли кого-то заинтересует. Да и не поверят же. Ответ напросился сам собою.

— Мне тридцать два. Родился и вырос в Москве. Родителей не знаю, погибли. Я рос в детском доме, — Финдекано мысленно скрестил пальцы, чтобы сведения не начали перепроверять.

— Откуда такое имя?

— Говорят, родители были итальянцы. Поэтому так и назвали.

— Фамилия?

— А фамилия моя — Руссандол.