Записки Мышонка — принца и волшебника (джен)

Пробраться к дверям замка оказалось непросто. Пригибаясь, прижимаясь к стенам, мы перебегали мелкими шагами от одного укрытия к другому, каждую секунду боясь привлечь внимание сражающихся. Спасало только то, что всем было не до нас. Мы — что? Мы школьники, чумазые, напуганные, почти безвредные.

В какой-то момент Гарри вздумал помочь профессору МакГонагалл, которая сражалась на дуэли с Антонином Долоховым, отбросившим маску Пожирателя. Мы с Гермионой его удержали одновременно — только привлечём внимание, а у нас есть задача. Очень важная задача.

Мимо промчался патронус-бегемот, пожалуй, чересчур шустрый для такого крупного неуклюжего создания. Я проводил его взглядом и увидел, как он кидается на подмогу другим патронусам, сдерживающим стаю дементоров. За ними, вдалеке, пылала Гремучая ива. На месте хижины Хагрида лежала груда обломков.

Изнутри замка донёсся какой-то грохот. Осторожно мы заглянули в холл и тут же метнулись за ближайшую колонну — прямо напротив входа, перекрывая путь к лестницам, сражались двое: сам Риддл и Грюм.

Мы попали в самый разгар боя. Рикошетом уже разбились факультетские часы, драгоценные камни выпысались на пол и попадались под ноги. Гобелены тлели чёрным дымом. Мы съёжились за колонной, опасаясь даже шевельнуться.

Риддл колдовал… иначе и не скажешь, изящно. Он сделал почти незаметное движение, и Грюма атаковала огромная огненная змея с распахнутой пастью. Тот принял её на щит, отмахнулся — и змея полетела назад, едва не задев создателя. Из нашего угла, издалека, признаюсь, это было даже красиво. Риддл выбирал эффектные заклятия, творил дымчатых зубастых химер, превращал пол под ногами Грюма в лёд, насылал едкий чёрно-зелёный туман, который превращался в череп с распахнутым ртом.

Несмотря на то, что у Грюма вместо одной ноги был протез, он постоянно двигался, ничуть не уступая своему противнику в ловкости. Палочкой рубил, как мечом, отбивался жёстко и без красоты. В какой-то момент из рассыпанных факультетских драгоценных камней он создал настоящую шрапнель и запустил с огромной скоростью. Риддл увернулся, взмахнув подолом мантии, и высоко вскрикнул: один из камней поцарапал ему щёку, выступила самая обычная алая кровь.

— Профессор, сзади! — вдруг истошно, не своим голосом завопила Гермиона в тот момент, когда за плечами Грюма поднялась ещё одна змея, на этот раз почти настоящая — плод жуткой трансфигурации. Грюм успел увернуться от клыков, разрубил тварь пополам, но Риддл заметил Гермиону.

Это сейчас, восстанавливая в памяти все события, я могу сказать: он воспринял её как помеху, раздражающую мошку, даже не прицелился. Но попал. Грюм встал на пути, принимая удар на себя. Он даже успел выставить щит, но сделал это слишком медленно. Огонь добрался до жертвы, вцепился в неё когтями, а потом отразился вверх, ударил в потолок.

Сейчас я это понимаю. Тогда увидел одно: поток жаркого красного с белой сердцевиной и жёлтыми всполохами пламени. Волной меня толкнуло назад, вжало в стену, Гермиона закричала тоненько, высоко, очень коротко. А потом тряхнуло, затрещало, потолок обвалился, поднялся столб пыли. И всё.

* * *

Гарри, оказывается, успел дёрнуть Гермиону на себя. Она не попала под завал и теперь лежала на полу возле нас. Холл перегородило обломками тяжёлых деревянных балок, каменными глыбами, ещё чем-то строительным, серым от пыли. Ни Грюма, ни Риддла видно не было.

— Берти, — позвал Гарри напряжённым голосом. Я опустился на корточки возле Гермионы. Она была без сознания, но дышала, быстро и часто. Пламя, которое задело её, было необычным. Лицо с правой стороны, плечо, часть головы, лишившаяся волос — всё было покрыто чёрной плотной коркой. Как будто дёгтем намазали. Я поймал взгляд Гарри. Никто из нас не был специалистом по проклятиям, никто не знал, что делать. Я направил палочку на Гермиону и произнёс:

— Финита.

Что-то вроде интуиции подсказывало — главное, не пытаться сейчас привести её в сознание. Ей будет слишком больно.

Но ничего не произошло.

— Надо найти кого-то, — сказал Гарри сквозь стиснутые зубы. — Мадам Помфри, кого угодно, надо…

— Тебе нужно пойти за зельем, — перебил я его. — Немедленно. Я останусь.

Позволь мне каплю малодушия, читатель! Позволь не описывать наш с Гарри короткий, но жаркий спор, мою победу, наше прощание. И позволь мне умолчать о том, как я снова пытался снять с Гермионы тёмное заклятие, а не преуспев — кинулся на поиски помощи. А в голове теснились страшные предположения и прогнозы, ничего общего не имевшие в предвидением. Я бы не смог сосредоточиться достаточно, чтобы взглянуть в будущее. Более того — я панически боялся это сделать. Так и метался по замку и окрестностям с бесконечными «что, если» наедине. Наконец нашёл профессора Слагхорна — в подпалённой мантии, но совершенно целого и невредимого. Когда он склонился над Гермионой, то запричитал: «Ай-ай-ай…».

А я поднял голову и вдруг увидел знакомую картину. Эта обломившаяся балка, это порванное знамя Хогвартса — я уже был в этом моменте, проживал его в неясном сне.

— Я должен идти, профессор, — сказал я, не отрывая взгляда от разрушенного холла и выискивая в завалах проход.

— Но, Берти…

— Помогите ей, пожалуйста! И там под завалами может быть ещё жив мистер Грюм. Я не знаю… Я должен идти!

Там, во сне, я точно знал: мне нужно добраться до кабинета директора и забрать Распределяющую Шляпу. Я должен был сделать это, несмотря на то, что Гермиона без сознания, а её лицо покрывает страшное проклятие, несмотря на то, что Грюм не выбрался после обрушения потолка, несмотря ни на что.

Я могу сам менять свои пророчества, но я знал: это должно сбыться в точности. Портреты провожали меня всю дорогу, шушукались, шептались, но я их не слушал. Один раз джентльмен в костюме эпохи Регентства подсказал, что за углом враг. Я пошёл длинным путём, через ход за гобеленом.

В кабинете Дамблдора было тихо и спокойно. Сюда не дошла битва, только эхом отдавались крики снизу. Шляпа дремала на полке. Я снял её без церемоний, отряхнул от пыли и сказал, не будучи уверен, что она меня слышит:

— Вам предстоит помочь школе.

Открыл окно и, ничего не дожидаясь, пребывая больше в воспоминаниях о сне, чем в реальности, выкинул Шляпу в окно. Она летела медленно, планировала, и вдруг зависла в воздухе.

В тот же момент по ушам ударило, в голове загудело, и я услышал голос Риддла:

— Вы храбро сражались, защитники Хогвартса. Храбро, но совершенно напрасно. Вам нет нужды умирать сегодня, вы уже потеряли слишком многих. Вы рассчитываете на помощь? Она не придёт. Вы надеетесь, что Министерство защитит вас? Оно уже практически моё. Мне слишком жалко чистую кровь, и поэтому я намерен проявить милосердие. Я приказываю своим войскам прекратить атаку. Помогите раненым, проститесь с убитыми. А через час я желаю видеть у своих ног Гарри…

Он вдруг замолчал. Заклятие отпустило. Я потряс головой, выглянул в окно и увидел на площадке перед парадным входом в замок совершенно удивительную картину.

Риддл лежал на земле. Из спины у него торчала блестящая, инкрустированная рубинами рукоятка меча. Рядом, держа метлу в одной руке и сняв капюшон с мантии-невидимки, стоял Гарри.

Свои и чужие, враги и друзья толпились вокруг. Чудовище было повержено. У Гарри обнаружилась сила, о которой понятия не имел Тёмный лорд. И как по мне, имя этой силы — невероятная везучесть.

Накатывала цепенящая усталость. Мы победили. Странная, даже, в сущности, нелепая мысль. Какие «мы»? Я бегал по замку в панике, а из всех заклятий использовал несколько лекарских и одно непростительное. Кто — «мы»? Гарри, насквозь проткнувший мечом Риддла, как канапе — шпажкой? Профессора, которые сражались, убивали и — я ведь точно ещё не знал! — умирали? Мои союзники, люди, которым я мог доверять, которые остались в стороне от битвы, где-то в западне? И ещё не факт, что живые.

Я был слишком далеко, чтобы различить выражения лиц, но запомнил эту долгую минуту полной тишины. Никто не шевелился, ни о чём не спрашивал, не оглядывался. Все, кто стоял внизу, замерев, смотрели на труп Риддла. И, думаю, многие просто не могли поверить в то, что он умер — не от хитрого заклинания, не в ходе жаркой дуэли, а вот так просто.

А потом Пожиратели и остальные обратились в бегство. У защитников замка уже не было сил ловить и преследовать их, они даже не шелохнулись. Но далеко сообщники Риддла не убежали. Из директорского кабинета открывался лучший вид на окрестности Хогвартса, никаких сомнений. И я видел, как на границе территории, где раньше пролегали антиаппарационные чары, один за другим появляются волшебники.

— Его остановили, Альберт? — вдруг спросил меня портрет профессора Дамблдора. Я, не оборачиваясь, кивнул и добавил:

— Гарри пронзил его мечом Гриффиндора. Он ведь появляется из Распределяющей Шляпы?

— И правда, — задумчивым тоном сообщил Дамблдор, — есть у него такое свойство.

— Там лежит бинокль, молодой человек. И будет неплохо, если вы воспользуетесь им и расскажете, что там происходит. В подробностях, если вас не затруднит.

Кинув взгляд на портрет профессора Блэка, я нашёл на стеллаже бинокль, приник к нему и сообщил:

— Появились наши союзники. Мистер Шеклболт, мистер Уизли-старший, мистер Диггори-младший, эм, миссис Уизли-младшая, мистер Крауч, мадам Боунс, мистер Блэк… Остальных не знаю. Они берут в плен Пожирателей и других сообщников Риддла. О, дементоров заморозили каким-то образом.

— Невежество! Вот до чего довели школу либеральные реформы! Не заморозили, а подчинили! — каркнул кто-то ещё из портретов, мне незнакомый.

— Будьте вежливее! — возразила директриса Дайлис Дервент. — А то, чего доброго, молодой человек откажется сотрудничать!

— Пожирателей связывают, — продолжил я, этим прекратив болтовню. — Мистер Крауч осматривает тело Риддла и меч Гриффиндора в нём. Мадам Боунс тоже подошла, теперь они разговаривают с мистером Поттером. Зовут профессора Снейпа, с ним мистер Забини. Чёрт!

Из этого кабинета я ничего не мог сделать, только смотреть. А между тем, кто-то должен был среагировать! Беллатриса Лестрейндж, до сих пор стоящая связанной, вдруг одним движением плеча освободилась от пут, выхватила из-за пояса палочку (наверняка чужую, её собственную Блейз сломал), и выпалила заклинанием. Я уверен, она целилась в Гарри. Но на пути проклятия встал Снейп, а его каким-то немыслимым образом, скользнув вперёд, закрыл собой Блейз.

Чёрная клякса впилась в его плечо, он затрясся мелкой дрожью и осел.

Я заметался у подоконника, прикусил губу. Не может этого быть!

Просто…

Полыхнуло зелёным, и Беллатриса упала замертво. Резко взмахнув палочкой, мистер Блэк наклонился над Блейзом и едва не столкнулся лбом со Снейпом.

Они закрыли мне обзор. Я вдавливал бинокль в глазницы до боли, крутил головой, пытаясь увидеть хоть что-то. А потом и Блэк, и Снейп посторонились. Блейз поднялся на локте, потёр плечо и сказал, судя по выражению лица, что-то довольно злое и колючее.

Блэк отстранился и белозубо ухмыльнулся, а Снейп протянул пасынку руку, которую тот принял, чтобы подняться на ноги. Не знаю, насколько здоровый и невредимый, но, во всяком случае, точно живой!

Этот бой закончился.

Я уже собрался отложить бинокль, как вдруг увидел, что на границе хогвартских земель появились новые люди. Одеты они были как маггловские военные: все в бронежилетах, с автоматами наперевес, в чёрных шлемах. А учитывая, что школу они явно хорошо видели, сомнения в их принадлежности не оставалось. Под самый конец появились люди Дженкинса. И оставалось только гадать, с каким приказом они пришли.