Хи но Казе (гет)

Коноха. 15 мая, 29 лет после рождения Наруто.

Eric Carmen — Hungry eyes+++

Акеми просыпается первой. Несколько минут она просто лежит, наслаждаясь теплом, которое исходит от Канкуро. Несмотря на то, что в Суне обычно жарко, она привыкает жаться к нему ночами, не испытывая от этого никакого дискомфорта. Ее муж всегда горячий как печка и тяжелый, но тяжесть эта приятная. Акеми нравится, как чувствуется его рука, закинутая ей на талию, когда он обнимает ее со спины. Ей нравится, что Канкуро такой рослый и большой, что у него всегда есть место под боком что для нее, что для их детей.

На сегодняшний день у них запланирован праздник. В Суне собралась вся их семья, все близкие и родные, но Акеми эгоистично хочет быть первой, кто поздравит его, первой, кого он увидит в этот день. Она его жена вот уже который год, они вместе уже больше десяти лет, она и так у него во всем первая, но ей мало. Ей всегда мало того, что дает ей Канкуро, хотя дает ей он очень много. Акеми едва слышно вздыхает, поворачиваясь в его объятиях. Она едва дышит, чтобы не разбудить его и замирает, лежа на боку и рассматривая своего мужа.

В ее воспоминаниях навсегда останется злой мальчишка, который любил ухмыляться и вел себя вальяжно, будто бы он тут однозначный хозяин положения. Мальчишка был страшным, это неоспоримый факт. Он был старше самой Акеми, куда более опытным и не боялся ни убивать, ни причинять боль.

На его фоне она была тепличным цветком, ребенком, совершенно не готовым к войне. Зато у нее было детство: веселые игры, смех и глупые слезы, целовавшие ее на ночь родители и всякие шалости. У детей покойного Йондайме Казекаге этого не было, зато это есть у всех его внуков. Порой Акеми ужасно жаль, что она не видела своего свекра, потому что ей до сих пор хочется высказать ему все, что она о нем думает.

Гаара никакое не чудовище, каким он его рисовал. Это самый справедливый человек, которого она знает, самый честный и понимающий. У него невероятное терпение, он ужасно верный и никогда не бросит тех, кто ему дорог. А еще — сердце у него огромное, просто невероятно огромное, раз позволило ему полюбить и простить всех тех, кто его обижал долгие годы. Гаара прекрасный брат, муж и отец, и за то, что этого могло не быть, Акеми его отца ненавидит.

Темари одна из лучших куноичи что Листа, что Песка. У нее невероятная сила духа, она невероятно смелая, — иначе бы не нанесла удар по Мадаре, когда все медлили, — и Акеми гордится тем, что они теперь родственники. Как вообще можно ею не гордиться? Она такая красивая и статная, гордая, но при этом научилась быть и мягкой. Не настолько мягкой, как Ино или Хината, но по отношению к своей семье она позволяет себе показывать и эту сторону своей натуры. Шикамару хоть и сухарь, но любит свою жену, да так, как не каждый сможет.

И, наконец, есть ее собственный муж. Все говорят, что Канкуро больше всего похож на своего отца. Акеми видела фотографии и не может с этим не согласиться. Он в самом деле больше унаследовал от него, а не от матери или дяди с ее стороны, и это его злит. Она знает, как раздражают его любые сравнения с Расой, как он злится, потому что меньше всего хочет хоть в чем-то на него походить. Сама Акеми не знает, каким точно был ее свекр, но она знает, что он был жестоким и по отношению к ее мужу, что требовал от него невозможного, вселяя в ребенка не восторг, а ужас.

Она знает, как сильно Канкуро хотел оправдать все ожидания, возложенные на него, прежде чем махнул рукой, озлобившись.

Они все озлобились, все едва не стали поломанными марионетками вроде тех, которых полно в мастерской Канкуро. И Акеми обидно, что Раса так и не узнал своих детей. Ей обидно, что он так и не увидел, каким Канкуро может быть замечательным. Он надежный и сильный, он проницательный и умный, он, конечно, злой и ехидный, но только не по отношению к тем, кого любит. Она закусывает нижнюю губу и, не выдержав, тянется к его лицу.

Пальцами Акеми очерчивает его скулы и линию челюсти, будто бы кисточкой наносит краску на его кожу. Канкуро тридцать два, у него есть морщинки в уголках глаз и губ, на лбу тоже появилась полоска, и сам он уже весь заматеревший. Совсем не мальчик, давно уже не мальчик, но Акеми это не волнует, ведь и она совсем не та девочка с тупыми кунаями. Они оба изменились, оба выросли, и она любит его еще сильнее, чем раньше.

— Ты долго еще меня рассматривать будешь? — спрашивает у нее Канкуро. Голос у него со сна хриплый и тихий. Глаз он не открывает, и Акеми гадает, как же долго он уже не спит. Она так задумалась и залюбовалась им, что совсем не заметила его пробуждения.

— У меня приступ нежности, отстань, — тихо смеется Акеми, когда Канкуро прикусывает ее пальцы, стоит только им коснуться его губ. — Блевотной, как сказала бы Темари.

— Это у нее блевотная, а у нас нормальная. Продолжай, мне нравится.

Еще бы ему не нравилось! Акеми улыбается шире, хихикает, и Канкуро лениво открывает глаза. Вот, что она любит у него больше всего: темную-темную бирюзу, способную становиться как обжигающе холодной, так и такой теплой, что в ней хочется утонуть.

Такие же глаза у всех ее детей, хотя ей казалось, что они будут карими, как у нее. Даже Такеру, из всех троих больше всего похожий на Икимоно, унаследовал отцовскую бирюзу. Акеми, впрочем, не жалуется, считая своих детей самыми красивыми на свете, в том числе и за цвет их глаз.

Жалко, что ее родители не увидели внуков, жалко, что ее мать так и не узнала, как сильно ошибалась по поводу Канкуро и отношений Акеми с ним. Хорошо, что хоть Мэйко-сан может видеть ее счастье.

— Я тебя люблю, ты же знаешь? — тихо спрашивает у него Акеми, на что ее муж только фыркает, чуть щуря еще мутные со сна глаза.

— Ты со мной почти двадцать лет и родила мне троих детей, одного даже в мой день рождения. Несложно догадаться, что все это от большой любви.

— Самодовольный мудак, — но ее, горячо любимый и родной, которого она никому никогда не отдаст. — Мне просто кажется, что я мало тебе это говорю.

— Я знаю, что ты меня любишь, не переживай. И я тебя тоже люблю. — Акеми знает, конечно же она знает.

Он столько времени был с нею, терпел все ее капризы и истерики, удерживал от безумств и не давал потеряться в этом огромном мире. Ей повезло найти своего человека так рано, а не метаться в его поисках много лет. Ей повезло, что Канкуро сразу принял ее, не став артачиться и отрицать что-то. Даже наоборот, это он ведь первым решил, что она — его, а Акеми легко с этим согласилась.

Если бы не Канкуро, то у Акеми не было бы Накику, потому что первая причина, по которой она с такой охотой сунулась в Суну, был именно он. Если бы не Канкуро, то у нее не было бы Гаары, которого она любит как родного брата. Если бы не Канкуро, то не было бы вот этой семьи: немного разномастной, но большой и дружной, даже несмотря на разделяющее их расстояние.

— С днем рождения, — Акеми тянется к нему и целует, даже не удивляясь, что Канкуро, едва ответив на поцелуй, тут же подминает ее под себя. — Я хотела разбудить тебя губами на твоем члене, но отвлеклась на то, какой ты у меня замечательный.

— У тебя еще есть все шансы исправиться. Я могу сделать вид, что сплю, — ну да, как же! Акеми не выдерживает и начинает хихикать, когда его ладони сжимают ее бедра. Разве что она его потом с праздника утащит, чтобы порадовать, потому что он вот, проснулся уже, и она даже его твердый член чувствует.

Накику будет потом дразниться, что Канкуро получил свой подарок и можно расходиться. Сай опять брякнет что-то про ананасовый сок или петрушку для потенции. Гаара только закатит глаза, а Ханаби начнет смеяться. Дети будут бегать вокруг Изао, у которого с отцом один праздник на двоих, но пока Акеми пользуется тем, что все, кроме них, еще спят, и она может показать своему мужу насколько же сильно любит его.

Коноха. 20-23 июля, 29 лет после рождения Наруто.

Selena Gomez ft the Scene — Love you like a love song+++

Ино вытягивает губки бантиком, и сероглазый розоволосый малыш с удовольствием подставляет щёку для поцелуя.

— Лобастая, я думала, моя дочь самая милая на свете, но Сакумо-кун, возможно, недалеко от неё ушёл.

— Он мальчик, Свинина, — Сакура закатывает глаза, отвлекаясь от заварки чая. — Прекрати называть его милым.

— Какаши тоже считает его милым, — тут же показывает Ино язык. Ей нравится дразнить подругу, и мальчику нравится, как его мама против воли смеётся, так что он хихикает и тоже высовывает маленький язычок.

— Чему ты учишь ребёнка! — тут же возмущается ирьёнин, спеша с подносом к столу, за которым удобно устроились Ширануи и Сакумо-младший.

Если не считать розовых волос, мальчишка — копия отца, только разрез глаз мамин, отчего они и кажутся большими и… ну, милыми! Как ни крути.

Когда Сакумо приходит время для дневного сна, Ино сама укладывает десятимесячного малыша и спускается обратно, заставая Сакуру в глубокой задумчивости разглядывающей одно из растений на подоконнике кухни.

— О чём замечталась, Лобастая?

— Соскучилась, — вздыхает Сакура. — Какаши всего два дня нет, а я уже отвыкла, что его нет рядом.

— Да уж, по Учихе ты так не страдала! — тут же поддевает Ино, ухмыляясь и обвивая плечи подруги руками. — Они с Генмой вернутся через три дня. Перестань представлять себе всякие ужасы, после Яо-химе ты слишком трясёшься над мужем.

— Если бы не было истории с Яо-химе, не было бы у меня мужа, — хмыкает Сакура. — Вот ведь… я не трясусь, дурочка, я просто скучаю, сказала же.

Ну да, конечно, будто бы Ино свою лучшую подругу наизусть не знает. Не зря же она эксперт в чтении мыслей, а этой и в розоволосую головушку лезть не надо, чтобы понять причины волнения. Ино ведь сама, как бы ни хорохорилась, оставаться без любимого мужчины долго не любит. Они, конечно, не настолько неразлучные, как те же Суйгетсу с Карин, но то и ясно: у них большая семья, четверо детей, которых надо растить, одевать и воспитывать.

Особенно это касается мальчишек, особенно Хару и Хаку, которые растут энергичными и даже немного хулиганистыми. Совершенно не напоминающими по характеру отца. Хану в их общих безобразиях, как ни странно, зачинщик, хотя сам участвовать в проказах не любит, а вот смотреть за результатами своих трудов очень даже. Они с Айриме в коварности очень похожи, у Ино даже возникает подозрение, что именно её младший из старших научил дочь Кику и Сая хитрить, воспользовавшись её довольно диковатым характером. Манипулятор маленький. Но Ино не может не гордиться своими детьми, которые, возможно, уже в следующем году смогут выпуститься из академии. По крайней мере, Аикава-сенсей, Ирука-сенсей и Куренай-сенсей хвалят их, особенно Хану, взрослого не по годам.

Осталось уговорить Кику взять тройняшек себе — ранг токубецу-джонина ей это позволяет, и как бы она ни открещивалась от поста сенсея, у неё с Ширануи с детства была особая связь, ведь Ино с Генмой при любом удобном случае скидывали детей именно Ритсуми. Там, конечно, Сай больше глядел за детьми, но и его на тот момент ещё «соседка по комнате» к парням прикипела. Диверсия прошла вполне успешно, как Ино и надеялась: они и сами с мужем могли вдвоём провести больше времени, пусть даже на совместных миссиях, и Накику явно смирилась с мыслью, что у неё будут однажды собственные дети. Ширануи даже не надеялась, конечно, что так скоро, но шокированно-блаженную морду Сая, когда он узнал новость, всё ещё помнит в деталях.

Из этого, тоже милого, дурачка вышел почти такой же замечательный отец, как из Генмы. Да и Какаши оказался на уровне: Сарада только счастлива называть его папой. Хотя Саске, стоит признать, после случая с нингё и Яо-химе начал чуть чаще показывать свой нос в Конохе, пусть и виделся с дочерью, скрываясь при этом ото всех остальных. Вряд ли, конечно, кто-то сильно по нему скучал кроме Сарады и, может, Наруто. Да и у них были дела поважнее, чем задумываться об Учихе больше необходимого.

— Теперь ты уплыла куда-то, приём, Свинина! — Сакура кладёт руки поверх её, чуть поворачивая голову. — Тоже о муже опять мечтаешь?

— Да, когда он вернётся, мы… — она облизывает губы и шепчет на ухо Хатаке такое, отчего та покрывается красными пятнами и возмущённо булькает.

— Извращенка!

— Ой, да ты такая же, я вас видела возле онсена на общем собрании.

— Ты подглядывала… фу!

— Я не подглядывала! — Ино щипает Сакуру за плечо и чуть отодвигается. — Это вы нашли прекрасное место, чтобы потрахаться на свежем воздухе. Кажется, тогда тебе не было дела до того, что кто-то мог вас обнаружить.

На самом деле Ино, конечно, не злится на такую реакцию. Сакура совсем не ханжа, удовлетворённое лицо Рокудайме всё за себя говорит, но вот иногда его жена ведёт себя так, словно она всё ещё шестнадцатилетняя девочка, которой страшно сказать вслух слово «секс». Сай и Ино подло этим пользуются, чтобы подразнить их общую подругу. Причём, Ширануи даже не скажет, у кого из них это вызывает больше умиления.

Когда на свадьбе Сай что-то с серьёзной миной откомментировал про пользу экстракта петрушки для потенции, Ино чуть не задохнулась от смеха, настолько её повеселила ярко-красная Сакура, так похожая на теперь уже не любимые Сарадой помидоры, не способная отойти от поздравляющих молодожёнов чтобы разнести вдребезги камеру, на которую Суйгетсу снимал его заметки.

Хорошие воспоминания. Аж снова захотелось на чьей-нибудь свадьбе погулять. Когда уже Рок Ли с Юкатой-чан обнаружат, что они всё ещё не расписались, интересно? Или, вдруг, Тсунаде-сама с бывшим Райкаге-сама всё же решат оформить своё сожительство официально на старости лет?

Ино всё ещё немного дуется на Чоджи за то, что они с Самуи всё втихушку обставили в Облаке, даже команду не пригласив. Ну и ладно, зато Чомуи, родившийся чуть раньше Иноко, тётю Ино тоже обожает. Она, конечно, не так сильно любит возиться с оравой детей, как её собственный муж или Сай, но приятно знать, что для кучи малышей Конохи и даже Суны она является одной из любимых тёть.

Для Сарады, например.

— Тёть Ино! — девочка влетает в кухню, первым делом обнимая Ширануи, а потом уж собственную маму. — Я уже дочитала последнюю книжку про мальчика-волшебника!

— Ого, ты спишь ночью вообще? — Ино ласково гладит волосы девочки и подмигивает Сакуре, которая всё ещё выглядит немного всклокоченной.

— Мам, тебе жарко? — серьёзным тоном спрашивает Сарада, и Ино удовлетворённо хрюкает, когда её подруга становится ещё красней.

— Всё в порядке, — бормочет Сакура себе под нос. — Чаёчек, как дела в академии?

— Прекрасно, как обычно, — Сарада тоже заваривает себе лёгкий травяной чай, садится к ним за стол и подпирает щёку рукой. — Ну, если не считать того, что Айри с Боруто опять сцепились на перемене. Они даже Ируку-сенсея не боятся…

— Это пока у него терпение не вышло, — хмыкает Ино. — А мои?

— Вроде, ничего особенного, — неуверенно тянет девочка. — Кстати, я встретила тётю Хинату. Она сказала, что подумывает всё-таки о том, чтобы записать Химавари тоже.

Свою дочь Хината, ставшая домохозяйкой, не хотела отдавать в академию. Тем не менее, уже сейчас было видно, что младшая Узумаки может стать очень талантливой куноичи. Наруто по этому вопросу, кажется, не имел никакого определённого мнения, так что его жена взяла решение в свои руки. В конце концов, девочка постоянно просилась к дяде Неджи и тёте Тентен, чтобы те её потренировали.

Они болтают ещё полчаса, прежде чем Ино, к своему сожалению, констатирует, что ей пора. Тройняшки сами вернутся домой, взрослые уже, а вот Иноко стоит забрать у Райдо, хотя тот совсем не против сидеть с любимкой хоть круглые сутки. Намиаши клянётся, что второго такого чудо-ребёнка в своей жизни не видел. Балует её непомерно, особенно когда самой Ино нет рядом, чтобы бдеть. А с Генмой позволяет себе: отец и сам от своей младшей принцессы в восторге, так что весьма редко одёргивает лучшего друга.

Эти отношения пап и дочек — что-то на особенном, непонятном никому другому, уровне. Даже, вон, у Сая с дикой Айри какая-то мистическая связь, хоть пятилетка и дразнит его периодически, что явно она не от него, а от кого-то другого. То ли у матери услышала, то ли у него самого, непонятно. А, возможно, и вовсе Хану что-то ляпнул. С него станется, пару лет назад он всё пытался убедить Сараду, что её папа — Какаши, а никак не какой-то никем ими не виденный Саске-кун. Что ж, его убеждения оказались практически пророческими. Какаши, вправду, стал для Сарады-чан куда лучшим отцом.

Возле квартиры Намиаши, которую он снял после рождения Иноко, Ино притормаживает. Квартирка на первом этаже, с садиком и в шаговой доступности от цветочного магазина Яманака. Достаточно просторная, чтобы он тут мог жить с собственной семьёй. Только Райдо упорно тянет в Суну, в отношения без обязательств. Учитывая, сколько лет он уже соблазняет там девушек, слава Ками, теперь уже старше двадцати хотя бы, видимо, недалёк тот день, когда он всё равно пойдёт по второму кругу. Возможно, с кем-то ему понравится больше, чем с остальными. В других деревнях у него такого успеха нет, да и ему самому по душе больше всех песчаницы.

Генма с Ино только посмеиваются от того, как Сай иногда напрягается: почему-то он свято уверен, что, когда у Райдо не останется ни одной цыпочки, он попробует пристать к его жене. Всё-таки, Райдо не настолько отмороженный, чтобы пытаться что-то с уже занятыми женщинами, тем паче, с жёнами друзей. Да и Накику он никогда не рассматривал в таком ключе. Скорее, как племяшку.

— Так и думала, — Ино вскакивает на заборчик дворика и тут же видит свою почти трёхлетнюю дочь, с удовольствием хрумкающую чипсы. Райдо что-то напевает себе под нос, нарезая овощи на летнем столике, но тут же оборачивается на голос Ширануи.

— Ой! Она стащила их у меня из кармана!

— По бесстыжим глазам вижу, что не стащила, а выпросила, — вздыхает Ино, подходя к дочери и требовательно протягивая руку. Иноко чуть дуется, пытается сделать большие глаза, но на Ино это не действует. Такими глазками её разжалобить могут разве что Ли, его пока-неофициальная-жена или Сай. Ну или Акеми ещё, эта даже Карин способна разжалобить. На всё, кроме трупов. — Давай сюда.

— Ну, мам, — девочка вздыхает, и протягивает пакет. — Плости.

— Будешь есть сейчас жирную еду, станешь некрасивой.

— Толстой?

— Нет, — фыркает Ино. — Волосы не вырастут такими шикарными, как у меня.

Иноко поджимает губы: волосам мамы она действительно завидует, её только-только ниже плеч отрасли, а ещё слегка вьются, непонятно в кого. Накику иногда, глядя на младшую Ино, говорит, что та похожа на её погибшую сестру. Они даже в один день родились: тридцать первого августа. Сходство Ино с Ичи она тоже заметила, хотя тут всё дело скорее в цвете глаз и волос. В конце концов, насколько знают обе девушки, они точно не состоят в близком родстве.

— Можем вместе поужинать, — предлагает Райдо, продолжая нарезать овощи. — Должны зайти Ритсуми, Аоба с Ханой, Кенджи и Чиву с Куренай. Мираи на миссии.

— Так странно думать, что она стала генином, — улыбается Ино. — Почему бы и нет, а у тебя на всех хватит?

— Чи-химе точно притащит что-то с собой, — смеётся Райдо. — Да и Кику-чан, скорее всего, тоже. Они привыкли, как мы раньше собирались в мастерской, иногда куда большим составом, чем планировался изначально.

— У меня голодная тройня дома.

— Хану-кун умеет готовить, — напоминает Райдо, словно она сама не знает. — Можешь за ними тоже сходить, это, наверное, даже хорошая идея, пусть следит за зубастиком, так мы хоть сможем расслабиться за столом.

Это он так Айри-чан зовёт, значит, Ритсуми придут с детьми.

Ино очень хочется позвать и Сакуру тоже, пока Какаши нет в деревне, но места не так уж и много, она не у себя, да и с маленьким ребёнком Хатаке всё же проще будет поужинать дома. В следующий раз. Как Генма вернётся, надо будет организовать что-то и у них, давно не собирались большой компанией. К тому же, Темари и Самуи в прошлую сходку тоже не было: они возвращались в родные деревни.

— Ты сегодня удивительно довольная, — замечает Накику, которая сидит рядом с ней. Сай напротив, по соседству с Кенджи, и забавно, насколько им обоим это не нравится, но они терпят ради Кику. И ради Иноко, которая в кои-то веки решает не у любимого дяди на коленках посидеть, а у Тамеру, чьё красивое лицо её явно интригует.

— Увиделась с кучей народа, — широко улыбается Ино. — Почему Хоши-кун не пришёл?

— На миссии с Неджи и Ли, — Кику целяет палочками рыбу и отправляет в рот своего мигом становящегося довольным мужа. Ино тут же начинает скучать по собственному раз в десять сильнее. — Жуй как следует. А теперь иди проверь Айри, пожалуйста, мне кажется, в доме подозрительно тихо.

— Мне тоже, — Райдо неловко ёрзает на своём месте, но Чиву-сенсей встаёт раньше Сая и уже направляется к открытой двери. — До сих пор она мне ничего не ломала…

— И не сломает, — закатывает глаза Накику. — Но может тебе немного раскрасить стены, если решит, что у тебя слишком стерильно.

— У меня стена гостиной сплошь увешана картинами твоего мужа. А спальня заставлена растениями.

— Зато у тебя наконец-то уютно, — поддевает Ино. — А то не хватало женской руки.

— Ты же не намекаешь… — с убийственно-суровым лицом начинает Сай, но Кику быстро ударяет его ногой в коленку под столом. — Ай!

— Она ни на что не намекает, — шипит Накику, пока Ино фыркает от смеха. — Ты же не начнёшь сейчас разводить демагогию про маскулинность? И про петрушку и ананасовый сок? У тебя по соседству сидит трёхлетний ребёнок.

— Нет, — Сай в свою очередь цепляет палочками закуску из дайкона и хитроумным движением, перегибаясь через стол, пихает в рот жене, пока он ещё приоткрыт. — Но редис тоже очень полезен. Объясню подробнее, когда домой вернёмся.

— Вы бы лучше меня постеснялись! — восклицает Ино, ловя краем глаза ухмылку Куренай-сенсей. — Мне мой любимый только через три дня сможет рассказать про пользу… редиски.

— А мне и вовсе только через неделю, — вздыхает Райдо. — Хотя, в Суне не выращивают редис.

— Всё в порядке, — Чиву-сенсей возвращается, хоть и выглядит несколько озадаченно. — Дети просто… немного украсили картину, где Сай изобразил джонинов. Аоба, а тебе пошли бы усы.

Ино обожает посиделки с друзьями. Но она очень-очень скучает по мужу.

Она влюбилась в Генму, взрослого мужчину, когда ей было тринадцать. И с тех пор её, казалось бы, детская любовь ничуть не угасла. Только крепчает с годами.

Она смотрит на усталые морщинки мужа, когда он возвращается три дня спустя. Гладит его лицо, пропускает между пальцами каштановые пряди, в которых можно заметить пару седых волосков. Целует его в лоб, в нос, в губы, в подбородок и тихо шепчет, что она соскучилась.

Их спальня украшена семейными фотографиями, уставлена горшками с фиалками и можжевельником.

И чтобы хотеть друг друга, им не нужны ни петрушка, ни редис, ни ананасовый сок.

Хотя, эти продукты, так или иначе, стоит включать в рацион, поэтому Ино, конечно, не следует сомнительным советам Сая, а просто бдит над тем, чтобы вместо чипсов на столе было что-то полезное. Для всей семьи.