Хи но Казе (гет)

Коноха. 7 января, 28 лет после рождения Наруто.

Глюк'oZa — Бабочки+++

Самуи исполняется сорок лет, но Чоджи считает, что она не выглядит старше тридцати. Его жена все еще красивая, с хорошей фигурой, которую роды и время если и испортили, то совсем чуть-чуть, и то неправда — ее грудь стала немного тяжелее, ну и бедра пошире. Чоджи, впрочем, считает Самуи красавицей, каких поискать. Чем-то она похожа на Ино, но если его подруга то томная породистая кошка, то вертлявый котенок, то жена всегда преисполнена достоинством. Она прохладная во всем: у нее холодные руки, которые ему так приятно прикладывать к своему горящему лицу и поведение соответствует, особенно при посторонних.

Когда его спрашивают, как он подкатил к такой женщине, как Самуи, Чоджи скромно пожимает плечами. Просто он заметил, как на восемнадцатилетии Акеми она застыла у стола, не зная, что попробовать, и решил ей подсказать. Тогда Самуи впервые улыбнулась в его присутствии, слегка приподняв уголки губ. Потом, правда, они опустились, потому что к Самуи решил подбить клинья Райдо, за что тут же и получил. Чоджи так и замер, глядя на то, как жестко она отшила их местного сердцееда.

— Пожалуй, отбрей кто так меня, я бы больше вообще ни с кем не захотел пробовать, — медленно пережевывая кусок мяса, сказал Чоджи больше себе, чем Самуи.

— Ненавижу самодовольных козлов, — только и ответила она, задумчиво разглядывая Чоджи. — Мне больше нравятся милые и домашние мальчики. Если захочешь куда-то пригласить меня, то я не откажусь.

Чоджи и пригласил, потому что почему бы и нет? Он, правда, поначалу не придавал всему происходящему большого значения, даже немного растерявшись, когда через несколько таких вот встреч Самуи поймала его за воротник красного костюма и поцеловала. Губы у нее оказались мягкие и нежные, да и сама она вся оказалась очень мягкая. Она до сих пор такая, что Чоджи очень нравится. Ее приятно обнимать ночью, когда она устраивается рядом с ним в постели. Самуи обычно ложится позже него, а вот встают они в одно и тоже время.

В то, что они встречаются, поначалу не верил даже сам Чоджи. Потом, когда он немного успокоился и осознал свое счастье, то не верили окружающие. Одно дело Шикамару и Темари, у которых все давно к этому и шло, да и Генма с Ино ни у кого такого удивления не вызвали; но он с Самуи? Хотя какая разница? Генма ее старше на три года так-то, о чем Чоджи до сих пор напоминает своей матушке. Она нет-нет, а вздыхает, что ее единственный сын нашел себе такую взрослую женщину, но с невесткой ладит. Внука так и вовсе обожает, ужасно балуя его.

Чоджи заглядывает в комнату к сыну. Чомуи еще сладко спит, раскинувшись в кровати и обняв одной рукой осьминога, подаренного ему Киллером Би во время их визита в Кумо. Мальчик очень скучает по поездкам в деревню матери, скучает и по дядям, как родному, так и нет, и даже по тете Каруи, но в последнее время поездок мало, все заняты, и Чоджи развлекает сына как может. Чомуи очень нравится слушать рассказы что героев войны, что рассказы о них, и если он хочет стать таким же, как они, то ему нужно учиться, чтобы в академии у него все было хорошо.

К счастью, умом и старательностью он пошел в мать, что не может не радовать.

На кухне Чоджи зажигает газовую плиту и принимается готовить завтрак. Ему хочется порадовать Самуи и принести все в постель. На его день рождения она обычно накрывает такой стол, будто бы с утра должна заявиться толпа гостей. Не без помощи своей умелой свекрови и посмеивающегося свекра, но это неважно. Она делает это чтобы порадовать его, и Чоджи очень любит радовать ее в ответ.

В конце концов, они уже столько лет вместе, она ему сына родила! Он поправляет кольцо на пальце и вспоминает, как ругалась Ино, когда ей рассказали об очень тихой свадьбе в Кумо. Просто роспись, никаких гостей, потому что и Самуи, и Чоджи показалось, что они могут обойтись без этого. Они сами себе же и устроили праздник, маленький и милый, только для них самих. Ино, впрочем, этого до конца им так и не простила. Ей подавай большие громкие торжества с уймой гостей, на которых можно сиять и сверкать. Даже если это не ее праздник; но, справедливости ради, она очень хорошо понимает, что главная роль не всегда принадлежит ей.

Чоджи аккуратно складывает на поднос тарелочки, поправляет еду, чтобы она смотрелась красиво и привлекательно, а на рисовые пирожные с виноградом кладет небольшой цветок, чтобы придать им дополнительный шарм. Осталось только кипятком залить тот пахнущий хвоей и ежевикой чай, который Самуи всегда привозит из Кумо, и можно нести жене завтрак в постель. Чоджи пару мгновений еще рассматривает свое творение, прежде чем удовлетворенно кивает. Да, все хорошо.

Самуи спит на боку; светлые волосы разметались по подушке, и одна прядь лежит у нее на глазах. Чоджи осторожно ставит поднос на тумбочку со своей стороны и устраивается рядом с женой. Он целует ее оголенное плечо, обнимает за талию и на секунду прикрывает глаза. Самуи пахнет лавандой и медом: не слишком сладко, не слишком резко. Умеренно, как и любит его жена.

— Который час? — сонно спрашивает Самуи, поворачиваясь в его руках и глядя на Чоджи из-под светлых ресниц. Он целует ее в уголок губ и улыбается, когда ее ладонь, мозолистая из-за танто, с которым она прекрасно управляется, гладит его по щеке и останавливается на шее.

— Еще рано, — отвечает Чоджи, целуя ее еще раз, но уже в губы. Самуи забавно щурится, отвечая на поцелуй, но не углубляя его. Она ненавидит целоваться до того, как приведет себя в порядок. — Просто хотел поздравить тебя с днем рождения. Завтрак в постель, садись.

Пока Самуи исполняет просьбу, Чоджи ставит перед ней поднос и наливает чай в стаканчик с узором в виде облаков. Его жена улыбается и первым же делом тянется не к еде, а к сладкому.

— Вкусно, — довольно тянет она и улыбается уже шире. Все ее улыбки, в основном, достаются им с Чомуи. Самуи потеплела с тех пор, как перебралась в Коноху, все-таки, общение с местными, оставило на ней отпечаток, но она все еще очень спокойная. Неудивительно, что для Хинаты и Темари она стала старшей подругой и прекрасно поладила с Генмой, с которым вообще очень легко дружить. — Спасибо за старания, дорогой.

«Дорогим» зовет его Самуи очень часто и даже на людях. Чоджи тоже улыбается шире, скрещивает ноги в подобии позы лотоса и наблюдает за тем, как его жена ест. Нет ничего прекраснее женщины с хорошим аппетитом, нет ничего прекраснее его женщины, которая отламывает от пирожного кусочек и протягивает ему, давая взять со своих пальцев.

Чоджи считает, что его жизнь удалась и еще больше он в этом убеждается, когда слышит топот сына в коридоре и видит его на пороге родительской спальни с обернутым большой лентой подарком, который он подготовил для мамы сам. О чем еще можно мечтать?

Кири. Март, 29 лет после рождения Наруто.

Norah Jones — Come away with me+++

Мэй всегда мечтала о свадьбе, как у принцессы. Она была куноичи, — и не абы какой, Мизукаге, — а не дочерью даймё, но кто б ей запретил мечтать о красивой, грандиозной церемонии? Только вот несмотря на все её качества, несмотря на эффектную внешность и на, по её мнению, замечательный характер, тот самый, единственный и неповторимый, никак не находился. По данному поводу даже остальные Каге начали в какой-то момент зубоскалить, чтоб их.

Даже Тсунаде, куда более старая калоша, внезапно съехалась после войны с Эем. Вот уж чудеса. Они друг друга терпеть не могли. У всех кто-то был, кто-то находился, а Мэй так и оставалась одинокой, столько же далекой от той детской мечты, которую смаковала в Муген Тсукуёми.

Так как с отсутствием второй половинки понималось и отсутствие детей, Мэй в какой-то момент удочерила девочку, которую вот уже несколько лет обучала как свою преемницу. В итоге, пост Мизукаге она оставила всё же Чоуджуро, куда больше подходящему на эту роль, а вместе с Юрикой-чан радовалась какому-никакому семейному счастью.

До тех пор, пока её мир с ног на голову не перевернул один случай.

Теруми знала, что никогда не покинет деревню, в которой родилась, что не переедет в другую страну, настолько сильно она любила родину и соотечественников. Так что искать потенциальных женихов где-то помимо Тумана даже не собиралась.

Ямато был совершенно не похож на того мужчину, который ей представлялся в гендзюцу на войне. Начиная отсутствием широкой улыбки, заканчивая очень странными пугающими глазами. И протектором Листа на лбу.

Ими он и впечатлил какого-то пьяного родственника даймё, решившего соблазнить отставную Мизукаге сегодняшним вечером. Не то чтобы она рассматривала всерьёз хиленького мужичка, но у неё давно не было ни секса, ни просто какого-то искреннего внимания со стороны противоположного пола. Может, она проклята? В конце концов, что в ней вообще могло отталкивать?

— Вы спугнули моего собеседника… Ямато-сан, кажется? Не знала, что у нас делегация из Конохи.

— Вы же отошли от дел, неудивительно, — несколько смущённо заявляет джонин, присаживаясь рядом. — Прошу прощения, мне казалось, он больше докучал, чем поддерживал беседу.

— Возможно, — хмыкает Мэй в стакан. — Замените его на этот вечер?

Он заменяет, причём не только в баре. Наутро Мэй просыпается в своей комнате, совершенно неудивлённая тому факту, что она одна, а постель — холодная. Ничего страшного, зато ночь была хороша, наверное, даже лучше, чем последние пару лет. А шиноби Конохи всё равно вернётся к себе, так что ничего серьёзного быть и не могло.

Внезапно, мужчина обнаруживается в столовой, непринуждённо общаясь с Юрикой за накрытым столом. Мэй почему-то совсем забыла, что её дочь не на миссии. Позорище. Впрочем, подопечную интересует не то, почему в их доме ночует какой-то левый мужик, а совсем другая тема.

— Вы хорошо знаете Конохомару-куна? — краснеет девушка, которая сама недавно вернулась с задания в стране Огня. Там, судя по всему, и познакомилась с Сарутоби-младшим: внука Хирузена-сама Мэй и сама знала, потому что он был как младший брат Наруто, которого знали, наверное, даже слепые и глухонемые шиноби из отдалённых селений. — Можно кое-что ему передать?

Мэй усмехается, но вопросительно смотрит на Ямато. Тот слегка розовеет скулами, но только кивает на расставленные тарелки. В животе у Теруми некрасиво бурчит, и женщина торопится занять своё место.

А Ямато не торопится вернуться в Коноху.

— Я здесь сопровождаю Джуго, — поясняет Ямато тем же вечером, приглашая её прогуляться у моря. Они на удалённом диком пляже, где их сопровождают только крики чаек и шум накатывающих на рифы волн. — В основном мне приходится следить за Орочимару-сама и его подопечными…

— Да, среди них, кстати, один из наших, — припоминает Мэй. — Хозуки Суйгетсу.

— Он хотел взять двойную фамилию, как его жена, но та не разрешила, — мягко смеётся Ямато. В его чёрных глазах плещется свет заходящего солнца, и он вдруг кажется Мэй куда более очаровательным, чем тот, широко смеющийся мужчина из её мечты.

— Он женат? — глупо хлопает глазами Мэй. Вот же… даже этот клоун её обставил. Его старший брат Мангетсу, которого Мэй неплохо знала, был совсем не таким. — Вот уж сюрприз.

— Они с Карин поженились десять лет назад, — добивает её Ямато.

Мэй уныло бормочет себе под нос что-то невнятное, глядя на песок под ногами. А её спутник внезапно складывает печати и создаёт лодку, предлагая выйти в открытое море, пока солнце совсем не ушло с горизонта. Остаются они в итоге до глубокой ночи, целуясь под луной.

И когда им приходит время прощаться, Мэй сама не понимает, как же так получилось, что она слишком сильно привязалась. Она до сих пор не собирается покидать Киригакуре, совершенно не стремится создавать и какие-то отношения на расстоянии. Но этот странный человек с пугающими и при этом бесконечно глубокими, гипнотизирующими глазами успел за пару недель занять какое-то место в её сердце, которое теперь болит и скучает.

Они ничего друг другу не обещают, Мэй пытается забыть и жить дальше, немного даже завидуя тому, как часто теперь её дочь берёт миссии на континент. Явно же не чтобы там заработать побольше денег и принести пользу родной деревне.

Ямато не посылает ей писем, вообще никак не пытается с ней связаться, но возвращается месяц спустя, на этот раз в компании недовольного Хозуки.

— Сразу говорю, у меня здесь никаких делов нет, я, вроде, вообще всё ещё числюсь у вас преступником, — сдаёт Суйгетсу с потрохами жутко пялящегося на него Ямато. Но мечнику хоть бы хны. — Но, так уж и быть, оставлю вам тут пару деньков, но не больше, моя селёдочка будет скучать.

— Вряд ли, — мстительно бросает Ямато удаляющейся спине Хозуки. Мэй не удерживает глупого смешка, смущённо прикрывая рот. — Наоборот, обрадуется, что ты не будешь её отвлекать от работы.

— Ты просто плохо знаешь мою жёнушку, — не оборачиваясь, орёт Суйгетсу. — Она по мне скучает каждое мгновение, и по моим выдающимся способностям.

— И по твоему самомнению, определённо, — вздыхает Ямато. — Ты слышала, у нас есть три дня.

— А потом? — вдруг грустно спрашивает Мэй. И не отводит взгляда от чёрных, внимательных глаз.

— А потом мне надо будет придумать, как приезжать сюда по другим причинам, — медленно, тщательно взвешивая слова, говорит коноховец. — Если, конечно, ты не против.

Она не против, но и не верит до конца в то, что у него получится. У него получается, потому что, как признаётся Ямато, у него в родной деревне куда меньше связей, чем у многих других. Он любит и ценит свою команду и своих друзей, но у них тоже свои жизни и свои семьи, так что ничто его, кроме преданности Конохе, там не держит.

А у них всё равно Альянс, который с каждым годом становится только крепче, ведь они далеко не первая пара, которая образовывается между совершенно разными странами.

Мэй многое узнаёт об этом, вроде бы, неказистом со стороны, мужчине. Например, что он не раз менял имя, будучи в Анбу, что он когда-то состоял в Корне, что он является носителем ДНК Сенджу Хаширамы, которому обязан своими способностями: мокутоном. Все эти секреты уже давно и не секреты вовсе, но Мэй приятно знать, что он доверяет ей настолько, что сам о себе делится информацией. И она с ним делится. В том числе и своими детскими мечтами.

Свадьба их в итоге выходит куда более скромной, но оттого не менее желанной и запоминающейся. На ней присутствуют все бывшие и настоящие Каге, хоть и собираются всего на день, и даже не в стране Воды, а в Горячих Источниках, недалеко от домика Тсунаде и Эя. Самый оптимальный вариант, учитывая, что железная дорога пока только в планах.

Спустя несколько лет Мэй всё ещё иногда сложно, просыпаясь по ночам, свыкнуться с мыслью о том, что она замужем. Что её дочь готовится выйти замуж за Сарутоби Конохомару и, в отличие от неё, совсем не против переехать в Коноху. У каждого свой путь: Мэй не собирается ей в этом препятствовать и даже упрекать её в чём-то.

Они ведь все вместе старались ради этого союза, правда?

Мэй пялится наверх, на балдахин, висящий на изящных столбах. Деревянные изделия Ямато научился не просто создавать, но ещё и обрабатывать так, что они похожи на произведения искусства. Работать в доме он любит, всю мебель заменил, и клянётся, что если Мэй его осчастливит малышом, то и колыбель смастерит самую уникальную. Когда они вместе ездят в Коноху, он и для будущей семьи Сарутоби что-то ваяет, ведь с Юрикой они подружились с самого первого дня знакомства.

Мэй посмеивается, потому что она-то знает, что у них точно будет малыш, но ей хочется почему-то ещё на пару дней оставить эту информацию чисто для себя. Вот будет личико у Тсунаде, когда она узнает эту новость!

Надо бы затребовать сюда бывшего ученика Ямато, чтобы расписал будущую детскую, говорят, у него к этому талант.

— О чём думаешь? — спрашивает Ямато, приподнимаясь на локте. Выглядит так собрано, словно бы не только что проснулся.

— О том, что хочу сегодня искупаться в море, — Мэй целует мужа в губы и свешивает ноги с кровати, сладко потягиваясь и глядя на то, как солнце робко заглядывает в окошко, умудряясь пробиться сквозь туман.

— У вас же вода ледяная, — зябко передёргивает плечами Ямато. — Может, на горячие источники сходим?

— Нет, в море, — хихикает Мэй. — Разве тебе не говорили о пользе закаливания?

Ямато вздыхает, но поддаётся уговорам, притягивает её к себе и обещает завтрак в постель, если она согласится хотя бы подождать пару часиков, пока туман не рассеется. Мэй знает, что ему даже сейчас сложновато привыкнуть к новому месту жительства, и ещё больше ценит за то, что он пытается его полюбить также сильно, как она. А она старается почаще бывать на континенте ради него.

Это ведь и есть союз — не только влюблённость, страсть и желание с кем-то состариться, но и принятие друг друга. И благодарность за то, что они друг у друга есть.