Записки Мышонка — принца и волшебника (джен)

К вечеру в холле закончились восстановительные работы. Под завалами с трудом, но всё же нашли то, что осталось от Грюма. Слагхорн сделал всё возможное: искал, проверял чарами — напрасно. Когда подняли камни, стало ясно, почему. Приняв на себя основной удар, Грюм сгорел почти дотла, проклятие сожрало его с костями. Всё, что осталось, это защищённый от тёмной магии глаз, который забрала и спрятала в карман Тонкс. Её волосы стали серыми и безжизненными.

Всем раненым была оказана необходимая медицинская помощь. Те, кому требовалось наблюдение, заняли койки в Больничном крыле — я заглянул туда и понял, что кроватей стало больше обычного. Но, потеснившись, все разместились с относительным комфортом. Погибших перенесли в отдельное помещение — теперь они лежали в кабинете заклинаний. Если постараться, можно было вообразить себе, что всех их пригласил в гости профессор Флитвик.

В Большом зале поставили три длинных стола — за ними разместились все, кто находился сейчас в школе. Взвод старшего лейтенанта Брауна собирался обедать сменами, передавая друг другу дежурства по территории. Посмотрев на них, аврорский корпус поступил так же.

До сих пор у меня не было возможности поговорить с друзьями как следует, взглянуть на них, убедиться, что они в порядке. Спросить, есть ли новости о Гермионе. Но, увы, и за ужином я не сумел этого сделать: меня вежливо, но настойчиво пригласили к себе мистер Скримджер, мистер Крауч, мадам Боунс и, конечно, Паркер.

Как и положено политикам, они уже обсудили между собой неудачу, возможно, даже пережили прилив стыда за провал операции, но теперь были энергичны и полны готовности планировать дальнейшую жизнь магического мира. Пока ели, говорили о неважном. Разве что Крауч мельком упомянул, что у него теперь новая вторая секретарша, мисс Амбридж. Крайне амбициозная, неглупая, а после пережитого потрясения ещё и весьма послушная. Вот уж точно — друзей держать близко, а врагов — ещё ближе.

— Не возражаете, Ваше Высочество?

Подумав, я сказал:

— Полагаю, это единственный выход в сложившихся обстоятельствах, мистер Крауч. Во всяком случае, нам не нужно, чтобы у мисс Амбридж появилось много свободного времени.

— Ни в коем случае. Свободное время — зло для деятельных натур, гибель.

— Этот ваш отряд выглядит довольно эффективно, Ваше Высочество, — заметил Скримджер, кидая взгляд на людей Брауна. — Если бы только обеспечить их лояльность министерству…

— Их лояльность принадлежит мне, министр. А поскольку мы с вами — добрые друзья…

Сказать, что я забегал вперёд, ничего не сказать — мне ещё только предстояло вытаскивать Брауна и остальных из цепких когтей Дженкинса. Но, пожалуй, у меня была одна неплохая идея, как это сделать. Причём совершенно легально, так, что ни Дженкинс, ни те, кто стоит за ним, ни даже вся королевская семья не смогут возразить. Правда, это значило, что мне придётся пойти на серьёзные жертвы. Но об этом — потом.

— Уверен, — продолжил я, — что мы найдём способ использовать таланты мистера Брауна и остальных на благо магического мира.

Немного обсудили Риддла, вернее, его «ликвидацию» руками Гарри.

— Мистер Поттер — ваш друг. Как вы считаете, он согласится дать интервью? — спросил Скримджер.

— Гарри ненавидит прессу, но… думаю, уговорим.

— Герой пророчества спас магический мир, — вздохнул министр с удовлетворением. — Звучит красиво, не правда ли?

— Особенно вас радует, что мистер Поттер не стремится в политику, не так ли? — не удержался от шпильки Паркер.

— Я слышал, он мечтает о карьере в Аврорате, — пожал плечами Скримджер. — Не сомневаюсь, такого талантливого и находчивого юношу примут с распростёртыми объятиями.

Паркер поцокал языком и заметил:

— Не забывайте, что у талантливого и находчивого юноши есть фамильное место в Визенгамоте. Если он посвятит себя Аврорату, уж не доверит ли свой голос дорогому кузену Малфою?

Не знаю, что между этими двоими произошло, но, кажется, Паркер завёл себе новое хобби — подкалывать министра. Вроде и не очень больно, но достаточно неприятно.

— Кстати, о Малфое, — перебила их мадам Боунс, — старшем, его до сих пор не нашли. Его жена утверждает, что понятия не имеет, где находится муж.

— Не удивлюсь, если она действительно не в курсе, — заметил Крауч со вздохом, — Люциус — хитрая сволочь.

— В первую очередь, он сволочь, — дёрнул плечом министр. — А таких хитрецов я повидал достаточно. Завтра объявим в газетах, что суд состоится в любом случае, даже если обвиняемый на него не явится. И пусть думает, что ему дороже — свобода или семейные миллионы. Лично я буду голосовать за лишение Малфоев титула, состояния, земель и права заседания в Визенгамоте.

В общем, обсуждали мелочи. Я почти не участвовал. Этот день совершенно вымотал меня, и больше всего на свете я хотел бы оказаться дома, во дворце, чтобы мистер Уилсон принёс мне кружку какао. А после чтобы можно было вытянуться в своей постели и проспать десять часов. Может, даже двенадцать. К сожалению, ничего подобного мне не светило. Судя по красноречивым взглядам Паркера, не позднее завтрашнего утра нас ждёт новое стратегическое совещание, и на этот раз разговор будет серьёзным.

* * *

Друзья ждали меня на выходе из зала. Я получил от Паркера молчаливое разрешение присоединиться к ним, и мы двинулись к Выручай-комнате. На удивление, она не открылась ни с первого, ни со второго, ни с третьего раза, и пришлось располагаться по старинке, в тайном проходе. Мы наколдовали сидения, запустили светлячков, кое-как разместились.

Если бы сейчас с нами была ещё и Гермиона, всё было бы иначе: мы бы смеялись в голос, торжествовали, праздновали бы победу. Но без неё… было стыло и страшно.

— Мадам Помфри сказала, что пока состояние стабильно-тяжёлое, — проговорил Рон, слегка постукивая зубами. — Стабильно — это же неплохо, да?

— Тяжёлое, Уизли. Тяжёлое, — процедил Драко. — И туда не пускают. В Мунго. Никого.

— Она продержалась уже так долго, — произнёс я, — и ей сразу оказали первую помощь. Магическая медицина очень сильная, я уверен…

— А я не уверен! — рявкнул он, и ни у кого из нас не нашлось аргументов, способных его переубедить.

Блейз вздохнул, положил Драко руку на плечо, крепко сжал и велел:

— Не хорони раньше времени, Дракоша. Это последнее дело.

Мне, стоило закрыть глаза, мерещилась жуткая чёрная маска на Гермионе. А следом — вся она, в бинтах, как мумия.

— А ты молодец, Гарри, — добавил Блейз после паузы. — Это смотрелось… круто.

— Если бы Берти не кинул Шляпу… Как ты узнал, что я там буду? Что надо кидать именно в этот момент? И именно Шляпу?

Я пожал плечами, а друзья понятливо покивали. По большей части, им можно было ничего не объяснять. На самом деле, у нас не осталось сил на разговоры. Но было очень важно ещё немного побыть вместе, рядом. Почувствовать, что мы есть друг у друга.

Проход был достаточно просторным, чтобы не тесниться. Прошло полчаса, и Рон и Драко углубились в шахматную партию — у Рона всегда была с собой уменьшенная чарами доска. Гарри трансфигурировал сумку в кушетку, растянулся на ней и задремал. Очки у него съехали на бок. Я нащупал в кармане флакончик с зельем и решил, что отдам ему завтра. Одна ночь ничего не изменит.

Блейз, сидя прямо на полу, привалившись спиной к моим ногам, смотрел в пустоту и изредка заламывал пальцы. Возможно, он думал о проклятии, поразившем Гермиону, возможно — о своей семье. С Блейзом иногда бывает трудно угадать.

Я не думал ни о чём конкретном, но при этом обо всём сразу. О будущем, близком и отдалённом. О нашем со Снейпом пари. О Дженкинсе вместе с его теми, другими, пока неизвестными. О своей роли в двух близких, но очень разных мирах. На том и задремал. По счастью, той ночью никому не было дела до школьной дисциплины.

* * *

Утро принесло немало новостей, по большей части — сдержанно-оптимистичных. Пришло известие из Мунго. Разумеется, всё строго конфиденциально, но у нас был Блейз, а у Блейза — его фирменное обаяние, так что мы узнали хотя бы основное. Жизнь Гермионы теперь была вне опасности, но в сознание её ещё не приводили. Кроме того, как понял Блейз, раны, нанесённые тёмномагическим проклятием, пока не заживали, и с этим ещё предстояло работать.

Хагрид пережил кризис и, вероятно, скоро пойдёт на поправку. К сожалению, его левый глаз и ступню левой ноги сохранить не удалось — не помогло даже великанье здоровье. Оставалось думать о том, что в волшебном мире умели делать очень хорошие протезы. Мадам Максим каким-то образом преодолела все запреты и, по слухам, сидела у его постели неотлучно.

Наибольшие опасения пока вызывало состояние профессора МакГонагалл. Она была немолода, у неё было слабое сердце, а главное, в битве её довольно сильно покусал оборотень. И хотя дело происходило не в полнолуние, не было никакой уверенности в том, заразилась она или нет. И если заразилась — перенесёт ли её организм трансформацию. О том, сможет ли она вернуться к своей работе, если станет оборотнем, пока не говорили и, кажется, старались даже не думать.

После завтрака мы встретились уже привычной компанией, разве что без мадам Франчески. Её место занял хмурый итальянский волшебник, который представился мистером Риччи. К Биллу присоединилась Флёр. Сидели на третьем этаже, в кабинете, который занимал сначала фальшивый Крауч, а потом — вполне себе настоящая Амбридж. Мистер Мартин налил всем чаю, едва не опрокинув при этом молочник.

О прошедшем говорили мало. Разве что мистер Крауч и мадам Боунс признали свою ошибку: разумеется, им не следовало принимать участие в операции лично. Поговорили и об утечке информации: здесь виноваты были мы с мистером Блэком, пожалуй, примерно поровну, но ни у кого не было желания раздувать тему.

— Для Отдела всё произошедшее — большое потрясение, — заметил Паркер, закидывая ногу на ногу. — Не говоря уже о том, что мы почти полгода снабжали их неверными сведениями из дома мистера Блэка и из его окружения.

— Что?! — не понял Блэк.

— Ваш камердинер, мистер Мартин… Он показался нам не очень надёжным.

— Бред! Я проверил его сам, он…

— Великолепный окклюмент, и у него две сестры-сквиба. Очень ненадёжный.

Блэк растерянно моргал, глядя то на Паркера, то на самого мистера Мартина.

— Но… он же всё время был с нами. И во время нашего совещания…

— Нам нужно ваше доверие, мистер Блэк, так что, позвольте, я раскрою маленький обман. Мистер Мартин, вас не затруднит?

Мгновение — и слуга Блэка сменил облик. Теперь на нас смотрела, слегка улыбаясь, Тонкс. Её волосы в настоящем облике так и не вернулись к розовому цвету жвачки, но, во всяком случае, и уныло-серыми они тоже не были. Такой неприметный каштановый оттенок. Кажется, она пыталась справиться с тяжестью потери.

Сказать, что Блэк был шокирован, это преуменьшить. Он покраснел, побледнел, позеленел… и продемонстрировал существенный личностный рост, наконец заметив ровно:

— Что ж, племянница, ты прекрасно справлялась со своими обязанностями.

— Спасибо, дядя! Кстати, твою вазу разбила я.

— Теперь я в этом не сомневаюсь, — пробормотал он.

— Вы можете быть свободны, мисс Тонкс, — сказал Паркер, — благодарю за службу.

— Стойте… — произнёс я, понимая, что у меня не всё сходится. — Как мисс Тонкс могла работать камердинером мистера Блэка, если она каждую субботу охраняла меня?

— Я вас охранял, сэр, — хмыкнул Паркер. — Неужели вы думаете, что я оставил бы ваши занятия без наблюдения? Слишком уж важный вопрос.

Теперь я почувствовал себя в шкуре Блэка, но тоже обошёлся без громких возмущений. Похоже, на будущего телохранителя, кто бы им ни стал, придётся вешать какое-нибудь хитрое проверочное заклинание. Слишком много проблем доставляет это Оборотное зелье, не говоря уже о пронырливых метаморфах.

— Что ж, — заметила мадам Боунс, — если с этим мы разобрались, не могли бы вернуться к теме маггловского правительства и этого вашего… Отдела? Риддл сильно ослабил нас, и хотя катастрофы удалось избежать, вести войну с магглами мы пока не готовы.

— И никогда не будем, — отрезал Паркер, закидывая ногу на ногу. — Масштабы несопоставимы, мадам Боунс. Если завтра премьер-министр задастся целью уничтожить волшебников, это произойдёт за три года.

— Но до сих пор никто этого не сделал, — сухо напомнил Крауч, разглаживая усы-щёточки.

— До сих пор, скажем честно, маггловское правительство было крайне слабо осведомлено о жизни волшебников. Жаль это говорить, но Его Высочество сыграл в этом роль троянского коня, сам того не ведая.

Я сцепил пальцы в замок и заговорил, стараясь выдержать ровный тон:

— Значит, мне придётся это исправить. Наши миры могут сосуществовать мирно, не просто сохраняя нейтралитет, а эффективно сотрудничая. Одна программа создания боевого отряда сквибов чего стоит. Новое вооружение ещё не проходило проверку, но не удивлюсь, если оно эффективнее боевых заклятий. Автомат стреляет быстрее, чем человек способен взмахнуть палочкой. Даже тридцать человек мистера Брауна могут поспособствовать тому, чтобы в Лютном и других криминальных районах воцарился мир и порядок. А с другой стороны, магическая медицина прошла существенно дальше маггловской.

— Премьер-министр боится магии, — заметил Паркер.

— Это не последний премьер-министр в Британии, — я пожал плечами. — Во всяком случае, магии не боится Её Величество, что, на мой взгляд, важнее. Думаю, за несколько лет мы можем подыскать человека с более широкими взглядами. Но для этого, кхм, Отделу придётся понять, что с нами нужно договариваться. Правда, пока я не уверен, чем именно их… впечатлить.

Паркер покачал головой. Я видел, что у него есть идея, но пока не мог угадать, какая именно. Наконец он произнёс:

— Репутация Её Величества не должна вызывать никаких сомнений. Но, полагаю, вы, Ваше Высочество, сможете убедить одного члена королевской семьи поучаствовать в маленьком розыгрыше. Просто демонстрация…

— Нам потребуются железные аргументы.

— Подготовим, — отмахнулся Паркер и добавил, обращаясь к остальным:

— Мы сможем не допустить эскалации конфликта с нашей стороны. А с вашей потребуется многое изменить в структуре управления магической Британией, чтобы дальнейшее сотрудничество было возможно. Нам не нужен ещё один Риддл, который прижмёт всю страну к ногтю при помощи кучки оголтелых боевиков.

Изредка позвякивали ложечки о блюдца. Подлетал в воздух неизменно горячий чайник. Мы, все младшие участники совещания, молчали и слушали, как старшие, опытные политики планировали будущее тысяч людей за чашечкой чая. Дел предстояло очень много. И на осуществление некоторых планов должны были уйти годы, если не десятилетия. Но, пожалуй, мне нравилось планирование с такой далёкой перспективой: придавало ощущение стабильности и уверенности в том, что всё рано или поздно будет хорошо.