Потерянная — незнакомая себе (гет)

Ужин прошёл спокойно и уютно. За столом витала тёплая, почти домашняя тишина, нарушаемая лишь звоном приборов да мягким треском дров в камине. Ева, искоса наблюдая за Эмилем, с удивлением заметила, что он больше не бросает в её сторону тех мимолётных, раздражающих взглядов, от которых прежде хотелось опустить глаза. Это неожиданно успокоило. Поэтому, поужинав без всяких напряжений, она вскоре поднялась к себе и легла спать, унося с собой чувство тихого умиротворения.

На следующее утро, после завтрака, Чарли с другом отправились прогуляться, а дом вновь погрузился в ленивое послеполуденное спокойствие. Однако после обеда миссис Уизли, не выдержав, наконец решилась — она позвала Еву к себе в комнату, попросив прихватить платье.

Ева без спешки достала из чемодана ту самую аккуратную коробочку, которую уменьшила для удобства, и, держа её в руках, вошла в комнату, где её уже ждала Молли. Стоило Еве переступить порог, как лёгким взмахом палочки миссис Уизли в одно мгновение вызвала из воздуха изящную ширму, за которой предстояло переодеваться.

— А где же платье, милая? — удивлённо спросила она, не заметив в руках девушки ничего, кроме небольшой коробки.

Ева сдержанно улыбнулась, опустив глаза, и, вынув из кармана миниатюрную ярко-красную шкатулку, аккуратно поставила её на пол. Кончиком палочки она легко коснулась крышки, и на глазах изумлённой Молли коробка начала стремительно расти, пока не вернула себе первоначальный размер.

— Оу… просто великолепно! — воскликнула миссис Уизли, искренне восхищаясь. — Ты так уверенно владеешь чарами уменьшения и увеличения предметов!

Ева чуть смутилась, но, разумеется, не стала рассказывать, что эти чары наложила вовсе не она, а Нарцисса, заботливо подготовив платье для транспортировки. Вместо этого девушка лишь мягко кивнула в ответ, принимая похвалу.

Молли подошла ближе и открыла крышку. Едва её пальцы коснулись ткани, из коробки было извлечено платье — тонкое, изящное, красного, но не кричащего оттенка, словно напитанного вечерним светом. Миссис Уизли ахнула, проводя ладонью по гладкой поверхности.

— Невероятно красиво! — восхищённо выдохнула она, разглядывая каждый стежок. — Такое нежное… никогда бы не подумала, что его носила твоя мать.

— Мамина подруга постаралась… немного подправила его для меня, — тихо произнесла Ева, вновь пряча глаза. Она умолчала о том, что это платье — подарок Нарциссы Малфой, чьё участие в её жизни приходилось скрывать.

— Прекрасное платье, видно, что с любовью отправлено, — с теплотой произнесла миссис Уизли, бережно проводя пальцами по ткани. Потом она чуть нахмурилась и задумчиво спросила: — А что здесь нужно поправлять, дорогая? Оно ведь явно под твой размер и в отличном состоянии.

Ева слегка поёрзала, чувствуя, как внутри всё сжимается. Рассказывать сейчас про шрамы не хотелось. Вместо объяснений она тихо подошла и протянула руку, чтобы взять платье. Молли ничего не сказала, просто передала его, внимательно наблюдая за девочкой.

— Я… лучше покажу, — тихо сказала Ева, и голос её едва заметно дрогнул. Она скрылась за ширмой, чтобы переодеться.

Молли, хоть и не знала, в чём суть, уловила тревогу в её тоне и жестах.

Ева медленно надела платье. Сердце стучало где-то в горле. Собравшись с духом, она шагнула из-за ширмы.

Миссис Уизли ахнула. Её сердце на мгновение словно остановилось. Плечи, руки, ноги… На бледной коже ярко проступали красноватые шрамы, уродливо контрастируя с нежной тканью.

«Кто?.. Кто мог так поступить с этой девочкой?» — мысль обожгла Молли, как кипяток. Как женщина, как мать она ощутила ярость такой силы, какой не чувствовала уже много лет.

— Кто… кто это сделал с тобой?.. — слова вырвались сами, резкие, почти шёпотом. Ей было трудно смягчить вопрос, труднее — сдержать эмоции. — Какая бессердечная мра… — она запнулась, едва не сорвавшись на ругательство, и глухо договорила: — Какой бездушный человек мог сотворить такое?.. Я… помню, — Молли коснулась взглядом шрама на её руке, — эту рану… она из приюта. А остальные?.. Они тоже?.. Почему ты молчала?.. Почему?..

— Мама Молли… — тихо всхлипнула Ева. Молли тогда заметила, что девочка вцепилась в себя, сжимая плечи так, словно боялась разлететься, и дрожала, как лист.

— Я… я не хочу говорить об этом… пожалуйста… Не надо. Сейчас я с вами. И всё хорошо… правда… Не спрашивайте. Просто… помогите их прикрыть, — тяжело выдохнула она, крепче обнимая себя.

Молли подошла и заключила её в крепкие, тёплые объятия. И Ева разрыдалась, уткнувшись ей в плечо.

Несколько мгновений они так стояли, не двигаясь, будто боялись спугнуть ту едва уловимую тишину, которая поселилась между ними. Постепенно Ева, немного успокоившись, ослабила объятие. Молли, почувствовав это, без слов, мягко, почти незаметно, отпустила её.

— Как можно обработать платье… так, чтобы оно не показывало шрамы? — тихо, почти шёпотом, спросила Ева, будто боялась, что сама фраза нарушит хрупкое равновесие её мыслей.

Молли на миг замолчала. В голове вихрем пронеслись мрачные картины: кто посмел обидеть эту девочку, и какими способами можно было бы его наказать. Но она с усилием оттолкнула эти обжигающие образы, заставляя себя сосредоточиться на проблеме, которую нужно решить прямо сейчас. Взгляд её смягчился, она глубоко вдохнула, охлаждая разум, и только спустя несколько секунд, взвесив слова, заговорила.

— Милая, а зачем исправлять платье? — голос её был тихим, но в нём звучала забота. — Можно ведь воспользоваться мазью или зельем, которые скрывают шрамы. Нанесёшь или выпьешь — и до купания или до истечения определённого времени они будут совершенно невидимы.

Ева удивлённо подняла взгляд. Она даже не подозревала, что такие средства существуют. Всегда заботилась о том, чтобы заживить раны или убавить боль но никогда не задумывалась о том, чтобы просто спрятать их с помощью магии. Все эти годы она прятала тело под длинными рукавами и свободными тканями, считая это единственным выходом. Слова миссис Уизли были как луч света, пробившийся сквозь плотный слой мрака.

— Так… разве можно? — спросила она, не веря собственным ушам.

— Конечно, можно, — мягко улыбнулась Молли. — Сегодня же куплю. Думаю, к вечеру попробуем.

Ева, переполненная неожиданной радостью, бросилась к ней и крепко обняла, шепча благодарности. В груди разлилось тёплое чувство, такое редкое и почти забытое.

И именно в этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился Чарли.

— Мам, ты тут? Мы тут с Эмилем… — начал он, но, подняв глаза, застыл. Его взгляд скользнул по комнате, остановился на Еве в нежном платье, и что-то в его лице изменилось. Она была… красива. Но затем его глаза, непроизвольно, наткнулись на тонкие полосы шрамов, и зрачки расширились от удивления.

Молли среагировала мгновенно. Её рука крепче сжала палочку, и, не дав Чарли опомниться, она быстрым движением вытолкнула его за дверь, захлопнула её и наложила замок. Сердце колотилось — она совсем не ждала, что они вернутся так рано.

С тревогой обернувшись, Молли увидела, что Ева стоит неподвижно. Лицо её было пустым, как выцветшая маска. Тот хрупкий огонёк надежды, что только что зажёгся в её глазах, угас мгновенно, словно кто-то сорвал с него защитный купол.

— Прости, милая… — тихо сказала Молли, чувствуя вину в каждом слове. — Я не ждала, что они придут раньше ужина.

Ева не ответила. Она лишь медленно подняла взгляд и кивнула, будто давая понять, что всё в порядке. Затем, не сказав больше ни слова, пошла переодеваться.

Сняв платье, она аккуратно, почти бережно, уложила его обратно в коробку, словно в нём хранилось нечто важное, уменьшила и, взяв её с собой, вышла из комнаты.

У двери всё ещё стоял Чарли. Он настолько погрузился в свои мысли, что даже не заметил, что замок снят и створка распахнулась. Когда Ева вышла, он, словно опомнившись, сделал движение, будто хотел её остановить, но сзади раздался голос матери:

— Чарли, иди сюда!

Он замер, а Ева, не взглянув на него, прошла мимо.