Потерянная — незнакомая себе (гет)

Чарли провёл взглядом по опустевшему проёму, в котором мгновение назад скрылась Ева, и нахмурился, потом выпрямился и сделал несколько шагов к матери. Он зашёл в комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Подняв руку, одним движением начертил в воздухе узор чар, и в комнате мягко дрогнуло — звук за дверью будто утонул, стены поглотили все шумы. Миссис Уизли стояла у стола, поправляя на нём ткань платья, будто ничего особенного не произошло. Она даже улыбнулась, как будто это была просто обычная встреча матери с сыном.

— Ты что-то хотел, дорогой? — спросила она спокойно, не оборачиваясь.

— Да. Ответы на вопросы, мама, — в голосе Чарли прозвучала непривычная твёрдость.

Молли подняла на него взгляд, но улыбка не исчезла.

— И почему, скажи мне, ты заходишь в мою комнату без разрешения? Мы тут с Евой...

— Мама, не надо, — перебил её Чарли, сделав шаг вперёд. — Просто ответь мне: что с её шрамами?

Миссис Уизли на миг замялась, пальцы слегка сжали подол платья. Было видно, что она обдумывает слова.

— Она... — начала Молли медленно, — упала с метлы, когда тренировалась.

Чарли усмехнулся — коротко, сухо, почти насмешливо.

— Это никакие не раны от падения с метлы, мама. Я сам играл в квиддич, я знаю. После падений максимум — синяки, ссадины... но не такие чёткие, глубокие отметины. И к тому же, — он наклонился вперёд, глядя прямо в глаза матери, — она ведь даже не играла. Она была в запасных. Я слышал это от Гарри.

Миссис Уизли опустила взгляд. Несколько секунд она молчала, будто в её голове шёл тихий спор — сказать правду или продолжить прикрывать.

— Чарли... — выдохнула она, — может, тебе не стоит копаться в этом. Это намного сложнее, чем тебе кажется. Я и сама до конца не узнала. Ева запрещает мне поднимать эту тему. Она не хочет говорить. Хоть я готова помочь — она отказывается. Каждый раз, когда я пробую спросить, всё заканчивается... — Молли осеклась, и в её голосе дрогнули эмоции, — тяжёлым разговором и слезами. Поэтому я не хочу это обсуждать.

Чарли вдохнул глубоко, медленно выдохнул и выпрямился.

— Мама, я хочу узнать. И ты знаешь: если я чего-то хочу, я это узнаю. Вопрос лишь в том, — он сделал паузу, — спокойным путём или нет.

Он чуть отступил, но взгляд не отвёл.

— Это нужно знать. Это... нехорошо. С ней что-то сделали. И она молчит.

Молли почувствовала, что сын не отступит. Настойчивость в его голосе была не угрозой, а твёрдым обещанием. Она поняла: скрывать дальше не получится.

Миссис Уизли тяжело вздохнула и тихо сказала:

— Чарли, сынок, всё началось задолго до того, как мы удочерили Еву. Впервые я встретила её перед её вторым курсом в Хогвартсе. Тогда близнецы угнали папину машину вместе с Роном… и привезли Еву и Гарри. Она была без сознания, с раной на руке. Когда пришла в себя, на мои вопросы ответила, что просто поранилась, помогая на кухне в приюте, и немного заболела. Я хотела расспросить её больше, но, видя, как ей плохо, решила оставить это.

Позже, перед её третьим курсом, разгорелась история с Сириусом Блэком, и всё наше внимание было сосредоточено на Гарри. По приказу Министерства мы должны были отправить его на вокзал на служебных машинах из «Дырявого Котла». Там мы снова встретили Еву. Она находилась в другой комнате, но была бледной и уставшей. Я так и не поняла, что с ней произошло. Тогда я предложила Артуру разузнать о ней, и вскоре выяснилось, что в приюте к ней плохо относятся. Мы стали обращаться в Министерство, и, наконец, нам предложили удочерить её. Мы сразу согласились, чтобы дать этой девочке тепло, защиту и поддержку.

Когда все документы были готовы, я поехала в Хогвартс узнать о её состоянии. Мадам Помфри рассказала немного, но упомянула, что у Евы бывают кошмары, панические атаки, и ей тяжело находиться среди большого количества людей. Это было связано с каким-то происшествием перед третьим курсом. Но что именно произошло — Ева хранит в секрете.

Чарли хотел задать ещё вопросы, но промолчал.

— После того лета, — продолжила миссис Уизли, — она жила у нас счастливо, — услышав слов матери, Чарли вспомнил о пришествие летом. Судя по тому, что он нашёл её в саду без сознания, она скрывает свои недуги от его матери очень даже хорошо, чтобы не волновать. — Сегодня, увидев её шрамы, я поняла, что всё гораздо сложнее, чем я представляла. Я пыталась спросить её, но она отказалась. Думаю, для неё это слишком тяжёлая тема. Я серьёзно задумываюсь обратиться в Министерство с Артуром, чтобы узнать, что с ней делали в приюте.

Миссис Уизли ненадолго замолчала, а потом добавила:

— Знаешь, меня ещё тревожит, что её шрамы не исчезают. Если бы они были получены обычным магловским способом, их можно было бы давно залечить. Почему они остаются? Сегодня схожу к зельевару, куплю средство, чтобы скрыть их хотя бы к Балу. Попробуем что-то сделать.

Она глубоко вдохнула.

Чарли, тяжело выдохнув, сказал:

— Мама, я не понимаю, как она всё это выдерживала, молчала и ни у кого не просила помощи. Это же серьёзно.

— Сынок, — мягко ответила миссис Уизли, — мы не можем заставить её говорить, если она сама не хочет.

Чарли чуть успокоился, кивнул и вышел.

* * *

Чарли стоял в коридоре, прислонившись плечом к прохладной стене, и смотрел на дверь комнаты Евы. За ней было тихо. Слишком тихо. Он невольно задумался, спит ли она сейчас или просто сидит в одиночестве, стараясь скрыть свои мысли и боль от всех вокруг.

Его руки сжались в кулаки. Внутри всё кипело от бессилия. Он ненавидел эту тишину — она казалась густой, как туман, в котором теряются слова, и холодной, как взгляд человека, который уже слишком привык страдать молча.

— Ну что же ты скрываешь, девчонка… — тихо пробормотал он, словно надеясь, что она услышит, но в то же время боясь этого.

Он подошёл ближе, почти вплотную к двери, и задержался на мгновение. Хотел постучать — просто так, без причин, чтобы проверить, как она, — но что-то внутри остановило его. Не время. Если он сейчас ворвётся, она замкнётся ещё сильнее.

Чарли глубоко вздохнул, выпрямился и, бросив последний взгляд на дверь, медленно пошёл по коридору.

* * *

Ева просидела в своей комнате почти весь день, словно спрятавшись от мира за тонкими стенами. Она не решалась выйти наружу — не хотела встречаться с чужими взглядами, выслушивать вопросы или объяснять то, о чём сама едва могла говорить. Тишина комнаты была тяжелой, и каждый шорох снаружи отзывался в ней тревогой.

Под вечер в дверь тихо постучали. Голос миссис Уизли был мягким и тёплым:

— Ева, ужин готов.

Собрав всю свою хрупкую решимость, девочка глубоко вдохнула и вышла, мысленно молясь, чтобы Чарли не стал расспрашивать её ни о чём.

В столовой за большим деревянным столом уже сидели Артур Уизли, Перси, Чарли, Эмиль и сама миссис Уизли. Тёплый аромат запечённого мяса смешивался с запахом свежего хлеба, но Еве он казался чуть приглушённым, как будто мир вокруг находился за стеклом.

Ужин прошёл внешне спокойно. Но Чарли выглядел мрачнее обычного — его молчание было не просто привычной сдержанностью. Эмиль, заметив это, пару раз бросил шутки, пытаясь разрядить атмосферу, но получил лишь равнодушный взгляд в ответ. Для него это не было новостью: Чарли редко откровенничал и почти всегда держался особняком. Но сегодня Эмиль уловил нечто иное — слишком частые, цепкие взгляды, которыми друг провожал Еву.

Сама Ева, ещё более тихая и замкнутая, чем накануне, будто бы старалась спрятаться за тарелкой.

После ужина миссис Уизли и Ева остались убирать со стола. Чарли при этом не торопился уходить, и его присутствие, ощущаемое почти физически, начало Еву раздражать. Она чувствовала, как его взгляд прожигает ей спину. Лишь когда Эмиль подтянул друга, предлагая сыграть в шахматы, Чарли нехотя поднялся и ушёл к себе.

Когда кухня была вычищена до блеска, миссис Уизли вдруг улыбнулась и тихо сказала:

— Я купила зелье и заодно мазь, чтобы обработать твои шрамы.

В груди Евы словно зажглась искра. Сердце забилось быстрее, в глазах на мгновение мелькнула робкая, почти детская надежда. Она шагнула вперёд, обняла миссис Уизли крепко-крепко и тихо поблагодарила.

Они направились в комнату Джинни — в спальне самой миссис Уизли уже отдыхал уставший после работы мистер Уизли. Дверь закрылась за ними, и первым делом миссис Уизли взмахнула палочкой: в воздухе возникла изящная ширма, отгородившая угол комнаты.

— Сначала попробуем зелье, — сказала Ева. Миссис Уизли кивнула и, доставая небольшой пузырёк, наполненный густой серебристой жидкостью, улыбнулась.

Ева зашла за ширму, сбросила повседневную одежду и осталась в коротком топике и шортах, открывавших изуродованные рубцами участки кожи. Даже привычный вес ткани на плечах теперь казался ей защитой, и без него она ощущала себя беззащитной.

С небольшой нерешительностью она села рядом с миссис Уизли, взяла зелье в руки, вдохнула его травяной, чуть горьковатый аромат и залпом выпила. Горло обожгло лёгким теплом, в висках запульсировала кровь, а голова чуть закружилась.

Они ждали. Минуты тянулись вязко. Но ничего не менялось — шрамы остались.

На лице миссис Уизли мелькнуло искреннее удивление.

— Странно… Оно должно было подействовать, — тихо пробормотала она.

Надежда, так внезапно вспыхнувшая в Еве, начала гаснуть, оставляя после себя горечь. Но миссис Уизли мягко коснулась её плеча и с доброй, тёплой улыбкой сказала:

— Не переживай. Попробуем мазь. Иногда это даёт лучший результат.

Миссис Уизли достала баночку с мазью и протянула её Еве. Когда крышка была открыта, в воздухе разлился нежный аромат роз.

— Я специально выбрала с твоим любимым запахом, — мягко улыбнулась она.

Ева заметно смягчилась от этих слов. Миссис Уизли взяла немного мази на пальцы и медленно начала втирать её в кожу на ногах девушки. Но шрамы упрямо оставались на месте. Надежда Евы, ещё недавно теплившаяся в груди, понемногу таяла.

Затем миссис Уизли перешла к рукам — результат был тем же. Ева мельком глянула на свои ноги, словно надеясь, что изменения появятся хотя бы со временем. Но тщетно.

С последней надеждой миссис Уизли нанесла мазь на плечи и ключицы… И вдруг с лёгким тёплым шипением шрамы на этих местах начали исчезать, уступая место гладкой, ровной коже. Ева не сдержала улыбки.

— Странно… — задумчиво произнесла миссис Уизли. — Оно должно было подействовать на все участки одинаково.

— Может, дело в происхождении шрамов, — осторожно предположила Ева. — Те, что на ключицах, — следы от когтей гиппогрифа. А остальные Я когда-то лечила их зельем, которое сама приготовила в приюте. Остальные — магловского происхождения. Возможно, поэтому и мадам Помфри не предложила мне подобную мазь или зелья, скрывающие все шрамы.

— Какого гиппогрифа? — удивлённо переспросила миссис Уизли.

— Это было на третьем курсе, — начала Ева, стараясь говорить как можно спокойнее. — Неприятный случай на уроке Хагрида… Я заступилась за одного ученика, который неправильно повёл себя с магическим существом. Оно ранило меня… — она отвела взгляд, не желая уточнять, что речь шла о Драко Малфое.

— Не могу поверить, что Хагрид привёл на урок такое опасное животное! — возмутилась миссис Уизли почти так же, как когда-то мадам Помфри.

— Не стоит, мама Молли… Они были очень милыми. Это просто был несчастный случай. После этого Хагриду было очень нелегко, — тихо ответила Ева, в глубине души переживая за Клювокрыла, который впоследствии улетел вместе с Сириусом.

— Ева, я поражаюсь, что ты его защищаешь! Это же безрассудство — подпускать детей к таким опасным тварям! — воскликнула миссис Уизли, сердито покачав головой.

Ева промолчала. Она даже не стала рассказывать про соплохвостов, которые в этом году здорово измотали учеников.

Наконец, миссис Уизли вздохнула, немного успокоившись, и вновь осмотрела Еву. На плечах кожа была совершенно чистой, но остальные шрамы всё ещё бросались в глаза.

— Ладно, дорогая, не переживай, — сказала она мягче. — Главное, что хоть что-то удалось скрыть. Ты не пойдёшь на бал, закутавшись, как монахиня, — она хмыкнула и тепло улыбнулась. — Давай я переделаю твоё платье: удлиню рукава и юбку, чтобы закрыть заметные шрамы, а плечи останутся открытыми. Принеси его, и я сразу возьмусь за работу.

Ева поднялась к себе, подошла к тумбочке, достала аккуратную коробку и отнесла её миссис Уизли. Та, всё ещё улыбаясь, приняла её из рук девушки, пожелала спокойной ночи и ушла в свою комнату.

Впервые за последние дни Ева смогла спокойно лечь в постель. Пусть скрыть удалось не всё, но она поняла: волшебные раны, залеченные правильно, всё же поддаются маскировке. С этой тихой радостью она закрыла глаза и вскоре уснула, на сердце — тепло и лёгкость.