Потерянная — незнакомая себе (гет)

Ева с каждым часом всё сильнее ощущала, как святочный бал приближается, и казалось, что время беспощадно ускорилось, не давая ей толком подготовиться — ни морально, ни физически. После обеда, когда она пыталась сосредоточиться на книгах, к ней подошли Джинни и Гермиона, сияя от предвкушения вечера, и почти в один голос предложили — нет, даже настояли — чтобы готовиться к балу они начали вместе, в её спальне.

— Конечно, — с лёгкой улыбкой согласилась Ева.

Поднимаясь в башню, они переговаривались, смеясь над мелочами, и уже в спальне каждая принялась за свои приготовления. Джинни достала скромное, но удивительно изящное платье мягкого фисташкового оттенка, которое подчёркивало её рыжие волосы и нежную кожу. Гермиона выбрала голубое платье — лёгкое, с тонким мерцанием ткани, словно в его складках застряли капли утренней росы.

Ева медленно надела своё красное платье, глубокий оттенок которого напоминал тёплый свет камина в холодную ночь. Перед этим она достала баночку с мазью и аккуратно втерла её в шрам на плече. Знакомый лёгкий холодок и тихое, почти ласковое шипение — и шрам исчез из виду, будто его и не было.

Выйдя к подругам, она увидела их взгляды, полные неподдельного восторга. Джинни даже прижала ладонь к губам, а Гермиона, кажется, на мгновение потеряла дар речи. Ева смутилась и, слегка опустив глаза, улыбнулась.

— Я вам сделаю такие причёски, что все в зале ахнут! — объявила Джинни, с энтузиазмом потирая руки. — Не могу поверить, обе мои подруги идут на бал с чемпионами! О, все будут в шоке, когда узнают, что девушки из Гриффиндора — не одна, а целых две — покорили сердца участников турнира!

— Джинни… — протянула Ева, покраснев ещё сильнее.

— Ладно, ладно, — хмыкнула та, но глаза её всё равно искрились. — Давайте готовиться.

Джинни принялась за работу. Сначала она взялась за Гермиону: ловкие пальцы, расчёски, заколки, чуть-чуть волшебной мази, которую Гермиона откуда-то достала — и непослушные кудри превратились в роскошную, элегантную укладку. Гермиона в зеркало смотрела на себя так, словно увидела незнакомку — изящную, утончённую, с сияющими глазами.

— Мерлин, да я… — начала она, но не смогла сдержать счастливого смеха.

— Ты просто великолепна, — гордо заявила Джинни, любуясь своим творением. Даже она сама на мгновение ахнула от того, какой результат получился.

Покончив с причёской Гермионы, Джинни тут же переключилась на Еву.

С её волосами всё оказалось проще — они мягко ложились в руки, и работа шла быстрее, но, несмотря на это, Джинни не стала халтурить. Каждое движение расчёски, каждый поворот пряди был точным, выверенным — она хотела, чтобы её подруга выглядела безупречно. Когда последний локон лёг на место, Джинни одобрительно кивнула, а Ева, взглянув в зеркало, чуть смутилась: в отражении на неё смотрела девушка, которую сама она узнала бы не сразу.

Закончив помогать подругам, Джинни, наконец, занялась собой. Она собрала половину своих огненно-алых волос в аккуратный, изящный пучок, а остальные пряди свободно спустила на плечи, создавая впечатление лёгкой, но продуманной небрежности. На макушке засияла простая, но удивительно подходящая к её облику серебристая диадема, словно подчёркивая природную яркость рыжеволосой красавицы.

Гермиона ушла немного раньше — ей предстояло встретиться с Крамом у входа в Большой зал.

Ева же задержалась: с Джинни они разговорились, обменялись парой шуток, да и вообще не спешили прерывать это уютное, почти сестринское общение. Но, бросив взгляд на часы, Ева вздрогнула — время подкралось незаметно, и теперь она рисковала опоздать. Седрик ведь просил прийти чуть раньше.

— Ох, мне пора! — почти вполголоса выдохнула Ева, поднимаясь.

Джинни лишь тепло улыбнулась и пожелала удачи.

Собравшись, Ева легко взяла подол платья, чтобы не запутаться в складках, и вышла из комнаты. Коридоры были пусты. На каждом шагу Ева ощущала, как сердце бьётся всё быстрее, и отчасти это было из-за предвкушения, а отчасти… от лёгкой нервозности.

Она уверенно свернула к портрету Толстой Дамы, зная, что там её уже ждёт Седрик. Открыв проём, Ева сразу заметила его. Он стоял чуть в стороне от входа в безупречно сидящем чёрном парадном костюме, и в свете факелов ткань поблёскивала лёгким глянцем.

Когда взгляд Седрика упал на неё, на мгновение в его глазах мелькнуло лёгкое замешательство — он забыл, что собирался сказать. В воздухе вокруг будто стал гуще аромат роз, и Ева сама походила на воплощение этого цветка: утончённая, яркая, но в то же время нежная. Алое платье идеально подчёркивало линию её плеч и тонкую талию, а волосы, собранные назад в изящную причёску, были украшены крошечными бусинами, которые переливались в свете свечей. Несколько мягких локонов, выскользнув из общей массы, обрамляли её лицо, придавая ему ещё большую мягкость. Лёгкий румянец на щеках лишь усиливал этот образ.

— Ты… очень красивая, Ева, — сказал Седрик тихо, почти не отрывая от неё взгляда. Он протянул руку.

— Спасибо… — ответила она, чувствуя, как смущение стало сильнее. Ева осторожно вложила ладонь в его тёплую руку, и они вместе направились в холл перед Большим залом.

Там уже была Флёр в сопровождении своего кавалера. Ева не знала его имени, но точно знала, что он из Хогвартса. Высокий, статный, с осанкой спортсмена, он уверенно стоял рядом с француженкой, и та, как всегда, выглядела безупречно.

Вскоре к ним подошли Гарри и Чжоу. Ева уловила, как Гарри на мгновение остановился и замер, едва заметив её, но Чжоу мягко потянула его за руку, увлекая за собой. На ней было серебристое платье, лёгкое, словно сотканное из лунного света, и оно идеально подчёркивало её хрупкость.

Ева старалась не смотреть на их пару, но сердце невольно сжалось, когда она заметила, как близко Чжоу прижалась к Гарри, словно боялась, что он исчезнет, если отпустит его руку. Она глубоко вздохнула, отгоняя ненужные мысли. Сегодняшний вечер был слишком особенным, чтобы омрачать его колкими уколами обиды. Она отпустила эти чувства, позволяя себе просто наслаждаться моментом.

Постепенно зал начинал наполняться новыми парами. Вот появились Крам и Гермиона. Когда они переступили порог, по залу прокатилась волна восхищённых возгласов. Гермиона была ослепительна — в нежно-голубом платье, с мягкими локонами, уложенными так, что они подчёркивали её изящные черты. Ева заметила краем глаза, что даже Драко Малфой, не смог отвести взгляд от её подруги, и это было интересное зрелище.

Невилл стоял неподалёку и выглядел таким счастливым, что, казалось, его глаза светились изнутри. Он был слишком увлечён своей спутницей, Луной, в нежно-розовом платье, чтобы заметить что-то ещё. Но, поймав взгляд Евы, он улыбнулся ей, одобрительно кивнул и поднял большой палец, явно давая понять, что считает её наряд безупречным. Ева, почувствовав тепло от этого дружеского жеста, в ответ весело помахала ему рукой.

В зал вошли Близнецы. Оба в тёмно-синих костюмах, безупречно причёсанные, они выглядели по-настоящему торжественно. Фред, как и ожидалось, был с Анджелиной, а вот Джордж появился с Кэти Белл — и, судя по сияющей улыбке девушки, она была безмерно счастлива. Ева невольно порадовалась за них: значит, они успели помириться.

Единственным, кто выбивался из общего праздничного настроения, был Рон. Он пришёл на бал с Падмой, и, видимо, девушка была недовольна своим кавалером. Но и Рон выглядел так, будто хотел оказаться где угодно, только не здесь. Его скромный наряд сильно проигрывал на фоне блеска и шёлка окружающих, и рядом с такой эффектной девушкой этот контраст бросался в глаза особенно сильно. Еве стало его немного жаль.

Наконец, распахнулись большие двери, и профессор МакГонагалл, величественная и строгая, пригласила чемпионов войти. У Евы сердце забилось быстрее. С лёгким волнением она крепче сжала руку Седрика, и они вместе зашагали вперёд.

Внутри их провели к большому столу в центре зала, за которым уже сидели судьи. Ева села рядом с Седриком, а тот оказался по соседству с Флёр и её элегантным кавалером. По другую сторону от Евы разместился Крам, а рядом с ним — Гермиона, выглядевшая такой же взволнованной, как и сама Ева. Гермиона, заметив подругу через плечо Крама, улыбнулась и слегка помахала ей рукой.

Подали первые блюда, и разговоры постепенно наполнили воздух, перемешиваясь с запахами изысканных угощений. Ева, стараясь не показать волнения, взяла вилку, чувствуя, что этот вечер только начинается. Однако, несмотря на то, что Ева ощущала, как голод ощутимо сжимает желудок, она невольно искала глазами Чарли и Эмиля. Ни того, ни другого среди множества занятых студентами мест она не нашла.

Зато заметила, что прямо напротив сидели Гарри с Чжоу. Странно, но Гарри почти всё время смотрел не на свою спутницу, а на неё — словно невидимой нитью был привязан к её взгляду. Чжоу же, казалось, безуспешно пыталась втянуть его в разговор.

Ева поспешно отвела глаза, но тут же почувствовала на себе ещё один пристальный взгляд — Седрик тоже наблюдал за ней.

— Не хочешь поесть? — вежливо спросил он.

— Буду, — она медленно потянулась к стоявшему рядом блюду. — Что это? — Ева с любопытством разглядела сочный кусок мяса.

Седрик взял карточку с золотистой рождественской виньеткой и прочитал:

— Свиные отбивные.

— Ой… — Ева чуть заметно поморщилась, отодвинула тарелку с мясом и положила себе порцию салата.

— Не понравилось? — с лёгким удивлением уточнил Седрик.

— Дело не в этом. Просто я не ем свинину, — тихо ответила она и, на мгновение задумавшись, добавила, словно повторяя когда-то услышанные слова:

— Свинья — всеядное животное. Она ест почти всё: от зерна и корнеплодов до падали и даже мелких животных.

В памяти всплыл тёплый голос отца Сергея — из прошлой жизни, когда она ещё была Алиной. Он никогда не ел свинину, и если мама хотела приготовить блюдо с этим мясом, он всегда делал себе что-то отдельное. Эта привычка, впитанная с детства, осталась и здесь, в новом мире.

— В пищевой цепи свинья занимает нижнее место среди животных, которых ест человек, — продолжила она, сама не заметив, как перешла на слова Сергея из воспоминаний. — А чем ниже животное, тем выше риск накопления в нём токсинов и паразитов. Мне неприятно думать, что я ем мясо падальщика, — закончив, Ева спокойно принялась за свой салат.

Седрик, слегка озадаченный, лишь кивнул и вернулся к еде, но, казалось, после её слов аппетит у него всё же немного поубавился.

Ева услышала, как Гермиона терпеливо обучает Крама правильно произносить её имя — он упрямо звал её «Геримона».

— Гер-ми-о-на, — отчётливо, по слогам, произнесла Гермиона, глядя на него с лёгкой улыбкой.

— Герм-ивона, — повторил Крам, нахмурившись, будто пытаясь уловить разницу.

— Уже гораздо лучше, — похвалила его Гермиона, и в этот момент заметила, что Ева наблюдает за ними. Она тепло улыбнулась, и Ева, слегка смутившись, кивнула в ответ.

Следующая подача оказалась куда более удачной — ароматный густой суп с тонким пряным запахом. Ева осторожно попробовала ложку, и вкус оказался настолько приятным, что она не удержалась от довольной улыбки, быстро опустошив тарелку.

Когда она отложила ложку, взгляд невольно заскользил по залу в поисках знакомых лиц. За дальним столом, рядом с громадной фигурой Хагрида и величавой мадам Максим, она наконец заметила Чарли. Недалеко от него сидел и Эмиль — он с радостным, почти детским воодушевлением что-то оживлённо рассказывал профессору Флитвику. По заинтересованному выражению лица крошечного профессора было ясно, что рассказ захватил его целиком.

Ева невольно хмыкнула про себя — в этой лёгкой общительности и способности с одинаковым азартом заговаривать с любым собеседником Эмиль был удивительно органичен, словно это было его естественной частью.

Чарли же, напротив, сидел сдержанно, почти неподвижно, лишь изредка кивая, когда Хагрид говорил что-то особенно увлечённо. Ева чуть дольше задержала на нём взгляд, ожидая, что он случайно встретится с её глазами. Но Чарли не смотрел в её сторону — будто был поглощён только своим столом.

— Кого-то увидела? — заметил Седрик, уловив её пристальный взгляд в сторону другого стола.

— Да… Чарли. Его тоже с другом пригласили на бал, — Ева кивнула, мягко улыбнувшись. — В благодарность за помощь в Турнире.

— Ах да, — Седрик чуть склонил голову, в уголках губ мелькнула тёплая улыбка. — Отец упоминал, что Чарли Уизли стал выдающимся специалистом по драконам. Но, честно говоря, после поединка с ними я всё ещё не понимаю, что может вызывать такое восхищение этими существами, — он хмыкнул, но в голосе слышалось скорее лёгкое недоумение, чем насмешка.

— О да, понимаю, — отозвалась Ева, невольно вспомнив ожог на его плече. — Тогда тебе действительно досталось.

— Если честно, — он чуть наклонился к ней, — с твоей помощью я справился гораздо легче. — Седрик улыбнулся теплее и медленно протянул руку, осторожно коснувшись её ладони. Его пальцы сомкнулись на её руке мягко, будто он боялся причинить боль. — Если тебе когда-нибудь понадобится помощь — просто скажи. Я твой должник.

В ответ она просто кивнуло от смушения и волненич. Сердце Евы забилось стремительно, точно в тот день после сражения, когда она вошла в его палатку, а он — так же неожиданно — взял её за руку. Тогда она, воспользовавшись появлением Флёр, поспешно отдёрнула пальцы и сбежала. Сейчас же она не знала, как поступить.

Крепкая, немного шершавая от тренировок ладонь Седрика всё так же бережно держала её пальцы, и от этой осторожности, от этого едва уловимого трепета ей становилось ещё труднее дышать.

Наблюдая за этой сценой между Евой и Седриком, Гарри, сидевший неподалёку, сжал кулаки до белых костяшек.

После её отъезда на каникулы он долго и мучительно тосковал. Сам себя ненавидел за то, что так и не нашёл в себе сил подойти, поговорить, объясниться… Всё откладывал, утешая себя мыслью, что на каникулах времени будет предостаточно. Но Ева уехала внезапно, и Гарри, узнав об этом, ощутил одновременно удивление и горечь. Он корил себя за то, что промедлил.

Когда она вернулась, желание подойти и заговорить вспыхивало снова и снова, но всякий раз его останавливало одно — рядом с Евой всегда был либо Невилл, либо Седрик. Сделать первый шаг становилось всё труднее.

Сегодня, увидев её на балу в сопровождении Седрика, Гарри ощутил злость. Он знал, что они будут вместе, но примириться с этим оказалось куда тяжелее, чем он ожидал. При виде их улыбок, их беззаботных лиц в нём поднимался бурный, разъедающий изнутри шторм непонятных чувств. Ева словно отдалилась от него — быстро, легко, без оглядки. Заменил ли её смех с Седриком всё, что было между ними?

С каждой минутой, наблюдая за ними, Гарри чувствовал, как становится всё хуже. Грудь сжимало, дыхание сбивалось, гнев и боль переплетались в тугой узел. Он уже не замечал ничего вокруг — только их двоих.

Чжоу, которая изо всех сил хотела заполучить Седрика в спутники на бал, была неприятно поражена, когда он отказал ей, предпочтя компанию этой смазливой девчонки — Евы.

Узнав, что та уезжает на каникулы, Чжоу испытала злорадное облегчение: наконец-то появится шанс привлечь внимание Седрика к себе. Она тут же пригласила его прогуляться по Хогсмиду, рассчитывая на долгожданную близость. Но и в этот раз получила вежливый отказ.

Чжоу недоумевала: как эта ничем особенно не выделяющаяся девчонка смогла так прочно занять место в жизни Седрика? Ева не была блистательной красавицей, не умела кокетничать, не блистала в разговорах — и всё же… что-то в ней зацепило его. Но что ?!

Она знала, что Гарри Поттер питал к ней симпатию. И потому, когда он пригласил её на бал, Чжоу увидела в этом прекрасную возможность: появиться рядом с ним, соперником Седрика, и тем самым вызвать ревность у своего избранника. Она представляла, как будет блистать под светом свечей, улыбаясь Поттеру, а Седрик, завидуя, поймёт, какую ошибку совершил.

В её глазах Ева была всего лишь сироткой из магловского мира — какой шанс у неё быть на одном уровне с Чжоу в вечер торжества? Чжоу была уверена, что на фоне роскошных платьев и утончённых манер она затеряется, и Седрик пожалеет о своём выборе.

Но каким же стало её удивление, когда Ева появилась на балу. На первый взгляд — простое, даже скромное платье. Но стоило взглянуть внимательнее, и оно, словно по волшебству, преображало её, подчёркивая изящность фигуры и мягкость черт. Чжоу сжала губы: восхищённый взгляд Седрика жёг её сильнее, чем самые едкие слова.

И всё же главный удар был не от этого. Гарри Поттер. Тот самый, на чьё восхищение она рассчитывала, чтобы хоть косвенно уязвить Седрика, — и он… он вовсе не смотрел на неё. Чжоу вложила в свой образ всё: безупречную причёску, блеск глаз, мягкий смех, но Гарри словно её не замечал. Его взгляд, прямой и отчаянный, был устремлён только на одну — на Еву.

Весь её тщательно выстроенный план рушился на глазах. Вместо того чтобы затмить соперницу, она растворялась в её тени. Даже Поттер, на которого она возлагала надежды, не оправдал ни одного из её ожиданий. Он видел только её. И чем дольше Чжоу осознавала это, тем сильнее внутри закипало раздражение, перерастающее в злость.

После ужина Дамблдор поднялся из-за стола и, с привычной мягкой улыбкой, пригласил всех последовать его примеру.

Взмах палочки — и длинные столы, напоённые ароматами недавнего пира, медленно отъехали к стенам, освобождая центр зала. Ещё один изящный взмах — и вдоль правой стены выросла сцена, на которой в мягком свете парящих огоньков проявились силуэты музыкальных инструментов: барабанов, гитар, лютни, виолончели и даже волынки.

На сцену, сопровождаемые восторженными аплодисментами, вышли «Ведуньи» — ансамбль, известный своим умением превращать любое выступление в маленькое чудо.

Седрик, не спуская взгляда с Евы, медленно протянул к ней руку. Его движение было уверенным, но мягким, как немой вопрос. Ева, ощутив, как сердце болезненно дрогнуло в груди, осторожно вложила свою ладонь в его. Внутри смешались волнение и лёгкий страх, но она крепко держалась за воспоминания о каникулах, когда Чарли терпеливо учил её шагам танца. Мысленно она повторяла каждое движение, чтобы не дать неловкости взять верх.

Тем временем, «Ведуньи» заняли свои места и взяли инструменты. Фонарики на столах медленно погасли, погружая зал в мягкий сумрак, и первые мелодичные аккорды грустного, медленного танца вальса разлились по помещению.

Четыре Чемпиона Турнира, каждый со своей парой, шагнули в центр зала, где свет свечей стал ярче, очерчивая их фигуры в золотом сиянии.

Ева сделала шаг навстречу, позволяя Седрику обхватить её талию. От его прикосновения по спине побежали мурашки, дыхание на миг сбилось. Она подняла руки и осторожно положила их на его плечи. Музыка мягко окутывала их, и первый шаг танца стал началом чего-то особенного.

Седрик, готовясь к тому, что Ева хотя бы вначале будет двигаться неловко, искренне удивился — её шаги были удивительно точными и плавными. Никакой спешки, ни одного сбившегося движения. Волнение, которое он ощущал в лёгком дрожании её пальцев, не мешало ей двигаться уверенно, почти безошибочно. И это восхищало его всё сильнее.

Ева танцевала прекрасно, будто рождена для этого, — и, хотя её взгляд был направлен чуть в сторону, он чувствовал, что всё её внимание всё равно сосредоточено на нём. Каждое движение, каждый поворот она выполняла с удивительной точностью, словно отмеряя их невидимой меркой.

Гарри, находившийся в круге танцующих неподалёку, то и дело бросал взгляды в её сторону, ловя каждый миг, когда мог увидеть её лицо. Но Чжоу, его партнёрша, недовольно настаивала, чтобы он сосредоточился на танце. Гарри, и без того танцевавший не слишком уверенно, сбивался ещё сильнее, но взгляд всё равно упрямо тянулся к паре в центре.

Гермиона, Крам и Флёр со своим кавалером двигались хорошо, но в их движениях не было той гармонии, что рождалась между Евой и Седриком.

Чарли, наблюдавший со стороны, почти не обращал внимания на других. Его взгляд тоже притянула Ева. Несмотря на то, что он всегда считал вальс скучным и не заслуживающим особого внимания, изысканность и точность их движений вызывали в нём восхищение. И пусть он помогал ей учиться почти насильно со стороны матери, теперь в нём разливалась тихая гордость за то, что он вложил частичку себя в это зрелище.

Постепенно на паркет стали выходить и другие пары. Это помогло Еве — ощущение, что весь зал следит только за ними, стало уходить. Напряжение чуть отпустило, дыхание выровнялось. Она решилась взглянуть на Седрика — и тут же почувствовала, как его пристальный взгляд обжигает её сильнее любого прикосновения. Он не отрывал глаз, и его движения, хоть и казались почти машинальными, были полны элегантности.

В этот момент он напомнил ей настоящего принца из сказки — уверенного, внимательного, умеющего защитить и поддержать. Рядом с ним было удивительно легко: он был чуток, вежлив, внимателен к каждой мелочи. И Ева, встречаясь с ним взглядом, вдруг поняла, что и сама уже не может отвести глаза.

Они танцевали так, будто музыка была создана только для них двоих, а всё вокруг исчезло, оставив их в тихом, красивом мире, где шаги ложились точно в такт, а сердца били в унисон.

Недалеко, чуть в стороне от танцующих, наблюдал и Джордж. Он вёл в танце Кэти, но мысли его упорно возвращались к одной девушке.

Когда он впервые узнал о Святочном бале, первая мысль была — пригласить Еву. Но, к сожалению, вскоре дошли слухи, что она уже пойдёт с Невиллом. Джордж лишь вздохнул и попытался отмахнуться от этой темы, погрузившись в привычное дело — изобретения, розыгрыши и проделки.

Этим летом он и Фред всерьёз задумались о будущем. Идея собственного магазина всё прочнее укоренялась в их головах. Они решили сосредоточиться на том, что у них получалось лучше всего в жизни, — шутках и магических проказах. Эксперименты, создание индивидуальных качеств для товаров, планирование уникальной продукции — всё это было шагами к их мечте.

Но с финансами дела шли плохо. То, что они успели накопить, они вложили в ставки на Чемпионате мира по квиддичу, доверив деньги Людо Бэгману. Момент победы и получения выигрыша был одним из лучших в их жизни — до тех пор, пока на следующий день галеоны, что они получили, не рассыпались в пыль. С тех пор Бэгман всё чаще игнорировал их попытки связаться с ним.

Джордж не стал рассказывать Еве об этой истории — он помнил, как она уже злилась на них за саму идею ставок и, к его раздражению, она оказалась права. Теперь им оставалось лишь продвигать свои товары в других магазинах, собирая средства на воплощение мечты. Поэтому бал и не казался ему чем-то важным. Он даже без особого энтузиазма согласился не ехать на каникулы домой, хотя это был шанс провести время рядом с Евой.

Но новость, что она пойдёт на бал не с Невиллом, а с Седриком Диггори, стала для него ударом. Невилл был рядом с Евой постоянно, и это перестало удивлять Джорджа. Но Седрик? И особенно после того, как он узнал, что Невилл отказался от приглашения, увлечённый загадочной беловолосой девушкой из Когтеврана… Всё это казалось странным, почти нереальным.

Джордж уже давно замечал, как Ева украдкой бросает в сторону Седрика смущённые, взволнованные взгляды. Но он был уверен, что сдержанный и вежливый чемпион не питает к ней подобных чувств. И всё же сегодня, на балу, он ясно увидел: что-то изменилось. Взгляды Седрика были теплее, чем прежде, его внимание — почти полным. И это знание разъедало Джорджа изнутри.

Он понял, что всё это время держался за мираж, за несбыточную надежду. Стоять здесь, в зале, и наблюдать за этой сценой было невыносимо. Он уже начал планировать, как уйдёт раньше, чтобы случайно не испортить этот редкий момент полного счастья в жизни Евы.

Кэти, напротив, была рада снова оказаться рядом с Джорджем после их расставания. Когда он пригласил её на бал, она согласилась, не раздумывая. Она готовилась к этому вечеру с лёгким волнением и тихой радостью. Конечно, Кэти понимала, что Джордж не забыл Еву, но всё же надеялась, что сможет вернуть хотя бы крупицу его внимания. И, наблюдая за ним, она с удивлением заметила: он всё так же смотрит на Еву. Но, возможно, если та и дальше будет игнорировать Джорджа, у неё появится тот самый шанс, на который она так надеялась.

Тем временем, чуть поодаль, Невилл и Луна кружились в своём неповторимом, совершенно особенном танце, не похожем на остальные. Казалось, они жили в своём маленьком мире, полном счастья и тихого взаимопонимания. Невилл был так счастлив, что чувствовал — готов взлететь. И видеть, как его лучшая подруга тоже сияет в этот вечер, лишь добавляло ему радости.

Вот ссылка на примерный образ Евы и её причёску на Балу: https://www.pinterest.com/pin/915497430510736541/