Акварели (гет)

Время летело как сумасшедшее.

И чем быстрее оно летело, тем сильней Розе хотелось его остановить. Заморозить навечно где-нибудь на минуте, где они со Скорпиусом сидят в Выручай-Комнате, и она накладывает последние мазки на портрет братьев Скамандеров, или где она, спрятавшись за пологом собственной кровати, достаёт из кармана уменьшенную картину с Драко Малфоем и ничего, решительно ничего не может с собой поделать, просто смотрит и смотрит.

От пасхальных каникул до выпускного прошло, по ощущениям, не больше нескольких дней. Несколько сумасшедших, под завязку забитых уроками, разговорами и подготовкой к экзаменам дней. Лучше всего обстояли дела с Астрономией — созвездия всегда казались Розе ужасно красивыми, пальцы сами дёргались к перу, чтоб поскорее зарисовать их. Древние Руны, выбранные когда-то давно, также не создавали проблем: ей нравилось погружаться в их тайный смысл, узнавать новые знаки, чувствовать дыхание древности. Руны были воплощением того, как нарисованное могло нести в себе силу. Руны были силой сами по себе. От этого дыхание перехватывало.

Легко давались Розе и Чары — наверное, потому, что взмахивать палочкой было почти как водить кистью по холсту: каждое движение приводило к определённому результату, стоило только запомнить последовательность. С остальными предметами получалось чуть хуже, особенно если сравнивать с результатами матери, но Роза никогда не стремилась побить чьи-то рекорды. Пусть её выбор предметов был несколько хаотичным, пусть она интересовалась только тем, что могло провести линию по бумаге или холсту, пусть впереди по-прежнему маячила неопределённость, Роза не чувствовала страха.

Разве что злость.

Она злилась каждый раз, когда вспоминала обидные слова. Закипала, как содержимое котлов на уроках Зельеварения, и долго не могла успокоиться. Скорпиус помогал. Обычно он мог отвлечь её парой вовремя сказанных шуток, и это было прекрасно, вот только Роза не могла взять его с собой во «взрослую» жизнь. Ей предстояло покинуть Хогвартс в этом году, а Скорпиусу предстояло остаться. Почти как на рождественских каникулах, только наоборот и подольше.

Совсем не как на рождественских каникулах, если на чистоту.

И, собираясь на выпускной, Роза знала, что именно по Скорпиусу будет скучать сильнее всего. Её тёмно-зелёное платье было данью его Слизерину: пусть на плечах и сверкал золотистый плащ, истинный цвет Гриффиндора, Розе хотелось надеть что-то, что напоминало бы о нём в этот вечер. Так что, да, тёмно-зелёное платье, и кольцо с изумрудом, и грубые ботинки, потому что ходить на каблуках она так и не научилось.

Смешно, наверное, она смотрелась со стороны.

Наплевать.

В последний раз поправив завязки мантии, она отправилась в Зал.

* * *

Скорпиус нашёл её ровно тогда, когда она совсем заскучала и твёрдо решила умереть от тоски.

На самом деле, он не должен был здесь находиться, поэтому только выглянул из коридора — растрёпанный, совершенно обычный, одетый в повседневную школьную мантию, — и поманил её к себе. Этот короткий жест, это секундное появление было очень легко пропустить, но Роза как будто чувствовала, куда нужно смотреть.

Хотя, если говорить честно, она просто гипнотизировала дверь, надеясь смотаться отсюда как можно быстрее.

— Ну и как выпускной? — спросил её Скорпиус, когда они, быстрее молнии миновав коридоры, выбрались на улицу.

Почему они направились в оранжерею, Роза не знала. Возможно, им просто хотелось переменить место: слишком уж велика была вероятность, что на привычных лестницах или возле привычных подоконников их найдёт Джеймс. Сталкиваться с ним не хотелось. Прятаться в Выручай-Комнате — тоже. Сколько же можно.

А здесь было хорошо. Необычно. Тепло и свежо, в воздухе плыл запах молодой травы и тонкий аромат цветов, а закатное солнце заливало небо розоватым сиянием. Ужасно красиво.

— Невыносимо, — ответила Роза, опускаясь на деревянную скамейку у клумбы. — Скука смертная, и душно, и все делают вид, что им жаль уезжать.

— А тебе разве не жаль?

Она могла бы ответить, что нет, и это было бы правдой. Она могла бы ответить, что нет, но Скорпиус и без этого знал, что она не слишком привязана к Хогвартсу, поэтому Роза сказала другое.

— Я буду скучать по тебе.

— Неправильный ответ, Роза Уизли. — Он улыбнулся. — Ты будешь мне писать. Как минимум два раза в неделю. Или, может быть, даже три.

Роза улыбнулась в ответ.

— Что, серьёзно?

— Ага.

— И что я получу взамен?

Скорпиус демонстративно задумался.

— Ну, со Скамандерами я тебя уже познакомил, — медленно проговорил он.

«И не только меня», — подумала Роза. Она смутно помнила, как Лоркан и Лисандр серебристыми молниями скользнули к Лили, когда та уронила учебники, но и смутных воспоминаний было достаточно для того, чтобы знать, как именно всё началось. Теперь неразлей-вода дуэт Лили и Хьюго превратился в квартет вместе с близнецами Скамандерами. Они ходили вчетвером всюду, где только можно, и Роза радовалась такому повороту событий. Во-первых, братья не чувствовали себя брошенными, пока Скорпиус общался с ней, а во-вторых… Во-вторых, сам Скорпиус не будет чувствовать себя брошенным, когда она уедет из Хогвартса, ведь и Лили, и Хьюго приняли его как родного.

Ему будет с кем поговорить, с кем встретиться вечером и побродить по тёмным коридорам, с кем вместе посидеть в библиотеке, выполняя задание.

— Нет, так не пойдёт. — Роза с улыбкой покачала головой. — Со Скамандерами ты меня познакомил один раз, а писать тебе придётся трижды в неделю. Давай что-нибудь равнозначное!

Скорпиус сел на скамью рядом с ней. Его лицо стало серьёзным.

— Я буду отвечать на твои письма, это одна часть обмена.

Звучало интригующе, что уж там.

— А вторая?

Не то чтобы предложенного Скорпиусом было мало, но он ведь сам заикнулся о большем.

— Я нашёл тебе работу, подруга. Конечно, ходить на неё придётся чаще, чем три раза в неделю, но не могу же я обязать тебя взамен писать мне письма с девяти до шести. Если ты будешь тратить всё своё рабочее время на писанину, тебя выгонят, не пройдёт и полгода.

Роза ушам своим не поверила.

— Что? Повтори?

— Я сказал, если будешь писать мне письма круглыми сутками, о работе сможешь забыть.

— Нет, другое.

— Я нашёл тебе работу, глупая женщина. Чем ты слушаешь?

Если Скорпиус говорил так много и так торопливо, значит, он волновался. Так что Роза, естественно, насторожилась.

—Скорпиус, — тихо позвала она, а когда он посмотрел ей в глаза, прямо спросила:— и в чём здесь подвох?

— Нет никакого подвоха, — пробормотал он в ответ, но по застывшему, окаменевшему лицу Роза поняла, что подвох всё-таки был.

Скорпиус сжал губы и побелел, даже веснушки стали бледней, чем обычно.

— Но ты выглядишь так, как будто устроил меня кладбищенским сторожем.

Он медленно покачал головой.

— Отличная идея, но, признаюсь, я не додумался.

— Значит, благодаря тебе меня взяли водить Ночной Рыцарь? — Довольно неловкая попытка отплатить Скорпиусу тем же, что он всегда делал для неё. Развеселить, успокоить, отвлечь. — Подавать палочки мистеру Олливандеру? Приносить кофе Скитер?

Слабая улыбка осветила его лицо.

— Ну, почти. Только не Олливандеру и не Скитер. Я хотел бы, честно, хотел бы, чтобы ты попала в «Ежедневный Пророк» или ещё куда, но у меня нет там знакомых.

— А в Ночном Рыцаре, значит, есть?

— Нет. —Скорпиус снова помрачнел, словно маятник его настроения метался из стороны в сторону со скоростью снитча. — Зато есть в Министерстве.

Роза закрыла рот ладонью.

Она прекрасно знала, кто именно есть у Скорпиуса в Министерстве. И знала, что Скорпиус вовсе не горит желанием говорить с этим «кем-то», а тем более о чём-то просить. С самого Рождества Скорпиус как мог избегал разговоров с отцом. Он так и не задал родителям прямого вопроса, но всё равно был уверен, что виной всему именно измена, именно Драко, и Роза даже думать не хотела о том, с кем именно тот изменял Астории. Потому что такие мысли влекли за собой неизбежный вопрос: а мог бы он изменить ей со мной?

И ей не хотелось задаваться этим вопросом.

—Скорпиус, — пробормотала она, — неужели ты…

— Вчера встречался с отцом, — подтвердил он, и голос его звучал практически буднично. — Он в добром здравии, и мама тоже, и почему-то он даже не ругался, когда я сказал, что мы с тобой дружим.

И Роза знала причину.

— А когда ты стал просить за меня?

— Всё равно не ругался. Только усмехнулся и сказал, что поможет. — Не поднимаясь, Скорпиус ковырнул землю ногой. — Ну так как, Роза Уизли, согласна ли ты работать в Министерстве Магии? Вторым помощником министра. Думаю, твоя мама будет довольна.

— Это вряд ли. — Роза только вздохнула.

Её мать была не из тех, кого просто понять. Как бы она ни злилась на Розу за то, что та, по её мнению, недостаточно серьёзно относилась к своему будущему, работа в Министерстве её тоже вряд ли устроила бы. Особенно работа на Драко Малфоя.

Нет, в отличие от отца, она никогда не проявляла признаков прямой вражды или ненависти, но Роза была художником. Роза была художником, она умела видеть, как мгновенно поджимаются губы, стоит только в разговоре всплыть имени министра, или как быстро каменеет лицо, как каждое движение становится напряжённым. Немного, самую малость, кто-то чужой не обратил бы внимания, но Роза видела, видела ясно.

И она решительно не понимала, почему её умная, идеально умная мать всё ещё держит на кого-то зуб за глупые обиды из детства. Сама Роза надеялась уже через пару лет забыть о том, как доставал её Джеймс, при условии, конечно, что в дальнейшем им не придётся сталкиваться чаще, чем раз в несколько месяцев.

С другой стороны, работа в Министерстве была отличным способом отомстить. Доказать, что те обидные слова не имеют ничего общего с правдой и Роза более чем способна устроиться на работу, и что она не умрёт в нищете, что прокормит себя и будет жить счастливо.

Да, определённо, Скорпиус отлично придумал, а матери бы не помешало немного позлиться.

— Ну так что? — встревоженный голос Скорпиуса выдернул её из размышлений, и Роза сообразила, что слишком долго сидит, уставившись в одну точку. — Ты не обиделась?

— Нет. Всё хорошо. Спасибо, Скорпиус. Я действительно рада. — Если это и прозвучало грустно, то лишь потому, что до Розы вдруг начало доходить.

Она будет работать с Драко Малфоем.

Она.

С Драко Малфоем.

Скорее всего, это хорошо скажется на её художественных способностях… И плохо — на состоянии кошелька, потому что тратиться на блокноты, карандаши и бумагу для рисования придётся во много раз чаще. Скорее всего, она будет волноваться как первокурсница у Сортировочной Шляпы, или как её мать перед результатами последних экзаменов, или как Кимберли Вуд во время сегодняшней поздравительной речи… Как-нибудь сильно. Так, что руки будут трястись, и губы будут трястись, и глаза — наливаться непрошенными слезами, а сердце обязательно примется скакать как бешеный кролик, и самым жутким боггартом среди всего этого будет упасть в обморок прямо в кабинете министра.

Было бы ужасно неловко.

И было бы абсолютно неправильно отказаться от предложения Скорпиуса. Лучше кого бы то ни было, Роза знала, чего ему стоило встретиться с отцом и попросить за неё. Попросить. Сказать «пожалуйста» человеку, с которым не то что разговаривать, просто видеться не хотелось. Теперь она была обязана Скорпиусу, и даже не за министерскую должность, а за сам факт разговора с отцом.

Их дружба значила для него неописуемо много, если он на такое решился.

— Спасибо, Скорпиус, — с чувством повторила она.

— Ну наконец-то, — улыбнулся он в ответ и жестом фокусника извлёк из-под мантии бутылку шампанского.

Роза округлила глаза.

Сказать, что она была удивлена, значило ничего не сказать, но вместе с тем идея показалась ей весьма привлекательной. Куда лучше, чем распивать пунш с однокурсниками в душном зале, слушая слезливые речи.

Вытащив палочку, она трансфигурировала ближайшие камни в два изящных бокала, и Скорпиус одобрительно присвистнул.

— Превосходно, мисс Уизли, — сказал он с интонациями директора МакГоннагал, преподававшей Трансфигурацию, и Роза расхохоталась.

Шампанское пузырилось в бокалах, переливаясь на солнце, и когда они, выпив на брудершафт, соединили губы в обязательном поцелуе, Роза подумала о том, что надо будет запомнить это дружеское касание, чтобы потом, целуясь с кем-нибудь по-настоящему, понять, в чём заключается разница.

* * *

Губы Розы были мягкими и тёплыми, и братский поцелуй, которым целовал её Скорпиус, отдавался во рту пузырьками шампанского.

Отстранившись друг от друга, они снова выпили, а потом Скорпиус ещё раз наполнил бокалы. И ещё, и ещё. Было весело, светло и легко, особенно если не думать о том, что следующей осенью этого не повторится. Следующей осенью Роза не вернётся в Хогвартс, а у него останутся только Скамандеры и, очевидно, их новые друзья Лили и Хьюго, а ещё учёба, подготовка к экзаменам и горькая надежда на то, что, может быть, его родители всё же не разведутся.

Или наоборот разведутся — и так будет лучше.

Кто знает, возможно, матери действительно будет лучше именно так. Что толку сидеть в золотой клетке? Что толку терпеть неуважение и измены? Никакие богатства, никакой Малфой-мэнор, никакие титулы и регалии не стоят таких унижений. И уж отец не стоит таких унижений тем более.

Скорпиус разговаривал с ним только ради Розы, и весь разговор карман жгла найденная на улице листовка, призывавшая возмутиться министром. О, Скорпиус им возмущался! Просто старался этого никому не показывать, потому что если даже изнутри это возмущение разъедало его так больно и так невыносимо, что было бы, прорвись оно наружу? Наверное, он просто разорвался бы от собственной злости.

Отец смотрел на него спокойно, почти равнодушно, и это тоже выбивало из колеи. Он даже не пытался оправдаться за то, что происходило с их семьёй, или рассказать, с кем именно Мордред попутал его изменить матери (не то чтобы Скорпиус действительно хотел это знать). Он просто слушал его, задумчиво барабаня пальцами по столу, слушал, слушал, слушал, а потом кивнул и принялся деловито озвучивать условия.

Так что, может быть, матери действительно будет лучше без этого бесчувственного ублюдка.

Он открыл было рот, чтобы сказать об этом Розе, но она опередила его, не заметив порыва.

— Так поздно, Скорпиус! — Её язык заплетался, а голос звучал восторженно-глупо, чего обычно за ней совсем не водилось. — Мне пора возвращаться.

Потемневшее небо подсказало ему, что Роза права, как бы ему ни хотелось, чтобы они оба остались в этом месте навечно.

Так было бы проще. Но ему, видимо, нравилось усложнять себе жизнь.

— Я тебе провожу, — сказал Скорпиус, поднимаясь.

— Может быть, не стоит? — Роза ухватилась за его протянутую руку и вскочила со скамейки, едва не упав. — Там всё-таки Джеймс…

— Я его не боюсь.

— Знаю, но…

— Не надо никаких «но».

Решительно, чтобы она больше не думала протестовать, Скорпиус потащил Розу в сторону школы. Ему не стоило здесь находиться и выпившим быть тоже не стоило, а ей не нужно было напоминать о Джеймсе, потому что при одном звуке этого имени у Скорпиуса вставала дыбом вся шерсть.

Ну, то есть, вставала бы, если бы он был каким-нибудь книззлом.

Но он был волшебником, и он ничего не боялся. Он был абсолютно готов встретить Джеймса Поттера хоть в тёмном коридоре, хоть на арене для магических дуэлей, и там надрать ему задницу. Заклинаниями, как никогда не пробовал, или кулаками, как уже было раньше, неважно. Как угодно.

Роза, к счастью, уловила его настроение и не стала спорить и возмущаться.

С непривычки их обоих немного вело от шампанского. Скорпиус чувствовал, как светлые пузырьки путешествуют внутри головы, взрываясь под черепом, заставляя мир перед глазами кружиться, и это было забавно. Он крепко держал Розу за руку, потому что иначе кто-нибудь из них мог упасть — они запинались по очереди, с завидной периодичностью, и от каждого раза хотелось смеяться. Роза, не сдерживаясь, тихо хихикала, а Скорпиус старательно хмурил брови, чтобы не расплыться в улыбке.

Отчего-то важно было казаться серьёзным.

Отчего-то важно было проводить её до дверей Большого Зала и там обнять на прощание, зная, что в следующий раз они увидятся очень нескоро. Без шампанского это было бы намного грустнее. Без шампанского Роза, скорее всего, плакала бы, а не хихикала, да и Скорпиус хмурился бы уже по-настоящему, а вовсе не для того, чтобы скрыть непрошенный смех. И обещание писать друг другу без шампанского казалось бы намного грустнее, как и всё остальное.

Наверное, без шампанского они стояли бы дольше и их бы непременно застукали, но так Роза просто стиснула его на прощание, прошептала «Спасибо» и скользнула за двери, отчаянно стараясь быть незаметной, а Скорпиус остался стоять.

Привалившись к стене, он гипнотизировал взглядом колонну напротив, и колонна отчего-то шаталась из стороны в сторону, а мысли были только о том, что вместе с Розой из школы уйдёт и Джеймс Поттер.

Можно будет расслабиться.

Можно будет не думать о нём каждый раз, когда костяшки пальцев зачешутся, желая ударить, и не твердить себе про «Я не боюсь» и «Он ещё запоёт» перед каждым отходом ко сну. Можно будет не вслушиваться в шаги за спиной, пытаясь узнать походку Поттера раньше, чем на него напрыгнет очередное заклятие, и…

Иногда Скорпиусу казалось, будто он так привык вслушиваться в эти шаги, что теперь уже ждёт Поттера с нетерпением.

И всё равно тот подходит неслышно.

— Что ты здесь забыл, слизеринский ублюдок? — прошептали ему прямо в лицо, обдавая таким же алкогольным дыханием, какое наверняка было у него самого.

Больше не сдерживаясь, Скорпиус расплылся в улыбке.

— Соскучился по тебе, — сказал он, подаваясь навстречу.

Поттер отпрянул, словно ужаленный. В широко распахнутых глазах мелькнул испуг пополам с удивлением, губы скривились, и Скорпиус почему-то подумал, что уж его-то губы точно бы не отдавали шампанским.

Судя по запаху, Поттер пил как минимум виски.

Судя по выражению лица, поведение Скорпиуса его озадачило.

Судя по всему, нужно было продолжать в этом же духе.

Пол под ногами пружинил, словно резиновый, но Скорпиус всё же рискнул оттолкнуться от колонны и сделал пару неловких шагов.

— Что же ты, Поттер? — спросил он насмешливо. — Боишься?

— Кого? — Тут же вскинулся тот. — Тебя?

— Меня.

Лезть в рукав за палочкой Скорпиус не решился. Слишком сложно. Вместо этого он неуклюже скользнул вперёд и почти без замаха ударил. Поттер ударил в ответ. Кулак мазнул по губам, оставив после себя саднящую боль, задел кончик носа, проехался по скуле. Так здорово.

Так больно и здорово.

Так по-настоящему.

Увернувшись от следующего удара, Скорпиус широко размахнулся, но в последний момент потерял равновесие, и его рука, нацелившаяся Поттеру в нос, сумела только схватиться за воротник, потянув на себя. Поттер послушно шатнулся, неловко раскинул руки, вцепился пальцами в Скорпиуса, а в следующую секунду они с грохотом рухнули на пол.

Хорошо, что музыка в Большом Зале играла достаточно громко, чтобы этого никто не услышал.

Потому что никто, на самом деле, не хотел бы увидеть, как Малфой и Поттер целуются.