Позывной «Физик» (джен)

Декабрь 2017 года

Женя стала звонить Пригову, как раз когда его по полной программе обвиняли во всех грехах и тыкали носом в видеозапись, где подозрительно похожий на Кота парень устроил кровавую расправу. Одновременно слушая и не слушая сокрушающегося «главного», Владимир Викторович пристально вглядывался в кадры записи. На зрение он никогда не жаловался, но все же не мог с железной уверенностью заявить, что бесчинства в банке — это не дело рук кап-лея Ионова. Внешность, пусть размытая и неточная, походка, манера держать оружие — все смахивало на Васю.

Телефон в кармане кителя упрямо вибрировал, а генерал уже знал, кому понадобился. Нет, он не считал, что ему звонит сам Кот, а вот Мура — пожалуй. Однако прервать командование на полуслове он не решился и терпеливо ждал, когда уляжется пыль. А пока было время подумать обо всем, что обрушилось на него за пару часов до рассвета.

Пригов с трудом смог припомнить, когда в последний раз его будили в самый сладкий час сна с разъяренным возгласом из мобильного — явиться немедленно. Но именно так случилось несколько часов назад. В кабинете «главного» он выслушал невероятную и дикую, на его взгляд, историю о том, как капитан-лейтенант Ионов буквально за сутки с хвостиком превратился из солдата в убийцу и преступника, сначала «пошалив» в банке, а затем — и у себя в квартире, уже на пару с лейтенантом Мурашовой.

Пригов долго и внимательно — насколько позволяло его слегка ошарашенное состояние — вникал в обвинения и подозрения в адрес Васи. Но, прежде чем переварить очередную порцию информации, машинально и против воли отбрасывал ее с шальной мыслью: «Этого не может быть». Однако информация, совершив кульбит, возвращалась и больно била по темечку. Генерал не сидел — стоял, как мальчишка, на чуть подрагивающих ногах и старался сохранить на лице не читаемое выражение, чтобы ничто не выдало, какая карусель из домыслов и отчаянных отрицаний сейчас вращалась у него где-то между животом и солнечным сплетением.

Каторга «на ковре» началась еще затемно, а закончилась ближе к восьми. Владимир Викторович вышел из кабинета и замер посреди коридора. Ему показалось, что эмоций в нем больше не осталось. За последние часы они сменяли друг друга со скоростью света. Сначала было непонимание и сонливая растерянность, затем — медленное прозрение и страх, чуть погодя — едва сдерживаемый гнев, а потом… потом Пригов потерял им счет, одновременно сердился, панически хохотал про себя, чувствовал, как даже природная сдержанность ощутимо ослабла и рисковала вот-вот выплеснуться на «главного» не самыми ласковыми словами.

Стоя в коридоре и наблюдая, как мимо проходят люди в форме на разный лад, Пригов опустошенно и печально усмехнулся. Он не боялся последствий для себя, разве что совсем чуть-чуть; не боялся снова в скором времени остаться с «главным» один на один; не боялся даже очередных смутных доказательств вины Кота. Чего он по-настоящему боялся, так это признания самого Васи. Генерал тоскливо и с щепоткой обиды подумал:

«Если Кот и правда такое сотворил, то… Я ни черта не разбираюсь в людях».

Телефон, уже долго молчавший, снова подал голос. Интуиция не обманула Пригова — звонила ему действительно Женя. Она не стала вдаваться в долгие и путанные объяснения, просто попросила, немного наивно, даже по-детски: «Помогите». Голос ее не дрожал, не срывался на крик, звучал ровно, но тревожные нотки не скрылись от генерала. Он молчаливо восхитился ее завидной выдержке и произнес:

— Я все знаю. Где вы?

Мурашова назвала странный, как показалось генералу, адрес, и сбивчиво пояснила, как добраться. И тут же в голову Пригову закралось болезненное подозрение, что ничего он, по большому счету, еще не знает.

* * *

— Пригов обещал приехать, — отчиталась Женя и осмотрелась.

Помещение, куда ее чуть ли не приволок Вася, выглядело ужасно и мрачно. Пугал буквально каждый угол, обшарпанные стены с оголенными проводами и проржавевшими трубами, черный-черный потолок, куча дряхлого хлама. Муре хотелось присесть, но она откровенно опасалась покалечиться. Кот крепко держал ее за руку и не отпустил, даже когда она набрала генерала. Так они и стояли, плечом в к плечу, в помещении, отдаленно напоминавшем склад.

На немой вопрос Муры, где они, Кот ответил необъяснимым пожатием плеч. Ноги сами принесли его сюда, когда не осталось сил и терпения смотреть на лениво разгорающееся пламя на третьем этаже. В носу еще свербило, а в ушах звучала пожарная сирена, но дышалось уже лучше и свободнее, несмотря на пыль вокруг. Об этом месте Кот знал давно, забрел однажды… с Физиком. С горькой усмешкой, поймав на себе вопрошающий взгляд Жени, Вася подумал, как давно это было. Тоже зимой, тогда было холодно, шел снег, Сереге хотелось выпить, а Ионову — приключений…

Рассказывать об этом Муре Кот не собирался, и так видел, что она в тщательно замаскированном шоке, но вот-вот может не сдержаться. Ему и самому хотелось рвать и метать, чтобы все исправить, чтобы оправдать и себя, и ее, чтобы забыть образ Физика, что стоял перед глазами. Друг стремительно становился чужим, но Васе почему-то хотелось остановить этот процесс. Он лихорадочно искал в новом Физике его прежние черты, но тщетно.

Подбитое лицо горело, шевелить губами и щелкать челюстью Коту было неприятно. А вот тело было в порядке, по крайней мере, не ныло и не скрипело. Хотя Вася не спешил радоваться и предполагал, что держится исключительно на силе воли. Стоит чуть-чуть расслабиться, и его согнет и вывернет от боли. Рука продолжала машинально и сильно сжимать ладонь Жени. Кот чувствовал, что делает Мурашовой больно, но она не жаловалась, а он не отпускал.

— Наверное, я выгляжу глупо… — пробормотал он, стараясь не особо беспокоить челюсть.

— Не глупее меня, — задумчиво отозвалась Мура.

Ей и правда было больно, но терпимо. Она боялась отпустить от себя Васю, чувствовала, что он не в порядке, хотя и сам этого пока не осознал. О взрыве и пожаре она почти не думала, не такое видела, и даже жалость к жителям той квартиры — в том, что они были, Женя не сомневалась, ведь Серега взрывал кого-то, — забилась в темный угол и не подавала признаков жизни. Все ее мысли вращались вокруг Кота и Физика. Остальное отошло на второй план.

Мурашова не могла подобрать одного точного и конкретного слова, чтобы обозвать их обоих. Серега — друг, которого она потеряла дважды, тогда, в Испании, так и не узнав наверняка, что произошло, и сейчас. Кажется, во второй раз было еще больнее и страшнее. Кот — друг с функциями любовника. Грубо? Зато правда, а любовь… то приходила, то уходила.

«Снова пришла?» — мысленно спросила сама себя Женя и покрепче сжала руку Кота, пока он снова не вздумал от нее отгородиться, как тогда.

— Ты не сказала Пригову о Физике, — припомнил Ионов.

— Не сказала…

— О Физике?..

Недружелюбный, ошалелый и раздраженный голос прозвучал за спинами парочки неожиданно громко и внезапно. С прищуром таращась на невысокий приближавшийся силуэт, Вася подметил, что вошел генерал беззвучно, хотя единственная дверь — железная и запросто могла его выдать громогласным грохотом. С неохотой Ионов отцепился от Жени и шагнул на шаг назад. Мура осталась на месте и приготовилась к командирскому разносу.

Владимир Викторович пробормотал нечто невнятное, лицо его перекосилось от вести о Мыцике, но никто этого не заметил. Когда он ехал на встречу и бродил в лабиринте из складских помещений, что выстроились непредсказуемым зигзагом в промзоне, мысли возникали всякие: наброситься на юнцов с обвинениями, молча выслушать, наградить осуждающим взглядом, проявить снисхождение, надавать по рукам. Но чем ближе становилась встреча, тем сильнее разгорался огонь в груди и тем меньше оставалось у генерала сил, поэтому он точно решил, что обойдется без рукоприкладства и даже не станет орать, по крайней мере, сразу. Ведь это не очень приятно, по себе знал.

Путь от кабинета «главного» до укрытия Жени и Васи занял у Пригова около часа. Но он так и не решил, как поступит. Не подготовил вопросы, не запасся сочувствием или ядом. Он просто не представлял, что делать. Упоминание о Физике и вовсе его морально добило.

«Будь что будет, а там посмотрим…» — не особо уверенно заключил он.

И все-таки в нем плескалась злость, генералу даже казалось, что слышит этот характерный звук: хлюп-хлюп.

Мура встретила его виноватым взглядом, Кот расщедрился на короткое приветствие. У Пригова зачесались руки, уши, затылок и все, что может чесаться — настолько он волновался и гневался. Эти двое, назвать их профессионалами или спецами у него язык не повернулся, в глазах Владимира Викторовича медленно превращались в нашкодивших детей.

Кажется, такое уже случалось. Пригов категорично не хотел повторения. Одна мысль об этом словно кипятила кровь в жилах.

— Физик? — он метнул разъяренный взгляд в Ионова. — Рассказывайте, — велел твердо и затолкав эмоции поглубже — еще рано делать хоть какие-то выводы.

Кот и Мура быстро переглянулись, Вася цапнул пальцами воздух в провальной попытке вновь взять Женю за руку. Говорить предстояло ему, поэтому он отчаянно нуждался в поддержке, хоть какой-то. Но ее не было, возле него стояли двое, но чувствовал он себя одиноко, как никогда. На секундочку Коту даже захотелось, чтобы вслед за генералом пришел Серега…

«Хорош воображать! — опомнившись, шикнул Вася собственным мыслям и фантазиям. — Он враг!» — думать и тем более проговаривать это, пусть и про себя, было чудовищно больно, но кап-лей ничем себя не выдал, неловко кашлянул и стал рассказывать.

Рассказал с самого начала: о Мурманске и ранении, об отпуске и враче, о странном ощущении в собственной квартире и крошечном быке, о подозрениях и «Бизоне», о звонке Муре и записи, о бойне против ФСБ и встрече с Физиком, о взрыве и розыске. Пока он говорил, ни Женя, ни Пригов не смели его перебить и вставить слова. Мурашова только изредка кивала, скорее для себя, чем для генерала. А сам Пригов под конец выглядел так, словно только что проснулся после продолжительной спячки — ошарашенный, растерянный, ничего не понимающий. Разве что есть не хотел, а только рвать и метать.

Некоторые — лишь незначительные! — моменты были Владимиру Викторовичу уже известны — командование просветило. Но «главный» ни слова не сказал о Мыцике.

«Не знал?» — предположил генерал.

Ноги, казалось, вот-вот перестанут его держать. Он боялся даже представить, как выглядит со стороны, насколько побледнел за последние минуты и не поседел ли.

— Вы ничего не знали о Физике, да? — голос Жени вернул Пригова в более-менее вменяемое состояние.

Он кивнул и уставился на Кота. Тот смотрел с гневным прищуром, прикусив нижнюю губу и сжав кулаки. От него так и веяло опасностью и вызовом. Но генерал лишь мысленно отмахнулся. Мальчишка, в чьих-то глазах Вася мог выглядеть машиной для убийств и бездушным солдатом с единственным приказом в голове, но Владимир Викторович знал, что он может и что не может, поэтому не старался спрятаться от осуждающе-обиженного взгляда, а наоборот, хотел поскорее его подавить.

Когда-то Пригову уже приходилось играть с Котом в «гляделки». И тоже из-за Физика.

* * *

Сентябрь 2015 года

Мурашову — врачам, долечиваться; Платона — в Россию, а там уже другие займутся; Кортеса — в допросную, пока во всех грехах не сознается. Таков был план Пригова, быстро составленный в голове. И все вроде бы понятно, но один человек не давал ему покоя — отнюдь не покойный Мыцик, а вызывающий серьезные подозрения Ионов.

Генерал уже сто раз пожалел, что неправильно оценил его состояние и положение в целом. Если бы не его ошибка — Вася не сорвался бы, Сова — пусть и не святая, осталась бы жива, а самому Владимиру Викторовичу не пришлось в срочном порядке придумывать, как спасти задницу подчиненного.

— Какого же хрена ты творишь? — хрипло и из последних сил сокрушался он.

За последний час этот вопрос в разных интерпретациях прозвучал раз десять. Пригов успел сорвать голос, сгубить львиную долю нервных клеток и усомниться в душевном здоровье — своем и Васи. Тот, кажется, плохо понимал, что вообще происходит. Сидел, куда посадили, — на неудобном стуле, и смотрел как бы сквозь генерал-майора. Происходило все в доме Георгия, на втором этаже, в тесной, но светлой комнате. Сначала Пригов хотел приволочь Кота в полицейскую допросную. Но решил, что ему, пусть генералу, но российскому, будет сложновато объяснять, что к чему. Все-таки в группе захвата и в подвале он и Ионов были скорее для галочки, чем для дела. Поприсутствовать им разрешили исключительно в качестве «спасибо» за помощь в поимке оскотинившегося полковника и его завербованных помощников.

Так что генерал быстро подписал, все, что просили иностранные коллеги, выбил допрос Кортеса на будущее и увез одновременно бешеного и утомленного Кота к другу. Смотреть на кап-лея было жаль, даже у Пригова кольнуло в груди от сочувствия, но тянуть с расспросами он больше не мог. О событиях последних дней Владимир Викторович, в общем-то, знал довольно многое, спасибо Георгию. Но ему хотелось выслушать «первоисточник» и быть в курсе действительно всего.

— Где Женя? — протяжно спросил в свою очередь Кот.

Пригов проглотил ругательство, перевел дыхание и утешил себя мыслью о том, что Вася хотя бы сменил тему: до сего момента он спрашивал исключительно о Физике.

— В больнице твоя Женя, — огрызнулся генерал быстро и постарался вернуть себе спокойный вид, но получалось плохо. — Не о ней думай, у тебя проблемы покруче…

— Ерунда, — растерянно отмахнулся Вася, выглядел он скверно, но соображал неплохо, что бы ни выдумывал генерал. — Сопротивление при задержании, самозащита, состояние аффекта, — нахмурившись, стал перечислять он. — Выберите, что больше нравится, и делу конец…

«Сукин ты сын…» — уже без злобы — ее просто не осталось, но устало подумал Пригов и почувствовал острое желание пнуть что-нибудь… или кого-нибудь.

Умом он понимал, что Кот прав, ситуация с ним и выеденного яйца не стоит. Но цеплялся за нее, чтобы думать о чем угодно, но только не о Мыцике. Генерал не видел, что произошло, как убивали Серегу, как похищали Мурашову. Об этом он знал только со слов Георгия, благо друг умел в красках рассказывать буквально обо всем. Не видел, но чувство вины удушало, мысли путались, эмоции зашкаливали. Снова и снова генерал вспоминал разговор с Батей и Багирой и собственную фразу: «Дело не самое сложное».

Здравый смысл неуверенно твердил в потемках сознания, что это работа, что никто от такого исхода не застрахован, что все они знали, куда идут. Но не из одного только здравого смысла состоял генерал-майор Пригов, иногда в нем заговаривали и другие явления — совесть, жалость, скорбь, чувство вины, растерянность…

— Вы видели… — разозленный тон Кота вывел генерал из мрачных раздумий.

Фразу, попахивающую упреком, Вася так и не закончил. Совершенно убитый вид и немой вопрос в глазах: «Что теперь делать?» — выдавали его с головой. Владимир Викторович невольно вздрогнул от этого взгляда. Его собственная скорбь затаилась глубоко внутри, давать ей волю в ближайшее время генерал не собирался. Нестерпимо хотел, но не мог позволить себе такой роскоши. Возможно, много лет назад он среагировал бы точно так же как Вася, когда на погонах сверкали звезды младшего офицера, когда все за него решали генералы, когда ни за что, по большому счету, ему отвечать не приходилось. Но теперь Пригов сам превратился в генерала и изредка сочувствовал сам себе.

— Я ничего не видел, — холодно бросил он и приблизился к подчиненному. — Видел Георгий, отчасти, издали, но спешу тебе напомнить: он не обязан был рисковать своей шкурой ради вас всех!.. И так сделал больше, чем должен был, нашел выброшенного из машины Кортеса, засек его у больницы… — под конец голос предательски сорвался и засипел. — Прекрати изображать из себя страдальца. Не поможешь ни себе, ни Физику.

Генеральская рука жестко схватила Вася за воротник помятой рубашки и резко потянула вверх, призывая встать на ноги. Пригов, стиснув челюсти, посмотрел ему в глаза, где не разглядел ничего, кроме размытого осуждения. У каждого из них был свой способ отгородиться от черной реальности: Пригов обвинял Кота в несдержанности; Вася безжалостно, но пока только мысленно, втаптывал генерала в грязь за все остальное. За непредсказуемую операцию, за бесполезного агента, за произошедшее с Мурой и Серегой.

Гнев полностью овладел Васей. Он соображал, но однобоко, слышал Пригова, но поверхностно, даже не всегда воспринимал слова в штыки, однако воспоминания о мертвом Физике были еще очень свежими и почти осязаемыми. Они переворачивали все внутри, бесконечно возвращали Кота в тот роковой час, и никакое здравомыслие не позволяло Ионову отпихнуть их прочь и пойти навстречу Пригову. Казалось, что между ними пропасть.

— Обвинить хочешь — давай, только смотри, как бы потом не пожалел, — с трудом контролируя ровный тон, произнес Пригов. — А таращиться на меня не надо.

Колкий взгляд — не то обиженный, не то озлобленный — совершенно его не цеплял. Зато цепляло другое — напряжение, которым так и разило от Кота. Больше он не сказал ни слова, только смотрел на кап-лея, отодвинув все мысли в сторону. Главное, решил генерал, не отвести взгляд первым, иначе этот парень возомнит о себе невесть что, какой-никакой контроль будет с треском потерян.

Чем дольше Пригов всматривался в Кота, тем больше тот терялся. Взгляд давил — казалось, не только морально. Вася словно оцепенел, хотя гнев по-прежнему голосил в нем и метал молнии. Но все-таки он медленно осознавал, что не сможет пойти против генерала. Может разорвать с ним всякие связи, вести себя холодно, как с незнакомцем, стереть все общие воспоминания, но заявить об этом в открытую — нет.

Когда Ионов с омерзением к самому себе опустил взгляд в пол, глаза уже щипало от напряжения. Он чувствовал, что Пригов только того и добивался, от этого было еще поганее. Но чуть порадовался, что гнев отступил, руки перестали дрожать, в груди больше не давило. Это так Пригов на него подействовал?

— С Совой ты прав, замнем, — довольно нейтрально подал голос генерал. — Физика будем искать. А сейчас приходи в себя и собирайся, — тут он снова пошел на риск, — поедем на допрос Кортеса.

* * *

Декабрь 2017 года

— Не надо на меня так глазеть, Кот, — тоном, не терпящим возражений, начал Пригов.

Тогда Вася сдался быстро, был утомлен и сломлен. Да и сейчас выглядел немногим лучше — избитый, растрепанный, ищущий поддержки. Владимир Викторович не сомневался, что угомонит его и теперь. Главное, взгляд повнимательнее и не показывать истинных чувств. А Ионов, как приметил генерал, так этому и не научился. Снова бросается в атаку и плюется гневом.

«Зря…»

Женя молча посмотрела сначала на одного, потом на другого. Вася не рассказывал ей о том импровизированном допросе, Пригов — тем более. Ей вдруг стало легко, исход этой встречи обещал стать первой ступенькой к спасению. Вот только сколько их еще, таких ступенек?

На Васю Мура посматривала с тревогой, он выглядел так, словно в спину ему больно вгрызались сразу несколько стволов. Стоял ровно, с расправленными плечами. Но бледное лицо и подрагивающие губы, сверкающий взгляд и общая растерянность с дребезгом рушили этот зыбкий образ уверенного в себе спеца. Всего на секунду Мурашова даже пожалела, что позвонила генералу, Кот оказался катастрофически не готов к встрече.

Пригов выглядел лучше, даже, кажется, скривил губы в полуулыбке. Но Женя неплохо знала его и догадывалась, что он просто скрытный, очень скрытный, умеющий держать все в себе, даже самые сильные и болезненные эмоции. Это не могло не восхищать Муру, но иногда ей очень хотелось заглянуть в надежно запечатанные «тайники» генерал-майора.

Владимир Викторович не рассчитывал услышать о Сереге, Женя поняла это по резко исказившемуся лицу. Он полагал, что тот мертв. Собственно, Мурашова тоже до недавнего времени думала так же и прекрасно понимала его чувства. А вот что творилось в голове у Васи — было для нее темным лесом. По нему гибель Мыцика ударила больнее всего, с этим никто не спорил, но делиться переживаниями упрямый Ионов не захотел, в одночасье вычеркнул Муру из своей жизни и зарылся в собственных обвинениях.

Мура такого не ожидала, обиделась, разочаровалась, не попыталась даже достучаться до него. Просто уехала. В конце концов, не одному Васе было плохо.

— Успокоился? — голос Пригова прогремел в помещении и заставил Женю вздрогнуть.

Она не особо следила за молчаливым поединком, и так знала, кто окажется сильнее. Наблюдать поражение Кота было выше ее сил.

— А вы все-таки ошиблись, — только и процедил Вася в ответ.

— Ну хватит, — вмешалась Мурашова, чувствуя, что Ионов такими темпами снова наломает дров.

Кот сник, Женя с трудом подавила вздох, Пригов нахмурился. Он немного растерялся, припомнив все, о чем успел узнать, и только спросил:

— Есть мысли, где его искать?

Вместо ничем не подкрепленных предположений Кот решил высказаться о другом. О том, что вклинилось в его растормошенный мозг, когда он валялся на бетоне в ожидании Жени, да так ее и не дождался:

— Им точно кто-то руководит. Нужно только узнать, кто. Для начала предлагаю выяснить, откуда Физик прилетел.