Позывной «Физик» (джен)

Сентябрь 2015 года

— Дело не самое сложное, — генерал-майор Пригов обвел присутствующих взглядом, сделал несколько шагов и после короткой паузы продолжил: — Поэтому не считаю нужным отправлять всю группу. Хватит троих. С лихвой хватит, — он особо подчеркнул последние слова и вернулся в свое кресло.

Ждал реакции, часто моргал и держал руки замком. Перед ним сидели Батя и Багира. Оба выглядели напряженными, затея им не нравилась. Рита смотрела так, словно спрашивала: «В чем подвох? Что ты снова выдумал?». А Батя перебирал перед собой несколько исписанных листов — все, что у них было — и изредка поглядывал то на одного, то на другую. Решать, кого послать, ему. И выбор обещал быть не самым простым.

— Да, конечно, их будут страховать, — постарался убедить Владимир Викторович, пошарил по столу в поисках нужной бумаги и прочитал: — Созданная полгода назад группа из четырех человек, специализирующаяся как раз на заграничных операциях, — прищурился и стал бормотать что-то невнятное, видимо, позывные каждого члена боевой группы.

— Так почему же они сами не могут все сделать? Тем более, их четверо, а ты твердишь о троих, — возразила Кошкина.

Пригов с неохотой оторвался от чтения, посмотрел на нее, всем видом говоря: «Ну что за идиотский вопрос?», и кашлянул, как перед длительным и нудным разговором. Булатов пока не спешил вмешиваться, решил просто послушать. Да и Багира могла говорить за них двоих. На секунду-другую возникла тишина, Рита продолжала гневно посматривать на хитрого генерала, а тот поспешно собирался с мыслями.

— Багира Степановна, ты же понимаешь… — он бросил умоляющий взгляд на Батю, но не встретил поддержки. — Ладно, — произнес сдержанно и гордо, — пропали они в этом чертовом городишке. Но наверняка живы-здоровы, как и беглец. Если найдутся, — неловко осекся, — когда найдутся, прикрыть — прикроют, а…

— А нашим, как всегда, разгребать, — наконец, подал голос Булатов.

— Ну что ты передергиваешь, Бать? — взвился Пригов. — И что за дележка: наши-не наши? — он вновь вскочил, обогнул стол и замер, сложив руки за спиной. — Они такие же бойцы КТЦ, как и ваш горячо любимый «Смерч», пусть и другого региона. И я считаю нужным им доверять, — сказал, как отрезал и склонился над Батей.

Ткнул пальцем в разложенные на столе листы и произнес, твердо и строго:

— Завтра с самого утра будь добр назвать мне троих из «Смерча», кто отправится на операцию.

Затем заметил, как переглянулись Батя и Багира, не дал им вставить и слова и пресек их шальную мысль:

— Вы останетесь здесь. Это даже не обсуждается. Свободны, — махнул рукой, почувствовал на себе тяжелый взгляд Булатова и невысказанный упрек Кошкиной.

Он еще не успел вернуться на свое место, а дверь кабинета закрылась. Требовалось многое сделать до завтра. И не так уж и важно было, кого выберет Батя. Пригов давно отучил себя сомневаться в «Смерче». Он потянулся к бегло просмотренным бумагам о группе «Тавриз». В нее входили четверо, двое — выходцы из ФСБ, один — из ВМФ, четвертый — из ГРУ. Платон, Сова, Гор и Кныш. Майор, капитан, кап-лей и старший лейтенант. Документы о них и операции легли на стол генерала два дня назад. А следом прилетел тревожный звонок «сверху» с формулировкой «выполнить любой ценой». С него-то все и началось.

Рядом с личными делами бойцов «Тавриза» лежала еще одна папка, потрепанная и, видимо, многократно просмотренная. «Генерал-майор Уфимский. ФСБ» — значилось на ней. А в папке несколько десятков листов, сотни записей — печатных и от руки, фотографии, отпечатки, даже кое-что из истории болезни и похождений «на сторону» от жены. Одним словом, компромат, жирный и увесистый. С таким человека можно достать откуда угодно. Даже из-за границы, например, из испанского города Бургос, где этот товарищ прятался от родного всевидящего государства. Оставалась самая малость — найти, схватить и вернуть в Россию, избегая тесного контакта с испанскими властями.

Неделю назад группа «Тавриз» Дальневосточного КТЦ отправилась на поиски Уфимского. На второй день пребывания в Испании связь с ними оборвалась. Операция оказалась на грани срыва. Вот тогда-то и вспомнили о Пригове и его бойцах. Дальневосточные коллеги не слишком радушно, но поделились информацией об операции, объекте и группе.

Прийти на помощь «Тавризу», найти пропавшую группу и вернуть беглого генерала домой, прямиком в лапы ФСБ, — вот и все, что требовалось от троицы из «Смерча». Однако Пригова смутили некоторые детали, о которых коллеги договаривать не спешили. Например, что произошло с «Тавризом»? Мутные и вялые объяснения сквозь зубы: «Пропала связь. Сами ничего не знаем…» — отчего-то не внушили доверия. Но и ослушаться приказа «главного» он не смог. Поэтому предстояло действовать буквально на ощупь, на чужой территории, в тесном контакте с неизвестными людьми, пусть тоже в погонах.

Троих сполна хватит — Владимир Викторович не сомневался в этом ни минуты. Но и выбора у него не было. «Максимум три человека! Нечего людьми разбрасываться!» — так прозвучал грозный приказ на том конце провода. И что тут возразишь? Уже завтрашним вечерним рейсом трое «счастливчиков» отчалят в Барселону, а оттуда в маленький город Бургос.

— Ничего сложного, — пробормотал Пригов и отложил бумаги о «Тавризе» и генерале подальше, откинулся на спинку кресла, сложил руки за головой и пару раз повторил то же самое про себя, но дурное предчувствие упрямо царапало сердце, как он ни пытался от него избавиться.

* * *

Несколькими днями позже

— Если будет дергаться, хорошо бы его пристрелить, — процедил Кот и резко остановил серый «БМВ» в нескольких метрах от небольшого здания — госпиталя города Бургос, вплотную к живой зеленой изгороди.

Он обернулся и посмотрел Физику в глаза. Тот сидел спокойно. Одной рукой придерживал пистолет-пулемет «Бизон», не самый удобный в тесноте, но эффективный. Второй рукой держал за ворот легкой рубашки хозяина машины, мужчину лет сорока, подтянутого, но дрожащего.

— Я скоро, — кивнул Вася и вышел из машины; его цель — госпиталь и Мура в одной из палат.

Физик проводил его взглядом и посмотрел по сторонам. Сгущались сумерки, а значит, скоро госпиталь начнут охранять еще тщательнее, чем днем. Времени у Ионова мало, минут пятнадцать-двадцать на все про все.

— Послушайте… — по-русски, почти без акцента заговорил пассажир, но Мыцик крепче сжал его рубашку, трещавшую по швам, и вынудил замолчать.

Молчать-то он молчал, но усидеть на месте не мог, ерзал и суетился, отчего Физик несильно ударил его по спине, чтобы угомонился. Можно было ударить и «Бизоном», но, во-первых, это неудобно, во-вторых, шумно.

— Сидите смирно, полковник, — едва слышно велел Серега и все-таки для убедительности ткнул его стволом в бок. — Иначе повторите судьбу генерала…

Полковник согнулся пополам и хмыкнул, знал, что убивать его не будут, ведь он — их козырь. Но все же не рискнул снова схлопотать по спине или шее. И без того все тело ныло, слегка «помять» его уже успели. А Физик посмотрел в боковое стекло, откуда был виден госпиталь, освещенный фонарями.

Наконец, послышался шум: беготня, стрельба, крики. Громкие и резкие, слышные даже в машине. Значит, Кот у цели, нашел Муру. Осталось самое сложное — вернуться в машину, пока полиция не спохватилась и не вызвала подкрепление. Физик напрягся всем телом, покрепче сжал пистолет-пулемет.

Полковник словно почувствовал состояние своего надзирателя и даже дышать стал тише, чтобы не вызвать приступ гнева. Он вжался в потрепанное временем сидение и прикрыл глаза. Руки его были свободны, но запястья побаливали и казались слабенькими. Так что толку от них никакого. Он стал считать про себя, надеясь, что скоро все закончится. В голове у него от волнения зашумело, словно через плотную пелену полковник услышал, как распахнулась дверь, кажется, передняя пассажирская, и смутно знакомый, но чуть искаженный голос произнес:

— Привет.

— Платон? — Физик даже вздрогнул от внезапного появления командир группы «Тавриз». — Ты откуда? — глупый вопрос, но других нет.

— Гуляю с Совой, — хмыкнул он, невысокий, но крепко сложенный, с вечной хитрецой в глазах.

Мыцик замер, на пару секунд будто впал в ступор, резко обернулся к двери со своей стороны. Та мигом распахнулась. В салон едва заглянула, только голову просунула, Сова, подружка Платона. Очаровательно улыбнулась, впрочем, как всегда. Серега медленно посмотрел сначала на нее, потом на Платона. Их появление никак не укладывалось в голове. Как? Откуда? Он чуть слышно пробормотал: «Как это понимать?» — и почувствовал, как резко кольнуло, а затем обожгло в боку.

Потом его буквально выволокли из машины. Молча, а может, он просто не слышал ничьих голосов. Только госпиталь никак не утихал: стреляли, кричали, бились стекла. Едва уловимо снова хлопнула дверь «БМВ». Раздался негромкий вскрик Муры, но был ли он явью или всего лишь плодом воображения, Физик не понял. Попытался повернуть голову, лежа на асфальте, но тело словно парализовало. И даже боль в боку стала нестрашной и приглушенной.

То, что рана смертельная, Мыцик понял, лишь когда через неплотно закрытые веки разобрал неестественно побледневшее, скорбное лицо Кота. Почувствовал его неуверенное прощальное рукопожатие. Услышал невнятное бормотание. Но не смог никак отреагировать: сжать руку, вскрикнуть, моргнуть. Никак.

А потом Кот исчез из поля зрения. Просто убежал. Физик не видел этого, только ощутил, что остался один. И жуткая боль, будто напоследок, обожгла изорванный бок.

Последние числа сентября 2015 года

— Вы не представляете, как вам повезло, — быстро и резко произнес зашедший в палату мужчина.

Он, высокий, седой, всегда безукоризненно одетый, в белоснежном халате, легко накинутом поверх светлого пиджака, пришел не впервые. Если верить ему, то именно он вернул Сергея Мыцика с того света. И вот уже дней десять приходил проведать. Являлся он всегда неожиданно, никогда не здоровался, однако говорил вполне дружелюбно, пусть и рвано. Назвался главным врачом по должности и психиатром по призванию.

Знакомство с ним Физик помнил смутно. Как оказался в больнице — лишь гадал. В голове часто всплывали обрывки недавних событий: машина, полковник испанской разведки Салливан Кортес, довольно сносно говорящий по-русски, Кот, госпиталь, Платон и Сова, боль в боку. А дальше пустота, необъяснимый провал в памяти, будто ничего и не было. А следом сразу белые стены реанимации, запахи дезинфекции и лекарств. Пробуждение в стенах больницы не было ни мучительным, ни болезненным. Ощущения словно прошли мимо и не затронули ни одной клеточки. Только в голове слегка шумело, не то от наркоза, не то от пережитого.

Тогда-то и появился доктор, назвался Феликсом Коксом и начал что-то говорить на испанском. Но заметил, что Физик его едва ли понимает, поэтому перешел на дикую смесь американского и британского английского. Однако и это не сильно помогло, говорил он бегло и почти без пауз. Через пару минут, разобрав только, что находится в больнице и его жизни ничего не угрожает, Мыцик оставил бесперспективные попытки понять дока.

Следующие визиты Кокса были коротки. Он не расспрашивал своего новоиспеченного пациента ни о чем постороннем, говорил только по делу, часто черкал что-то в своем маленьком черном блокноте, кивал, наблюдал за приборами и уходил. Первые три-четыре дня Физика все устраивало, расспросы казались ему смерти подобны. Боль, некогда жгучая, притаилась глубоко в голове и напоминала о себе, лишь когда Мыцик делал резкие движения. На пятый день подобное сдержанно-услужливое поведение стало настораживать и напрягать.

Уже лежа в одноместной палате, светлой и просторной, Серега задался вопросом, где он и в каком статусе? Он по-прежнему в розыске? С него сняли обвинения? Если через пару дней он надумает уйти по собственному желанию, его отпустят, или за дверью уже сидели парочка полицейских как раз на такой случай? Интуиция и здравый смысл подсказывали, что это не тот госпиталь, где держали Муру. Хотя полной уверенности не было. Физик даже понятия не имел, сколько лежал на больничной койке. Опирался лишь на ощущения и свои собственные внутренние часы, которые подсказывали — не меньше десяти суток.

— При вас не было документов, — не то спросил, не то констатировал Феликс и внимательно посмотрел на пациента. — Как вас зовут?

Отвечать Физик не спешил. Сам вопрос несколько смутил его и заставил крепко задуматься. Пусть некоторые события вылетели из головы или выплывали не тем боком, но Серега точно помнил, что ориентировки на него, Кота и Муру висели практически на каждом столбе небольшого Бургоса. Две он сорвал лично, скомкал и втоптал в дождевую лужу. Да и по телевизору наверняка с десяток раз рассказали о троих русских, что убили своего соотечественника-генерала, который попросил у испанских властей политического убежища, перестреляли приставленных к нему полицейских и сбежали. Вряд ли Феликс, судя по всему, местный житель, глух и слеп, а потому не в курсе дел.

Видимо, мысли четко отразились на хмуром лице Физика, и доктор заговорил первым:

— Меня бояться не стоит. Я врач, а не полицейский. Мое дело — лечить, но, — он выдержал многообещающую паузу, — для этого я должен знать о вас все…

— Что это за место? — не дал ему закончить Мыцик. — Госпиталь «Сантос Рейес»?

Кокс, как показалось Сереге, отреагировал странно, сначала вскинул брови, отчего на лбу выступили глубокие морщины, а затем засуетился. Подошел к кровати ближе и посмотрел на Физика как-то иначе, чем прежде. Взгляд стал тяжелым и давящим, но почему вдруг, Мыцик пока понять не мог. Будь он в другой ситуации, наверняка испугался бы, но сейчас, когда будущее до невозможности туманно, взгляд вызвал лишь вялое удивление.

— Так где я? — повторил старший лейтенант упрямо.

— За пределами Бургоса, — ответил, как отмахнулся, Феликс и опустил взгляд на свои вычищенные остроносые ботинки. — Вас привезли сюда двое офицеров Гражданской гвардии*, сказали, что нашли на улице, раненого и едва живого, — он говорил медленно, растягивал фразы и больше не смотрел на пациента.

«Гражданская гвардия?» — совершенно сбитый с толку, растерянно подумал Физик.

Он ожидал всякого, но точно не вмешательства этих ребят, которых в Испании не особо-то жаловали даже коренные жители. А туристы и приезжие и вовсе старались обходить стороной. По всем законам, писаным и неписаным, они должны были везти его не черт знает куда, а в тот самый госпиталь, «Сантос Рейес». Но почему-то поступили иначе.

— Давайте продолжим завтра, — вновь подал голос Феликс Кокс. — Сегодня уже поздно, а чтобы вас не донимали боли, я сделаю вам укол снотворного.

Он внезапно выскочил из палаты. Физик обеспокоено посмотрел на дверь. Ему ежедневно что-то кололи, обезболивающие, снотворное и что-то еще вроде глюкозы, как кратко поясняли. В общем-то обычное дело, Мыцику уже приходилось восстанавливаться после ранений. Пусть и в России, но, по большому счету, разницы он не заметил. Однако вся возня со шприцами, бинтами, таблетками, капельницами всегда ложилась на плечи молодых и активных медсестер. А сейчас сам главврач вызвался вколоть обычное снотворное.

Феликс вернулся в палату так же быстро и неожиданно, как и ушел. В руке он торжественно держал шприц с прозрачным веществом и твердым шагом приблизился к еще больше насторожившемуся Сереге. Тот вел себя смирно, не в том он был положении, чтобы проявить силу. Но внутри все отчего-то сжалось, когда тоненькая игла вошла в кожу.

— Я загляну завтра. Вечером. Постарайтесь за это время, — Кокс на секунду умолк и демонстративно поправил халат на плечах, — вспомнить, как вас зовут.

Он говорил как всегда добродушно и с полуулыбкой, но Физик не смог не заметить, как изменился его тон под конец фразы — стал холодным и властным. А может быть, просто показалось под действием сильнодействующего препарата? Ему вдруг очень захотелось в это поверить.

* * *

Декабрь 2017 года

— Сюда, — Мыцик протянул таксисту с мешками под глазами клочок бумажки с адресом.

Сам он лишь примерно помнил, где это. Пока водитель вчитывался в запись и заводил мотор, Физик ощутил неприятный холодок по спине и вздрогнул. Зимний Петербург, заснеженный и ветреный, не произвел на него никакого впечатления, не взбудоражил воспоминания, не окатил свежими эмоциями. Ни чувства радости от возвращения домой, ни щемящей печали от долгого расставания. Ничего, только холодный расчет и приказ всплыли в сознании и словно велели скорее брать такси и двигаться к цели.

— Далековато, — почесав затылок, протянул таксист.

Серега тихо хмыкнул и быстро протянул ему тысячную купюру, как бы говоря: «Поторапливайся!». «Форд» не первой свежести тут же тронулся с места. И без пояснения таксиста Физик предполагал, что квартирка, а если вернее, комнатка, досталась ему у черта на куличиках, и поездка до нее по вечерним заторам обещает затянуться. Поэтому он поглубже зарылся носом в шарф и закрыл глаза. Лицезреть через стекло мелькание тоскливых улиц он не захотел, к тому же эти места недалеко от аэропорта еще не успели стереться из памяти.

В салоне было не холодно, но прохладно, хотя печка работала, и водитель, судя по всему, чувствовал себя замечательно. А у Мыцика замерзли пальцы, он сунул руки в карманы куртки, но облегчения не почувствовал. Списал все на акклиматизацию и самоуверенно понадеялся, что вскоре привыкнет в родным температурам. Кое-как ему удалось задремать — сказались бессонный полет из Барселоны в Санкт-Петербург, почти четыре часа нудных инструкций от шефа и непрекращающиеся детские истерики со всех сторон.

— Приехали, — излишне громко произнес водитель, видимо, чтобы достучаться до спящего пассажира.

— Спасибо, — слегка раздраженно отозвался Физик, сунул ему в руку еще тысячу деревянных, мысленно поблагодарил за молчание и вышел из машины, постаравшись не хлопать дверью.

Он еще не сошел с места, а «Форд» лихо развернулся в пустынном дворе и уехал прочь. Окружавшие со всех сторон пятиэтажные дома показались безликими и мертвыми. Подъезды как под копирку. Даже двери все, как одна, изрисованные граффити и с сорванными домофонами. Невольно Физик вспомнил улицу в Бургосе, на которой шеф снял ему квартирку. Все дома на ней были старыми, но ухоженными, каждое здание имело свой цвет, поэтому, чтобы перепутать свой дом с соседним, нужно было очень постараться. Серега не обратил тогда на такое различие внимания, принял, как должное, а сейчас вдруг сравнил.

— Третий подъезд, третий этаж, квартира сто семь, комната с коричневой дверью, — пробормотал он и с досадой понял, что бумажку с адресом оставил таксисту.

Ветер завывал с каждой минутой сильнее, и Физик поспешил в, как ему показалось, третий подъезд прямо перед ним. Первый и второй этажи прошел быстро, на третьем замедлил шаг и наткнулся на тяжелую железную дверь. Пока все совпадало, шеф предупредил, что дверей будет две. Достал ключи из кармана куртки, поковырялся в замке, все подошло. Так же стремительно отпер вторую дверь, уже деревянную, и оказался в узком коридоре с кучей хлама и тусклым освещением лампочки, сиротливо висящей на проводочках, обмотанных разноцветной изолентой.

Коричневая дверь нашлась едва-едва, пробираясь к ней, Физик что-то уронил, что-то разбил и что-то порвал. Но возмущенных возгласов не услышал, поэтому поспешил скорее очутиться в комнате. Когда замок уже щелкнул, а дверь со скрипом подалась вперед, в коридоре резко зажегся свет. Мыцик на секунду-другую зажмурился и оперся о дверной косяк, а когда открыл глаза, увидел перед собой девушку с двумя светлыми косичками и чересчур накрашенными ресницами.

— Здрасте, — быстро произнесла она и посмотрела на него так, как будто он жутко популярный и гениальный экспонат в музее.

Задержала заинтригованный взгляд на почти белом шраме через всю левую щеку. Но вопроса не задала, хотя он наверняка крутился у нее на языке.

— Вы кто? — спросила, но совершенно не то, что хотела, и сама же ответила: — Новый жилец?

Серега посмотрел на нее нейтрально, хотя в душе задался одним вопросом: «Какого черта эта девка появилась именно сейчас?!». Сдержанно ответил:

— Да, — и вновь попытался скрыться в комнате.

— А что это у вас? — наконец, отважилась девчонка и даже показала пальцем на шрам.

— Медведя дрессировал, — уже сквозь зубы процедил Физик, но тут же смягчился, — потом как-нибудь расскажу.

Что-то ему подсказывало, что соседка еще перегородит ему дорогу. Отделаться от нее будет нелегко, поэтому нужно взять все в свои руки. Да и вдруг она сгодится для чего-нибудь несложного, но важного? А потом все кончится. Пока соседка замерла, наверное, возомнив его коллегой Запашных, Физик проскользнул в комнату и захлопнул дверь. Вещей при нем не было, все, что есть, все на нем. Он пошарил по стене в поисках выключателя, нашел, щелкнул, загорелась слабая люстра.

До обеда следующего дня Мыцик был свободен, затем его ждал шеф. А вечером он надумал прогуляться до знакомого адреса.

Декабрь 2017 года

Кот зевнул и раз в пятый нажал на кнопку пульта. Канал переключился, затем еще и еще, по кругу. Перед глазами замелькали яркая реклама, неинтересные напыщенные рожи, кадры не то боевика, не то выпуска новостей. Ионов снова зевнул и взглянул на часы в телефоне, что лежал под рукой. Полдесятого утра. Вновь уставился в телевизор, щелкнул по пульту и удивленно воскликнул:

— О, Пригов!

Его показывали на одном из центральных каналов. Он сидел в аккуратном костюме с галстуком и неторопливо отвечал на сбивчивые вопросы ведущего — кудрявого парня с очками на носу. Вася сделал погромче и прислушался к словам Владимира Викторовича. Тот дослушал очередной вопрос от ведущего и заговорил:

«Все под контролем. У нас служат проверенные кадры, сомневаться в них не приходится…»

Ведущий перебил его, голос подрагивал, спросил про условия труда.

— Тебе-то зачем? Телек надоел? — усмехнулся Вася.

«…дежурства. У нас есть все необходимое для того, чтобы каждый сотрудник…» — продолжил Пригов, Кот прослушал начало фразы.

Он относительно давно не пересекался с генералом, поэтому не знал наверняка, где он, что и как. Судя по разговору, речь шла о некой организации, возможно, о КТЦ, а может, о чем-то новеньком.

«Спортзал, комната отдыха…» — вновь прислушался Ионов и понял — точно КТЦ.

— Еще у нас есть прекрасный пищеблок, — подсказал он.

«…пищеблок», — послушно повторил Пригов, а Василию стало совсем скучно.

Он опять сверил время и прикинул, что минут через десять генерала на экране заменит какой-нибудь политик или того хуже — женоподобный актер. Смотреть на это он не хотел, поэтому помахал начальнику рукой и выключил «ящик». К чему был разговор, Ионову оставалось лишь догадываться. Но вникать он не стал. Нужно Пригову вещать о месте службы на всю страну — пожалуйста. Видно, приказали и его мнения не спросили.

Вася покосился на черный экран телевизора и разлегся на диване. Обычно в это время он был занят: спасал страну, гонял «Нерп», задерживал разного рода террористов. Но двадцать дней назад имел неосторожность попасть под взрыв осколочной гранаты. Его спас разгрузочный жилет — принял основной удар на себя, но три зазубренных куска металла все же добрались до плоти и порвали кожу чуть выше правого соска. Рваная рана оказалась глубокой, металлические осколки засели прочно, остановило их только ребро. Рана заживала медленно и плохо, поэтому Батя, пусть с неохотой, но отправил кап-лея долечиваться в Санкт-Петербург. «Ты давно в отпуске не был, вот и погуляй заодно!» — сказал, как приказал, Булатов, а что возразить, Кот не нашел. Вот уже третий день он не знал, чем себя занять.

Рана особо не беспокоила, но для порядка, едва прибыв в Питер, Ионов отправился в госпиталь. Доктор — молодой, разговорчивый и часто моргавший — говорил что-то о реабилитации и щадящем режиме, но Вася толком не слушал. И так знал, что на нем все заживает как на собаке. Затем прогулялся по любимым улицам, потоптался в свежем снегу возле главного здания КТЦ, раздумывая, зайти или нет. Но не горел желанием столкнуться с Приговым, поэтому быстро ушел.

— Пригов… — тихо и протяжно пробормотал Кот и мысленно унесся на два года назад.

* * *

Сентябрь 2015 года

— Уймись, — негромко, но твердо потребовал Пригов, чуть помолчал и добавил: — Пожалуйста.

Он смотрел упрямо, сидел ровно и был если не спокоен, то хотя бы сдержан. Чего никак нельзя было сказать о Васе. Тот тяжело дышал и нервно сжимал и разжимал кулаки. Словно против воли оглядывался по сторонам и елозил на стуле.

— Вы… — он гневно уставился на генерал, — все знали, но…

— Уймись сказал, — на этот раз Владимир Викторович не стал церемониться, встал, взял со стола прозрачный графин с водой, подошел к Коту и молча вылил воду ему на голову.

Посетители крошечного кафе настороженно посмотрели на эту парочку — стоявшего с каменно-угрюмым лицом и сидящего, мокрого и дерганного. Ионов не проронил ни звука. Пригов с глухим стуком поставил опустевший графин на место, нагнулся к уху кап-лея и тихо, чтобы никто посторонний не услышал, произнес:

— Еще раз сорвешься, вытурю на родину. Без Мурашовой. И отправлю куда подальше, на границу, например…

Вася промолчал, лишь подавил рык и смахнул с лица капли, стекавшие с волос. Он почувствовал, как генерал железно схватил его за воротник рубашки и с силой поставил на ноги. Промокшая одежда моментально прилипла к коже.

— Иди за мной, — приказал Владимир Викторович и прошел на террасу, откуда открывался вид на спокойную улицу и десяток машин. — Видишь машину? — указал на вишневый «Фиат».

Кот кивнул и оперся о деревянный террасный столб. Небольшая, скорее дамская, чем мужская, машинка не представляла собой ничего интересного.

— Ну и что? — с нотками раздражения уточнил Ионов.

Генерал-майор посмотрел на него с прищуром и прошептал что-то так тихо, что Вася не разобрал ни слова. Затем он прошелся туда-сюда, сложив руки за спиной. Кот наблюдал за ним с нетерпением и тоской. Он никак не мог понять, чего от него хочет Пригов, что он вообще делает в стране, почему изображает из себя любопытного туриста средних лет, почему бездействует?

Звонок Пригова застал Кота посреди мокрой и пустынной улицы. Кап-лей ответил нечто невразумительное, ощутил дрожь в коленях и медленно осел на асфальт. Точно деревянными пальцами он схватился за голову и яростно сжал челюсти, чтобы не завыть и не привлечь лишнее внимание. В ушах неустанно слышались стрельба, звон битого стекла и визг резины. А перед глазами застыл последний образ Физика — распластанное на земле тело, окровавленная одежда, мертвенно-бледное лицо. Кот даже не пытался избавиться от него, только растерянно моргал и тер виски. Как он сорвался с места и убежал, Ионов толком не запомнил, опомнился, лишь когда чуть не влетел в дорожный указатель, извернулся, свернул на широкую улицу и услышал звонок.

«Кот, ты где?» — вопрос Пригова словно въелся в память и дал понять, что генерал, кажется, о многом знает, иначе бы он спросил по-другому. В ответ губы зашевелились, однако Вася не расслышал ни одного своего слова, выстрелы, дребезг стекла и визг резины гулким эхом все перекрывали. Он потерял ориентиры, туго размышлял о случившемся, а дождинки падали, забирались под воротник, пропитывали одежду. Несгибаемые пальцы машинально, до колючего жжения, терли лицо.

Кот почувствовал, как потяжелела его одежда, как голова словно налилась свинцом, как защипало в глазах. Но не сдвинулся с места, ведь он просто не представлял, куда идти, с чего начать, на кого надеяться? Мура пропала, а Физика больше нет. Эта горькая мысль долбила и долбила где-то в потемках сознания, но Вася судорожно старался отогнать ее, стереть, забыть. Тогда картинка перед глазами — мертвый Физик — становилась еще четче, Ионов до тупой боли стискивал зубы и обреченно задавался вопросом, кто это сделал.

Владимир Викторович возник перед ошалевшим Котом внезапно, как из-под земли выбрался. Ни торможения машины, ни шагов кап-лей не услышал. А увидев его, лишь сдавленно прохрипел: «Сереги нет». Что он рассчитывал услышать в ответ? Слова утешения, объяснения? Что угодно, но только не безэмоциональное: «Я знаю».

Следующие несколько часов почти полностью, за редким исключением, стерлись из памяти. В себя и в физическом, и в психологическом смысле Вася более-менее пришел, когда отоспался и умылся. Был полдень, когда Пригов в светлой рубашке-поло и белых шортах привел его в прибрежное кафе, заставил проглотить хотя бы парочку бутербродов и обещал рассказать, как и кто убил Физика и где Мура.

— Эта машинка, — Владимир Викторович посмотрел на свои наручные часы, — через час приведет нас к Платону. Мы ждет хозяина.

Он говорил медленно, но Кот чувствовал, что мысли его далеки от этого проклятого места.

— У него Мура. У него и у Совы, — пояснил генерал, поймав на себе бестолковый взгляд Ионова.

Но для Кота это мало что прояснило. Он продолжал с немым вопросом таращиться на Владимира Викторовича.

— Собственно, поэтому мы здесь, — Пригов приблизился к нему, взгляд его на долю секунды стал теплее, а сам он словно чуть расслабился. — История длинная, но я постараюсь уложиться в два слова. Пока, — генерал снова посмотрел на «Фиат».

Вася постарался сбросить с себя накатившее оцепенение и буквально навострил уши в ожидании чего-то важного. Он встал, чуть вздрогнув, руки засунул в карманы и почувствовал, как жар на спине сменился неприятным холодком. А Пригов все собирался с мыслями. Видно, информация действительно объемная.

— Как ты думаешь, кто убил Уфимского? — спросил генерал.

«Ничего себе вопросик…» — мелькнула мысль, но Кот лишь пожал плечами.

— Об этом нужно спросить полковника Кортеса, он знает…

Пригов не дал ему договорить и резко оборвал:

— Мысли-то есть? Хоть какие-то?

Вася не секунду-другую задумался, он понял, что вопрос непростой, и не хотел ударить в грязь лицом.

— Разведка? — предположил неуверенно.

Владимир Викторович усмехнулся, что это значит, Кот не уточнил. А затем произнес:

— Полиция. Уфимского в пьяном угаре убил полицейский. А разведка в лице Кортеса и его товарищей этот, — он помолчал, — инцидент попыталась замять, но…

Вася даже скривил лицо, гадая, что последует за этим многозначительным «но».

— Но тут прямо на месте преступления появилась группа «Тавриз», и чрезмерно бойкий полковник решил завербовать российских диверсантов.

— И они согласились? — усомнился Ионов с нарастающим отвращением в сердце.

Пригов ответил не сразу, пошевелил губами, словно смакуя ответ, и все же пояснил:

— Не сразу. Дело в том, что Кортес обещал повесить на них убийство соотечественника. Согласись, этим сейчас не удивишь, но скандал можно раздуть знатный, — он посмотрел на Кота, тот молча кивнул, по-прежнему кривя губы, и продолжил: — Ну вот. Двое, Гор и Кныш, отказались…

— Правильно сделали, — горячо перебил его Вася, — можно доказать, что…

Пригов отрывисто махнул на него, мол, потише, не на митинге.

— А вот Платон с Совой легко согласились. Более того, прямо на месте прошли «экзамен», — он говорил медленно, четко выговаривал каждое слово, а Кот от этого сгорал от нехватки информации и мысленно поторапливал генерала. — Они давно, как выяснилось, хотели уйти в нелегалы, да никак возможности не подворачивалось. И не все у них чисто было у нас в стране…

Владимир Викторович, как нарочно, вновь выдержал паузу, а Кот бросил испепеляющий взгляд в сторону «Фиата».

«Ну же!» — взвыл он про себя.

— В общем, убили они своих, — со вздохом продолжил Пригов. — Теперь им терять нечего. Нет у них больше ни родины, ни командиров.

Он замолчал, посмотрел сначала на Васю, потом на «Фиат», что пока стоял на месте. На лице кап-лея с легкостью прочитал что-то вроде «А дальше?!», сверился с часами и кашлянул — в горле пересохло. А Кот тем временем постарался сделать промежуточные выводы:

«Платон и Сова вели двойную игру, они врали с первого дня и про Кныша, и про Гора, якобы попавших в лапы разведки, и про таинственного убийцу Уфимского. Предатели. Они увезли Муру на машине полковника Кортеса, а значит…» — он осекся и вытаращил глаза на Пригова.

— Это они Физика у… — губы замерли, вытянувшись трубочкой, но закончить Кот не смог, слова застряли в глотке, да и генерал молча кивнул и похлопал его по плечу, не то в попытке утешить, не то безмолвно советуя смириться.

На пару минут Ионов будто отделился от всего мира, глаза затмила чернота, все мышцы напряглись, челюсти жестко сомкнулись, перед ним словно мелькнул уносившийся «БМВ», а в нем Мура, Кортес и убийцы.

— Если верить Кортесу, Физика убила Сова, — голос Пригова очень вовремя выдернул кап-лея из черноты, иначе он рисковал забыться надолго.

— Верить Кортесу? — невнятно и блекло повторил Кот.

Пригов вновь молча кивнул и махнул рукой, мол, остальное потом расскажу. Затем они вернулись к столику, Владимир Викторович на корявом испанском о чем-то попросил проходившую мимо официантку. Вася не прислушался, отвернулся и захотел скорее взяться за дело, чтобы закончить наконец-то эту гнилую историю. Он не видел, как официантка на подносе принесла одинокий стакан, как генерал-майор проводил ее с благодарной улыбкой, как бросил в воду зеленоватую таблетку и как та моментально растворилась.

— Выпей для успокоения, — не посоветовал — приказал Пригов и пододвинул стакан к подчиненному. — И нам пора. По дороге все объясню и вооружу.

Ни в машине, наглым хвостом следуя за «Фиатом», ни на территории небольшого дома, куда тот привел, ни во время совместного захвата с испанскими силовыми структурами Кот не почувствовал, что с ним что-то не так. Только голова была как чужая и тело словно действовало отдельно, лишь изредка подчиняясь мозгу. Перед глазами жутко быстрым хороводом мелькали картинки — зеленый участок, дубовая дверь, пустой первый этаж, лестница в подвал, темнота. А дальше все закружилось еще стремительнее — люди в черном и в касках, крики, топот, выстрелы, тихие и почти неслышные, видимо, из глушителей. Командный голос Пригова, испанская речь. Вася тогда еще подумал: «Когда генерал успел подтянуть произношение? В кафе едва справился…».

— Вася! — заторможенный и оглушенный, Ионов не сразу опомнился, когда к нему подлетела Женя и стала теребить, как тряпичную куклу.

Он стоял перед ней и хлопал глазами, пытаясь убедиться, что она — не плод его воображения, целая и невредимая, пусть и слегка потрепанная. Мурашова что-то сказала ему, взяла за руку и попыталась вывести из дома. Но он будто приклеился к земляному полу подвала, не слушал ее и остекленевшими глазами смотрел на двоих — Платона и Сову. Их, упиравшихся и скрюченных, вели под стволами автоматов трое. Полиция это, военные или кто-то третий, Кот понятия не имел, знаков различия у них на форме не было.

— Они убили Серегу, — тихо пробормотал он и легонько отстранил от себя притихшую Женю. — Оба.

То, что случилось дальше, вышло точно против воли, а сам Кот ощутил себя лишь зрителем. Рука вырвала из кобуры пистолет, ноги в один миг принесли к застывшим «конвоирам», сам собой задался вопрос: «Это вы убили Физика?». Прежде чем «конвоиры» ожили, а Пригов подлетел к побледневшему донельзя Васе, прозвучал одиночный выстрел. Сова обмякла и рухнула на землю, забрызгав тяжелые ботинки «конвоиров» кровью. Куда угодила пуля — Ионов даже не понял, он с отвращением покосился на новоиспеченный труп и тут же бросился на шокированного Платона. Сбил с ног и хотел точным и мощным ударом сломать шею, но почувствовал, как сразу несколько человек навалились на него со спины. Последнее, что он помнил отчетливо — как из глотки вырвался яростно-отчаянный вопрос: «Зачем вы его убили?!»

Декабрь 2017 года

— Как устроился? — медовый голосок никак не вязался с чуть уловим акцентом, прозрачно-голубые, хищные глаза смотрели в упор.

Физик непроизвольно поморщился и покорно потупил взгляд. Шеф — невысокий, не худой, не толстый — ехидно усмехнулся и взял в руку ложку. Они сидели в полупустом кафе, Мыцик через неохоту давился кофе и посматривал на собеседника. Тот решил попробовать, как он сам выразился, «исконно-русское блюдо», так и сказал взвинченному официанту и вскоре получил нечто маленькое в большой тарелке. Физик даже предположить не взялся, что это и как попало в список русских блюд, мысленно пожелал шефу не разочароваться и в один глоток опустошил крошечную чашечку с кофе.

— Так как? — уже с нажимом услышал он.

— Нормально, — сказал, как выплюнул.

Физик почувствовал себя неуютно, как только вошел в кафе. Смутили не посетители, не камеры, не музыка, а сам факт — он среди людей, среди соотечественников. Руки отчего-то сразу зачесались, сердце словно кто-то с силой сжал, затылок заныл.

«Ну давай, Ронни, излагай живее!» — подумал Мыцик с необъяснимым отвращением и уставился на шефа.

Тот захватил ложкой с тарелки что-то длинное и быстро отправил в рот. На Физика или, как он частенько называл его про себя, питомца, не посмотрел. Серега нетерпеливо оглянулся, точно боясь быть застуканным за чем-то неприличным. Каждый раз оказываясь рядом с Ронни Рутом, он выходил из себя и поэтому старался лишний раз с ним не пересекаться. Вот только получалось не всегда. Шеф словно следил за ним и знал, где питомец и что делает.

— Расстанься, — проглотив очередную порцию, велел Рут.

Физик на секунду замер, а потом посмотрел на него, мол, чего-чего? Ронни даже жевать прекратил, поймав на себе сбитый с толку взгляд. Задумался, безмолвно пошевелил губами, будто проговаривая про себя слова, и произнес с нотками смущения и виноватой полуулыбкой:

— Расслабься. Ты привлекаешь внимание. Слишком напряженно выглядишь.

Серега ничего не сказал в ответ, только скривился. Шеф хоть и разговаривал по-русски почти без акцента, очень часто путал слова. Сначала, при знакомстве, это позабавило, потом приелось, а теперь Физик раздражался, когда Ронни начинал нести чушь.

— А ты не привлекаешь внимание? Я не знаю, что это, — Мыцик настороженно кивнул на почти съеденное блюдо, — но здравый смысл подсказывает, что есть нужно вилкой…

— Замолчи, — бесцветным тоном, но с натянутой улыбкой попросил Рут и осуждающе зыркнул на него, прежде чем яростно отбросил ложку на стол и дрожащей рукой схватил вилку.

Следующие пару минут от молча жевал и звучно глотал. Серега наблюдал за ним со скучающим видом. Руки продолжали чесаться, как бы намекая, что пора сделать дело, а не пузо набивать. Но торопить шефа, как знал Физик, бессмысленно, тот только начнет злиться и накручивать себя.

«Дожевывай уж спокойно…» — подавив тягостный вздох, разрешил Мыцик, но для собственно успокоения все-таки вытащил из кармана простенький кнопочный телефон и посмотрел на время.

Почти час дня. На дело уйдет часа два. Значит, поход в гости откладывать не придется.

Физик прищурился и чуть расслабленно откинулся на спинку крепкого стула. К столику подошел официант, Рут, потирая живот, обтянутый тесной рубашкой, заказал чай с каким-то мудреным названием, которое не с первого раза смог прочитать и произнести. Серега едва сдержался, чтобы не высказаться в адрес шефа не слишком ласково. Только отрицательно покачал головой на немой вопрос официанта о дополнительном заказе и краем глаза заметил, что Ронни замахал руками, точно призывая кого-то присоединиться.

— Наконец-то, — устав от ожидания, пробормотал Серега, а Рут лишь шикнул на него и выставил стул, чтобы приближавшийся к ним парень смог сразу сесть.

Пока тот устраивался за столиком, Мыцик приметил, что Ронни вел себя как-то странно, возбужденно и неестественно, улыбался без причины.

«Снова нанюхался? Но аппетит вроде есть…» — первое, что пришло в голову.

В день, когда Физик познакомился с Ронни, тот вел себя примерно так же, старался выглядеть расслабленно и дружелюбно, но глаза выдавали волнение, сверкали злобой и возбуждением. Тогда он говорил быстро и переминался с ноги на ногу, теребил воротник выглаженной рубашки и постоянно косился на Кокса. Сам Серега чувствовал себя уставшим и даже больным, ему не до чего не было дела, хотелось только лечь и провалиться в глубокий сон. И ведь все для этого было: и кровать, и отдельное помещение, и тишина. Пока не пришел Рут и не захотел с ним срочно познакомиться. Мыцик не смог не заметить взвинченного поведения нового знакомого, поэтому спросил у Феликса прямо — что с этим типом. Док тоже не стал юлить, ответил честно — Ронни любит побаловаться кокаином. Вот только эйфория — явление кратковременное, что не может не отразиться на поведении.

Позже Физик частенько замечал, как шефа бросало из крайности в крайность. Он то становился до отвращения добродушным и счастливым, то ходил злым и нервным. Месяцев восемь назад, как нашептали Мыцику, Рут завязал. И действительно странности поведения прекратились. Шеф сохранял спокойствие, что бы ни случилось, и даже вел себя несколько скучно. А теперь снова дал повод для размышлений и подозрений.

От раздумий Серегу отвлекло смачное чавканье явившегося парня, его звали Бенедикт. Познакомились они недавно, буквально в аэропорту Барселоны перед отлетом в Питер, там же без особого воодушевления обменялись любезностями под пристальным взглядом Ронни и получили наказ — явиться в кафе к обеду следующего дня. Физик пришел первым, Бенедикт припозднился. Оба и без этой встречи знали, что от них требуется, но Рут решил снова свести их, а если точнее, столкнуть лбами.

— Ты, — он уставился на Физика и причмокнул губами, — посмотри там все, запомни, проверь. А ты, — переключился на Бенедикта, — не суетись. Просто будь внимательнее. Твой выход позже, — и растянул губы в блаженной улыбке, от которой Бенедикт усмехнулся, а Серегу передернуло. — Свободны, — возбужденно прорычал Рут и напоследок хлопнул ладонями по столу, так что чашки задребезжали.

* * *

— Тут плевая охрана, — небрежно бросил Бенедикт с умным видом и потоптался в снегу.

Он неплохо говорил по-русски, но слегка нараспев и растягивая слова, поэтому в нем можно было распознать иностранца. Однако дело не требовало от него языковых талантов — только расторопности и терпения.

Физик заскрипел зубами. Этот напыщенный тип здорово надоел ему уже по пути, пока они шли к отделению банка, что недавно открылся в Санкт-Петербурге. В гневе сжал кулаки, но от греха подальше засунул руки в карманы куртки. Очень хотелось ударить его, но уж больно важная роль была отведена напарнику.

— Сначала дело, потом отыграешься, — тихо пробормотал Мыцик себе под нос.

— Чего? — переспросил Бенедикт, до него долетели лишь жалкие обрывки слов.

— Ничего. Не крутись на месте, пойди посмотри, как там внутри… — отмахнулся Серега и шагнул в сторону ближайшей камеры.

— А чего я? — Бенедикт догнал его, резко схватил за плечо и попытался развернуть.

Но Физик крепко стоял на ногах, да и был значительно выше напарника, поэтому лишь слегка дернулся, затем развернулся и заломил тому руку. Отношения между ними не заладились с самого начала. Едва Ронни с приторной улыбкой представил их друг другу и буквально заставил обменяться рукопожатиями, Серега не без труда подавил в себе нарастающее отвращение. А Бенедикт высокомерно и как-то снисходительно уставился на него. Но не поведение больше всего задело Мыцика, а внешность парня. Среднего роста, со смазливым лицом, светлыми волосами и голубыми глазами — он до безобразия напоминал Кота. Не близнец и не копия, но с пары метров и несильно присматриваясь можно было перепутать.

«Я же обещал тебе похожего», — уже в самолете шепнул Рут заговорщицки, заметив, как обалдел и напрягся питомец.

Обещал, но Физик не воспринял его слова всерьез. И до сих пор ощущал холодок по спине, когда был вынужден вглядываться в лицо напарника, смотреть в глаза, приближаться к нему больше чем на метр. Злость вскипала внутри всякий раз, когда тот оказывался рядом, а бороться с желанием вцепиться ему в горло оказалось не так-то просто.

— Твоя работа — внутри, моя — снаружи, — четко и не торопясь произнес Серега и нехотя отпустил Бенедикта. — Если завтра ты облажаешься, придушу. Как Медведя, — и вновь зашагал к камере видеонаблюдения, которая пока его не заметила.

Отряхнувшись и проводив Физика уничтожающим взглядом в спину, Бенедикт поплелся ко входу в банк. Мыцик не обернулся, не проследил за ним, хотя был уверен, что тот кроет его матом. Только повторил про себя пару раз, что скоро от этого заморыша можно будет избавиться. Сейчас его задача проста — проконтролировать, чтобы Бенедикт не возился слишком долго и не влип в историю. А также не мешало запомнить пути отхода и местоположение камер. Завтра напарнику будет не до того, из банка, Физик в этом не сомневался, он выскочит как ошпаренный. Лишь бы не забыл забрать ствол.

* * *

«Я только посмотрю», — мысленно пообещал себе Физик и едва уловимо улыбнулся.

Он стоял перед деревянной дверью. По одному из немногих адресов, что не смогли выветриться из головы, несмотря на обстоятельства и часто подводившую память. Снисходительно, скорее машинально, чем опасливо, посмотрел на другие двери лестничной клетки. Никого, ему везет. Тихо достал из кармана куртки связку отмычек и снова осмотрелся. Он не боялся попасться, лишь немного волновался — для порядка.

Попасть в квартиру без ключа проще простого, если знать, что делать. Серега знал. Засунул длинное «жало» отмычки в замочную скважину, чуть пошатывая, потянул на себя. Несколько раскачиваний — и язычок замка податливо щелкнул незваному гостю. Мыцик не сомневался, что хозяина дома не было. Хотя бы потому что свет в окнах не горел, а спать еще рано, самое время служить.

Квартира Кота — небольшая, что называется, холостяцкая — встретила Физика равнодушно. Медленно он прошел из прихожей в комнату, свет зажигать не стал, ориентироваться в темноте его научили давно. До ванны не дошел, завернул на кухню — тесную и душную. Вот здесь без лампочки не обошлось. Глаза защипало от резкого света, Серега сдержанно тряхнул головой и открыл пару дверок нижних кухонных шкафчиков в поисках мусорного ведра. Ведро нашлось быстро, но Мыцик пожалел, что не захватил с собой пару газет, пригодились бы. Пришлось лезть в ведро и перебирать содержимое. Свалить все на пол не рискнул, интуиция нашептала, что это уж слишком.

В мусоре нашлись чеки из супермаркета у дома и о снятии денег с банковской карты. На балансе, судя по информации, оставались еще двенадцать тысяч. Внимание привлекла смятая и пустая пачка сигарет. Вот уж что Физик никак не рассчитывал увидеть.

— Закурил? — негромко спросил он и усмехнулся.

Больше в ведре ничего интересного не попалось — упаковки из-под продуктов, старые списки, какие-то тряпки, пара пивных бутылок, лейкопластырь. Мыцик встал и отряхнул руки, выключил свет и все-таки прогулялся до ванной. Но и там ничего примечательного не обнаружил. Впрочем, он и не надеялся на успех. Просто взыграло любопытство с щепоткой бунтарства. Кое-что Серега все-таки узнал, судя по чеку из магазина и обстановке в доме — Кот холост и одинок, деньгами не обделен и по-прежнему большую часть времени торчит на службе.

«Пора уходить!» — возникла внезапно мысль, но Физик не спешил.

Все вертел головой, словно стараясь запомнить как можно больше деталей, чтобы они ни за что не стерлись из памяти. Никогда. Рука нырнула в карман джинсов и вытащила фигурку маленького деревянного бычка. Рогатый выглядел смешно и стоял в необычной позе, будь он настоящим — непременно свалился бы. Мыцик на секунду почувствовал, как немеют пальцы, с силой сжал бычка в кулаке и протянул руку, намереваясь оставить его возле телевизора. Но когда фигурка уже почти опустилась на тумбочку, рука дрогнула, и Серега чуть слышно пробормотал:

— В другой раз. Уже завтра.

Вышел он так же тихо, как вошел.

Декабрь 2017 года

Утро Васи началось с неожиданного звонка. Врач из госпиталя быстро и убедительно попросил явиться на осмотр, последний, как он клятвенно пообещал.

— Скоро буду, — пробормотал Кот в подушку и про себя отметил, что в отпуске все привычки притупляются. Будь он на службе, мигом бы вскочил и побежал по приказу, на ходу натягивая штаны и продирая глаза. А тут нет — можно лениво поваляться, умыться, не спеша выпить кофе под треп из телевизора. И только потом высунуть нос из квартиры навстречу декабрьскому холоду.

Разноголосый телевизор по утрам за завтраком или зарядкой стал уже чем-то обыденным. Вася особо не прислушивался к темам разговора, но иногда важные, как петухи, лица из «ящика» его забавляли. Бывало, что и знакомая морда мелькала.

«К доку — не на парад!» — бодро решил Ионов, чуть постояв у шкафа с вещами и схватил старый-добрый свитер. Натянул джинсы, машинально посмотрел на время, пригладил короткие волосы руками и сорвался на кухню, где его ждал кофе.

Шли новости. Не самый лучший вариант во время еды, но Кот уселся поудобнее и отметил, что вчера ведущий был другой. Снова зыркнул на часы в телефоне — почти десять. Значит, говорить ведущему осталось недолго. Вася быстро проглотил бутерброд с колбасой, залпом выпил остатки кофе и призадумался. Его потянуло на воспоминания — отрывочные, бессистемные — какой-то калейдоскоп из лиц и событий. Сперва вспомнилось задание, благодаря которому он загремел в отпуск, затем перед глазами возник Пригов, потом была беготня, и Ионов никак не мог сообразить, когда это случилось: месяц назад, год, два или еще раньше. Слишком расплывчатым все казалось, и мысли путались. Чтобы избавиться от ненужных дум, он яростно покрутил головой и уставился в экран телевизора.

Как раз в этот момент ведущий договорил, и начался отрывок сюжета — молодой корреспондент в пальто и с беретом на голове, какие-то люди в деловых костюмах с угрюмыми лицами и хмурыми бровями.

— «Шишку» какую-то прибили? — вслух предположил Вася.

Корреспондент тем временем расспрашивал их о чем-то и быстро-быстро говорил на камеру. За спиной у него мелькнуло здание банка. Прочитать название на вывеске над входом Ионов не успел, а корреспондент его не упоминал. Зато он, выдержав короткую паузу, произнес: «Устроивший бойню в банке попал под камеры видеонаблюдения. Сейчас записи изучают специалисты», — после этого запись выпустили в эфир.

Бесцветная, чуть притормаживающая, она не внушила Васе доверия. Он, не особо присматриваясь, проследил, как появился виновник «торжества». Внешне непримечательный — невысокий, короткостриженный, со спортивной сумкой. Прямо в камеру не смотрел, все больше стоял спиной или в профиль. Подошел к девушке — сотруднице банка, передал ей нечто небольшое и плоское.

«Конверт? Папка?» — предположил Ионов.

Собственно, это не выглядело странным или подозрительным. Парень сильно походил на курьера. Размышляя о его внешности и причинах визита в банк, Кот пропустил почти половину записи. Опомнился, только когда краем глаза заметил, что «курьер» стоит в центре помещения с оружием и палит в разные стороны.

— Вот и вызывай после этого курьера, — слегка удивленно пробормотал Вася и хотел уже выключить телевизор — как-никак его ждали, но повременил.

На экране снова появился корреспондент и заговорил еще быстрее, чем прежде: «Расстрелом все не ограничилось. Через двенадцать минут, когда в банк прибыли спецслужбы и врачи, прогремел взрыв, жертвами которого стали двое. Еще два человека пострадали. Общее количество погибших и раненых не разглашается. Преступник скрылся». Он говорил что-то еще про новые выпуски и развитие событий, но Кот не стал слушать. Молча выключил телевизор, подумал, обойдется ли без участия КТЦ, и быстрым шагом пошел в прихожую, пока док не атаковал его звонками.

* * *

Пока Василий Ионов дожидался своей очереди к доктору, запись, переполошившую немало народу, с упоением просматривал Ронни Рут. Уже третий раз. Почти все в ней ему нравилось, разве что исполнитель — Бенедикт, которого полтора года назад нашел где-то в Польше Феликс, казался нерасторопным. От того Рут иногда морщился и хмурил брови, но глаза продолжали маниакально блестеть.

Он сидел в своем гостиничном номере, на кровати, ноутбук с записью лежал на коленях. Чуть дальше, за столом, устроился скучающий Физик. Бенедикта не было. Ронни что-то бормотал себе под нос на испанском и часто щелкал по клавишам. Серега порадовался про себя, что хоть думает и бормочет шеф на родном языке, а не коверкает чужой.

Без дела Мыцик сидел с того самого момента, как явился к Ронни с коротеньким докладом. Рут не стал его слушать, махнул рукой, мол, присядь, и только сказал многозначительное: «Подождем!». Затем помолчал немного, он вообще очень любил делать паузы, и все же спросил про Бенедикта.

— Вошел, конверт передал. Пострелял, вышел. Убежал, как я велел еще вчера. От маршрута не отклонился. Отзвонился полчаса назад, сидит тихо в своей конуре. Разве что замешкался малость, когда в туалет попросился и ствол там собирал, — без лишних эмоций отрапортовал Физик. — Там, — имея в виду запись, — сам увидишь.

Ролик в интернете появился быстро, не успел Ронни как следует порадоваться, а Серега — перевести дух. Рут сразу засел смотреть, что натворили напарники. А Физик как устроился по приходу за столом, так и не сменил позы.

— Нормально сработали, — почти торжественно заключил Ронни, захлопнул ноутбук и небрежно бросил его на постель.

Затем присел за стол, прямо напротив Мыцика и уставился на него своими прозрачно-голубыми глазами. Заговорил не сразу, сначала пристально понаблюдал за питомцем, стараясь разглядеть на его лице хотя бы намек на покорность или страх. Но потерпел фиаско, Серега отвел взгляд, как только шеф сел рядом. В остальном был спокоен и расслаблен.

«Надо бы добавить…» — подумал Рут не то оскорбленно, не то раздосадовано, а вслух спросил:

— А как прошла твоя часть работы? Никто не помешал нажать на кнопочку?

Серега посмотрел на него, как на идиота, на языке отчаянно крутилось не очень приличное словцо, но он все же проглотил его и сдержанно ответил:

— Нет. Все нормально прошло.

Однако Ронни этого показалось мало, он «поиграл» бровями, мол, поподробнее! Мыцик тяжело вздохнул и рассказал:

— Провозился этот, — он ни в какую не хотел звать Бенедикта по имени, — недолго. Зашел — вышел, я подождал, пока федералы* съедутся, потом позвонил с левого телефона, купил я его еще в аэропорту. Принцип действия заряженного пластитом мобильника я тебя уже разжевывал. Дальше — бум, ну и сам понимаешь, — вдаваться в подробности Физик не желал, да и ни к чему это было знать шефу.

— О чем говорили, когда он позвонил? — задал следующий вопрос Рут.

— Да ни о чем. Сказал, что пришел домой, внимания не привлек, волновался немного. Но это обычное дело, — снова максимально сжато отозвался Мыцик.

Но Ронни не собирался отставать. Спросил:

— Сам-то ты как ушел и куда?

Физик снова посмотрел на него так, что на лице читалось: «Я работаю с дебилом», но все-таки нашел в себе силы и терпение ответить вполне вежливо:

— Как только из банка повыскакивали ошарашенные и помятые менты, я убедился, что дело сделано, и ушел, спокойно и не торопясь. Могу и маршрут пересказать и даже нарисовать, — для убедительности поводил указательным пальцем по столу, — но только ни тебе, ни мне это не нужно. А теперь можно мне спросить?

Ронни, чуть поразмыслив и согласившись со словами питомца, кивнул, мол, спрашивай, я сегодня добрый. И как подтверждая это, осклабился.

— Что делать с этим? — Серега махнул рукой, как бы намекая, что Бенедикт больше не нужен. — На камере он засветился, морду особо не подставил. Но в остальном вполне сошел за…

— Как быстро соображают ваши конторские? Я правильно понял вообще, что дело попадет в ФСБ? — перебил Рут и нетерпеливо потер ладони.

Физик на секунду-другую задумался. Стопроцентной уверенности у него не было, кто будет расхлебывать ситуацию. Но все же он обнадеживающе кивнул и добавил:

— Их будут подгонять. Трупов вышло никак не меньше десятка, плюс раненые. Поэтому ФСБ поскорее нужно найти виновного и закрыть дело. Я их потороплю сегодня же.

— Успеешь? — усомнился шеф.

— Успею. Подкинуть ствол и сделать один наводящий звонок — дело нехитрое, — твердо произнес Серега и встал, намекая, что пора расходиться до следующего раза. — Так как с этим?

Ронни усмехнулся. Забарабанил пальцами по столу, словно раздумывая над вопросом, но на самом деле мысли его были совершенно не о судьбе Бенедикта, про него он все давно решил. Его гораздо больше заботило, что делать с любимым питомцем. Сейчас он еще нужен, но уже скоро надобность в нем отпадет.

— Убери его, только осторожно. Не хватало еще завал… засветиться, — пафосно и запнувшись на полуслове позволил Рут.

Едва он закончил, Физик посмотрел на него с плохо скрываемым гневом и прорычал сквозь зубы:

— Поучи еще меня, как убивать, — круто повернулся к нему спиной и поспешил уйти из номера.

Ронни проводил его молчаливым взглядом. Он и сам изнывал от назревающей ярости — болезненной и утомляющей. Но никак не мог позволить себе выплеснуть ее наружу. Его план осуществлялся без единого промаха, но питомец, его лучший и любимый питомец, кажется, норовил вот-вот «сорваться с цепи». Всего пару дней в городе, а уже стал другим, в нем стремительно просыпалась дерзость.

Рут тихо выматерился себе под нос на русском языке и вернулся к кровати. Присел, расслабил плечи, улегся на подушку и прикрыл глаза. Медленно нащупал в кармане телефон. Он чувствовал себя разбитым и уставшим, но бессонница не позволяла хотя бы ненадолго забыться во сне. Спасали только кокаин или такие встречи, как сейчас — с хорошими новостями. Однако стоило Ронни остаться наедине с собой, как признаки ломки захватывали с головой.

Рут старательно отогнал от себя мысли о дозе, обещая наградить себя чуть позже, набрал заученный номер и вяло произнес:

— Как скоро тебя ждать? Поторопись. Мне кажется, могут быть проблемы, — сделал паузу, как обычно, молча покивал словам собеседника на том конце. — Я не о себе. Порошка навалом. А вот наш питомец вызывает опасения. Надо бы повторить с ним… — не закончил. — Ну, ты понял. Так что изволь прилететь скорее, Феликс!

После этого Рут швырнул телефон на соседнюю подушку, свернулся калачиком, словно его бил озноб, и улыбнулся одному ему известным мыслям.

* * *

Снег шел крупными хлопьями. Физик минут десять ждал появления Бенедикта. Назначил встречу в совершенно глухом и безлюдном месте. Раньше здесь были гаражи, а теперь только редкие отголоски прошлого — несколько одинаковых проржавевших боксов да неработающая вышка.

Бенедикт умел ходить тихо, но Серега умел слышать даже бесшумные шаги, поэтому обернулся первым, едва напарник подошел со спины. Выглядел он раскрасневшимся и недовольным.

— Какого черта?! — взревел, не дав Мыцику начать первым. — Меня ищут все, а я должен бежать по первому твоему зову?! Да еще и с этой штукой! — он демонстративно швырнул сумку с разобранным «Бизоном» в снег.

Физик понаблюдал за его истерикой, чуть скривившись, и произнес, когда тот на секунду умолк:

— Не должен, — вышло нарочито по-доброму, отчего Бенедикт насторожился, аж уши задвигались в такт перепуганным глазам. — Ты сделал все, что требовалось. Теперь отдыхай.

Когда Серега получил «добро» на убийство, когда выбирал место, когда назначал встречу, он никак не мог определиться, как именно избавиться от ненавистного напарника. Не только заносчивого и скользкого, но и до омерзения походившего на бывшего лучшего друга. Раздухаренное воображение усердно выдавало самые разные варианты. Физику хотелось опробовать все: от переломов до сдирания кожи. Но тушка Бенедикта была слишком мала, и он вряд ли бы продержался долго. Поэтому было решено использовать проверенный годами способ — пуля в голову.

«Глок-17» однажды так удачно добытый в чужой, но теперь уже почти родной стране, Испании, уже был готов к стрельбе и дополнен глушителем — лишний шум ни к чему.

— Ты отлично справился, — с ядовитым сарказмом похвалил Мыцик, черная дыра ствола уже смотрела изумленному Бенедикту в лоб.

На мгновение Физик захотел спуститься чуть ниже и выпустить пулю точно между глаз, но палец уже нажал на курок. Бенедикт рухнул, как подкошенный. Мыцик долго смотрел на мертвое лицо, искаженное страхом и непритворным удивлением. Затем убрал пистолет на место, подхватил брошенную сумку, убедился, что пистолет-пулемет в порядке и зашагал прочь. Дела его были еще не закончены.

* * *

Визит к доктору плавно перетек в посещение одного из любимых заведений Кота. Да и с компанией повезло — студенческий товарищ попался на глаза прямо возле госпиталя. Так что домой Вася вернулся вечером. Но едва перешагнул порог квартиры, почувствовал укол в сердце. Что-то было не так, как обычно. На первый взгляд, все по-старому, но шестое чувство словно вопило об опасности.

Ионов напрягся и не разуваясь прошел в комнату. Медленно, точно опасаясь удара из ниоткуда, включил свет и чуть не обмяк. Удержаться на ногах помогла стена, на которую он навалился. Глаза, безудержно хлопая, впились в «что-то». На белоснежном подоконнике в полуразобранном виде лежал пистолет-пулемет «Бизон», будто прибывший прямиком оттуда, из событий двухлетней давности.

«Спокойно!» — дал себе установку Вася и опасливо подошел поближе.

Параллельно он скользнул взглядом по комнате в поисках еще чего-нибудь из той же серии. Туристический рюкзак, нарочито навороченный смартфон, какими любят покрасоваться туристы всех стран — ничего не было. Ничего из того, что два года назад маскировало Кота, Физика и Муру под любопытных путешественников. Но в комнате все равно упрямо попахивало «легендой», которую так лихо и за считанные минуты придумал генерал-майор Пригов.

На секунду, расслабившись и глубоко вдохнув, Ионов решил, что, возможно, это прелюдия к новому заданию от Владимира Викторовича. Вполне в его духе — хитро, необычно, непонятно, заковыристо. Но что-то не позволяло Коту уверовать в это. Но он еще не понял, что именно, пока глаза не зацепились за крохотную деталь, очень бережно и аккуратно оставленную гостем возле телевизора. Маленький бык из дерева. Смешной и даже трогательный. Или «безвкусный сувенир» как отозвалась о нем Женя. Для кого как.

В голове вспыхнула безумная мысль, но настолько ненормальная и фантастическая, что Кот уничтожил ее на корню. Отвернулся от бычка, как от чего-то жуткого, и вплотную подошел к «Бизону». Машинально схватил, подержал в руках и по весу определил, что патронов в нем хватит на целую толпу. Передернул затвор, загоняя патрон в патронник, окончательно убедился, что «аппарат» рабочий, из него недавно стреляли, и положил на место. Вася сам толком не мог объяснить, почему сделал это. Просто захотелось убедиться, что перед ним не бутафория.

Чуть погодя, преодолевая сильное внутреннее «не хочу», подошел к телевизору, осторожно взял бычка и сжал его в кулаке. Замер, почти не дыша и чувствуя, как внутри просыпается необъяснимое пока чувство. Не радость, не страх, не удивление. Что-то другое, сложнее и глобальнее.

Он наконец понял — это не Пригов и не КТЦ. Это Физик. Еще не доконца верил, но в глубине души осознавал, что это правда.

Пару минут Кот провел в полном оцепенении, словно оторванный от большого мира. А когда он пришел в себя, сразу потянулся за телефоном. Пока пальцы, путаясь и примазываясь, набирали одиннадцать цифр давно знакомого номера, Вася отрешенно складывал крупицы информации. Номер еще не был набран, а цепочка в голове уже сложилась.

Утренние новости как-то сами собой пересеклись с появлением Физика, вспомнился парень на записи. Обычный, таких много. Кот сам такой. Вспомнилось его оружие. Кот колебался, запись не отличалась качеством, но внутренний голос упрямо твердил про пистолет-пулемет «Бизон», точно такой же, какой был в Испании и какой лежал сейчас совсем рядом.

Голос Муры в телефоне и ее удивленное «Вася, ты?» — подействовали на Кота не хуже дефибриллятора. Он вздрогнул, со свистом втянул воздух в легкие и выпалил быстро, но неуверенно:

— У меня проблемы, кажется…

Утешало его одно — голос у Жени удивленный, но не испуганно-ошарашенный, а значит, Мыцик до нее не добрался. Неважно, где, она, в Питере или в Москве. Почему-то Ионов не сомневался — друга ничего не остановит.

Сентябрь 2015 года

— Вася, пусти! — воскликнула Женя, выйдя из ванной комнаты, и несильно оттолкнула его. — Нашел время, герой-любовник.

— А что? — встрепенувшись, не понял Кот, но все-таки выпустил ее из объятий. — Пока время есть…

— Времени нет.

Мура посмотрела на него, одним взглядом предупреждая: «Забудь до окончания задания», но Ионов предпочел проигнорировать послание. Он замер возле стены и разочарованно проследил, как Женя прошла мимо, к кровати, и стала разбирать вещи из рюкзака. На постель полетели одежда, зарядное устройство, запасной мобильный. Вася наблюдал за происходящим и молча ждал.

— Как устроились? — спросила Мурашова.

— Нормально. Серега плещется в ванной, меня выгнал из номера, — пожав плечами, сообщил Ионов.

— Так уж и выгнал? — Мура с прищуром посмотрела на него.

— Пинками под зад, — невозмутимо подтвердил Кот. — Я вообще не понял, почему ты выбрала одиночный номер?

— Мальчики — налево, девочки — направо, — отвернувшись от него, пояснила Мура. — Да и проще будет.

Вася не стал возражать, но про себя отметил, что это нелогично и ничуть не проще. Да и против компании Сереги он ничего не имел. Просто стало слегка обидно. Почему Женя не захотела разделить с ним номер?

— Ну мы же не в отпуск прилетели, Вась, — спиной почувствовав его недовольство, уже мягче и как-то заискивающе произнесла Мурашова. — Вот сделаем дело и…

— Получим следующее, — без всякого энтузиазма закончил Кот и резко сменил тему. — Хочешь о работе — давай, вот скажи мне, где мы будет искать «Тавриз»?

— Прогуляемся по городу, — сразу отозвалась Женя.

Вася не сразу нашелся. Несколько секунд смотрел на нее, гадая, шутит или нет, а потом осмелился подойти и переспросить, уже с нотками любопытства:

— Прогуляемся?

Мура, наконец, обернулась и чуть не столкнулась с ним нос к носу. Кивнула, немного повременила с ответом.

— Город маленький. Не Питер. Спрятать группу спецов непросто. Посмотрим, как люди живут, как полиция работает, — сделала паузу, — ну что я тебе объясняю? Сам все знаешь, — снова, точно дразня, легко оттолкнула его и вернулась к разбору рюкзака.

— И когда пойдем… гулять? — после продолжительно молчания уточнил Ионов.

— Через час, как раз успеешь ополоснуться. Видок у тебя, — Мура окинула его недовольным взглядом. — Физик наверняка уже готов впустить тебя обратно, он, кстати, про маршрут расскажет…

Женя не успела закончить, а брови Кота уже поползли вверх. Он посмотрел на нее с немым вопросом: «Я что-то пропустил?». Мурашова не растерялась, одарила его не менее удивленным взглядом, сказала:

— Никто не виноват, что ты отключился в самолете. А у нас с Серегой было время обсудить, что делать, — и развела руками.

— Могли бы и разбудить, раз такое дело, — буркнул Вася.

Пару минут он стоял и наблюдал за Мурой, затем, точно опомнившись, шагнул к ней близко-близко и быстро поцеловал. Не успел толком ни почувствовать ее губы, ни разобраться в реакции. Он знал: в любой момент она может отпрянуть, поэтому торопился. Вскоре с неохотой оборвал поцелуй и вышел вон из номера, даже не обернувшись напоследок.

* * *

— Похож я на туриста? — Кот выглянул из ванной комнаты и вопрошающе уставился на Физика.

Мыцик оторвался от смартфона, в котором читал про историю города Бургоса, и с нескрываемой усмешкой посмотрел на кап-лея. Вася выглядел взлохмаченным и сверкал темными очками, из-за которых не было видно возмущенно-обиженного взгляда.

Физик так и не ответил на вопрос, лишь махнул рукой, мол, пойдет, и снова уткнулся в телефон.

— Спасибо, мой неразговорчивый друг, — ехидно отозвался Вася, снял очки и присел на кровать. — Что пишут?

— Ничего важного, так что от пешей разведки ты не отвертишься, — сказал Мыцик.

Ионов просидел недолго, заерзал на месте, встал, пригладил яркую футболку, опять нацепил на нос очки, потоптался, словно проверяя, удобно ли в кроссовках, и поторопил старлея:

— Бросай трубу, пошли за Женей.

— Еще десять минут, — пунктуально заметил Физик, не отрываясь от смартфона. — И Мура сказала, сама за нами зайдет.

— Как думаешь, мы здесь надолго? — решил сменить тему Кот и суетливо прошелся по номеру.

— Время покажет, — туманно отозвался Серега.

Ничего полезного для дела о Бургосе он и правда не нашел. Город как город. Старинный, красивый, популярный среди туристов. Но не более того. В ленте местных новостей пару раз мелькнуло имя беглого генерала, но что это дает, Мыцик пока не понял. Формулировка «Попросил политического убежища» была слишком неоднозначной. А информация о том, где он и в чьих руках, толком не разглашалась.

— Пошли? — в номер заглянула Мура, увидела Кота «при параде», переглянулась с Физиком, оба улыбнулись.

Вася лишь негромко фыркнул и нетерпеливо произнес:

— Пошли уже!

Улицы встретили их палящим солнцем, горячими каменными дорожками и многоголосием. Все трое с любопытством озирались по сторонам, заглядывались на витрины и переговаривались. Был самый разгар дня, и Серега с сожалением подумал, что стоило отправиться на разведку чуть позже. Он шел немного позади Кота и Муры и старался разглядеть среди стаек туристов людей в темной форме — местную полицию.

Дальневосточные коллеги отличались завидной молчаливостью, каждое слово из них пришлось вытаскивать, как клещами. Но Пригов с этой задачей справился на ура, так стало известно, что, скорее всего, Уфимского посадили под охрану разведки, а та, вполне возможно, тесно работает с полицией.

— И все-таки объясните мне, неразумному, почему вы оба так уверены, что без полиции здесь не обошлось? — не сказал, прокричал Вася так, чтобы услышали и Мура, шагающая рядом, и отставший Серега. — Уфимский — это же целый генерал, а не какой-то чудик пришибленный. Ему должны были предоставить целую роту охраны, а не каких-то затюканных полицейских.

Женя не ответила, только поморщилась и отстранилась от Ионова — он вещал ей в самое ухо. Физик хотел сначала прикинуться, что не услышал вопроса, но не смог, пришлось объяснять:

— Да не уверены мы, а только предполагаем. В новостях что написали? — он вытащил из кармана смартфон и буквально сунул его под нос другу.

— Что? — Вася вообще был не в курсе новостей — понадеялся на всезнающего Мыцика, поэтому растерянно похлопал глазами.

Физик разочарованно отмахнулся. Мура решила взять ситуацию в свои руки:

— Вась, когда у тебя проблемы, ты к кому идешь?

Вопрос прозвучал неожиданно и заинтересовал не только Кота, но и Серегу. Оба уставились на Женю, а она подумала, что стоило смолчать.

— Смотря какие проблемы, — наконец, после затянувшейся паузы резонно заметил Вася. — Таких проблем, как у генерала, у меня никогда не было. А если бы были, то прибили бы меня. Пригов или Батя.

Физик коротко хохотнул, за что Кот дал ему локтем в бок. А Мура неуверенно предложила:

— Давайте сменим тему?

— Так вы мне не ответили! — напомнил Ионов.

— Информация о российском генерале просочилась в местные СМИ через полицию. Об этом проболтались Пригову, и вполне возможно, что охраняет его какое-нибудь спецподразделение при полиции, а у разведки есть дела и поважнее, — пояснил Физик. — Меня больше волнует пропавшая группа. не верится, что их смогли ликвидировать обычные полицейские…

— Сам же сказал — спецподразделение, — невозмутимо возразил кап-лей.

Муре стал надоедать этот никчемный разговор. Уловить его суть на ходу, лавируя между завороженными туристами, оказалось не так-то просто, поэтому почувствовав, что скоро товарищи могут повздорить, она предложила отвлечься и зайти в кафе. Кот проглотил недосказанную фразу и кивнул, а Физик облегченно выдохнул: «Давай».

В жару есть не хотелось. Официант быстро сообразил, что перед ним русские и на ломаном «великом и могучем» предложил напитки. Не успел он уйти, как у Васи снова прорезался голос, и он завел по-новой про генерала, но Жене это уже порядком надоело, поэтому она болезненно отдавила ему ногу под столом и сдержанно, но с сердитыми нотками произнесла:

— Давайте сначала поймем, где искать «Тавриз», а потом займемся генералом. В конце концов, вернуть Уфимского поручили не совсем нам.

Ионов хотел спросить, как же искать группу, если она просто испарилась и несколько дней не выходила на связь, но прикусил язык. Благо вскоре услужливый официант принес чашку кофе и два стакана — с соком и водой. Кап-лей торопливо выпил свой кофе и услышал, как требовательно заурчал желудок. Официант, кажется, тоже расслышал, поэтому с широкой улыбкой протянул Коту меню.

— Сперва свяжемся с Приговым, — продолжила тему Мура и через плечо Васи тоже заглянула в меню. — Закажи мне вот это, — попросила она, ткнула на десерт с длинным названием и украдкой, запустив вторую руку под стол, погладила Ионова по колену, мол, я успокоилась.

Кот на мгновение напрягся и покрепче сжал обложку, словно опасаясь не удержать, но следом почувствовал облегчение.

Серега посмотрел на них с легкой полуулыбкой. Ему нравилось вот так вот иногда наблюдать за ними без слов. Хотя сначала имело место что-то вроде зависти, а потом как отрезало. Только каждый раз он спрашивал себя: «Чем все это закончится?» — но ответа не находил.

* * *

В кафе просидели недолго и вскоре продолжили прогулку. Физик снова отстал от друзей, а те о чем-то оживленно спорили. Он не прислушивался и по-прежнему искал среди прохожих полицейских — хотел воочию увидеть, что они собой представляют, как к ним относятся местные и туристы.

— Серега, — необычно бодрый голос Кота отвлек от «разведки». — Ты веришь в приметы?

Мыцик ожидал всякого, но вопрос застал его врасплох. Он замер и вопросительно уставился на Васю. Тот буравил его взглядом, аж глаза сверкали.

— Ну я недавно прочитал, что есть такая примета у испанцев — бык приносит удачу, поэтому у них, — Ионов обвел руками улицу, — практически в каждом доме есть…

— Бык? — недоверчиво закончил Серега.

Кот радостно кивнул.

— Не настоящий, конечно, а фигурка, картина, рог или что-нибудь еще, — пояснил он.

— Так ты быка решил завести? — усмехнулся Физик, поймав на себе скептический взгляд Муры.

— Да иди ты, — разочарованно отмахнулся Василий. — Я к тому, что надо бы прикупить что-то бычье. Нам удача не помешает. А вы оба, — он хмуро покосился на Мурашову, — не понимаете.

— Серега, не слушай его, — почти приказала Женя и встала между ними.

— Да ладно, пусть купит, — добродушно, как отец упрашивающему сыну, разрешил старлей. — Вон, быки с каждой витрины таращатся.

Вася, как услышал, что у него появился какой-никакой, но союзник, с видом нерушимого победителя посмотрел на Женю. Она лишь покрутила пальцем у виска и отвернулась.

«Не в настроении!» — понял Ионов.

Вскоре у него появился шанс обзавестись личным быком. Все трое как раз проходили мимо лавки с сувенирами, и Кот буквально прирос к асфальту напротив прилавка с фигурками быков и прочими национальными сувенирами.

— Сейчас выберу, — авторитетно заявил он.

Физику пришлось собрать всю выдержку в кулак, чтобы не согнуться пополам от хохота. От тумаков ему спасло только то, что Кот стоял к спиной и ничего, кроме быков, не видел. Мура чуть не стала пунцовой и упрямо делала вид, что она не знакома с любителем рогатых. Вася лишь отмахивался от ее тихого бубнежа в духе: «Лучше купил бы что-то полезное».

— Я куплю тебе хамон или сидр, полезнее некуда! — ехидно пообещал он, почувствовал, что Мыцик рядом уже корчится от смеха, и взял в руки маленького деревянного бычка.

— Вася, только не его. Ну это же безвкусица. Что ты дома скажешь? — возразила Мура и яростно замахала руками.

Ионов покосился сначала на нее, потом на бычка, словно пытаясь понять, что именно ее не устраивает.

«Ну да, не красавец, кривенький…» — подумал он.

— Кому говорить-то? — уточнил кап-лей и резко развернулся к Сереге, по-прежнему, с быком руке. — Как? — спросил он и покрутил фигурку.

— Мелкий и есть не просит, — с самым серьезным видом, на какой только был способен, одобрил Физик, быстро проглотив остатки смеха.

— Вот! — на радостях Вася хлопнул друга по плечу. — Правильно. Беру!

* * *

— А все-таки стоило в кафе съесть еще больше, — с досадой произнес Кот, едва на пару с Физиком ввалился в номер.

Шел одиннадцатый час ночи. В животе у обоих неприятно урчало. Но спать хотелось больше, поэтому Вася уложил ладони на живот и закрыл глаза, повторяя про себя, что позавтракать можно будет через какие-то плевые семь-восемь часов. Но желудок от этого заводился еще сильнее. Кое-как удалось задремать.

Физик проснулся от навязчивой, но тихой трели. Смартфон спокойно лежал на тумбочке. Звонил стационарный телефон, какие были в каждом номере.

Кот беспокойно ворочался в постели, то ли сон дурной донимал, то ли трель телефона вот-вот угрожала разбудить. Поэтому Серега быстро ответил, стараясь изгнать из голоса сонливость и хрипотцу:

— Да, — машинально произнес по-русски, но опомнился и хотел исправиться.

Но на том конце его прекрасно поняли, отчего он встрепенулся, взбодрился и прижал трубку поплотнее к уху.

Вася проснулся от требовательного встряхивания, Мыцик теребил его, как игрушку.

— Ну чего, Физик, тебя убивают? — недовольно отреагировал Кот.

Он еще не совсем проснулся, и глаза предательски закрывались, стоило ему расслабиться.

— Твой бык и правда удачу приносит, — сообщил старлей шепотом, а Ионов, подгоняемый любопытством, навострил уши.

— Только что звонил Платон, командир «Тавриза», — эта новость и вовсе разбудила Васю не хуже контрастного душа.

Сентябрь 2015 года

— Отличное местечко, — с едкой иронией и негромко произнес Кот, посмотрев сначала вокруг, на прохожих, потом перед собой.

— Хочешь спрятаться — иди в толпу, — небрежно пожал плечами невысокий парень, тот самый Платон, командир «Тавриза».

Сова, загорелая, но несколько угловатая, стояла в шаге от него и молча кивнула, мол, это же очевидно! Физик и Мура разом переглянулись. Вася настороженно уставился на Платона. Что-то его смущало, но что именно, он сообразить никак не мог, словно одна-единственная важная деталь постоянно ускользала от него.

Воцарилось молчание. Наконец, Платон, вдоволь насмотревшись на «Смерч» в неполном составе, предложил поговорить на ходу, якобы так не привлекая внимания. Ионов натянуто кивнул и попытался изобразить на лице дружелюбие, но, кажется, колючий взгляд выдавал его с потрохами. Когда компания двинулась вперед по уложенной булыжниками дорожке, Кот с Платоном чуть спереди, Физик, Мура и Сова на шаг позади, Серега едва удержался, чтобы не ущипнуть друга со спины, мол, расслабься! Его вовремя отдернула Женя и украдкой посмотрела на Сову. Та шла молча и как-то странно таращилась на спину своего командира.

Сказать, что ночной звонок застал «Смерч» врасплох — не сказать ничего. Разговор Физика с Платоном получился коротким и бессвязным, его пересказ — тем более. Одно было ясно — у «Тавриза» проблемы, иначе бы группа справилась с заданием без вмешательства «Смерча».

— Они в розыске. Платон напросился на встречу. Здесь недалеко, — напоследок сказал Физик и добавил с явственным сомнением в голосе, словно обозначил жирный знак вопроса: — Только место… странное.

Сам Платон так не считал и назначил встречу в центре города, где всегда многолюдно и шумно. С одной стороны, Физик, Кот и Мура одобряли его выбор — в толпе действительно проще затеряться. Но с другой, разговаривать на ходу, перекрикивая чужие голоса и музыку, было, мягко говоря, неудобно.

Одно обнадеживало — впереди людей меньше, а главное, тот участок не популярен среди полицейских, а значит, не придется воровато оглядываться и прикрывать Платона и Сову.

— Сюда, — махнул рукой Платон и завернул на узкую улицу.

Этого Кот, Физик и Мура никак не ожидали. А Сова, напротив, ускорила шаг и чуть было не прилипла к спине Платона.

Он вел компанию уверенно, словно прожил в городке всю жизнь и знал каждый уголок. Шел быстро, всегда на шаг впереди от Кота и тем более остальных. На ходу рассказывал о деталях операции. Но негромко и размыто, поэтому Вася засомневался, не говорит ли Платон сам с собой?

— Пришли, — неожиданно звонко объявил Платон, и Кот, погруженный в свои мысли, обнаружил, что снова стоит в толпе.

Куда не глянь — люди, широкая прогулочная улица уложена крупным камнем. В метре от компании — строгий памятник, чуть дальше — скамейки. И много-много маленький лавок и ресторанчиков.

«Нельзя было сразу здесь встретиться? — сам себя спросил Физик. — К чему эти шпионские замашки?»

Платон гостеприимно («Ну точно сроднился с городом!» — подумал Кот) указал на широкую скамью без спинки, где легко могли уместиться все пятеро, и сел первым, словно подавая пример. Достал пачку сигарет, закурил, поймал на себе удивленно-укоризненный взгляд командира «Смерча» и усмехнулся.

— Вдали от начальства грех не вспомнить о старых привычках, — пояснил он. — Да и успокаивает.

Продолжил он, только когда все уселись. Все, за исключением Ионова. Он стоял и одним только видом требовал: «Говори уже!». А пока Платон собирался с мыслями, подумал, что рассчитывал увидеть не совсем то, что есть. Молчание Совы — пока шли, она не проронила ни слова, ни вздоха — и расслабленность Платона здорово выбили кап-лея из колеи. Он даже попытался представить, как бы сам себя вел, попади в такую ситуацию. Вряд ли бы смог сохранить спокойствие.

— В общем, приехали мы, заселились туда же, куда и вы. Кое-какая информация, где искать этого… генерала у нас была, снабдили еще в КТЦ. Денек отсиделись в номере и погнали туда. Это в пригороде, дом типа наших конспиративных квартир, только больше раз в десять и с бассейном, — говорил Платон быстро, паузы делал только чтобы затянуться и выдохнуть струю дыма. — Там охрана, ну как охрана, пацанов вырядили в погоны, автоматы в лапы — вот и все. Много ли ума надо, чтобы генерала беглого стеречь, когда тот от собственной тени готов был в штаны наложить?

Когда Платон замолк на секунду-другую и переглянулся с Совой, Кот приметил про себя, что говорил майор о генерале с нескрываемым презрением. Впрочем, это не было чем-то подозрительным — еще Пригов в Питере особо выделил, что Уфимский — далеко не самый приятный тип.

— В дом мы попали быстро, — Платон даже усмехнулся и прищурился, не то от воспоминаний, не то от солнца и продолжил, снова приняв серьезный, но все же расслабленный вид: — Комнат много, целый взвод поселить можно, ходили, искали, кого встречали — в морду и в сторонку, чтобы под ногами не мешались. — Голос его стал бодрее, едва пришла пора заговорил о событиях в доме.

Вася выгнул бровь и чуть прикусил нижнюю губу, обменялся с Физиком молчаливым взглядом. Серега выглядел одновременно удивленным и сосредоточенным. Оба думали примерно об одном и том же: новый знакомый явно не чурался помахать кулаками, аж глаза заблестели от воспоминаний.

— Тут-то и начались проблемы, — уже тише, без былой бодрости, вздохнув и растягивая слова, произнес Платон и снова посмотрел на Сову, та по-прежнему молчала. — Мы дошли до подвала… или как он у них называется? Погреб? Да не суть, — теперь Платон поочередно посмотрел на «Смерч» и машинально помял в руке опустевшую пачку сигарет. — Заходим в подвал, а там темно, как… ну вы поняли, ни черта не видно. Фонарики врубать боязно, хотя мы и «усыпили» человек восемь. Вдруг где еще есть? А там замкнутое пространство, тесно, ни замахнуться как следует, ни пострелять.

Платон снова замолчал, закашлялся, видимо, в горле пересохло, хотя Вася подумал, что надо бы майору курить бросать. И не будет никакого кашля посреди разговора. Рассказ Платона не вызвал ничего, кроме сдержанного кивка. Делать выводы ни Кот, ни Физик, ни Мура не спешили. Но лично у Васи подозрение вызвал сам Платон, его расслабленность и показное легкомыслие. Никак он не походил на командира, который провалил задание и оказался в розыске, причем в чужой стране, на полулегальном положении. Он был спокоен. Слишком спокоен. А Сова молчалива. Это и настораживало.

— Дальше? — поторопил Мыцик, когда пауза затянулось.

Ему не очень-то хотелось растягивать задание. Хотелось скорее покончить с этим делом. Мутным делом, как он определил для себя, едва услышав от Платона о местонахождении дома, где держат генерала. Майор знал, вся группа знала, дальневосточники знали, но не сказали ни слова!

Платон посмотрел на него несколько оскорбленно, словно его носом ткнули в собственную же ошибку. Но не сказал ни слова упрека, лишь продолжил:

— Один фонарик все-таки включили, Гор включил, а Кныш встал у двери. Подвал был полупустым, ящики какие-то, хлам всякий, холодильник — вот и все. Ну мы побродили, послушали, не творится ли что сверху. А потом… — майор не закончил и посмотрел на напарницу, Кот проследил за ним и успел заметить, как всего на секунду перекосилось лицо Совы.

«Странно…» — только и подумал он, и в это же время наконец-то Сова заговорила.

Ее голос показался Коту строгим и чуть дрожащим, а загорелое лицо вновь стало похоже на маску без намека на эмоции. Только темные, почти черные глаза сверкали и все больше смотрели на Платона, чем на «Смерч».

— Меня привлек холодильник. Большой такой, гудящий. Не часто в подвалах стоят работающие холодильники, правда? — она усмехнулась, нервозно, но Вася отчего-то подумал об очаровании. — Дверь не поддавалась, словно ее что-то сдерживало с той стороны.

Сову снова передернуло. Кот продолжал таращиться на нее и ловил каждое слово. Физик заметил, что с ними обоими творится неладное — одна на глазах теряла образ недотроги. А второй смотрел на нее так, будто пару лет не видел женщин. Сереге захотелось ткнуть его под ребро, не сильно, но ощутимо, вот только до него не дотянуться.

— Холодильник мы все-таки открыли, — продолжил недосказанную мысль Платон. — А там товарищ генерал, — он говорил ехидно, хотя все из «Смерча» заметили, как он резко побледнел и моргнул, точно отгоняя от себя образ мертвого и примороженного Уфимского. — В общем, задание, можно сказать, мы провалили, не успев начать. — Платон снова скривил губы в сдержанной улыбке и посмотрел на питерских коллег — хотел выяснить, произвел ли рассказ впечатления.

«Вот черт!» — про себя подумал Кот.

Физик отрешенно потер переносицу. Мура недоверчиво уставилась на майора — не шутит ли он? Почему-то была уверена, что это вполне в его духе. Но тот по-прежнему был бледен, да и его подружка едва не позеленела, когда говорила о холодильнике.

— Дальше? — через пару минут произнес Мыцик, а Платон бросил на него такой взгляд, точно спрашивая: «Ты другие слова знаешь?», но снова никак не огрызнулся и продолжил.

— Сова чуть поорала. Ну, сами понимаете, нервы. Гор… — сделал паузу и изобразил ярость на лице, — выронил фонарик.

Серега скептически отметил его секундное молчание и подумал, уж не проглотил ли майор, вспомнив тот эпизод, пару матерных в адрес старлея?

— Я и рта открыть не успел, услышал только, как дверь в подвал с грохотом бахнула, железная была. А потом… — майор заметно сконфузился и потупил взгляд.

Мура, Кот и Физик понятливо переглянулись.

— Очнувшиеся полицейские, или кто там был, дали вам по башке, вы отключились, так? — озвучил общую мысль Кот.

Платон даже не посмотрел на него, только кивнул и зашаркал ботинком по камню. Сова и вовсе словно уменьшилась в размерах и скрестила руки на груди.

«Верный признак страха,» — вспомнил Мыцик, внимательно за ней наблюдавший.

— Ладно, с этим ясно, а как вы выбрались из дома? Где Гор и Кныш? — решил поторопить события Ионов.

Платон встрепенулся, едва услышав о подчиненных, и взбодрился. Чувствовалось, что ему не терпится рассказать о побеге. Хотя бы для оправдания провала в подвале.

— Очнулись мы уже наверху, прямо в гостиной, эти нацепили на нас наручники. Стволы наставили. Клоуны, — он с остервенением сплюнул себе под ноги. — Перед нами мужик лет сорока.

— В форме? Полицейский или военный? — уточнил Кот.

Платон отрицательно покачал головой.

— В гражданке он был, но представился разведчиком, полканом. — Майор нахмурился, точно забыл имя и пытался его вспомнить. — Полковник Кортес, важный такой индюк. Все ходил и ходил, то с ментами местными говорил, то на нас таращился. А мы дернуться лишний раз не можем, вокруг человек пятнадцать…

— Это с теми, кого вы вырубили? — спросила Мурашова.

Платон машинально посмотрел на нее, потом покосился на Сову и только после этого, чуть помявшись, неопределенно махнул головой и сказал:

— Не помню, вроде были среди них двое или трое из вырубленных. Мы же не насмерть били, а так, чтобы не мешались. Да и не всматривались в лица. В общем, ходил этот полкан, велел забрать у нас «корочки», читал и хмыкал. А потом заговорил… — тут Платон с прищуром уставился сначала на Кота, а затем на Физика с Мурой. — Сказал, по-русски, кстати, что повесит на нас убийство генерала.

Вася не сразу понял, о чем говорит Платон, а когда до него дошло, напряженно хмыкнул. Серега и Женя промолчали, только на лицах отразилось удивление.

— Ответа нашего он не дождался, ушел, пролопотав что-то своим. А вернулся только дня через три. Точно не помню…

— Что с вами делали эти три дня? — спросил Вася.

— Ничего, — пожав плечами, ответил майор. — Рассадили нас по разным комнатам, вспоминали только когда жрать приносили, раз в день. Короче, пришел этот, снова угрожал, говорил что-то про посольство, международный скандал… И опять ушел. — Платон шумно втянул ртом горячий воздух и некоторое время помолчал.

Он все реже смотрел на «Смерч» и чаще — себе под ноги. Но по-прежнему был спокоен, разве что плечи чуть напряглись.

— Так как вы сбежали? Вдвоем, — без церемоний поторопил его Физик.

Разговор затянулся, на них косились прохожие, и это ему нисколько не нравилось.

— Подвернулась возможность, — туманно отозвался Платон и свирепо посмотрел на него. — Один коп как-то под вечер подошел ко мне слишком близко, ну я и воспользовался. Один удар лбом в переносицу, кровищи море, в глазах искры, а главное, очень больно, — легко и с какими-то садистскими нотками в голосе пояснил майор. — Кому нос ломали, знает. Ну, он упал, завыл, за нос схватился, я ему ногой поддал…

— А почему не сразу? — оборвал его увлеченный, с полуулыбкой, рассказ старлей.

— Так он же стоял…

— Да нет, почему ждал столько, не в первый день врезал?

— Ну… — улыбка мигом стерлась, Платон, быстро-быстро моргая, обвел взглядом всех присутствующих. — Растерялся, — смущенно отозвался он.

Серега громко хмыкнул. Кот поддержал его шумным вздохом, мол, вот вам и командир. Одна Мура никак не отреагировала.

— Так получилось, — резко воскликнул Платон. — Дальше я вышел из комнаты, пошел по коридору, за одной из дверей услышал голос Совы, зашел, столкнулся с еще одним копом, повторил прием. Мы остались вдвоем, в комнате было окно, второй этаж, а под ним терраса. Я вынес окно, мы перебрались на крышу террасы, а там до земли невысоко. Затем перемахнули через живую изгородь и дернули в кусты.

Снова воцарилось тягучее молчание. Майор дышал, как после серьезного кросса. Физик смотрел на него с нескрываемым недоверием. Кот испытывал то же самое. О чем думала Мура, им оставалось только догадываться. Она вообще больше тайком, не в лоб, поглядывала на Сову.

— Куда вы пошли дальше? — внезапно спросила Женя.

— Почти сутки прятались в лесу, — прилежно, как на экзамене, ответил Платон и посмотрел поочередно на питерцев, ожидая следующего вопроса.

— Почему так долго? — уточнил Вася.

— Сам представь, мы черт знает где, в долбанных наручниках, двое наших в той еще заднице. Да и мы тоже не далеко ушли. Сидели тихо, закрывшись в землю. Ждали. Потом… Кое-как удалось расстегнутья, когда стемнело, пошли ближе к дому, на разведку, — Платон хмыкнул. — Там было тихо, ни возни, ни паники. И тогда…

— Тогда вы вернулись в город, — закончил за него Кот и нахмурился.

Про себя он словно галочку поставил — очередной этап пройден, информация получена.

— Да, в городе нас уже разыскивали, вяло, но морды наши были повсюду. Возвращаться в номера было опасно, но мы все-таки рискнули, правда, не сразу. Пришли к гостинице. А там вы…

— Не понял, — с вызовом произнес Кот и чуть наклонился к нему, сидевшему.

— А что непонятного? Коси-не коси под туриста, а разведчик разведчика всегда узнает, — точно приняв вызов, с нажимом пояснил майор.

Вася аж раскраснелся и поджал губы. Он был вынужден признать: хоть Платон и кажется ему подозрительным, но он не профан.

— Дальше, думаю, рассказывать не надо? Номерок ваш узнать было несложно, а работники в гостинице ленивые, только и ждут, чтобы похрапеть. Вот я и воспользовался, позвонил с телефона администратора. Никто меня не видел, — последнюю фразу Платон выделил особо, произнес с непоколебимым превосходством, чеканя каждое слово.

Васю словно кольнуло неприятное чувство соперничества. Нет, он любил посоревноваться. С Физиком, знал, чего ожидать от друга. А нынешняя ситуация точно вышвырнула его из зоны комфорта и заставила столкнуться с чем-то, а точнее кем-то новым. Ему это совсем не нравилось.

— От нас что требуется? — спросил Серега и посмотрел сначала на Платона, а потом на Сову.

— Помогите вытащить Гора и Кныша, — быстро и без лишних вступлений попросил Платон, прозвучало это как просьба к равным, а не приказ, который не обсуждается.

Декабрь 2017 года

— Уже видела запись? Расстрел в банке? Здесь, у нас.

Не пересекались несколько месяцев. Не созванивались. Даже скромного сообщения в честь дня рождения — и того не было. А вопросы вырвались сами собой, некогда тянуть. Кот не сомневался, что Женя поймет с полуслова и простит за прямоту.

— Нет. Погоди… кажется, видела место преступления. Мимо проходила с утра.

Голос Муры был одновременно чуть заторможен и насторожен. Оно и понятно, поздний звонок не сулил ничего хорошего.

— Ты в Питере?!

— Да, — медленно протянула Мурашова, словно о чем-то крепко задумавшись. — Что случилось? Что за проблемы, Ионов?

Ионов. Васю передернуло. Он едва не выронил телефон и озлобленно сжал челюсти. С недавних пор терпеть не мог, когда Мура звала его по фамилии.

— Вась?

— Посмотри. Она короткая. Вот-вот меня обвинят в этой бойне. Я нашел у себя в квартире оружие, то самое. Еще утром его не было, я пришел только что. И… — Кот перевел дух, шумно втянув воздух в легкие, и почувствовал, как взмокла спина.

Женя молчала, но Вася каким-то одному ему известным образом ощущал, как она ждет продолжения. Ее безмолвие долбило по уху, как стальным молоточком. Наконец, она спросила:

— Кто это сделал?

Ионов замешкался и не решился произнести вслух имя главного подозреваемого. Лишь со свистом вдохнул и замер, не зная, что сказать. Резко захотел швырнуть телефон об стену и глухо выматерился под нос.

«Не так надо было начинать! Дебил!» — поругал он себя пару минут, но вовремя вспомнил, что за ним действительно могут прийти в любую минуту.

Ионов, забыв о Мурашовой и ее вопросе, тяжелым, шаркающим шагом подошел к «Бизону», рука машинально потянулась к оружию, как бы намекая, что оно сейчас очень кстати. Но Кот резким движением головы, аж шея хрустнула, отмел подальше эту шальную мысль. Кто бы за ним ни явился — полиция, конторские, спецы — стрелять он не станет. Не сдастся им, но пистолет-пулемет оставит на месте. Кровь ему не нужна.

Колючий комок обиды за самого себя неприятно колол в груди. Вопрос Муры эхом отдавался в голове.

— Я… не знаю, — как можно тверже произнес Вася, опасаясь, что она заподозрит фальшь, и сменил тему: — У тебя все нормально?

Именно ради этого вопроса он рванулся звонить Жене, еще даже не сообразив окончательно, что произошло в его квартире. Навязчивая мысль — скользкая и противная — словно нашептала: позвони, ей грозит опасность.

— Нормально, — бесцветно отозвалась Мура.

— Где ты была весь день?

— Дома, только с утра выходила, тогда и прошла мимо банка.

— Посмотри, ничего лишнего не появил…

Вася не договорил — нервный смешок в самое ухо подействовал, как пощечина. Он даже инстинктивно оторвал телефон от лица.

— Если бы мне подложили ствол… — начала Женя с нотками нервозности, но теперь уже Кот резко перебил ее:

— Я не про него. Какие-то мелочи?..

Вася произнес последнее слово опасливо, точно его грозились растоптать, хоть и попытался сделать голос непоколебимым.

«О чем ты?» — Мура не произнесла это вслух, но Ионов словно видел, как бесшумно шевелятся ее губы.

— Нет, — наконец, тихо ответила Женя, а Коту стало стыдно, он хотел рассказать ей о Сереге, но догадывался, как отреагирует Мурашова. И ничего хорошего из этого не выйдет.

Вася почувствовал, как свело челюсти. Он хотел выпалить о бычке и «Бизоне», но язык словно одеревенел. Кап-лей продолжал сжимать в руке телефон и не сводил глаз с быка. К нему медленно кралось осознание — тяжелое, путаное, мучительное, бессвязное, окончательное — тот, кого Вася оставил лежать у злосчастной больницы два года назад, на самом деле жив.

— У тебя есть предположения? — Вопрос Муры оказался точно хлыст и больно ударил прямиком по физиономии.

Внутри у Васи будто что-то рухнуло вниз, в животе кольнуло и закрутило. И стало легко, слишком легко, а руки и ноги ослабли. Нет, Ионов не терял сознание и неплохо соображал, только в голове одна единственная мысль оттеснила все остальные:

«Жив. Вернулся, чтобы…» — А Женю он едва расслышал.

— Уходи из дома, — внезапный приказной тон Мурашовой заставил Васю встрепенуться.

Он вздрогнул, тело словно заново набралось сил, пугающая легкость исчезла.

— Уходи быстро, — повторила Женя. — Ко мне не приходи, встретимся…

— У дома Физика, — опередил ее Кот и кивнул, как бы подчеркивая, что знает, как поступить.

Это место стало для обоих своего рода маяком.

Вася еще не успел отсоединиться, как почувствовал движение за окном, внизу, во дворе. Выглядывать на улицу не стал — принцип работы во время захвата был ему хорошо известен.

* * *

Из телефона послышались гудки — Кот бросил трубку первым. Женя растерянно оглянулась и перевела дыхание, как астматик на грани обморока. Казалось, что с губ у нее вот-вот вырвется смачное «мать твою!». Затем она сверила часы на дисплее и рванула в прихожую. Ботинки, куртка, шапка, шарф — и на выход.

Во дворе не было ни души, ветер выл, снежинки кружились над головой. Мура несколько опасливо покосилась на черное окно своей квартиры, затем, напоследок, обвела цепким взглядом двор и зашагала к арке. Снег хрустел под ногами, ей следовало свернуть налево, но ноги понесли направо. Она не сразу сообразила, что идет к дому Кота, благо тот находился недалеко.

— Куда ты вляпался, Ионов? — тихо пробормотала Женя себе под нос и постаралась пока больше об этом не думать — слишком мало информации.

До двора Васи оставалось несколько сотен метров, а Мура шла, не глядя, и лишь отрешенно вспоминала их разговор. Сворачивать она не собиралась, сомневалась, что Кот справится и уйдет без последствий. Толком не поняла, во что встрял ее кап-лей, но бросить не могла.

Она не любила его, как в романах, горячо и всем сердцем. Скорее влюблялась через равные промежутки времени. Когда Кот был рядом, Мура не придавала этому должного значения. А когда их стали разделять сотни километров, чувство обострилось и время от времени напоминало о себе тоской и желанием немедленно схватить телефон и… Дальше этого не шло. Но Женя, несмотря на неоднозначные ощущения, готова была ради Кота на многое. И пусть он для нее теперь только «Ионов». Готов ли он — об этом она старалась не думать.

Две машины, до безобразия напоминавшие спецтранспорт, это первое, что увидела Мурашова на углу пятиэтажки Васи. Она хотела быстро юркнуть в первый попавшийся подъезд, чтобы хотя бы посмотреть на это «маски-шоу». Но выскочившая из машины пятерка спецназовцев заставила ее замереть на месте и едва ли не слиться со снегом.

«Черт, нужно было идти к Физику!» — подумала Мура и закусила губу, почувствовав себя совершенно бессильной. У нее ведь даже оружия нет.

Следом за пятеркой, уже из другой машины, вышли еще двое, у одного из парней на плече висел таран на брезентовом ремне. Таким в дверной звонок не жмут. Женя тихо ругнулась, она хорошо помнила подвальную дверь с улицы — тяжелую и скрипучую — и мысленно помолилась, чтобы на ней, как обычно, не висел замок. Дверь вела в подъезд, своего рода, запасной вход-выход. Оставалось понять, как Кот сможет попасть со своего этажа в подвал, когда кругом спецы. Одно утешало — он сам спец.

Бездейственное ожидание даже не рассматривалось, поэтому Мура, позабыв обо всех сомнениях и страхах, все-таки отправилась к подвальной двери — тихо и крадучись. Толпа спецназовцев не обратили на нее никакого внимания, четверо и майор подошли к домофону, а двое замерли на подстраховке.

* * *

Кот чувствовал себя идиотом. Он десять раз пожалел, что позвонил Мурашовой и едва сдерживался, чтобы не надавать себе по рукам. За оном было тихо, Вася даже не услышал, как открылись дверцы автомобилей. Он не стал размышлять, почему: может, сам проворонил впопыхах, может, те, кто надеется его взять, хорошие специалисты и умеют работать бесшумно. Это плохо. Для него.

Кот в очередной раз неслышно чертыхнулся и сжал телефон в руках. Ткнул в последний набранный номер. Он слишком хорошо знал Женю и понимал: она пошла не к дому мифического, пока возрожденного только в его воспаленном мозгу, Физика, а к нему, на помощь. Зачем он ей позвонил?! Гудки казались вечными.

— Бери трубку, ну же! — прорычал Вася, а сам упрямо смотрел на пистолет-пулемет, тот лежал и словно призывал: «Возьми меня и положи всех».

— Говори, только быстро, — велела Женя внезапно в самое ухо.

— Уходи!

Мура проигнорировала, только сказала:

— К тебе пошли четверо, плюс командир. Внизу еще двое. Ты вооружен?

Кот растерялся, плюнул на все, неуверенно кивнул, затем сообразил, что Мура его не видит, и произнес:

— Д-да, у меня наш «Бизон». — Не сомневался, что она поймет, о чем речь.

Семеро. Кот не справится без оружия. Либо справится, но наделает много шума и провозится, а надо скорее уходить.

— Будь что будет, — выдохнул Вася, рискованный план сложился в голове, как паззл, в ту же минуту.

Он подошел к шкафу и распахнул дверцы. Вернулся за «Бизоном», опасливо взял и засомневался, что поступает правильно. Но деваться ему некуда. Вася в ловушке, его жестко подставляют, а первый и пока единственный подозреваемый — тот, кого он с переменным успехом считал погибшим.

«Черт!» — про себя рыкнул Кот.

Он раз за разом возвращался к мыслям о Физике. Но сейчас было не время предаваться воспоминаниям, сожалениям, раскаяниям, поэтому Вася буквально приказал себе не думать о Мыцике, пока не выберется из квартиры и не встретится с Женей. Приказ подействовал слабо, но Ионов хотя бы вспомнил о быке, засунул его поглубже в карман куртки, чтобы не потерять, затем подошел к шкафу и быстро влез в него, сгруппировавшись и прижав пистолет-пулемет к груди. Но так, чтобы удобно было им воспользоваться. Хотя в глубине души, где-то между мыслями о Мурашовой и вопросами о Сереге, он надеялся, что применить его не придется.

План был прост: дождаться, пока «гости» войдут, сыграть на внезапности, приложить спецов без крови и сбежать. Как именно — предстояло решить по ситуации.

Едва он скрылся в шкафу и перевел дух, как выбитая тараном дверь грохнулась на пол. Следом послышался топот и громогласное рявканье:

— На пол! Лежать!

Кот инстинктивно поежился и вгляделся в тоненькую щелочку между дверьми шкафа. В комнату ворвались трое, мгновение спустя появился четвертый — майор, важный и надутый, маленький, чем-то напоминающий большую коробку. Пока он недоверчиво рыскал глазами по комнате, а трое бойцов ждали приказа, Вася приметил, что одного не хватает — Женя говорила о пятерых, считая командира.

«У двери, — подсказал внутренний голос, а Ионов лишь искренне пожелал, чтобы этот недостающий не столкнулся с Мурой. — Где же ты, Женька?» — подумал он.

А тем временем троица вооруженных спецов, придерживая перед собой стволы, расползлась по комнате, вдоль стен, словно Кот мог прятаться там, за плинтусами или диваном. Майор стоял ближе всех к прихожей. Один из бойцов упрямо зашагал к шкафу. Вася почувствовал, как пальцы сжали холодный металл. Его от бойца отделяли только двери и полтора метра.

«Уходи!» — едва не зашипел кап-лей, стрелять не хотелось, но другого выхода он не видел.

* * *

Когда Кот позвонил Муре, она выбиралась из подвала. Квартира Кота выше. Она стала бесшумно подниматься по лестнице. На горизонте никого не было, видимо, местные заметили людей в форме и не решились высунуть и носа.

На лестничном пролете на четвертый этаж Женя старалась ступать особенно тихо и даже задышала через раз. Наступая на последнюю ступеньку, она краем глаза заприметила черную спину. Боец сидел на корточках у двери в квартиру Васи и озадаченно чесал макушку. К стене были прислонены таран и пистолет-пулемет немецкого производства. Женя почувствовала, как ком подскочил к горлу, а ноги словно одеревенели. Ей пришлось сделать усилие над собой, чтобы совершить еще несколько шагов и подобраться к поднимающемуся — будто что-то почувствовал! — бойцу. Обернуться парень не успел, Женя резко ударила его в подколенный сгиб и приложила головой о недавно покрашенную стену. Боец тихо пискнул, закатил глаза и обмяк.

Мурашова посмотрела на неподвижного парня, заметила тоненькую струйку крови на лбу и почувствовала омерзение к самой себе. Одно дело — калечить преступника, другое — «своего», причем в личных целях. Однако приступ угрызения совести быстро испарился, его просто вытеснило увиденное — в прихожей стоял майор, тот самый, и не двигался, а за ним стремительно, как подкошенные, упали на пол трое бойцов.

Женя поняла, где Вася. В шкафу, прямо напротив полегших бойцов. От ошарашенного майора его разделяли считанные шаги, от нее самой — немногим больше. Звуков выстрелов Мура не слышала, может, оружие было с глушителем, может, закрытое пространство шкафа поглотило шум. Неважно. Важно уйти, но прежде нужно разобраться с майором, пока он в оцепенении.

Мура посмотрела сначала на него, потом на свою первую жертву у двери, плохо соображая, схватила бесхозное оружие у стены и тихо стала подкрадываться к майору. Тот по-прежнему стоял между прихожей и гостиной и, кажется, не мог сообразить, какого черта его бойцы рухнули на пол в крови? Его мозг словно отказывался соглашаться с тем, что хозяин квартиры сидит в шкафу и палит, как нечего делать.

Наконец, он слегка опомнился и услышал за спиной предательски суетливые шаги. Майор обернулся и угрожающе выпучил глаза, лицо его исказила жуткая гримаса. Он замешкался на долю секунды, но вспомнил слова таинственного «информатора», который позвонил в ФСБ буквально пару часов назад:

«Долгое время главной напарницей Василия Ионова была Евгения Мурашова, позывной Мура».

Они, Женя и майор, смотрели друг на друга и оба выглядели потрясенными. Он от того, что за считанные минуты потерял четверых и имеет все шансы совсем скоро к ним присоединиться, она от того, что была не в состоянии выстрелить.

Ситуацию спас Кот, очень вовремя выскочивший из шкафа, яростно пнув дверцы. Стрелять ему тоже не хотелось, но еще больше не хотелось за решетку, поэтому он быстро и едва уловимо кивнул Муре, мол, уйди с линии огня, и, до скрежета стиснув зубы, нажал на спусковой крючок и попал в спину майора. Тот упал с глухим хрипом, а Вася перешагнул через распластавшееся тело, схватил Женю за руку и воскликнул:

— Бежим!

Он буквально поволок ее, еще толком не пришедшую в себя, к лестнице, вниз, но она заупрямилась:

— Нет, там засада. Пошли наверх!

Теперь уже она тянула Васю к двери на чердак, благо она оказалась не заперта, а оттуда на холодную и заснеженную крышу. Вариантов, как уходить, когда кругом полно спецов, было немного, точнее, всего один. Перепрыгнуть на соседнюю крышу, между домами было метров четыре-пять. Если повезет — у них появится шанс, если нет — все быстро закончится.

Кот пробормотал у края чуть скошенной крыши:

— У нас нет выбора.

Мура же, вздрогнув не то от холода, не то от страха, подумала:

«Умрем — так вместе», — но вслух не произнесла.

Оба тяжело дышали и тряслись. Вася пощупал «Бизон» кончиками пальцев, хотел забрать у Муры ФСБшный «Хеклер и Кох», но она не дала, замахнулся и забросил свой на соседнюю крышу, тоже чуть под наклоном. Затем опасливо отошел от края шагов на пять и, потоптавшись на месте, громко скомандовал:

— Делай, как я. — Хотел уже разбежаться и прыгнуть, проклиная все на свете, но заметил, как замешкалась Женя.

Она была белее снега, прижимала к груди пистолет-пулемет и одним взглядом спрашивала: «Ты сдурел?»

Ионов выдохнул пар изо рта и сказал, не глядя на нее:

— Я троих ФСБшных спецов прикончил, майор, может, жив, но не суть. Ты тоже одного приложила, — на секунду засомневался и уточнил: — Ведь одного? — Мура кивнула, и он закончил мысль: — Живыми нас брать не будут.

После он снова потоптался на месте, словно разминаясь, и бросился бежать. Кот знал, главное, правильно приземлиться — на обе ноги, но одну чуть подогнув, тогда, если он и кувыркнется, то только через плечо, а не через голову, в последнем случае недолго и шею сломать. Женя тоже об этом знала, поэтому он ее не инструктировал. Как прошел прыжок, Вася и не понял, он облегченно выдохнул, лишь когда почувствовал твердость под ногами. Но тут же его понесло в сторону — крыша-то наклонная. Он машинально вжал голову в плечи и прижал руки к груди, пару раз кувыркнулся с бешеной скоростью и ощутил, что летит в бездну.

Женя наблюдала за ним, не сделав и шагу. Она боялась смотреть, но не отводила глаз. Поразилась, как человек может так быстро двигаться, и ужаснулась, когда Кот оказался буквально в метре от края крыши. Его остановило железное ограждение, он ударился не то головой, не то шеей, но боли не почувствовал. Зато краем глаза заметил, как Мура наконец сорвалась с места и побежала. На долю секунды, когда она приблизилась к самому краю, он инстинктивно зажмурился. А следом, распахнув глаза, тут же об этом пожалел. Но еще больше пожалел, что вообще предложил прыгать.

Васе почудилось, что она падает по вертикали. Он аж подскочил, забыв об ушибах и чуть не взвыл. Но оказалось, что Мурашова и не думала падать, наоборот, она усложнила прыжок: разбежалась так же, с пяти метров, чуть притормозила перед самым прыжком, оттолкнулась ногами, рывком швырнула оружие на крышу и — Коту показалось, лишь чудом — достигла цели. Правда, приземление ее было еще жестче, чем у Ионова. На ногах продержалась лишь секунду, всего раз перевернулась через плечо, ударилась головой о крышу и осталась лежать, широко раскинув руки.

У Васи от одного только ее вида все внутри похолодело. Он подбежал к ней, проорав:

— Женя! Ты как?!

Мурашова удивительно быстро пришла в себя, открыла глаза и дотронулась до головы.

— Нормально, — чуть хрипло заверила она и попыталась встать.

Кот подал ей руку, придержал, второй подобрал с крыши стволы и даже успел слегка отряхнуть Муру от серо-белого снега. Оба еще до конца не верили, что они сотворили и при этом умудрились остаться в живых. Но игра была не окончена. Внизу, как подтверждение этому, сверкали мигалки спецтранспорта и раздавались приглушенные голоса. Слова разобрать было невозможно, но Женя и Вася примерно представляли их смысл. Пока они, одновременно быстро и осторожно, бежали по крыше, искали подступы к пожарной лестнице, спускались и прыгали, снова рискуя переломать шеи, на снег, — в берлоге Кота едва живой и, главное, униженный, майор — его спас бронежилет — из последних сил орал в свою рацию:

— Они наверху! Уходить будут через пожарную лестницу! Кончайте их!

* * *

Женя и Вася, спрыгнув с обледенелой лестницы, стояли плечом к плечу и заторможено наблюдали, как к ним бегут трое с оружием наперевес.

— Бежим! — закричала Мура, и они рванули прочь из двора.

Минуты две удирали молча, петлями, толком не понимали, где они и что происходит. Какое-то время топот за спиной еще слышался, но вскоре все стихло. Оторвались.

Опомнились беглецы только когда выскочили на тротуар. Вспотевшие, разгоряченные, ошарашенные и возбужденные. С оружием в руках. По ощущениям, было уже утро, часа четыре, но по-прежнему кругом стояла темень. Лишь редкие машины проезжали мимо.

— Что дальше? — спросила Мурашова, не особо рассчитывая на ответ.

— Ждем звонка… — задумчиво протянул Кот и ободряюще взял ее за руку, скорее для себя, чем для нее.

— От кого? — Женя боролась с желанием одернуть руку, но нити разговора не теряла.

— От того, кто объяснит, что за хрень происходит.

Светиться возле проезжей части Жене быстро надоело, она упрямо потащила Кота обратно во дворы, а по пути негромко произнесла:

— Надо Пригову звонить. — Хотя знала, что Вася будет против.

Он тут же поморщился и взглянул на нее с нескрываемой злостью. Затем оглянулся, Муре показалось, что демонстративно, и бросил:

— Нет.

Ионов понимал в глубине души, что из этой грязи их обоих и правда вытащить может только генерал. Но сперва он хотел поговорить с Физиком. Услышать его голос и убедиться окончательно и бесповоротно в своей безумной догадке: Мыцик жив. В том, что тот скоро позвонит, Кот не сомневался. Его просто осенило, наверное, когда чуть с крыши не улетел.

Тихую трель в кармане куртки он выслушал, как должное. Заметил, как напряглась Женя и как жестом показала: «Включи громкую связь».

Кот нетерпеливо ответил, борясь с сухостью во рту:

— Я ждал твоего звонка.

В первые секунды он не признал голос в трубке, тот прозвучал чуждо и отстраненно. А единственное, что Вася почувствовал — это острую жалость к «воскресшему» другу. Краем глаза он заметил, как неловко пошатнулась Мура.

Сентябрь 2015 года

«У вас есть оружие?»

Вчерашний вопрос Платона вспомнился сам по себе.

В ответ Вася просто кивнул. Рассказывать о его местонахождении ни Кот, ни Мура, ни Физик не решились. Их новые знакомые вызывали необъяснимое недоверие. Вроде все понятно, логично, обоснованно, на первый взгляд. Но бегающие глазки Платона, напряженная поза Совы — они словно подсказывали: нужно соблюдать дистанцию.

Когда разговор подошел к концу, уже вечерело. Спецы разошлись без лишних слов, лишь договорившись встретиться, когда стволы окажутся на руках у «Смерча». В подробности Вася, как командир группы, не вдавался, Физик и Мура его поддержали. Никто из них не спросил, куда теперь пойдут Платон и Сова. Каждый из них умел выживать в чрезвычайных ситуациях, так почему бы «Тавризу» не уметь? Да и не выглядели коллеги столь ужасно, чтобы переживать о них. К тому же вызвались раздобыть машину — не пешком же идти.

— Это здесь, — сосредоточенный голос Муры выдернул Васю из воспоминаний вчерашнего дня.

Он машинально посмотрел сначала на нее, потом на Физика и, наконец, на ухоженный дом напротив. Небольшой, из светло-желтого камня, с зеленым садом и живой изгородью. Кот сперва удивился, в России зелень в сентябре выглядела бы чудно. Да и здесь, в маленькой сонной деревушке вызывала смешанные чувства.

Пока Кот при свете утреннего солнца рассматривал большие окна и деревянные балки, а Серега тыкал на экран смартфона, Мура вошла в сад и заспешила к двери. Ее спутники рванули за ней, никто не успел ни отыскать звонок, ни постучаться, дверь распахнул хозяин — высокий и худой, как жердь.

— Вы от Пригова, — не спросил, а констатировал он и кивком головы позволил войти.

Говорил он мало и все больше слушал. Мура, под дружные кивки Физика и Кота, рассказала, что им нужно.

— Запомните адрес. Его зовут Георгий, мой старый друг и… агент, — Пригов в своем кресле за столом пододвинул к подчиненным фотографию и закрепленный на ней скрепкой испанский адрес. — Из бывших, КГБшник, за тридцать лет службы объездил полмира и под старость лет обосновался в Испании. Оружие возьмете у него, но только после того, как выясните, где генерал и пропавшая группа.

«Друг и агент в одном флаконе? — тем временем подумал Физик. — Так не бывает…»

— С него оружие, с вас поменьше вопросов, — продолжал Пригов. — Если возникнут проблемы, то… — он поколебался, — идите к нему. В Испании он живет больше десяти лет и, — снова пауза, — лучшего него никто ту местность и обстановку не знает.

Пригов охарактеризовал Георгия как неразговорчивого и сдержанного человека. Когда хозяин дома выложил перед гостями три пистолета-пулемета «Бизон», два «Глока» и пистолет Ярыгина, а также несколько гранат, при этом не обронив ни одного лишнего слова, Вася не то с восхищением, не то с омерзением едва слышно шепнул:

— Ну точно гэбист, — за что получил неслабый удар в бок от Жени.

На кривую ухмылку Георгия на вытянутом лице никто не обратил внимания. Поить троицу чаем и рассказывать байки о службе он не собирался, да и у «Смерча» в неполном составе времени было в обрез, поэтому скоро вооруженные и слегка озадаченные спецы оказались за дверью. На прощание Георгий лишь бросил вполне доброжелательное: «Удачи». Друзьям не терпелось обменяться мнениями о друге Пригова, но слова словно засели глубоко в глотке.

Повторная встреча с Платоном и Совой состоялась в стороне от лишних глаз, когда часы пробили полдень. Сухие рукопожатия, приветственные кивки, раздача оружия. Рассматривая полученный «Глок-17», майор едва заметно улыбнулся, а глаза его заблестели.

— Погнали? — спросил он с напущенным задором.

А сам снова и снова возвращался к недавнему разговору со «Смерчем». Своему рассказу — умелой смеси правды, лжи и недомолвок. Все, как было задумано. Как только Платон про себя повторил свой же вопрос: «У вас есть оружие?», сознание перебросило его еще дальше — к первой и ключевой беседе с полковником Кортесом.

* * *

Последние числа августа 2015 года

— Хотите денег?

Полковник Кортес не стал ходить вокруг да около и огорошил Платона вопросом, едва перешагнув порог комнаты пленника. Майор, сидящий в наручниках, сонный, помятый и голодный, не сразу сообразил, кто перед ним и чего хочет.

— Не спешите бросаться на меня, — продолжил разведчик, не дождавшись ответа.

И очень вовремя, так как Платон сделал попытку вскочить и состроил агрессивную гримасу. Однако наручники звякнули и заставили усесться обратно. Кортес тем временем снова заговорил:

— Вы наверняка слышали о Французском Иностранном Легионе, мне нужны люди для чего-то подобного, но не совсем…

— Наемников набираешь? — хмыкнул Платон, перебив.

Тот ответил не сразу, откашлялся в кулак, улыбнулся и, наконец, подал голос:

— Вас это смущает, Игорь Вячеславович? — Русское имя далось ему нелегко, да и пленник смотрел на него с нескрываемым гневом.

Платон неопределенно дернул головой и отвел взгляд от полковника. Иностранный Легион — конечно, он о нем слышал и, что уж темнить, подумывал: «А что, если уйти?». В родных вооруженных силах майор давно разочаровался. Гнев в сторону разведчика был ничем иным, как защитной реакцией, и ничем больше.

— За считанные секунды вы с товарищами умудрились ликвидировать несколько человек. Сколько вам платят? На жизнь хватает? — воспользовавшись молчанием, заговорил Кортес и шаркнул ногой по полу.

Платон слушал его вполуха и морщился, не то из-за затекших конечностей, не то из-за метких полковничьих слов, что били прямиком по «больному месту». Он не бедствовал, не чувствовал себя ущемленным, но хотел большего. В юности по наивности полагал, что обязательно все будет, но потом максимализм улетучился и уступил место жесткой правде жизни. Следом судьба нанесла пару ощутимых ударов, от которых на сердце саднило до сих пор. Все упиралось в деньги, а Платон по-прежнему верил: вот-вот получит звездочку, затем еще одну, платить станут больше. Он ведь собой рискует, людям помогает, должен же получить достойную награду. Но желания и действительность ни в какую не хотели пересекаться. А жизнь продолжала грызть, с каждым годом все сильнее обнажая клыки.

— Посмотрите сюда, — полковник сунул ему под нос смартфон, на экране которого маячила сумма, о которой майор и мечтать не смел. — Это в евро, за одно… поручение, а их будет много…

Дальше Платон слышал еще хуже, хотя старался не упустить ни слова. Ноли на экране — много нулей — затмили разум, а во рту пересохло, язык словно стал деревянным и тяжелым.

— Жить первое время будете недалеко отсюда, а потом, когда освоитесь, сможете выбрать любую страну мира, даже Россию, если, конечно, захотите…

Глаза затуманились. Сердце отплясывало чечетку. Напряженные мышцы ног свело судорогой. Шея и спина взмокли. По лбу покатилась капелька пота. А губы всего на пару секунд скривились в улыбке.

— Действовать будете против представителей других государств. Уверяю вас, ни один гражданский не пострадает. Только спецслужбы и только по делу…

Первое впечатление от увиденной суммы потихоньку спадало, Платон точно вышел из оцепенения, вздрогнул и посмотрел на разведчика снизу вверх, по-прежнему с долей недоверия. Привычка, выработанная за десять с лишним лет. Здравый смысл и профессиональное хладнокровие вернулись и заставили задуматься, в чем подвох. Майор мигом собрался и напустил на себя вид «меня не проведешь», Кортес заметил перемены и снова улыбнулся. На этот раз от того, что почувствовал: он на полпути к цели, осталось чуть-чуть дожать и раскрыть карты.

— Как я уже сказал, наш проект лишь отчасти напоминает Иностранный Легион. У нас бывают моменты…

Платона точно озарило, он стиснул зубы, как от боли, и кивнул.

— Короче, что я должен буду сделать? Доказать верность, да? Убить кого-то?

Испанец, выслушав его, чуть в ладоши не захлопал, восторгаясь, какой понятливый собеседник ему достался. Он подтвердил:

— Верно. Вы должны убить того, против кого в дальнейшем будете воевать. Ваши подчиненные… — Кортес не договорил, полез во внутренний карман пиджака, вытащил два удостоверения и с натугой прочел: — Вересов и Терещенко, они оказались не столь разговорчивы, как вы…

Майор почувствовал, как сердце пропустило пару ударов, и до крови закусил щеку, чтобы из глотки не вырвалось смачное ругательство. Его парни, Гор и Кныш, пацаны, как он часто называл их во время редких встреч вне службы. Моложе, зеленее, резче, чем он. Горечи за них не было, только звенящая пустота от осознания, что вот он, последний шанс. Или пролить кровь «своих» и пожить хотя бы недолго, как мечталось, или сложить головы с ними рядом.

— А Сова? — внезапно вспомнил и спросил Платон.

Полковник не сразу понял, о ком речь, и чуть было не ляпнул, причем здесь птица, но вовремя вспомнил о единственной девушке. Растерянной и затравленной, как ему показалось за считанные секунды, что он ее наблюдал.

— С ней сложнее. Если ваши подчиненные высказались сразу и, увы, отрицательно, то она… никак не может определиться. Одно я понял точно: умирать ей не хочется…

Платон выслушал Кортеса стойко, и ни один мускул на лице не выдал, что внутри у него разгорается паника, виной которой лишь он сам. Сова, Даша, эта девчонка прошла с ним через огонь и воду. Она одна знает о нем такое, что он предпочел бы забыть. Платон не испытывал к ней ничего больше искренней дружбы, а она следовала за ним хвостиком, служила и «жилеткой», и напарницей, и любовницей за неимением других вариантов. От одной только мысли, что скоро от нее могут избавиться, майору становилось не по себе.

— Я уговорю ее, — прохрипел он и понурил голову.

Все, что произошло дальше, Платон помнил плохо. Он словно погрузился в глубокую прострацию и выныривал оттуда изредка. Сова, разговор, ликвидация Гора. Когда палец жал на курок, у Платона заломило виски — от тревоги, страха, волнения и липкого омерзения к себе. «Прости, прости, прости…» — повторял он, как только пистолет выстрелил, а безжизненное тело Гора завалилось на бок. Прошло пару минут, прежде чем майор перестал таращиться на содеянное. Наконец, он словно ожил и панически расхохотался — смех резал губы, как бритва. А перед глазами мелькнул сверкающий взгляд старшего лейтенанта с немым вопросом: «Что ты наделал?»

С Совой — бледной, словно ее подсветили люминесцентной лампой, Платон, сделавшийся совершенно непроницаемым, как разведчик в тылу врага, встретился через час. Славная парочка. Он чуть было не спросил, как все прошло с Кнышем, но вошел Кортес. Наручников больше не было. Однако атмосфера в комнате оставалась тяжелой.

— Замечательно! — восхищенно отозвался полковник, но быстро напустил на лицо серьезное выражение и как бы между делом произнес: — Только… осталась маленькая проблемка — генерал. Понимаете, он запросил у испанских спецслужб убежище, получил статус политического беженца. Наши лучшие люди следили за ним день и ночь, но внезапно…

Разведчик, как нарочно, замолчал, а Платон почувствовал, как у него нервозно задергался глаз.

— Внезапно его убил один из охранников-полицейских, который, черт вы бы его побрал, не нашел с ним общий язык! — полковник яростно зыркнул на слушателей и с трудом сдержался, чтобы не сплюнуть на пол. — Что делать? Пришлось срочно разработать спецоперацию, цель которой — спровоцировать ваши спецслужбы и подготовить ловушку. Мы достигли цели — вас отправили на поиски генерала, мы вас взяли. Можно смело спихнуть на вас все: гибель генерала, наших и ваших людей…

Платон и Сова ошалело переглянулись.

— Спокойно, наши договоренности в силе. Осталось найти виновных. Напомните мне, ваши спецслужбы еще практикуют поисковиков? — хитро сощурившись, попросил Кортес и довольно потер руки.

* * *

Осведомленность полковника поразила Платона. Видимо, разведчик действительно тщательно готовился к спецоперации «Провокация» и изучил о российских спецах все, что нашел. Иначе откуда бы ему знать, что на поиски пропавших групп обязательно посылают еще одну? Теперь Кортес предложил воспользоваться такой удачей, а у Платона и Совы просто не было другого выбора.

«Заманите их на виллу, дальше все сделаем мы. Вы же просто исчезнете, будто вас тоже ликвидировали ваши коллеги-предатели. Ясно? Отелей в городе достаточно, но ваши, я уверен, наверняка остановятся там же, где вы. Так что за работу, господа» — сухие и жесткие слова испанца намертво въелись в память Платона. Даже сейчас, мчась по трассе на водительском сидении угнанного «Вольво», майор не мог от них отделаться и ощущал вспышки паники в мозгу.

— Дом окружен полицейскими, внутри их тоже полно. Нас всего пятеро, будем действовать напролом — не справимся, — после долго молчания и барахтанья в собственных мыслях, несколько подавленно произнес Платон. — На штурм идти — смерти подобно, ребят наверняка после нашего побега пересадили в подвал, там, как я уже говорил, нет места для маневра. Темно, свет включим — себя выдадим…

— Что предлагаешь? — не понял Вася и покрепче сжал пистолет-пулемет.

Он чувствовал себя неуютно, может, из-за внешнего вида — штаны, рубашка и кроссовки — это, конечно, удобно, но родная форма подошла бы лучше и внушила уверенность. Может, из-за компании, которой Кот по-прежнему до конца не доверял. Но и выбора у него не было, без «Тавриза» логово испанских спецслужб пришлось бы искать в разы дольше. Кап-лей спиной чувствовал, что Физик и Мура полностью разделяют его настроение, и только на этих двоих он и надеялся по-настоящему.

— Минут через пять придется бросить машину. Здесь как раз съезд с трассы и высокая трава. Самое то для маскировки, — вновь заговорил Платон и резко — от волнения — крутанул руль, пассажиры промолчали. — Дальше бегом до виллы, там большая территория, задний двор — слепая зона, и до подвала оттуда недалеко. Можно попробовать влезть в окно и добраться до ребят. Если… то есть когда мы выберемся, уходить предлагаю через чужие участки. У многих живые изгороди, перелезть и притаиться легко.

Платон заговорил монотонно и медленно, словно читал скучный и заученный назубок рапорт. По-другому не получалось, в голову лезли занудные инструкции Кортеса, поэтому он быстро встряхнулся и уставился вперед. Совесть тихонько завывала внутри, но жажда денег точно звучала фанфарами.

* * *

Вилла встретила спецов тишиной и безмолвием. Как потом оказалось, совершенно лживыми и показными. Пули засвистели над головами, едва группа спецназа скрытно и осторожно проникла на территорию. Пули сыпались отовсюду, но не задели ни одного из «Смерча». Огрызаясь ответными выстрелами, Вася старался подобраться к подвалу. Физика и Муру он отправил на поиски огневых точек снайперов. «Тавриз» совершенно вылетел из головы. Ионов потерял счет времени и замучился чувствовать себя загнанной дичью. Он бежал, стрелял, уложил троих, падал, вставал, перекатывался, воровато оглядывался по сторонам, мало что понимал, но продолжал палить и попадать по живым мишеням. Лишь одна мысль долбила, как молотком: «Лишь бы без головы не остаться».

Свалившись в очередной раз и забившись за декоративный валун с себя ростом, Вася наконец-то перевел дух и зло посмотрел на чертову виллу. Та ответила ему зажегшимися в окнах светом. Следом кап-лей неожиданно сообразил, что стрелять стали не так активнее. Неужели Серега и Женя сняли хотя бы одного снайпера? Связи с ними у Васи не было, поэтому ему оставалось только гадать.

— Кот, валим отсюда, — на одном дыхании выпалил внезапно приземлившийся рядом Мыцик и потеребил чуть заторможенного друга по плечу.

Кап-лей не успел среагировать, как с другой стороны присела еще и Мурашова, она натянуто улыбнулась и шлепнула Васю по плечу. Места за валуном хватило всем.

— Уходим, — повторил Серега. — Втроем мы этих бедолаг не вызволим, даже если в терминаторов превратимся…

— Втроем? — эхом отозвался, наконец, Вася, на что Физик молча кивнул, а Мура, переведя дух, рассказала последние новости:

— Платона зацепило, и тут же его уволокли в дом, я видела через прицел снайперской винтовки. Одного сняла, двое спрятались. Сова вообще куда-то подевалась, я просмотрела все, но она как сквозь землю провалилась. Уходить надо, пойдем к Георгию, свяжемся с Приговым…

Кот оборвал ее резким взмахом руки и поплотнее прижался спиной к валуну. Чуть помолчав, он спросил:

— Мне одному это кажется странным? — и посмотрел сначала на Физика, потом на Муру.

Ни один из них ответить не успел, окно дома на втором этаже распахнулось, оттуда вылетела граната и упала в нескольких метрах от притихших спецназовцев. Прогремел взрыв, троица едва успела рухнуть лицами в истоптанный газон. Как только темно-серый дым чуть рассеялся, «Смерч» рванул за ворота, прочь, подальше из этого ада.

— Бегство? — на ходу выдохнул Кот.

— Здравый смысл! — почти в один голос заорали Физик и Мура.

Но за воротами ждали новые проблемы. Сначала до троицы долетел вой сирен, потом — характерный звук торможения шин об асфальт, затем — хлопанье дверц служебных полицейских автомобилей.

— Вашу ж мать! — взревел Кот и приготовился стрелять. — Плевать, что будет, но мы отсюда уйдем!

К ним сломя головы побежали трое полицейских, кто уже взявшись за пистолет, кто только расчехляя кобуру. Но Вася с дикими глазами и совершенно спокойный Физик открыли огонь раньше. Трое в форме не успели издать и звука, только повалились, как кегли в боулинге.

— В их машину, — приказал Вася и лихо перепрыгнул через одного из копов, жив тот или только ранен, он не понял.

В стороне раскричались сирены, послышался топот десятка ног. Устраиваясь на водительском сидении, краем глаза Кот заметил, как из-за ворот выскочила целая толпа. Он вскрикнул:

— Мура, забери ключи у одного из застреленных! — а сам подумал, какие же чудеса вождения ему сейчас предстоит показать, чтобы уйти в отрыв.

Женя неохотно задержалась и пошарила у копа в карманах. Тот был жив, тихо стонал и задергался. Вася высунулся из машины и поторопил Серегу, тот стоял между Мурашовой и автомобилем. Наконец, Физик забрался на переднее сидение, Мура бросила Васе ключи. Дверь хлопнула. Кот, ошалело посмотрев на руль, решил, что все трое в машине, и дал по газам.

Он оцепенел, когда через боковое стекло увидел Женю. Она лежала на асфальте, а над ней склонился не то полицейский, не то разведчик с оружием в руках. А впереди дорогу перекрыла другая полицейская машина.

«Остановиться! Там Мура!» — твердил Кот про себя, но продолжал давить на педаль газа и крутить руль.

Таран мешающей машины оказался жестким, и Васю, и Серегу встряхнуло, но они сидели, как замороженные, уезжая все дальше от виллы, от «Тавриза», от Жени. Уже вечерело, фары были разбиты, Вася плохо соображал и видел все словно через пелену. Как в тумане услышал, что по машине стреляют, Физик заметил это раньше и рывком повалил его на пол.

Практически неуправляемый автомобиль несся по неосвещенной трассе. Пули звонко стучали по корпусу. Васе казалось, что с обеих сторон их зажимают полицейские и вот-вот перекроют дорогу и вдарят огнем по лобовому стеклу. Казалось, что снаружи идет настоящий ливень из пуль. Казалось, что все это не с ним происходит. Но он мог лишь гадать об этом, а на деле ни в чем не был уверен и даже дороги не видел, вел машину вслепую.

Автомобиль вильнул, ему прострелили колесо. Совершенно растерянный кап-лей не решался приподнять голову и действовал по памяти: дорога длинная, почти без поворотов, скоро доберутся до их брошенного «Вольво» и пересядут. А вот Сереге пришлось на свой страх и риск высунуться из окна, чтобы хоть понять, что там, сзади, происходит. Параллельно он подавал команды, хотя толком ничего не видел:

— Чуть правее! Поворот! Прямо!

Коту захотелось заорать, чтобы он заткнулся, но с с другой стороны, слова друга придавали уверенности. О судьбе Муры он старался не думать. Только чувствовал, как внутренности скрутило от одной мысли, что они ее потеряли, оставили, бросили.

— Никого! — внезапно, снова высунув голову из машины, сообщил Мыцик.

— Моя любимая! — нервно и обрадованно одновременно отозвался Вася и резко затормозил.

Декабрь 2017 года

Раннее утро, еще темно, заброшенная стройка, старый засаленный диван. А на нем Физик, точно такой же, как раньше, словно и не было двух лет.

Когда Кот увидел его, сначала замер, а потом почувствовал острую нехватку воздуха, точно горло сжали невидимые пальцы и душили, душили. Зато глаза видели четко и подавали сигнал мозгу, что происходящее — не мираж. Вася медленно приближался к дивану и, сам того не желая, вспоминал тот отрывок жизни, где был Физик, каждый день, на службе и вне. Это было здорово. Вскоре он замер и словно прирос к земляному полу, черному, совершенно без снега, и едва уловимо поморщился.

Серега с прищуром наблюдал за ним, ему не составило труда понять, с чего вдруг тот кривится. Встреча в заброшенном здании в темень могла обернуться для Кота и его спутницы, Муры, что стояла, не моргая, новыми проблемами. Ведь злачные места вроде строек и заброшенных объектов редко остаются без внимания полиции.

— Когда ты позвонил, — негромко заговорил Вася, — я подумал, что тебе нужна моя помощь. — Слова давались ему с трудом, голос предательски дрожал и сбивался.

Женя позади него продолжала оторопело смотреть на Мыцика и молчать. А Кот не мог никак сообразить, хорошо это или плохо, друг перед ним или всего лишь его подпорченная копия. Оружие, чертов «Бизон» и трофей от ФСБ, лежало у входа в безликое и обшарпанное здание. Вася сразу решил, что подойдет к Сереге с пустыми руками. Он не верил, что друг — про себя он продолжал упрямо звать его только так — причинит ему вред. Не хотел в это верить, хотя колени дрожали, а глаза лихорадочно «сканировали» Мыцика на наличие ствола или ножа.

— Помощь? — переспросил Физик. — Шутишь? Чем ты можешь мне помочь? — чуть с нажимом отчеканил он каждое слово.

Мура продолжала стоять, как статуя. Только теперь смотрела то на Серегу, словно не до конца веря, тот ли это человек, то на напряженную спину Кота, будто пытаясь найти в ней поддержку.

Мыцик неторопливо встал. Вася проследил за ним с необъяснимым и внезапным приливом гордости за друга, ведь тот вернулся с того света. Но он все никак не хотел признаться в очевидном: Физик стал другим, неузнаваемым. Точно с их последней встречи прошло не два года, а все двадцать, а та площадь перед госпиталем уже почти стерлась из памяти, вытесненная сотнями других воспоминаний. Но Кот до сих помнил буквально все: свое отчаяние, холод, мерзкий дождик, бледное лицо, распластанное тело. Мертвое, но, как оказалось, не совсем.

— Зачем ты все устроил? Кто тот парень в банке? Как ты узнал номер? За что ты подставил Васю?

Яростный, серьезный и одновременно срывающийся на хрипоту голос Жени заставил Кота вынырнуть из размышлений, а Физика — резко вспомнить о ее присутствии. Прежде он всецело «вцепился» в Васю. Вопросов у Муры было много, они вырвались будто очередь из автомата. Но Серега не спешил отвечать. Кот сухо подал голос в сторону Мурашовой:

— Не лезь.

Физик уставился на него, откровенно веселясь. Они, Кот и Мура, снова собачились, но продолжали отчаянно цепляться друг за друга, как в спасательный круг. Женя вздрогнула, увидев этот взгляд — одновременно дикий, восторженный и пустой. Она старалась разглядеть в человеке, что стоял в нескольких метрах от нее, прежнего Серегу, но раз за разом терпела сокрушительное поражение. Того Сереги не было, был лишь призрак из прошлой жизни.

Мыцик просто не мог не почувствовать на себе разочарованно-горестный взгляд Муры. Он на нее не смотрел — молча упивался нарастающей растерянностью Кота. Тот будто лишился стержня, стоял, чуть покачиваясь и глубоко задумавшись о чем-то своем. Казалось, если толкнуть его, он упадет и рассыпется на сотни осколков.

Но ощущение это было ложным. Сам Вася был сдержан и почти спокоен. Только воображение разыгралось и упрямо тащило его в прошлое, которое он тщетно пытался забыть, в сон, что иногда не давал спокойно спать. Он снова оказался у госпиталя, но на этот раз поменялся ролями с Физиком — тот склонился над ним, а сам Вася беспомощно лежал, мелко дрожал и не мог пошевелиться.

«Ты ведь понимаешь, Кот, что я должен сделать?» — этот вопрос Ионов слышал не впервые. Он прекрасно помнил, что будет дальше: выстрел от рук Физика и тишина. И словно в подтверждение каждый раз Серега действительно стрелял. А Кот просыпался, первое время — перепуганный и в поту, потом — удивленный. А в последнее время, когда сон стал совсем редким, — благодарный. Во сне друг избавлял его от мучений, не самым гуманным способом, зато наверняка.

«Наверное, и мне стоило выстрелить в тебя, чтобы не сомневаться», — после пробуждения подолгу спрашивал Вася пустоту. Он додумался об этом далеко не сразу, но в первые месяцы отчаянно хотел вернуться в прошлое. Но не чтобы пристрелить друга, а чтобы поменяться местами и умереть вместо него, по-настоящему. Тогда бы ему не пришлось больше снова и снова переживать те жуткие минуты и гадать, а может, Серега жив, может, был лишь ранен?

Однажды, после очередного сна, Кот осмелился спросить у Муры, уверена ли она, что Физик мертв. Он совершенно не знал, что хочет услышать. Обнадеживающее «нет» или втаптывающее в грязь «да»? Женя отреагировала нервозно и с нотками обвинения: «Ты ведь видел его последним! Ты записал его в погибшие!», больше Вася ничего не спрашивал. Только день ото дня старался убедить себя в неизбежном — старший лейтенант Мыцик мертв. Однако было одно «но», которое постоянно заставляло надежду воскрешать: тело исчезло. Его нигде не было, точно провалилось сквозь землю или растворилось под дождем. Но ведь так не бывает. Есть больницы, морги, глазастые свидетели, полиция. Кто-нибудь точно что-то видел, но все молчали. Пригову Кот вопросов не задавал и вообще держался от него подальше, а когда его отправили в Мурманск, даже обрадовался. И лишь изредка вспоминал скупые слова генерал-майора: «Ты знаешь правила. По истечении шести месяцев без вести пропавший при определенных обстоятельствах считается погибшим». За них одновременно хотелось убить и цепляться.

— Я думал, что ты мертв, — наконец, негромко произнес Вася и заставил себя посмотреть на Физика. — Все указывало на это. Если бы я знал… — он придержал язык, — Я… виноват. Прости, — пробормотал совсем тихо, скорее для себя, чем для него.

Серега слушал молча. Когда Кот заговорил, он даже вздрогнул, уже успел привыкнуть к безмолвному кап-лею. Мура по-прежнему его почти не интересовала, только чуть неуютно становилось от ее взгляда, глухого упрека, не озвученной просьбы, что читалась на лбу: «Вернись прежним».

Едва слышные слова никак не затронули, вызвали лишь самоуверенный смешок, вылившийся в гневный шепот:

— Готов искупить вину?

Мыцик не сомневался, что Кот его услышит, не сомневался в том, чего хочет. Он был уверен, как никогда, и просто следовал плану: шаг за шагом, мысленно рисуя галочки напротив исполненных пунктов. Кот был для Физика не другом и даже не предателем, а просто очередным пунктом, даже не главным, а второстепенным, о котором вспомнилось как бы между делом.

— Готов, — неожиданно быстро отозвался Ионов, хотя и предположить не взялся, о чем толкует «воскресший».

Мысли были, но они вращались вхолостую и возвращались к исходному вопросу: это как-то связано с подставой? Только Физик, как понял Кот, сейчас ничего не объяснит. Он просто хотел увидеть его, Васю, посмотреть, сравнить с ним прошлым, себя показать. И ничего больше. А что Мыцик чувствует к Муре, Ионов так и не понял. Женя словно нацепила маску безразличия, и только горящие болезненным огоньком глаза выдавали ее. Физик посматривал на нее пренебрежительно и свысока. Не ради нее он пришел сюда, а ради него, чтобы вспороть старую рану.

Едва эта мысль закралась во взбаламученный мозг Кота, его охватила нестерпимая и неконтролируемая ярость. Два года он снова и снова переваривал случившееся, терзался в сомнениях, обвинял себя, заставил не вспоминать ту операцию, даже Женю из окружения вычеркнул. Длинными ночами Вася по-всякому представлял встречу с Физиком, правда, каждый раз на том свете, а не на этом. Но никогда не рассчитывал услышать на слова о прощении лишь смешки и едкие вызовы.

— Чего ты хочешь?! — взорвался он.

«Наконец-то! — чуть было не воскликнул Серега в том же духе, но сдержался и подумал: — Попался».

Он искренне радовался, что все идет по плану, что Кот выходит из себя и теряет бдительность, что Мура у него под боком вот-вот скинет с себя маску безразличия. А еще порадовался, что никто из них не умеет читать мысли.

Краем глаза Мыцик заметил, как Кот стал приближаться, яростно сжимая кулаки и с каждым шагом увязая в смертоносной игре, о которой даже не подозревал. Физик решил подыграть и пошел ему навстречу. Оба выглядели как раздразненные звери, которым не терпелось выпустить пар. Только Котом управляла нахлынувшая внезапно обида за себя и Муру, а Физиком лишь трезвый расчет.

Женя, старавшаяся все это время не выдать хоть тени истинных эмоций от встречи с другом, теперь уже бывшим, так ушла в себя, что пропустила момент, когда Кот, не помня себя, бросился в атаку. Она лишь несмело и неловко успела скользнуть кончиками пальцев по его куртке. Но разве этот жест мог удержать взбесившегося Ионова?

Расстояние между бывшими друзьями сократилось в один миг. Физик не сомневался, что удача сегодня на его стороне, поэтому отнесся к опасно раскрасневшемуся Васе наплевательски. Он затеял все это, чтобы потешить заскучавшее самолюбие, и он уложит кап-лея на лопатки, и точка. Их разделяли считанные сантиметры, Серега чувствовал сбившееся дыхание Кота, ощущал его напряжение и тихо торжествовал. Не сомневался, что сбитый с толку и разнервничавшийся Ионов нападет первым. Даже был почти уверен, какой прием тот попытается использовать. Он был готов, он ждал этого два года.

Вася резко схватил его за отвороты жесткой куртки и сильно дернул на себя. Ни один шов не затрещал, а Серега не удосужился даже сделать вид, что сопротивляется. Но внезапно он хлестким движением смахнул с себя руки Кота, вцепился в него в ответ и крутанулся вместе с ним. Отцепился от кап-лея только в конце вращательного движения. Ионов пролетел через груду бетонных обломков, едва успел сгруппироваться и не без болезненного усилия встал. Физик мигом перепрыгнул через бетон, приблизился к Коту и выбросил руки вперед. Но снова швырять его он не собирался, вместо этого просто ударил с двух рук — резко и оглушительно. Он бил невероятно быстро, Вася оказался просто не готов к такому. Он помнил другого Физика — быстрого, но не настолько. За считанные секунды он получил пять или шесть ударов по голове, и перед глазами на мгновение все зашаталось. Однако равновесия он не потерял, как и не почувствовал боли из-за разодранного подбородка и разбитой губы.

Несмотря на гнев и отчаяние в адрес атакующего, Кот не смел смириться с тем, что разглядела Женя — перед ним не Физик. Это совершенно другой человек, пусть оболочка и осталась нетронутой. Он быстр, внимателен, сосредоточен, в отличии от взвинченного Васи, и готов отразить любой, даже самый отточенный удар. Ионов упрямо отметал эту важнейшую деталь, поэтому поступил так, как поступил бы с прежним Серегой, если бы вздумал атаковать его — «завел» руку для кругового удара в шею. Физик не мог пропустить этот момент, поэтому выставил правую ногу вперед, вытянул руки в сторону и вперед, оперся на выставленную, чуть вытянутую ногу, а левую отвел по дуге назад. Одновременно с этим захватил запястье Кота сверху и отвел его вокруг себя и вниз. Другая рука скользнула вверх и зацепила шею Васи.

Мура наблюдала за этим, невольно приоткрыв рот и в ужасе выпучив глаза. Она ясно увидела, как Физик лихо пару раз крутанулся, описав спираль, как совершенно безвольный Кот тоже развернулся вокруг своей оси, потеряв равновесие и оторвавшись от земли, как ноги его взметнулись вверх, словно тряпичные, и он спиной вперед полетел на бетонные обломки.

Раздался грохот и совсем короткий стон. Мыцик лишь отряхнул руки и посмотрел на оторопевшую Муру так, будто старался узнать, о чем она думает, за кого болела в этой короткой схватке. Сама она с трудом оторвала взгляд от возившегося поверх обломков Кота и тихо-тихо, так, что никто не услышал, прошептала:

— Кто ты?

Перед ней был кто угодно, но не тот человек, которого она знала, с которым могла отправиться на любое задание, говорить о чем угодно и без сомнения доверять. Мурашова видела матерого и безжалостного бойца, который одними своими повадками и навыками внушал страх и вгонял в ступор. Смотреть на него долго она просто не могла, сердце начинало стучать так сильно и громко, что Мура боялась: Физик услышит, поймет причину и воспользуется этим. Поэтому она торопливо и встревоженно вновь уставилась на Васю. Он выглядел еще более ошарашенным, чем Женя. Лицо в крови, одежда и волосы в пыли, дрожащие руки неосторожно и боязно старались найти опору, но постоянно соскальзывали с гладких бетонных обломков. Грудь отрывисто и быстро вздымалась, глаза, полные изумления, неотрывно таращились на застывшего на месте Серегу. Тот заговорил:

— Ты что-то про помощь говорил. Так вот, ты действительно можешь мне пригодиться…

— Я… — отплевываясь от пыли, перебил Кот, — в розыске…

— Тем лучше, — отмахнулся Мыцик и посмотрел сначала на Васю, потом на Женю. — Твой номер у меня есть, я позвоню, а может, не позвоню. — Он помолчал, а затем, словно что-то вспомнив, добавил: — Номер твой нашел в мусорном ведре, а тот парень из банка, — сдержанно улыбнулся, — труп.

Кот и Мура слушали его молча и не знали, что сказать. Возникшую тишину нарушил звонок телефона Сереги, он скривился и неохотно прижал мобильник к уху. Долго молчал, дважды механическим тоном произнес «да», один раз « понял» и дал отбой. Разговоры с Ронни, а это был именно он, давно не сулили ничего хорошего. Переварив сказанное шефом, Физик раздраженно бросил:

— Закончим на этом, — и завернул за полуразрушенную стену.

Едва он исчез, Кот злостно чертыхнулся и с потерянным видом остался сидеть на груде обломков. А Мура внезапно, но бесшумно сорвалась с места и пошла туда же, куда Физик. Там явно был выход, о котором не знала она, но знал Мыцик.

— Занеси оружие и жди здесь, — велела она и оставила помятого и поврежденного Васю одного, он не нашел сил даже возразить ей.

* * *

Было по-прежнему темно, но Жене изредка стали встречаться прохожие — медлительные и сонные. Они выныривали из разбушевавшегося снегопада, как привидения — белые и заторможенные. Кроме снежинок, лезших в глаза, и людских силуэтов Мура ничего толком не видела, старалась не шуметь и упрямо не сводила взгляда с Физика. Он шел в десятке метров от нее и ни разу не обернулся. Стройку оба покинули довольно быстро, Мурашова все переживала, что Серега заметит преследование, но ее опасения не подтвердились. Мыцик шагал не быстро и не медленно, но уверенно, словно выучил маршрут назубок. Женя совершенно не представляла, куда он идет и что собирается делать. Просто следовала за ним белой тенью и пыталась сообразить, что все-таки чувствует к этому человеку.

Когда Кот объявил: «Это Физик, он нас ждет, — и чуть помолчав, добавил: — Это он устроил подставу» — Мура сперва не поверила и даже растерянно улыбнулась, мол, шутишь? Но серьезный взгляд кап-лея заставил ее собраться за считанные минуты и пойти на встречу. А дальше было что угодно, кроме положенной радости: сначала шок, потом неуверенное и путанное осознание, а потом, когда Кот полетел в бетон, нестерпимый страх. Друг за два года превратился в безжалостное чудовище. Мура не спешила, не позволяла себе обвинять его, все-таки и она, и Вася могли только гадать, что произошло с Серегой тогда. И делать выводы было еще рано. Но ни тени радости от появления Мыцика все же не было.

Физик внезапно замер на тротуаре и вытянул вперед руку — ловил такси. Женя остановилась раньше, чем осознала это, ноги точно приросли к снегу. Серега уже садился в остановившуюся машину с шашечками на крыше, а Мурашова только сейчас поняла, что рискует потерять его след, поэтому машинально чуть пригнулась, отгородилась от Физика одной рукой, встала к нему боком и стала отчаянно «голосовать». Ее усилия оказались не напрасными, едва такси с Мыциком тронулось, взвизгнув резиной, как перед Мурой тормознул грязно-серый автомобиль, она пулей прыгнула в салон и на одном дыхании прошептала, выпуская изо рта последнюю порцию морозного пара:

— За тем такси, быстро!

Знала ли Мурашова, что однажды ей придется произнести эту легендарную фразу и уж тем более, что таксист не покосится на нее, как на полоумную, а поддержит лихим: «Ух ты!»?

Отвечать ему она не планировала, только повела глазами, мол, трогай, и поудобнее уселась на заднем сидении. Такси с Физиком было совсем рядом, Женя даже умудрилась разглядеть его расплывчатый силуэт через заднее стекло. Она не знала, чего ждет от этой слежки и на что рассчитывает, просто хотела больше узнать о «новом» Физике. Женя таращилась то на такси, то на своего водителя и не сразу почувствовала, как в кармане куртки завибрировал телефон. Кот.

— Да, — коротко бросила Мура и едва разобрала, о чем толкует Вася.

Он говорил отрывисто и с длительными паузами, но голос был вполне бодрым, а значит, сделала заключение Мурашова, голова в порядке.

— Я не могу сейчас говорить, еду за ним, сама тебя наберу, — с легким раздражением выпалила она и сжала телефон в руке. И тут же услышала виновато-неуверенное от водителя:

— Слушай, не знаю, за кем мы едем, но он это… пропал… извини…

Окончание лепетания парня Женя прослушала, она резко почувствовала себя так, словно только что упустила террориста мирового масштаба и вот-вот ее ждет «головомойка» от командования. Захотелось завыть от обиды и нахлынувшей ненависти к самой себе, но Мурашова быстро опомнилась и краем глаза, не веря своему счастью, в нескольких метрах впереди заметила Физика у дороги, снова с вытянутой рукой.

«Машину меняешь? Ладно, поиграем в шпионов!» — чуть было не воскликнула она, потирая руки в предвкушении, и мигом прикинула: она в темном салоне случайной машины, на заднем сидении, где ее практически не видно и не слышно, поэтому скомандовала парню, от чего он сначала съежился, но потом ободрился:

— Подсади того человека, это он. Только не выдавай меня!

В голове у Жени сложилась четкая картинка без всяких изъянов: Физик садится в машину, называет адрес, поездка проходит без приключений, сама она невидна и неслышна и узнает место обитания Мыцика. Оставалось самое сложное — воплотить безумие в жизнь. Пока Мурашова раздумывала, сжавшись на сидении, прикрыв лицо волосами и прикинувшись глубоко пьяной и спящей, автомобиль остановился и уже через полминуты тронулся с места с новым пассажиром. Серега лишь раз чуть удивленно покосился на занятое сидение, но водитель быстро сориентировался и небрежно махнул рукой:

— Не обращайте внимание. Знакомая, перебрала в клубе, вот домой везу.

Врал он вполне сносно: голос не дрогнул, взгляд не выдал. Мура благодарно подумала, что, видимо, этому парню приходилось видеть и не такое. А еще порадовалась, что в машине темно, лишь магнитола тускло подсвечивала на приборной панели. Она напряглась всем телом, ее сильно трясло и бросало при каждом торможении и повороте, но ни один звук не вырвался из-за сомкнутых губ, хотя для этого пришлось в прямом смысле слова прикусить язык. Даже когда при очередном резком торможении Женя повалилась между сидениями, она лишь сдавленно ойкнула. Открыть глаза она опасалась, лежать в позе зародыша ей определенно не нравилось, поэтому Мура, пока ехали, проклинала все на свете и между делом поругала себя, что не вооружена. Однако если бы она захватила «Бизон», спрятать его было бы весьма проблематично.

— Тормозни здесь, — услышала Женя, и сию минуту машина остановилась.

Она не представляла, что это за место, не видела, как Физик расплатился с водителем и вышел из авто. Но чувствовала, что ей поскорее надо броситься следом, пока Мыцик не исчез, на этот раз с концами.

— Ну… все, — подал голос паренек и обеспокоенно покосился на Мурашову, она только сдержанно кивнула и не без труда разогнула затекшие руки и ноги. — Ты как вообще? — участливо поинтересовался ее безымянный помощник.

— Нормально, бывало и хуже, — Женя натянуто улыбнулась, посмотрела в замороженное окошко и успела заметить, как Физик зашагал в сторону неприметного здания. — Трогай, я выйду на ходу… Подальше, у него, — кивнула окну, — дьявольский слух, если услышит…

— Фига себе, — только и протянул парень и вцепился в руль.

Машина сорвалась с места, Женя напряглась, как перед прыжком из вертолета, и постаралась не думать о том, что будет, если Мыцик действительно услышит, как открылась и закрылась дверь автомобиля, пассажирка которого, как ему объяснили, пьяна донельзя.

Мурашова глубоко вдохнула, достала из кармана пару купюр, сунула в руку отнекивающегося водителю, кивнула в знак благодарности и рывком выскочила из авто. Приземлилась она в колючем и жестком сугробе, боли не почувствовала, сгруппировалась и побоялась встать. Она не могла не услышать хлопок двери, но вот не услышал ли Серега?

На улице стремительно светало, народу становилось все больше, это одновременно было хорошо и плохо. С одной стороны, Женя могла затеряться в толпе и не опасаться, что столкнется с Физиком нос к носу. Но с другой, он мог поступить так же и улизнуть в два счета. Лежа в снегу, она не видела Мыцика и даже силуэта, смутно на него похожего, поэтому с усилием встала и рванула с места. Быстрым шагом лавируя между понурыми прохожими, Мура твердила про себя, лишь бы Физика что-то задержало, лишь бы он замедлил ход и, как бы смешно это ни было, подождал ее.

«Есть!» — возликовал внутренний голос, едва напряженные до предела глаза уловили среди людей одного нужного.

Муру от Сереги разделяли метров тридцать, но спутать его с кем-то она не могла, ведь он был выше других, выглядел бодрым, шел уверенно и не обращал внимание ни на что вокруг. Женя ускорилась и не сводила с него взгляд. Импровизированная слежка стоила ей горстки нервов, но она все меньше сомневалась, нужно ли было в это ввязываться.

Прямая, поворот, прямая, снова поворот — и так Мурашова оказалась в самом обыкновенном дворе в окружении пятиэтажек. Серые, старые, одинаковые — они совершенно не привлекали внимание, что было лишь на руку Муре, ведь она настороженно следила лишь за Серегой. За все время, пока она хвостом следовала за ним на свой страх и риск, он ни разу не обернулся.

«А не специально ли?» — внезапно предположила Мура, а Физик в это время тенью скрылся в одном из подъездов.

Мурашова успела «выхватить» цепким взглядом его мелькнувший силуэт у двери, подумала:

«Ага, третий подъезд, а этаж…» — и запрокинула голову в ожидании, посматривая на несколько окон.

Пришлось подождать, Мыцик явно не спешил домой, либо его что-то задержало на лестнице, потому что свет в одном из окон на третьем этаже зажегся лишь минут через десять.

«Долго для трех пролетов», — приметила Женя и машинально потянулась к телефону в кармане — почувствовала, что пришло время набрать Кота, хотя бы чтобы похвастаться содеянным. Вася не ответил, тогда она замерзшими пальцами набрала короткое сообщение с адресом и призывом немедленно собрать себя в кучу и приехать и с приливом возбуждения нажала на «Отправить».

* * *

«Ты закончил свои дела? Тогда берись за работу! Забери паспорт из той дыры. Постой… Ты успел привлечь там внимание? Соседи? Избавься от них и ко мне, поживешь пока за городом…» — одновременно несдержанный, суетливый и до смешного приказной голос Ронни Рута звучал в голове у Физика и когда он ушел со стройки, и когда сел в машину, в первую и во вторую, и когда поднимался по лестнице.

Шеф напряжен, Сереге не нужно было становиться телепатом, чтобы догадаться, но с чего вдруг? Дефицит кокаина? Спросить он не решился, не хватало еще нарваться на гневную тираду по телефону прямо в ухо. Лучше спросить потом, напрямую, наблюдая, как играют желваки на лице и болезненно сверкают глаза у Ронни. А пока требовалось просто уйти из комнаты, где он прожил всего ничего, забрав паспорт и решив маленькую проблему с двумя косичками и накрашенными ресницами. Эта девчонка-соседка была единственной, кто видел Физика, говорил с ним и выполнил крошечную просьбу.

Случилось это накануне. Сереге нужен был «левый» телефон, и соседка пришлась как раз кстати. Стоило ему улыбнуться и с самым безобидным видом произнести: «Сделаешь для меня кое-что?» и девушка энергично закивала. Он одолжил у нее мобильный. Звонил дважды, первый раз — в ФСБ, второй — Васе, номер которого действительно нашелся в мусорном ведре, в одной куче с чеками. Конечно, знать наверняка Физик не мог, просто зацепился за набор цифр и предположил, что одиночке Коту больше некому пополнять баланс.

— Избавься, — механическим тоном повторил Серега, даже не пытаясь подражать Ронни.

Сколько раз он слышал этот однозначный приказ за два года — бывший спец давно сбился со счета. Просто слушал, соглашался и действовал. Чаще всего все проходило гладко, в ход шло всякое — пистолет, нож, веревка, даже бритвенное лезвие. Но раз или два что-то внутри у Физика тормозило и просило передышки. Тогда нервы сдавали, руки слегка тряслись, а мысли разбегались. Вот и сейчас Мыцик медленно и тяжело поднимался по лестнице и размышлял, а так ли необходимо убивать соседку-свидетельницу? Что она о нем знает? Имя — Сергей, приметы — высокий, глаза зеленые, волосы темно-русые — сколько таких в Питере и в стране?

Исполнять приказ Сереге совершенно не хотелось, снова внутри словно воспоминания о совести упрямо жали на тормоз. Но ослушаться и выдать жесткое «нет» Мыцик не мог. Уже пробовал когда-то, давным-давно, впервые услышав сухое «избавься». Но в ответ получил тот же приказ. Что было дальше — Физик не мог вспомнить до сих пор, будто его глубоко «выключили» и лишили способности чувствовать хоть что-то.

— Сереж? — услышал он у самой двери в свою комнату, и противоречивые мысли мигом забились по углам.

Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это. Голос соседки сразу насторожил Серегу, он напрягся и с силой надавил на ключ в замочной скважине, от чего тот рисковал сломаться. Ощущения, чем-то напоминающие угрызения совести, тоже испарились. Физика охватила болезненная ярость, бьющая по вискам. Он ждал и повторял про себя: «Паспорт. Забрать чертов паспорт».

— Я хочу спросить кое о чем, — вновь подала голос соседка.

— Да? — сдерживаясь, поторопил Мыцик и все-таки развернулся к ней.

Она выглядела как всегда: косички, черные ресницы, любопытство в глазах. Но сегодня в них было что-то еще. И Физик знал, что, он видел это множество раз, и в прошлой, и в нынешней жизнях — страх.

— Ты… ты как-то связан со взрывом в банке?

Неожиданно. Для Сереги вопрос прозвучал неожиданно, ведь он нигде не засветился…

«Или засветился? — его уверенность таяла на глазах. — Но как? Не из-за телефона же ты додумалась!» — чуть не прорычал он вслух, но в последний момент проглотил слова, резко сблизился с источником своих проблем и схватил ее за горло — нервы снова сдавали.

Она не посмела даже пикнуть, только непроизвольно дернулась и попыталась машинально сбросить его руку с шеи — вцепилась пальцами в его запястье, но хватка казалась железной.

— Ты говорила обо мне кому-то? — с нервным хрипом спросил Физик, она лишь дернула головой, он расценил движение как «нет», машинально осмотрелся — не высунулся ли кто с утра пораньше из своей комнатушки — и бесшумно выдохнул.

Пальцы на шее чуть онемели, взглянув на перепуганную девушку, Мыцик с коротким замахом ударил ее в висок и и опустил обмякшее тело на пол. Пришло время выполнить очередной приказ. Продолжая смотреть на беспомощное тело и потихоньку проникаясь к нему ненавистью, Серега пытался вспомнить, где в этой конуре кухня. Память не подвела и быстро нарисовала в голове маршрут. Затем Физик метнул взгляд в дверь комнаты соседки, одним прыжком приблизился, распахнул, зажег свет и «пробежался» глазами по скудной обстановке: диван, телевизор, стопки книг прямо на полу, желто-серые обои, сервант, а в нем несколько флаконов духов. То, что надо. План у Сереги сложился быстро, оставалось надеяться, что на кухне есть микроволновка.

Забрав почти полные флаконы и распихав их по карманам куртки, Физик вернулся в коридор — было по-прежнему тихо и пусто — подхватил соседку на руки и перенес на кухню — маленькую и узкую. Простенькая микроволновка, к радости Мыцика, обнаружилась на холодильнике. Он сложил все флаконы в камеру, нетерпеливо закрыл дверцу, включил таймер и покрутил горелки газовой плиты.

Оставалось вернуться за паспортом и уйти подальше. На грандиозный взрыв Серега не рассчитывал, не те условия. Но окна и двери взрывной волной выбьет и пожар разгорится — в этом он не сомневался. А дальше… дальше он будет далеко.

Потрепанным нервам пришлось сделаться железными, пока Физик перешагнул через соседку, бросив взгляд на таймер — оставалось восемь минут, прошел по коридору, разделался с замком, схватил паспорт, так удачно лежавший на видном месте, и выскочил на лестничную клетку. Ступеньки, перила, подъездная дверь — и морозный воздух окатил с головы до ног. Было уже светло, по привычке Мыцик быстро осмотрел двор… и чуть не разразился парой нецензурных фраз.

Чуть в стороне от подъезда, на том месте, где раньше располагалась неплохая детская площадка, а нынче только воспоминания о ней — покореженная горка да пара заржавевших качелей — стояла Женя и даже не пыталась скрыться. Правда, она его не видела, смотрела совершенно в другую сторону — на выезд из двора.

Физик удостоил ее гневным взглядом и быстро сложил два и два: она следила за ним, а он — спасибо Ронни — ничего не заметил. Конечно, с его стороны было глупо понадеяться, что от него так просто отстанут. Но пересекаться с Мурой Сереге совсем не хотелось, не было ни времени, ни желания, ни сил, поэтому он отвернулся и зашагал прочь.

* * *

Кот не удосужился ответить на сообщение. Женя вконец продрогла и даже успела взволноваться, но он, как всегда, явился внезапно и чуть не сбил ее с ног.

— Ты как умудрилась?! — запыхавшись, проорал Вася сперва и только после обратил внимание на так называемый дом Физика.

В ответ Мура обрушилась на него горячим шепотом:

— Какого черта мы не схватили его там, на стройке?

Резкий и внезапно громкий хлопок заставил обоих всполошиться и уставиться на окна третьего этажа, которые в долю секунды лишились стекол и теперь, казалось, изрыгали темный дым.

— Это… взрыв… и пожар? — неуверенно предположил Кот.

— Ты как хочешь, но я звоню Пригову, — вместо ответа серьезно и твердо заявила Женя.

А двор наконец-то проснулся.

Декабрь 2017 года

«Прилетел Феликс. Хочет тебя увидеть» — сообщение от Ронни заставило Физика немного растеряться, но тут же ускорить шаг. На встречу он ехал с необъяснимым комом страха в животе.

«Как всегда…»

Теперь, когда часы подбирались к восьми утра, он сидел напротив психиатра и кокаинового наркомана и отрешенно смотрел то на одного, то на другого. Те негромко переговаривались на испанском. Серега мог бы чуть навострить уши и докопаться до сути — язык он за два года выучил хорошо, но желания не было. Сознание словно засело в тихом и глухом закутке и не спешило выползать наружу. Зато усердно возвращало в прошлое, туда, откуда все началось, казалось, много-много лет назад, не в его — чужой — жизни.

Феликс всегда выполнял обещания, поэтому явился на следующий день, как штык. А Серега так и не решил, как себя вести. Ворох вопросов: как зовут, где живет, чем занимается — не то чтобы застали врасплох, но роль допрашиваемого Мыцику явно не понравилась. Он отвечал смирно и послушно, не боялся сболтнуть лишнего, но… добродушный, несмотря на строгий тон, вид Кокса развязывал язык не хуже скополамина*.

Физик, время от времени таращась в белоснежный потолок, рассказал почти все: имя, возраст, место жительства — не видел смысла умалчивать. Но как только вопросы затронули работу, в голове словно сработал механизм блокировки. На долю секунды Сереге даже показалось, что он услышал характерный лязгающий щелчок.

— Вы поняли мой вопрос? Кем вы работаете? — терпеливо повторил Феликс.

Мыцик интуитивно почувствовал, как тот напрягся. А может, сжимавшие блокнот побелевшие кончики пальцев выдали психиатра с головой.

— Понял. Я… не работаю, — ложь далась с трудом, точно каждое слово из глотки вытаскивали щипцами.

Взгляд Кокса — тяжелый и заинтересованный — напрягал. Вопросы, смысл которых странным образом ускользал от Физика, продолжились…

Легкая и цепкая рука легла ему на плечо внезапно. Следом раздался вопрос Ронни: «Как все прошло?».

«Ронни? — сам себя спросил Физик. Возвращаться в настоящее не хотелось. Наедине с Феликсом было спокойнее. — О чем он? А, да, приказ…»

Не без усилия вспомнив, где он и зачем, Серега сдержанно кивнул, что значило «хорошо», и почувствовал на себе изучающий взгляд безмолвного психиатра. Не посмотрел на него, даже не дернулся, но ощутил явственно. Тень беспокойства заколыхалась где-то в области солнечного сплетения. Атмосфера в гостиничном номере была нездоровой. Физик, стараясь не зацикливаться на пронзающем взгляде, задумался, о чем говорили эти двое, пока он предавался рваным и туманным воспоминаниям. Что-то задумали — это наверняка, не в роли же туриста Феликс прибыл в Питер, оставив свое детище — клинику. Но что именно?

— Ну что же, — Ронни сверкнул глазами и излишне театрально взмахнул руками, — я позволил тебе… подпортить жизнь друзьям. Заметь, потратил кучу времени, сил и денег. Теперь в городе… неспокойно, и в этой обстановке тебе предстоит перейти к главному…

Рут говорил то медленно и растянуто, то рвано и проглатывая звуки, с частыми паузами, голос чуть дрожал, слова вырывались с громким чавканьем, словно слюны во рту было слишком много. Физик на него не смотрел, слушал, пока шеф закончит со вступлением и перейдет к сути. Феликс продолжал молча таращиться на Мыцика, изредка моргая и еще реже посматривая на Ронни. Беспокойство стремительно сковывало внутренности.

Наконец, Ронни умолк, но всего на минутку. Однако сущность его явно была полна энергии и просила простора, поэтому он зашагал, а потом забегал по номеру, как разжиревший медведь в клетке. Разве что без рыка, но с громким сипением. Скептически понаблюдав за ним — то еще было представление — Физик подумал, что Рут, должно быть, перед встречей занюхал дорожку, что придало ему достаточно куражу и настойчивости. Правда, не без побочных эффектов — отсюда суетливость и необоснованный задор в голосе, от которого тянуло поближе к унитазу.

— Сейчас мы поедем в одно место, — напустив загадочности каждому слову, снова заговорил Ронни. — Там расскажу, что нужно будет сделать. А пока, — он с придыханием выдержал паузу и зажмурился, как под лучами солнца, а Серегу чуть не вывернуло от вида шефа — тот буквально светился, — скажи мне, помнишь, как ты… показал, на что способен?

Рут задел за чувствительную струну. Физик показалось, что в мозг медленно вонзается воображаемая игла, а тяжелый взгляд Феликса давит, как бетонная плита. Ему резко захотелось сунуть голову под струю холодной воды и послать все к черту. Но он не посмел даже шевельнуться. Виски заломило от тревоги и омерзительно-липкого предчувствия. В носу засвербило от запаха гари. Обманчивого, ненастоящего, словно принесенного оттуда вопросом Ронни.

Помнит ли он? Смутно, урывками, до изматывающей ломоты в суставах, с дикой смесью страха, восхищения, угрызений совести и щепоткой холодного безразличия. Это тоже произошло в декабре, два года назад. Тогда, жарким вечером, он получил первый приказ — поиграть с огнем. Сейчас Серега толком не помнил, где Ронни давал ему указания, кажется, в Африке. Но точно на едва освещенной террасе в ожидании неповоротливого юного официанта. Как давно это было, словно не с ним. Но кое-какие детали намертво засели в памяти.

«Здесь недалеко есть здание, там сидит администрация города. Избавься поскорее. Срок — до послезавтра…» — Ронни говорил спокойно и буднично, разве что сверкающий взгляд все время отводил в сторону. А Физик — одновременно сонный и нервозный — не стал уточнять, от кого избавиться: от людей или здания. Просто огрызнулся яростным «нет». Правда, это не помогло, самоуверенный взгляд ясно дал понять, что от приказа Серега не отвертится.

Когда Ронни дожевывал холодную рыбу — все-таки дождался медлительного официанта, а Мыцик для виду давился теплым и приторно сладким чаем, он сделал еще одну попытку отказаться. Но слова дались с трудом, постоянно норовя поменяться местами, усидеть на месте ровно тоже едва получалось, а перед глазами все слегка колыхалось. Физик совсем не помнил, что тогда сумел произнести, что ответил Рут с расплывающимся пятном вместо лица и что было после.

Следующие двадцать часов прошли как бы мимо него. А потом он понемногу пришел в себя, память включилась и заработала, пусть и с некоторыми перебоями.

Этой же жаркой ночью пожар разгорался быстро и мощно. Горело единственное в округе полудеревянное здание. Трехэтажное и квадратное. Из окон вылетали клубы сажи и ярко-оранжевые сполохи. Еще немного, и стены, трескаясь, осыпятся, останется только голый каркас, объятый огнем.

Возле того, что еще недавно было зданием администрации, стремительно собирались люди. Физик сидел рядом, опершись о дерево. Его лицо было покрыто пеплом и напоминало маску, зрачки расширены, глаза пощипывало. Казалось, что происходящее его совершенно не волнует. Он не смотрел на пламя, лишь не очень увлеченно водил тоненькой веткой на земле. Сереге казалось, что он плавится, пока догорают деревянные доски. Волосы покрылись пылью, рубашка прилипла к спине, руки чуть дрожали, от чего незамысловатый рисунок на земле получался кривым и рваным. Внезапно почувствовав на себе молчаливый взгляд, он поднял голову и заметил Ронни. Тот с одобрением развел руками и уставился на работу своего послушного питомца. Мыцик же, будто только что вышел из гипнотического транса, проследил за его взглядом и задался вопросом, как вообще согласился на это?

«Снова что-то… или кого-то сжигать?» — подумал Серега, вместо того чтобы сказать Ронни пару ласковых. На этот раз переход из настоящего в прошлое и обратно прошел проще и быстрее. Открыть рот он не успел, но расщедрился на очередной кивок, мол, помню. Тут же Ронни с Феликсом переглянулись, и первый любезно подтолкнул Физика к двери.

* * *

Сидя на заднем сидении такси, наблюдая, как на лобовое стекло налипает мокрый снег, и борясь с неодолимо смыкающимися веками, Мыцик неуверенно гадал, что будет дальше. Недавно содеянное грело душу, перекошенная физиономия Кота перед глазами была чем-то вроде утешения и награды одновременно, но неизвестность не давала расслабиться. Да и разворошенное прошлое так некстати перетягивало на себя все внимание.

Серега не жалел о том, что сделал, не раскаивался, и кошмары его не донимали. Покоя ему не давало лишь одно — огромный зияющий пробел между разговором с Ронни тогда, два года назад, и события почти сутки спустя. Двадцать часов существования необъяснимым образом отсутствовали в памяти, словно их вырезали или стерли, как нечто лишнее. Но как — Мыцик понять не мог. Предполагал, догадывался, но доказать никому — даже самому себе — не мог.

И таких пробелов было много. Пугающе много.

— Приехали, — раздражающе бодрый голос Ронни раздался у самого уха.

Еще не до конца отряхнувшись от сонливости и тяжелых дум, Физик с непониманием уставился на то, как Рут, дорвавшись до снега, катает в раскрасневшихся руках небольшой комок. Как заметил Серега, у шефа было много странностей и три страсти — кокаин, снег и еда. И все три с каждым днем сильнее и ожесточеннее грызли нервные клетки Мыцика.

В следующий раз Рут открыл рот, только когда Физик и Феликс устроились в гостиной арендованного дома. «Слишком приметно и пафосно» — как про себя приметил Серега, но высказываться не стал. Его с головой окатила усталость, ему хотелось отключиться на пару суток, но надеяться на заботу шефа не приходилось, поэтому, сжав зубы и вытаращив глаза, оставалось ждать.

— Твои шалости с Бенедиктом, банком и спецназом — это, конечно, не то, ради чего мы приехали. Все самое интересное впереди, — расхаживая по гостиной — энергия в нем по-прежнему била через край — начал Ронни. — Приступить нужно поскорее, как насчет завтра? — он многозначительно уставился на Серегу, будто у того был выбор.

Физик кивнул. Общаться таким образом, лишний раз не открывая рта, ему стало даже нравиться. Кокс продолжал молчать, но ловил каждое слово и движение, хотя и выглядел чуть утомленным после перелета. Мыцик постарался расслабиться на диване, но колко-добродушный взгляд психиатра и энергичный голос Рута взвинчивали до некуда.

— Отлично! — шеф звонко хлопнул ладонями, а Сереге почудилось, что его приложили прикладом автомата — голова нестерпимо заныла. Захотелось выматериться. Сдерживал, как надежная цепь, только обманчиво блуждающий взгляд Феликса.

— Тогда завтра найдешь одного человека и привезешь сюда…

«Не все сказал…»

— И последишь за ним, пока я займусь своими делами. А док посмотрит за тобой…

Сонливость мигом ушла на второй, а то и третий план. Быть нянькой-надзирателем для пленника? Отлично. Но зачем нужен Феликс? Предстоящий контроль со стороны психиатра совсем не радовал.

«Какого черта он вообще здесь делает? — чуть было не прорычал Мыцик, поерзав на диване и вцепившись в обивку огрубевшими пальцами.

— А пока свободен, иди и выспись, — напоследок уже куда более сдержанно произнес Рут и махнул рукой на лестницу на второй этаж.

С мимолетным выдохом облегчения Серега встал и поспешил уйти. Но голос Феликса заставил его замереть на лестнице с поднятой ногой и ворохом мыслей в голове:

— И будет лучше, если ты больше не станешь искать встречи с прошлым.

Фраза вышла достаточно размытой. Пару мгновений Физик смотрел на Кокса с немой нерешительностью, а затем так же неуверенно кивнул. Ему больше не хотелось спать. Ему резко все надоело.

* * *

Не один Серега задавался вопросом, что делает Кокс в Питере. Сам Феликс с самого трапа самолета гадал над этим, искренне недоумевая о причинах хорошо скрытой от посторонних глаз паники Ронни. Весь день он наблюдал за Физиком и окончательно убедился, что Рут зря волнуется, все под контролем. Об этом он высказался, как только шаги Сереги наверху затихли.

— Ты слепой?! — злостно зашипел в ответ Ронни. — Посмотри, он готов вцепиться мне в горло!

Феликс лениво усмехнулся и подумал про себя, что это было бы… интересно. Такого с его подопечными еще не случалось.

— Повтори с ним все, как тогда. Ему не помешает, — упрямо гнул свою линию Рут.

Кокс нахмурился. Затея ему однозначно не нравилась.

— Зачем? — Ответа он не дождался и продолжил: — Хорошо, допустим, я сделаю это. Но в таком случае думать забудь о нем, как об исполнителе своих прихотей. В ближайшие дни в лучшем случае он будет вести себя вяло и смирно, а в худшем…

— А в худшем?.. — сиплым эхом повторил Ронни и, кажется, засомневался в своей просьбе.

— В худшем превратится в «овощ». Проще будет прикончить его, чем вернуть в нормальное состояние.

Кокс говорил убийственно спокойным тоном и с отсутствующим видом потирал кончиками пальцев воротник рубашки, от этого Ронни окончательно запутался, стоит ли экспериментировать над питомцем или лучше оставить в покое. Если бы в голосе психиатра мелькнуло сомнение, жалость, неуверенность, озабоченность участью испытуемого, то было бы в разы проще определиться. Но в том-то и дело, что Феликс, пусть и говорил о прискорбных последствиях, но не произносил твердого «да» или «нет», таким нехитрым образом переложив груз ответственности на Рута, а тот с каждой секундой ощущал острую нехватку порошка в организме. Энтузиазма и энергии поубавилось.

— А можно его как-нибудь приструнить, чтобы не возникал, но без риска для… мозгов? — заискивающим голоском пробормотал Ронни, ему хотелось и питомца не потерять, и себя обезопасить. — Сам представь, кого чаще всего к тебе тащат те олухи? Бомжей, преступников да полоумных, а этот… ты же сразу понял, что он не совсем обычный… А его навыки! Кто тебе бомбу соберет и голыми руками убьет такого громилу, как Медведь?

Вспомнив о покойном питомце по прозвищу Медведь, ставшем первой жертвой Физика, Ронни вздохнул с напущенной грустью. Не слишком искренне и убедительно, ведь взамен он получил нечто превосходящее и пятерку таких, как Медведь — грех этому противиться. Да и Коксу не нужны были слова Рута. Он и без них знал, что такого подарка судьбы, как Сергей Мыцик, он не получит больше никогда, даже если будет подбирать с улицы каждого едва живого. Его стоило беречь и совершенствовать, а не превращать в «овоща» по необдуманной просьбе наркомана с уехавшей крышей, кем он давно считал Ронни Рута. Хотя и был вынужден улыбаться тому при встрече. Одно успокаивало чистоплюя Кокса — он был уверен, что Ронни о нем тоже не самого высокого мнения. Так они и существовали: со странной смесью презрения и почти померкнувшего за много лет уважения.

— Приструнить можно. Раз ты так просишь, — смилостивился Феликс. — Займусь этим завтра. А пока, мой кокаиновый друг, расскажи-ка поподробнее о завтрашнем госте…

Сентябрь 2015 года

Лежащая на земле Мура никак не шла из головы. Кот чувствовал себя омерзительно, беспредельная тоска обрушилась на него, как цистерна с раскаленным дегтем. Ленивая суета вокруг казалась далекой, шелестящей, ненастоящей. Васе хотелось остаться совершенно одному, чтобы хорошенько подумать и осознать, что произошло несколько часов назад. Но мельтешащие перед глазами люди постоянно отвлекали. Единственная мысль крепко засела в мозгу: они бросили Муру. Могли рискнуть, но не стали. От этого Ионов мысленно грыз себя и снова и снова возвращался к особняку, который выпотрошил его нутро. Он понятия не имел, что делать, твердо знал — без Жени из страны не уедет, даже если пинками погонят.

Вспомнились слова Георгия:

— Если, как вы говорите, девочка ранена, то держать ее в доме никто не станет. Только полный идиот добровольно повесит на себя лишний труп. А Кортес на идиота не тянет. Он отдаст ее врачам…

Ранена, труп, врачи — эти простейшие слова нагоняли на Васю панику. Он упрямо отводил взгляд от белого прямоугольного здания — больницы, возможно, Женя здесь. Так предположил Георгий.

— В городе не так-то много больниц. Да и не в каждой согласятся взять неизвестно кого. Короче, знаю пару мест, куда Кортес сунется с большей вероятностью. На остальные не стоит тратить время.

Из «пары мест» Коту досталась больница имени апостола Сантьяго. Место вполне тихое и спокойное. Даже слишком спокойное — нагоняющее сонливость. Кот наблюдал за обстановкой уже пару часов, расположившись в саду на территории учреждения. Веки нервозно подрагивали, лицо пощипывало, нещадно клонило в сон, Коту оставалось гадать, что тому виной: последние напряженные часы или убаюкивающее солнце.

Пожалуй, хорошенько и надолго взбодрить Васю мог только появившийся на горизонте Салливан Кортес. Но его не было, мимо проходили лишь медлительные пациенты и спешащие по делам врачи. Оставалось ждать и надеяться, что Физику повезет больше.

* * *

Затея казалась Сереге откровенно провальной. Он ловил на себе вопрошающие взгляды и мечтал сделаться невидимым. Твердо стоять на месте и не дергаться его заставляло колючее чувство вины перед Женей. Он не видел ее тогда, раненую и поверженную, но Кот успел рассказать об увиденном в красках, поэтому обоим было одинаково паршиво.

Георгий отправил Физика к госпиталю «Сантос Рейес». Здание сперва показалось Сереге огромным, а мысль, что придется умудриться быстро отыскать в нем Муру, повергла в ужас. Но уже скоро он пришел в себя и вспомнил, что и не такое приходилось вытворять. Да и здание заметно сморщилось под обнадеживающими думами. Однако изнутри его словно по кирпичикам разбирали, шаг за шагом лишая сил и уверенности.

Время ощущалось вечным и застывшим, редкие прохожие напрягали, телефон молчал — ни Георгий, ни Кот не подавали признаков жизни. А Физику отчаянно хотелось действовать — вызволить Муру, вернуться за «Тавризом» или хотя бы понять, что произошло с группой. Но все, что мог Мыцик, это достаточно скрытно наблюдать за госпиталем и гадать, тут Кортес или нет.

Серега расположился так, чтобы госпиталь был, как на ладони, поэтому он никого не пропускал и тщательно искал среди прохожих Кортеса. Лично он его в глаза не видел, но представлял благодаря описаниям Платона. Описания были довольно-таки обобщенными, но за годы службы Физик научился делать «выборку», да и интуиция работала, как надо. Одно плохо — терпение было на исходе.

Негромкая трель телефона отвлекла Серегу от «сканирования» очередного подозреваемого — подтянутого и приосанившегося мужчины средних лет в пиджаке и блестящих ботинках. Физик едва успел поднести аппарат к уху, как Георгий коротко бросил: «Ко мне, быстро! У вас проблемы!». Мыцик искренне хотел удивиться, но не смог, ведь чуял, что ворох проблем будет только увеличиваться. А вот растерянность была — что теперь делать — послушаться или упрямо ждать полковника?

Грубоватый, сухой и в приказном тоне голос Георгия эхом слышался в голове, словно подгоняя, мол, не стой на месте, удирай. Пришлось послушаться. Добираться до дома Георгия на своих двоих Серега разумно не рискнул, поэтому решил поймать попутку. Но уже на подходе к обочине его точно током ударило, он дернулся, замер и ошарашенно вытаращился на ориентировку, небрежно приклеенную на витрину магазина. С нее смотрел он сам — фотография была не лучшего качества, размазанная и чуть распадающаяся на пиксели. Но Серега узнал свою физиономию без труда. И в ту же минуту ему почудилось, что и прохожие его узнали — кто-то просто смотрел, кто-то показывал пальцем, а кто-то потянулся за телефоном. Конечно, никому не было до него дела, но мерзкое ощущение не покидало.

— Твою же мать, — сквозь зубы прошипел Мыцик и ускорил шаг. Ехать на машине он резко передумал.

* * *

От Георгия пахло табаком, а на языке у него вертелось едкое словцо, которое он припас на крайний случай. Расхаживая по гостиной, Георгий пристально смотрел на своих гостей. Кот и Физик чувствовали себя как на допросе. Хозяин дома вызывал опасения и действовал на нервы. Серега злился, Вася выглядел так, словно его только что хорошенько огрели чем-то тяжелым. Оба время от времени раздосадовано косились на несколько листовок — ориентировок, что Георгий яростно швырнул на стол несколько минут назад.

— Пригов рассказывал, что вы умеете находить проблемы на свои задницы, но чтобы так… — наконец, прерывисто выдал Георгий и оседлал деревянный стул. — Ваши рожи пестрят везде: на столбах, на заборах, на витринах. Этот Кортес молодец, быстро подсуетился!..

Серега сполна разделял его гнев. А вот Кот, рассмотрев ориентировки, задался вопросом, почему на них еще и Мура? Он и Физик — понятно, сбежали. Но Женя ведь уже задержана… или нет? Ему очень хотелось озвучить свой вопрос, но Георгий выглядел по-настоящему грозно.

— Светиться у больниц — это все равно что сдаться, — продолжил Георгий после недолгой паузы. — Так что придется обождать…

Ну вот. Вася давно этого ждал, с тех самых пор, как у больницы его заприметили двое в светло-зеленой форме*. Тогда интуиция и чувство самосохранения в один голос велели Коту сматываться и возвращаться к Георгию. Тот же встретил его со стопкой листков и угрюмой миной. Скоро и Физик подтянулся — злой, запыхавшийся и растерянный.

День был прожит впустую. За окном уже смеркалось. Шел дождь — то стеной, то лишь едва накрапывая.

Кот дико хотел поменяться с Женей местами. А там бы уже нашел выход, даже раненый, даже одинокий. И не переставал думать о ней ни когда наблюдал за больницей, ни когда скрывался от людей в форме, ни сейчас, слушая дождь. Только уголек надежды в груди стремительно тускнел и превращался в прах. Нужно было срочно что-то делать, а потому категорично произнес:

— Ждать я… — он посмотрел на Физика, встретился с поддерживающим взглядом, — мы не будем. Расскажите все, что знаете о структуре этих больниц: режим, охрана, входы-выходы и остальное, дальше мы сами.

Ионов, неуютно чувствуя себя без дела, мысленно приготовился к отказу и даже, возможно, резкой оплеухе. Но Георгий не стал спорить, лишь сдержанно пожал плечами, мол, дело ваше, и кивнул:

— К утру информация будет. Действуйте на свой страх и риск. В случае чего я помочь не смогу. А пока скройтесь с глаз, и чтобы до рассвета я вас не видел и не слышал. Высунетесь на улицу и попытаетесь уйти сейчас с пустыми руками и без плана — обратно не впущу. — Говорил он серьезно, поэтому спецы, несмотря на рьяный внутренний протест, спорить не стали.

Оставалось дождаться утра и взяться за дело.

* * *

Коту было не по себе, он бродил по темным улицам, замерзал и мок под дождем. Знал, что это всего лишь сон, но проснуться, открыть глаза и вскочить на ноги не мог. Его словно что-то удерживало во сне. Звуков Вася не слышал — ни во сне, ни наяву. Интуитивно чувствовал, что уже утро, значит, вот-вот появится Георгий и заставит встать.

Но время шло, а агента Пригова все не было. Вместо него в зыбкий и сырой сон Ионова вторгся голос Физика:

— Вставай живее! Гэбист куда-то подевался!

Следом в Васю полетела тяжелая, пропахшая пылью подушка.

Кот даже не успел сообразить, что именно его разбудило — новость или подушка, но уже стал нескладно натягивать одежду. Серега крутился рядом, в руках у него были какие-то исписанные листы. Параллельно он что-то говорил, но Вася не слушал, пытаясь скорее окончательно продрать глаза и взбодриться.

— Который час? — дезориентировано спросил он.

— Почти девять, — Физик протянул ему пару бумаг: — Георгий оставил. Тут все про больницы. Погнали!

Неровный и мелкий почерк Георгия и куча свежей информации мигом разбудили Васю. Он поводил пальцем по строчкам, посмотрел на Серегу и кивнул. Оставалось решить, как не засветиться перед больницей, где наверняка бродят полицейские всех мастей и охранники, и к какой больнице рвануть в первую очередь, на этот раз вдвоем. Ответ нашелся неожиданно — со звонком Георгия.

— Берите мою машину и подъезжайте к госпиталю, — без предисловий велел он. — И поживее! Кортес здесь. Оружие не забудьте, на всякий случай…

Через четверть часа Физик и Кот мчались по трассе в сторону города, каждый думал о своем. Коту хотелось есть и смеяться. Руки чесались в предвкушении скорого финала, а сидение казалось неудобным. Вася даже не мог однозначно сказать, кого хочет увидеть больше: Женю или Кортеса — виновника всего случившегося. В поисках ответа он посмотрел на Серегу, но тот полностью сосредоточился на дороге. По крайней мере, Ионову так казалось, на самом же деле Мыцик размышлял о Георгие. Его таинственное и ничем необъяснимое исчезновение никак не укладывалось в голове.

Физик проснулся поздно, за ночь он многое переварил и хотел задать Георгию пару вопросов. Но не нашел его ни в спальне, ни в гостиной, ни в саду. Тот ушел, оставив только обещанную информацию. Серега пытался поставить себя на место Георгия, рассуждал по-всякому, ссылался на лихое прошлое гэбиста, предполагал, что сам поступил бы точно так же. Но ему было слегка неудобно, словно его долго водили за нос, кормили обещаниями и в последний момент оставили ни с чем. Не самое приятное чувство.

— Что делать будем? — спросил Вася, подозрительно спокойный голос насторожил Серегу. — Как найдем этого?..

Кого именно — Кот не уточнил, но говорил скорее чуть обиженно, чем зло, поэтому Физик решил, что речь об агенте Пригова, чью самостоятельность и скрытность Вася тоже не оценил.

— Вряд ли он будет стоять прямо у больницы с белым флагом и махать нам, — пожал плечами Мыцик, ему и самому было интересно, как пройдет встреча с Георгием, а главное — с Кортесом. — Разберемся на месте.

Кот дослушал, кивнул, поерзал на сидении и молча уставился в мокрое от вновь шедшего дождя окно. Вопрос он, по-большому счету, задал просто так. Гораздо сильнее встречи с Георгием и Кортесом его волновала помощь Муре. Одно дело — знать точно, где она и как хорошо охраняется. И совсем другое — действовать наобум. Выполнимо, но рискованно. На мгновение Кот сильно зажмурился, вновь вернувшись к особняку, увидел Муру и попытался представить, насколько с ней все плохо. От этого зависели его дальнейшие действия. Получалось плохо, эмоции брали верх и переворачивали все внутри. Васе хотелось взвыть от бессилия.

— Через пару минут будем на месте, — неожиданно сообщил Физик.

Кот немного растерянно кивнул. Он несколько увлекся и ушел в себя и не заметил, как молниеносно утекли минуты, а загородную трассу сменили городские улицы, полные автомобилей и людей. Машинально Вася сжал кулаки, словно держал оружие, и покосился на заднее сидение, где своего часа ждали «Бизон» и пистолет Ярыгина. По телу весело пробежали мурашки, Ионов одновременно почувствовал облегчение и возбуждение. Физик не подавал вида, Коту оставалось гадать, о чем думает друг.

На этот раз здание госпиталя показалось Сереге еще меньше. Машину он припарковал подальше от чужих глаз, у свежевыкрашенного кованого забора. Резкий запах краски чуть раздражал, но зато бодрил. А еще с этого положения, даже не выходя из авто, можно было наблюдать за территорией госпиталя. Большего и не нужно.

Георгия нигде не было, что совершенно не удивило спецов. Телефон молчал. Оба чувствовали, что он так и не появится, и придется действовать самостоятельно. Кортес тоже не бежал им навстречу, улыбаясь и раскинув руки. Помимо машины Георгия машин кругом хватало.

— Напомни, Платон говорил что-то о машине этого полкана? — раздосадовано спросил Кот. Из разговора с командиром «Тавриза» он помнил многое, а эта деталь словно стерлась.

— Точно нет, — вчитываясь в записи Георгия и не поднимая головы, отозвался Серега.

— Дай мне! — Вася внезапно вырвал листы у него из рук и кивнул на лобовое стекло: — Наблюдай, а я посмотрю план. За Мурой тоже я пойду. Ты останешься…

Чуть ли не зарывшись в бумагах и скрючившись на сидении, Кот всецело погрузился в чтение и не видел, как изменилось лицо Физика. Он возмущенно таращился на друга, хотел высказаться, подбирал слова и переваривал только что услышанное. С одного бока он понимал Кота и его неистовое рвение все сделать в одиночку, но с другого посчитал, что Вася в нем сомневается и не хочет провала.

Ионов молчал и лишь сосредоточенно сопел, шелестя бумагой. Серега решил на некоторое время засунуть зарождающуюся обиду поглубже и вернуться к разговору позже, а пока посматривал на госпиталь и думал о Жене. Без нее он чувствовал себя слегка не на месте, будто потерял что-то важное. Однако как следует подумать об этом Сереге не удалось, краем глаза он заприметил подозрительного человека. По правде говоря, Физик не мог объяснить, почему обычный прохожий удостоился его внимания. Просто натренированный взгляд зацепился, а следом сработал рефлекс — надо проверить.

— Кажется, Кортес идет сюда…

До Васи смысл слов дошел не сразу — Физик говорил уж больно неуверенно. Он чуть рассеянно посмотрел вперед и прищурился. Серега едва уловимо повел головой и кивнул на мужчину лет сорока, походка его была нервной, он часто моргал и «играл» скулами. Чем ближе подходил предполагаемый Кортес, тем меньше волновались и сомневались спецы.

— И куда ты?.. — вытянув шею и сквозь зубы пробормотал Кот.

Мужчина, озираясь по сторонам и потирая руки, подошел к серому «БМВ», что стоял всего в метре от машины Георгия. Добраться до него — дело нескольких секунд, если не суетиться. Даже на расстоянии Физик видел, как подрагивают пальцы полковника. Почему-то он теперь твердо знал, что это именно Кортес.

— Пора поздороваться, — услышал он у уха, а следом — возню и новую порцию громкого сопения.

Стало ясно, что Кот намерен действовать решительно и уже потянулся к оружию.

— Я запихну его в «бэху», а ты подтягивайся, и ствол не забудь, — скомандовал Вася и выскочил из машины так быстро, что Мыцик не успел ни согласиться, ни возразить.

* * *

В тесном салоне «БМВ» ощущалась нездоровая атмосфера. Все трое — Кот, Физик и Кортес — сидели на заднем сидении. Полковник судорожно вздыхал и сделался пунцовым. Серега и Вася молча поджимали его с обоих сторон, «Бизон» и Ярыгин могли выстрелить в любой момент. Спецы напряженно вслушивались и всматривались. Происходящее казалось ненастоящим — слишком быстро, слишком просто, слишком поверхностно.

Один единственный допрос мог решить все.

Кортес вел себя так, словно ему вот-вот грозила гильотина — то скулил и ерзал на сидении, то нервозно хихикал, то пытался с серьезным видом уговорить отпустить себя. Но Физику и Коту пока было не до него, они мысленно отгородились от заложника и думали, как быть, как разговорить полковника и услышать правду.

«Пригова бы сюда…» — подавив вздох, подумал Вася и больно сжал кисть Кортеса, от чего тот скрючился.

— Пустите, — пробормотал разведчик со странной и, казалось бы, несовместимой примесью гордости и мольбы.

На русском он изъяснялся вполне понятно, только говорил медленно, будто опасаясь сказать что-то не то. Но большей частью он просто молчал, за последние два часа выдавив из себя всего пару фраз. Быть заложником и отвечать на вопросы ему не нравилось, поэтому он отчаянно стискивал челюсти и вертел головой.

Физик, теряя терпение, вспоминал, чему его много лет назад учили еще в ГРУ. Парочка методов допроса намертво засели в голове и упрямо просились в бой. Но здравый смысл подсказывал, что Кортес нужен живой и вменяемый, поэтому стоит действовать бережнее.

Кот старался не смотреть на Кортеса, мысленно в красках представлял, как спасает Муру, и считал минуты.

— Вы нарываетесь на скандал, — снова подал голос Кортес и даже с вызовом посмотрел на Физика.

Терпение Сереги внезапно лопнуло, и он ударил полковника складным прикладом пистолета-пулемета — не смертельно, но доходчиво. Стало тихо, испанец даже выть не стал, видимо, собрал в кулак остатки гордости. Но легче от этого ни Сереге, ни Васе не стало.

— Короче, колитесь, — чуть погодя, не попросил — потребовал Ионов, повернулся и покрепче сжал в руке пистолет.

Кортес посмотрел на него с искренним непониманием и побледнел под гневным взглядом. Затем часто-часто заморгал и украдкой вытаращился на Физика. Тот устало закатил глаза, понял, в чем дело, и переформулировал:

— Рассказывайте.

Выслушав и на этот раз уяснив, что от него требуют, Кортес заметно приуныл и даже жалобно выпятил нижнюю губу. Выглядел он откровенно перепуганным, хотя чувствовалось, что внутри у него еще трепыхается частичка смелости. Мыцик, наблюдая за ним, машинально вспомнил рассказ Платона, в нем полковник вырисовывался куда более уверенным в себе и упрямым человеком, знающим, что хочет. Заметил ли перемены Вася — Физик не понял, друг выглядел слишком разозленным и не способным складывать два и два.

— Ну… хорошо, — неохотно сдался заложник. — Что именно вы хотите знать?

«Именно?!» — чуть не взревел Кот и демонстративно отвернулся к окну, чтобы перевести дух.

За стеклом снова шел дождь, небо было бледно-голубым. Улица в паре кварталов от госпиталя отличалась безлюдностью и мрачностью. Вася уставился в одну точку и смутно припомнил, как подошел к Кортесу, наставил со спины ствол и пробормотал ему в самое ухо на членораздельном английском: «Где девушка?» — хотя изначально хотел просто потребовать открыть машину и усесться на пассажирское сидение без всяких глупостей. Правда, все мысли были о Жене, потому и вопрос вырвался сам по себе. Да и Кортес сразу понял, кто и по какому поводу тычет в него пистолетом, не стал поворачиваться и топтаться на месте. В упрямого и несговорчивого барана он превратился позже — когда к ним присоединился Физик, а Кот уселся за руль.

— Кот, а где труба нашего молчаливого друга? — внезапно поинтересовался Серега и посмотрел как бы сквозь Кортеса, точно его не было в машине.

Вася на секунду-другую задумался, припоминая, куда сунул смартфон полковника. Перед тем как усадить его на заднее сидение в компанию Физика, он машинально и не очень тщательно обыскал Кортеса, нашел документы, зажигалку, телефон. Рассчитывал еще нарваться на кобуру и хоть какое-то оружие, но офицер был девственно чист и заметно смутился, когда Кот уставился на него с видом «а где ствол?».

— Хочешь позвонить его жене? — невесело усмехнулся Ионов, озираясь по сторонам и шаря по карманам.

— Неплохая идея, — в тон ему отозвался Физик.

На самом деле он и сам не знал, что делать с гаджетом. Для начала просто хотел посмотреть на контакты и сообщения. А дальше как пойдет.

— Держи, — Кот обнаружил смартфон не в кармане, а прямиком под собой и протянул Сереге.

Оба заметили, как напрягся и вытянулся струной Кортес, проследил за аппаратом, переходящим из рук в руки и внезапно заорал:

— Там пароль! — На что Мыцик лишь хмыкнул, тогда полковник громко и обреченно выдохнул и пробормотал уже гораздо тише: — Стойте, я все скажу.

Спецам оставалось только дружно навострить уши и надеяться, что Кортес не передумает. Сам он решил начать с того, о чем его спросили в первую очередь — с Муры. Мысль о вербовке на этот раз даже не мелькнула, полковник «сломался», сам того не ожидая.

— Она в госпитале. В палате на третьем этаже. Ее охраняют, — последние слова он выделил особо и вспомнил последний разговор с Женей, что случился несколько часов назад.

— Рука вас больше не беспокоит? — Кортес заботливо посмотрел на свою «добычу» и поежился — от ее взгляда становилось не по себе, хотя он не был ни угрожающим, ни вызывающим.

— Пуля прошла навылет, — Мура старалась, но не смогла сдержать болезненной гримасы. — Хотя удар был сильным, все-таки не из Макарова стреляли — из ружья. Я чуть в воздухе не кувыркнулась. Видите, как рука распухла? — она говорила ровно и не давала понять, страшно ей, безразлично или, может, она надеется на скорое спасение.

— Охрана сменится вечером, — слегка встряхнувшись, продолжил Кортес, Физик внимательно слушал, а вот Коту было достаточно услышать про этаж.

Он энергично потер лицо и воодушевился, вытянув шею и склонив голову на бок, посмотрел на руль. Ему скорее захотелось надавить на газ, примчаться к госпиталю, помочь Муре и только после этого продолжить допрос. Какое ему дело, что там приключилось с тем вшивым генералом? Это подождет. Да и «Тавриз» потерпит. А уж розыск и вовсе стал казаться ничем больше, чем скоротечным развлечением.

— Погнали к госпиталю! — перебив Кортеса, когда тот как раз снова стал зажиматься и говорить с натугой, скомандовал Вася, выскочил из машины и в долю секунды уселся на водительское место.

Физик не особо разделял его приподнявшееся настроение. Ему по-прежнему многое было непонятно. Хотелось прежде всего разобраться с розыском и «Тавризом». Но Серега понимал, что спорить с Ионовым сейчас бесполезно.

— Давай дождемся пересменки? — все же осмелился он. — Сам знаешь, суеты будет много, проскочить легче…

В ответ Кот лишь яростно стукнул по рулю. Он и сам понимал, что это разумнее, но еще несколько часов простоя казались ему преступлением.

* * *

Часы тянулись нестерпимо долго. Кот больше не вернулся на заднее сидение. Слушать обрывистое и невнятное блеяние он считал выше своих сил. Поэтому уложил голову на руль и смотрел на лобовое стекло с мокрыми разводами навязчиво и тоскливого дождя. А вот Физик с завидным упрямством вытягивал из Кортеса хотя бы крупицы информации. Но отвечал офицер крайне туманно, размазывая фразы и понятия, путая имена и время. Видимо, в нем воскрес какой-никакой разведчик, который, как ошибочно показалось Сереге, умер.

Чем больше Мыцик слушал Кортеса, тем четче видел перед собой именно того человека, которого описывал Платон, и от этого чувствовал себя не лучшим образом — словно копался в гнилой плоти. Про «Тавриз» испанец говорил так сдержанно и кратко, что Физик стал сомневаться, понимают ли они друг друга: отвечал невпопад, отнекивался, отводил взгляд.

«На английский перейти, что ли?» — утомленно подумал Мыцик.

О генерале, напротив, Кортес рассказывал в подробностях, даже с некоторым воодушевлением, будто давным-давно вызубрил текст и теперь демонстрировал, насколько хороша его память. Сообщил про политическое убежище, охрану в особняке. А в конце добавил, что обвинить в смерти генерала российские спецслужбы было вынужденной мерой, мол, сами виноваты. Однако, и прямым текстом не сказал, кто же на самом деле прибил Уфимского. Эти игры в угадайки здорово замучили Мыцика, он и сам уже с нетерпением ждал вечера, чтобы рвануть к госпиталю, и даже покрепче сжал ствол, подумывая снова стукнуть заложника, чтобы прекратил юлить. А еще решил, что по возвращении в Питер обязательно освежит в памяти методы допросов особенно хитрых личностей.

— Почти пять часов, — наконец, подал голос Вася. — За дело?

Новость стала для Сереги неожиданностью. Он совершенно потерял счет времени, не видел, что происходит за окном, только чувствовал, что тело затекло, а голова туго соображала. Кортес сидел смирно, только трясся крупной дрожью, видимо, прикидывал варианты, что с ним станет после вызволения Мурашовой.

— Как поступим? — уточнил Физик, припомнив планы Кота несколькими часами раньше.

— Как я и говорил, ты сидишь с этим, — Вася брезгливо ткнул пальцем в разведчика. — Я иду за Мурой. Выхожу с ней, мы уезжаем на этой машине и едем к Георгию. Связываемся с Приговым и думаем, что делать дальше.

Мыцику не меньше Ионова хотелось броситься на помощь Жене, он не сомневался, что справится ничуть не хуже, но также знал, что Коту нужнее сделать это самому — первым увидеть Муру и вернуть ее. Физик чувствовал, что будет там лишним, от этого было немного обидно, но он был готов уступить.

* * *

Машины Георгия на месте не было. Кот приметил это, когда выбрался из салона и побежал ко входу освещенного фонарями госпиталя.

— Вот жук! — пробормотал Вася и скрылся за тяжелой дверью.

Яркий свет на секунду ослепил его. Стены, пол, мебель — все кругом было слишком белым. Кот суетливо осмотрелся и заключил, что испанские больницы не слишком отличаются от российских. Холл пустовал, что было только на руку Ионову. В запасе у него было всего минут пятнадцать, поэтому он пошел по белоснежному коридору в поисках лестницы, увидеть лифт даже не надеялся.

Пистолет был кое-как спрятан под футболкой. Шагал Кот не слишком уверенно, но быстро, при каждом движении чувствуя прикосновение холодного металла о горячую кожу и покрываясь мурашками. Одновременно Вася думал и о Жене, и о Физике, и о Кортесе, и о том, что будет дальше. Хотя осознавал, что лучше сосредоточиться на Муре.

Первый этаж он обошел без приключений, на втором стал ловить непонимающие взгляды медперсонала и нащупал под одеждой пистолет. На третьем не на шутку напрягся, чуть не столкнувшись с мужчиной в черной форме.

«Ну вот и я, товарищ полицейский», — немного волнуясь, подумал Кот и постарался пройти мимо, как привидение.

Повезло — полицейский попался невнимательный и сонный, поэтому даже не удостоил его взглядом. Зато у Васи внутренности завязались бантиком, а в горле пересохло.

Кортес назвал номер палаты Жени, Ионову оставалось найти нужную цифру, сгрести Муру в охапку и умчаться на улицу.

«Сказать легко, а сделать… Тоже легко, если никто мешать не будет», — решил Вася и, наконец, отыскал нужную дверь.

Возле нее важно вышагивал полицейский, Кота он пока не видел. Бесшумно и не дыша подкравшись к парню и резко развернув, кап-лей ударил его в кадык ребром ладони. Полицейский мигом обмяк и свалился прямиком на стулья, приняв позу будто спит.

— И это вся охрана? — удивился Вася, он рассчитывал, что российский спецназ оценят лучше.

Но размышлять об этом не стал — не было времени, быстро распахнул дверь палаты и встретился с ошарашенным взглядом Муры. Она не верила глазам, а он едва удержался, чтобы облегченно не завалиться на стену. Задержал взгляд на перебинтованном плече, ощутил острый укол совести за то, что даже не попытался помочь тогда. Однако ее горящие глаза заставили все забыть и собраться.

— Бежим, — хрипло пробормотал Кот с глупой улыбкой на лице, а спиной уже чувствовал, что уйти будет сложнее.

Действительно, в коридоре стало многолюднее, медсестры, врачи и пациенты провожали их перепуганными взорами, а особо пристально — аж выпучив глаза и покраснев — таращились на небольшой, но грозный ствол, что Вася, как щит, держал перед собой.

— Как окажемся на первом этаже, беги на улицу и в серую «бэху», в ней Физик и Кортес, — распорядился он.

Кап-лей искренне и из последних сил надеялся, что стрелять не придется, что полковник преувеличил, рассказав об охране. Но прямо на лестнице Кот и Мура столкнулись с двумя полицейскими, видимо, торопившимися на пересменку.

Кот открыл огонь первым, те даже не успели вытащить оружие. Стрелял молча, в руки и ноги, чтобы только освободить путь. Убивать цели не было. Женя чувствовала себя скверно, не из-за ранения — из-за своей бесполезности. Все, что она смогла, это освободиться от наручников еще в палате.

В нескольких метрах от выхода они нарвались еще на двоих полицейских и на стайку перепуганных медсестер, что заорали в один голос, когда Кот одной рукой прицелился в очередного копа, а другой — подтолкнул Муру к двери. В него тоже пытались выстрелить, но молоденький сержант растерялся и высадил окно за спиной Ионова, сам он едва успел увернуться от обрушавшихся на пол осколков.

Мурашову Вася больше не видел и понадеялся, что она уже на улице.

Двое полицейских — один раненый, другой переполошенный — суетливо озирались, размахивая стволами и громко переговариваясь: первый ругал второго. Их голоса с переменным успехом перекрывал хор из орущих медсестер, где-то рядом трезвонил телефон, на лестнице был слышен топот — кто-то стремился присоединиться к этому дурдому, и Вася, по-прежнему стоя возле разбитого окна, решил, что самое время уходить. В несколько прыжков добрался до двери, отпихнул входящего врача и выскочил на улицу. Свет фонарей на мгновение ослепил его, но не заглушил визга шин об асфальт. Следом он разобрал, как «БМВ» унесся прочь, оставив Физика на асфальте без признаков жизни.

Кот не сумел даже вскрикнуть. Еле волоча ноги, подошел и опустился на колени, в диком ужасе всматриваясь в бледное лицо друга. На секунду у него перед глазами все поплыло, словно слезы выступили, тело стало легким и чуть тоже не шлепнулось на асфальт. Собрав жалкие остатки выдержки и услышав вой полицейских сирен, Вася сжал руку Физика, попытался нащупать пульс, но ничего не почувствовал под дрожащими пальцами и медленно поднялся на ноги. Вспомнил о Муре, покачнулся и рванул с места, побежал быстро, дыша через раз, не оборачиваясь и прогоняя из головы всякие мысли.

Декабрь 2017 года

Женя стала звонить Пригову, как раз когда его по полной программе обвиняли во всех грехах и тыкали носом в видеозапись, где подозрительно похожий на Кота парень устроил кровавую расправу. Одновременно слушая и не слушая сокрушающегося «главного», Владимир Викторович пристально вглядывался в кадры записи. На зрение он никогда не жаловался, но все же не мог с железной уверенностью заявить, что бесчинства в банке — это не дело рук кап-лея Ионова. Внешность, пусть размытая и неточная, походка, манера держать оружие — все смахивало на Васю.

Телефон в кармане кителя упрямо вибрировал, а генерал уже знал, кому понадобился. Нет, он не считал, что ему звонит сам Кот, а вот Мура — пожалуй. Однако прервать командование на полуслове он не решился и терпеливо ждал, когда уляжется пыль. А пока было время подумать обо всем, что обрушилось на него за пару часов до рассвета.

Пригов с трудом смог припомнить, когда в последний раз его будили в самый сладкий час сна с разъяренным возгласом из мобильного — явиться немедленно. Но именно так случилось несколько часов назад. В кабинете «главного» он выслушал невероятную и дикую, на его взгляд, историю о том, как капитан-лейтенант Ионов буквально за сутки с хвостиком превратился из солдата в убийцу и преступника, сначала «пошалив» в банке, а затем — и у себя в квартире, уже на пару с лейтенантом Мурашовой.

Пригов долго и внимательно — насколько позволяло его слегка ошарашенное состояние — вникал в обвинения и подозрения в адрес Васи. Но, прежде чем переварить очередную порцию информации, машинально и против воли отбрасывал ее с шальной мыслью: «Этого не может быть». Однако информация, совершив кульбит, возвращалась и больно била по темечку. Генерал не сидел — стоял, как мальчишка, на чуть подрагивающих ногах и старался сохранить на лице не читаемое выражение, чтобы ничто не выдало, какая карусель из домыслов и отчаянных отрицаний сейчас вращалась у него где-то между животом и солнечным сплетением.

Каторга «на ковре» началась еще затемно, а закончилась ближе к восьми. Владимир Викторович вышел из кабинета и замер посреди коридора. Ему показалось, что эмоций в нем больше не осталось. За последние часы они сменяли друг друга со скоростью света. Сначала было непонимание и сонливая растерянность, затем — медленное прозрение и страх, чуть погодя — едва сдерживаемый гнев, а потом… потом Пригов потерял им счет, одновременно сердился, панически хохотал про себя, чувствовал, как даже природная сдержанность ощутимо ослабла и рисковала вот-вот выплеснуться на «главного» не самыми ласковыми словами.

Стоя в коридоре и наблюдая, как мимо проходят люди в форме на разный лад, Пригов опустошенно и печально усмехнулся. Он не боялся последствий для себя, разве что совсем чуть-чуть; не боялся снова в скором времени остаться с «главным» один на один; не боялся даже очередных смутных доказательств вины Кота. Чего он по-настоящему боялся, так это признания самого Васи. Генерал тоскливо и с щепоткой обиды подумал:

«Если Кот и правда такое сотворил, то… Я ни черта не разбираюсь в людях».

Телефон, уже долго молчавший, снова подал голос. Интуиция не обманула Пригова — звонила ему действительно Женя. Она не стала вдаваться в долгие и путанные объяснения, просто попросила, немного наивно, даже по-детски: «Помогите». Голос ее не дрожал, не срывался на крик, звучал ровно, но тревожные нотки не скрылись от генерала. Он молчаливо восхитился ее завидной выдержке и произнес:

— Я все знаю. Где вы?

Мурашова назвала странный, как показалось генералу, адрес, и сбивчиво пояснила, как добраться. И тут же в голову Пригову закралось болезненное подозрение, что ничего он, по большому счету, еще не знает.

* * *

— Пригов обещал приехать, — отчиталась Женя и осмотрелась.

Помещение, куда ее чуть ли не приволок Вася, выглядело ужасно и мрачно. Пугал буквально каждый угол, обшарпанные стены с оголенными проводами и проржавевшими трубами, черный-черный потолок, куча дряхлого хлама. Муре хотелось присесть, но она откровенно опасалась покалечиться. Кот крепко держал ее за руку и не отпустил, даже когда она набрала генерала. Так они и стояли, плечом в к плечу, в помещении, отдаленно напоминавшем склад.

На немой вопрос Муры, где они, Кот ответил необъяснимым пожатием плеч. Ноги сами принесли его сюда, когда не осталось сил и терпения смотреть на лениво разгорающееся пламя на третьем этаже. В носу еще свербило, а в ушах звучала пожарная сирена, но дышалось уже лучше и свободнее, несмотря на пыль вокруг. Об этом месте Кот знал давно, забрел однажды… с Физиком. С горькой усмешкой, поймав на себе вопрошающий взгляд Жени, Вася подумал, как давно это было. Тоже зимой, тогда было холодно, шел снег, Сереге хотелось выпить, а Ионову — приключений…

Рассказывать об этом Муре Кот не собирался, и так видел, что она в тщательно замаскированном шоке, но вот-вот может не сдержаться. Ему и самому хотелось рвать и метать, чтобы все исправить, чтобы оправдать и себя, и ее, чтобы забыть образ Физика, что стоял перед глазами. Друг стремительно становился чужим, но Васе почему-то хотелось остановить этот процесс. Он лихорадочно искал в новом Физике его прежние черты, но тщетно.

Подбитое лицо горело, шевелить губами и щелкать челюстью Коту было неприятно. А вот тело было в порядке, по крайней мере, не ныло и не скрипело. Хотя Вася не спешил радоваться и предполагал, что держится исключительно на силе воли. Стоит чуть-чуть расслабиться, и его согнет и вывернет от боли. Рука продолжала машинально и сильно сжимать ладонь Жени. Кот чувствовал, что делает Мурашовой больно, но она не жаловалась, а он не отпускал.

— Наверное, я выгляжу глупо… — пробормотал он, стараясь не особо беспокоить челюсть.

— Не глупее меня, — задумчиво отозвалась Мура.

Ей и правда было больно, но терпимо. Она боялась отпустить от себя Васю, чувствовала, что он не в порядке, хотя и сам этого пока не осознал. О взрыве и пожаре она почти не думала, не такое видела, и даже жалость к жителям той квартиры — в том, что они были, Женя не сомневалась, ведь Серега взрывал кого-то, — забилась в темный угол и не подавала признаков жизни. Все ее мысли вращались вокруг Кота и Физика. Остальное отошло на второй план.

Мурашова не могла подобрать одного точного и конкретного слова, чтобы обозвать их обоих. Серега — друг, которого она потеряла дважды, тогда, в Испании, так и не узнав наверняка, что произошло, и сейчас. Кажется, во второй раз было еще больнее и страшнее. Кот — друг с функциями любовника. Грубо? Зато правда, а любовь… то приходила, то уходила.

«Снова пришла?» — мысленно спросила сама себя Женя и покрепче сжала руку Кота, пока он снова не вздумал от нее отгородиться, как тогда.

— Ты не сказала Пригову о Физике, — припомнил Ионов.

— Не сказала…

— О Физике?..

Недружелюбный, ошалелый и раздраженный голос прозвучал за спинами парочки неожиданно громко и внезапно. С прищуром таращась на невысокий приближавшийся силуэт, Вася подметил, что вошел генерал беззвучно, хотя единственная дверь — железная и запросто могла его выдать громогласным грохотом. С неохотой Ионов отцепился от Жени и шагнул на шаг назад. Мура осталась на месте и приготовилась к командирскому разносу.

Владимир Викторович пробормотал нечто невнятное, лицо его перекосилось от вести о Мыцике, но никто этого не заметил. Когда он ехал на встречу и бродил в лабиринте из складских помещений, что выстроились непредсказуемым зигзагом в промзоне, мысли возникали всякие: наброситься на юнцов с обвинениями, молча выслушать, наградить осуждающим взглядом, проявить снисхождение, надавать по рукам. Но чем ближе становилась встреча, тем сильнее разгорался огонь в груди и тем меньше оставалось у генерала сил, поэтому он точно решил, что обойдется без рукоприкладства и даже не станет орать, по крайней мере, сразу. Ведь это не очень приятно, по себе знал.

Путь от кабинета «главного» до укрытия Жени и Васи занял у Пригова около часа. Но он так и не решил, как поступит. Не подготовил вопросы, не запасся сочувствием или ядом. Он просто не представлял, что делать. Упоминание о Физике и вовсе его морально добило.

«Будь что будет, а там посмотрим…» — не особо уверенно заключил он.

И все-таки в нем плескалась злость, генералу даже казалось, что слышит этот характерный звук: хлюп-хлюп.

Мура встретила его виноватым взглядом, Кот расщедрился на короткое приветствие. У Пригова зачесались руки, уши, затылок и все, что может чесаться — настолько он волновался и гневался. Эти двое, назвать их профессионалами или спецами у него язык не повернулся, в глазах Владимира Викторовича медленно превращались в нашкодивших детей.

Кажется, такое уже случалось. Пригов категорично не хотел повторения. Одна мысль об этом словно кипятила кровь в жилах.

— Физик? — он метнул разъяренный взгляд в Ионова. — Рассказывайте, — велел твердо и затолкав эмоции поглубже — еще рано делать хоть какие-то выводы.

Кот и Мура быстро переглянулись, Вася цапнул пальцами воздух в провальной попытке вновь взять Женю за руку. Говорить предстояло ему, поэтому он отчаянно нуждался в поддержке, хоть какой-то. Но ее не было, возле него стояли двое, но чувствовал он себя одиноко, как никогда. На секундочку Коту даже захотелось, чтобы вслед за генералом пришел Серега…

«Хорош воображать! — опомнившись, шикнул Вася собственным мыслям и фантазиям. — Он враг!» — думать и тем более проговаривать это, пусть и про себя, было чудовищно больно, но кап-лей ничем себя не выдал, неловко кашлянул и стал рассказывать.

Рассказал с самого начала: о Мурманске и ранении, об отпуске и враче, о странном ощущении в собственной квартире и крошечном быке, о подозрениях и «Бизоне», о звонке Муре и записи, о бойне против ФСБ и встрече с Физиком, о взрыве и розыске. Пока он говорил, ни Женя, ни Пригов не смели его перебить и вставить слова. Мурашова только изредка кивала, скорее для себя, чем для генерала. А сам Пригов под конец выглядел так, словно только что проснулся после продолжительной спячки — ошарашенный, растерянный, ничего не понимающий. Разве что есть не хотел, а только рвать и метать.

Некоторые — лишь незначительные! — моменты были Владимиру Викторовичу уже известны — командование просветило. Но «главный» ни слова не сказал о Мыцике.

«Не знал?» — предположил генерал.

Ноги, казалось, вот-вот перестанут его держать. Он боялся даже представить, как выглядит со стороны, насколько побледнел за последние минуты и не поседел ли.

— Вы ничего не знали о Физике, да? — голос Жени вернул Пригова в более-менее вменяемое состояние.

Он кивнул и уставился на Кота. Тот смотрел с гневным прищуром, прикусив нижнюю губу и сжав кулаки. От него так и веяло опасностью и вызовом. Но генерал лишь мысленно отмахнулся. Мальчишка, в чьих-то глазах Вася мог выглядеть машиной для убийств и бездушным солдатом с единственным приказом в голове, но Владимир Викторович знал, что он может и что не может, поэтому не старался спрятаться от осуждающе-обиженного взгляда, а наоборот, хотел поскорее его подавить.

Когда-то Пригову уже приходилось играть с Котом в «гляделки». И тоже из-за Физика.

* * *

Сентябрь 2015 года

Мурашову — врачам, долечиваться; Платона — в Россию, а там уже другие займутся; Кортеса — в допросную, пока во всех грехах не сознается. Таков был план Пригова, быстро составленный в голове. И все вроде бы понятно, но один человек не давал ему покоя — отнюдь не покойный Мыцик, а вызывающий серьезные подозрения Ионов.

Генерал уже сто раз пожалел, что неправильно оценил его состояние и положение в целом. Если бы не его ошибка — Вася не сорвался бы, Сова — пусть и не святая, осталась бы жива, а самому Владимиру Викторовичу не пришлось в срочном порядке придумывать, как спасти задницу подчиненного.

— Какого же хрена ты творишь? — хрипло и из последних сил сокрушался он.

За последний час этот вопрос в разных интерпретациях прозвучал раз десять. Пригов успел сорвать голос, сгубить львиную долю нервных клеток и усомниться в душевном здоровье — своем и Васи. Тот, кажется, плохо понимал, что вообще происходит. Сидел, куда посадили, — на неудобном стуле, и смотрел как бы сквозь генерал-майора. Происходило все в доме Георгия, на втором этаже, в тесной, но светлой комнате. Сначала Пригов хотел приволочь Кота в полицейскую допросную. Но решил, что ему, пусть генералу, но российскому, будет сложновато объяснять, что к чему. Все-таки в группе захвата и в подвале он и Ионов были скорее для галочки, чем для дела. Поприсутствовать им разрешили исключительно в качестве «спасибо» за помощь в поимке оскотинившегося полковника и его завербованных помощников.

Так что генерал быстро подписал, все, что просили иностранные коллеги, выбил допрос Кортеса на будущее и увез одновременно бешеного и утомленного Кота к другу. Смотреть на кап-лея было жаль, даже у Пригова кольнуло в груди от сочувствия, но тянуть с расспросами он больше не мог. О событиях последних дней Владимир Викторович, в общем-то, знал довольно многое, спасибо Георгию. Но ему хотелось выслушать «первоисточник» и быть в курсе действительно всего.

— Где Женя? — протяжно спросил в свою очередь Кот.

Пригов проглотил ругательство, перевел дыхание и утешил себя мыслью о том, что Вася хотя бы сменил тему: до сего момента он спрашивал исключительно о Физике.

— В больнице твоя Женя, — огрызнулся генерал быстро и постарался вернуть себе спокойный вид, но получалось плохо. — Не о ней думай, у тебя проблемы покруче…

— Ерунда, — растерянно отмахнулся Вася, выглядел он скверно, но соображал неплохо, что бы ни выдумывал генерал. — Сопротивление при задержании, самозащита, состояние аффекта, — нахмурившись, стал перечислять он. — Выберите, что больше нравится, и делу конец…

«Сукин ты сын…» — уже без злобы — ее просто не осталось, но устало подумал Пригов и почувствовал острое желание пнуть что-нибудь… или кого-нибудь.

Умом он понимал, что Кот прав, ситуация с ним и выеденного яйца не стоит. Но цеплялся за нее, чтобы думать о чем угодно, но только не о Мыцике. Генерал не видел, что произошло, как убивали Серегу, как похищали Мурашову. Об этом он знал только со слов Георгия, благо друг умел в красках рассказывать буквально обо всем. Не видел, но чувство вины удушало, мысли путались, эмоции зашкаливали. Снова и снова генерал вспоминал разговор с Батей и Багирой и собственную фразу: «Дело не самое сложное».

Здравый смысл неуверенно твердил в потемках сознания, что это работа, что никто от такого исхода не застрахован, что все они знали, куда идут. Но не из одного только здравого смысла состоял генерал-майор Пригов, иногда в нем заговаривали и другие явления — совесть, жалость, скорбь, чувство вины, растерянность…

— Вы видели… — разозленный тон Кота вывел генерал из мрачных раздумий.

Фразу, попахивающую упреком, Вася так и не закончил. Совершенно убитый вид и немой вопрос в глазах: «Что теперь делать?» — выдавали его с головой. Владимир Викторович невольно вздрогнул от этого взгляда. Его собственная скорбь затаилась глубоко внутри, давать ей волю в ближайшее время генерал не собирался. Нестерпимо хотел, но не мог позволить себе такой роскоши. Возможно, много лет назад он среагировал бы точно так же как Вася, когда на погонах сверкали звезды младшего офицера, когда все за него решали генералы, когда ни за что, по большому счету, ему отвечать не приходилось. Но теперь Пригов сам превратился в генерала и изредка сочувствовал сам себе.

— Я ничего не видел, — холодно бросил он и приблизился к подчиненному. — Видел Георгий, отчасти, издали, но спешу тебе напомнить: он не обязан был рисковать своей шкурой ради вас всех!.. И так сделал больше, чем должен был, нашел выброшенного из машины Кортеса, засек его у больницы… — под конец голос предательски сорвался и засипел. — Прекрати изображать из себя страдальца. Не поможешь ни себе, ни Физику.

Генеральская рука жестко схватила Вася за воротник помятой рубашки и резко потянула вверх, призывая встать на ноги. Пригов, стиснув челюсти, посмотрел ему в глаза, где не разглядел ничего, кроме размытого осуждения. У каждого из них был свой способ отгородиться от черной реальности: Пригов обвинял Кота в несдержанности; Вася безжалостно, но пока только мысленно, втаптывал генерала в грязь за все остальное. За непредсказуемую операцию, за бесполезного агента, за произошедшее с Мурой и Серегой.

Гнев полностью овладел Васей. Он соображал, но однобоко, слышал Пригова, но поверхностно, даже не всегда воспринимал слова в штыки, однако воспоминания о мертвом Физике были еще очень свежими и почти осязаемыми. Они переворачивали все внутри, бесконечно возвращали Кота в тот роковой час, и никакое здравомыслие не позволяло Ионову отпихнуть их прочь и пойти навстречу Пригову. Казалось, что между ними пропасть.

— Обвинить хочешь — давай, только смотри, как бы потом не пожалел, — с трудом контролируя ровный тон, произнес Пригов. — А таращиться на меня не надо.

Колкий взгляд — не то обиженный, не то озлобленный — совершенно его не цеплял. Зато цепляло другое — напряжение, которым так и разило от Кота. Больше он не сказал ни слова, только смотрел на кап-лея, отодвинув все мысли в сторону. Главное, решил генерал, не отвести взгляд первым, иначе этот парень возомнит о себе невесть что, какой-никакой контроль будет с треском потерян.

Чем дольше Пригов всматривался в Кота, тем больше тот терялся. Взгляд давил — казалось, не только морально. Вася словно оцепенел, хотя гнев по-прежнему голосил в нем и метал молнии. Но все-таки он медленно осознавал, что не сможет пойти против генерала. Может разорвать с ним всякие связи, вести себя холодно, как с незнакомцем, стереть все общие воспоминания, но заявить об этом в открытую — нет.

Когда Ионов с омерзением к самому себе опустил взгляд в пол, глаза уже щипало от напряжения. Он чувствовал, что Пригов только того и добивался, от этого было еще поганее. Но чуть порадовался, что гнев отступил, руки перестали дрожать, в груди больше не давило. Это так Пригов на него подействовал?

— С Совой ты прав, замнем, — довольно нейтрально подал голос генерал. — Физика будем искать. А сейчас приходи в себя и собирайся, — тут он снова пошел на риск, — поедем на допрос Кортеса.

* * *

Декабрь 2017 года

— Не надо на меня так глазеть, Кот, — тоном, не терпящим возражений, начал Пригов.

Тогда Вася сдался быстро, был утомлен и сломлен. Да и сейчас выглядел немногим лучше — избитый, растрепанный, ищущий поддержки. Владимир Викторович не сомневался, что угомонит его и теперь. Главное, взгляд повнимательнее и не показывать истинных чувств. А Ионов, как приметил генерал, так этому и не научился. Снова бросается в атаку и плюется гневом.

«Зря…»

Женя молча посмотрела сначала на одного, потом на другого. Вася не рассказывал ей о том импровизированном допросе, Пригов — тем более. Ей вдруг стало легко, исход этой встречи обещал стать первой ступенькой к спасению. Вот только сколько их еще, таких ступенек?

На Васю Мура посматривала с тревогой, он выглядел так, словно в спину ему больно вгрызались сразу несколько стволов. Стоял ровно, с расправленными плечами. Но бледное лицо и подрагивающие губы, сверкающий взгляд и общая растерянность с дребезгом рушили этот зыбкий образ уверенного в себе спеца. Всего на секунду Мурашова даже пожалела, что позвонила генералу, Кот оказался катастрофически не готов к встрече.

Пригов выглядел лучше, даже, кажется, скривил губы в полуулыбке. Но Женя неплохо знала его и догадывалась, что он просто скрытный, очень скрытный, умеющий держать все в себе, даже самые сильные и болезненные эмоции. Это не могло не восхищать Муру, но иногда ей очень хотелось заглянуть в надежно запечатанные «тайники» генерал-майора.

Владимир Викторович не рассчитывал услышать о Сереге, Женя поняла это по резко исказившемуся лицу. Он полагал, что тот мертв. Собственно, Мурашова тоже до недавнего времени думала так же и прекрасно понимала его чувства. А вот что творилось в голове у Васи — было для нее темным лесом. По нему гибель Мыцика ударила больнее всего, с этим никто не спорил, но делиться переживаниями упрямый Ионов не захотел, в одночасье вычеркнул Муру из своей жизни и зарылся в собственных обвинениях.

Мура такого не ожидала, обиделась, разочаровалась, не попыталась даже достучаться до него. Просто уехала. В конце концов, не одному Васе было плохо.

— Успокоился? — голос Пригова прогремел в помещении и заставил Женю вздрогнуть.

Она не особо следила за молчаливым поединком, и так знала, кто окажется сильнее. Наблюдать поражение Кота было выше ее сил.

— А вы все-таки ошиблись, — только и процедил Вася в ответ.

— Ну хватит, — вмешалась Мурашова, чувствуя, что Ионов такими темпами снова наломает дров.

Кот сник, Женя с трудом подавила вздох, Пригов нахмурился. Он немного растерялся, припомнив все, о чем успел узнать, и только спросил:

— Есть мысли, где его искать?

Вместо ничем не подкрепленных предположений Кот решил высказаться о другом. О том, что вклинилось в его растормошенный мозг, когда он валялся на бетоне в ожидании Жени, да так ее и не дождался:

— Им точно кто-то руководит. Нужно только узнать, кто. Для начала предлагаю выяснить, откуда Физик прилетел.

Декабрь 2017 года

— Скажи мне, Ронни тебе не надоел?

Вопрос прозвучал, как выстрел, внезапно и даже слегка болезненно. Физик с утра рассчитывал на что угодно — любое чудачество от Рута, но того и близко не было. В гостиной сидел лишь Феликс, будто и не уходил с вечера. Он не дал Сереге ни сесть, ни окончательно проснуться — сразу пошел в атаку.

Ответ вертелся на языке, созрев и намертво въевшись в мозг давным-давно. Но произносить короткое «надоел» вслух Серега опасался, просто потому что был научен сначала думать, а уже потом открывать рот. Однако выражение лица выдавало его согласие без слов. Кокс сдержанно ухмыльнулся, окончательно убедившись в верности решения.

Сказать, что Феликс был разочарован объяснениями Ронни об ожидаемом госте, — ничего не сказать. Он надеялся услышать о большой цели, а поведали ему о банальной мести. Коксу даже слушать было тошно и скучно, но он умел изображать на лице и участие, и беззаботность, и сочувствие, и десятки других состояний. Ронни не заподозрил, какой вулкан гнева бушевал внутри у психиатра, когда горячо и полушепотом твердил о друге-предателе, который сбежал на Черный Континент с документами на их общий бизнес и деньгами.

Мысленно Кокс представлял, как душит нерадивого наркомана, как ставит над ним опыты, как кромсает. А внешне добродушно кивал, испытывая острое желание вернуться в Испанию, в свою лабораторию. Буквально за полчаса Ронни стал для него врагом номер один — тем, кто мешает, раздражает, нервирует, тормозит. А от таких Кокс привык избавляться. Быстро и навсегда.

— Я все понял. Утром решим твою проблему, — приторно-добродушно пообещал Феликс, а про себя добавил:

«И мою…»

— Вчера мы поговорили и… — Кокс многозначительно замолчал, а затем резко сменил тему: — Ты ведь не хочешь тратить время и силы на его мелкие прихоти?

Серега по-прежнему молчал, не в силах сдвинуться с места. Он стал сомневаться, правда ли все происходящее. Может, он еще спит? Но Феликс — его поза, взгляд, выражение лица — стремительно развеял все сомнения. Однако легче от этого Физику не стало.

— Вот и мне он мешает, — негромко сообщил Феликс, — поэтому надо от него избавиться.

Он знал, что Мыцик не станет сопротивляться. С Ронни — возможно, но только не с ним. По отношению к Коксу Физик просто забывал слово «нет». Мог озлобленно таращиться и даже огрызаться, но это ничуть не смущало Кокса и даже веселило. Он всегда держал своего лучшего подопытного на длинном невидимом поводке, но никогда не переставал контролировать — через Ронни.

А вчера в голову внезапно закралась мысль — как бы стравить обоих? Глупые планы Рута лишь подлили масла в огонь. Феликсу стало скучно, захотелось разнообразия и экспериментов. И пусть под рукой у него не было сильных препаратов, зато был легко внушаемый любимчик — скажи ему спрыгнуть с крыши — спрыгнет; позволь прикончить раздражающего наркомана — сделает. И эта власть чертовски нравилась Коксу.

— Здесь безобразничать не стоит. Лучше используй… — пауза, — туалет в каком-нибудь кафе. Ты ведь знаешь, как наш друг любит поесть? Затащи его туда под любым предлогом… Например, позови обсудить дело. Сегодня он будет плохо соображать — дефицит порошка.

В том, что Физик справится, Феликс не сомневался, поэтому решил усложнить задачу.

— Оружия дать не могу…

— Не надо, — едва не перебил Серега с чувством непомерного воодушевления.

Расправиться с шефом — почему бы и нет? Оцепенение наконец-то отпустило. Затея даже стала нравиться. Оставалось дождаться Ронни и выслушать о его последнем задании.

* * *

Рут спустился в гостиную к десяти утра — и правда в дрянном настроении. Коротко и уже не так эмоционально, как вечером, поведал о ненавистном друге, о предполагаемом месте нахождения, о примерном распорядке дня. Физик послушно выслушал, кивнул, а про себя подумал, что, стало быть, не он один решал свои старые проблемы в городе, Ронни тоже не сидел на месте. Звать шефа за подробностями в кафе казалось бессмысленной и бестолковой затеей. А вот назначить встречу позже, сославшись на неудачу, — почему нет?

Собственно, так он и сделал, до вечера проболтавшись в городе. Знакомые места манили, но не будили сильных эмоций — разве что едва уловимое и необъяснимое утверждение: «Мое, но чужое».

В попытке ускорить ожидание Физик даже хотел сходить и проверить, как там Бенедикт, а точнее то, что он него осталось. Нашли его или нет? Но секундный порыв быстро потух — таращиться на труп — то еще удовольствие. Были и другие места, куда бы он пошел, если бы хоть что-то трепыхнулось в груди. Но от ветра, снега, грязи было лишь холодно, а от суеты и ожидания — томительно. Только и всего, так зачем ворошить прошлое, когда от него практически ничего не осталось?

Около пяти, когда Физик замучился бродить по улицам, Ронни сам позвонил ему, чем слегка удивил.

«Ну что?» — спросил он рвано и требовательно. «Не получилось», — в ответ пожал плечами Мыцик, будто Рут его видел.

Дальше последовали смачные плевки и невнятная смесь английского с испанским. Ронни назвал адрес кафе и велел побыстрее явиться. Серега еще больше удивился и даже подумал, не научился ли шеф под конец жизни читать мысли. Настроение резко подскочило, однако так же быстро вернулось в свое обычное состояние — не приподнятое, не ужасное, скорее сдержанно-смирившееся.

— Как ты мог не справиться? — заорал Ронни на весь зал, едва Мыцик подошел к столику в самом углу.

Обычно Рут любил сидеть у всех на виду, а если хотел скрыться, значит, дело — дрянь. Впрочем, Сереге было все равно. От точно знал, что не сидеть Руту больше нигде и никогда. А уж он этому поспособствует.

— Ты сам виноват, информации мало, а я не Бэтмен и волшебству не обучен, — с издевкой произнес Физик и подумал, сесть или сразу поволочь надоевшего шефа, уже почти бывшего, в туалет.

— Тихо, — шикнул на него Ронни, а о своем вопле позабыл. — Не здесь, — подобно шпиону из дешевого боевика шепнул он и взглядом указал в сторону, мол, пошли.

Мыцик и бровью не повел, но Рут его уже не удивлял, а скорее напрягал. Шагая рядом с дерганным Ронни, который едва доходил ему до плеча, Физик стал кое о чем догадываться, но времени у него уже не было.

Одновременно нахлынули любопытство и волнение.

Ронни шел слегка вприпрыжку и размашисто распахнул перед Физиком дверь в мужской туалет.

«Хорошо, хоть не перепутал…» — чуть не ляпнул Серега.

Смутное и туманное подозрение с каждой секундой приобретало вполне реальный и обозримый вид. Это бодрило.

Стены, пол, потолок — все в небольшой комнатке было ослепительно-белым, поэтому с непривычки Серега машинально прищурился. В груди ощутимо кольнуло: таким же невыносимо белым было все в лаборатории Феликса. Как и болезненно-давящие вспышки до и после провалов в памяти.

Физик, продолжая щуриться, повел головой, чтобы вернуться в прежнее состояние — бодрое и спокойное. Пусть Ронни он никак не воспринимал даже в образе очень слабого и бестолкового противника, но терять бдительность не собирался. Чертов наркоман мог отмочить что угодно.

В помещение Физик шагнул первый, хотя не исключал, что Ронни только это и нужно. Рут замешкался, Серега не видел этого, просто знал и чувствовал, что вот-вот будет смотреть в дуло ствола.

— А вот здесь уже поговорим, — сипло и с дрожью в голове пробормотал Ронни у него за спиной.

— А ты молодец, — с едким сарказмом и такой же полуулыбкой отозвался Серега. — Вы оба молодцы, ты и док. Что он тебе наговорил?..

О том, что Ронни в какой-то степени осведомлен о его планах, Физик впервые задумался после звонка. Потом, когда увидел его фальшиво-показную истерику на виду у всех, лишь еще прочнее уверовал в это. А завершением и жирной точкой вместо знака вопроса стал такой «неожиданный» вызов в туалет. Это было в духе Феликса, ведь, как давно понял Серега, он ничего не делал просто так — из человеческого любопытства или во благо — только ради эксперимента.

— Н-неважно, — чуть запнувшись, отмахнулся Рут и ухватил пистолет обеими руками.

— И правда, — Мыцик по-прежнему стоял спиной к Ронни.

Он мог запросто развернуться, сбить горе-шефа с ног и пристрелить из его же ствола. Но ему захотелось большего — чуть поиграть, понять, помнит ли тело то, что тяжело вдалбливали в каждую клеточку много лет. В него так давно никто не тыкал оружием, Серега даже успел соскучиться по этому холодящему ощущению — миг, выстрел — и все.

— С предохранителя-то снял? — немного повернув голову, с придыханием и легкостью, как поучают новобранцев, уточнил Физик и явственно представил, насколько стремительно Ронни краснее, отдувается и крепче сжимает пистолет вспотевшими ладонями.

Ответа он не услышал — лишь тяжелое пыхтение.

— Я могу присесть? — тогда спросил он, только бы заглушить это мерзкий звук.

— Чувствуй себя как дома, — позволил Ронни, постаравшись придать голосу твердости.

Серега хмыкнул, сделал пару шагов, нарочито медленно развернулся к Руту, снова усмехнулся при виде шефа — вытянутые руки, растопыренные ноги, пунцовые щеки — и сполз по стене, про себя отметив предусмотрительно закрытую дверь и подозрительную чистоту. Ничего не заляпано, не сломано и не оторвано. В конце концов, решил, что заведение открылось недавно, и все впереди.

С языка так и рвалось «Что дальше?» издевательски-призывным тоном. Но ствол в руках у Ронни угрожающе дрожал. Физик так и не смог определить, с чего вдруг — руки устали или Рут так сильно нервничает. Он смотрел на него снизу вверх и чувствовал, что следующие несколько минут будут посвящены какой-нибудь душещипательной речи.

«Ладно, послушаем напоследок», — милостиво кивнул своим мыслям Серега, но взгляда от подрагивающего узкого дула не отвел — мало ли.

— Так ты мне отплатил, да? Убить решил? — с раздражающим визгом спросил Рут, а Мыцик задумался, что же ему такого наговорил Феликс. — А зря, для дока ты просто материал для опытов. Я единственный из нас двоих тебя ценил по-настоящему…

Несвязная речь звучала приторно, Физик невольно скривился, рассчитывал услышать что-то более весомое.

— Он избавился бы от тебя рано или поздно! А я дал тебе все! Квартиру, свободу, деньги и возможность разобраться с теми, из-за кого ты оказался у Феликса! Без меня ты бы давно уже стал трупом! Ты обязан мне!..

Голос уже хрипел от напряжения. Физик слушал не особо внимательно, все больше смотрел на пистолет и руки говорившего. Но не мог отрицать очевидного — доля правды в словах Ронни была. Он действительно немало сделал, но… все-таки использовал в своих целях, а теперь грозился убить. Выходит, не такой уж шеф белый и пушистый.

«Так кто прав: Ронни или Феликс? Наркоман или психиатр? А может, оба неправы?»

Размышляя над этим, Серега слышал бормотание Рута, чувствовал, как по затылку разливается боль. А еще подумал, что его использовали и загнали в угол. Он все реже понимал и узнавал себя, будто у него раздвоение личности — дикое, болезненное, неконтролируемое. С трудом — очень редко — Физик старался разобраться в происходящем, вспомнить хоть что-то из огромных временных пробелов. Но это настолько утомляло и пугало, что скоро он предпочитал снова превратиться в обычного бойца, у которого есть только одно — приказ. И неважно, кто его отдает. Хотя временами казалось, что два командира — это плохо…

— Мне очень не хочется избавляться от тебя, но…

Выстрел так и не прозвучал — у Ронни не хватило времени нажать на спуск, всему виной перерезанное горло. Алые брызги разлетелись по белоснежным стенам.

Удивительно, а ведь не дурак. Как наивно повелся на чистую провокацию, растерял бдительность, разоткровенничался. Его сгубили самоуверенность и мания величия. Он был еще жив, ствол упал рядом, но было не до него. Пальцы панически зажимали шею, пытаясь удержать последние мгновения жизни. А на бледном лице отпечаталось ужасающее изумление.

«Всегда имейте запасной план. Хитрость, которая поможет выпутаться из любой задницы…» — учили давным-давно, вот он и пригодился, план «Б».

Никогда прежде прибегать к нему Физику не приходилось. Но тайное оружие — тоненькое бритвенное лезвие, приклеенное на затылке под волосами — терпеливо ждало своего часа. Никто чужой о нем так и не узнал. И не узнает никогда.

Новоиспеченный труп лежал в луже собственной крови и дергался в последней судороге. Совсем рядом, у ног. Дело сделано. И плевать, что будет дальше. Одно радовало: рефлексы живы и до сих пор смертельно опасны, несмотря ни на что.

Декабрь 2017 года

Испания. Барселона. Полдевятого вечера — выяснить нехитрую информацию о прилете Физика оказалось проще, чем полагал Пригов. Удостоверение ФСБ открывало все «двери» аэропорта перед генералом ничуть не хуже волшебного ключика. Кот и Мура следовали за ним молчаливым хвостом. Камеры аэропорта выдали Мыцика с головой, не оставили без внимания и его спутников. Одного — свою подпорченную копию — Вася узнал сразу, а второй пока оставался безымянным.

— Попробуем установить личности, — невесело обещал Пригов. — Хотя вряд ли это что-то даст. Сдается мне, типы не местные.

Однако он все-таки отправил копию записи, как Пригов сам выразился, «приятелю оттуда», и многозначительно указал пальцем на небо. Впутывать в непростое дело КТЦ он упрямо не собирался. Вася и Женя его понимали и не меньше опасались лавины вопросов о Физике, сунься они к аналитикам.

— Что нам известно… — не спросил — протяжно пробормотал генерал, усаживаясь за руль.

Бывшие подчиненные юркнули следом на заднее сидение и притихли. Сказать хотелось о многом, но слова словно застряли в горле.

— Скорее всего, Физик оставался в Испании. Те двое тоже оттуда. Один, вполне возможно, именно тот, о ком ты, Кот, говорил…

— Рук… руководитель? — неуверенно уточнил Ионов и не смог скрыть омерзения ни в голосе, ни на лице.

Одна лишь мысль о том, что Серега два года был марионеткой в чьих-то руках, вызывала в нем приступ тошноты, будто желчь подступала к небу, а внутренности скручивались в морской узел. Но он никак не мог сообразить, как кому-то удалось сотворить такое с Мыциком, каким образом? Кот скептически относился ко всему, что касалось насильственного воздействия на мозг, однако только потому что ни черта в этом не понимал. Гипноз, психотропы, внушения, транс казались глупыми выходцами из нереалистичных и фантастических фильмов где-то между инопланетянами и всемирным потопом. Но суровая действительность раз за разом твердила Васе, что он глубоко заблуждается.

— Он самый. Если мы найдем его… — продолжал рассуждать Пригов.

— Как мы его найдем… своими силами? — слушая вполуха, усомнился Кот.

— Предлагаешь все-таки пойти в КТЦ? — вмешалась Мура. — И как это будет выглядеть? Найдите-ка нам этого человека. А Физик — это не Физик, просто похож?

— Конечно, — язвительно огрызнулся Ионов. — Найти его в пятимиллионном городе — проще простого!..

— Замолчали оба, — механическим голосом велел генерал, от чего Кот невольно вздрогнул — тот же тон был у Физика. — Давайте просто дождемся звонка моего товарища, а пока, — он неодобрительно покосился на них, — кто-нибудь еще знает о Физике?

Женя и Вася не сразу сообразили, о чем спрашивает Пригов, нервозное молчание затянулось, поэтому Владимир Викторович спросил прямо:

— «Смерч» знает?

Мура опомнилась первой и отрицательно покачала головой. У нее и мысли не возникло болтать о Мыцике. Кот удивленно уставился на генерала, а затем несколько потерянно потупил взгляд. Он подозревал, что рано или поздно Пригов спросит об этом, но не успел толком подготовиться, только буркнул короткое «нет».

— Хоть здесь повезло… — облегченно отозвался Владимир Викторович, а про себя подумал, что стоит держать язык за зубами до самого конца, что будет в конце — он уточнять не стал.

Скрывать нахлынувшую растерянность ему удавалось с трудом. Вцепившись в обивку руля, Пригов снова и снова вспоминал увиденные кадры — Физик в зале ожидания. Вроде знакомый, совсем не изменившийся внешне, не вызывающий подозрений. Рассказ Кота и события последних дней с ним никак не вязались. Спутники Сереги сами по себе отошли на второй план, генерал сосредоточился на подчиненном — тоже бывшем. Не верил до конца, смутно сомневался, хотя здравый смысл подкидывал железные доказательства не в оправдание Физика — потрепанного Васю, происшествие в банке, взрыв в квартире. Сложить их в ровную и крепкую цепочку оказалось нелегко — эпизоды постоянно рассыпались и разбегались.

Пригов отчаянно хотел одного — увидеть Мыцика своими глазами, а уже потом делать окончательные выводы. Но время играло не на его стороне. Приходилось быстро выбирать, что важнее: либо разбираться с Серегой, либо спасать шкуру бедового Кота, а с ним и Муры.

Юннаты снова затеяли спор — тихо шипели, но умудрялись рьяно цепляться друг за друга. Генерал не видел их, но чувствовал настроение. Казалось, что еще немного — и он научится читать мысли.

Получить информацию от товарища быстро Пригов не надеялся, выходить из машины не хотел — какой толк светиться перед камерами аэропорта, откуда он так и не отъехал?

«Отвлекись…» — подсказал внутренний голос, и Владимир Викторович отвлекся, словно перенесся из машины в недавнее прошлое, в допросную к Кортесу. Однако легче ему от этого не стало.

* * *

Сентябрь 2015 года

Кот сидел смирно, словно его от души обкололи успокоительными, и молча наблюдал за Кортесом. Тот старался сделать вид, что не замечает ни Пригова, ни Васю. Смотрел на сцепленные «браслетами» руки, чуть опустив голову, и громко дышал. Спина полковника здорово затекла, а ноги казались неподъемными и намертво прибитыми к полу. Без резких движений в допросной он сидел уже больше трех часов. Общество разномастных людей в форме изрядно надоело ему, но ничего другого Салливану не предлагали.

Вопросы под ручку с презрительно-снисходительным взглядом сыпались на разведчика с завидным напором. Владимир Викторович позволил себе отвести на нем — уже приговоренном и растоптанном — душу. За потрепанные нервы, за упущенное время, за потерю. Руки норовили почесаться об Кортеса давно, с тех пор, как Георгий объявил, что подобрал его — выброшенного из машины Платоном и Совой. Тогда генералу пришлось отозваться сдержанным «отлично», но внутри он уже ликовал и злорадствовал одновременно. Все-таки Пригов ведь тоже не железный, а тут сама ситуация обязывала возрадоваться.

Первая встреча Пригова и шокированного Кортеса произошла на территории Георгия. Полковник выглядел уныло и разбито. Он никак не ожидал удара в спину от тех, кого он блестяще — как казалось разведчику — завербовал и полностью взял под контроль. От него буквально разило горечью поражения. Владимир Викторович старался не смотреть ему в глаза — боялся выдать нахлынувшее превосходство. Допрос был краток — генерал лишь поинтересовался, что произошло с «Тавризом»: как погибли Кныш и Гор, как продались Платон и Сова. Вопрос о Физике дался тяжело, Пригов явственно почувствовал, как в груди тонко натянулись струны, готовые в любую минуту звонко оборваться.

Кортес отвечал не слишком активно, отрешенно и постоянно переходя с языка на язык. Дикое и несуразное сплетение русского, английского и испанского порой вгоняло в ступор и Пригова, и Георгия. Но оба терпеливо держались и слушали. Затем генерал связался с полицией и позвонил Коту. Дальнейшие вопросы в адрес Кортеса он решил оставить на потом.

— Зачем приходили в больницу? — спросил Пригов, настороженно наблюдая одновременно за задержанным и Котом.

— Просто так. Понравилась, — после продолжительной паузы отозвался Кортес.

Голос был ровный и даже слишком спокойный. Генералу и приосанившемуся на стуле Васе оставалось только гадать, правда это или ложь. Оба подумали, что, возможно, разведчик решил завербовать еще и Женю, но доказательств у них не было, как и желания развивать эту тему. Мало ли, чего хотел этот тип. Теперь все в прошлом.

— Почему тебя из машины вышвырнули? — подал голос Кот — агрессивно и с вызовом подавшись вперед.

Пригов яростно зыркнул на него и сжал кулаки. Вася сидел в метре от него, при желании генерал мог и отвесить ему оплеуху, и пнуть, и выставить из допросной за нарушение договора сидеть молча и просто слушать. Но Владимир Викторович отчасти постарался представить себя на месте Ионова и решил немного потерпеть, пока кап-лей успокоится и выскажется. В конце концов, не только Пригову можно выпустить пар на Кортесе.

— Видать, хреновый из тебя командир, раз не слушаются… — уже тише, скорее для себя, чем для присутствующих, продолжил Вася, так и не дождавшись внятного ответа — только скупое мычание.

Пригов и сам задавался этим вопросом — почему? Но второстепенно. Необъяснимый раздор между Кортесом, Платоном и Совой был лично ему только на руку, иначе предателей, а с ними и Женю пришлось бы искать дольше. Пока Ионов продолжал воодушевленно поливать Кортеса грязью, генерал посмотрел на наручные часы. Допрос длился почти час, а значит, отведенное полицией время вот-вот иссякнет. Ничего существенного полковник не сказал, Пригов и не надеялся. Зато, как приметил Владимир Викторович, Вася чуть ожил и ни разу не заговорил о Физике. А именно такой помощи от допроса генерал-майор и ждал — растормошить Ионова и позволить ему выговориться. Однако он рано обрадовался.

— Как убили моего друга? — внезапно и одновременно страшно ожидаемо спросил Вася.

Пригов почувствовал, как сперло дыхание и заныло за грудиной. Он опустил руки под стол и намертво скрепил подрагивающие пальцы. Одно слабо, но утешало — вопрос адресован не ему. Смотреть на Кота почему-то не осталось сил. Генерал постарался не слушать, ведь уже слышал сухие объяснения разведчика. Всего несколько слов ровным и ничего не выражающим, кроме, пожалуй, удивления, тоном едва терпимо сжигали все живое внутри.

Генерал очень хотел выйти из допросной, но оставлять кап-лея наедине с полковником не решался, опасаясь даже думать о последствиях.

— Я не участвовал в этом, клянусь. Я понятия не имел, что они сделают. Думал, выбросят из машины, но… — не встречаясь с лихорадочно-блестящим взглядом Васи, полушепотом пробормотал Кортес. — Ну сами задумайтесь, мне не нужен был новый труп. Я хотел завербовать российский спецназ — завербовал. Эти двое уже показали, на что способны. Члены их группы — да, сознаюсь, я отдал приказ убить их. Но ваш… я… Я не ожидал этого! — быстрый шепот вот-вот готов был сорваться на звонкий крик.

— Я спросил, как его убили, а не зачем и почему! — сквозь зубы выдал Кот и почувствовал, как обжигающие и неуловимые мурашки пробежали по коже.

Его слегка лихорадило, бросало то в дрожь, то в жар. Такое с Васей уже бывало вскоре после несерьезных ранений. Но тогда горело, саднило и ныло какое-то определенное место — то сильнее, то слабее. А сейчас казалось, что тело превратилось в одну сплошную рану — развороченную и воспаленную. Мысли носились в голове табуном, мышцы бессильно сковывались, сердце едва ощущалось в груди, словно угрожая вот-вот выключиться. А вопрос — болезненный и удушающий — вырвался сам по себе, потому что не было больше выдержки держать его в узде. Исковерканное и утомленное сознание требовало подробностей. Не размытых и сдержанных объяснений Пригова об огнестрельном ранении, а конкретики. Пусть страшной и непоправимой, зато почти из первых уст.

— Девка-дура, — неожиданно резко выпалил Кортес и неуютно поежился на жестком стуле, то ли от воспоминаний, то ли от перекошенного лица Ионова. — Майор сказал ей что-то… Я, честно, не разобрал. А потом был выстрел. Я не видел, как, сидел с закрытыми глазами, — рассказывать об этом полковнику было унизительно, он физически чувствовал, как его тонкой пленкой облепляют трусость и омерзение.

Кот ловил каждое слово и с болью вспоминал, как вышел тогда из машины. В тот момент он думал только о Муре, но и ни минуты не сомневался в Физике — в его подготовке, реакции, контроле. Невнятное бормотание Кортеса никак не укладывалось в голове, и мозг задавался одним вопросом: как в это поверить и смириться?

На секунду-другую в допросной стало совершенно тихо. Пригов опасливо и даже виновато посмотрел на Ионова. Тот, бледно-серый и застывший, думал о чем-то глубоко личном. Генерал перевел взгляд на полковника, тот совсем поник и оторопело таращился на руки в «браслетах». Ему ни до кого не было дела.

Не проронив ни слова, Пригов поднялся на ноги, похлопал Кота по плечу и кивнул на дверь. Вася, толком не выныривая из воспоминаний, прекрасно его понял.

* * *

Декабрь 2017 года

Владимир Викторович излишне громко кашлянул, ощутив, как к горлу подступил тугой ком. Он еще «болтался» между прошлым и настоящим, когда в кармане сначала завибрировал, а потом разразился трелью мобильный. Слушал генерал молча, только поздоровался и попрощался. Кот и Мура, притихшие сзади, как нашкодившие дети, с почти осязаемым напряжением ждали вестей. Сомневаться, кто звонил, не приходилось.

— Ронни Рут и Бенедикт Ивашкевич, — сразу перешел в наступление Пригов. — Первый не то испанец, не то британец, информация разнится. Но в последние годы жил в Испании, бизнесмен, проблем с законом не имел, разве что налоговая на него рычала иногда. Второй — поляк, безработный, вроде бывший военнослужащий. Но тоже непонятно… — говорил он неуверенно и будто думая о чем-то постороннем.

— Мне бы таких приятелей, — машинально и слегка восхищенно пробормотал Кот, прикидывая, сколько времени ушло от звонка до звонка.

Мура же об этом даже не подумала, но зацепилась за одну деталь и подозрительную задумчивость генерала.

— Вы сказали «жил»? — уточнила она.

Пригов кивнул, не поворачиваясь к молодежи:

— Труп Ронни Рута был найден несколько часов назад в кафе. Ему перерезали горло в туалете. Ивашкевич тоже мертв, нашли на улице с пулей в голове…

Мурашова тихо охнула. Кот удивленно захлопал глазами. Владимир Викторович почувствовал, как резко пересохло во рту. В голове раздавались слова приятеля, четкие объяснения и факты — когда, кто, где. Голос показался Пригову недоверчивым. Он прекрасно понимал, что, возможно, думает о нем товарищ. Но предпочитал на этом не зацикливаться, пока.

— Физика надо найти. Как можно скорее, — бесцветным тоном произнес генерал. — Пока еще есть шанс…

«А есть ли он, этот шанс?» — не воспринимая собственные слова, подумал Владимир Викторович.

Лично он уже подготовился к худшему. Еще пару часов назад слабо надеялся, что сможет оправдать Мыцика и найти для него смягчающие обстоятельства. Но после звонка надежды молниеносно разбились. Пригов, пока не осознавая до конца, начал рыть Физику могилу. А вот спасти Кота и «отмыть» его от обвинений генерал еще мог. С трудом, с невероятным усилием, но мог. Однако для этого нужно было пожертвовать Серегой.

— Что-нибудь еще об этих двоих известно? — поинтересовался Вася, быстро соображая, делая промежуточные выводы и не желая терять единственную ниточку, ведущую к бывшему другу.

— Рут засветился в отеле, когда заселялся, и…

— И?.. — эхом и одновременно поторопили юннаты.

— И арендовал на свое имя дом, — закончил Пригов, все глубже утопая в собственных мыслях, метаниях, сомнениях и решениях.

Он искренне, отчаянно, по-отечески хотел вытащить из бездны проблем обоих — Кота и Физика. Но одному суждено было погибнуть — в переносном смысле слова. Выбрать было не сложно, а невозможно. Такого генерал не пожелал бы даже злейшему врагу. Рационально он понимал, что спасать надо того, кто меньше увяз, то есть Васю, но эмоционально из последних моральных сил цеплялся за Серегу. Просто потому что тот «воскрес», вернулся, дал о себе знать. Да, диким образом и кровавой дорожкой. Но перед глазами у Владимира Викторовича упрямо стоял тот,

прежний, настоящий Физик, а не его подобие по рассказу Кота и Муры.

Отказаться от прежнего Мыцика, даже не встретившись с ним, было выше сил генерала, в чем бы того не обвиняли и не подозревали. Поэтому он с усилием отмел все посторонние мысли и решил, что обязательно вернется к ним позже, когда столкнется с Физиком лично.

Сентябрь 2015 года

Сложив руки за спиной, Феликс с ленивым интересом смотрел видеотрансляцию из белоснежной палаты — одной из множества в его клинике. В палате обитал всего один пациент, хотя Коксу больше нравилось определение «подопытный». Он оторопело сидел на полу, прижавшись спиной к стене и обхватив руками колени. Лицо исказилось в крике, психиатр не слышал — видео оставалось беззвучным, — но знал, что от такого вопля дребезжат стекла. Подопытный выглядел так, словно видел привидение или еще чего похуже. Кокс смотрел трансляцию не особо внимательно, но от него не ускользали мелкие детали — блестящая испарина на лбу, бешено вытаращенные глаза, судорожно вцепившиеся в штаны пальцы, дрожащие губы, трясущееся в ужасе тело.

— Хорошо, — пробормотал Феликс, как раз когда к нему подошел низенький мужчина в белом халате и сообщил шепотом, в самое ухо, приподнявшись на цыпочки:

— Я все сделал.

Он исчез так же внезапно, как появился, быстро перебирая ногами и шустро размахивая руками. А Кокс расплылся в довольной улыбке. Интерес к человеку из трансляции мигом улетучился, но Феликс ни капельки не расстроился, он прекрасно знал, что этому подопытному осталось недолго. Совсем скоро крошечная молекула в его организме окончательно распадется и убьет своего безропотного «хозяина». Однако вряд ли палата будет долго пустовать.

Размышляя о судьбе своих пациентов, Кокс достал из халата блокнот, черкнул пару строк, поставил дату и время, а затем жирно подчеркнул написанное и вышел из комнаты.

* * *

Декабрь 2017 года

Диван в гостиной показался Феликсу жестким, он попробовал усесться поудобнее, но скоро бросил эту затею. В руках он сжимал свой блокнот — держал крепко, но бережно, словно для него не было ничего ценнее. Машинально погладив корешок, он раскрыл блокнот, перелистнул в самый конец и жадно вчитался в строки.

«Два с лишним года…» — подумал психиатр, произнести это вслух никак не получалось.

Кокс громко выдохнул и захлопнул блокнот. Он немного нервничал, не мог спокойно сидеть на месте, но и безудержно носиться по комнате тоже было не в его правилах. Правилах, которые он сам себе выдумал много лет назад. Следовать им не всегда оказывалось просто, иногда нутро просило свободы ото всяких ограничений, но Феликс не мог позволить себе такой роскоши — раскрыться перед всеми и показать истинное лицо. Для всех он талантливый психиатр — образ отточенный, вылизанный, без изъянов, и таким останется, до поры до времени.

Блуждая в собственных мыслях, Кокс чуть взволнованно сверил время — Физика, его лучшего и худшего одновременно подопытного, давно не было, хотя Феликс ни минуты не сомневался, что тот справился. Однако…

— Неужели взбунтовался? — усмехнулся психиатр и тут же рассмеялся.

Бывало, ему и правда хотелось, чтобы Серега показал характер, хотя бы немного, как тогда, при их знакомстве и первых встречах; чтобы заартачился. Но Феликс понимал, что это невозможно, уже невозможно, способность серьезно упрямиться, по крайней мере, по отношению к Коксу, не так давно атрофировалась.

Коксу снова стало смешно. Он коротко хохотнул и припомнил Рута — уже мертвого, уверенно подумал психиатр. Ему вдруг нестерпимо захотелось узнать, как умер его старый друг-недруг. Мучился? Успел сболтнуть что-то? А может, вообще ничего не понял? Впрочем, любопытство быстро потухло, а Физик все не появлялся. С недовольством глядя на входную дверь, Кокс взялся за телефон и набрал заученный номер.

— Ко мне, — тихо и чуть хрипло от подступившего напряжения велел он.

Мыцик никак не отозвался, даже дыхание не слышалось в динамике — только звонкое молчание. Но Феликс не сомневался, что тот прибежит, поэтому яростно ткнул в экран и откинулся на спинку дивана. Он слегка растерялся. Решение по поводу Ронни забрело ему в голову совершенно неожиданно, и отчасти Кокс еще не свыкся с мыслью, что он теперь один хозяин всему, в том числе Сереге.

Напротив дивана стоял телевизор. Феликс машинально схватился за пульт, лежащий под рукой, и нажал на первую попавшуюся кнопку. Новости. Нажал еще — концерт. Нажал в третий раз — снова новости. Кокс поморщился, смотреть что-то, когда ничего толком непонятно, — сомнительное удовольствие. А русский язык психиатру так и не дался, даже дурной Ронни кое-как изъяснялся, а Феликс жутко терялся, когда слышал русскую речь и видел русские буквы. Такая ситуация казалась ему слегка комичной, но больше напрягала. С Физиком Кокс общался на испанском, по имени его никогда не звал, хотя записал на всякий случай. И обоих все устраивало.

Телевизор бормотал несусветную «абракадабру», поэтому Феликс, еще немного помучив слух, выключил «ящик» и снова взялся за черный блокнот. Он и сам не понял, зачем, ему просто не хотелось отрываться от работы. Работой его был Физик — конечно, не он один, но Мыцик точно числился самым… интересным.

«Несговорчив, отстранен, вяло агрессивен…» — прочитал про себя Кокс, перелистнув потертые белые страницы к самому началу блокнота. Он сделал эту запись практически сразу, едва посмотрел Физику в глаза, без слов, просьб, вопросов. Тогда психиатр не знал его имени, национальности, профессии, характера — ничего, но уже стал делать первые — вполне успешные — попытки читать нового пациента как книгу. Кокс довольно скоро понял, кто перед ним, он отчасти знал, как вести себя с такими людьми, но вот делиться открытием ни с кем не спешил — ни с хирургом, что вытащил пулю, ни с медсестрами, ни тем более с Ронни. Это была его тайна — восхищающая и пугающая одновременно.

Рут любил сравнивать Серегу с подарком судьбы для обоих — себя и Кокса, Феликс обычно отмалчивался, но и не спорил, только мысленно уточнял: подарок для одного, для него и только для него. Ронни и рядом не стоял, только пользовался способностями Мыцика и полным повиновением. У Феликса же планы были глубже — ему не нужен был бесхребетный исполнитель, его интересовал надежный инкубатор для препарата. Почему очередным инкубатором стал именно Физик? Кокс не сразу смог докопаться до истины, но все же понял — физически и психологически его случайный пациент был на голову, а то и две выше остальных подопытных. Те быстро ломались, выходили из себя, сходили с ума, пугались, превращались в бестолковые тени под действием препарата, а Серега держался, слушался, но не бездумно, обнажал клыки, когда Ронни перегибал палку. Препарат губил его постепенно и, что самое главное, незаметно для самого Мыцика. По подсчетам Кокса, осталось совсем чуть-чуть, и препарат — крошечная молекула, вшитая в организм Физика, погубит его.

Феликс бережно перебрал пальцами страницы блокнота и вновь перелистнул в конец. Он каким-то животным инстинктом чувствовал, что его эксперимент — главный эксперимент в жизни — стремительно подходит к концу. Но Кокс одновременно с предвкушением резко стал ощущать необъяснимую тревогу, словно к нему медленно, но верно подкрадывалась опасность.

Шаги. Шорох. Входная дверь внезапно осторожно приоткрылась, и вошел Серега. Он покорно, но чуть хмурясь посмотрел на психиатра, а тот вздрогнул и захлопнул блокнот, решив, что беспокойство мнимое.

* * *

Сентябрь 2015 года

— И все-таки я не понимаю, как эта штука действует, — со странным возбуждением произнес Ронни, звучно плюхнулся на стул и чуть не смел рукой вещи со стола Кокса — пару папок, календарь, блокнот и несколько пачек лекарств.

Он неловко заерзал, будто стул был колючий, и чуть ли не влюбленными глазами вытаращился на Феликса. Тот хмыкнул и едва сдержался, чтобы не рыкнуть на наркомана, мол, пошел вон. Рута от праведного гнева спасло только приподнятое настроение психиатра, иначе действие некоторых лекарств, в том числе «этой штуки» он, вполне возможно, почувствовал бы на себе.

— Хочешь попробовать? — в тон ему отозвался Кокс.

Ронни мигом скривился и вздрогнул всем телом, будто ему нож в спину всадили, и быстро потерял интерес к медицинскому вопросу, хотя все же ненадолго. И скоро завел по новой: как да почему?

Феликса изрядно раздражало любопытство Рута, а еще больше просто мешало — он как раз намеревался поработать, а визит Ронни никак не входил в планы. Однако психиатр давно знал, что Ронни не отвяжется, пока не получит свое, поэтому монотонно заговорил:

— Возьмем нашего новичка, во время операции, когда вытащили пулю, ему вшили капсулу…

— Большую? Как она выглядит? — горячо перебил наркоман, а Кокс насторожился, что это Рут заинтересовался, хотя раньше, уже не один год, совершенно хладнокровно смотрел на всякие подробности процесса, больше волнуясь о результате.

— Маленькая капсула, не многим больше тех, что в аптеке продают, пористая, — затолкав назревающее подозрение поглубже, как ни в чем не бывало продолжил Феликс. — Распадается в организме она далеко не сразу, на это требуются месяцы…

У Ронни внезапно округлились глаза, словно его паралич разбил, и он вот-вот упадет со стула. Реакция Коксу понравилась, он скривил губы в улыбке.

— Хотя можно еще больше замедлить процесс, — глаза Рута округлились пуще прежнего, психиатр про себя отчаянно ликовал. — Что касается самого инкубатора, он может вообще не подозревать, что внутри него сидит… нечто…

— То есть? — недоверчиво пробормотал Ронни. — Но с ним же происходят изменения, если судить по тому же Медведю, например. Он беспрекословно слушается, не вспоминает о своем прошлом…

Феликс терпеливо выслушал и кивнул, хотя про себя смертельно скучал: Рут не понимал его, видел лишь оболочку — превращение человека в подобие робота. А Кокс мыслил глобальнее, раньше, в начале карьеры, когда его допустили до экспериментов с людьми, ему и правда было любопытно наблюдать, какими послушными и сговорчивыми становятся пациенты, в них как будто исчезает жесткость, но скоро такой подход и однообразные эксперименты надоели психиатру. Ему хотелось большего — забраться в самые потаенные участки мозга, понять, как рождаются эмоции и желания, как они управляют огромным и непредсказуемым явлением под названием человек. А еще больше ему хотелось помочь себе…

— Для Медведя и других инкубаторов их нынешнее состояние — само собой разумеющееся. Они не видят в этом ничего особенного. Да, возможно, иногда чувствуют, что с ними происходит что-то непонятное. Но такие вспышки прозрения быстро блокируются содержимым капсулы — маленькой молекулой.

— А как же прошлое? — завороженно спросил Рут.

— Что «прошлое»?

— Они ведь не забывают, как попали сюда, в клинику. Не забывают, как жили прежде. Неужели им не хочется домой? — Ронни искренне не понимал, как такое возможно.

Это одновременно забавляло и сердило Кокса. Но он продолжал терпеливо кивать, когда надо, и улыбаться. Так психиатр вел себя со своими подопытными, когда они начинали — совсем ненадолго — задаваться дурацкими вопросами. Так он действовал и с Рутом, особо не видя между ним и пациентами большой разницы. Феликс самоуверенно знал, что и наркоман, и инкубаторы, да и участники других экспериментов рано или поздно, но обязательно загнутся. Главное, чтобы перед этим успели послужить Коксу, остальное мелочи.

«Хочется домой…» — зацепившись за фразу друга-недруга, внезапно повторил про себя психиатр и чуть было яростно не стукнул по столу.

Ему никогда не было дела до того, чего хотят жертвы его экспериментов. Он не воспринимал их как людей, считал просто сущностями — клетки, органы, кости, мышцы, кожа — вот и все, и каждый элемент мог пригодиться для работы. А у сущностей, твердо полагал Кокс, не бывает желаний. Они просто не способны чего-то хотеть, чувствовать, знать. Если же Феликсу попадались особо упрямые подопытные, которые отчаянно сопротивлялись препаратам, сами того не ведая, он предпочитал избавляться от них — быстро и безэмоционально.

— Главное свойство препарата — постепенная блокировка всех функций организма, — жестко и твердо отчеканил Феликс, не отвечая на вопрос напрямую. — То есть молекула рано или поздно «выключит» инкубатор, а значит что?..

— Человек умрет, — таким тоном, будто сто раз пожалел, что влез в эту тему, закончил Ронни и вздрогнул.

— Ответ правильный, — уже спокойно и даже, как обычно, доброжелательно похвалил Кокс.

Он легко приметил, как всполошился и трусливо съежился собеседник, поэтому решил больше не вдаваться в подробности и вовсе умолчать о некоторых — главных — деталях действия препарата. Еще немного понаблюдав за наркоманом, он посмотрел на время и поднялся — пора было проведать новый инкубатор.

* * *

Декабрь 2017 года

Когда Феликс подошел к Физику и пристально посмотрел сначала в глаза, а потом на руки, его охватила приятная дрожь. Он еле подавил на лице кривую улыбку и с чувством перевел дыхание.

— Как это было? — отрывисто, будто ему не хватает воздуха, прошептал Кокс.

— Быстро, — пожал плечами Серега и расслабленно, но все же при этом едва настороженно уставился на психиатра.

Внутри у него резко похолодело, он почуял опасность, но не от самого Кокса, а от его незримого окружения, от планов и мыслей, которые были Мыцику неизвестны, но все же не внушали успокоения. Не зря ведь Физик привык сравнивать Кокса с бомбой замедленного действия. Об одном не догадывался Серега — он и сам был такой бомбой.

По глазам отныне единственного шефа Физик почувствовал, что тот хочет подробностей — как всегда, кровавых, морально тяжелых и будоражащих воображение. Сам Серега давно воспринимал убийства как часть себя, как работу — кто-то лечит, кто-то программирует, а он вот убивает, поэтому рассказывать об этом ему было… не неприятно — просто скучно. Но Кокс умел цепляться, как пиявка, поэтому Мыцик обо всем послушно рассказал. О кафе, туалете, белом кафеле, крови и бритве…

Он и сам не сразу понял, как около года назад проболтался Феликсу о своем тайном оружии. Как так получилось, как звучал вопрос Кокса, насколько подробно раскрылся Серега — он этого не помнил, эти воспоминания, впрочем, как и многие другие, будто выпали из сознания. Тогда Физик долго корил себя и пытался припомнить, как док — единственный, кому удалось — развязал ему язык. Как?!

Кокса информация о столь необычном средстве защиты не особо впечатлила. Он лишь кивнул и сделал себе пометку — и в голове, и в блокноте. Его слабо интересовало, чем Серега убивает, главное — результат и кроваво-красные впечатления от него. Короткие и немногословные объяснения и рассказы Мыцика Феликс впитывал как губка. Он слушал его с искусно скрытым упоением, кивая, улыбаясь, изредка вставляя короткие комментарии и всегда один на один, даже без вездесущего Ронни. Это был его личный наркотик, лекарство, которое Кокс искал много лет. И никто не имел права, по мнению психиатра, отбирать его.

— Труп там оставил? — пересохшими губами пролепетал Кокс, а перед глазами у него расстилалась кровавая пелена.

— Разумеется. Не тащить же его на себе…

— Да-да, — закивал Феликс.

Он чувствовал, как бешено колотится сердце, как дрожит и хрипит голос, как мурашки бегают по коже и как одновременно его охватывают липкий страх и безудержный восторг. Как же отчаянно ему хотелось поменяться местами с Физиком, отхватить от него хотя бы чуточку того, чего в нем никогда не было — мужества, силы, способности убивать собственными руками, а не через кого-то. Долгие годы Кокс был вынужден существовать, как шакал. Он жаждал крови и жестокости, мечтал убивать, но страх и трусость всегда брали верх. Феликс уверенно руководил, умел убеждать, мог приказать убить и был вынужден обходиться следами чужих преступлений — смотрел, слушал, представлял. Но ни разу не сумел самостоятельно убить. Всегда были кто-то или что-то — управляемые психи, послушные инкубаторы, препараты. Вот и сейчас Кокс жадно, как в последний раз, пытался выудить из Физика подробности о том, как умер Ронни.

— Ладно, иди пока, — наконец-то кое-как насытившись впечатлениями, разрешил психиатр, а когда остался один, снова рассмеялся.

Он вспомнил, как много лет назад, когда у него не было ничего — ни власти, ни денег, ни клиники, а до знакомства с Ронни оставалось еще несколько лет, его пригласили принять участие в государственной программе по разработке препарата для подавления жестокости у преступников. Группа ученых уже не первый год изучала возможности человеческого мозга, старалась создать препарат, который превращал бы даже самых грозных преступников в безобидных граждан. Ученые потратили немало времени, сил и средств, угробили не один десяток подопытных, прежде чем сообразили — сначала нужно довести участников эксперимента до пика агрессии, а уже потом научиться подавлять жажду жестокости. Так начались попытки создания препарата, который пробуждал бы в людях невероятную жестокость.

Как раз на этом этапе к ученым присоединился Кокс. Он был по-настоящему талантливым психиатром, но им двигал не научный интерес, а личный. Плевать он хотел, по большому счету, на подавление жестокости, его увлекала только первая часть эксперимента — усиление жестокости. Феликс предполагал, что серьезный уровень агрессии легко сломает всякие барьеры и блоки, в том числе страх. Тогда даже отъявленный трус сможет убить. Например, такой трус, как он. И больше Коксу не придется «подъедать» за другими, он сам превратится в убийцу и сможет сполна утолить жажду убийств — когда захочет и сколько захочет.

Эксперимент затянулся. Он стоил правительству огромных денежных вливаний, с каждым месяцем и годом энтузиазм создателей программы мерк, а Кокс — напротив — загорался. У него появилось все необходимое для работы, для помощи себе — лаборатория, оборудование, подопытные. А со временем — и частные инвесторы, Ронни в их числе, благодаря им Кокс перебрался в собственную клинику психиатрического профиля. В нем умудрялись существовать две личности — психиатр и несостоявшийся маньяк, причем первый был сильнее, пока, и это дико угнетало Кокса.

Он упрямо продолжал эксперимент, посвятив в него лишь самых верных. Для вида работал на обоими этапами программы: пытался разработать два типа препарата — против и для усиления жестокости. И лишь недавно добился значительных успехов. Феликс разработал мощную молекулу, она вшивалась прямиком в организм и начинала воздействовать на человека. Подопытный зверел на глазах, тогда как прочие эмоции притуплялись. Однако были и побочные эффекты — некоторые сходили с ума, у других отказывали органы, третьи теряли всякий контроль над собой. Были и эффекты, которым Феликс не мог дать четкой характеристики — хорошо или плохо. Провалы в памяти и беспрекословное послушание входили в их число. С одной стороны, это радовало Кокса, а с другой — огорчало, ведь ему была важна только жестокость.

Зато частным инвесторам «эффект марионетки» очень нравился. Особый восторг высказывал покойный Ронни и с энтузиазмом использовал подопытных для собственных нужд. Кокс смотрел на это сквозь пальцы. Все внимание он нацелил на главный минус препарата — постепенное уничтожение человека. Избавляться от гибнущих как от холеры подопытных ему уже осточертело. Тогда-то Коксу и посчастливилось получить подарок судьбы в лице Мыцика.

Одного взгляда и пары тестов хватило, чтобы Феликс понял — перед ним представитель спецорганизации. Он не особо разбирался в этом, но точно знал — туда берут лишь лучших из лучших, такая политика распространялась на спецслужбы всего мира. Психологически устойчивый, физически сильный и выносливый, в меру упрямый, способный убивать голыми руками — таким был старший брат Кокса, потому-то Феликс и знал хотя бы слегка «внутреннюю кухню» вояк и ни за что не собирался упускать такой шанс — поставить эксперимент над по-настоящему сильным организмом.

Провожать Физика на тот свет, как его предшественников, Кокс никак не хотел, поэтому на свой страх и риск стал работать над совершенствованием молекулы, предварительно вшив ее в Мыцика. Первые месяцы Феликс тихо наблюдал, чувствуя как гибнут нервные клетки и чешутся руки. Потом осмелился ввести в организм препарат-помощник, который замедлял действие основной молекулы. Так он выиграл время на разработку новых средств.

Все в целом шло по плану — Физик, сам того не замечая и лишь смутно чувствуя, менялся, становился агрессивнее и покладистее. Он ни разу не спрашивал Феликса о своем прошлом, не просился домой, не пытался сбежать.

«Эффект марионетки начался», — записал Кокс в своем блокноте.

В это же время Ронни каким-то чудом уговорил Феликса одолжить ему Серегу для личных нужд. Психиатр согласился с тяжелым сердцем. Ему очень хотелось по полной программе использовать смертоносный потенциал Мыцика, а для этого требовалось дать ему полную свободу, чего и просил Рут. Но вместе с тем Кокс жаждал держать главный инкубатор при себе, под боком, чтобы постоянно наблюдать.

Примерно через полгода к «эффекту марионетки», опять же без серьезного сопротивления прибавились провалы в памяти. А еще через год он стал максимально внушаем, и Ронни предложил сыграть на этом. Его план по возвращению в Россию и организации диверсии показался Феликсу диким… но интересным. Он согласился с противоречивым чувством. Развязать Мыцику язык и узнать о его прошлой жизни ему не составило труда, было даже интересно узнать о подопытном столько нового.

«Хочешь отомстить им?» — однажды после «промывки мозгов» спросил Кокс, перед этим хорошенько внушив Физику о том, что друзья его бросили.

Ему не пришлось вдаваться в подробности. Он лишь с острым акцентом и ломая себе язык прочитал из блокнота несколько имен и позывных. Они сработали как надо — в голове у Мыцика произошел настоящий взрыв, все, что он знал, запуталось, затерялось, сломалось. Прошлое и настоящее безнадежно и крепко смешались, так что никаким образом не отделить и не вернуть на свои места. Воспользовавшись сильнейшим замешательством, Кокс обрисовал ситуацию с выгодой для себя: друзья — не друзья, Россия — больше не твоя страна.

Продолжая сидеть на диване в гостиной после разговора с Серегой, Кокс тихо восхитился воздействием молекулы на сознание человека. Он припомнил расспросы Ронни — как это было давно, и сам не смог объяснить, как эта крошечная штучка умудряется медленно, сначала выборочно, но обязательно убийственно «ломать» человека.

«Стирает воспоминания, но не все, рисует новые, какие внушишь, блокирует жалость, радость, боль, сочувствие, трусость, стимулирует жестокость и агрессию…» — Феликс мог мысленно продолжать еще очень долго и отыскивать в своей разработке кучу мощных эффектов.

Однако одно омрачало картину — молекула убивала своего носителя. Да, Кокс уже научился растягивать ее распад в организме с помощью препаратов-помощников, тем самым откладывая смерть, но перспектива постоянно глотать таблетки и колоться, чтобы оставаться жестоким, решительным и живым его не прельщала. Да и другие побочные эффекты покоя не давали. Поэтому сам он откровенно трусил вшивать молекулу в себя.

А время шло, Феликса душила жажда крови, тогда как Физик — Кокс чуял это — мог вот-вот присоединиться к предшественникам. Он понял это по глазам и по полному безразличию очередного инкубатора.

Декабрь 2017 года

— А это что получается, Физик там один? — вполне логичный вопрос Кота не то чтобы застал генерала врасплох, но заставил встряхнуть с себя оцепенение и глубоко задуматься.

«А ведь действительно… — чуть не протянул Пригов вслух. — Те двое мертвы, был кто-то еще или нет — черт его знает…»

Легче от вопроса Васи не стало, наоборот, Владимир Викторович буквально почувствовал, как мысли в голове забуксовали и стали спотыкаться друг об друга. Мерзкое ощущение.

Автомобиль генерала и так тащился на предельно низкой скорости, а теперь и вовсе остановился. Пригов предположил, что, возможно, Кот с Мурой сейчас не слишком лестного о нем мнения — все узнал, а ехать к Физику — ну ни в какую, но генерал физически был не в состоянии одновременно рулить, размышлять и, что важнее всего, соображать. Ему срочно нужен был помощник — влиятельный и, желательно, немой, чтобы не задавал лишних вопросов.

«Фе-до-тов», — про себя по слогам проговорил генерал, припоминая «приятеля оттуда».

Больше вариантов на примете не было. Кота и Муру Пригов в счет не брал, они, конечно, пойдут с ним… или он с ними. Но Владимир Викторович, собрав в кулак остатки здравомыслия, решил, что обязательно надо иметь кого-то со стороны — посвященного в детали, но без личных мотивов.

— Владимир Вик… — нетерпеливо потормошил его Вася, но не закончил, Пригов жестом приказал, мол, тихо.

Кот вздрогнул, как от пощечины, и откинулся на спинку сидения. Рядом что-то невнятно бормотала Женя, он прислушался и уловил лишь непонятные обрывки: «Три… ять… ет…». По сосредоточенному виду Мурашовой Ионов понял, что к ней лучше не лезть. Но на месте да еще и молча Васе не сиделось, он хотел одного — узнать адрес, а дальше… Он еще не знал толком, как поступит, но явно давший заднюю генерал и отмахивающаяся Мура события не форсировали, а нещадно тормозили.

— Товарищ генерал, адресом-то поделитесь? — через пару минут повторил попытку Кот.

Перескакивая с одной мысли на другую, он и не заметил, что Пригов с кем-то усердно переписывается, с завидным проворством тыча по экрану смартфона.

— Сейчас-сейчас… — пробормотал тот, даже не поднимая головы.

Васе вдруг очень захотелось выбросить генерала из-за руля, завести мотор и уехать. Но мешала одна проблема — он понятия не имел, куда ехать. Пока Ионов придавался бестолковым желаниям, Владимир Викторович успел убрать смартфон и заговорил:

— Сейчас съездим в… одно место, а потом решим, как быть с Физиком.

* * *

Сентябрь 2015 года

— Будем искать, — не особо убедительно пообещал чернявый парнишка — офицер испанской разведки.

Владимир Викторович по привычке пожал ему руку и задумался, какой по счету этот лейтенант: пятый, седьмой, десятый? Менялись звания, службы, цвета формы и погон, лица, а суть оставалась — никому, по большому счету, нет дела до забот российского генерала. Будь он хоть маршалом, хоть министром, это не его территория, а у местных и своих проблем, трупов и пропавших хватает.

Пригов не сердился, у него просто не осталось сил на эмоции. Только опустошающая усталость и мерзко завывающее где-то в груди чувство вины говорили в нем наперебой, расталкивая друг друга. Владимир Викторович даже слегка покачивался, пока шел к машине, где его ждал притихший Вася. Он припал лбом к стеклу и дышал, вытянув губы трубочкой — сам не знал, зачем.

— Будут искать, — прищурившись и одернув ворот рубашки, прилипший от жары к шее, сообщил Пригов.

Сел за руль и завел двигатель он молча, Кот не удостоил его вниманием, даже не шевельнулся. Несколько минут назад, в мучительном ожидании генерала, ему вдруг резко захотелось раздобыть надежные доспехи, забраться в них и не вылезать, пока не обезболятся мысли.

— Вы снова мне что-то подмешали, да? — вяло пробормотал он чуть позже, уже глядя, как перед глазами мелькают улицы, дорожные знаки, лавки, магазины, люди.

С самого утра Кот чувствовал себя скверно — будто его вынули из собственного тела и запихнули в совершенно чужое, никак ему не подходящее — маленькое, низенькое, хилое. Сперва Вася решил, что просто устал, ведь толком не спал уже…

«А сколько?» — тут же спросил он, потеряв счет часам, дням и датам.

А потом вспомнил — нечто подобное Кот ощущал, когда Пригов накормил его «волшебной» таблеткой. Закончилось это не очень хорошо…

— Ничего, — коротко отозвался генерал.

И без того тихий голос подчиненного долетал до него как шелест листвы — едва слышно, исковеркано. Да и мыслями Пригов был далеко — в России, в собственном кабинете, один. Сознание точно специально снова и снова уносило его туда, как бы защищая от действительности, что сыпала ударами.

— Что-то ты совсем плох, — после продолжительного молчания произнес Владимир Викторович, когда они остановились у дома Георгия. — Завтра же вернешься в Питер, — тут же он поймал на себе болезненно-горящий взгляд Кота, но голос его не дрогнул: — Вернешься. А я тут сам… как-нибудь…

Генералу не нужно было становиться экстрасенсом или учиться читать мысли, чтобы вполне явственно почувствовать и увидеть, как от Васи разит ненавистью, как в беззвучной злобе подрагивают его губы, как ходуном ходит кадык. От такого кап-лея Ионова не было никакого толку, поэтому Пригов мечтал поскорее от него отделаться. А быть нянькой, подтирать ему сопли и гладить по холке — нет, спасибо.

Вася кипятился от негодования, но не проронил ни слова, хотя генерал-майор ожидал услышать пару матерных в свой адрес, ведь взорвался же Кот тогда, пусть слегка, но молчать не стал. Однако то ли Ионов действительно до предела утомился, то ли язык не повернулся рыкнуть на старшего по званию, то ли просто в мозгу что-то заклинило, но он лишь подавил вздох и вышел из машины.

— Тем лучше… — вырвалось у Пригова, едва хлопнула дверца.

Уже ночью, сидя на темной и гулко-тихой кухне, генерал пытался собрать разбегающиеся мысли если не в строй, то хотя бы в кучку, но получалось не плохо — ужасно. Голова с каждой просиженной на месте минутой соображала все хуже, будто постепенно разучивалась работать. Шея и плечи давно затекли, глаза привыкли к мраку, тело требовало горизонтального положения и покоя, а совесть и ответственность дергали за нервы и твердили: «Думай, Вовка».

«Морги и больницы. Больницы и морги», — проговаривал про себя Пригов, глядя в темноту и хлопая глазами.

Ни там, ни там результатов пока не было. Генерал был готов лично проверить каждую палату и холодильную камеру, сунуть нос в реанимацию, операционную — да куда угодно, но понимал, что это из разряда фантастики. Чтобы сотворить такое в России и то потребовали бы горы разрешений, здесь Европа, чужая страна, совершенно иной маленький мир и законы. А удостоверение генерала ФСБ котируется с превеликим трудом и неохотой.

— Ты же сам знаешь, что бывает с «потеряшками» в России, хрен найдешь, если сами не объявятся, — с утра подсовывая генералу под нос кружку кофе размером с ведерко, протянул Георгий. — Тут пусть и Европа, а больших достижений по этой части тоже нет…

Вообще-то Пригов рассчитывал на слова поддержки, но Георгий, как всегда, был в меру жесток и до боли реалистичен. А еще он говорил правду, поэтому генерал не посмел огрызнуться, только отхлебнул кофе, посмотрел на наручные часы — почти восемь — и вздохнул.

— В госпитале-то был? — спросил хозяин дома минут через пять и уточнил: — Том самом.

— Был, в первую очередь. Там над входом камеры, видно, как Кот входит и выходит, а Физика нет.

Молчание. Генерал хотел сказать о многом, а Георгий сидел с отсутствующим видом и напряженно думал. Владимир Викторович не сомневался, что друг вот-вот выскажется, однако ждал этого с плохо скрываемым опасением — слова обещали больно резануть по сердцу.

— Не найдешь ты его, даже если весь КТЦ заставишь искать.

Пригов вроде подготовился, по крайней мере, ему так показалось, но все равно почувствовал, как предательски внутри что-то рухнуло вниз. Его словно ткнули носом в огромную и непоправимую ошибку, которую он допустил, и отчитывали, отчитывали со злобным шепотом, яростно взмахивая руками и ругаясь. В общем-то бывало и страшнее, но приятного мало.

— Бросить его, значит? — генерал не узнал собственный голос, с прищуром уставился на Георгия и едва удержался, чтобы не стукнуть от души по столу.

— Знаешь, чем мне никогда не нравилась наша Контора? — издалека, будто специально натягивая нервы Пригова, начал Георгий. — Тем, что мнила себя всемогущей. А я скромный, не люблю этого…

Владимир Викторович не ответил, хотя словцо — вот оно — болталось на языке. Он залпом опустошил кружку с остывшим кофе и отвернулся, не хотел и не мог смотреть на Георгия — такого хладнокровного и бесчувственного, на первый взгляд. А тот продолжил, выждав паузу:

— Парень твой либо уже труп, разобранный на органы, — снова пауза, — либо объявится сам… когда-нибудь…

* * *

Декабрь 2017 года

Пригов резко затормозил у тротуара. Молча вышел из машины и заблокировал замки. Кот и Мура, будто только что очнувшиеся ото сна, уставились на него с возмущением, мол, какого черта? Генерал лишь успел поблагодарить кого-то неведомого, кто позволил ему добраться до места без вопросов, и пошел ко входу в «Большой дом»*. Пока он шел до нужной двери, машинально вспоминал один из последних разговоров с Георгием о Физике. Еще пару месяцев назад Владимир Викторович вряд ли бы вспомнил его дословно, а теперь в голове у него звучал то собственный дребезжащий голос, то Георгия — ровный и сухой. Слово в слово.

В кабинет за дубовой дверью с табличкой «Полковник Федотов Д.З.» генерал-майор вошел без стука и резко схватившись за ручку. Сначала на Пригова напала оглушающая тишина, словно к его визиту готовились, а потом набросился уже седеющий мужчина лет сорока пяти — он был в гражданке и с возмущенным выражением лица.

— Вовка, ну ты как всегда, — рыкнул хозяин кабинета, одновременно похлопывая Владимира Викторовича по плечу и тыча ему второй рукой в бок, мол, нехорошо поступаете, товарищ.

Генерал выдержал тычки и хлопки молча и с кривоватой ухмылкой, параллельно припоминая, как давно его не звали Вовкой. Так к нему обращался лишь собственный голос в голове, и то в моменты максимально серьезные и ответственные, да полковник Федотов Денис Захарович. Другим бы Пригов не позволил.

— Здравствуй, — как-то вымученно пробормотал он и без приглашения уселся на один из стульев, поближе к двери, надолго задерживаться в кабинете генерал не планировал.

— Поможешь? — сразу перешел он в наступление, успев в паре сообщений еще в машине вместить причину визита: «Смерч», Физик, Испания, провал операции.

Федотов, отдуваясь, почесал затылок и произнес не слишком уверенно, но и не категорично:

— Дело — дрянь, попали твои ребятки, все трое…

— Помнится, были дела и похуже. А они… просто защищались. Все трое, — жестко и быстро выговорил Владимир Викторович.

— На Ионове труп и несколько «трехсотых», с Мурашовой проще, — стал занудно перечислять полковник, — а Мыцик… — он с хитрым недоверием уставился на друга, — тот самый? — получил утвердительный кивок. — У-вяз, — по слогам выдал Денис Захарович и умолк.

— Это все мне и без тебя известно, — собрав всю волю в кулак и проглотив приступ гнева, отозвался Пригов.

Он был готов к ворчанию, недоверию, проверке фактов — лишь бы быстрее услышать после них короткое «помогу». В том, что словцо в любом случае прозвучит, генерал ни минуты не сомневался, иначе бы не пришел, окончательно ошарашив Кота и Муру.

«Кстати, как они там? Не рванули еще? Хотя куда рвать-то? — задался вопросами Владимир Викторович под монотонное бормотание друга и подумал, что правильно поступил, не назвав молодежи адреса.

Он выжидающе посмотрел на Федотова, тот полез в свой сейф и вытащил «ПМ»*. Пригов воодушевленно подумал, что это хороший знак: полковник вот-вот откроет рот, чтобы согласиться, дать команду своим и помчаться на адрес.

— Ты хорошо искал его все это время? — вопрос заставил Владимира Викторовича встрепенуться.

Он, если честно, слегка растерялся, не мог однозначно ответить — да или нет. Что сказать? Да, искал, но вяло, уже не рассчитывая на успех. А самое главное, в тайне, силами «внештатников» вроде Георгия, точно Физик и произошедшее с ним стали его пороками, о которых никому не следовало знать. Разве что только Георгию и совсем чуть-чуть — Федотову. Так что выходит, не искал, так будет честнее.

Денис Захарович, видимо, сообразив, что ответа — любого — не дождется, немного сменил вектор:

— Что ты собираешься с ним делать?

Этого вопроса от кого-нибудь генерал ждал с дуреющим ужасом. Поначалу думал, что задаст его Кот или, на худой конец, Женя. Но они спрашивали о чем угодно, кроме главного, будто твердо знали — ничего плохого Пригов не сотворит. Вот только он сам едва ли в это верил.

— Не знаю, — вслед чуть не вырвался нервный смешок — Владимир Викторович упрямо шагал к самому краю. — Я… Знаешь, звучит, наверное, дико, но я уже похоронил его тогда. Практически сразу. Георгий говорил о его бесследном исчезновении так реально, что я поверил. Да и как не поверить? Он сам прошел через это. Помнишь? Тот парень, он ведь тоже пропал с концами. До сих пор в архиве пылится его карточка — ни жив, ни мертв…

Исповедоваться перед Федотовым и обнажать перед ним душу Пригов не собирался, но слова сами прозвучали, будто в укор разуму, мол, давно пора. Продолжать генерал не стал, хотя чертовски хотел, а полковник, тяжко кивнув, огорошил следующей цепком фразой:

— В любом случае Мурашова и Ионов останутся здесь.

Твердость и неоспоримость в тоне друга Пригов с легкостью отмел и возразил ему в такт:

— Нет. Они поедут со мной. Плюс ты с группой захвата подтянешься следом, на всякий случай, — последние слова он выделили особо, как бы подчеркивая, что просит помощи лишь для подстраховки, а не сомневаясь в себе или в своих людях. — Если бы я точно знал, сколько народу в том доме, справился бы без тебя.

— Звучит как оскорбление, — беззлобно фыркнул Федотов, но спорить не стал — сам маялся от любопытства, чем вся эта история закончится, а прищучить парочку из «Смерча» — хотя бы ради устрашения — он всегда успеет. — Предупрежу группу, — протянул полковник, подлетев к служебному телефону. — А ты, думай, Вовка, что все-таки делать с парнем…

Спрашивать, почему друг пришел в ФСБ, а не поручил дело КТЦ, полковник не стал. И так понял — личное дело, тянущийся за Котом и Мурой кровавый след, неведение сослуживцев. Какой уж тут КТЦ?

* * *

— Вот куда он пошел?! — сокрушался Кот под не особо активные попытки Муры его угомонить. — И главное, молча!..

— За помощью, наверное… — как не в себе отозвалась Женя.

Ее не то чтобы не интересовали планы Пригова, просто своих хватало, и за каждым следом бежал вопрос: как все произойдет? Мурашова мелко дрожала и даже немного трусила. Она все припоминала Физика — совершенно чужого и жуткого, с холодным взглядом и, кажется, вырванным с корнем сердцем. И понимала, что скоро все кончится, если, конечно, обойдется без затруднений. Однако интуиция шептала, что как раз к тем еще трудностям следует готовится крайне тщательно и с холодной головой.

— Можно подумать, там армия таких, как Физик, нас поджидает, — нервно усмехнулся Вася, он вновь стремительно начинал воспринимать этот враждебный мир в штыки.

— Очень может быть, — тихо, почти неслышно, кивнула Мура и припала к стеклу — к машине возвращался Пригов. Чуть прищуренные глаза, поджатые губы и металл в голосе не предвещали ничего хорошего.

— Поехали, что ли? — с трудом ворочая языком, прохрипел он, и машина тронулась с места. Всем троим было не по себе.

Декабрь 2017 года

Физик кубарем летел с высоты. Перед глазами мелькали неясные образы и много-много оттенков — зеленых, серых, коричневых. Он на секунду предположил, что находится в лесу, но быстро опомнился — не все ли равно, ведь ясно же — это всего лишь сон. Проснулся Серега резко, но не от падения, а от холода — дикого, пронизывающего, от которого стучат зубы и сковываются спазмом мышцы. Лежа на кровати ничком, Мыцик слепо смотрел в стену. Веки подрагивали, холод покалывал кожу, сердце билось суетливо и громко, будто подозревая, что его время может скоро закончиться.

Заснул Физик сам того не заметив. Сон был тревожным и поверхностным — будто не сон вовсе, а короткие вспышки без сознания. Пробуждение еще в ночи получилось долгим, тяжелым, с галлюцинациями, с белым, ослепляющим до слез, цветом отовсюду. Его по-прежнему знобило, а в комнате, кажется, стало еще холоднее, хотя дверь и окно оставались плотно закрытыми. Неужели все это ему лишь чудится? И почему глаза толком ничего не видят? Только густую черноту и короткие, почти неуловимые вспышки белого.

С каждой секундой, не двигаясь и тихо замерзая, Физик терял ощущение собственного тела. Его знобило все меньше, все слабее: если еще минуту назад он трясся весь, то теперь неприятно и болезненно покалывало лишь правую руку. Кровь точно переставала циркулировать — Мыцик больше не слышал, как она бьется в висках. Сам он стремительно уносился в мягкую и зыбкую вселенную.

— Вставай! — не команда, не приказ, а издерганный и искаженный эхом вопль Кокса долетел до Сереги даже там, в безымянном пространстве между жизнью и смертью.

Щелкнул выключатель, но свет не резанул по глазам — чернота спала постепенно, не спеша, с огромной неохотой. Лениво моргая, Мыцик различил дрожащий свет и расплывающиеся контуры предметов. Он словно смотрел на мир через объектив расфокусированной камеры. К нему, отчетливо пыхтя, приблизилась фигура с непонятными очертаниями. Сквозь стену смешавшихся мыслей Физик сообразил, что это Феликс, но силуэт продолжал «плавать». Кокс открывал и закрывал рот, однако смысл произнесенных слов доходил до Мыцика с опозданием.

Феликс, заметив, что инкубатор не торопится вскакивать с постели, воззрился на него с навыдуманным недовольством, но внезапно — к собственному негодованию — дернулся и шагнул назад. Он наткнулся на прямой, но при этом безразлично-прозрачный взгляд — тот самый, который означал начало конца. С моментально побледневших губ психиатра чуть не вырвалось смачное: «Проклятье! Только не сейчас!», но он вовремя прикусил язык, развернулся на каблуках и вышел из комнаты, шарахнув дверью. Через мгновение из коридора гулко донеслось: «Поднимайся и иди проветрись!».

* * *

— О чем думаешь? — шепнул Федотов и подсел поближе к Пригову, словно их кто-то мог подслушать.

Оба находились в салоне ФСБшного служебного «Мерседеса» и ждали. Полковник — когда группа захвата «рассыпется» по территории, генерал — когда Кот и Мура подадут сигнал о том, что знают, как попасть в дом. Он дал им полную свободу действий и позволил импровизировать. Операция, которая вот-вот начнется, казалась ему дикой авантюрой, но Владимир Викторович готов был рискнуть.

— Скоро там твои? — вместо ответа спросил он.

— Скоро. Уж извини, все по старинке — ножками да глазками, вертолеты с тепловизорами до нас разобрали, так что жди.

Пригов наивно надеялся покончить со всем до рассвета, пока темно, однако без спецаппаратуры быстро выяснить, сколько народу, кроме Физика, в доме, оказалось не так-то просто. ФСБшники за час с лишним наблюдения успели засечь в окне одного, но под описания Сереги он никак не подходил — староват, суховат, слишком издерган.

«Уже, значит, двое», — чуть не высказался генерал вслух и припомнил короткий инструктаж для Васи и Жени, что дал, пока ехал к дому.

— Мне очень бы хотелось взять всех живьем, сколько бы упырей там ни сидело. Ясно? — он вопрошающе посмотрел на молодежь, особенно заострил внимание на Коте — тот сидел молча, не двигаясь и таращась в одну точку. Вместо ответа кап-лей демонстративно сжал только что выданный Приговым пистолет.

— Ты же не пойдешь туда сам? — вопрос Федотова резко вернул Владимира Викторовича в темный салон «Мерседеса». — Не забыл, ты тут вообще на свой страх и риск, никто не знает, а полномочий у тебя — кот наплакал. Короче, как было в Испании. Твоя работа начнется позже…

— Да не пойду, не пойду, — чуть раздраженно отозвался генерал, передернул плечами, будто стряхивая взвинченность, и подумал, специально, что ли, друг давил на больное?

По правде говоря, Пригов лукавил. Он бы с радостью пошел, но среди спецназа чувствовал себя обузой, поэтому пока сидел тихо и барахтался в собственных невеселых размышлениях. О неизвестном человеке, замеченном в окне, генерал почти не думал, а вот Физик… Владимир Викторович рассматривал два варианта развития событий — нейтральный и печальный. В первом случае выходило, что, если Кот и Мура послушаются и не станут махать стволами, у них и у Сереги появится зыбкий шанс на жизнь. Просто на жизнь, возможно, даже не за решеткой. А во втором все раскрашивалось в черные оттенки — два трупа, куча вопросов, море обвинений.

На мгновение генерал даже решил, что ошибся, не стоило втягивать в эту историю Федотова, нужно было пойти выше — к начальству, которое его недавно «песочило». Да, тогда Кот и Мура попали бы не под один удар, а под целую лавину. Да, тогда о появлении Физика узнали бы все, кто в системе, в том числе Батя, Рита и развалившийся «Смерч».

«И что в этом хорошего?! — разозлился Пригов на себя. — Нет уж, лучше обойтись малыми силами, а дальше будь что будет».

* * *

— Ты жалеешь его? — тихонько спросил Кот, ползая по снегу и подбираясь к двери в подвал.

— Молчи, он может услышать, — проигнорировала Мура.

Вася лишь хмыкнул и едва ли не зарылся носом в чистый и ровный снежок. Сам бы он тоже не смог ответить на этот вопрос — отшутился бы, сделал вид, что не услышал или не понял, но сказать правду — нет. Его слегка трясло — не то от холода и снега, забившегося за шиворот, не то от сковывающего напряжения и колючей мысли — скоро все закончится.

— Ну и хорошо, если услышит, нам же проще его взять, — пробормотал Вася, хватая ртом снег и холодный воздух. — Да и глянь, ФСБшники — те еще слоны, даже я их слышу, а Физик — тем более. Сколько бы мозги ему не полоскали, ни за что не поверю, что эти ублюдки убили в нем спеца.

Женя не ответила — ковырялась в замочной скважине подвальной двери. Кот пыхтел рядом, одной рукой держась за дверь, а другой нащупывая пистолет у бедра. Наконец, Женя только открыла рот для радостного «готово», но кругом стало подозрительно тихо, оба затаили дыхание и прислушались. Вася опомнился раньше, первым услышав какой-то шум, но не в подвале, а за углом, где располагался освещенный главный вход в дом.

— Тихо! — не разжимая губ, шепнул Ионов так, что вырвалось нечто невнятное, и машинально дернув, припечатал Муру в стену.

На снегу мелькнула вытянутая тень, она, казалось, чуть подпрыгивала и извивалась. Женя и Вася наблюдали, цепляясь друг за друга и обмениваясь вопросительными взглядами, мол, Физик или нет? Тем временем тень, точнее ее хозяин, что-то пискнула, снова задергалась, качнулась туда сюда — и рядом образовалась тень побольше и повыше.

«А вот это уже Серега!» — чуть не рявкнул от напряжения Кот, но Мура вовремя закрыла ему рот ладонью, сама надеясь, что ФСБшники сейчас не сглупят, тоже заметив тени, а может, и людей.

Еще через несколько секунд первая тень исчезла, а вторая задвигалась туда-сюда, будто ее выпустили погулять. Вася таращился на нее с подергивающимся глазом. Женя крепко держала его за рукав куртки, чтобы не набросился сгоряча. К облегчению Мурашовой — она была еще не готова столкнуться с Серегой — тень пошла от них все дальше и дальше, словно решила обойти дом.

— Есть идея, — прохрипел ей Ионов в самое ухо, от чего она вздрогнула и чуть не толкнула его в снег, а Вася стал стаскивать с себя куртку. — Пошли, — он потянул ее к низкому забору, сам встал возле него так, чтобы на него не подал никакой свет — ни фонарный, ни снежный. А Жене велел перепрыгнуть через ограду и ждать сигнала к захвату.

Мура искренне пыталась слушать его внимательно и все уяснить, но либо он говорил слишком запутано, либо она упрямо пропускала слова мимо ушей. Поняла только, что Вася набросит на появившегося рядом Физика куртку, а Женя должна хорошенько его огреть и вырубить. В том, что скоро Серега покажется, Ионов ни капли не сомневался.

Спорить Муре совершенно не хотелось, поэтому она юркнула за забор, пригнулась и, скрючившись в позе зародыша, стала ждать. Минуты потянулись как часы, ветер растрепал ей волосы, но Женя не смела лишний раз пошевелиться.

Наконец, минут через десять, она услышала возню за забором и выглянула посмотреть, что там, позабыв об осторожности и здравом смысле. В снегу яростно боролись два силуэта — оба темные и очень быстро перебирающие конечностями.

Ждать призывающего вопля от Васи Мура не стала, мигом перескочила через забор и с разворота ударила Физика ребром ладони в кадык — краем мысли понадеялась, что не заденет Кота, — как раз когда он нагнулся в попытке стряхнуть с головы и плеч куртку Васи. Его тело тут же обмякло, и Кот в последний момент успел поймать Мыцика, чтобы смягчить падение и не наделать много шума. Оба молча поволокли его к двери в подвал — на всякий случай, не оставлять же посреди территории. Затем, одновременно вспотев и дрожа от холода, Вася сдернул с головы Сереги куртку и приложил пальцы шее — проверил пульс. Под пальцами ощутимо пульсировало, Кот облегченно вздохнул — уж больно сильно Мура ударила, еще немного — и могла провалить щитовидный хрящ на горле.

— Живой, — набрасывая на себя куртку, сообщил Ионов и покосился за угол, там по-прежнему горел свет и было тихо. — Побудь с ним, а я пойду поищу второго, чую, больше никого не будет. — Осторожнее, — напоследок сказал он и озябшими пальцами коснулся ее плеча.

На сердце было тяжело. Один взгляд на неподвижного и крайне бледного — Вася еще подумал, не от мощного удара ли — Физика вызывал в душе скрипучее чувство жалости. Да, все-таки Коту его немыслимо жаль.

— Знаю, иди, Вась, — поторопила Женя.

Кот, еще раз посмотрев сначала на нее, потом на него, свернул за угол. Яркий свет фонаря тут же ослепил его, но кап-лей твердым шагом подошел к железной двери, машинально дернул ее, но вдруг остановился и нащупал в кармане телефон. Набирая Пригову, он оглянулся, ФСБшников нигде не было. Либо их действительно нет, либо хорошо маскируются, решил Кот, а когда генерал произнес взволнованное: «Ну что?» — опасливо проговорил:

— Физика взяли, живой. Иду за вторым через главный вход, — и осторожно приоткрыл дверь.

* * *

Мура с трясущимися коленями склонилась над Серегой и всмотрелась в его лицо. Смотрела долго, будто боясь упустить какую-то важную деталь, которая прояснит, почему Физик стал чудовищем. Но либо эта деталь лихо ускользала из-под цепкого взгляда, либо ее просто не было. По-прежнему не сводя с Мыцика глаза, Женя выдернула из своей куртки стягивающий капроновый шнур. Он показался достаточно длинным и подходящим для того, чтобы двойной петлей связать Мыцику руки. Ее собственные руки немного дрожали, пальцы успели замерзнуть, глаза быстро-быстро моргали, а сердце ухало в груди.

Слегка суетливо коротким жестом Мурашова свела кисти Сереги вместе и надела на них первую петлю. Внезапно она услышала приглушенный шум там, куда пошел Кот — словно быстро открылась и закрылась дверь. Она отвлеклась буквально на секунду — когда оставалось всего-то затянуть петли покрепче, но этого было достаточно Физику. Все это время, вплоть с ухода Васи, он контролировал каждое движение и чувствовал, как ее отрывистое дыхание щекочет кожу лица. Ему оставалось дождаться удобного момента, когда Женя отвлечется, и он дождался, резко распахнул глаза и столкнулся с полным ужаса и удивления взглядом Мурашовой. Пару секунд они безмолвно смотрели друг на друга, он — расчетливо и не дрогнув, она — ошарашенно и не в силах пошевелиться. Затем Физик сильно и яростно развел руки в стороны — капроновый шнур обжег запястья — и тут же свел руки вместе, вынеся их вперед. Мура получила сильный удар ладонями по ушам. Что произошло дальше, Женя почти не видела, не слышала и не чувствовала. Она беззвучно кричала, широко открыв рот и ощущая, как голова раскалывается от боли. Машинально, сразу после удара закрыв уши руками, она, еще плохо соображая и едва ориентируясь, попыталась подняться, но Мыцик опередил ее — вскочил, на ходу отбрасывая шнур, и ударил Женю ногой — не видел, куда именно, не понял, насколько сильно.

В мозгу острой болью пульсировала мысль о Коте. Найти и уничтожить — вот все, что волновало Серегу. А еще в голове слышался голос Кокса, вырисовывался его образ, звучал приказ: «Иди прогуляйся. И выпей это, — белая приплюснутая таблетка, — сразу очнешься', — препарат Мыцик проглотил молча, по привычке, только успев ощутить горечь во рту.

Мура не смогла сдержать короткий стон, но и не поднялась. Физик будто только что ее увидел, склонился над ней, перевернул на живот, прислушался, сложил ее руки вместе, прямо как она недавно, и обмотал вокруг запястий шнур, завязав обычный узел. Затем перевернул Женю на спину, она отчаянно задергалась. Ей одновременно было страшно, больно, обидно, но сидеть тихо в планы не входило.

Внезапно теперь уже Физик отвлекся от Мурашовой всего на пару секунд, за подвальной дверью послышался шум, будто кто-то бежал по лестнице. Серега выпрямился и дернул железную дверь, та поддалась, шум стал слышен отчетливо, и, кажется, Феликс орал не своим голосом. Мыцик почувствовал укол боли в области затылка и легонько помотал головой — от шума под ногами — извивалась и постанывала Мура, не в силах вытолкнуть из горла что-то связное, — и возни шефа внизу — он явно вот-вот рисковал попасться в лапы Васи — Сереге стало тошно. Злость и тягучая боль затмили разум, он резко схватил Муру и кое-как усадил ее, связанную, злую, растрепанную, прислонив к стене. Сам заглянул за дверь в подвал и ровным счетом ничего не увидел. Женя тем временем продолжала дергаться, неловко шевельнулась и упала на бетон, припорошенный тонким и истоптанным слоем снега.

Мыцик, чувствуя, как тошнота усиливается, в голове нарастает гул и слезятся глаза, пошире распахнул дверь, так что она ударила Женю по голове, и нехотя, но не в силах остановиться, стал спускаться по некрутой лестнице. Сделав пару шагов в темноту, Физик прислушался — Мура больше не шумела, видимо, от хорошего удара потеряла сознание, а вот Кокс продолжал бубнить.

Серега сделал еще пару шагов по лестнице вниз, когда резко зажегся свет, от чего глаза заслезились пуще прежнего. Мыцик машинально прикрыл лицо рукой и сквозь пальцы рассмотрел взлохмаченного как никогда Феликса, а рядом с ним, у стены, лежащего Кота. Глаза его были открыты, но он не вставал, не пытался защищаться, просто лежал, как парализованный, двигались только глаза — оторопело смотрели то на психиатра, то на Физика.

— Разберись с ним, — приказал Кокс небрежно, будто тот уже труп, махнул на Васю и передал Мыцику пистолет Кота: — Это его игрушка. А я пойду встречать гостей…

Быстро и нервно перебирая ногами, Феликс ушел. Он, приличия ради, удивился случившемуся, но ему было не впервой купаться в глупых обвинениях и переживать «облавы», поэтому док не сомневался, что выйдет из ситуации победителем, не сомневался, что Серега под действием молекулы и препарата-помощника разберется с бывшим товарищем без тени жалости. А уж он-то найдет, что возразить федералам на их обвинения.

Физик проводил его пустым взглядом и вытянул руку с пистолетом. Железная хватка. Никакой дрожи. Смотрел словно через Кота. Лицо не выражало ровным счетом ничего.

«Что с тобой сделали?» — тихо подумал Кот.

Он не смел дернуться, чувствуя, как по телу разливается ленивая усталость.

«Что за дрянь он успел мне вколоть? Чертов псих!»

Лишь обреченно прислушивался, не сводя глаз с черного дула, что происходит наверху, в доме и на улице, где осталась Женя.

— Что с Мурой? Где она? — Кот не особо рассчитывал на ответ, но вопрос сам вырвался.

Мыцик не отреагировал, продолжал стоять с вытянутой рукой и, кажется, его не трогали никакие события. Убьют Мурашову или нет — без разницы. Только постепенно в горле словно перекрывали доступ к воздуху, от чего рука с пистолетом стала предательски подрагивать. Внезапно наверху что-то с грохотом упало. Физик на секунду-другую отвел взгляд от бывшего товарища и ослабил хватку. Все-таки любопытство пересилило — что там делает док?

«Вот он, шанс!» — разразилась в голове мысль, Вася бросился на Серегу, перестав ломать комедию на манер «я парализован», и сшиб его с ног.

Пистолет отлетел на пол, стукнулся и выстрелил. Пуля чудом не задела ни того, ни другого. Кап-лей навалился на Серегу, схватил за горло правой рукой, а левой елозил по полу в поисках оружия. Вот и ствол. Наконец-то оказался в руке. Физик брыкался, как мог, лицо его побагровело. Кот смотрел на него и чувствовал, как слезятся глаза. Отчего вдруг? От напряжения? Или от неминуемой реальности: придется убить друга, пусть бывшего, но друга. Ведь ничего от прежнего Сереги в нем не осталось. Ничего. Вася выдержал лишь несколько секунд, ствол надежно лежал в руке. Палец нажал на спуск. Физик вздрогнул и вытянулся. Угрюмый взгляд застыл на лице. Пуля попала чуть выше сердца, но шансов не оставила.

Ионов отшатнулся от тела, но глаз не отвел. Его охватил животный страх. Эмоций не было — все они забились по углам сознания. В глазах стояли слезы. Вася все смотрел и смотрел, забывая дышать и переводить дух, как на груди стремительно расползается багряное пятно, но не мог даже вскрикнуть или произнести хоть слово, чтобы освободиться от цепенеющего ужаса. Он сделал это — убил. Кого? Друга, врага, бесполое и бездушное существо?

Кот отовсюду услышал голоса и вой спецсигналов. Они будто окружили его и демонстрировали — жизнь продолжается. Может, это помогло, может, мозг решил защитить хозяина, Вася сам не сообразил, как рванул наверх по лестнице из подвала и выскочил на улицу. Кокс стоял спиной к нему, с невысоко поднятыми руками. На него смотрели стволы автоматов в руках бойцов спецназа ФСБ. Вася, щурясь от слез и толком не понимая, что творит, направил пистолет тому в спину и окликнул сиплым шепотом:

— Эй, — Кокс растерянно обернулся, — это тебе за Физика! — и кап-лей выстрелил.

Он уже стрелял когда-то. И снова убивал уже второго за одного и того же человека.

Дежавю — это первое, о чем Пригов подумал, когда на его глазах озверевший Кот выстрелил в психа-психиатра. А он стоял и смотрел, рвался помешать, но чувствовал крепкую хватку Федотова. В дом друг тоже отпустил его неохотно, будто опасаясь, что сорвет крышу. Физика Владимир Викторович нашел быстро, даже слишком, но ничего тогда не почувствовал.

Чувство вины и потери обрушилось на генерала чуть позже, на следующий день, с утра, когда ему позвонил полковник. Рассказал про Кота, мол, да, Мыцик на его совести, да, раскаивается, аж страшно рядом находиться — уж больно взгляд блуждает и горит. Рассказал про второго — психиатра, довольно известного в определенных кругах. Жив остался, но черт знает, сколько и как проживет с пулей в голове. Рассказал про Муру — жива, но досталось ей, хотя это Пригов и сам знал, видел, как увезли.

На Кота Владимир Викторович злился, сам толком не понимал, почему. Предполагал же и почти подготовился к тому, что живым Серега из этого дома не выйдет. И так ли важно, кто его убил? Может, будь он сам в доме, пришлось бы и ему стрелять. Но все равно злился — люто и слепо. И знал, что скоро успокоится, смирится, переварит случившееся. Только дождаться бы и не прибить Васю прежде.

Днем, изобразив на лице начальственное спокойствие, генерал поехал в госпиталь. Ему необходимо было убедиться, что с Мурой все действительно в порядке. О том, кто отправил ее на больничную койку, он старался не думать. Лишь твердил про себя:

«Это был не тот Физик. Не тот…» — хотя помогало откровенно слабо.

* * *

— Она бредит, — заведующий нейрохирургическим отделением сделал паузу, — и я не могу гарантировать…

Пригов, вышагивающий перед ним со сложенными за спиной руками, остановил его жестом и настороженно уточнил:

— А симулировать она может?

Доктор нахмурился и глубоко задумался. Наверняка он уже рассматривал такой вариант, но сомневался.

— Позвольте мне проверить. Я смогу вывести ее на чистую воду, — попросил Пригов.

Док начал вяло возражать, но быстро понял, что лучше скорее отделаться от этого генерала в штатском с колким взглядом и железным рукопожатием.

В палате Владимир Викторович готов был увидеть все, что угодно, и выслушать тот еще бред. Но Мура подмигнула ему и приветливо протянула руку. Думать о плохом, обо всем, что произошло, о собственной незавидной участи она больше не могла, поэтому спряталась за неуверенную, еще не вполне неискреннюю улыбку. Пригов слегка опешил, ответил на рукопожатие, посмотрел строго, но про себя радовался. Такая Мура — бледная, покалеченная, с бинтами на голове, но все же соображающая — нравилась ему больше.

— Как там Кот? Видели его? — первая заговорила Женя.

Пригов неловко дернулся, словно его хорошенько толкнули. Одно только упоминание об Ионове будило в нем вулкан. Генерал сдержался от пары матерных фраз — пожалел Мурашову — и отрицательно покачал головой, не переставая хмуриться:

— Не хочу его видеть. Но обещаю помочь. И ему, и тебе, — он помолчал и спросил, собственно, почему и зашел: — Ты чего тут «косишь»? Врач говорит, худо тебе, бредишь?

Мура удивленно переспросила:

— Брежу? — и сдержанно рассмеялась. — Нет, просто док спросил, о чем я думаю…

Пауза. Пригов напрягся. Подошел к Жене до неприличия близко. Выслушать это еще раз, теперь от непосредственного участника событий, было выше его сил. Однако, похоже, и Мура решила пожалеть генерала:

— А я ответила: о человеке по имени Серега. Позывной: Физик. Профессия: диверсант. Профессиональный уровень: очень высокий. Умер: два раза.