Гарри Поттер и глина Эдема (джен)

За окном вагона проносился заснеженный пейзаж. Что-либо определенное разглядеть было сложно: слой тумана в этот день опустился ниже обычного, а клубы пара, щедро выдуваемые локомотивом, снижали видимость почти до нуля, превращая окружавшую их панораму в беспорядочную мешанину белых тонов. Не так уж много на свете осталось железных дорог, на которых до сих пор используются паровозы. Одна из них — путь к вершине горы Броккен, как Гарри прочел в туристическом буклете на станции.

Укрепленный на перроне большой термометр показывал минус пятнадцать градусов по Цельсию. Не самый страшный мороз, но Эльза Фриз уже посоветовала им не обманываться: на вершине Броккена гораздо холоднее, а сильный ветер превращает климат этого места в настоящий ледяной ад. Однако риск обморожения в их случае был минимален, и вовсе не из-за теплой одежды.

Гарри провел пальцами по запястью, где все еще виднелась тонкая полоска свежего шрама, ощутив под кожей продолговатое уплотнение. «Такой артефакт, — объяснила ему Герда Краузе перед операцией по имплантации, — мы вживляем всем взрослым членам братства. Однако в особых случаях его получают и ученики». После этого она пустилась в подробное перечисление функций, ограничений и принципа работы устройства, но Гарри уяснил для себя главное: имплант повышает защищенность организма, в том числе и от экстремальных температур, а заодно служит пропуском через порталы иллюминатов по всему миру, которые иначе можно пройти только совместно с одним из просвещенных.

— Все-таки мне не совсем понятно, просвещенная, — сказал Гарри, листая путеводитель, — тут пишут, что ежегодно по этому «пути Гёте» проходят почти двести тысяч туристов. Как получилось, что до сих пор никто из них не обнаружил никакого тайного послания? Если, конечно, Гёте действительно его оставил.

Эльза Фриз, сидевшая в вагоне напротив них, со снисходительной улыбкой извлекла GPS-навигатор и, включив устройство, развернула его экраном к друзьям.

— Причин сразу несколько, — сказала она. — Главная из них состоит в том, что пресловутый «путь Гёте», который расписывают в туристических проспектах, имеет весьма отдаленное отношение к местам, где на самом деле проходил автор «Фауста», и его приблизительно восстановили лишь на основании заметок Гёте по геологии. В отличие от того, который вы можете видеть на экране. Это — истинная траектория его последнего восхождения.

— Но откуда он у вас, просвещенная Фриз?

— Тоже из документов самого автора, которые до сих пор не публиковались. Он был так любезен, что нанес его на свои карты. Не так давно нам удалось найти их в одной частной коллекции.

— Здесь много миль, — нахмурившись, сказала Гермиона. — Чтобы подробно обследовать каждый участок этого пути, нам, наверное, понадобится не меньше года.

— Должно быть, владелец карт считал так же, поэтому он ничего и не нашел, как и его предки, от которых он получил их в наследство. Но, как я уже говорила, Гёте трижды совершал восхождение на Броккен, и каждый раз документировал свое восхождение. И я догадалась совместить все три траектории на одной карте. То, что две из них пересекаются — практически неизбежно. А вот то, что третья пересекается с первыми двумя в той же точке — как минимум подозрительно.

— Разве не может быть в точке пересечения какого-нибудь места, которое Гёте все три раза хотел посетить? — спросил Гарри. — Может, какая-нибудь гостиница или удобное место привала…

— Я уверена, что так и есть, — победно сверкнула глазами Эльза Фриз, — он действительно стремился посетить это место при каждом восхождении. Только там нет никаких гостиниц, я уже выяснила. Там просто гранитные скалы и груды камней в окружении деревьев. Туда мы и направляемся.

Мелькавшие за окном темные пятна быстро редевшего леса сменились нагромождением сугробов, и поезд замедлил ход. В поле зрения вплыло невзрачное кирпичное здание, почти полностью утонувшее в сугробах. «Броккен», — прочел Гарри еле видную под слоем снега красную надпись. Их качнуло, и окружающий ландшафт прекратил движение, а голос из динамиков возвестил, что они прибыли на конечную станцию.

— Мы всего лишь в нескольких метрах ниже вершины, — сообщила Эльза Фриз, когда они выбрались из вагона в объятия морозного воздуха. — Однако вершина нас не интересует. Мы пойдем в противоположном направлении. Видите вон те скалы, поросшие деревьями?

Путь оказался утомительным донельзя из-за количества постоянно прибывавшего снега — совершенно непомерного в сравнении со всем, что Гарри доводилось видеть ранее. Пробираться через эти снежные завалы было сущим мучением, и время от времени им, с молчаливого согласия Эльзы Фриз, приходилось расчищать себе дорогу посредством заклинания Депримо, благо в пределах видимости они не наблюдали ни единой души.

— А в Айзентурме не было никакого артефакта для автоматической расчистки снега? — спросила вконец выбившаяся из сил Гермиона.

Эльза Фриз рассмеялась и покачала головой.

— Боюсь, что нашему ордену редко приходится иметь дело со снежными завалами, — ответила она. — Однако нам осталось немного. В черте леса снега будет поменьше, а там и до цели рукой подать, судя по навигатору. Что поделать? Будь это место легкодоступным, его бы уже наверняка много раз обнаружили, ведь правда?

— Но ведь легендарного пражского голема так и не нашли, — возразила Гермиона. — Помните? В конце шестнадцатого века великий раввин бен Бецалель создал глиняного голема для защиты жителей еврейского гетто в Праге от погромов. Я много читала о нем, но…

— Не нашли, потому что в Праге никогда не было никаких големов, что бы там ни писали в желтой прессе, — категорично ответила просвещенная. — Мы перерыли весь город еще в начале века, провели масштабную работу с первоисточниками — увы, с нулевыми результатами. Все говорит о том, что пражский голем — позднейший миф, который выдумали лет на двести позже, чем умер бен Бецалель. Плохо это или хорошо, но, как писал сам Гёте, истина скрыта в глубине. На поверхности — только многочисленные заблуждения.

Час спустя навигатор издал трель, возвестив о том, что пункт назначения достигнут. Гарри огляделся. Вокруг них в беспорядке громоздились облепленные снегом гранитные валуны. Никаких следов деятельности человека здесь не было и в помине, ничего не привлекало взгляд и не производило впечатления тайного указания.

— Ну что ж, ребята, начинаем искать, — будничным тоном сказала Эльза Фриз, снимая с плеча портативный металлодетектор. — Вряд ли Гёте оставил здесь что-то из магических артефактов, это слишком привлекало бы внимание… Но какие-то следы могут быть. Обращайте внимание на все необычное.

Через полчаса тщательных поисков Гарри убедился в полном отсутствии чего-либо необычного. Несколько раз металлодетектор в руках Фриз загадочно булькнул, но она, взглянув на его дисплей, лишь отмахнулась, раздраженно пробормотав что-то про минерализованный грунт. Ее лицо, беззаботно-оптимистичное в момент прибытия на место, становилось все мрачнее, пока, наконец, просвещенная не выпрямилась, стерев пот со лба.

— Что-то здесь не так! — воскликнула она, взмахнув детектором по широкой дуге. Детектор взвыл.

Эльза Фриз замерла, но через секунду с загоревшимися глазами шагнула в направлении массивного гранитного фрагмента, нелепо торчавшего из-под слоя снега, и направила металлодетектор к его основанию. Раздался такой же вой, а на дисплее детектора цифры подскочили к вершине диапазона.

Отложив устройство в сторону, она принялась лихорадочно разрывать снег руками. Гарри и Гермиона бросились ей на помощь, и через пять минут совместных усилий в руках у просвещенной оказался небольшой металлический брус с исцарапанной темной поверхностью. Она тщательно оттерла его рукавом пальто, и под слоем грязи сверкнуло серебро с выбитыми на нем буквами латинского алфавита.

Эльза Фриз поднесла находку к глазам и пробежалась взглядом по тексту.

— Это… стихотворение, — сказала она. — Похоже на фрагмент «Фауста», но в поэме его определенно не было, это я точно знаю. Ни в одной из редакций, и ни в одном из черновиков Гёте, я изучила их все.

Гарри протянул руку и взял серебряный предмет в ладонь. Плохо читаемый текст на его поверхности гласил:

«Все преходяще. Небо ярко

Рождает звезды, чтобы свет

На две судьбы младая парка

Пролила через тридцать лет».

— И… Это нам что-то дает, просвещенная Фриз? — спросил он в недоумении.

— Возможно, — бесстрастно ответила просвещенная. — Это наверняка ключ, подсказка о том, как именно следует трактовать текст «Фауста». Должно быть, Гёте был не слишком высокого мнения об интеллектуальных способностях потомков, коль решил, что без подсказок нам не обойтись.

— Что-то лично мне понятней не стало ни капли, — буркнул Гарри, порядком разочарованный находкой. — Младая парка какая-то…

— Вернемся в Башню, и я включу этот фрагмент в базу, — ответила Эльза Фриз, снова взяв в руки брусок. — Проанализируем все, вплоть до расстановки пробелов, которые могут играть роль решетки Кардано для основного текста, я уже сталкивалась с таким шифром. Также исследуем сам объект. Не исключено, что текст на поверхности — не главное, а разгадка…

— Медленно поднимите руки и повернитесь, все трое, — раздался голос у них за спиной, сопровождаемый лязгом затвора. — А потом передайте нам то, что обнаружили.

Они замерли и, подняв руки, развернулись. Перед ними стояли четверо вооруженных мужчин, один из которых, выглядевший заметно старше остальных, с объемистой седой бородой и кустистыми бровями, криво ухмылялся, направив в их сторону знавший лучшие времена охотничий карабин «Зауэр».

— Аненербе? — шепотом спросил Гарри, наклонившись к просвещенной.

— Вот это вряд ли, — усмехнулась она и обратилась к визитерам: — Кто вы такие, черт возьми?

— Я невнятно выразился, фрау? — снова подал голос предводитель и, закашлявшись, обильно сплюнул себе под ноги. — Передайте предмет нам. Без лишних движений.

Гермиона покачнулась, ноги ее подогнулись, и она, не издав ни звука, рухнула в снег. Гарри кинулся было к ней, но в то же мгновение пуля взметнула снег у него под ногами.

— Стоять, крысеныш! — рявкнул бородач. — Ничего с девчонкой не случится.

— Вы даже не представляете, против кого идете, — с ледяным спокойствием проговорила Эльза Фриз, протягивая серебряный брусок предводителю.

— Уж поверьте, я много лет знаком с вашей гнусной организацией, — хмыкнул тот, забирая их находку. — И когда ваши люди наложили лапу на карты, которые хранил мой брат, сразу понял, с кем имею дело. А теперь развернитесь и сложите руки за спиной. Наследие великого Гёте никогда…

Выполнить его требование Эльза Фриз не успела. Последние слова бородача заглушил выкрик припавшей к слою снега и абсолютно спокойной Гермионы:

— Экспеллиармус!

«Зауэр» вылетел из рук предводителя, ударив того стволом в лоб, отчего бородач пошатнулся и нелепо сел в сугроб, схватившись за рассеченную бровь. Гарри подхватил Гермиону под мышки и рванулся вместе с ней за ближайший гранитный валун под ее очередной выкрик:

— Фумос Дуо!

Место схватки окуталось густым дымом, за которым послышался грохот карабинов. Эльза Фриз по-змеиному скользнула за скальный выступ недалеко от них, молниеносно выхватив «Вальтер», и открыла беглый огонь вслепую. Немедленно последовавший крик боли из-за дымовой завесы заставил ее хищно ухмыльнуться.

— Бегите на станцию, — сказала она, показав взглядом себе за спину. — И ждите меня там. Я подойду, когда тут закончу.

— Но просвещенная, их же четверо, а вы без магии…

— Уже трое, — хладнокровно отозвалась она, сменив обойму и сделав два выстрела сквозь дым. — Не спорьте, Гарри. Вашей жизнью рисковать нельзя, моей — можно. Идите!

Гермиона, взглянув ему в глаза, едва заметно кивнула, и ребята, припадая к земле, побежали прочь от места схватки. Одиночные звуки выстрелов, доносившиеся из-за спины, становились все тише: как видно, Эльза Фриз была жива и успешно продолжала бой. «Сколько у нее с собой патронов?» — успел подумать Гарри, как вдруг позади послышался взрыв, за которым последовали крики и автоматные очереди.

Гарри остановился, хотя Гермиона продолжала тянуть его за рукав к станции.

— Автоматы? — в смятении пробормотал он. — Там не было никого с автоматами.

— Значит, туда подошли те, у кого они есть, — нетерпеливо отозвалась Гермиона. — Пойдем, Гарри. Здесь опасно.

За время, проведенное ими в поисках, продолжающийся снегопад практически аннулировал все плоды их усилий по расчистке дороги от станции, поэтому обратный путь оказался ничуть не легче. В действительности он был тяжелее — с учетом накопившейся усталости и необходимости двигаться вверх по склону. Но только когда они, окончательно выбившись из сил, приблизились к станции, Гарри мысленно возблагодарил кошмарный климат Броккена. Станция по всему периметру была оцеплена людьми в черном. Сквозь снежную пелену трудно было разобрать, униформа ли это, но в любом случае на радушную встречу рассчитывать не приходилось.

Ребята, не сговариваясь, пригнулись — благо снега навалило выше пояса, и заметить их с такого расстояния в снегопад было непросто.

— Ну и что теперь делать? — спросил Гарри, обессиленно опускаясь на землю. — Путь к станции перекрыт, связаться ни с кем нельзя. Если бы транслятор уцелел…

— Может быть, связь теперь работает в одну сторону? Тогда профессор Квиррелл может прийти к нам на помощь, — с надеждой в голосе пробормотала Гермиона. — Уж он-то со всеми тут справится.

— Он сейчас может быть на другом краю света, — мрачно отозвался Гарри. Увидев поникший взгляд Гермионы, он поспешил сменить настроение: — Здорово ты обморок изобразила, чтобы палочку достать. Я решил, что ты и впрямь…

— Что я лишилась чувств от вида людей с оружием? — рассмеялась Гермиона. — Ох, Гарри…

Отдышавшись, Гарри осторожно выглянул из-за сугроба. Оцепление вокруг станции никуда не делось и, похоже, в ближайшее время снимать его никто не собирался.

— Надо где-то переждать, — сказал он. — Снегопад может прекратиться, и тогда мы здесь будем видны как на ладони.

— Обратно в лес? — подняла на него страдальческий взгляд Гермиона.

— В туристическом буклете писали, что тут вокруг хватает мини-гостиниц и лесных хостелов. Подожди-ка… — проговорил он, извлекая сложенный вдвое проспект из внутреннего кармана пальто, — вот, смотри, тут есть карта. Железнодорожная ветка проходит с этой стороны, значит, мы сейчас находимся где-то здесь…

Через пять минут они уже пробирались в выбранном направлении, стараясь держаться подальше от места стычки. Короткий зимний день уступал двигающейся с востока тьме. Тени от сугробов и периодически попадавшихся им на пути деревьев вытягивались, смешиваясь с сотнями других таких же и превращая заснеженное плато в подобие скомканной простыни, разрисованной гигантом-авангардистом.

Уловив движение сбоку, Гарри резко развернулся в том направлении и в испуге отпрянул. Из клубящегося тумана показались две исполинские человеческие фигуры, казалось, сотканные из самого мрака и окруженные странным радужным сиянием. Беспокойно шевельнувшись, они застыли без движения.

— Гермиона, что... кто это? — внезапно охрипшим голосом спросил Гарри.

— Броккенский призрак, — безмятежно ответила Гермиона. — Здорово, правда? Я никогда раньше такого не видела.

— Призрак?

— Боже мой, Гарри, ты же листал буклет, — рассмеявшись, ответила Гермиона. — В этих горах это частое явление. Солнце светит нам в спину, и мы отбрасываем тень на туман в противоположном направлении. Я про это еще на первом курсе в Хогвартсе читала. Смотри!

Гермиона помахала рукой, и один из исполинов в точности повторил ее движение. Внезапно обе фигуры пришли в беспокойное движение и сдвинулись в сторону.

— Но почему они и сами по себе двигаются?

— Порыв ветра сместил слой тумана, вот и все. Пойдем, Гарри. Кто-нибудь может увидеть это явление и догадаться, что мы здесь.

Когда они, измученные до предела, добрались до границы леса, Гарри прислушался. Кроме шума ветра в кронах деревьев, не раздавалось ни звука, и его беспокойство несколько улеглось. И все же он по-прежнему не мог назвать ситуацию, в которой они оказались, иначе чем катастрофой.

— Как ты думаешь, ей удалось выбраться? — спросил он.

— Наверняка, — с убежденностью в голосе отозвалась Гермиона. — Ты же видел, как она сражается. А нападавшие — явные дилетанты, из них единственный по-настоящему опасный тип — тот, в кого я запустила Экспеллиармусом.

— Я не про них, — озабоченно покачал головой Гарри. — Кто-то еще вступил в перестрелку. Да еще и с действительно мощным оружием. Хорошо, если это полиция или даже Бундесвер: если Эльза Фриз угодила в плен, иллюминаты смогут ее вытащить. Но если это Аненербе, ей просто не выжить.

— Как Аненербе могли узнать про нас?

— В Айзентурме действует их агент, помнишь? И не удивлюсь, если Броккен под их постоянным наблюдением: они ведь тоже заняты такими же поисками. Странно, что просвещенной не пришла в голову эта возможность.

Гермиона ступила на неправильной формы сугроб, и тот со стоном рванулся у нее из-под ног, заставив девушку вскрикнуть и отскочить в сторону, вцепившись в рукав пальто Гарри. Только сейчас они поняли, что темные пятна вокруг — не грязь. Перед ними тщетно пытался выбраться из-под снега тот самый бородач, который возглавлял нападавших. Оружия при нем не было, шапки тоже. Спутанные волосы слиплись от крови, ближе к макушке зияло пулевое отверстие, один взгляд на которое заставил желудок Гарри болезненно сжаться. Гермиона тихо ахнула и отвела глаза в сторону. Невозможно было понять, каким чудом этот человек еще сохранял жизнь, но в любом случае оставалось ему недолго.

— Ги… — прохрипел умирающий, бросив на них безумный взгляд единственного глаза: второй был полностью залит кровью.

— Что? — машинально переспросил Гарри.

— Ги… Гитлер… югенд, — с ненавистью произнес бородач и попытался сплюнуть, что вызвало у него приступ кровавого кашля.

— Что там случилось? — пересилив ужас и отвращение, спросил Гарри. — Где просвещ… женщина, которая была с нами? Говорите!

— Ане... нер... — в горле умиравшего заклокотало, и он упал лицом в снег, оставшись без движения.

Гермиона всхлипнула, по-прежнему избегая смотреть на тело у них под ногами. Гарри сжал ее руку и мягко сказал:

— Нам надо идти. Скоро совсем стемнеет.

— Только не говори, что забыл заклинание Люмос, — попыталась улыбнуться Гермиона, что в сочетании с отчаянием на ее лице не показалось ему убедительным. — Гарри… Нам ведь не нужно его обыскивать? У него, должно быть, уже нет при себе бруска?

Прикасаться к только что умершему окровавленному человеку ему хотелось меньше всего. Но Гермиона права. Если бородач смог вынести с места сражения их находку, не следует оставлять ее в руках Аненербе. В том, что рано или поздно труп будет найден, Гарри не сомневался, и это еще одна причина поспешить с обыском.

Он вздохнул и опустился на колени рядом с телом. Распахнув ему шубу, Гарри, превозмогая гадливость и пачкаясь в крови, прошелся по карманам. Бруска не было. Когда он уже отчаялся что-либо найти, его взгляд наткнулся на белеющий из-за подкладки уголок какого-то документа. Он извлек сшитую и сложенную вдвое пачку листов, и, недолго думая, положил ее к себе в карман. Потом выпрямился и вздохнул:

— Бруска при нем нет. Думаю, его уже обыскали, после чего пустили пулю в голову и оставили на месте, приняв за мертвого. Позже он очнулся и смог добраться сюда, уж не знаю, как ему это удалось в таком состоянии.

Гермиона, не говоря ни слова, кивнула, и они продолжили свой путь в выбранном направлении. Спустя полчаса, в течение которых никаких признаков жилья так и не обнаружилось, Гарри почувствовал беспокойство. Еще через пятнадцать минут оно переросло в уверенность: они сбились с пути, и теперь находятся не пойми где в темном зимнем лесу, по которому, возможно, до сих пор рыскают агенты Аненербе. Его отчаяние достигло предела: хотелось свалиться в снег и зарыдать, и он не понимал, как до сих пор держится сохраняющая молчание Гермиона.

— Похоже, мы заблудились, — сказал он, остановившись. — Придется расположиться на ночлег прямо здесь. Разведем костер…

— Гарри, смотри! — Гермиона указывала куда-то за его спину. Оглянувшись, он убедился, что его подруга права: в кромешной тьме среди голых стволов деревьев виднелись золотистые искорки, едва различимые среди черных ветвей.

Собрав все невесть откуда взявшиеся силы, они зашагали — почти побежали — в направлении света. Пятнадцать минут спустя друзья, задыхающиеся, на подгибающихся ногах и облепленные снегом с ног до головы, стояли под дверью скромного двухэтажного здания, вывеска над дверью которого сообщала, что перед ними хостел «Вальпургиева ночь». Гермиона, усмехнувшись, покачала головой:

— Наверное, в любом месте, кроме этого, такая вывеска отпугнула бы постояльцев. Здесь же… За этим сюда и приезжают.

— Надеюсь, нам откроют, — сказал Гарри, вдавив кнопку звонка.

Хозяин хостела, открывший им дверь, оказался высоким худым стариком с нездоровым цветом лица и ввалившимися щеками. Кончик носа венчала непомерных размеров бородавка, а от его улыбки, обнажившей янтарного цвета осколки зубов, Гарри на всякий случай стал припоминать все когда-либо выученные защитные заклинания.

— Сожалею, молодые люди, но мест на сегодня не осталось, — дребезжащим голосом с порога заявил старик и невпопад хихикнул. — Из-за непогоды многие приезжие решили переждать лишние пару дней, так что все номера сейчас забиты.

— Нам не нужен отдельный номер, — как можно более жалобным тоном обратилась к нему Гермиона. — Просто ночь переждать. Мы заплутали в лесу и опоздали на последний поезд. Сгодится любое помещение.

— Гм… — старик в задумчивости почесал заросший щетиной подбородок. — Есть у меня подсобка в подвальном ярусе. Там холодновато, зато имеется старый диван. Но если вам требуется два… — Он скривился и развел руками.

— Одного нам достаточно, — спокойно ответила Гермиона. — Спасибо вам большое.

— Завтра утром я собираюсь съездить в Тале, закупить продуктов. Могу и вас подвезти до тамошнего вокзала, — он снова хихикнул.

В очередной раз поблагодарив чудаковатого хозяина, они вслед за ним спустились в подвал, где он отпер хлипкого вида дверь, обитую фанерой, щелкнул выключателем и сделал картинный жест рукой, приглашая их внутрь. Войдя в импровизированный номер, они огляделись. Старик не соврал: у стены и впрямь стоял древний диван с драной обивкой некогда красного цвета, покрытый темными пятнами неизвестного происхождения.

Слева от него высились железные стеллажи, набитые всевозможным хламом: от поломанных детских игрушек до ржавых инструментов, рождавших ассоциации с пыточными орудиями инквизиции. Напротив прямо на пол были свалены стопки книг, нижние из которых безнадежно отсырели. Гермиона при взгляде на это кощунство потеряла дар речи и одарила хозяина хостела возмущенным взглядом, который тот вряд ли заметил. Хихикнув на прощание, он невнятно пожелал им спокойной ночи и захлопнул за собой дверь.

Гермиона подошла к дивану и, как была, в пальто, рухнула на него, вытянув ноги.

— Теперь я знаю, что такое счастье, — закрыв глаза, пробормотала она.

Гарри осторожно присел рядом.

— Тесновато здесь, — заметил он. — Я, пожалуй, постелю себе на полу.

— Не говори ерунды. Я подвинусь, — ответила Гермиона и действительно переместилась ближе к краю, скинув на пол обувь. — Еще не хватало, чтобы ты простудился перед дорогой. Целый день бродить по морозу, а потом еще провести ночь на полу в подвале — никакой имплант не спасет.

Пожав плечами, Гарри стащил с себя пальто и, разместившись рядом с Гермионой, накрылся им вместо одеяла. Все конечности гудели от перенапряжения: казалось, смертельно устала каждая клеточка его тела. Он старался даже не думать о том, как завтра утром сможет встать на ноги. Хорошо бы Эльза Фриз смогла выбраться из этой переделки и позвала на помощь иллюминатов — тогда они быстро доберутся до Башни и смогут провести в тепле и комфорте остаток каникул. Увы, как видно, чудес не бывает даже в магическом мире. Постепенно его мысли приняли другое направление. Что они нашли сегодня? Тайное послание, которое поможет расшифровать другое тайное послание?

— Гермиона, — позвал он шепотом. — Ты еще не спишь?

— Не могу заснуть, — слабым голосом отозвалась она. — Все тело ломит.

— У меня тоже, — кивнул Гарри. — Послушай... Ты помнишь это четверостишие Гёте, которое было на серебряном бруске?

— Каждое слово, — улыбнулась она. — И, кажется, я знаю, что оно значит.