Тысяча признаний (гет)

— Сев, стой, хватит! Хватит, меня сейчас стошнит!..

Мужчина прекратил раскачивать качели. Женщина затормозила себя ногами и, хохоча, прикрыла рукой глаза. Голова кружилась, и заброшенная уже много лет детская площадка плыла вместе с окружающими ее многоэтажками. Так этот пейзаж выглядел гораздо симпатичнее. В далеком детстве это было любимое место сестер Эванс, но теперь, как и некогда крепкая связь двух девочек, стало только лишь воспоминанием. Коукворт вымирал уже тогда, а теперь и вовсе превратился в настоящий город-призрак, из которого не уезжали разве что те, у кого не было денег или было слишком высокое чувство преданности своей малой родине.

Она не была здесь с тех самых пор, как скончался отец. Последняя ниточка, ведущая ее к миру магглов, оборвалась, и Лили больше уже не вспоминала ни про свой маленький городок, ни про летние каникулы, проведенные здесь. Лили больше ни о чем уже старалась не вспоминать, усиленно пряча в чулан счастливые детские годы, чтобы не испытывать горького чувства сожаления и ощущения, что что-то было сделано не так.

Северус сел на соседние качели. Он, конечно, тоже изменился. На службе у Волан-де-Морта ему пришлось пережить не мало всего и теперь, когда он был просто преподавателем в Хогвартсе, кажется, заскучал. Рукава его рубашки были закатаны, и Лили по старой привычке принялась рассматривать метку. Когда-то давно этот рисунок внушал в нее страх, но с годами страх выместило сочувствие, а потом и ледяное равнодушие. Есть она и есть. Это часть Северуса, его личности, его прошлого, та часть, которую он хотел бы вычеркнуть из своей жизни, но уже слишком поздно. Но без этой части себя, он бы никогда не стал тем самым Северусом, в котором Лили, в конце концов, нашла то, что искала.

Это было странно. Через несколько месяцев им стукнет по тридцать лет и только теперь, только сейчас она понимала, что вот оно, счастье, всегда было рядом. Нужно было только вовремя протянуть руку и помочь солнцу зажечься в полную силу, а не бежать из поглотившей тьмы под холодный свет электролампы. Хорошо, что для осознания этого, ей все же потребовалось всего чуть больше десяти лет, а то кто-то вот до сих пор бьется и не может принять того факта, что женитьба в восемнадцать была ошибкой. Но даже до таких твердолобых должно рано или поздно дойти… до нее же дошло.

— Улыбаешься, как дурочка, — мужчина наклонился ближе к ней, крепко держась за цепочки старых качелей. — Поделись со мной своими мыслями. Тоже так хочу.

— Мне просто очень хорошо, — она так же наклонилась к нему, заглядывая в темные глаза. — Через полтора месяца уже сентябрь. Ты готов к новому учебному году?

— Не напоминай, — Снейп закатил глаза и отстранился от женщины, как будто нарочно, в тот самый момент, когда она хотела поцеловать его. — В Хогвартсе из развлечений только вопли гриффиндорцев, да недовольные лица Минервы и Дамблдора. Ты не собираешься навестить сестру? У сына Туньи ведь скоро День Рождения.

— Ты запомнил дату Дня Рождения Дадли? Зачем? Это же бесполезная информация, — Лили недоумевала. Это и для нее-то особой разницы не имело. Племянника она, конечно, любила, но предпочитала делать это издалека, чтобы свести к минимуму контакты с "любимыми" родственниками. Семья Вернона, да и сам он, открыто выказывали ей свое неуважение, поэтому младшая Эванс предпочитала с самого начала избегать всякого общения с ними.

— Я запоминаю все, что ты говоришь, — Северус пожал плечами. — Не знаю, зачем. Старая привычка. Как пятнадцать лет назад, ловлю каждое сказанное тобой слово. С того времени вообще мало, что изменилось, касательно всего, что связано с тобой… — он улыбнулся.

У Лили все сжалось внутри. Улыбка его была грустной, а глаза были наполнены печалью. Он смотрел куда-то вниз, себе под ноги, медленно покачиваясь на качелях, так не похожий на того профессора Снейпа, что пугал одним только своим видом и голосом всех студентов Хогвартса, и так сильно напоминающий того подростка, что печально размышлял о том, куда ему податься и от которого она ушла, потому что его варианты развития событий ей категорически не нравились.

Им по пятнадцать. Конец июля. Качели. И он, сидящий здесь один каждый день после случившегося здесь же трудного для обоих разговора. Она проходила мимо, равнодушно поглядывая в сторону детской площадки и думала, что уже слишком поздно что-то менять. Северус слишком увлечен идеей стать Пожирателем смерти, Лили слишком сильно уверена, что это опасно, в первую очередь, для нее самой, для ее окружения, друзей и семьи. Тогда в ее голове и на секунду не мелькнуло мысли о том, что хуже всего в этом случае Снейпу. Она не считала, что это было неправильно, не корила себя за это, но понимала, что это был тот самый переломный момент, в который решилась их дальнейшая судьба. Даже не роковая «грязнокровка» на берегу озера, не принятие им метки и не ее замужество с Поттером.

Их история закончилась здесь.

И здесь же начнется новая.

— Сев, я люблю тебя, — тихо, но уверенно сказала Лили.

— Что? — мужчина удивленно вскинул брови.

— Я люблю тебя, — громче произнесла женщина.

— Ты, кажется, перегрелась, Лилс.

— С чего бы вдруг? Я люблю тебя, Сев. Люблю-люблю-люблю, — она поднялась со своего место и в короткий шаг оказалась перед Снейпом, крепко обхватив руками его шею. — Я люблю тебя!

— Не кричи, — Северус обнял ее за талию.

— Тогда поцелуй меня.

Старые обиды давным-давно прощены. Цифра в документах отрезвляюще напоминает, что уже не солидно разбрасываться своим временем попусту, верить исключительно в черно-белую модель мира, думать, что кто-то свыше решает все за них. Она больше не хочет быть просто красивым украшением какого-то известного мужчины, чтобы все вокруг еще больше восхищались и завидовали. С опытом научилась различать оттенки серого, в который мешались эти условные понятия «добра» и «зла», «тьмы» и «света».

Правда, в судьбу по-прежнему верила. А как иначе объяснить все эти странные повороты ее жизни, происходящие так скоро, что ей до сих пор мерещится иногда по утрам, что только вчера она торжествующе размахивала перед подругами, Снейпом и Люпином документами о разводе.

Ее молодость была похожа на стремительно раскачивающиеся качели, что раскачали до тошноты, когда уже стало не в радость подлетать высоко над землей, стало видно, насколько ненадежны проржавевшие у самых оснований цепочки, слышен страшный скрип старой конструкции. И теперь Лили хорошо видела себя со стороны. Напуганная войной, амбициозная и уверенная в том, что правильный в ее восприятии человек, разделяющий в большей степени ее позиции — верный выход.

Тогда, возможно, это действительно было выходом. Но сейчас… сейчас все по-другому.

Сейчас ей больше не нужен пылкий и страстный защитник, видящий в ней всю ту же беспомощную магглорожденную волшебницу, которой нужна не только любовь, но и возможность за что-то зацепиться в волшебном мире. Уверенный, твердо стоящий на ногах, понимающий и любящий по-взрослому, уравновешенно, той любовью, что не душит и не раздражает. Ей был нужен тот, кто сможет в нужный момент стать и защитником, оберегающим от любой опасности, и мудрым наставником, и лучшим другом, которому можно доверить все, что так долго копилось на душе.

Качелям пришло время затормозить.

— Выйдешь за меня?

— Я согласна.