Хочешь мира... (джен)

Инсар постучал по передатчику, и едва слышные голоса шепотом отозвались: все на местах. Глянул на кристалл — изготовлен наспех, но должен работать. Еще раз мысленно пробежался по пунктам — всё ли сделано — и начал медленно подниматься на холм. Он не прятался. Дьёз мог стрелять, но Инсар полагал, что не станет. Что-то подсказывало: не будет убивать исподтишка, не тот стиль, не боится схватки. Тем не менее, высовываться не спешил. Приник к тропе, на которой еще ощущался запах самого Дьёза, с примесью вони разложения, и женщины. Розамунд с ним, это удача.

— Я один, Дьёз, — крикнул он. — Ты меня слышишь?

— Я знаю.

— Я поговорить. Давай без резких движений.

— Не надоело еще разговоры разговаривать?

Инсар ухмыльнулся.

— Так я дипломат, это моя работа.

И проверил, расстегнута ли застежка на кобуре с игольником. Метательные ножи легко вынимались из держателей.

Инсар поднял руки и медленно начал выходить из-за склона холма. Он знал, что его оперативники следят в прицелы винтовок за каждым его жестом. Места для снайперов были удобные, хоть и потребовалось время, чтобы раскидать их по точкам. Но Инсару было не интересно убивать этого деви просто так. Снайперы нужны были скорее для подстраховки от внезапного провала.

Розамунд, без сознания, кажется, лежала на земле. Ее голова покоилась на колене у Геллерта Дьёза, а тот поддерживал ее, чтобы не скатывалась. Дулом глока. Сам Геллерт очень удачно прятался за остатками угла особняка. Для снайперов он недоступен, пока не сдвинется с места, и, похоже, он об этом откуда-то знал. В воздухе разливался не слишком сильный, но отчетливый аромат магии на крови и почему-то валялся плеер. Инсар напрягся.

— Позволишь? — он указал пальцем на девушку.

— Нет.

— Я ничего не стану делать ближайшие десять минут, обещаю. Проверю, как она, и всё.

— С чего бы мне тебе верить?

Глаза Дьёза были слегка прикрыты, как будто он прислушивался к чему-то, но обманываться не стоило — он пристально следил и за самим Инсаром тоже. Тот это чувствовал. Было интересно, что сделал Геллерт, и слегка тревожно. Инсар впервые встречал полукровку, способного к прямой магии на крови.

— Клянусь, — Инсар коснулся пальцами груди и поднял руку вверх. — Временное перемирие.

* * *

Меня как будто обдало паром — облако его магии я ощутил даже на расстоянии нескольких метров. И запах… Пыли, сухих листьев, металла, еще чего-то теплого, животного — и почему-то неприятного, словно исходящие паром кишки. Он и впрямь поклялся. Найдазе — полукровке. Парадокс. Это меня настолько поразило, что я не шелохнулся, когда он медленно подошел и присел возле Роз на корточки, аккуратно взял за руку. Я мало разбираюсь в магии и в том, что мог сделать гематор, но пришедшая очередная волна была очень слабой, едва заметной, и только это остановило меня от опрометчивых поступков. Я напряженно ждал.

— Грубая работа, — наконец изрек Инсар, убирая руки, но не вставая. — Но учитывая то, что ты вообще не должен быть гематором, и учитывая то, что тебя никто ничему не учил… Считай, что я впечатлен. Я даже готов изменить свое мнение о полукровках.

— Грубая работа, — в тон отозвался я.

Он откинул голову и, совершенно не стесняясь, весело заржал.

— Согласен, — кивнул он, отсмеявшись, но продолжая улыбаться во весь свой впечатляющий зубастый арсенал, глаз в шрамах иронично подмигивал. — Но кроме шуток, я бы с тобой сотрудничал. Ты начинаешь мне нравиться. Жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах, но мой работодатель хочет результатов. Ты же знаешь, какие они, эти работодатели: вынь да положь. Что ты с ней сделал?

Я чуть крепче сжал руку на рукоятке пистолета. Мне было плохо, но нельзя было допустить, чтобы Инсар это ощутил. Едва он почувствует слабину — нападет, Роз права. Меня подташнивало, от недавно устроенного фокуса с Розамунд раскалывалась голова, и я не был уверен, что мой второй фокус удался в полной мере. Импровизация, основанная, скорее, на догадках. В лучших традициях Розамунд. Но и Инсар вряд ли знал точно, как это сработает.

— Она не скажет тебе, где документы и как их забрать, пока я не скажу ей слово-пароль.

Инсар вдруг весь подобрался, словно пружина, и сверкнул глазами. Улыбка его мигом превратилась в оскал, и я почувствовал холодок вдоль хребта. Пока на этом найдазе сохранялся налет цивилизованности, сохранялось и ощущение, что с ним можно договориться… Но теперь я видел хищника, живущего в нем. Хищника, которым он, по сути, и являлся.

— Я влезу в ее голову и с удовольствием перетрясу там все полки-закоулки. А если понадобится, то и в твою.

— Попробуй взломать блок, взломаешь вместе со всем содержимым. Проверишь, блефую я или нет? Она меня порядком достала. И голос мой заодно сымитируй, когда пароль будешь подбирать.

Инсар зашипел.

— А как же твоя драгоценная репутация, Дьёз?

— Скажу, что ты мне ее раньше заказал, — я ухмыльнулся и закашлялся. Дышать становилось тяжело, а я еще не все сделал…

— Я тебя недооценил.

— Конечно. Все, совершавшие эту ошибку раньше, никому не могут об этом сказать.

— Что ты хочешь, Дьёз? Я прикажу прекратить розыск.

Я облизнулся. Страшно хотелось пить, слюна была вязкой и мерзкой, но я не мог отвести руки от головы Роз. Если Инсар только шелохнется не в ту сторону, я действительно прострелю ей башку. Из вредности, от неожиданности и усталости.

— Отпусти Франков. И дай слово, что ни ты, ни кто-либо еще не причинит вреда Розамунд.

— Ты не слишком ли много на себя берешь?

— Не заговаривай мне зубы. Франки нужны были на всякий случай — нагнуть меня, если я заартачусь. Но ты ведь хотел Меттерлиинг? Вот она. Забирай и проваливай. Я шепну пароль, когда Франки и я будем в безопасности.

— Умеешь ты обгадить удовольствие, Дьёз. Но поскольку я тебе не верю, Франки прогуляются без тебя, а ты останешься со мной, пока я не заберу документы.

Я колебался. Дышать было горячо, ноги я давно не чувствовал, а в голове колебалось марево, как раскаленный воздух над полопавшейся от жары землей. Язык едва ворочался. Я плыл куда-то…

— Договорились. Франки. И слово.

Инсар достал телефон.

— Стабильной связи не будет, — несколько секунд тишины и долгих гудков и в трубку невидимому собеседнику: — Отпусти девчонку и этого вояку, дай им машину. И передай, чтоб позвонили своему дружку-психопату из дома. Переключись на видео.

Инсар выставил телефон перед собой. На то и дело зависающем видео Эрик с разбитым лицом и бодрая, но бледная от волнения Тереза садились в машину. На колени Эрику бросили ключи, захлопнули дверь и открыли ворота. Машина неуверенно тронулась с места и все быстрее покатилась прочь. Быстрее и быстрее… Убегай, Эрик. Как можно дальше.

— Убедился? Пароль.

— Слово.

Инсар закатил глаза, но поклялся. По-настоящему. Так же, как в первый раз.

— Франки должны быть в безопасности, тогда я скажу.

— Я не стану их преследовать, если ты и Роз выполните свою часть сделки. Даже если они разболтают, им никто не поверит. Теория заговора. Найдазе, проникшие везде, — Инсар поднял руки, изображая призрака. -Даже звучит, как шизоидный бред. Мы прячемся на виду и в том наша сила. Отдай-ка пистолет, Геллерт, еще сам себе коленку прострелишь…

Он крепко взял меня за запястье, но у меня уже не было сил ни держать тяжелое оружие, ни, тем более, спустить тугой курок. Всё. Я сделал всё, что только мог.

Инсар что-то буркнул в передатчик, я не разобрал. И даже не был уверен, что мне знаком этот язык. Наверх поднимались. Сквозь шум в ушах я слышал сухой шорох травы, хруст снега, ощущал вибрацию земли по которой топали тяжелыми берцами.

Инсар говорил еще что-то, а мне казалось, что он говорит на том языке, которого я не понимаю. Я терялся где-то между реальностью и своими фантазиями. Надо было снять голову Роз с колена, чтобы снизить нагрузку, но болела уже не только нога. Я… весь болел. Даже кожа головы пульсировала от этой боли в едином такте с частым биением сердца. Мне надо было… Что-то. Я не помнил, что мне было надо сделать. Старался вспомнить, но так хотелось просто уронить себя на землю и не шевелиться… Что же мне надо было сделать?.. И зачем?.. Не помню, да и черт с ним. Хочу спать…

В шею что-то больно и настырно впилось. Оса. Нет… Шершень. Слишком больно. Откуда зимой шершень?..

* * *

Инсар отдал пистолет для инъекций подошедшему оперативнику. Еще двое уже грузили в машину Розамунд.

— Куда его, босс?

— В мою машину. Вызывай вертушку.

Инсар вздохнул, развернулся и направился вниз. Геллерта, закинув его руки себе на плечи, тащили за ним два крепких бойца.

Инсар признал, что Дьёз держался до последнего и даже не попросил антидот, хотя должен был понимать, что он у них есть. Такая стойкость была достойна не только уважения, но и признания. Нет, серьезно. Схватка была хороша. Дьёз даже умудрился утащить у него часть победы. Получалось, Инсар никого не может убить, чтобы не нарушить равновесия. А ведь у Геллерта практически нечего было ему предложить.

С холма начала спускаться третья машина.

— Докладывают, что все готово, босс. Можно начинать.

* * *

Я пришел в себя на переднем сиденье. Сначала возникло ощущение движения, потом тряска, потом разговор на заднем фоне и только потом я осознал себя, как тело и как личность. Сколько прошло времени? Судя по тому, что солнце до сих пор висит в небе, или меньше часа, или больше суток. Вряд ли мы сутки провели в дороге. Но болело и затекло все так, будто сутки. В голове плавал туман.

Меня похлопали по плечу дулом пистолета и протянули бутылку с водой. Как мило. Ты будь как дома, но не забывай…

Инсар самолично вел машину с целеустремленной молчаливостью.

Машины выкатились на очередной холм и встали рядком, словно на парковке. Перед нами простиралась равнина Гранд Осте. Со всем ее впечатляющим размахом. Никогда не думал, как она велика — до самого горизонта ровная столешница, которая тянется так долго, что даже воображение не может охватить весь ее масштаб.

Бойцы Инсара вальяжно покидали машины. Инсар заглушил мотор и слегка приоткрыл дверь, впуская в салон свежий, вкусный морозный воздух. Я втянул его полной грудью, будто давно не дышал.

Кто-то застонал. Я оглянулся. Роз медленно садилась, держась за голову обеими руками. Что ж, и правда — работа грубая.

Инсар обернулся. Розамунд уставилась на него, как завороженная (я, интересно, так же глупо выглядел, увидев его впервые?), а потом протянула руку, будто хотела коснуться. Инсар взял ее ладонь, внезапно быстро уколол чем-то, заставив Роз дернуться, и в машине стало невозможно дышать. Мне кажется, даже Роз ощутила запах магии настоящего гематора.

— Госпожа Меттерлинг, скажите мне, где бумаги? — спросил он своим вежливым тоном, от которого птицы застывали на лету.

Она осоловело моргнула раз-другой, легко поддаваясь его магии, а потом удивленно распахнула глаза и испуганно прошептала:

— Я не могу… Я не помню…

Я потер пальцами лоб и откинул голову на подголовник. Работает. Черт бы меня побрал, это работает! Даже магия Инсара не заставит ее говорить, только я могу.

Инсар вдруг протянул руку к шее Роз и подцепил эгиду, заманчиво играющую бликами в вечернем свете.

— Сдается мне, вы не имеете на нее права.

Он дернул, цепочка порвалась с тусклым звуком, а Розамунд схватилась за горло.

— Это законно принадлежит моей семье! Она бы иначе не работала…

— Да, ваша семья вполне законно наживалась на продаже кровников, амулетов и прочего добра, изготовленного в благодарность спасенными пленниками и их родственниками. Ваш пращур был не совсем откровенен в своих дневниках, а вашего отца я просил избавиться от всего этого. Как выяснилось, вашему семейству не стоило верить ни тогда, ни сейчас.

Роз поднесла руку к лицу и помотала головой.

— Я вам тоже не верю.

Инсар пожал плечами и отвернулся, сунув эгиду в карман куртки.

Всё и все застыли и замерли в ожидании. Все смотрели на горизонт. Вертушку я услышал раньше, чем увидел. Она сделала вираж над нами и пошла снижаться где-то дальше, за холмом. Что готовится? Инсар посматривал на часы.

Розамунд терла переносицу сложенными вместе ладонями. Лоб ее собрался мучительными складками. Я почти физически ощущал, как она усиленно пытается вспомнить то, что должна была помнить, словно заповеди.

Инсар, заметив какой-то сигнал от своих, вышел. Вокруг машины сразу же расположились его оперативники. Вроде бы небрежно, но ни жеста не пропустят. Тут нечего думать о побеге, да и куда бежать на одной ноге по голой степи? Если поленятся на машинах догонять, снимут с вертушки.

Роз вскинула на меня глаза, наполненные такой яростью, что мне стало несколько не по себе.

— Ты задумал это с самого начала? Попросту сдать меня.

— Я задолжал Эрику Франку гораздо больше, чем тебе.

— Деви, — выплюнула она, как ругательство, чем оно, по сути, и было. — Все, что про вас рассказывают — полная чушь.

— Я тебе уже говорил, меньше верь всему, что слышишь. Нельзя же быть такой наивной… Слушай, — я сел ровнее, обернувшись к ней. — Инсар поклялся мне, что тебе не причинят вреда, так что просто отдай им бумаги, возвращайся к своим экспонатам и никогда больше не лезь туда, где могут быть замешаны найдазе.

— Я не помню, где они! Что ты сделал со мной?!

— Помог забыть. Это твоя гарантия. Когда настанет момент, ты вспомнишь.

— Я хотела лекарство! Всего-навсего излечение, — прошептала она, вдруг сдаваясь и откидываясь на сиденье.

— Даже если оно есть, они не стали бы с тобой делиться. Наш гостеприимный хозяин уже грозился перетрясти все твои мозги через мелкое сито. Так что они бы получили то, что хотят, не расплачиваясь вообще. Тебе нечего им предложить, Роз.

Молчание висело грозовым фронтом. Никто не спешил начинать бурю. Я устал и, откровенно говоря, меня клонило в сон. Спасибо, нога перестала болеть так сильно. Видимо, мне вкололи антидот, когда я отключился.

— Чего мы ждем?

Я не ответил. Ей следовало задавать этот вопрос не мне.

Инсару притащили небольшой чемоданчик. Он вскрыл его, деловито отщелкнул какой-то рычажок и начал набирать пароль. И только тогда до меня дошло, на что это похоже. А он уже нажимал на кнопку.

Взрыв шатнул гору под нами. Я инстинктивно пригнулся, прикрыв голову и сгибаясь за приборной панелью. Машину качало под напором поднявшейся пыльной бури. В воздух ее поднялось так много, что показалось, будто небо закрыло тучами. Солнце исчезло за ним. Земля стонала, будто живая, проваливаясь в себя. Грохотало все дальше и дальше от нас.

Инсар, веселый и азартный, запрыгнул в машину, отряхивая пыль с волос.

— Ну и зачем? — спросил я, когда грохот начал отдаляться.

— Время генеральной уборки.

— Почему теперь, а не тогда? Или хотя бы после окончания войны?

— Окончания? — Инсар вдруг обернулся ко мне, и даже его прищуренный глаз растерял все веселье. — Какого окончания? Дьёз, ты что, слепой? Когда-нибудь эту войну назовут не техногенной, а замершей. Ты же не думаешь, что мы простим пытки и издевательства, которым подвергались в плену наши близкие? Из-за чего на свет появились такие, как вы, кстати. Мы ничего не забываем. Но люди прекрасно управятся с собой сами, надо только дать им время. И у нас есть время ждать столько, сколько нужно. Мы терпеливы.

— Значит, это вы выпустили синдром обреченных? — спросила Роз, напряженно слушающая наш разговор.

— Вот только не надо всех собак вешать на одну гирлянду, — Инсар поднял руки. — Люди сами все сделали. Или вы думали, что за стремительный прогресс ничем не надо платить?

Пыль понемногу оседала, и я уже мог рассмотреть огромную, словно сабельную рану, протянувшуюся через всю равнину — взорванный магнитный туннель. На месте развилки, с которой мы пришли сюда, зиял огромный кратер. На всей равнине, похоже, не осталось ничего от найдазе, что могли бы использовать люди.

Я откинул голову и понял, что страшно хочу курить. Но еще больше — просто закрыть глаза, никуда не идти, не бежать, не прятаться, не думать. Как хорошо, когда ничего не болит.

* * *

После фейерверка, устроенного Инсаром, нас доставили в город на вертушке.

Франки уехали в тот же день. Эрик позвонил мне, голос звенел от напряжения. Он прекрасно понял, кому обязан и своими проблемами, и своим спасением, но он меня не винил как ни странно. Я свел его с одним знакомым, который мог раздобыть хорошие документы с другой фамилией. Долг был оплачен. Я усвоил урок. Никаких дружеских связей с людьми. Деви всегда были одиночками, так и должно было оставаться — в этом был практический смысл.

Когда я назвал Розамунд пароль, она, как и предполагалось, вспомнила все, чего хотел Инсар. Напоследок, пока никто не видел, она вдруг слегка вытащила руку из кармана джинсов, и показала мне эгиду с оборванной цепочкой. Самоубийца.

— Я тут подумала, что напишу книгу про наши приключения.

— Про найдазе? — я даже запнулся. — Вот теперь даже я имею право сказать, что ты чокнутая.

— А я напишу фэнтези. И никто не посмеет меня упрекнуть, что я пережила все это недостаточно полно, — она выпятила подбородок.

Я не выдержал и заржал. Она попыталась сдержать смех, но потерпела крах. Кажется, это была истерика. Мы стояли плечом к плечу и хохотали, как два идиота.

— Вот и твой Инсар надо мной смеялся. Пришлось стащить у него мою эгиду, — она хмыкнула еще раз и выразила надежду: — Надеюсь, книжка заставит его подавиться.

— Могу только пожелать удачи.

Честно говоря, я полагал, что после всех благополучно разрешившихся событий Инсар избавится от меня. И был к этому готов. Но он в очередной раз посмеялся и велел отвезти меня, куда скажу.

— Ты мне понравился, Геллерт Дьёз. Я не такой сноб, как некоторые, и ценю не кровь, а способности. И ты мне напомнил кое-кого, такой же самоуверенный и хладнокровный, как ящерица, и тоже из Дагема, да… Ты приходи, если что. Где меня найти — сам вычислишь.