За горным туманом (гет)

Её лёгкая тень трепетала на стене: Айрис Окделл подалась вперёд, ожидая продолжения чуда. Как там говорится в старинных балладах? Воскресшие герои восстают из гроба, хватаются за добрый дедовский меч и сокрушают супостата? Супостатов на границах Талига, безусловно, было в избытке, но вот незадача: любой лекарь объявил бы, что после столь длительного сна герой не поднимет не то что меч — даже напёрсток станет для него тяжкой ношей.

— Господин регент! Господин регент! — испуганно зашептала Айрис, но Рокэ и сам понимал, что её встревожило: Ричард, ещё несколько секунд назад говоривший с ним, опять опустился на подушки и, казалось, снова впал в колдовской сон.

Но если присмотреться повнимательнее, нетрудно было заметить, что на этот раз перед ними именно спящий: грудь Повелителя Скал мерно вздымалась и опускалась, кожа утрачивала мертвенный пергаментный оттенок, веки слегка подрагивали.

— Нет нужды беспокоиться, он ещё не окончательно пробудился.

— Но он... он же с вами разговаривал! Даже поклялся вам служить! — Рокэ едва скрыл улыбку: судя по Фабианову дню, герцогу Окделлу вовсе необязательно находиться в полном сознании, чтобы раздавать клятвы. — Или... вы ведь расколдовали его, да?

— Вот уж не думал, что когда-либо дам повод записать меня в чародеи, Айрис.

Тем временем спящий заворочался, даже попытался подложить руку под щёку и повернуться на бок — но внезапно застонал и тотчас же распахнул глаза.

— Что... где?

Ещё недавно его речь была внятной, а вот теперь он едва ворочал языком. Неудивительно, если учесть, сколько месяцев он не открывал рта. Зато взгляд прояснялся, серые глаза, в которых больше не сгущался болотный туман, беспокойно всматривались в лица двух людей, стоящих возле его ложа.

— Айрис? — неверяще позвал он. — Айрис! Что ты здесь делаешь? Это и вправду ты? И...

Рокэ шагнул вперёд, чтобы свет свечи падал на его лицо.

— Эр Рамиро! Почему вы... нет... — Парень крепко зажмурился: Рокэ был готов побиться об заклад, что сейчас Ричард мечтал только об одном — вновь заснуть и не просыпаться больше никогда. — Эр Рокэ?

Но Айрис, видимо, приняв странную оговорку Ричарда всего лишь за грёзы находящегося между сном и явью, уже присела на краешек кровати, взяла брата за руку, провела кончиками пальцев по его щеке и разулыбалась словно дитя:

— Надо же! Ты тёплый, Дикон! Понимаешь? Тёплый! И ты дышишь! Слава Создателю! Ты дышишь, ты разговариваешь! Мы в Надоре, Дикон! И если бы не герцог Алва, то есть если бы господин регент не помог нам...

Казалось, она готова выложить брату всю историю Талига не сходя с места, но тут же опомнилась:

— Тебе больно, да? Почему ты стонал? Скажи — где больно? Ты не думай — я умею ухаживать за больными, я научилась.

— Пустяки, — Ричард уже взял себя в руки и теперь пытался сесть, тщетно упираясь локтями в податливую перину.

— Не торопитесь, — Рокэ придержал его под спину, а догадливая Айрис снова пришла на помощь. — Вы провели без движения без малого полтора года. Мышцам нужно время, чтобы обрести прежнюю силу.

Но если долгие годы и месяцы могли что-то изменить, одно им было неподвластно: воистину незыблемое упрямство герцога Окделла. Он с трудом сел на постели и тут же, не дав своим спасителям ни единого шанса, выпрямился во весь рост и даже попытался сделать шаг. На его счастье, стена здесь образовывала выступ — и Ричард прильнул к камню, словно обнимая его.

— Дикон, миленький, постой! — Айрис обхватила его сзади, будто и вправду могла удержать тяжёлое тело. Рокэ бросился к ним: казалось, худенькая девушка вот-вот переломится.

— Не так прытко, юноша! — Ричард тщетно цеплялся за старую кладку, но бывший и, похоже, уже и нынешний оруженосец неуклонно оседал на пол. — Сожалею, что не могу незамедлительно пригласить к вам лекаря, но, полагаю, он предписал бы вам пока что не совершать резких движений.

Дик всё же позволил усадить себя обратно на кровать: он недоумённо хмурился, рассматривая вырядившуюся в кэналлийский мундир растрёпанную Айрис и, должно быть, задавал себе вопрос: каким образом его монсеньор оказался с ней.

— Полтора года... так долго... — хрипло произнёс он. — В Надоре? И... вы живы, эр Рокэ?

— Расстроены, юноша? — Рокэ всё же не смог удержаться от насмешки.

— Нет, что вы! Я рад! Хоть что-то было правдой!

Он вскинул голову, но отвыкшие от работы мышцы тут же дали о себе знать: он будто съёжился, крепко прижимая локти к телу, и старался больше не двигаться.

И вновь эта странная оговорка: сначала он величает Рокэ именем его давно почившего предка, а теперь вот это: "Хоть что-то оказалось правдой!" О чём он? Где блуждала его душа все эти месяцы, и что он принёс из своих странствий?

Рокэ отошёл к камину: ему не хотелось ещё больше смущать Ричарда, вероятно, стоило оставить брата и сестру наедине.

— Он на тебя не сердится, Дикон! Он тебя простил! — донёсся до него приглушённый шёпот Айрис. — А ты... тоже мне — отравитель! Молчи-молчи, господин регент мне всё рассказал!

— Регент?

...Рокэ и не заметил, откуда в комнате появилось это необыкновенное существо: невысокий человечек, почти карлик с невыразительным плоским лицом и с приплюснутым носом в неброских одеждах, что легко позволяли ему сливаться со светлым надорским песчаником. Только пояс, украшенный поблёскивавшими в огненных отсветах самоцветами, оживлял его наряд. "Каменный человечек" стоял перед ложем Повелителя Скал, почтительно склонив голову, и протягивал тому наполненную дымящимся отваром чашу.

— Дети Скал приготовили этот напиток для тана Окделла, — его голос звучал приглушённо и сипло, этот сын камня уж точно немногих удостаивал разговорами. — В нём соки земли и несокрушимость горных круч. От него кровь Повелителя быстрее побежит по жилам, а члены нальются былой силой.

— Кто ты?

Брат и сестра выкрикнули свой вопрос почти одновременно, но Рокэ не сказал бы, что оба они сильно удивлены: нянины сказки оживали у них на глазах. А из всего, что Рокэ за прошедший день довелось услышать от Айрис, он сделал весьма простой вывод — свою "старую Нэн" они чтили едва ли не больше, чем мать.

— Тот, кто всегда был здесь, — человечек вновь отвесил поклон, на этот раз явно выделяя герцогиню Окделл. — Госпоже не надо бояться. Тан Окделл скоро снова станет здоров и весел. Мои братья о нём позаботятся.

— Позаботятся? Твои братья? Ты литтэн, ведь так? — воскликнула Айрис, но по её вскользь брошенному в его сторону взгляду Рокэ понимал: она опасается препоручать Ричарда заботам неведомых каменных созданий.

— Так подобные вам называют меня, госпожа, — почтительно отозвался их невзрачный благодетель, всё ближе пододвигаясь к постели Ричарда и настойчиво протягивая ему чашу с питьём.

— Хуже того, что со мной было, точно не будет.

Повелитель Скал внезапно беспечно улыбнулся и принял подношение. И не медля ни секунды, опустошил плоский сосуд до дна. Не сомневаясь, не задавая вопросов, — почти так же, как некогда в доме на улице Мимоз, когда он готов был разделить смерть со своим эром. Приводя в исполнение вынесенный тому приговор.

Айрис с ужасом наблюдала за братом — и когда мертвенная бледность окончательно сошла с его лица, когда он смог подняться и даже сделал несколько шагов по комнате, она облегчённо вздохнула, прижимая руки к груди.

— Полно, герцогиня, ваш брат всегда был весьма неразборчив в выборе напитков, — небрежно заметил Рокэ, однако и он был рад, что поднесённое литтэном питьё означало для Ричарда жизнь, а не смерть.

— Мы не вредим тем, с кем связаны узами, мой господин, — строго отчитал его каменный человечек. И продолжил, обращаясь уже исключительно к Ричарду: — Каковы будут желания тана Окделла?

— Ванну и поесть, — не задумываясь распорядился Ричард. Вероятно, после поста, длившегося без малого полтора года, он испытывал зверский голод. — И... пусть... нет, я прошу тебя и твоих братьев: позаботьтесь о моей сестре и эре Рокэ.

— Сестра Повелителя и тот, кто держит в руке Меч, для нас священны.

И в тот же миг рядом с ними появились те самые "братья", о которых недавно толковал литтэн: почти неотличимые друг от друга, разнились только самоцветы на их поясах. Судя по тому, что Рокэ уже успел узнать о надорском замке, их вели к помещениям, расположенным на жилой половине, и за время их краткого пути Рокэ даже успел помечать о том, как вот-вот погрузится в горячую воду, а потом... да, и поесть им тоже не помешает.

— Так это же моя комната! — изумлённо произнесла Айрис, останавливаясь возле одной из полукруглых дверей.

— Да, госпожа сможет отдохнуть, — заверил её литтэн.

И им обоим — и Рокэ, и Айрис Окделл — не оставалось ничего иного, кроме как довериться гостеприимству хозяйничавших в замке детей камня.

* * *

Айрис удивлённо озиралась — место, куда препроводили их литтэны после омовения, даже ей казалось незнакомым. Кэналлийского мундира не было и в помине: её волосы, отливавшие золотом в свете факелов, были заплетены в причудливую косу, какие Рокэ доводилось видеть на портретах дам прошлого круга. Платье насыщенного гранатового цвета, россыпь мелких гагатов, обрамлённых золотыми стежками вышивки, — куда только подевался бойкий корнет Роже? Похоже, девушке и самой было неловко: она пыталась прикрыть шалью слишком глубокий вырез, словно зябла.

— Эрэа Айрис? — Почему-то сейчас хотелось назвать её именно так.

Рокэ подал ей руку, и они вместе шагнули в продолговатое просторное помещение с высоким сводчатым потолком. В многочисленных нишах угадывались очертания каменных статуй, возле одной из которых стоял Ричард, склонив голову к плечу, словно что-то обдумывая.

— Это старая трапезная, — зашептала Айрис, — ключи были только у матушки, она нас никогда сюда не пускала. Здесь, наверное, ещё Святой Алан обедал.

Ричард обернулся на звук её голоса: он тоже отчего-то выглядел растерянным и всё никак не желал отойти от занимавшей его фигуры в нише, хотя стол и ломился от яств. Да... признаться, Рокэ рассчитывал утолить голод несколько иными кушаньями, но простодушные дети камня решили попотчевать их на свой манер. Яблоки, сливы, груши, соты, истекающие прозрачным мёдом, творог, круги жёлтого ноздреватого сыра, румяные большие пироги на круглых блюдах. И пузатые кувшины с элем и сидром — всё, на что по осени столь щедры земли севера.

— Я прошу вас... эр Рокэ, Айрис, — похоже, Ричард всё никак не мог осознать своё место как в замке, так и в изрядно изменившемся за время его отсутствия мире. Герцог, властитель твердыни Повелителей Скал? Прогневавший своего эра оруженосец? — Прошу простить мою неучтивость, я... я отвык немного.

— Если я правильно поняла тебя, Дикон, ты хочешь пригласить нас к столу? — лукаво улыбнулась Айрис.

— Да-да, конечно, — Ричард кинулся было отодвигать стул для сестры, но Рокэ успел его опередить. И сам занял место напротив обоих Окделлов, уверяя себя, что за оруженосцем необходимо понаблюдать попристальнее: состояние его рассудка пока что внушало опасения. Но уже вскоре обнаружил, что не сводит взгляда с юной герцогини.

— Дикон!

Глаза Айрис светились таким счастьем, какое, должно быть, бывает лишь в юности: доверчивое, солнечное, не омрачённое зловещими предчувствиями, знанием, приходящим с годами, или предательством. Как это у неё получается? Рокэ даже поймал себя на абсурдной мысли, что дорого дал бы за то, чтобы вернуть себе подобное умение — так просто радовалась эта девочка, позабыв о недавно пережитых страхах. Как будто кто-то стёр её прошлое мимолётным касанием ладони — и теперь она беспечно смеялась, поглядывая на "воскресшего" брата, с аппетитом уплетающего незамысловатые дары литтэнов.

— Ты помнишь, что с тобой было? Или ты и вправду спал? Но тогда тебе должны были сниться сны!

Ричард тряхнул отросшими волосами, отставляя на стол ополовиненную кружку, и с некоторым сомнением взглянул на своего монсеньора.

— Было бы любопытно послушать, чем вы были заняты эти полтора года, пока все считали вас мёртвым, юноша. Нам, знаете ли, тоже есть, о чём поведать. Разумеется, я бы предпочёл сопроводить нашу беседу парой бутылок отборного кэналлийского, но... — Рокэ оставалось лишь горестно развести руками, — что есть, то есть. Так что же с вами приключилось, Ричард?

Повелитель Скал на миг склонил голову, а потом вновь скользнул взглядом по лицу своего придирчивого "эра".

— Или вам мешает моё присутствие?

Айрис с удивлением наблюдала за ними обоими: похоже, прежде она не прислушивалась к словам Рокэ о том, что эр и его оруженосец не особо ладили между собой. И сейчас, вероятно, корила себя за неуместное любопытство.

— Нет-нет, что вы, эр Рокэ! — поспешно заверил Ричард. Пожалуй, слишком поспешно... — Я расскажу. Раз Айрис всё знает...

— Мы все ошибаемся, Ричард, — миролюбиво заметил Рокэ. — Ни разу не видел, чтобы кто-то был столь безгрешен, что при жизни удостоился бы Рассветных Садов.

Юноша нахмурился, пододвинул к себе хлебную краюшку и мёд, но тут же взглянул на яства чуть ли не с отвращением.

— Я не знаю, с чего мне начать, — внезапно признался он. — И вы... вы вряд ли поверите мне.

— Дикон! Мы с господином регентом сами положили тебя в гроб — а теперь вот сидим с тобой за одним столом! Чем ты хочешь нас удивить?

— Хорошо, хорошо! Я... Когда...

— Ричард! — на этот раз не выдержал уже Рокэ. — Позвольте вам помочь, иначе мы просидим здесь до рассвета, а так ничего и не выясним. После того, как Хуан препроводил вас в спальню, вы...

— Я хотел высадить окно. Или убить Хуана — но у меня всё отобрали. И слуга сидел с пистолетами прямо на полу моей комнаты. Я даже подумал: брошусь на него, ему придётся стрелять — и всё закончится. А потом... мне ужасно захотелось спать, и дальше...

— Утром мы обнаружили вас лежащим поверх покрывала. По всем признакам вы были мертвы.

Ричард озадаченно посмотрел на своего монсеньора: прежде тот не помнил у мальчишки такого открытого обезоруживающего взгляда. Куда ушли настороженность? Вражда? Недоверие?

— Я... эр Рокэ, я не знаю, что со мной приключилось. Но я... когда я проснулся, я и вправду лежал в постели. Я сразу же понял, что я не у вас в особняке. Это была... такая комната со скруглёнными стенами, какие обычно устраивают наверху, в башнях. И окна. Четыре окна, я уже позже догадался, что они выходят на четыре стороны света. Каменные стены, на вид очень старые. Ни ковров, ни каминов — только стул, стол и кровать. Вы уж простите меня, эр Рокэ, но в тот момент я и не сомневался: вы опоили меня чем-то, пока я спал, увезли в Алвасете и заточили в своём замке.

— Почему не в Багерлее? — Рокэ вновь наполнил их кружки пенным сидром.

— В первое окно было видно море. Из Олларии уж точно моря не увидишь, тем более из Багерлее.

— И что же вам ещё взбрело в голову, юноша?

— Что вы... простите, эр Рокэ, я вовсе не намерен сердить или обидеть вас...

Вот удивительно: Ричард был почтителен, с готовностью извинялся за каждое слово, которое могло бы задеть его вспыльчивого, и, что уж греха таить, скорого на расправу монсеньора, — но в его речах не было ни страха, ни подобострастия.

— Я решил, что вы станете держать меня в Алвасете. Что мне сидеть в этой башне, пока не состарюсь. Или что меня будут судить за покушение на жизнь соберано.

— Занятно, юноша. Желай я отомстить, я бы не откладывал.

— Да, я понял. Но уже потом, — признался Ричард. — Про вас понял уже потом, а вот что я не в Алвасете... Меня не сковали, не связали, решёток не было — и я выглянул в другое окно. Я не сомневался, что увижу берег или бухту — но там оказалась заснеженная равнина, плоская как доска. И по ней ползли какие-то фигурки. Будто солдаты... Артиллеристы шагали возле конных упряжек, человек в синем мундире что-то кричал, показывая вперёд. В восточном окне... я поначалу даже не удивился, что могу рассмотреть всё так близко: там вырубали сад. И мужик с палкой гнался за большим псом. А на западе... там горел город. Тогда я сел на кровать и решил, что сошёл с ума.

— Дикон... — тихо прошептала Айрис. Она так слушала его... казалось, даже заглядывает вместе с братом в зачарованные окна.

— Я не знаю, сколько минуло времени, но вдруг скрипнула дверь, и вошли вы, эр Рокэ.

Рокэ не сразу нашёлся, что возразить повествующему о своих злоключениях оруженосцу: после того, как он сам произнёс слова прощения и принял напугавшую его самого древнюю клятву, Рокэ и не помышлял избавиться от герцога Окделла. Но никакой нужды в вопросах и возражениях не было, потому что Ричард как ни в чём не бывало продолжал свою диковинную повесть.

— Вернее, поначалу я действительно подумал, что это вы. Только вырядились, как будто на дворе конец прошлого круга. Но раз я сошёл с ума... всякое могло случиться, правда? Но потом пригляделся — а у вас, то есть у него, глаза совсем не такие. И лицо. А ещё меч.

— И в тот момент вы, Ричард, должно быть, пришли к нехитрому выводу, что за все ваши грехи Создатель препроводил вас прямиком в Закат. Где и обретается мой предок, именуемый всеми Людьми Чести предателем.

— Я сам стал клятвопреступником, эр Рокэ, — мне ли было удивляться такой компании? Вернее, нет, это всё неправда, но я же не знал тогда... Да, он назвал мне своё имя. А потом кликнул кого-то: мол, взгляни и ты на последнего в роду Повелителей Скал.

— И едва узрев второго, вы решили, что явился ваш отец, — подсказал ему Рокэ. Отчего-то он даже не сомневался, кто охранял юношу в башне с окнами, выходившими на запад и восток, север и юг. И что город в видениях Ричарда оказался захваченной Олларией.

— Святой Алан, — кивнул Ричард.

— Спаси и охрани нас Создатель, — испуганно выдохнула Айрис, внезапно вспомнившая, что она всё же эсператистка.

— Забавные выпали вам тюремщики, Ричард.

— Они... — юноша вновь сосредоточенно хмурился, пытаясь подобрать верное слово. — Нет, они вроде как охраняли меня, да. Но они появлялись и уходили, когда им вздумается, а я не мог покинуть башню. Хотя дверь была не заперта: я спускался по лестнице и оказывался в бесконечной галерее с картинами и шпалерами на стенах — и то, что на них изображено, всё время менялось. Я видел, как невысокий человечек душит короля в камере Багерлее — а потом Его Величество вновь сидел в тронном зале и слушал, как эр Август зачитывает ему какие-то бумаги. На одной шпалере Кат... королева перебирала веточки с белыми цветами, сидя на скамейке, а вы оба — и вы, эр Рокэ, и ты, Айри, — стояли возле неё. Но на другой день... она лежала в луже крови в своём будуаре. Я видел, как матушка и девочки бежали в подземный храм, а на них рушились колонны — но потом на той же картине Айри, Дейдри и Эдит разливали суп из большого котелка, а вокруг них сидели люди на камнях... И Робер Эпинэ принёс стул для королевы, чтобы ей удобнее было греться возле костра — а она баюкала младенца. Я ничего не понимал, мне казалось, что всё это обманки, но эр Рамиро... он объяснил мне, что на картинах перемешано то, что могло бы случиться, и то, что было на самом деле.

— И вы с лёгкостью поверили предателю?

— Он не предатель! — Ричард выкрикнул последние слова, сжимая кулаки, и Рокэ улыбнулся: зачарованный юноша постепенно становился самим собой. — Они всё мне рассказали! И про Эктора Придда, и про то, что Алан... он просил, чтобы я не вздумал больше звать его святым — говорил мне... почти так, как вы, эр Рокэ... что ошибиться очень легко. И ложь зачастую выглядит более правдоподобной и очевидной, чем истина. А правда рядится в неприметные одёжки, и чтобы докопаться до неё, иногда нужно много времени. Очень много. И что ему уже ничего не изменить, а вот я... я ещё смогу. И тогда я понял, что жив. А как-то раз, когда я подошёл к окнам, вокруг башни плескался зелёный туман. Как будто морские волны.

— И тебе не было страшно, Дикон? — Айри прижимала сложенные ладони к губам и, похоже, забыла, что ничего не ела со вчерашнего дня.

— Страшно? — он пожал плечами. — Иногда да. Когда я думал, что не знаю, как выбраться. И если становилось совсем невмоготу, я вспоминал о тебе. Тропу возле рябин, как мы с тобой играли в галерее, как бегали в каморку к Нэн — у неё всегда было так жарко натоплено... Помнишь? И я... я так хотел вернуться — хотя бы ради тебя. Это... это всё было похоже на сон, но очень реальный; и тогда мне ужасно хотелось, чтобы меня скорее разбудили. Я даже спрашивал Рамиро и Алана, что же мне делать, но они только смеялись, подливали мне вина — оно было словно дым: ты пьёшь, но не чувствуешь вкуса. Ты ешь — но не насыщаешься. И в то же время не ощущаешь голода. Так вот, они говорили, что живые должны прийти за мной. Вернее, только тот, в ком кровь древних королей, способен призвать меня обратно в мир, который я покинул.

Айрис опустила голову, пытаясь скрыть многозначительную улыбку, но всё же украдкой взглянула на Рокэ.

— Тот, в чьей руке ожил меч, эр Рокэ, — договорил Ричард, более не оставляя своему монсеньору ни малейшей лазейки.

Должно быть, Ричард ещё недостаточно окреп: закончив свой рассказ, он откинулся на спинку кресла, а кружка в его руке словно сама собой наполнилась. И теперь настал их черёд говорить — и для герцога Окделла пришла пора узнать, что в его видениях было правдой, а что — всего лишь иллюзией, наваждением. Тем, чему не суждено случиться никогда.