Запах страха (гет)

Три дня идёт дождь и три дня Папа дома не появляется.

Утром мне и Наруто готовит завтрак Двуногий Пёс, днём кормит в Корне Дед, и даже вечером, когда мы приходим домой, ужинаем без Папы. Наруто стал грустить, пару раз спрашивал у Двуногого Пса, почему Папа не приходит домой, спрашивал и у Деда, на что получал всегда одинаковый ответ, Папа много работает. Зубастик молчал второй день, а я уж начал привыкать к его постоянным замечаниям и шуткам, я даже несколько раз заговаривал с ним, но зубастик не отвечал мне, потому решился проверить сам и спустился в подсознание Наруко, обнаружил зубастика крепко спящим, сильно удивился. Я и не знал, что он может спать! Поставил на зубастика три метки, зубастик сенсор, я тоже не дурак, потому все свои метки скрыл надёжным образом, главной была метка на слежение, если он шевельнёт своими огромными ушами, я узнаю о том и заранее буду готов к его пробуждению. С вечно смотрящим за мной зубастиком я всегда следил за собой, подделывал свои эмоции, обманывая его, но, если зубастик всё-таки спит, я мог использовать время его сна без ограничений себе на пользу. Проверяю врождённым видением, сколько сегодня Папа выделил для маленького меня наблюдателей, убедился, что их двое, белоглазый и Красноглазый Шисуи, да и Двуногий Пёс крутившийся возле нас, он меня приучил не упускать его из виду, сам для себя уже планируя, как я буду использовать время моей драгоценной ночи.

Мы с Наруто сидим за столом на кухне, он вяло ковыряется палочками в своей лапше, а я, тайком наблюдая за ним, так как твёрдо не знаю, почему он плохо ест любимую им лапшу, повторяю его поведение, молчком и грустными глазами уставившись на свою любимую кислую рыбку, ковыряя её палочками. Если ему не хотелось есть, значит и я не буду.

Двуногий Пёс наклонился между нами, посмотрел на Наруто, на меня, держа свои ладони на наших головах.

-Папа работает! — выдохнул он, — А вам есть надо. Это ваша любимая еда. Не станете есть, не вырастите. Не вырастите, своему папе не сможете помогать!

Наруто фыркнул, бросил палочки, упёрся руками в стол и громко произнёс:

-Папа работает! Он и тогда работал! И сейчас! Три дня папа не работает, когда три дня папы нет, он пьёт! — Наруто закусил губу и резко посмотрел на меня, опустил взгляд, взял свои палочки, запихнул себе лапшу в рот быстро прожёвывая её, после смягчившимся голосом обратился ко мне. — Чего не жуёшь свою рыбку? Не будешь кушать, навсегда останешься маленькой!

Я и сам сунул рыбку в рот.

-Я жую, жую! — отвечаю ему с полным ртом.

Наруто злиться. Почему он злиться? Потому что Большого Папы нет дома? Что значит он пьёт? Двуногий Пёс потрепал нам головы и отошёл от стола домывать посуду, а я не сводил с Наруто взгляда. Наруто понимал, что происходит лучше меня.

Мы поели и отнесли грязную посуду к Двуногому Псу, поблагодарили его друг за другом за еду, тогда он присел возле нас и глядя на Наруто одним открытым глазом, тихо произнёс:

-Я знаю, что ты видел своего папу, когда ему было плохо. То было до прихода Наруко домой. Наруко даёт твоему папе силы. Верь в него.

Наруто ухватил меня за руку, крепко сжал её, кивнул в ответ Двуногому Псу и быстро увёл меня к себе в комнату, закрыв за нами дверь, только тогда его рука расслабилась.

-Ты злишься? — спрашиваю я тихо.

Он обернулся, обнял меня и выдохнув, как это делал Двуногий Пёс, прошептал:

-На тебя не злюсь.

Мы так простояли где-то с минуту, пока я не услышал Папу.

-Большой Папа зовёт. Сказал прыгнуть к нему… — произношу ещё тише.

-Папа? — Наруто не веря мне нагнулся, заглядывая в лицо. Я и сам удивлён, куда бы то из дома переноситься Папа зовёт меня впервые. — Он тебя зовёт? — я кивнул. — Возьми меня с собой!

Я кивнул повторно, ухватился за Наруто крепче и перенёсся к Папе. Он меня ждал в своём кабинете со своими псами и своей Бабой, ревущей у него на диванчике.

-Почему ты мне ничего не сказал, Минато? — прокричала она Папе, голос её рвался болью, все псы стояли вокруг Бабы и молчали, молчал и Папа.

Я не понимая, что происходит, протянул у них за спинами:

-Па-па?

Наруто всё еще обнимал меня, а я всё ещё удерживал его руками. Все оглянулись на нас и мне очень не нравились их взгляды.

-Наруко! — Папа сразу подошёл к нам и наклонился. — Ты взяла с собой брата? — Наруто расцепил свои руки.

-Я её попросил сам. Не хотел отпускать одну.

-Хорошо, — он погладил Наруто по голове, — останешься здесь, но не мешайся нам! — Папа перевёл взгляд на меня. — Наруко, нам нужна твоя помощь. Это очень важно, ошибаться нельзя.

-Минато! — Баба Папы протянула нам кусок ткани, руки её дрожали, покрасневшие глаза были полны слёз.

-Наруко, пожалуйста, собери данные по запаху.

Я отпустил брата и подошёл ближе. Запах от ткани был как у Папы, но отличался, будто был смешан с запахом его Бабы. По спине прошёлся мерзкий холодок, и я резко обернулся, вопросительно смотря на Папу. На мои действия лицо его делалось темнее и мрачнее, глаза злее, а сам он упрямо молчал. Я сбитый с толку беззвучно цыкнул. Ладно, он просит меня собрать данные, я умею это делать, я втянул носом воздух сразу понимая, что в этой ткани несколько дней назад был завёрнут щенок с запахом Папы и запахом его Бабы, а ещё эту ткань касался знакомый мне Дед с колкими волосами, его запах чёткий, он точно оставлен на этой ткани намеренно. Я задумчиво наклонил голову втягивая в себя воздух посильнее. Запах держится. Далеко, одним моим переносом я бы смог добраться, но если скажу Большому Папе, что это ловушка, его щенок точно погибнет.

-Наруко, скажи что-нибудь! — Папа коснулся своими ладонями моих плеч. Он ждёт, переживает, извёлся весь. Его Баба ревёт не переставая. Вот же, их щенок в большой беде, даже не знаю, что им ответить.

Я поднимаю голову. Запах у этого щенка наполовину такой же, как у Наруко, и я понял, что мне надо делать.

-Папа, малыш живой. Он очень далеко. Запах есть, я смогу прыгнуть.

Папа поворачивает меня к себе присаживаясь возле меня и сам.

-Наруко, подумай хорошенько, малыш и правда живой?

-Да. Запах есть, живой.

Подскочившая ко мне его настырная Баба обхватила меня руками со спины и плача всхлипами прижав меня к себе, произнесла:

-Наруко, его зовут Асахи. Он родился рано утром. У него родинка под правым глазом, а волосы, как у твоего папы.

Я кивал ей уставившись на Папу, наспех раздумывая, что он решит. Меня одного он не отпустит. Даст умелых псов, которые все там напрасно погибнут. Чтоб избежать этого надо врать умело, если он упрётся придётся перенестись против его воли, после буду наказан, ладно, я это как-нибудь переживу, наказание от Наруко куда как больнее для меня.

-Наруко, что ты ещё поняла? Нам нужны данные. Что за место? Кто есть рядом? Какой силы враг?

-Минато, ты же не отправишь Наруко одну!

Вот и началось! Эта приставучая Баба совершенно не умеет логически думать! Что же ей противопоставить? За всё проведённое время в людской стае я так и не научился с ней общаться, то эта Баба кричит на меня, то может ударить по голове, то плачет, то смеётся и очень тепло треплет мои волосы.

Дверь раскрылась, в кабинет вошёл Холодный Огонёк, а за ним вошёл Итачи. Я уже привык, что Итачи меня всюду преследует, везде, где бы я не был, он упрямо появлялся рядом со мной. Уставившись на него взглядом я беззвучно цыкнул. Как нехорошо может измениться ситуация, если Папа усомниться в моих словах и попросит Итачи собрать ему информацию, этот умник быстро поймёт, что здесь к чему и скажет о ловушке, тогда младший брат Наруко погибнет! Я начинал злиться, мой глаз начинал дёргаться.

-Наруко? — я посмотрел на Папу. Что же мне такого придумать? В людях ещё совсем не разбираюсь. Может самому попросить Итачи, он то куда сильнее всех псов Папы будет? — Что ты скажешь? Поняла ещё что-то?

Папа меня просто так не отпустит, он боится за маленького щенка, но за меня боится сильнее. Надо действовать самому. Я перевожу взгляд на Итачи, если и договариваться с серым псом, начинать надо сразу.

-Поможешь мне? — я его заинтересовал одним своим вопросом, вижу, подходит ближе, хмурит брови, но смотрит внимательно. — Бить буду я, ты заберёшь малыша с запахом этой тряпки.

-Одни пойдём? — на вопрос Итачи Папа оборачивается на него. Нет, Папа, дай нам договорить!

-Длинный перенос, никого не смогу с собой взять. Нагрузка большая. Только тебя. Решай быстрей, малыш ранен! — не упрямься Итачи, любой взятый нами погибнет там, ты должен это понимать.

-Сколько псов?

Он в открытую спрашивает? И как ему ответить? Врать я ему не могу.

-Меньше, чем тогда, — чувствую, как дрожит рука Папы на моём плече.

-А покровов? — на его слова я раздражённо цыкнул, он и о них в открытую спрашивает.

-Больше, чем тогда, — всё ему знать надо! Нас же слушают!

-Ты меня не видишь!

Здесь я раздражаюсь окончательно. Да, будь он не ладен, не вижу я его! Второго серого пса то я вижу, а его нет! Вначале я его видел, и этот умник разрешил задачку, сделал что-то и я его перестал видеть! Ещё и зубастик молчит! А я привык, что зубастик меня выручает, сразу говорит, где «мой Учиха». В этом деле придётся уповать только на глаза сенсора, пользоваться ими вдумчиво, давать отдых между двумя минутами использования около получаса. Очень надеюсь, что Итачи о них после этого не узнает.

-Если надо я вижу! — я упрямо поджимаю губы и приподнимаю подбородок. Дам ему думать десять биений сердца, нет, переношусь сам, после за всё отвечу. Смотрю на Итачи пристально, взгляда не свожу.

Итачи подходит ближе, мягко улыбается кончиками губ, и я уж надумал себе, что он согласиться, а он выдаёт мне ровным голосом:

-Ты не умеешь скрывать свой запах.

-Не умеешь скрывать запах? — переспрашиваю его сразу не понимая при чём здесь это.

Тот, кто приготовил мне ловушку, хорошо знаком с запахом Наруко, он многое обо мне знает, имеет твёрдое намерение убить меня. Ждёт меня в своей ловушке, не приду, убьёт щенка и следом на меня пойдёт охота, скрываться от него не стоит, напротив, если Итачи согласиться, там мне предстоит привлечь к себе как можно больше его внимания. Я выхватываю у замершей возле меня Бабы кусок ткани и протягиваю Итачи.

-Не понимаешь ещё?

Итачи втягивает в себя воздух и хмурит брови сильнее. Это я то не умею скрывать запах! Это он не умеет нюхать!

-Наруко, ты же не справишься с ним! — голос его дрогнул, а, наконец-то он понял, чей это запах!

-Не справлюсь, — сразу соглашаюсь с Итачи. Я всё ещё мелкий и никчёмный щенок, — но буду бить и напугаю его! — и я безобразно растягиваю детские губы, показывая Итачи бесстрашный оскал.

-Глупая, это же О… — я кидаю кусок ткани на пол и быстро закрываю ему рот ладонью.

Сказать Итачи в слух, что этот щенок мой брат не могу, мне и так везёт, что Наруко молчит, и я всё ещё могу принимать решения сам. Итачи же умный, запах понюхал, неужели не понимает!

-Один запах, — произношу я слова, медленно шипя ими, — ты скроешься, заберёшь малыша, драться не будешь. Бить буду я.

Да ни один серый пёс не выстоит против Обилия. Сам знаю, не дурак. Могу и один, тяжело будет, и переноситься далеко, эти охотники всё продумали, но, если Итачи согласиться, я привлеку внимание на себя, оставляя связанного со мной серого пса в своей тени, так у нас будет больше шансов спасти щенка.

Итачи наконец-то кивает, я с облегчением убираю от его рта руку. Согласен. Он согласен.

-Папа, я пойду с Наруко. Не отказывай мне, я в любом случае пойду, — говорит Итачи Холодному Огоньку, сам смотря на меня. — Наруко, расскажи им о ловушке!

Вот же дурак! Чувствую рука Папы на моём плече сжалась. Боюсь повернуть голову, боюсь отвечать на его вопросы. Смотрю на Итачи злым взглядом, кто его научил так много болтать!

-Наруко? — Папа пробует повернуть меня к себе, я упрямлюсь, за меня отвечает Итачи.

-Наруко решила. Она пойдёт за вашим ребёнком, вы её не остановите. Запах держат с умыслом. Если Наруко не пойдёт, ребёнка убьют. Она это знает.

Я зло прищуриваю глаза. Кто его просил всё рассказывать? Почему он подчиняется этим излишним правилам людской стаи?

-Наруко? — Папа вновь тянет меня к себе и спрашивает. — Ты справишься?

С удивлением уставляюсь на Папу, смотрю в его красивые, очень серьёзные глаза и медленно киваю.

-Папа… мы не умрём… с малышом не знаю… — щенка могут убить и до нашего прихода. Могут сделать много чего с ним. Будь я на месте Обилия, использовал бы приманку не один раз. Говорить Папе об этом нельзя, он и так напуган. Глупый Итачи!

-Наруко? -всхлипывает Баба Папы, она всё ещё сидит возле меня, трясётся. Будет отговаривать? Упустила своего щенка, так молчи! Я несдержанно цыкаю, злюсь. — Орочимару сказал, что только ты сможешь его спасти. Пожалуйста, Наруко, верни Асахи домой! — слёзы густо потекли по её щекам, я хоть и раздражён, спешно анализирую её слова. Это имя я уже слышал, насколько понимал, он тот, кто отравил Бабу. В тот раз я не убил его. Ставлю себе задачу узнать, что в людской стае делают с побеждёнными псами. Баба с ним разговаривала, и пёс ей сказал обо мне? Ставлю себе вторую задачу, найти этого пса и изучить его.

Женщина ждёт от меня ответа.

Я не знаю, что ей говорить, смотрю в её заплаканное лицо, в покрасневшие глаза и молчу.

-Она вернёт его, — ладонь Итачи коснулась моей головы.

А, Итачи, опять он лезет! Хочу скинуть его руку, но он растопыривает пальцы и сильно сжимает мне макушку. Чего он добивается? Он заставляет меня врать? Жизнь сберечь куда тяжелей, чем отнять. Я перевожу на него дёрганный взгляд и зло шипя произношу:

-Я постараюсь…

-Шикаку, дай их одежду!

Я и не заметил, как быстро с меня стянули платьице, нацепили серенькие штанишки и серенькую кофту с глухим воротом, собрали мои распущенные волосы в низкий коротенький хвостик и обули в обувь настоящих шиноби с открытым носиком, на этом мой Папа моё переодевание не закончил, он сунул мои руки в чёрный плащик, застегнул его мне на груди и покрыл моё лицо тяжёлой маской, на голову натягивая капюшон.

-Перчатки! — указал Папе Умный Пёс, протягивая ему перчатки.

Мои руки быстро всунули в перчатки без пальцев с металлическими пластинками на тыльной стороне ладони.

-Наруко, маска хорошо держится? — спрашивает Папа, я тяну к ней руку и проверяю.

-Да. Всё хорошо, — отвечая, удивлённо таращусь на сидевших возле меня Папу и Умного Пса.

Какой Большой Папа быстрый, я не успеваю даже реагировать!

-Подсумок, — Умный Пёс протягивает Папе серенькую небольшую сумку, Папа быстро закрепляет её мне на правой ноге, проверяет, как одёргивается плащ, убеждается, что всё сделал правильно и смотрит на меня.

-Наруко, слушай меня внимательно! — Папа прикоснулся к моим плечам, чуть придвигая меня к себе. — Это твоя первая миссия. Всё серьёзно! Так что никакого баловства, думай, что делаешь! Рассчитывай противника, не ведись на его уловки, если противник сильнее тебя, есть возможность, избегай битвы с ним, нет, убивай! — я вздрагиваю, он чувствует мою реакцию, на то сильнее сжимает мои плечи. — Джирайя очень сильный. Не забывай о том, что он тебя может убить. На тебе две жизни, ты не справишься, погибнут они. Поняла?

Я киваю.

-Поняла. Я не ошибусь. Папа, всё хорошо.

Конечно я не ошибусь! Даже Итачи беру с собой для этого. Я поджав губы шмыгнул носом. Мои руки тряслись. Большой Папа обнял меня, и я увидел у него за спиной Наруто. Он тихонько стоял, смотрел на меня во все глаза, сжимал трясущиеся ладони в кулаки и плакал.

-Наруто, всё хорошо. Я скоро вернусь, — услышав мои слова Папа крепче прижал меня к себе.

Я ещё плохо понимаю людей, их эмоции сложны и непривычны мне, Папа так крепко прижимал меня к себе, но он был холоден и совсем не грел, зачем он обнимал меня, я не понимал, а Итачи, подошедший ко мне и взявший меня за руку, был напротив тёплым.

-Готова? — спросил меня Итачи.

-Да. Я спрячу тебя, откину подальше, ты подожди немного, не иди сразу, — напоминаю ему.

-Понял.

Папа отпустил меня, посмотрел на нас, выдохнул и произнёс:

-Наруко, Итачи, ваша миссия вернуть Асахи домой живым. Умирать никому из вас не позволяю.

-Да, Хокагэ-сама! — а, этот умник Итачи подыгрывает Большому Папе?

Спешно ставлю себе задачу разузнать подробности их договорённости, перевожу взгляд на Папу и не тратя больше и мига, переношу нас с Итачи по следу запаха щенка, выбирая место для выхода куда выше обычного. Для нас на земле наверняка устроили кучу ловушек. Удерживая за руку Итачи, скрываю его тенью, я уже научен, у Итачи нет мгновенных навыков, даже его замер требует подготовки, потому даю Итачи время на сокрытие, он ни в коем случае не должен попасться. Льёт крупный, холодный дождь, солнце скрыто и лес, над которым я перенёсся, был погружён во тьму. Врождённым видением спешно просматриваю территорию. Падаю вниз быстро, мне это на руку, я уже знаю, как стану действовать.

Внизу две полные стаи псов, одна скрывается под дождём, ждёт меня, вторая под землёй в человеческом убежище. Хорошо чувствую двух сильных и Деда с колкими волосами. Папа назвал его Джирайя, так к нему обращался и Умный Пёс, мне надо очень постараться, чтоб выманить его. Я откидываю скрытого в тени Итачи в сторону, защищая его барьером сенсора, одновременно с этим создаю больше полусотни барьерных шаров, вкладывая в них энергию искажения, и бросаю их вниз. Ранняя охота может причинить вред, я же ещё никчёмный щенок, моё тело слабое, потому спешно напоминаю себе следить за всеми своими процессами очень внимательно и не перегружать тело излишним. Лишь бы Наруко не среагировала. Подо мной раздаются мощнейшие взрывы, я прикрываю себя хорошо развитыми щитами сенсора, в особенности свою спину и ударяюсь о землю.

Пока два моих вечных наблюдателя одаривают меня своим невниманием, мне следует расщепить как можно больше серых псов, побольше громыхать, приманивая собой сильных, чем я и занимаюсь, следя сразу за двумя десятками псов. Под землёй остались двое, Джирайя и один сильный, насколько я вижу его ток энергии, этот сильный пёс бродяга, равный тому вредному Деду. Итачи я не вижу, чему только радуюсь, если не вижу я, враги его тоже не видят. Я, покрытый полностью искажённым сиянием, использую на защиту себя десять сильнейших своих покровов, два покрова привязал ещё в тени к Итачи, они ему наверняка понадобятся, он умный серый пёс, с двумя моими покровами сладит. Но происходящая ситуация сложная и я, в принципе не склонен доверять кому-либо, перестраховываю себя, отправляю к входу в убежища ещё два покрова, приказывая им защищать Итачи из тени, безымянных, но мощных, слежу за ними краем своего сознания. Сам отражаю чью-то быструю атаку и ударяю в центр группы охотничьих псов мощным выплеском искажения, громыхая им до землетрясения, расщепляя за один удар шестерых псов. Не смотрю на них, стараюсь думать размыто и очень быстро, мимолётно напоминая себе, делать всё так, чтоб моя рёва не заметила, рву выскочившего мне на перерез пса изменённым щитом сенсора, сразу отворачиваясь от него. Так, ещё одного убил, не расщепил, но справился, ещё тринадцать псов, один из которых сильный и держится в тени вышедшей вперёд стаи. Отбиваюсь от двух слабых покровов, использую мгновенный перенос, выскакиваю за спины псов и бью выплеском искажения, сам прикрывая себя своими покровами. Чувствую движение в подсознании, зло цыкаю и отвлёкшись, получаю перегрузом от Наруко, наблюдая, как три пса, попавшись под мои удар, в муках рассыпаются передо мной. Вот же дурак! Сверкнула над головой молния, разнеся следом за собой мощь грома. Я замер всего лишь на миг, но уже был окружён десятком псов, как услышал удивлённый голос зубастика:

«Мелочь? Где это мы?»

Бродяга из группы охотников избежал мой удар, а целился я в него, да и сами псы сильные и быстрые, очень настораживали меня. Я всхлипнул, Наруко приловчилась ставить меня на место одним сильным и продолжительным перегрузом, потому я не подделываю свои эмоции, мне правда больно и страшно, и я скуля отвечаю зубастику:

«Не знаю я!»

На меня стремительно нападает сильный бродяга, расщепляя за удар мой покров, бьют со спины в щит сенсора два серых пса, я спешно выделяю их из охотничьей стаи, как самых опасных, выпускаю энергию отталкивания, навык слабый, но их чуть замедлить его хватит, одновременно с этим использую ниточки Наруко, в которые наспех пускаю свою энергию расщепления, пробиваю ими двух ближайших ко мне серых псов, но бродяга в очередной раз уходит из-под моей атаки и из-под атаки моего покрова, метко ударяя меня своим выбросом. Мелкий я отлетаю в ствол огромного дерева, сразу следом получая сильный перегруз от Наруко, только понимая, за что меня наказывает моя рёва. Ей страшно. Я и сам реву под тяжёлой маской и мне тоже страшно.

«Мелочь, ты как? Живая?»

Из носа течёт кровь. Я чувствую, как быстро холодею. Перегруз был сильный или этот бродяга нарушил какой-то мой процесс? Весь бой проходит слишком быстро, не могу отвлечься на анализ, переношусь, уводя тем себя от очередного удара опытных охотников.

«Всё хорошо. Помогай!»

Я уже над головой бродяги, закусил губу, чтоб не стонать, наконец-то попадая по противнику щитом сенсора, вбивая его в мокрую землю вместе с его защитными покровами, спешно пробивая его нитью Наруко в центр жилы пустоши, вырывая её, но на этом не останавливаюсь, дважды пробиваю его грудь, наблюдая за другими серыми псами врождённым видением я наблюдал и за этим уродом глазами Наруко, желая убедиться, что точно одолел его, знал, что за этим последует от Наруко перегруз, но взгляда не отвёл.

«И какой план? Ты не переносишься домой?» — а, зубастик уже начал меня анализировать, отсюда мне следует хорошо следить за своими эмоциями и своими словами.

Бродяга рассыпался, я получил его жилу и десяток его покровов. Меня окатило сильнейшей болью, руки затряслись, очень захотел укусить себя, чтоб успокоиться. Переношусь на верхушку высокого дерева, уходя от ловчей плети в последний момент, замечая для себя, какой хороший навык есть у охотничьего пса. Дрожа телом быстро тараторю зубастику:

«Шумлю, бахаю, привлекаю к себе внимание! К Папе нельзя без Асахи!»

«К папе нельзя? Хочешь сказать, твой идиот папочка в курсе, что ты здесь творишь?» — зубастик прорычал это на всё моё подсознание, а я спешно отдёрнул себя, напоминая, что я мелкий и никчёмный щенок, и таковым в глазах зубастика должен и остаться!

«Надо бахать сильнее! Громче!» — и я, приманивая собой охотничьих псов, сиганул с дерева в центр стаи, делая своим выплеском стрекочущий взрыв, разрывающий вместе с тремя псами в одинаковых масках и рядом растущие деревья, вновь уходя от ловчей плети в последний момент, но правую мою ногу плеть задела, её жгло нестерпимой болью, заставляющей меня под маской стонать.

Я приметил для себя умелого охотника, нацеливаясь на его жилу, мне необходимо обучиться его навыку! Так, сколько осталось псов? Четверо. Вздрагиваю, вижу врождённым видением, что ко мне приближается второй сильный бродяга. Слава серой пустоши, я всё-таки смог его выманить! Начал ли уже действовать Итачи? Чувствую, что меня стискивает страх. Мне надо быть ещё быстрее!

«Мелочь! Сзади!» — крик зубастика болью разносится по всей голове, но я все ровно не успел, попался в ловчую плеть и сразу был вздёрнут в воздух и отброшен в густую часть леса.

Больно! Кричу дико до хрипа! Прошибаю собой не один ствол дерева. Покрываюсь искажением до предела и рву плеть, скидывая её со своих ног. Жжётся, как же жжётся! Я реву.

«Быстро вставай! Эти уроды приближаются!» — зубастик напуган, ревёт и мечется, я даже слышу, как гремят его цепи.

Я ухожу в переносе подальше, всё тело трясётся, ноги едва слушаются меня. Использую энергию резерва и наскоро лечу прожжённые раны на ногах. Четыре пса и сильный бродяга, один из которых может выловить меня в ловчую плеть, а, как же хочется перенестись к Папе! Я вздрагиваю второй раз, сжимаю крепче кулаки, Итачи там, избежать битвы не могу, бросить Итачи не могу, отказаться от Асахи не могу.

«Мелочь, какой план?» — голос у зубастика дрожит.

Второй сильный бродяга перенёсся ко мне за спину и стремительно ударил по щиту сенсора рассекающим вихрем, отбрасывая меня к своим охотничьим псам. Проклятье, у этого сильного мгновенный перенос, мой щит выдержал, я, ещё не ударившись сам ухожу в переносе, но теперь использую только ускоренный, чем заставляю своё тело ещё быстрее холодеть. Понимая, что мои покровы справились с двумя серыми псами, радуюсь тому, сам нападаю на бродягу, держа во внимании его рассекающий вихрь. Неудобный навык, но щит сенсора его выдерживает. Я приготовил ниточки Наруко, нацеливаясь на его жилу, как почувствовал, что за моей спиной появился заранее примеченный мною серый пёс с навыком ловчей плети. Всё моё тело покрылось испариной, предчувствуя вновь отменную порцию боли и я, опережая всякую свою мысль, пробиваю ниточками Наруко не сильного бродягу, а его умелого охотника. Вот же дурак! Вырывая наспех его жилу успел уйти в ускоренном переносе.

«Приказ Папы не помирать, спасти Асахи и доставить его живым домой! Я отвлекаю противника, Итачи спасает Асахи!» — протараторил я, опять уходя переносом, направляя всех своих покровов на последнего серого пса, беря на себя бродягу.

Он уже знает, что я владею ускоренным переносом, просто так свою спину не подставит, а я не могу воспользоваться глазами сенсора, я берёг этот навык на Итачи, я должен в конце безошибочно перенестись сразу к нему!

«Не помирать? Твой папочка совсем головой тронулся, сам бы здесь побегал! Итачи тоже в твоём безумии участвует? Так, ладно, кто такой Асахи?» — зубастик злиться или уже нет?

Я его не понимал. Вот же, не успевая его анализировать, могу ошибиться. Зубастик наблюдательный и хитрый, он непременно просчитает моё поведение. Я в его понимании мелочь, которая доверяет ему, не ответь я на прямой вопрос, насторожу его. Вот теперь и правда получу от Наруко хороший перегруз. И я скалясь, произношу:

«Младший брат!»

«Я что так долго спал?» — удивился зубастик.

Я переношусь и отбивая щитом вихрь бродяги, получаю заслуженный перегруз от Наруко, скуля переношусь снова. Спал? Не один зубастик проспал такое! А он же предупреждал меня, что приставучая Баба имела на себе защиту и маскировку. Дурак! Я злился стонав громче. Отбиваю вновь вихрь, пытаясь перенестись за спину бродяги, но и он сам дважды переносится. Да как такого выловишь? Мои покровы разорвали последнего серого пса и побежали ко мне.

«Мама Асахи кто? Цунаде?» — зубастик умеет анализировать, всегда чётко попадает в цель.

«Цунаде!» — признаюсь ему злясь сильнее.

«Твой идиот папочка то куда смотрел? Это что, он ошибся, а ты исправляешь?»

Я всхлипнул. Да сколько можно мне сегодня реветь!

«Исправляю. Надо этого одолеть и прыгнуть к Итачи!»

«Вот же глупая Мелочь! Вижу я, как ты исправляешь! Шкуры мне одной не хватит, от постоянного стресса лысею! Мелочь, снизу!» — вскричал он последние слова, а я, доверяясь зубастику полностью, всадил в землю сразу все семь ниточек Наруко, делая своей энергией насколько возможно давление на незримого для меня бродягу, разрывая его плоть.

Он перенёсся в последний момент, я мгновенно отреагировал, выдёргивая из земли его оторванную руку. Не убил, но ранил! Трясусь, хватая из ниточки Наруко своей рукой долгожданную добычу. Хочу провести при расщеплении мгновенный анализ, но разносится стрекотание, меня пустошь научила до отработанных рефлексов, любой звук стрекотания означает навык высшего порядка, нацеленный на мгновенное расщепление, и я трижды переношусь, замечая снизу Джирайя! Я всё-таки смог его выманить!

«Снова этот урод!» — кричит зубастик и я вместо радости предчувствую огромную тревогу.

Спешно втягиваю носом воздух. Запах Итачи! Только не это! Нет! Проклятье! Меня пробивает страшнейший перегруз от Наруко, мне что-то кричит зубастик, ничего не слышу. На этом Деде запах Итачи, кровь Итачи! Действую быстрее, чем мгновенно! Ещё падая вниз, выплёскиваю из себя энергию очарования, полностью открывая себя перед противником, мой врождённый навык, всегда помогающий мне привести врага к полному замешательству, бросаю свою добычу и использую ускоренный перенос, прыгаю прямиком к Итачи. Он лежит на вывернутом каменном полу в луже собственной крови, держа двумя руками ревущего щенка у себя на груди. Касаюсь Итачи, мгновенно провожу синхронизацию с ним, его сердце едва бьётся, мгновенно провожу реорганизацию, спешно перенося весь его урон на себя.

«Малец, что, мёртвый?» — даже зубастик трепыхается, не следит за своим голосом, дрожит.

Обилие бесспорно хорош, проклятье пустоши мне, терпеть не могу оставлять врагу жизнь, а этому бродяге уже дважды повезло! И я ещё, дурак, умудрился ему раскрыть себя! Я стону. Регенерация прошла очень болезненно. Итачи с шумом делает вздох. Пополняю его запас чакры, не забываю про энергию пустоши, проверяя сразу его жилу и покров. Покрова нет, он рассыпался. Моих покровов с ним тоже нет. Беззвучно цыкаю, меж делом спешно осматривая помещение врождённым видением.

«Будет жить!» — отвечаю зубастику, а меня крупно трясёт.

Не успей я хоть на секунду, Итачи бы погиб. Я передаю этому серому псу сразу двух своих покровов, приказывая им подчинятся Итачи. Он молодец, сумел выжить до моего прихода. Дождался меня. Но тут вздрагиваю, замечая при осмотре во всём этом многоэтажном тёмном убежище кучу взрывных печатей, Дед только недавно мне и Наруто в Корне показывал их, учил, что с ними делать. Проклятье! Зло цыкаю, перенимаю из рук всё ещё не пришедшего в себя Итачи спасённого им щенка, прижимаю его в окровавленной ткани к своей груди, касаясь его на миг, проверяя все процессы малыша, он цел, Итачи подлечил его. Надо торопиться и уходить. Цепляю Итачи ниточкой Наруко, как вздрагиваю второй раз, углядев на самом нижнем этаже шестерых живых щенков.

«Наруко! Чего медлишь? Перемещайся домой, дура!» — зубастик орёт на меня, он в курсе, что в любой момент здесь всё обрушится мне на голову.

Я скалюсь, сознание на миг мутнеет, но я упрямо удерживаю себя на ногах. Оставить на смерть этих щенков не могу, сам недавно был в подобном положении и мне помогли спастись.

«Посмотри вниз!» — шиплю зубастику резко и зло, быстро переношусь на нижний этаж.

Итачи от переноса ударяется об меня, стонет, отмечаю необходимость держать его крепче. Темно. Врождённым видением вижу щенков, шестеро, прячутся по углам и нишам в одной комнате с решётками, приподнимаю Асахи выше, и шестью ниточками Наруко хватаюсь каждому из них за руку. Слышу над головой продолжительные грохоты, собираюсь с духом и сразу же переношусь к Папе. Больно! Кроме Асахи никого не смог удержать, и дети раскатились по кабинету Папы, а я, дрожав от боли и сковавшего меня холода, да чувствуя наконец, что я рядом со своим Папой, задрал голову и заревел во весь свой сорванный голос, держа на руках ревущего вместе со мной Асахи.

-Папа! Папа!

Ноги жгло, тело, испытавшее за короткий период столько перегруза, трясло от боли, глаза не видели из-за слёз, а, какой же я жалкий щенок, никак не могу себя взять в руки! Ко мне подскочили взрослые, ждавшие нашего возвращения вместе с Папой, кто-то забрал из моих рук Асахи, кто-то стянул с меня маску и крепко прижал меня к себе. А я всё ревел не понимая, кто меня жалеет, кто трогает, кто гладит по голове. Как же мне было страшно! Никогда больше не пойду охотиться пока маленький! Я ревел долго, успокоившись в объятии Итачи только заслышав его ровный голос:

-Всё хорошо, Наруко, ты дома. Мы все дома. Ты спасла нас.

Я приподнял голову, утирая слёзы рукой и посмотрел на него. Он улыбается мне, чуть жмуря свои глаза. Какой же он дурак! Зачем один полез к Обилию? Ему надо было выждать, когда его выманю я! Смотря в его улыбающееся и живое лицо я припоминаю его практически мёртвым в луже собственной крови, на что зло цыкаю, вызывая тем у Итачи улыбку куда мягче.

«А, Мелочь, твой Учиха тебя опять смог успокоить!» — зубастик смеётся и кажется мне совсем уж подозрительно довольным.

Я прищуриваю глаза, оглядываюсь. Мы с Итачи сидим на диванчике, он меня крепко обнимает, руками притягивая к своей груди, рядом с нами сидит улыбающаяся Баба Папы, а в её руках тихонько спит маленький Асахи, выставляя мне на обозрения клок жёлтых волос, вздёрнутый носик и маленькую родинку под правым глазом. Живой. Увидев его мне стало спокойно, тепло внутри, и я шмыгнув носом улыбнулся спящему брату, а после перевёл взгляд за Бабу, и увидел заглядывающего на Асахи удивлённого Наруто. Он также мягко улыбался Асахи. Мы с ним переглянулись и кивнули друг другу. Наруто довольный, не злится и не плачет. Мне стало очень хорошо.

-Наруко? — я услышал мягкий голос Папы, перевёл взгляд, вскользь замечая, что я завёрнут в махровый плед, а мои израненные ноги кем-то перебинтованы торчат из-под пледа и их гладит Папа, чуть прикасаясь к ним. У него лицо счастливое, покрасневшие глаза сияют блеском, и он дрожащим голосом произносит всего три слова. — Миссия выполнена успешно, — и дарит мне очень тёплую улыбку.