Гарри Поттер и современная магия (том третий) (джен)

Спустя некоторое ушедшее на подготовку время всё повторилось и занявший место Невилла Драко в точности также, как и он до него, завис над полом. Вот только что-то, судя по всему, как это обычно и водится, пошло не по плану. Антрацитово-чёрные лучи плети совершенно неожиданно перестроились и с груди явно изумлённого происходящим Тацуи сорвался некогда подаренный ему его братом кулон. Он облетел зависшего в наполовину сформировавшемся построении ребёнка, после чего занял место аккурат на линии между Тацуей и висящим в воздухе мальчиком. Миг, и построение изменилось. Не круги, но полноценный будто бы переплетающийся в своей причудливости жемчужно-белый кокон.

— Казуки… — не верящее пробормотал отчётливо ощущающий присутствие своего брата Тацуя.

— Я помогу, вместе, — раздалось в ответ и в следующий миг Гарри увидел, как в буквальном смысле наставников стало как будто бы два. Настоящий и ещё один призрачный, звёздный, пылающий иссиня белым огнём силуэт. В точности такой же и в тоже время совершенно другой. От него веяло теплом, лаской и чистым светом.

— Вместе, — Согласился со столь неожиданно проявившим своё присутствие братом Тацуя.

Миг и замершее было построении окончательно переменилось.

— Что бы не случилось,парень, помни: будь смелым, и не теряй веру.

“Веру во что?” — хотел было спросить уже понявший, что что-то идёт не по плану Драко, вот только банально не успел. Краткий неуловимый глазу миг, и он оказался в пространстве, залитом звёздным огнём. Прямо перед ним завис светящийся сгусток, тот самый, что так неожиданно вмешался в уже начавшийся было ритуал очищения. Миг и он будто бы пошёл трещинами и начал с огромной скоростью разрастаться. Секунда, быть может быть чуть больше, а Драко уже в буквальном смысле падал в этот всепоглощающий вырывающийся из него свет.

Едва лишь проморгавшись, мальчик понял, что находится непонятно где и что вокруг него около десятка похожих на него детских силуэтов. А затем откуда-то сверху раздался требовательный голос наставника:

— Дети, назовите мне десять правил рыцаря… — и Драко, сам не понимая почему, забормотал:

— Скромность! Искренность! Сострадание! Смелость! Справедливость! Жертвенность! Честь! Настойчивость! Добродетельность! Верность долгу!

Послушно вместе с остальными произнёс смотрящий на возвышающегося над ними сияющего наставника Драко. Откуда он знал, что именно нужно говорить, он не понимал. Но был полностью уверен в том, что нигде не ошибся. Вот только едва он произнёс про верность долгу, как что-то неуловимо изменилось. Подул колющий, продувающий насквозь ветер. Распались искрами окружавшие его силуэты, исчез нависающий над ними наставник. На месте него появился скривившийся, будто бы узрел на своём пути собачьи фекалии, отец:

— Честность говоришь, Справедливость, Искренность. Да что ты несёшь. Ты позор рода Малфой. Как ты мой единственный сын. Да как ты только посмел.

— Но я, это же…

— Всё это чушь, слушай меня внимательно, Драко, слушай и запоминай. Нет никакой смелости, искренности и прочий дурости, присущей только и исключительно поступающим на Гриффиндор идиотам. Ты мой сын. Ты должен быть хитрым, изворотливым, ты должен быть умнее всего этого стада. Они ничтожны, лишь пыль под твоими ногами. Жертвовать ради них хоть чем-то? Не смеши!

— Но отец…

— Если ты не понимаешь настолько простых вещей, то ты мне не нужен, ты…

— НЕТ! — сам от себя не ожидая, выкрикнул уже было готовый согласиться с отцом Драко. — Вы не правы, отец, в этом мiре есть и иные ценности, не столь извращённые…

Лицо Люциуса Малфоя исказилось злобой, он замахнулся и приготовившийся к удару Драко зажмурился. Вот только удара всё не было.

— Вы не правы, отец, вы категорически не правы, — пробормотал смотрящий на рассеивающийся посреди светящейся пустоши пепел Драко, после чего огляделся. Насколько хватало глаз было пустынно.

Это расстраивало, но стоило об этом подумать, как этот странный, явно навеянный магией мiръ вновь изменился. Но если в прошлый раз его окружали дети, его товарищи, те самые друзья, о которых он так долго мечтал, то теперь его обступили взрослые. Они были разные. Высокие и низкие, жилистые и тучные. И все они улыбались. Улыбались ему, Драко.

Они были довольны им и их улыбки вот ни разу не походили на ту, что изредка, как будто скривившись, показывал ему вечно чем-то недовольный отец. Те же, что вокруг были искреннее, и они и вправду были рады, рады ему Драко.

— Ну здравствуй, потомок, — произнёс тот, что был в центре. —Давно мы никого не видели, очень давно.

— А вы…? — поражённо прошептал уже и так знающий ответ на свой вопрос Драко.

— Мы те, кто стоял у истоков. Те, кем мы были и те, кем ты должен был бы быть. Печально видеть, как глубоко извращено само наше имя, некогда ассоциирующееся с сильнейшими магами, рыцарями-защитниками. Породившее безсчётное количество прекраснейших рыцарей-стражей и рыцарей порядка. Увы, ныне о нас подобного никто и не подумает.

— Но, если…?

— Как сказал бы твой дражайший батюшка, не выгодно. Не выгодно нынче, юный наследник, защитником быть для сирых и убогих. Правда, в чём сирость и убогость тех, кому попросту не по силам одолеть тёмного, я если честно этого не разумею. Ныне же некогда прекрасный, сильный и числом и магией род превратился в вообще не понять что.

— Но я…!

— Рискнул всем? — остановил его заговоривший с ним, облачённый в самые настоящие доспехи, статный, как и сам Драко, сероглазый мужчина. — Не могу судить, ведь во внешний мiръ нам ходу нет. Мы видим только то, что есть здесь. А здесь есть только лишь ты, и долгое время до тебя не было никого, вообще никого.

— Я не уверен, но кажется, того, на что решился я, уже почти и не делают.

— Скорее всего, но да не суть. Ты здесь, а это значит, что ты можешь всё изменить. Вернуть некогда утраченное величие. Мы верим в тебя, в твой дух. Не сгибайся, будь сильным и тогда ты достигнешь всего. Потенциала тебе не занимать! — произнёс заговоривший с ним Первый из рода Малфой.

То, что это был именно он, Драко был уверен. Каждый из них, все до единого, были для него родными. Гораздо более близкими, чем тот же отец.

Они разделяли его потаённые мысли, они не ругали его за то, что он смел сомневаться в верности декларируемых постулатов, но главное — они желали ему быть сильным. Не изворотливым, скользким и ещё непонятно каким, а именно сильным. Не как Гриффиндорец, конечно. У этих и вовсе с головой что-то не так.

Вот только что же мешает быть самую капельку хитрым? Хитрость то она хитрости рознь и там, где гриффиндурок, как их всех называет дражайший батюшка, пойдёт напролом, он, Драко вполне может и обходным просочиться. Какая разница-то, главное ведь это чтобы не по головам. Именно об этом подумал ушедший в свои мысли Драко, а когда вновь осмотрелся, никого уже не было. Лишь только нечто светящееся и как будто бы родное висело примерно в полуметре от него.

— Прими этот дар, наследник, он защитит тебя и поможет принять бой тогда, когда это и в самом деле будет необходимо и помни: Честь — это жизнь, — прошелестело из пустоты. А в следующий миг светящееся нечто буквально впечаталось в грудь даже моргнуть не успевшего Драко.

Стемнело, но тренировочного зала никто так и не покинул.

Примерно через три часа к их созерцанию присоединился проснувшийся Невилл. Он с интересом посмотрел на зависшего между полом и потолком Драко. Затем на невозмутимо сидящего в позе медитации мужчину и наконец на пристроившегося у стены Поттера. Вокруг Драко медленно кружились шестнадцать одинаковых тускло мерцающих энергетических сгустков. Меньшая часть из них была ярче, как будто бы в них расплав звёздного пламени залили, большая же оставалась пустой. Что именно происходит было непонятно, а потому Невилл устроился рядом с Гарри и, тихо толкнув того в бок, указал кивком головы на Драко. Что это он мол.

— Светлое пробуждение, — тихо на грани слышимости ответил Гарри и чуть подумав добавил. — Брат сенсея вмешался. Ритуал пришлось поменять… — именно в этот момент построение вспыхнуло и рядом с ребёнком принялся формироваться ещё один сгусток. Тацуя также встрепенулся. А в следующий миг всего на мгновение принявшая форму чего-то напоминающего похожий на его собственный горн нечто уже впиталось в совершенно беззащитную и полностью открытую грудь висящего в воздухе ребёнка. Тот выгнулся и, явственно застонав, попытался будто бы сжаться, но лишь для того, чтобы в следующий миг раскрыться и вдарить не хилым таким всплеском сияющей ультрамариновым энергии по площадям.

Построение распалось, и начавший терять сознание мальчик начал медленно опускаться, но был подхвачен на руки:

— Я справился… — просипел он.

— Да, ты молодец, — согласился с ним не упустивший из виду того, как в момент слияния заполнились все пустовавшие до этого сгустки Тацуя. — Ты молодец, юный Малфой.

— А…

— Позже, не заставляй себя, — буквально одной фразой остановил начавшиеся было расспросы мужчина.

* * *

— Ну и что это было? — насупившись, спросил также как и все остальные изумлённый произошедшим Невилл. Происходило это примерно через пару часов и любопытство, и поток" почему" было уже не остановить.

— Одна из шестидесяти четырёх известных реликвий рыцарей, — ответил сидящий напротив гриффиндорца смотрящий куда-то мимо него Гарри. — Известна как печать светлого притяжения. Как и сам ритуал светлого пробуждения, она создана легендарными рыцарями-магами древности.

И, судя по всему, является для Драко родовой. По крайней мере, только так можно объяснить её сегодняшнее появление. Без призыва, без каких-либо требований. Такое возможно только в случае признания родом. А это означает, что настоящего Малфоя никто из нас и близко не представлял.

— Печать светлого притяжения. Легендарная печать рыцарей стражей?! —неверяще выпалил смотрящий на явно пребывающего где-то не здесь Гарри, Невилл.

— Именно она, и её появление многое объясняет. Светлое пробуждение так уж точно. Как говорится, мальчик оказался с сюрпризом.

— И что теперь будет?

Молчавший до этого наставник Поттера пояснил:

— Да ничего, это только самому юному Малфою решать. Это его жизнь, его магия. И он вот прямо совсем не обязан всем и каждому поведать о том, что же именно и в какой именно форме ему показал ритуал.

Одно могу сказать точно, какой он на в самом деле не знает никто. То, что все видели было ни что иное, как результат действия, судя по всему, полученного не одно поколение назад, да ещё и прогрессировавшего от поколения к поколению проклятья. Собственно, именно его вмешательство моего брата и убрало. Мальчик сейчас чист. Над ним не довлеют никакие наведённые на него так или иначе извне формы.

— То есть он что, это, получается, он нормальным станет? — неверяще выпалил пытающийся переварить услышанное Невилл.

— Возможно, говорю же, молодой человек, никто и никогда, даже его собственные родители не знали о том, какой он на самом деле. Как следствие, теперь все только и исключительно в его собственных руках.

— Сказал бы мне это кто другой, не поверил бы, — спустя минуту молчания выдал тяжело сведший брови мальчик.

— И чем же я авторитетнее, ну скажем, к примеру, директора Дамблдора?

— Сильнее вы, вот, — выдал ещё сильнее нахмурившись чуть задумавшийся над озвученным вопросом Невилл.

— И насколько же?

— Не измеримо, — тут же выдал Невилл и чуть подумав добавил. — Я.. я примерно такой, — мальчик показал сложенные колечком пальцы. Дамблдор он вот такой, — и мальчик показал всем присутствующим свой плотно до белоты в костяшках сжатый кулак. — В вы, вы, вы вот! — воскликнул мальчик и развёл руки в стороны.

— Настолько большой? — с явной смешинкой в голосе уточнил веселящийся предложенным мальчиком аналогиям Тацуя.

— На самом деле ещё больше, но я… я просто не могу не показать. А. Ба, Ба как-то раз говорила, что высшие маги не врут. Вот прямо совсем. Мол врать, это выше вашего достоинства. Не сказать, промолчать. Отказать в ответе. Но врать и раз вы сказали значит так оно и есть.

— Интересная у твоей бабушки позиция, интересная и в корне своём верная. Это действительно так. Мне попросту претит лгать. Всё одно, что в фекалиях вымазаться и послевкусие… такое себе в общем.

— И Гарри он тоже большой. Меньше вас, но точно, что Дамблдора сильнее будет. Одного не пойму, директор он же тоже ведь…

— Ну тут то всё совсем просто, — улыбнулся сидящий на против детей Тацуя. — Ты когда нибудь слышал выражение "Правда у каждого своя и лишь истина вечна"?

— Эм… нет, я не уверен…

— Значит, не слышал, как думаешь, чем истина от правды отлична?

— Эм… ну я думаю, я думаю, что…, что истина она больше… — с запинками выдал забавно сведший брови гриффиндорец.

— Верно. Истина это и есть правда, но правда это лишь одна из граней её. А если по-простому, то… Вот, к примеру, устройство солнечной системы возьмём. Ты, как и любой живущий, можешь её не понимать или понимать, но не верно. Но сама она от этого не изменится. Не изменится и даже почесаться не подумает.

Так, к примеру вплоть до пятнадцатого века люди, независимо от того, маги они или нет, верили, будто бы это не земля вращается вокруг солнца, но Солнце вокруг Земли. А ещё более ранние верования и вовсе заявляли, будто бы солнца и вовсе нет и свет глаза самого смотрящего излучают. Затем претерпевший согласно летописям и иным источникам информации многие страдания Николай Коперник таки доказал мiру, что всё с точностью до наоборот и что это Солнце есть центр нашей солнечной системы и все мы вращаемся вокруг него. И земля и луна и остальные наблюдаемые тогда и сейчас и в будущем планеты. И вот, собственно, вопрос, а до Коперника? Было ли до него иначе, была ли правда в словах всё вышеперечисленное заявлявших?

— Э… — глубоко зависнув, выдал явно никогда ни о чём подобном и не задумывавшийся Невилл.

— Вот ты и понял разницу между правдой и истиной и почему правда может быть у каждого своя и лишь истина всегда и везде вечна. Всё просто, как говорил мне мой семпай. Ты волен верить во всё что угодно. От морщегоного кизляка до зелёных человечков на Сатурне. Истина от этого не изменится.

— То есть это получается, что верящий во что бы то ни было человек прав, в смысле по-своему и вера его, и есть его правда, и к истине, какой бы она не была, отношение имеет не самое близкое.

— Когда как, иногда вообще никак, а иногда очень близко и даже вообще идентично тоже возможно. Собственно, именно поэтому сыворотка правды так или иначе и тем не менее ошибается. Ведь если человек истово верит, то именно это он под ней и ответит и как следствие, как это не парадоксально, солжёт. Просто потому, что для него его слова это правда.

— Наверное я…, кажется, я понял. Не знаю правда, как такое на практике применить.

— Да никак, по сути, мiръ ты не переубедишь и истово верящего тоже. Ты даже себе самому не докажешь. А потому остаётся только и исключительно жить. Жить и верить в своё чувство истины. Оно дано каждому и проявления имеет у каждого свои. Кого-то от чуши коробить начинает. У кого-то ещё что-то, особенно развито это ощущение у магов, а высшим мерилом будет белый маг. Его разве что хорошо обученный контактёр переплюнуть сможет. И тот и другой любую ложь за версту почуят. С той лишь разницей, что белый маг посредством артефакта свою силу, так скажем, одолжить может.

— Думаю, я понял, мне надо будет это осмыслить, но я думаю, что суть преподанного вами урока я уловил. Благодарю за ваше время.

— Не стоит, а сейчас я мыслю, что лучше всего вам всем троим озаботиться тем, чтобы переодеться. Юный Малфой только что проснулся, а значит неплохо бы и вернуться. Вас ведь и так с утра по всем правилам похоронили.

— Как это похоронили!? — раздалось от двери.

— А очень просто, мистер Малфой, "Ежедневный Пророк" почитайте, вот он на столике у окна. Собственно, именно из-за него я за учеником и направился.

Глазам своим не верящий Драко схватил утренний номер и впился в кричащий прямо с первой страницы заголовок. "Герой магического мīра мёртв!" —кричал он. Пробежав идущие за ним строки, читающий пророк мальчик побледнел.

— Не стоит так сильно пугаться, как умер, так и воскреснешь, одежду я вашу в порядок не приводил. Пройдём обратно в башню. До опушки я вас провожу, а дальше вы уже сами. Вернётесь в замок. Сломаете всем шаблон, попируете на собственной тризне. Ну чем вам не приключение.

Собственно, именно так в итоге и поступили, и пока окутанный унынием и скорбью Хогвартс готовился к поминальному пиру, совершенно для всех незаметно вернулись в башню. Там же переписали на Гарри её средоточие, ну а что, а вдруг, — пояснил на все их вопросы Тацуя, в промежутке между этим успевший переговорить с юным Драко.

Как следствие мальчик уже не дёргался и неизвестности совсем не боялся. До опушки дошли без проблем, будто бы по проспекту прогулялись. Вышли к хижине, посмотрели на скрывающееся за башнями замка солнце и, недолго думая, забарабанили в дверь. В три кулака получилось, что надо. Но вот она отворилась и воняющий перегаром лесник узрел.

Протрезвел Хагрид на месте, мгновенно то есть, да и как не протрезветь-то. В замке тризна, у него запой, а тут они. Стоят, мантии подранные, лица чумазые. В общем, до замка добрались как говорится с эскортом, едва за оным поспевая. К замку Хагрид разве что не бежал, но да тем натуральнее получился вид измученных чёрт знает где трое суток пропадавших потеряшек. У входа в главный зал притормозили. Из-за не плотно прикрытых дверей раздавался печальный голос вещавшего о добре и всетерпимости Дамблдора, но вот он объявил о минуте молчания и наконец-таки отдышавшийся после не планировавшейся им пробежки Хагрид потянул ручку.