Новая Кровь (джен)

Гарри, как и все представители факультета Равенкло, сейчас сидел в гостиной, слушая, судя по реакции старшекурсников, традиционную лекцию, случавшуюся каждые полгода, о необходимости хорошего поведения студентов во время тех самых таинственных проверок, о которых Эванс уже слышал ранее от иных учеников. Профессор Флитвик распалялся на тему того, что, хоть он и очень любит и уважает их, но им все же стоит чуточку приумерить свой пыл и оригинальность, дабы не вызывать никаких проблем у уважаемого директора и его гостей. Сам первокурсник слушал в пол уха, так как у него была иная тема для обдумывания: его ход. Драко свой уже сделал, организовав настоящую акцию по отправке Гарри Эвансу вопиллеров, которые, придя все в один и тот же понедельник, подняли очень и очень много шума. Благо примерно на пятом вопиллере профессор Снейп не выдержал того издевательства над ушами несчастных присутствующих на завтраке и сжег неприятные и для него, и для Гарри письма. Что же Эвансу стоит сделать в ответ на такую неприятность, чтобы разбить противника в пух и прах? Ведь даже змея не подействовала на того особо.

— …помните, что в составе гостей прибудут такие личности, как Люциус Малфой… — самозабвенно вещал Флитвик, даже не особо следя за тем, какой процент студентов его слушает.

Гарри заинтересованно приподнял голову, когда услышал подозрительно знакомую фамилию, — «Малфой? Хм…» — постучав пальцем по губам, мальчик улыбнулся чему-то своему.

— …андр Нотт и Джеймс Поттер, — заметно выделяя букву «р» в словах, как это делают все гоблины, проговорил профессор. Эванс не мог не дернуться, услышав имя своего биологического отца. Честно говоря, Гарри вообще не хотелось как-то называть этого… с позволения сказать, человека, но данное выражение он счел максимально нейтральным и корректным в использовании в повседневной речи, ведь другие варианты, которые совершенно точно были менее приемлемы, вслух не следовало употреблять — кто знает, что люди могут о нем подумать, если равенкловец будет употреблять подобные слова на публике?

Слегка качнув головой и слабо усмехнувшись, Гарри прикрыл глаза, все так же не очень внимательно слушая речь преподавателя Чар.

Возможно, ему стоит поприветствовать Джеймса? Если так, то сделать это следует в более-менее уединенной обстановке, ведь мальчику определенно не хотелось привлекать к себе внимание своим происхождением. Пусть все и так знают, что он полукровка, но ему вовсе не хочется заиметь на свою голову интересующихся первенцем Поттеров, пусть и бастардом. Уж значение в обществе и тех, и других волшебников, спасибо факультативам Традиций Магического Мира, он знал.

— Вот, вроде, и все, — кажется, декан подводил свою речь к концу. — А, еще одно… Вместе с уже знакомой вам троицей аристократов прибудет также одна… хм, личность. Том Марволо Риддл. Он их хороший друг. Вот теперь точно все, — хлопнув в ладоши, заключил полугоблин.

И сразу же старшие курсы стали расходиться, так как они не были заинтересованы в уже привычных им посещениях, а вот первокурсники, кроме Гарри, стали активно обсуждать необычную новость. Конечно, совсем уж новой она не была, так как так или иначе каждый в школе слышал об этих самых проверках, которые проходят каждые полгода, но никто из новеньких ничего, в принципе, о них знать не мог. Эванс мог точно предсказать наличие некоторых полукровок или магглорожденных, которые постараются выделиться на фоне остальных однокурсников, ведь в школу с визитом наведываются далеко не последние в стране люди, а, значит, у тех будет призрачная возможность получить своеобразное покровительство. Хотя сам Гарри считал подобные надежды глупостью невероятной, ибо такие люди, как их гости, уже имеют все, что им надо. Вот если бы те были близкими «друзьями» их сыночков и доченек, то это уже другое дело. Мальчик не раз слышал сплетни от некоторых старшекурсниц, слишком неосторожно болтающих в общественных местах, что парочка полукровок, сблизившись с наследниками достаточно влиятельных родов, получили немалую помощь в начинаниях: и финансовую, и связи с нужными людьми, конечно же. Кто-то даже умудрился выскочить замуж или жениться на ком-то из достаточно обеспеченных родов.

Поймав на себе пару неуверенных взглядов от однокурсников, Гарри, мягко улыбаясь, пошел на обед, который как раз должен был начаться. Гости, судя по всему, прибыли сразу с началом занятий у студентов, чтобы успеть осмотреть школу в то время, когда по ней никто не бродит и не бегает.

Эванс чуть опустил голову, медленным шагом направляясь в Большой Зал. Он не собирался ни перед кем выслуживаться и не будет никогда! Он собирался сделать все своими силами, без обходных путей, вроде тех же полезных знакомств и прочего.

* * *

Судя по всему, пока деканы на собрании факультетов рассказывали прописные истины, к столам преподавателей добавили стол для визитеров, который на данный момент, естественно, был занят. Гарри был далеко не первым, кто пришел в Большой Зал, но количество студентов относительно свободного пространства было довольно мало, потому пара учеников чисто машинально обратила на него внимание. С безразличной миной на лице, Эванс невозмутимо сел за стол Равенкло, на котором тут же появилась тарелка с обедом — вполне обычное явление для Хогвартса.

Как Гарри и предсказывал, среди школьников нашлись те, кто выглядел по-странному привлекательным в этот день. Кажется, какая-то пятикурсница с Гриффиндора постоянно нервно поправляла свою прическу, а наивный третьекурсник с Хаффлпафа одергивал рукава мантии, каждый раз стараясь незаметно осмотреть свою внешность, которая выглядела слишком неестественной и прилизанной, на предмет каких-то деталей, выбивающихся из общего образа.

Размеренно поглощая суп, Эванс незаметно для окружающих скосил глаза на незнакомых ему людей, сидящих за столом для гостей. Среди них всех ярко выделялся своими длинными платиновыми волосами статный мужчина лет сорока, на которого было достаточно посмотреть, чтобы вынести вердикт: «Малфой». Гарри был уверен, что для того, чтобы безошибочно определить представителя этого рода, достаточно было всего лишь увидеть одного из них и осознать, к какой семье тот принадлежит. Мужчина держался с невероятным достоинством и гордостью, так что казалось, будто это не он приехал в школу в качестве гостя, а школа приехала к нему, а он сделал ей великое одолжение, приняв ее у себя, хотя, конечно, это было просто воображение Гарри. Впрочем, Люциус Малфой — Гарри казалось, что этого мужчину звали так — был, конечно, самым ярким, но и другие посетители школы тоже не были серыми мышами. К примеру, тот мужчина, который на данный момент лениво перебрасывался фразами с Малфоем-старшим, скорее всего был тем самым Ноттом, так как у того было родимое пятно у виска, абсолютно идентичное тому, которое было у Теодора Нотта, а быть простым совпадением это не могло. Следующий возле Нотта сидел… Джеймс Поттер собственной персоной. Мужчина чувствовал себя явно неловко, он почему-то нервничал, постоянно озирался по сторонам, будто бы ожидая неожиданной атаки. Гарри подавил смешок. Неужели его биологический отец так себя ведет из-за него? Эвансу бы очень хотелось в это верить. А рядом с Люциусом Малфоем сидел неизвестный Гарри человек, которым, судя по всему, и являлся тот самый Том Марволо Риддл, о котором предупреждал профессор Флитвик. Этот человек выглядел достаточно привлекательно, как и, впрочем, остальные прибывшие, за исключением постоянно дергавшегося от любого шороха Джеймса. Только вот хоть и лицо мужчины выглядело достаточно доброжелательно и умиротворенно, все равно Гарри не мог не напрячься, когда случайно поймал взгляд Риддла — в этом взгляде чувствовалась какая-то необычная, опасная жестокость и нечто очень странно и смутно знакомое.

Гарри передернул плечами, с трудом заставив себя оторвать взгляд от стола гостей и обратить внимание на тарелку с недоеденным супом. Сейчас мальчик чувствовал себя слишком непривычно, будто бы он в чем-то провинился… как нашкодивший ребенок, со стыдом смотрящий в ближайшую поверхность, когда его отчитывают. Слегка скривившись от подобных ассоциаций, Эванс перевел взгляд на столы других факультетов, которые уже успели стать полностью занятыми учениками — пока Гарри разглядывал гостей, студенты уже успели рассесться по своим местам. Столкнувшись взглядами с Драко, равенкловец не смог удержать ухмылку, что, несомненно, заставило блондина напрячься. Но нет, Гарри не собирается устраивать шутку сейчас или даже завтра. Позже, это будет позже и, скорее всего, добьет противника.

Эванс приподнял голову, с легкой ленцой оглядывая учеников, сидящих за столом Равенкло. Представители его факультета тихо, как и всегда, переговаривались, в отличие от тех же гриффиндорцев, за столом факультета которых сейчас стоял гул из голосов. О, вот и вскрик из-за стола ало-золотого факультета: кажется, близнецы Уизли на ком-то испытали одно из своих изобретений.

Задумчиво помешав суп в тарелке еще пару мгновений, мальчик, выдохнув, поднялся из-за стола, покидая помещение под несколько удивленных взглядов равенкловцев. Он был уже не голоден, но ему очень резко захотелось подышать воздухом во внутреннем дворе. Большой Зал просто показался неожиданно душным и маленьким, появилось желание просто покинуть место, переполненное людьми с их беспорядочно сменяющимися эмоциями. Гарри буквально осязал нетерпение и волнение, идущее со всех сторон. Потому, когда он, наконец, смог покинуть зал, у него будто гора с плеч свалилась — настолько ему полегчало. Вообще, при других обстоятельствах, происходящее на обеде заставило бы его сильно раздражиться, но сегодня у мальчика было на удивление прекрасное настроение, и ему однозначно не хотелось его портить.

Когда мальчик все же вышел на улицу, ему стало во много раз лучше, но нельзя сказать, от уединенности ли это или от свежего воздуха. Гарри поспешил занять одну из скамеек, которую он всегда оккупировал, когда имел возможность, так как она всегда была скрыта в тени, а с нее можно было легко увидеть весь внутренний двор целиком. Следующим уроком у него была Магическая Защита, на которой, вероятно, будет практика, потому Эванс, решив подготовиться, достал палочку и начал повторять давно заученные им до автоматизма движения палочкой, которые, если их сочетать вместе со словами заклинания, дадут красную сигнальную вспышку.

Люциус Малфой… Даже не встречав этого человека, о нем можно было узнать множество интересных слухов. Чистокровный аристократ, очень сильный волшебник, в прошлом принадлежал к ныне расформированным Упивающимся Смертью, даже входил во Внутренний Круг, а, значит, был приближен к самому Темному Лорду Волдеморту. В обществе он чувствует себя как рыба в воде, лавировать в разговоре даже на самые опасные и скользкие темы для него развлечение, во времена становления Магической Британии на ноги после затяжной войны выступал в роли дипломата, причем, весьма успешно. И это только то, что достоверно точно известно, а ведь в обществе распространялось невероятное количество различных небылиц, хотя оно и не удивительно — какого человека, крутящегося в политике, обойдет такая напасть, как злоязычные болтуны? И пусть из этих историй может быть извлечена крупица правды — а она всегда есть в сплетнях, кто бы что не говорил — это была бы пустая трата времени, ведь на данный момент деятельность Люциуса Малфоя не очень-то волнует Гарри. Его больше волнует или, точнее будет уже сказать, волновало отношения мужчины с семьей, а, конкретно, с Драко. Невооруженным глазом равенкловец видел, насколько приосанился наследник Малфой, когда его спросили об отце. Да что там, слепое уважение к отцу и даже некий фанатизм, с которым мальчик обсуждал Люциуса, было несколько пугающим. Драко во всем, по-видимому, старался походить на отца, ведь недаром тот странный жест рукой, который проделал слизеринец при одном из споров с Эвансом, так странно смотрелся в исполнении мальчишки, но так естественен был для Люциуса, который в тот момент сидел за столом.

Гарри убрал палочку после того, как он, в конце концов, проговорил заклинание, выпуская в небо тем самым слепяще-яркую красную искру, которая, поднявшись высоко-высоко, взорвалась небольшим фейрверком и рассыпалась на множество постепенно угасших в полете огоньков.

Мальчик задумчиво посмотрел в небо, размышляя о небольшой пыльной книжке в библиотеке, которая рассказывала о шитье и применимых в нем волшебных фокусах, способных ускорить тот или иной процесс создания или починки одежды. Эванс находил бытовые заклинания чем-то очень практичным и многофункциональным, особенно если им находить необычное применение. А на болезненно сильном желании Драко показать себя перед отцом можно неплохо сыграть.

* * *

Урок Магической Защиты, по большей своей части, был своеобразным отдыхом для студентов от нудной Истории или мудреной Трансфигурации. Профессор Ханс была во всех планах исключительно приятной зрелой женщиной, которая хоть и имела ряд своих недостатков, но очень любила детей, из-за чего, кстати, пошла работать учителем, а не аврором. Где, по слухам, она могла добиться определенных высот.

Гарри про себя тихо посмеивался над сверкающим от самодовольства Драко, чьим отцом восхищались многие желающие подлизаться к наследнику рода Малфой. Не сказать, чтобы слизеринец не понимал истинные намерения этих студентов, но он не считал лишним покупаться в, хоть и довольно грубой, но лести.

Сейчас профессор Ханс выглядела более строго, нежели всегда, ведь ее урок решили посетить одни из прибывших в Хогвартс волшебников. Александр Нотт — да, Гарри все же узнал, как зовут отца Тео — и Джеймс Поттер собирались присутствовать на уроке, дабы пронаблюдать за манерой преподавания, а также проследить за тем, чтобы учитель не имела среди первокурсников явных любимчиков, ведь, как оказалось, за открытый фаворитизм к какому-то определенному ученику профессорам вполне могло попасть от самого директора. Конечно, Гарри понимал, что никаких фаворитов среди учеников нет — в любимчиках у многих, но не у всех, учителей были деньги. Уж личной привязанности к студентам те самые любители наживы не испытывали точно.

— Здравствуйте, ребята, — сдержанно улыбаясь, поздоровалась со студентами вошедшая в класс с началом урока учитель.

Все первокурсники, находящиеся в помещении, встали и, кивнув головой, поздоровались в ответ. Женщина дала отмашку, чтобы дети вновь сели по местам. За всем этим представлением наблюдали два человека, сидящие за специально доставленной партой в конце кабинета. Вообще, профессор обычно не сильно заботилась о дисциплине, но визит людей из Попечительского Совета обязывал ее вести себя подобным образом.

— Итак, сегодня мы будем разбирать тему магических накопителей. Мы узнаем о том, что же из себя они представляют, зачем они нужны и, конечно же, в конце урока вы попробуете поместить небольшое количество своей магии в учебный накопитель, а потом обратно ее поглотить, — однако, несмотря на устав и прочее, женщина не изменяла своему стилю речи на уроке, рассказывая все уверенным, мягким голосом.

Положив голову на ладонь, Эванс с интересом скосил глаза на сидящего буквально позади него Джеймса Поттера. Гарри на каждом занятии всегда занимал последнюю парту посередине и это, судя по всему, позволит ему, если он напряжет свой слух, подслушать разговор взрослых магов, хотя те, конечно же, могут применить заклятие, ограждающее их от любителей погреть уши. Вообще, Эванс был довольно любопытствующим ребенком, а потому желание к столь, по теории, нехорошей вещи, как подслушивание, было вполне нормальным для него. Тем более, а вдруг ему удастся узнать что-то полезное? Никогда не знаешь, что именно сможешь выловить из чужого разговора. Тем не менее, мальчик, несмотря на свой интерес к чужим делам, не собирался игнорировать урок.

— Ну что ж, давайте-ка мы вспомним, что говорилось по поводу магических накопителей в трудах Юлия Брукстома. Мисс Гринграсс?

— Да, профессор. Магические накопители являются одной из разновидностей артефактов, применяются, как следует из названия, для накопления магии. Они хранят то, что в них вкладывает хозяин, — просто и кратко изложила твердая хорошистка. Слизеринка никогда не стремилась к абсолютно отличным оценкам, но опускаться ниже Выше Ожидаемого считала оскорбительным для себя.

— Верно, это то, что вы могли прочесть в рекомендованной литературе, — кивнула профессор Ханс, — но вам следует обратить внимание на то, что магические накопители бывают разных видов. Но, так как вы могли просто не знать этого, я вам расскажу. На самом деле, эти артефакты могут не только хранить магию, отданную им хозяином, как нам любезно сообщила мисс Гринграсс, — сидя за столом, говорила женщина, тем временем заставляя мелок на доске писать требующие внимания учеников вещи, — такие артефакты являются самым простым типом накопителей. Существуют также накопители, которые настраивают на поглощение магии, рассеянной в окружающем пространстве. Те также имеют свои разновидности, но о них вы можете прочитать в параграфе четырнадцать вашего учебника. А теперь мне может кто-нибудь назвать магический накопитель, который определенно точно имеет каждый из нас?

В классе наступила тишина, было слышно только как скрипнула зубами отличница-Патил. Гарри справедливо считал вопрос элементарным, ведь стоило лишь вспомнить определение магического накопителя. То, где хранят магию или то, что ее хранит. Ошибкой же студентов являлось то, что они пытались судорожно вспомнить, есть ли у них какой-то предмет, который хранит магию и, что тоже важно для ответа на заданный вопрос, есть ли этот предмет у каждого.

В воздух неуверенно поднялась рука. Падма решила попытать счастья, ведь, судя по ее лицу, она была очень неуверенна в ответе.

— Это… палочка, профессор? — Скорее спросила, нежели ответила девочка. Гарри, не сдержавшись, прыснул со смеху, мгновенно привлекая к себе внимание каждого в классе.

— Мисс Патил, как вы можете говорить такое?! — Искренне была возмущена подобным предположением учительница. — Мы разбирали вопрос о палочках на одном из первых уроков и, как ясно мы тогда заметили, палочка не хранит вашу магию, а проводит ее! Она — проводник! Но, — тут женщина скосила взгляд на Гарри, который уже мысленно пожалел о своей несдержанности, ведь привлечение внимания не входило в его планы, — кажется, мистер Эванс знает ответ на мой вопрос, не так ли, мистер Эванс?

Как и ожидалось.

— Это тело, мэм, — просто пожав плечами, коротко выдал мальчик, даже на секунду не показав, что он как-то затруднялся с ответом. Зеленые глаза насмешливо посмотрели на вспыхнувшую Падму, — а не палочка.

По лицу профессора можно было сказать, что ей немного жаль от того, что она не могла как-то наказать мальчика, ведь тот, по сути, знал все, что требовалось и, по теории, не нарушал порядка. К тому же, учитель не бралась сказать, как сама бы поступила, будь она одиннадцатилетней девочкой, которая знала бы этот предмет на зубок.

— Верно, мистер Эванс, — решив, что отсутствие награждения баллами за ответ сослужит достаточным наказанием, удовлетворенно кивнула преподавательница. — Магия есть везде, даже в магглах, если уж на то пошло, хотя ее там только необходимое для поддержания жизни количество, это вам я также объясняла. Мы, волшебники, не вырабатываем магию одновременно с произношением заклинания или чего-то подобного, мы ее храним в себе. Но, говоря начистоту, наше тело хоть и является магическим накопителем, но не является артефактом, как все искусственно созданные накопители, верно? Дело в том, что наш магический резерв больше привязан к нашей душе и воле или духу, что одно и то же, нежели к плоти. Хотя, если вы заинтересуетесь подобным, существует специальный ритуал, позволяющий превратить ваше тело в артефакт-накопитель и таким образом расширить ваш запас магии, но не суть…

— О, кажется это тот самый Эванс, при упоминании которого ты так обеспокоился, Джейми? — Прозвучал насмешливый вопрос за спиной мальчика, который с заметным трудом удержал себя от того, чтобы заинтересованно повернуться к говорившему Нотту — а это был он, ведь уж голос Джеймса Поттера Гарри не спутал бы ни с чьим даже через тысячу лет.

— Я не беспокоился, — раздраженно процедил биологический отец равенкловца чуть более громким тоном, чем следовало бы.

— О, Джейми, не стесняйся. Ты выглядел испуганным, когда Бэзил упомянул этого мальчика… — буквально пропел Александр, поддразнивая соседа.

— Что такого странного в том, чтобы бояться монстра? — Скорее для себя, нежели для других, сказал Поттер, тем самым что-то задевая в Гарри, отчего мальчик не мог не вздрогнуть.

— Хо, какой ты жестокий, — ехидство из голоса Нотта никуда не исчезло, наоборот, его стало в разы больше, — кажется, твой сынок тебя услышал…

— Профессор? — У Гарри возник вопрос, потому он поднял руку, как того требовали правила поведения на уроке. По правде говоря, мальчик был непонятно почему взбешен, ему казалось, что он уже давно перестал реагировать на оскорбления отца, но тут что-то в нем будто бы отмерло во второй раз. Видимо, он успел отвыкнуть от подобного отношения.

— Да, мистер Эванс?

— Вот вы говорите, что все вокруг содержит в себе магию в том или ином количестве, так? — На уточнение женщина кивнула, подтверждая мысль мальчика. — Тогда получается, что на магии стоит жизнь. Если ее нет, то и жизни, собственно, тоже?

— Да, мистер Эванс, — вновь кивнула профессор Ханс, не совсем понимая, куда клонит равенклвоец.

— А возможно ли создание артефакта, который бы, к примеру, был опасен для мира? То есть такого накопителя, который бы, имея некое подобие разума, испытывал бы своеобразный постоянный голод магии, потому бы поглощал ее безостановочно, даже уничтожая свое окружение, но сохраняя ее внутри себя для использования хозяином?

Кажется, преподовательница Магической Защиты, да и другие первокурсники, были удивлены подобным вопросом.

— Кхм, теоретически, возможно. Правда, такой артефакт создается не из чего-то уже существующего, к примеру, кристалла, а он… выращивается, если можно так сказать, — немного нервно ответила Розалия Ханс. — Такие накопители поглощают столь много магии, что, если использовать их резерв вместе со своим, возможно стереть одним заклинанием целый городок. И это самый безобидный масштаб, ибо для меньших последствий обычно обходятся либо своими силами, либо стандартными накопителями.

— Ясно, благодарю за пояснение, — кивнул Гарри.

— А позволите ли встречный вопрос, мистер Эванс? — Скорее не спрашивала разрешение, а просто констатировала факт профессор Ханс. — К чему подобный интерес?

На лице равенкловца расцвела непривычная для того яркая улыбка.

— О, просто любопытство, — пояснил Эванс, — в голове всего лишь возникла цепочка ассоциаций, потому у меня появился вопрос о том, возможно ли уничтожение… чего-то, — будто бы запнувшись, сказал он, мысленно поправляя себя «или кого-то», — для получения магической силы.

— Вот как…

Ненароком впившись взглядом в глаза Джеймса Поттера, который сидел позади него, Гарри мило улыбнулся, из-за чего у мужчины пробежались мурашки по спине — настолько красноречивым этот взгляд был.

— А у тебя забавный сын, Поттер, как ты мог прятать такое чудо? — Восторженным шепотом поинтересовался у замершего в непонятном ступоре соседа Нотт.

* * *

После урока у Гарри было всего тридцать минут на подготовку к контрольной по Трансфигурации, которая будет как раз на следующем занятии. МакГонагалл была задета тем, что кроме Эванса и Дафны Гринграсс в прошлый раз никто не написал эссе сам, а вот списывать, как вследствие этого инцидента выяснилось, никто не умел, ибо тупое скатывание готового материала списыванием не назвать, скорее уж просто переписыванием. Вообще, Трансфигурация была довольно интересным предметом, Гарри ее искренне любил, но вот уроки чистой теории он столь же искренне ненавидел. Он, конечно, прекрасно понимал формулы, но то, насколько скучными и медленными, нагоняющими сон уроки были, было ужасно. В каком-то смысле Трансфигурация была легким предметом, полегче Зельеварения так уж точно, хотя это было лично мнение Гарри, ведь многие студенты в Хогвартсе считали эти два предмета самыми сложными. Это мнение, по правде говоря, формировалось не только из-за большого количества информации для зубрежки, сколько из-за манеры преподавания МакГонагалл и Снейпа. Некоторые ученики даже считали, что эти профессора каким-то мистическим образом имеют общих родственников — у тех была какая-то странная, подозрительно одинаковая манера говорить… Точно сказать, что именно было в них не так, было сложно, но это что-то абсолютно точно было.

Мальчик решил для начала прийти к кабинету, чтобы уже там в относительно спокойной обстановке открыть конспект и, если понадобиться, учебник. Гарри всегда не очень хорошо писал конспекты, потому как он был не очень хорош в отсеивании лишней информации в учебнике, ведь те, по мнению равенкловца, писались настолько сухим языком, что убирать там было уже нечего. Пропустишь строчку — и все, весь смысл куда-то уплывал. А на перефразирование слов учителя, особенно если это МакГонагалл, у него просто не было времени, так как он еще не настолько овладел пером для того, чтобы поспевать за мыслью преподавателя.

У кабинета, к радости Эванса, были только двое взрослых мага: тихо разговаривающие Люциус Малфой и Том Риддл. Потому как, окажись там кто-то из его однокурсников, то Гарри бы не был уверен, не пришлось ли ему расшифровывать кому-то свой не очень аккуратный почерк.

Но не успел равенловец вчитаться в собственные записи, как он ощутил сильную волну досады и раздражения, но ощущения были так неожиданны, что мальчик на секунду замер, пытаясь осознать, почему он вообще что-то почувствовал — этому не было никаких причин. Настороженно подняв голову, Гарри прислушался к себе, определяя источник эмоций, ведь те, несмотря на свою четкость, казались… будто не его. Похожее пару раз случалось с ним еще до поступления в Хогвартс, но никогда еще так сильно и четко. Решив довериться интуиции, Эванс закрыл глаза и прислушался к этой эмоции, которая немного улеглась, хотя и различалась все так же ясно. Повернув голову и открыв глаза, Гарри понял, что смотрит на Тома Риддла, который, раздраженно прикрыв глаза, что-то говорил Люциусу Малфою, но что именно — слышно не было, так как вокруг мужчин стоял купол тишины. Нахмурившись, мальчик осмотрел мужчину на предмет чего-то странного или необычного, но, пожалуй, ничего необычного не было, кроме того, что такой человек, как Люциус, спокойно принимал то, что его явно отчитывают.

Неожиданно оба мужчины обратили внимание на равенкловца, который стоял и продолжал задумчиво сверлить взглядом лицо Риддла, что-то для себя обдумывая. Встретившись с темными глазами, блеснувшими на солнечном свету странным красным отсветом, зеленые слегка расширились в удивлении. Эванс ясно осознал то, что это раздражение и досада были не просто не его, они принадлежали другому человеку, который стоит прямо перед ним и смотрит в ответ, причем уже довольно долгое время.

— Вы что-то хотели, молодой человек? — Поинтересовался Люциус Малфой, решив прервать затянувшуюся тишину.

Оторвав спокойный взгляд от Риддла, на которого он неприлично долго смотрел, Гарри обратил внимание на Люциуса, будто только сейчас его заметил, хотя, судя по выражению лица мальчика, создавалось впечатление, что тому было все равно на происходящее.

— Нет, прошу прощения, — с небольшим опозданием и медленно качнув головой, ответил Эванс и, отойдя на пару метров от волшебников, сел на один из подоконников, принимаясь, наконец, читать свой конспект.

— Какой невоспитанный ребенок, — протянул Малфой, как только восстановил купол тишины.

Хмыкнув, Риддл перевел взгляд на собеседника, который, поведя плечами, чуть опустил голову перед мужчиной, будто бы безмолвно признавая власть того над собой.

— Многие в этом возрасте не слишком сдержаны, Люциус, и твой сын не исключение, — заключил брюнет, — но не суть. Надеюсь, ты понимаешь, что переговоры с французами должны пройти успешно? Если случится такой же казус, как и с... — махнув рукой и раздраженно поморщившись, мужчина прервался на полуслове, справедливо полагая, что собеседник, уже получивший достаточное количество наставлений, сам прекрасно понял то, что Риддлом имелось в виду.

— Да, мой Лорд, — уже столь привычная фраза, как и всегда, легко вышла из уст того, кто в момент войны говорил это десять раз на дню.

— Риддл или Том, Люциус, — прошипел, поправляя собеседника, Темный Лорд, который, хоть и сам не очень любил, когда к нему так обращаются, но который также понимал, что в школе, полной детей, лучше не светиться под именем Волдеморта, — ты не устанавливал щита от чтения по губам.

— Прошу прощения, Том, — вновь кивнул блондин.

— Вот и отлично.

Вскоре у кабинета собралась целая толпа первокурсников, которая шумно обсуждала контрольную. Кто-то вслух зачитывал основы основ Трансфигурации, которые все уже должны были давным-давно выучить, кто-то лениво листал собственный конспект, для кого-то тест оказался сюрпризом, а кто-то даже не волновался по поводу контрольной, полагая, что и так «прокатит». Обычно, конечно, не прокатывало, но кто знает — вдруг в этот раз повезет, и МакГонагалл будет не сильно бесноваться.

* * *

В классе стояла густая, тяжелая тишина, прерываемая скрипом перьев и чьими-то редкими чертыханиями, происходящими в момент, когда несчастный Грегори Гойл находил очередной вопрос, на который не знал ответа и даже больше — не знал, проходилось ли подобное ими вообще.

Прищуренные темные глаза Тома Риддла, откинувшегося на спинку довольно жесткого стула, задумчиво пробегались по макушкам первокурсников, трудившихся над тестом. Сегодняшний урок проводился в аудитории, в которой собрались все первокурсники, так как профессор захотела провести опрос каждого учащегося, дабы после направить учебную программу по определенному курсу, так что мужчина мог наблюдать каждого первокурсника, имевшего пометку «полукровка».

Там, вдалеке, на первом ряду, сидела, сгорбившись над листами бумаги, Ханна Аббот, единственная девушка-полукровка среди всех, поступивших в этом году. Блондинистые волосы занавешивали достаточно непривлекательное бледное лицо с россыпью веснушек на щеках. Девочка не была отличницей, ее оценки были, в основном, Удовлетворительно, встречались, правда, и пара-тройка Выше Ожидаемого и даже одно Превосходно, отчего можно было сделать вывод, что девушка явно интересуется историей. Уровень силы чуть ниже среднего. Серая посредственность.

Чуть ближе, на третьем ряду, сидел Майкл Корнер. Типичный равенкловец, полный интроверт. Скромный, вечно обложен книжками, хотя довольно живо общается с представителями других факультетов и, похоже, хотел попасть в Гриффиндор. По оценкам он хорошист, а, если вспомнить слова Розалии Ханс, довольно силен магически, но не может этого показать перед другими сокурсниками. Мягкотелый маменькин сынок.

Дин Томас, который, прикусив кончик пера, думает над каким-то вопросом, сидел около окна на том же ряду, что и Майкл Корнер и, возможно, был его другом. Вспыльчивый и импульсивный мальчишка, предпочитающий отдавать все свое время спорту и развлечениям, хотя оценки у того неплохие. В принципе, типичный представитель своего факультета, хотя неожиданно хорошо рисует, для чего должна присутствовать немалая усидчивость. Является достаточно яркой личностью, имеет задатки лидера и довольно развитые для его возраста умения оратора. Риддлу он представлялся только как будущий спортивный комментатор.

Симус Финниган. Гриффиндорец обыкновенный с хулиганской внешностью и наглым поведением. Щуплый и низкорослый, хотя и спортивный. И, что ожидаемо, не видит кроме квиддича ничего иного, хотя и на полетах он не самый первый. Оценки от Тролля по Зельеварению до Удовлетворительно по Истории Магии. Обычный скучный и тупой спортсмен-неудачник.

Захария Смит, чья фамилия показалась Риддлу подозрительно знакомой. И мужчина на самом деле надеялся, что у мальчика не было на семейном древе имени Хепзибы Смит, при воспоминании о которой Темный Лорд чувствовал волну отвращения. Впрочем, мальчик, судя по всему, не наследовал самых худших черт той старухи. Захария был дружелюбным и довольно популярным хаффлпаффцем, чьи оценки скакали от Выше Ожидаемого до Превосходно. Характер мальчишки был спокойным и мягким, внешность довольно приятна. С таким разговаривать проще простого, а еще проще ему что-либо внушить, так как он, очевидно, страдает типичной проблемой хаффлпаффцев — легковерием. Наиболее приятный из возможных вариантов.

И Гарри Эванс, последний полукровка, при взгляде на которого сразу хочется назвать того забитым волчонком, зло скалящим на загнавших его в угол людей зубы. Самоуверен и нагл, однако не лишен определенной доли осторожности и хитрости, хотя большую часть этих поистине слизеринских качеств закрывает чисто равенкловская гордость, формирующая дикий коктейль с упрямством истинного гриффиндорца. Отличник, хотя Зельеварение тому, судя по всему, не особо дается, но где он не выезжает талантом и умом, там добивает тем самым упрямством. Мстителен по натуре, не может остановиться, если последнее слово не за ним. Самоуверенный мальчишка, который однажды напорется на слишком сильных для него противников.

«Если уже это не сделал, ссорясь с наследником Малфоев», — подумал Том, переводя взгляд на блондинистую голову Драко, — «хотя тот не является сильным, но он может сделать очень неприятную подставу, очень в стиле Блэков, к которым принадлежит его мать».

Снова посмотрев на уверенно строчащего ответы на вопросы Эванса, Риддл усмехнулся. Жаль будет, если Эванс погибнет, ведь он один из самых сильных студентов, поступивших в этом году.

Хмыкнув, мужчина повернул голову к окну, наблюдая за рано заходящим солнцем, хотя оно и не удивительно — в ближайшие дни стоит ждать первого снега.

И все же ему стоит пообщаться с Захарией Смитом, возможно, с ним что-то и получится.

* * *

Прошло два дня с приезда гостей, и вот уже тем пора было покидать школу. За время, которое те провели в Хогвартсе, не случилось ни одной масштабной шутки Уизли, а Гарри Эванс, на удивление и нервозность Драко Малфоя, сидел тише воды, да ниже травы.

Вот в Большом Зале, после ужина, собрались ученики, чтобы понаблюдать за отбытием аристократов. Кто-то пришел посмотреть чисто из любопытства, кто-то все еще не потерял надежды привлечь какое-то внимание, а отдельно взятые Теодор Нотт и Драко Малфой собирались прилюдно попрощаться с отцами по всем правилам, которым были обязаны следовать наследники древних магических родов.

Теодор Нотт тихо сказал прощальные слова своему отцу, Александру, и сразу же ушел. Многие не понаслышке знали о том, что слизеринец, по непонятным для многих причинам, ненавидит своего отца, считая того предателем. Хотя вот то, что Александр любит своего ребенка, было очевидно даже последним слепцам.

А вот Драко Мафлой медленно и гордо вышел, достаточно громким голосом прощаясь с отцом, показывая всем, что вот он — достойный сын. Правда мальчик был довольно сильно напуган из-за большой толпы наблюдающих, пусть раньше тому уже приходилось говорить какие-то чисто официальные слова своему отцу перед немалым количеством волшебников и волшебниц. Из-за этого, если приглядеться, можно было заметить, как уголки губ Драко то и дело подрагивали в нервной улыбке. И, когда настало время поклона наследника перед лордом, повисла резкая, режущая своей внезапностью тишина.

Никто и не мог ожидать, что стоило слизеринцу поклониться, как с того слетит вся верхняя одежда, рассыпаясь на неровные лоскуты ткани.

Кто же мог подумать, что на швы одежды Драко было наложено заклинание распарывания?

Примечания:

Этой порции вам, надеюсь, пока хватит. Могут быть ошибки и прочее, ведь беты у меня как не было, так и нет. С этого дня каждое воскресенье будет появляться новая глава.

Люблю всех вас!