Долгий побег из Равен Брукс (джен)

Чудом оббежав все капканы и даже ни разу не попавшись, журналист в мгновение ока запрыгнул на балкон и юркнул в окно, совершенно игнорируя ведро воды, что свалилось на него сверху. От прилива адреналина, а теперь ещё и холода, мужчину слегка потряхивало, но он не обращал на это совершенно никакого внимания, слишком впечатлённый случившимися событиями.

«Нужно срочно найти мистера Питерсона!» — поставил для себя цель Квентин и поспешил на поиски, негромко зовя его к себе.

* * *

Питерсон сидел на кресле и боролся со сном, наблюдая за спящим Аароном. В музее было довольно холодно, и мальчик закутался в одеяло с головой — лишь торчал наружу закрученный чуб. Несмотря ни на что, он сладко сопел, прижимая к себе Фрика, и даже не думал о том, что в одночасье всё может пойти не так.

Теодор зевнул и посмотрел на часы. Четыре утра. За окном ещё было сумрачно, так как перед зимой дни становились всё более короткими, а утро долго не зачиналось. Питерсон не включал свет и сидел в полутьме, не делая движений и чутко вслушиваясь в различные звуки. Дремал он довольно чутко, поэтому сразу же услышал грохот ведра.

«Началось», — подумал он со внезапно запаниковавшим сердцем.

Взяв лопату, стоящую у комода, в руки, он крепко сжал её и, нахмурившись, выглянул наружу. Ведро валялось возле окна, оставив на полу большую лужу, а в темноте кто-то возился. Питерсон напряг руки, готовясь обрушить сталь на голову бесцеремонного недруга, как вдруг тот тихо позвал его. Питерсон поперхнулся, услышав голос журналиста, и сердито выдохнул.

— Я же сказал не трогать окна! — рычаще заметил он, поигрывая лопатой.

— Г-гномов слишком много! Они… — дрожаще начал было Квентин, но, приглядевшись вперёд и заметив в руках Питерсона лопату, немного сдал позиции. — П-прошу прощение за окно. Я п-просто думал, ч-что смогу их затащить, — опасливо поглядывая на предмет в руках Питерсона и поправляя треснутые и грязные очки, осторожно пробормотал мужчина, на всякий случай сделав шаг назад. Ибо вид «соседа» был довольно воинственным и навевал определённые воспоминания. — Но капканов и правда оказалось много.

— Конечно, много. Безопасность превыше всего, — зловеще ухмыльнулся Питерсон.

Судя по тому, в каком виде журналист вернулся, он напоролся на кого-то и едва унёс ноги. Ну, ожидаемо. Нет, всё равно немного разочарования присутствовало, однако Питерсон ничем его не выдал.

— Вижу, у тебя ничего не вышло, — с некоторым даже злорадством произнёс он, опуская руку с лопатой, но не убирая её далеко. А вдруг то, от чего журналист с такой поспешностью удирал, тоже пролезет через окно? Ловушки там больше нет. Эх, надо было поставить капкан…

— Что? — Грязь, попавшая в уши, мешала расслышать предложение полностью, но Квентин смог уловить основную суть. — Я забрал всё, что смог… Они сейчас стоят возле запасного входа.

— Толку от твоих трёх штук, — пробурчал Питерсон, но всё-таки отправился к выходу, чтобы лично убедиться в бесполезности этого жалкого существа, что сейчас было грязным и вонючим. Он что, по мусоркам шараборился?

Однако его ждал квинтэссенциальный шок, когда он увидел всю ту гору гномов. Возникал один вопрос… хотя нет, два: как и как?

— Так, — Питерсон вдруг испытал дикое желание закурить. Он никогда не любил курить, хоть иногда и делал это, часто — чтобы составить компанию Диане на балконе. — Я просто обязан узнать, как ты допёр это сюда и не порвался.

Квентин тоже выглянул наружу, оценивая масштабы и пожимая плечами.

— Другого шанса могло не быть. У сторожа были ружье и собаки, которые, к счастью, были в вольере, но он обещал их выпустить, — поделился он, сам не зная, как сумел донести всё это гномье великолепие без поломок. — Второй раз бы он не подпустил близко.

Питерсон странно посмотрел на него. Блин, а этот парень начинал ему нра… Теодор резко мотнул головой. Чёрт, что за крамольные, наивные мысли приходят ему в голову?!

— Лис-засранец, — произнёс он с толикой уважения и, пыхтя, решил оттащить мешок в гараж — до него было ближе всего, тем было легко работать и легко прятать вещи в случае чего.

Несмотря на то, что в словах мужчины совершенно не было комплиментов, Квентин всё равно почувствовал себя так, будто сосед его похвалил. От этого где-то в груди что-то приятно потеплело. Улыбнувшись, журналист встряхнул очки, чтобы лучше видеть, и поспешил Питерсону на помощь. Он знал, что тот никогда не попросит его об этом, но всегда ли нужны слова? Тем более Квентин не понаслышке знал, насколько тяжелы эти гномы.

Питерсон недовольно посмотрел на пристроившегося рядом журналиста, но промолчал. Коробки, конечно, были увесистые, даже очень, но Теодор был мужчиной крепким и привыкшим к монотонной тяжёлой работе. А что вы думали, профессия проектировщика аттракционов лишь на словах красивая и творческая. На деле это два процента выдумок-фантазий и девяносто восемь — пота и однообразной работы с металлом. Так что Питерсон определённо умел работать с тяжёлыми и не особо приятными вещами и никогда не просил ничьей помощи.

Но сейчас он хотел быстрее покончить с гномами и проверить Аарона. Мальчик продолжал спать на втором этаже, и Питерсон очень боялся, что кто-то может пролезть к нему, пока его отец занят внизу.

— Вы будете кофе? — тяжело пыхтя, негромко поинтересовался Квентин и неосознанно бросил быстрый взгляд наверх. Не заберётся ли кто-нибудь к Аарону, пока они здесь? Если мужчина согласится, журналист мог бы сделать кофе, и они бы могли немного передохнуть после и перед сложным делом.

Питерсон настороженно зыркнул на него. Ну… да, он стал мягче к журналисту, это вовсе не значит, что он готов безоговорочно доверять ему. Был уже один такой Квентин… Питерсон ещё не готов был пускать к себе кого-то, кто бесцеремонно и чёрт пойми с какими целями шпионил за ним и остальными жителями Равен Брукс.

— Почём мне знать, не будет ли кофе с «добавками»? — в лоб спросил он, подозрительно щурясь.

— Ну… — журналист рассеянно вытер очки краем футболки, чтобы хоть немного видеть. Вопрос был задан вполне логичный, поэтому и ответ на него уже имелся. — Вы можете понаблюдать за процессом? — слеповато щурясь, предложил Квентин.

Питерсон прищурился сильнее. Такой, казалось бы, очевидный ответ почему-то совсем не приходил к нему в голову.

— Ну давай, — помолчав, глухо произнёс он, медленно подойдя ближе к журналисту. Даже когда он не хотел угрожать, он выглядел угрожающе. Ничего нельзя было поделать — в этом был весь он и накопленный им опыт общения с людьми.

Квентин же продолжал сохранять дружелюбие и оптимизм. И здесь было три варианта причины его поведения: либо он действительно контуженный и не видит очевидной угрозы, либо он не видел Питерсона без очков, либо просто был простодушным чувачком. Сам Квентин чувствовал себя в целом нормально. Уставшим, но здоровым. Видел он соседа неплохо, хоть и слегка размыто. А про доброту… Ну, чего тут спорить? Он действительно не видел в мрачном соседе своего врага. Лишь сломленного жизнью, оттого и настороженного человека. Кто Квентин такой, чтобы осуждать его?

— Сначала проверим Аарона? — предложил Квентин, с лёгким беспокойством глянув в сторону лестницы на второй этаж.

— Да, — тотчас забыв о подозрениях и Квентине в частности, откликнулся Питерсон.

Слегка отпихнув журналиста в сторону, он направился на второй этаж, по пути зорко разглядывая всё вокруг. Вроде бы всё стояло на своих местах. Аарон продолжал спать, только теперь он перевернулся на спину, выставив из-под одеяла руку. Фрик лежал чуть в стороне на подушке.

Питерсон рассеянно улыбнулся, разглядывая сына. Он наклонился, взял игрушку в руки и вздохнул. Нашёл же такую же… Что с этим журналистом не так?

«Ну, хотя бы Аарон не стал саморефлексировать», — признал он и положил Фрика на одну из рук Аарона. Мальчик тотчас сжал игрушку и чуть склонил к ней голову, продолжая спать.

Когда сосед зашёл в комнату, Квентин осторожно заглянул в получившуюся щёлку. Аарон всё так же мирно спал и выглядел до того расслабленным и спокойным, что журналист невольно улыбнулся. Мальчику нужен был хороший сон, отчего было очень хорошо, что он не мучался никакими бессонницами, как его отец.

Заметив, что старший Питерсон собирается возвращаться назад, Квентин поспешно отслонился от двери, едва не свалившись на порожке.

«Надеюсь, Аарон не проснулся», — взволнованно подумал мужчина, потирая ушибленное колено.

Вышедший Питерсон недоуменно посмотрел на него.

— Есть ли хотя бы одна часть твоего тела, которая ещё не была ушиблена? — поинтересовался он с толикой интереса. Профессионального, скорее, чем человеческого.

— Ну-у… — протянул Квентин, искренне задумавшись. — Думаю, какая-то точно есть, — наконец признал он, так и не вспомнив такой.

Питерсон покачал головой.

— Надо беречь своё тело, — как никогда чувствуя себя строгим отцом, отчитывающим ребёнка, заметил он. — Иначе станешь инвалидом и кому будешь нужен? Рассудок можно не беречь, он всё равно ничем не помогает в жизни, а вот физическую оболочку храни.

— Ладно, буду осторожен, — согласился Квентин, вспомнив свою бабушку, говорившую ему примерно такое же ещё в школе. Так давно это было…

Питерсон кивнул.

— Идём на кухню, — неохотно буркнул он, похлопав себя по нагрудному карману. Там он держал украденную из полицейской машины рацию. Другую такую он оставил на комоде в комнате с Аароном. Теперь, если кто попытается пробраться внутрь, он сразу об этом узнает.

Настала очередь Квентина кивнуть и тихо отправиться в нужное место. Там он нашёлдве кружки, быстро ополоснув их под краном, и приготовил возможное из оставшихся зёрен кофе. Благо, молоко слегка спасло ситуацию, сделав вкус напитка более насыщенным. Только чудом ничего не разлив, Квентин перелил содержимое турки в кружки и, прихватив их в руки, взглядом указал соседу на выход из помещения. А затем и вовсе отвёл его к камину.

— Прохладно, — слегка виновато пояснил мужчина и присел на приготовленный им же самим стул. Одну кружку с кофе журналист отдал Питерсону.

Теодор повертел кружку в руке. Он последовал совету Квентина и во время готовки кофе не сводил с него взгляда. Наверное, потому журналист и не рискнул добавить туда чего-нибудь скверного. Питерсон слегка отпил кофе и помусолил его во рту, прежде чем сглотнуть. Ну, неплохо. Конечно, он сам готовит лучше, но на халявную выпивку даже бурчать не хотелось.

— Ну, рассказывай, — наконец, чуть согревшись, потребовал он.

— М? — моргнул Квентин, порядком разомлевший от тепла камина и горячего напитка в руках. После тяжёлой, полной страха и напряжения ночи ему совершенно не хотелось ни о чём думать.

Питерсон сурово посмотрел на него.

— Сейчас лопатой огребёшь, — буркнул он, ненавидя повторять дважды. Как говорила раньше Диана: «Не быть тебе учителем, дорогой».

Квентин замер, вздрогнув и из-за этого поперхнувшись. От неожиданной, хоть и не особо устрашающей, угрозы он даже проснулся. Чудом прокашлявшись и фыркнув, чтобы избавиться от напитка, попавшего в нос при кашле, журналист сипло произнёс:

— Сейчас тот самый момент, когда нужно рассказывать свою биографию? — Конечно, мужчина был уверен, что Питерсон явно просил рассказать не это, но позволил себе слегка подурачиться.

Питерсон удивился. Неужто похождения журнальчонка были столь эпичны, что он их уже в свою биографию занёс? Желание узнать, что же там всё же было, усилилось, но Питерсон не был бы Питерсоном, если бы показал это наглядно. Не дрогнув ни одной бровью, он скривился и процедил:

— Да уж, будь добр, просвети. Нужно же знать, кого ты ещё на себя взъел.

Квентин весело фыркнул.

«Бессмертный, что ли?» — нахмурился Питерсон, пристально, не мигая, глядя на него.

— Это курьёзная история… Гномы были заперты в вольере вместе с собаками. Пока я прятался в кустах, сторож забрал с собой одну большую собаку и куда-то ушёл. В вольере пёс остался самый агрессивный, но мне удалось его отвлечь котлетой и оказаться внутри. К счастью, замок на мешке с гномами был почему-то открыт. Видимо, сторож не замудрялся с ним, думая, что защиты из собак хватит. Ну, вот я и схватил мешок, потащил. Сторож где-то за кустами всё время бегал. Когда я подбирался к выходу, пёс доел котлету и погнался за мной. Наверное, благодаря этому я и дотащил гномов до музея. Собака гналась за мной до самого входа, но потом отстала, после того как я случайно уронил на неё мешок, когда она укусила меня за ногу, — рассказал Квентин. Признаться честно, услышь он подобную историю от кого-то постороннего, подумал бы, что это пранк.

— Тебя укусила собака? — нахмурился Питерсон.

Из школьных курсов первой помощи, которые на нём, в силу отсутствия подходящего кандидата, проверяла Диана, он знал, что через укусы животных могут передаваться всяческие болячки. В частности — бешенство. А так как журналист плотно, к вящему неудовольствию Теодора, общался с Аароном, то нужно было убедиться, что журналист внезапно не сможет стать опасным для юного Питерсона.

— Наверное, только поцарапала, — пожал плечами журналист, делая ещё глоток кофе и не отрывая взгляда от потрескивающих в камине уголков. — Не знаю.

Питерсон сильно сжал подлокотники.

— А ну заверни штанину, — приказным тоном скомандовал он. Как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть.

Квентин бросил быстрый взгляд на соседа и вздохнул. Эх, а он только согрелся!

— Царапина как царапина… Пройдёт, — пробормотал мужчина, но всё-таки послушно выполнил указание, чтобы успокоить собеседника. Как учили в колледже: чтобы найти общий язык с человеком, нужно создать между вами спокойную атмосферу.

Питерсон подался вперёд, вглядываясь в волосатую ногу напротив. Хоть камин и горел, он давал мало света — в несколько раз меньше, чем слабого тепла.

Нога была в порядке, лишь в одном месте отпечаталось несколько маленьких синяков в виде зубов. Видимо, собака, прыгая, не целилась, да и одежда смягчила укус. В любом случае, никакой опасности он не представлял — кожный покров не был нарушен. Питерсон вновь откинулся на спинку кресла и расслабил лопатки. Журналист был чист. К сожалению или к счастью — он так ещё и не разобрался. Но Аарон, по крайней мере, не был в опасности.

Как только Питерсон выпрямился, Квентин тут же одёрнул штанину обратно и подтянул ногу под себя, пряча под одеяло. Несмотря на тепло камина, в комнате по-прежнему было довольно холодно. Да и влажная одежда добавляла некоторые неприятные ощущения.

Некоторое время мужчины сидели в полнейшей тишине. Нарушал её лишь негромкий скрип старинного здания да потрескивание огня. Наконец Квентин решился поговорить. Тихо и слегка сипло. Видимо, ему всё-таки предстоит заболеть.

— Как красиво выглядят искорки пламени.

Питерсон глянул на огонь. Искры как искры. Хорошо хоть, он нашёл железный лист в гараже, когда устраивал там свою машину, а то пожар был бы неминуем.

— Чего в них красивого? — пробормотал он, потирая переносицу. — Огонь под контролем, можно расслабиться.

На деле он боялся пожаров. «Золотое яблоко» горело быстро и неотвратимо, и вид горящих аттракционов, на которые он потратил столько времени и сил, настолько врезался в память, что Питерсону стал неприятен огонь. Особенно, если он не был за каминной или печной решеткой.

— Да, конечно, да, — рассеянно согласился Квентин, делая последний глоток из кружки и отставляя её в сторону, чтобы случайно не уронить. — Природные явления не всегда несут за собой положительный характер, но всё равно умеют заворожить. Прямо как люди.

— Какая-то слишком цветастая хрень. А, ну да, вы ж, журналюги, и с филологами якшаетесь, — поморщился Питерсон. — Огонь как огонь, что в нём завораживающего?

«К чему это он клонит?» — Питерсон, как и любой уважающий себя параноик, вечно видел во всём подвох. Диану это очень беспокоило, она даже пыталась водить его к психиатру, пока сам Теодор не отказался наотрез, осознав, что врач, по-видимому, хочет его убить.

— О, знал его одного филолога! Мы писали с ним статью на японском языке, — Квентин неловко улыбнулся от воспоминаний. — В итоге в последний момент он где-то потерялся… Не знаю, что случилось. Видимо, перегорел идеей. Бывает.

Завернувшись в одеяло с головой, оставив снаружи только нос и глаза, Квентин дружелюбно заметил:

— А вы з-закалённый! Респект!

— Закалённый? — Питерсон нахмурился. Что за бред несёт этот человек? — С чего ты взял, что я закалённый? — настороженно уточнил он, крепче сжав кружку. Светские разговоры были его слабостью, в негативном ключе: Теодор просто-напросто не умел их вести.

— А вам не кажется, что в комнате очень холодно? — поинтересовался журналист, переведя взгляд на находившегося рядом человека. — Осень всё-таки…

— Да, холодновато, — задумчиво согласился Питерсон, пару секунд напряжённо сверля его глазами. — Камин плохой. Оно и понятно — здание должны были реставрировать, но финансирования не хватило.

Собственно, именно поэтому Питерсоны всё ещё находились здесь. Реставраторы уехали, все забросили никому не нужный музей, и на двух его невольных обитателей никто не обращал внимания.

Квентин хотел было сказать, что, судя по чеку мэра, найденному у него дома, с финансами всё у него хорошо, но не стал лишний раз производить на себя плохое впечатление. Вместо этого журналист достал из кармана куртки блокнот и, вооружившись ручкой, сделал несколько записей для новой статьи.

— Думаю выпустить статью про разбросанных гномов, чтобы отвлечь подозрение, — негромко поделился он, быстро орудуя ручкой.

— А тебе не кажется, лис, что будет ну очень подозрительно, что ты много знаешь о краже, которая произошла не так давно? — отпив ещё немного кофе, заметил Питерсон. Сам по себе Квентин и его судьба его не особо волновали. Но если кто-то заподозрит журналистишку, то может проследить за ним и найти остальных обитателей музея. А этого Питерсон ну никак не мог допустить. Поэтому надо было убедиться, что журналист не будет сильно палиться.

— А мы раскидаем гномов по окрестностям, и я только после этого напишу статью об этом. По прогнозам погоды на завтра передают ураганный ветер, приплету его. Похожу по окрестностям и сделаю видимость расследования, — произнёс Квентин, чуть улыбаясь от придуманного хорошего плана.

Питерсон принял этот план чуть более скептически. Люди же не идиоты, неужели кто-то поверит в такую ерунду, как ураганный ветер? Тем более, что кража произошла чуть раньше. Но также Питерсон не знал, какой невероятной властью над людскими мыслями обладают толковые журналисты. Им ничего не стоило вывернуть любую историю в ту сторону, которая удобна им.

— Ладно, — кисло ответил он, скрестив руки. — Но если этот твой план выведет на нас, гарантирую, что буду первым, чьи руки сомкнутся на твоём горле.

— Сколько времени у вас уйдёт на то, чтобы сваять гномов-наблюдателей? — поинтересовался Квентин, прикидывая в уме план.

— С тем количеством камер, что у нас имеются… Ну, часа два, не меньше. Но мне никто не должен мешать, — сразу же поставил условие Питерсон.

— Понимаю, — кивнул Квентин, принимая условия. — Я пригляжу за музеем, — пообещал он, преданно поглядев на человека напротив.

Питерсон скривился. Сомнения по поводу адекватности веры в этого человека всё ещё были в его сердце. Но выбора не было.

— Если ты притронешься к Аарону, я выпотрошу тебя этой самой лопатой, — с явной угрозой произнёс он, кивнув на стоящую у одной из витрин лопату.

Квентин даже не моргнул. Он не собирался обижать Аарона от того совершенно не волновался по этому поводу.

— Думаю, вам это не понадобится, — произнёс он уверенно, но мягко.

Питерсон вздохнул.

— Что ж, тогда я пойду, — пробормотал он, впервые с момента их встречи выглядя тем, кем являлся — обессиленным усталым отцом, готовым на всё ради своего ребёнка. Его ждала очередная ночь без сна, и Теодор был даже рад, что мог заняться ответственным делом. У организма нет более веских доказательств того, что он должен поспать.

— Удачи вам! — искренне пожелал Квентин. От внимательного журналистского взгляда не укрылось, что мужчина был очень уставшим. Что ж, Квентин очень надеялся, что ему всё-таки удастся поспать в течение дня. Ведь так и до истощения недалеко.

Когда Теодор ушёл, Квентин ещё немного посидел на стуле, прогреваясь под тёплыми огоньками пламени, после чего встал и, прихватив с собой стул с пледом, перебрался ближе к спальне Аарона. Усевшись поудобнее, мужчина вновь извлёк из кармана куртки блокнот и продолжил набрасывать сюжет для новой статьи. За стеной тихо сопел Аарон, поэтому журналист чувствовал себя спокойным.

* * *

Теодор отправился в гараж, незаметно прихватив с собой камеру и рацию. Кроме того, в кармане болталась прослушка, товарка которой украшала спальню мэра. Питерсон снял её с Квентина, когда тот потерял сознание тогда, в кабинете.

Установив средства слежки так, чтобы всегда иметь к ним доступ, Теодор уселся на коробку и со вздохом подтянул к себе ближайшего гнома. Итого, у них было не так много камер, значит, большая часть гномов останется просто безделушками для отвлечения внимания. Нужно было не только установить камеру так, чтобы она выглядела естественно и не вызывала вопросов, но и ещё подумать над тем, куда поставить этих гномов. Полиция совершенно точно уберёт их с улиц. Значит, нужно было хорошенько запрятать гномов «с начинкой» или поставить в такие места, где они мешали меньше всего.

Задумавшись, Теодор принялся машинально работать. Руки, привыкшие к физическому труду, привычно совершали действия, а мозги буквально плавились от мыслей. Да, с таким головным штурмом ему не грозил никакой сон!

* * *

Аарон почувствовал сквозь сон, что его тихонько трясли за плечо. Обычно отец не трогал его, когда он спал. Единственный раз, когда он изменил своим привычкам, был тогда, когда к ним домой нагрянули копы, и отец быстро выводил его к машине. Неужели их снова нашли?

Мальчик резко открыл глаза и непонимающе потряс головой. Вроде бы полицейских сирен и крика из рупора, вынуждающего сдаться без боя, не было слышно. Решили сделать всё по-тихому? Ну, винить их сложно — копы Равен Брукса старались работать тише, не привлекая ничьего внимания.

— И куда мы теперь?.. — зевнув, прошептал он, садясь на кровати. Взгляд его бесцельно заблуждал по комнате, а потом воззрился на отца и…

… и Аарон замер, потому что тот, кто стоял перед ним, явно не был Теодором Питерсоном.