1000 и 1 попытка Годаймэ Казекаге свести с ума Сакуру (гет)

* * *

Признаваться в своих, пусть и не окрепших чувствах оказалось гораздо сложнее, чем Сакура изначально себе представляла. Как-то ей всегда казалось, что это всё легко и просто. Ты пришёл — сказал, довольный результатом или не довольный, там, как пойдёт, ушёл. В реальности всё оказалось совершенно не так. И, честно сказать, ирьёнин однозначно запомнит этот день, как один из самых позорных и нелепых в своей жизни. Ибо то, что произошло с ней, с Гаарой и с ними двумя вместе чудесным вечером после гостей, просто так забыть не удастся ни одному из них.

Впрочем, идущая медленным шагом в сторону своего дома, Сакура ещё не знала, какой катастрофой для неё обернётся попытка «серьёзного» разговора по душам с Казекаге. Но, пожалуй, обо всём по порядку.

* * *

Выйдя из гостеприимного дома друзей, они направились в сторону квартиры ирьёнина. Сакура привычно зацепилась за услужливо предложенный мужем локоть и, вертя головой по сторонам, едва не подпрыгивала от радости. Подозрительно хорошее настроение не омрачали даже сомнительные перспективы возиться с разбитым окном. Веры в то, что Саске поможет или уже что-то сделал, не было совершенно. Впрочем, благостный настрой успешно отгонял пасмурные мысли о бытовых проблемах. В целом оставалось, и правда, всего ничего. И наконец-то долгожданная свобода от Конохи, тяготящих воспоминаний и совершенно не нужных ей обременений в виде арендованной квартиры. С каких, правда, пор родная деревня стала её напрягать — внятного ответа не было. Просто, внезапно окунувшись в какой-то странный эмоциональный круговорот, Сакура быстро выдохлась и буквально мечтала о тихой и спокойной Суне, где из ряда вон выходящими событиями в жизни ирьёнина были разве что вежливые приветствия от старожил госпиталя.

Жизнь на главной улице Конохи к вечеру бурлила и кипела. Повсюду сновали жители, спешащие кто по домам, кто на встречи с друзьями. Сакура разочарованно отпустила локоть Гаары, пропуская бегущих детей, оглашающих громкими смешками всю улицу. Снова вспомнился крошечный Боруто. И волна зависти, тщательно затоптанная ранее, вновь поднялась, размывая границы между реальной жизнью и вновь вернувшимися девичьими фантазиями о большой семье с детьми, чудесным мужем и уютном домике.

Гаара замешкался, останавливаясь и смотря вслед визжащей на все лады ватаге. В громких возгласах различимо были слышны имена героев Четвёртой войны, и Каге с удивлением, чётко отпечатавшемся на красивом лице, услышал и своё. Прищурился, всматриваясь, и заметил крошечного мальчишку, размахивающего небольшим мешочком с песком, старательно изображающего, судя по всему, его самого.

Сакура звонко рассмеялась, подходя ближе и вновь цепляя остолбеневшего мужа за локоть, утягивая его дальше от резвящихся детей. Возле дома, к огромному облегчению, не было ни души. В вечернее время в этой стороне деревни даже прохожих было мало. Не зря же ирьёнин так тщательно подбирала себе жильё. Не то, чтобы её тяготили шум и соседи, просто после длительной работы хотелось простого человеческого: тишины и спокойствия.

Задрав голову вверх и посмотрев на тёмные окна своей квартиры, Сакура разочарованно вздохнула. Отливающая красным песчаная завеса всё ещё была на месте. Хотя каким образом Саске должен был попасть в запертую квартиру? Ирьёнин передёрнула плечами, отгоняя неуместные жалость и сострадание. Почему её должны вообще волновать чужие проблемы?

До квартиры долетели, едва ли не перескакивая через две ступеньки. К чему такая спешка Сакура бы и спустя пять лет ответить не смогла. Возле входной двери обнаружили стоящее что-то, завёрнутое в бумагу и криво перевязанное лентой. При ближайшем рассмотрении оказавшееся новым стеклом. Что ж, ирьёнин почти ощутила стыд за не справедливые мысли в отношении Саске. От зова не вовремя проснувшейся совести лениво отмахнулась. Тоже герой нашёлся.

Гаара, мельком оглядев внушительный свёрток, покосился на Сакуру и под молчаливый кивок осторожно поднял с пола и занёс в предварительно распахнутую девушкой дверь. Одной проблемой стало меньше, правда, добавилась другая — кто-то должен был поменять стекло. Скептически оценив свои способности к ремонту, ирьёнин с надеждой уставилась на разувающегося мужа, надеясь, что безмолвный посыл он поймёт, и ей не придётся, мучительно позорясь, умолять сделать всё самому. Гаара хмыкнул, поднимая голову и неожиданно мягко улыбаясь замершей девушке:

— Я сделаю сам.

Сакура едва сдержала рвущийся из груди позорный счастливый писк. Ей определённо достался лучший мужчина из всех возможных. Не то, чтобы у неё имелся какой-то выбор. По крайней мере, внезапно сложившееся взаимопонимание доставляло немыслимое удовольствие и вызывало детский восторг. Хотя, Сакура отвлечённо колупалась в замочке босоножек, присев на небольшой порожек в коридоре. Если так уж рассудить, однобокое какое-то взаимопонимание у них получается. Потому как у девушки были вполне справедливые сомнения в том, что она знает Гаару так же хорошо, как он умудрился изучить её. По большому счёту, дальше пространных знаний о любви к чаю и кактусам дело не шло. Стало обидно за мужа.

Впрочем, этот самый муж, не терзаемый чужими муками совести, уже гремел в гостиной чем-то, явно прилаживая на место стекло. Как он собирался это делать, не спросив инструментов и помощи, оставалось ещё одной загадкой. Сакура, тряхнув головой, решила, что заморачиваться ещё и на эту тему у неё желания нет.

Пирожное, укушенное и забытое у Узумаки, благополучно переварилось, и в желудке воцарилась неприятная посасывающая пустота, напоминающая о не менее пустующем холодильнике. Сакура задумалась. До ближайшего магазина было буквально рукой подать. В принципе, пока Гаара занят хозяйственными делами, она успеет что-нибудь купить. Вот с готовкой уже было сложнее, но очередная надежда на помощь от потрясающего мужа подняла голову.

— Я сейчас вернусь! — крикнула ирьёнин в сторону гостиной, заново застёгивая босоножки и выскакивая обратно в подъезд.

Готовка никогда не была её сильной стороной, и, если честно, она слабо себе представляла что и из чего можно сделать. Но никто не отменял каких-либо полуфабрикатов? С другой стороны, она совершенно не знала, что любит Гаара помимо чая, и это тоже вызывало тоску и грусть. Услужливая память подбросила воспоминание об их первом совместном ужине ещё тогда, когда они только пришли в Суну. Тогда ещё просто Казекаге чах над тарелкой с куриным желудками, и, по словам Темари — это было его любимым блюдом. Знать бы ещё, как их готовить. Хотя, может быть, он и приготовить их сумеет? Или стоит озаботиться о чём-то более лёгком в приготовлении. Экспериментировать не хотелось, ровно так же, как и умирать во цвете лет от неправильного набора ингредиентов. Поэтому в магазина Сакура споро набрала в небольшую корзину самых простых овощей, взяла пару пачек рамёна и, довольная жизнью, поспешила домой.

В окнах её квартиры горел свет, приглушённый задёрнутыми шторами. Гаара, судя по всему, виртуозно справился с поставленной самим собой и женой задачей. Сакура замерла, не дойдя до подъезда пары шагов. На Коноху незаметно для неё окончательно опустились вечерние сумерки, и воздух стал ощутимо прохладнее. Народ с улицы разбежался по своим домам, и в тишине вечера Ирьёнин почувствовала себя как никогда уютно. В голову вернулись мысли о Суне. В Скрытом песке хоть и было жарко до невозможности, но всегда тихо, и это подкупало. С каких, правда, пор ей нравилась тишина оставалось вопросом без ответа, но очевидной сути не меняло.

В квартиру девушка влетела, запыхавшись от быстрого бега по лестнице. Гаара, чутко прислушивающийся ко всему происходящему, уже ждал в коридоре, опираясь плечом о стену. Послушно забрал внушительных размеров пакет, негромко цыкнув себе под нос, и ушёл на кухню, не дожидаясь сбивчивых объяснений от жены, пытающейся одновременно отдышаться, разуться и высказаться.

— Биджевы босоножки! — взвыла Сакура, тщетно пытаясь расстегнуть идиотский замочек.

Бодаться с застёжкой входило в дурную привычку, кажется пора всё-таки сменить обувь, как бы она не нравилась. Откинув босоножки куда-то в угол к двери девушка громко вздохнула и шлёпая босыми ногами по полу поплелась на кухню.

Гаара успел разобрать пакет и, вооружившись небольшим ножичком, резал помытые помидоры. Сакура почувствовала очередной укол совести. Что она могла противопоставить безграничным талантам мужа? Своё умение снести дом до основания или неспособность сначала думать, а потом делать? Один талант определённо лучше другого.

Ирьёнин проскользнула мимо парня и, сев за стол, подпёрла голову кулаком, продолжая наблюдать. Казекаге хмыкнул, нарезая овощи в импровизированный салат. На плите грелся чайник. Рамён заботливой рукой был переложен в глубокие миски и дожидался, когда закипит вода.

Сакура вздохнула. Мерный стук ножа по деревянной разделочной доске убаюкивал, вгоняя в какой-то лёгкий транс. Девушка заторможено моргала, внимательно рассматривая спокойного супруга, стараясь запомнить этот момент. Было до невозможности комфортно, будто бы так обыденно они проводили вечера не один и даже не два раза. Гаара, с закатанными до локтя рукавами, казался невероятно домашним. Тусклый свет люстры смягчал острые черты лица, придавая ему какого-то невиданного до этого момента сияния. Кухня превратилась в одно из тех самых местечек из тайных фантазий девушки: заботливый хозяйственный муж, занятый приготовлением ужина, и она, с восхищением наблюдающая за этим поистине волшебным моментом.

Сакура снова сокрушенно вздохнула, отрывая взгляд от чужих тонких пальцев. Медленно посчитала про себя до десяти и, зачем-то зажмурившись, выпалила:

— Давай поговорим!

Гаара удивлённо вскинул брови:

— А мы не?

Ирьёнин стушевалась:

— Мы то да, но нет. И вообще молчали. И я не об этом.

Супруг отложил нож в сторону, смёл с доски овощи в небольшую плошку и, поворачиваясь к закипевшему чайнику, бросил через плечо:

— Может быть для начала поедим?

— Яяя… Думаю, не стоит, иначе вообще не подберу слов, — последнюю часть фразы девушка почти прошептала куда-то себе в колени, сминая кимоно.

Гаара как-то странно выдохнул, дёрнул плечом и, сняв надрывающийся на все лады чайник с плиты, щедро залил подготовленный рамён водой, походя вытаскивая из шкафчика тарелки и накрывая ими плошки.

Сакура продолжала что-то бормотать себе под нос на грани слышимости, старательно выбирая выражения и смакуя на языке слова. Когда Казекаге наконец-то сел, отодвинув к середине стола салат и подперев голову ладонью, посмотрел на жену, она всё-таки созрела и выпалила, покрываясь красными пятнами до самого ворота кимоно:

— Ты мне нравишься!

Гаара обескураженно моргнул, слабо понимая, что происходит, и промолчал, продолжая пригвождать девушку взглядом к стулу. Неловкая пауза затягивалась. Ирьёнину хотелось провалиться вместе со стулом куда-нибудь в подвал или сразу к Морино в темницу. Лишь бы не было так мучительно стыдно. На что она надеялась?

— А разве так и не должно быть?

Сакура едва не завыла в голос. Ну что за вопрос? Это ж насколько надо любить себя, чтобы вообще такое спрашивать. Хотя, если взять в расчёт погрешность эмоционального диапазона, то для Гаары в отношении себя существовало два мерила: чистая ненависть и такая же любовь. Где он, правда, видел второе оставалось загадкой, но при всём желании такие вопросы задавать ему не стоило. Был большой риск умереть погребённым песками. Слабенькая надежда, что он ради их брачного союза её не покалечит, особо не радовала. Хотя с чего вдруг он вообще бы стал калечить жену? Девушка тряхнула головой. Мысли унесло совершенно не туда, куда требовалось.

Казекаге продолжал рассматривать притихшую девушку, терпеливо ожидая ответа на свой вопрос. Честно сказать, ему были не совсем ясны мотивы такого опроса и почему Сакура выглядела явно смущенной и обескураженной.

Для него же всё было вполне очевидно. За время, проведённое вместе, он успел привязаться к своей жене практически намертво, прикипев к ней всей душой. Пусть для чего-то действительно глубокого и прочего этого явно было не достаточно. Не то, чтобы у него был подобный опыт. Каждый новый день продолжал преподносить ему различные сюрпризы, но в целом жаловаться было абсолютно не на что. Сакура была во всех отношениях потрясающим человеком: умная, интересная, восхитительный собеседник. И, разумеется, он не мог отрицать того, что она красива. Пожалуй, факт того, что он ей нравится, приятно грел душу. Но, похоже, свой вопрос он сформулировал однозначно, не так, как требовалось. Всё-таки нужно почитать ещё про взаимоотношения между полами. Что-то он явно упустил.

Сакура мелко поёжилась и расправила плечи, выпрямляясь:

— Может быть и должно быть, но мы мало знакомы всё ещё и я не особо верю в любовь с первого взгляда.

— В таком случае, спасибо большое. Ты мне тоже нравишься, — выдал Гаара с таким неописуемым выражением на лице, что девушка на мгновение задохнулась от возмущения.

Да кто так вообще признаётся? Как будто они обсуждали посевы риса в поле. Чисто по-женски стало обидно. Рациональная сторона стучала в висок, угрожая кулаком, взывая к остаткам разума. Вот уж не к Гааре цепляться на тему точных формулировок. Он итак делал больше, чем должен был, и больше, чем сам понимал. Сакура в очередной раз громко вздохнула, собираясь с мыслями. В любом случае, чужое признание приятно грело душу, заставляя улыбаться. Казекаге покосился на жену, как на душевнобольную, но комментировать не стал. Решив, что странный диалог закончен, поднялся и принялся расставлять на столе тарелки со скромным ужином.

Сакура плавала где-то на волнах своих фантазий, воодушевлённая взаимностью. Не каждый день всё-таки можно было услышать такое. Тем более от мужчины, который для тебя едва ли не идеал всей жизни. А уж по сравнению с некоторыми индивидуумами и подавно. Гаара постучал палочками по краю тарелки, привлекая внимание к еде и собственной персоне. Ирьёнин закашлялась от неожиданности, подавившись слюной. Хорошо ещё по подбородку не текло. И с чего её так размазало, спрашивается?

От запаха лапши скрутило желудок, и он издал позорный вопль умирающего. Градус неловкости повысился до невозможной точки, и Сакура, резко придвинув к себе тарелку, едва ли не окунувшись туда лицом, принялась быстро есть. На периферии сознания пролетела мысль, что так можно и подавиться, но оформиться полноценно не успела, и девушка, захлебнувшись бульоном и горячей лапшой, громко закашлялась, цепляя тарелку рукой и расплёскивая ужин себе на многострадальные колени и кимоно.

Краем глаза она успела заметить, как муж удивлённо вскидывает брови и поднимается со своего места, чтобы, обогнув стол, приблизиться к надсадно кашляющей жене и, аккуратно отодвинув тарелку от неё подальше, легонько постучать ей ладонью по спине. На глаза ирьёнина выступили слёзы. Она жадно хватала ртом воздух, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. И, честно сказать, наличие сзади Гаары ни капли не помогало в этом. Казекаге замер, не решаясь двинуться в сторону, продолжая нависать сзади, терпеливо ожидая, когда Сакура успокоиться. Девушка махнула ладонью, устало опираясь локтями на стол и прикрывая лицо руками. Кажется, она превысила допустимый лимит позорных ситуаций. Когда уже это всё закончится?

— Кажется, тебе нужно переодеться и выкинуть, видимо, это кимоно, — Гаара отмер, скептически рассматривая сгорбленную за столом жену, мысленно попрощался с каким никаким, но ужином и, прикинув про себя, что и куда, решительно выдвинул стул из-за стола вместе с женой.

Не ожидавшая резких перемещений Сакура громко ойкнула, потеряв опору под локтями, и смачно впечаталась лбом в стол. Каге сзади звучно охнул, не зная, за что хвататься: то ли за ругающуюся и воющую на все лады жену, то ли снова за стул, то ли просто выйти в окно уже и не мучаться.

Чудесная атмосфера вечера, наполненная приятными фантазиями, окончательно растворилась в криках и ругани ирьёнина, не скупящуюся на доброе слово. Впрочем, адресовала это всё благоразумно столу, прекрасно понимая, что Гаара калечить её не хотел. Отпечаток столешницы на лбу налился красным цветом, прекрасно оттеняя глаза и гармонируя с кимоно. Казекаге, на которого обернулась девушка, судорожно сглотнул и неожиданно рассмеялся, совершенно не улучшая ситуацию.

— Ты не помогаешь! — фыркнула девушка, поднимаясь и стряхивая с колен кусочки лапши.

— Я не знаю чем, — пожал плечами улыбающийся парень.

Сакура вздохнула. Ну, хотя бы честный ответ:

— Пойду, пожалуй, в душ.

Гаара странно дёрнулся вперёд, вскидывая руку. Ирьёнин замерла, закусила губу и на грани слышимости выдала то, чего говорить в ближайший год точно не планировала:

— Хочешь со мной?

Муж неожиданно согласно кивнул, схватил девушку за запястье и поволок в сторону ванной комнаты. Сакура, ошалевшая от неожиданности, не сопротивляясь, топала следом.

«Мог бы и отказаться из вежливости!» — последним мелькнуло в голове ирьёнина, прежде чем за ними захлопнулась дверь.

* * *