Спастись от Гермионы Грейнджер (джен)

Надо ли говорить, что после обеда я на занятия не пошёл? Вместо них я отправился в библиотеку. Да-да, именно туда. Идея, конечно, была так себе, но тогда я просто ничего другого придумать не смог. Кто знает, а вдруг повезёт, и я найду какую-нибудь ценную информацию об Обливиэйте? Не повезло. Нет, инфы было много, но почти ничего полезного для себя я не обнаружил. К тому же всё, что я узнал, выглядело очень противоречиво.

Разные книги говорили по-разному. В каких-то писалось, что Обливиэйт — это невосстановимое уничтожение воспоминаний, в каких-то — что он обратим; где-то утверждалось, что на месте удалённых фрагментов у постраданца остаётся провал в памяти, где-то — что никакого провала нет, а моменты «до» и «после» стирания сливаются воедино, и прочее в том же духе. В общем, каша несусветная. Из всего прочитанного, я запомнил лишь одно: глубина Обливеэйта, на которую он залезает в память и глушит её, зависит от действий мага. И регулируется она, ох, еб…ь как сложно: скоростью движения палочки, тембром и громкостью голоса, мыслями мага в момент наложения заклятия и до фига ещё чем. Короче, ясно: не выйдет у меня никому память стереть.

«И что же сделать со Снейпом, чтобы он всё забыл? Просто шарахнуть его по башке железной арматуриной? Или напоить до беспамятства? Или шарахнуть, а потом напоить? Или сначала напоить, а потом арматуриной? Нет, всё это не поможет. Когда-нибудь он очухается и, со временем, вспомнит». Размышляя, как добиться от педагогического козла молчания о том, что сделают с ним сегодня защитники Гермионы (А что с ним сделают? И сделают ли? Получится? Но это не моя головная боль), я приходил лишь к одному выводу: Снейпа мы можем только запугать. Чем-нибудь. Например, оглаской происшедшего. То есть, элементарно шантажировать. А для этого его надо замазать в каком-то ужасно позорном действии. Чтобы огласки он боялся больше, чем смерти. И что же это должно быть за действие?

Но чем больше я думал, тем отчётливее понимал: «Нечем нам его запугивать. Нечем! Взять на понт, как слизеринцев в поезде, чтобы вывести на непреложный обет, не получится, не того масштаба этот упырь. Не поведётся».

«Наказание должно быть адекватно преступлению. Он что решил с Гермионой сделать? Вот и пусть расплачивается так же», — мелькнула на миг гаденькая мыслишка, но я тут же отогнал её прочь. Нет, вот этого точно делать нельзя. Ни с кем, никогда, ни при каких раскладах! И не потому, что мы лучше, чем он, а просто потому, что так нельзя! «Мы не животные» — так, кажется, Малфой сказал? И правильно сказал. Только вот что со Снейпом-то делать?

* * *

Я сидел на диване в гостиной Слизерина и краем уха слушал последние наставления, которые Драко давал своему воинству. До начала «операции» у нас было ещё несколько минут. Я так ничего и не придумал, оставалось, как всегда, полагаться на удачу. «Может, кто из слизеринцев умеет память вышибать? Ладно, разберёмся по ходу дела».

— Ну всё, я пошла, — Васька оглядела всех присутствующих и шагнула за порог.

В гостиной кроме меня и Малфоя находились ещё Нотт, Гойл, Пайк и Маркус Флинт (все из первого состава «Ордена Св. Гермионы») — новичков «на дело» решили не брать. Трейси Дэвис, на которую никто не обращал внимания, сидела за столом и листала какую-то толстенную книгу.

— Все готовы? Действуем по плану, — озвучил Малфой и добавил, оглядываясь: — Ну, где там Крэбба черти носят?

… Ожидание затягивалось: прошло уже минут пятнадцать с ухода Васемоны, а вызова от неё всё не было. Я уже начал нервничать, как вдруг левое запястье сильно сдавило.

— Она в опасности! — только и успел выкрикнуть я, но тут раздался хлопок и Малфой исчез. Вслед за ним начали исчезать остальные. Я рванул к выходу из гостиной: до кабинета ЗОТИ бежать минуты три, а Васька просил не задерживаться.

Взлетев на второй этаж, я остановился, чтобы перевести дух. Жгутик всё также сдавливал руку. Ну, вот и всё, — вот дверь. Я рванул её на себя. Ничего не вышло, она была заперта. Или запечатана магией. Я выхватил волшебную палочку: «Алахомора!» Снова ничего, замок не поддался. Тогда я просто начал колотить изо всех сил: ведь слизеринцы внутри, мне должны открыть! Несколько минут ничего не происходило, тогда я отскочил на пару шагов и приготовился разнести дверь бомбардой, как вдруг она распахнулась. Я быстро проник вовнутрь и остановился как вкопанный.

Посреди кабинета застыл Снейп, вытянув вперёд руку с палочкой и переводя её то на одного, то на другого студента, которые обступили его с трёх сторон, также выставив перед собой волшебное оружие. Второй рукой Снейп прижимал к себе вырывающуюся Васемону, прикрываясь ею как щитом.

— Драко, Драко, не смей! — приговаривал несостоявшийся насильник, затравленно озираясь на нападавших.

— Отпустите её, профессор!

— Драко, не вздумай. Я… я лишу тебя наследства, — только и бормотал тот в ответ. Похоже, что профессор кислых щей обделался не на шутку.

Вдруг Васемона, изловчившись, двинула Снейпа каблуком по лодыжке и тут же впилась зубами в удерживающую её руку. Он согнулся, чертыхнувшись, и Ваське почти удалось вырваться. Она попыталась отскочить в сторону, и корпус врага на секунду остался без прикрытия.

— Остолбеней! — палочка Драко выстрелила ярким лучом. Снейп взмахнул рукой, отбивая заклятье, и оно отлетело, рикошетом едва не поразив Нотта. Снейп снова притянул к себе Васемону, и я успел заметить, как его ладонь сжалась на её груди, стиснув кулон на длинной серебряной цепочке. В то же мгновение они оба исчезли.

— Чёрт!

— Он нажал кулон у неё на шее! Я видел! Куда ведёт портал?

— В нашу комнату, — Малфой слегка недоумённо поглядел на меня.

— Бежим!

…Мы, сломя голову, неслись вниз по лестницам, обгоняя друг друга и рискуя устроить затор на узких поворотах. Так или иначе, но слизеринской гостиной все достигли одновременно.

— Святая Гермиона! — Драко на бегу выкрикнул пароль и воткнулся в дверь волшебной палочкой, отчего она выгнулась дугой, рискуя сломаться. Комната открылась, я вбежал и чуть не распластался на полу, запнувшись о порог.

Посреди гостиной, уставившись в потолок невидящими глазами, распластался Снейп. Над ним, с толстенной книгой в руках, замерла испуганная Трейси Дэвис. Васемона извивалась на груди профессора, пытаясь выкарабкаться из-под тяжёлой руки, всё ещё сжимавшей её титьку вместе со злополучным кулоном. Наконец, Ваське это удалось, она отцепилась и откатилась в сторону. Снейп зашевелился и попытался сесть. Трейси взмахнула руками, с силой обрушивая ему на голову тяжёлую библиотечную реликвию. Неудачливый ловелас крякнул и, раскрыв рот, снова повалился на пол. Из его сюртука выскользнул какой-то свиток. Васемона, стоя на коленках, судорожно рылась в карманах своей мантии. Через секунду она извлекла на свет пузырёк с зелёной прозрачной жидкостью и, выдернув пробку, влила содержимое в открытый профессорский рот. Снейп закряхтел, начал отплёвываться и снова попытался сесть. На этот раз он успел оттолкнуть Трейси, намеревавшуюся в третий раз огреть его книгой, и замахал руками в воздухе, стараясь схватить Ваську. Ничего, конечно же, у него не вышло, зато, оглядевшись по сторонам, он увидел нас. Его рука потянулась к брючному ремню.

— Либидо экстесис! — луч неестественного приторно-лилового цвета ударил в Снейпа за мгновение до того, как его пальцы коснулись пряжки ремня. Он исчез.

— Опять портал! И где теперь его искать?! — выкрикнул кто-то из слизеринцев.

— Да и хрен с ним! Пусть катится! — я подскочил к Васемоне. — Ты как?

Состояние другана в тот момент меня заботило больше, чем всё остальное. Васька сидел на полу, сморщившись и потирая живот, а его лицо стало очень бледным, даже с каким-то зеленоватым оттенком.

— Терпимо. Мутит только сильно. Чёрт бы побрал эту доходягу! — зашептал он. Я не понял, о ком он говорит.

— С её весом против такого кабана ловить нечего! — Ага, вот теперь я понял. Ну да, если бы Гермиона весила как Милли Булстроуд, тогда, конечно, Снейпу бы сегодня повезло гораздо меньше. Если бы вообще повезло.

— А его правда надо было бить? Я ведь всё правильно сделала? — раздался знакомый голос. Мы с Васькой обернулись. У прохода, ведущего к мужским спальням Слизерина, стояла Луна Лавгуд. Её палочка ещё дымилась.

* * *

— Луна, какое заклинание ты в него послала?

Мы сидели на диване. Ваську ещё колотила дрожь, она глотками отпивала тёплый чай, любезно предложенный Малфоем, и искоса поглядывала то на меня, то на Лавгуд. Та сидела напротив, рядом с неизвестно откуда появившимся Крэббом. Остальные расположились поблизости и приготовились слушать.

— Ну, это… наше семейное заклинание такое… Первое, что в голову пришло.

— Боевое? Как оно действует?

— Ну-у, не совсем боевое, — Лавгуд мялась, то ли чего-то стесняясь, то ли не желая выдавать семейные секреты.

— Луна! Хватит ходить вокруг да около. Дело серьёзное, так что говори.

— Это заклинание, — продолжила Лавгуд, — оно применяется когда хочешь, чтобы человеку было приятно, но чтобы он не помнил, отчего ему приятно.

Ну, блин! Она в своём репертуаре: как всегда говорит так, что ни черта не поймёшь.

— Так, Луна, кончай темнить, — Васемона перешла в наступление. — Говори как есть: это заклинание для того, чтоб парень помнил удовольствие, но забыл кого трахал? Да?

— Ну... в общем, да, — скромно подтвердила Лавгуд и опустила глазки.

Казалось, что от этих слов все офигели: Крэбб почему-то большими глазами уставился на Луну, а остальные — на Васемону. Так, как будто-то бы она произнесла какое-то ужасное богохульство. Да-а, наверное, такие слова, по понятиям «доблестных рыцарей добра и справедливости», никак не сочетаются с образом «святой» Гермионы. Ха! Быстро же они «переобулись».

— И что теперь будет со Снейпом? — Васька выпытывала до конца, не обращая внимания на окружающих.

— Он забудет всё, что было в последние примерно полчаса. Будет только помнить, что ему было очень приятно.

— Значит, драку он помнить не будет?

— Нет.

— Это точно?

— Да, дыра в памяти примерно в полчаса. Я проверяла.

— И часто ты проверяла? — Крэбб навис над ней, пытаясь заглянуть в глаза.

— Нет, раз пять... Или восемь, — Луна отвечала спокойно, с совершенно невинным выражением лица.

«Ну а что, собственно, такого? — подумал я. — Она взрослая, свободная девушка. Имеет право. Кому какое дело до её личной жизни? Зато как нам помогла! Молодец, Луна».

— Полчаса, — вслух размышляла Васька. — Это значит, он помнит только момент, когда я вошла в класс. А дальше — провал и воспоминание об удовольствии. Я правильно понимаю, Луна?

— Да, наверное.

— Значит в его памяти осталась я и приятные ощущения. А остальное сам додумает.

— Думаешь, он решит, что с тобой у него всё получилось? Как-то это уж слишком нереально, — я сомневался.

— Поживём — увидим.

Входная дверь открылась, и в гостиную вошли Пэнси и Дафна, нагруженные многочисленными пакетами и кульками.

— Ой, а что вы тут все делаете?

— Снейпа пиздили, — ответил Гойл таким тоном, как будто сообщил о повседневном, рутинном занятии.

— Как интересно, — повела бровью Дафна. — И как? Удачно?

— Не очень, — поморщился Драко. — Грэг, помоги девушкам.

Гойл вскочил, отобрал у девчонок пакеты и потащил вглубь комнаты. Пэнси прошагала вперёд, оглядела нас свысока и ухмыльнулась:

— Так-так, похоже, факультеты объединяются. Дафна, держу пари, весь этот сыр-бор из-за золотой девочки. Ну как-же, — Святая Гермиона! Хм! Что, Избранному не под силу в одиночку прикрывать свою подругу? — она уставилась на меня.

— Пэнс, не начинай, — ледяным тоном перебил её Малфой.

— Да я что? Я уже привыкла. По всей школе только одно и слышно: Гермиона то, Гермиона сё, как будто бы никого другого не существует… Ай, да ну вас всех! — Пэнси махнула рукой и направилась в женское крыло. — Дафна, ты идёшь?

— Нет, — Дафна присела рядом с Трэйси. — Я хочу быть в курсе дел. Если никто не возражает, конечно.

Никто не возражал.

— Ну, а я, пожалуй, пойду. Гермиона, Гарри, увидимся дома. Всем пока, — Луна встала и, помахав нам рукой, бесшумно выскользнула за дверь.

— Гермиона, по-моему, это касается тебя напрямую, — Нотт протянул Ваське пергамент, выпавший из кармана Снейпа.

— Что это? Прочти, пожалуйста, вслух.

Нотт в ответ пожал плечами:

— Ладно, слушайте: «Решение Министерства магии от 23 июля 1998 года «О противодействии опасным магглам». В связи с особой уязвимостью Волшебного мира, ослабленного в результате военного конфликта 1997-98 годов и недопущения нарушения Международного Статута о Секретности 1689 года, Министерством магии Великобритании принято решение об ограничениях и нейтрализации в отношении особо опасных магглов Роджера Р. Грейнджера и Джин А. Грейнджер, намеревавшихся нанести урон магическому сообществу путём широкого разглашения секретных сведений о существовании, организации и устройстве Волшебного мира. Настоящим решением утверждаются необходимые к применению в отношении вышеуказанных особо опасных магглов действия:

1. Изоляция вышеуказанных магглов на срок, определяемый практической целесообразностью.

2. Проведение мероприятий по обширной корректировке воспоминаний.

3. Организация периодических обследований состояния вышеуказанных магглов с целью определения текущего уровня их социальной опасности для граждан магического сообщества.

Для проведения вышеуказанных действий Совет Министерства магии Великобритании постановил: передать особо опасных магглов Роджера Р. Грейнджера и Джин А. Грейнджер под опеку гражданину магического сообщества сэру Людвигу Адельберту Монтгомери. Настоящее решение вступает в силу со дня утверждения 23 июля 1998 года. Министр магии Аммелиус Фарш». Всё. Дальше — подпись и печать.

Нотт снова протянул Васемоне пергамент. Васька застыл с открытым ртом и растерянно уставился на меня. А я что? Я тоже не знал, как на такое реагировать. Повисшую тишину нарушил неуверенный вопрос Дафны:

— Гермиона, это же твои родители?

Васька не знал, что говорить, и только закивал в ответ.

— Да, — наконец смог выдавить он.

— Вот это ни хера себе!

— Что за бред?! Фарш совсем спятил? Как он может задерживать магглов? Да ещё и в чём-то их ограничивать!

— С моими родителями так же начиналось!

— И с моими!

— С вашими всё понятно, они Пожиратели! А магглы чем виноваты?!

— Такого ещё в истории не было!!

— Было при Грин-де-Вальде!

Со всех сторон неслись крики.

— Стойте! Замолчите все! — Дафна смогла переорать возмущающихся слизеринцев и продолжила уже нормальным голосом. — Вы что, не понимаете? Это родители Гермионы.

— Это мы поняли.

— Ничего вы не поняли! Министр это сделал специально, чтобы давить на неё.

— Зачем?

— А зачем её Снейп сегодня к себе позвал?

— Ну, это понятно.

— Да нет, не только за «этим», — Дафна перехватила инициативу, и теперь все смотрели лишь на неё.

— А может и вовсе не за «этим», — продолжала она. — Этот листок был у Снейпа. Значит, он собирался показать его Гермионе. Как думаете, на что она готова ради родителей?

Все притихли, опустив головы. Возможно, каждый из них сейчас представил себя на месте Грейнджер.

— То-то и оно. Врубились? С этим в руках, — Дафна указала на пергамент, — министр может делать с Гермионой всё что угодно.

В гостиной снова повисла тишина.

— Ладно, — спустя несколько минут произнёс Маркус Флинт, — чёрт с ним, со Снейпом. Сейчас нужно думать, как помочь Грейнджер.

— Да чем мы ей поможем? Тебе своего мало? Хочешь снова пободаться с Министерством? — усмехнулся Нотт.

Мы с Васькой сидели, всеми забытые, а их разговор о Гермионе проходил так, как если бы её тут вообще не было. Меня это поразило.

— Не ссы, что-нибудь придумаем. Своих бросать нельзя.

Дафна удивлённо подняла бровь и поглядела на Флинта, а потом повернула голову к нам с Васемоной и кивнула: мол, видите, оно как? Теперь на Слизерине вы свои.

— Вначале нужно узнать, кто такой этот Монтгомери, — подал голос Малфой. — Кто-нибудь о нём слышал?

Все дружно покачали головами. О Монтгомери не слышал никто.

— Драко, Грейнджеры у него почти два месяца. Память им давно уже стёрли.

— А может и не стёрли! — прозвучал звонкий голос. Прислонившись к стене у выхода из женских спален, заложив руки за руки, на нас смотрела Пэнси Паркинсон. Похоже, она стояла там уже давно.

Пэнси прошла, присела на диванчик рядом с Васькой, хотя и не слишком близко к ней, и продолжила:

— Дафна права. Пока Гермиона нужна Фаршу, её родителям не станут сильно вредить.

— Всё равно, вначале нужно навести справки о Монтгомери, — продолжил Драко. — Я могу попробовать узнать через своего опекуна. Он в Министерстве не последний человек.

Я удивлённо взглянул на Малфоя. О чём он говорит?

— У тебя что, есть опекун?

— Да, Поттер, как и у каждого здесь присутствующего, — Драко холодно посмотрел на меня. — Кроме Дафны и Трейси. А ты что, не знал?

— Нет. Но как? Вы же совершеннолетние...

— Увы, нет, — Малфой криво усмехнулся, — нам отодвинули совершеннолетие на три года и к каждому приставили опекуна. Потому что детей Пожирателей смерти нельзя оставлять без присмотра…

В течение следующих пяти минут мы узнали, что все отпрыски семей, чьи родители примкнули к Волдеморту, после победы над ним признаны «условно несовершеннолетними» (идиотский термин!), ограничены в правах и находятся на попечении (или под надзором?) сторонников нового правительства, со всеми вытекающими последствиями, включая невозможность распоряжаться своим имуществом, наследством и даже передвигаться по стране и устраивать личную жизнь без согласия опекунов. Вот такая невесёлая житуха у ребятишек. Зато стало понятно, почему эти, ещё недавно напыщенные и чванливые, чистокровные детёныши с таким участием отнеслись к беде Гермионы. Она для них больше не божество из экспресса «Краснодар-Хогвартс», она теперь одна из них, своя «в доску». И ещё неизвестно, какие узы крепче.

— Ой, да кому вы нужны, чтоб за вами присматривали? — продолжала тему Дафна Гринграсс, глядя на слизеринцев.

— А зачем же тогда, по-твоему, всех взяли под опеку?

— Я тебя умоляю! Никто за вами не наблюдает. А «под опеку» взяли не вас, а ваши семейные хранилища в Гринготтсе. Сами подумайте, как ещё министерские крысы смогут погреть руки на золоте чистокровных родов?

Это было резонное замечание: ведь если уничтожить или иным способом «обнулить» род врага под корень, то его несметные богатства, хранящиеся в банке Гринготтс, перейдут гоблинам. Но если устранить старшее поколение, а наследников взять под контроль, то можно на законных основаниях пользоваться всеми накоплениями. То есть, попросту, грабить. Ай да министр-пройдоха! Теперь это поняли все.

— Но что мы можем сделать?

— Для начала вы можете послать запросы в банк о состоянии счетов и передвижении денежных средств. Такое право у вас есть. А дальше будет видно, — тоном старой учительницы, которой поневоле приходится работать со школярами-дебилами, произнесла Дафна.

Парни снова зашумели, но теперь уже по другому поводу. О родителях Гермионы уже никто не вспоминал, и мне от этого стало обидно. Всех интересовал только вопрос их нынешнего финансового состояния. Хотя нет, пожалуй, не всех: Драко бросил на меня виноватый взгляд и громко заговорил, привлекая внимание:

— Сделаем так: пошлём запросы в Гринготтс, как советует Дафна. Сов отправим сегодня же. А сами будем искать информацию о Монтгомери. Это не обсуждается! Нотт, Флинт и Гойл, ваше дело — следить за Снейпом, если он проявится. Важно понять, ЧТО он помнит о сегодняшнем дне. Пока всё. Работаем!

* * *

Мы возвращались в гриффиндорскую гостиную. Настроение было, говоря по-русски, «ни в …зду». Ситуация с родителями Гермионы грозила свести на нет любые наши старания по разрушению планов Дамблдора и министра. Кстати, о министре: меня сразу же напрягла его фамилия — Фарш. Я вспомнил его из канона: там он, вроде бы, тоже был министром, только перед войной. И при нём ещё была Амбридж — сука редкостная, встретить которую здесь… ну вот совсем не хотелось! Но девчонки-слизеринки быстро просветили меня, сказав, что я всё перепутал и до войны министром был Фадж, а этот, нынешний, совсем другой: моложе и, как выяснилось, хитрее и жаднее своего почти однофамильца. Ну, хоть так...

Родителей Гермионы было жалко, и выяснить, где они сейчас и что с ними, становилось нашей главной задачей. Особенно принимая в расчёт, что ни я, ни тем более Васька не знали, как поступила перед войной здешняя Гермиона: отсылала ли она родителей из страны? Заглушала Обливиэтом или нет? Успела ли вернуть им память? Это нам было неизвестно. Но, в любом случае, и в этом я был согласен с Малфоем, начинать поиски нужно с установления личности Монтгомери. Блин, какая же знакомая фамилия! Где я её слышал? Я не мог вспомнить.

— Ты помнишь, в поезде я сказал, что сделаю из змеёнышей героев? — мрачно поинтересовался Васька. Это я помнил.

— Ты к чему спросил?

— Да вот, думаю, что ничего у меня не получится. Их не перевоспитать.

— А что тебя не устраивает? Они нам здорово помогают, а сегодня тебя вообще за свою признали. Приняли как родную. И поверь, это не из-за обета, — я приводил доводы, хотя где-то в глубине души чувствовал Васькину правоту.

— Так-то оно так. Признали своей, потому что беда случилась с родителями. Так же, как и у них всех. Но ты видел, что дальше было? Как только речь о золоте зашла, они обо всём другом забыли: и о Гермиониных предках, и о своих тоже. Все мысли — только о деньгах… Сотрудничать с ними, конечно, можно, а вот дружить — нет. Потому как и о дружбе-то они не знают ничего. Продадут любого, когда выгодно станет. Но они и сами этого не понимают, а я вижу. Такая у них натура.

— Драко это понимает.

— Драко понимает. Он другой. Но против своих не пойдёт, не так воспитан. Может, когда-нибудь…

Я задумался. Васька был прав: у слизеринцев на первом месте своё благополучие и, если бы не Непреложный обет, они бы никогда за Гермиону не вписались. И если бы не похожая беда с родителями, то они бы и не глянули в сторону грязнокровки или просто поржали бы: кого волнуют магглы?

— Драко другой, — задумчиво произнёс Васька. Видать, мысли о надёжности и дружбе крепко его зацепили. — И Трейси другая. Её ж никто не просил в драку лезть, сама сунулась…

Нужно было как-то развеять пакостное настроение. Родители родителями, друзья друзьями, а предаваться унынию — последнее дело. Я решил перевести тему:

— А что ты Снейпу в рот залила, когда вы на полу валялись?

— А, это… Помнишь, он мне на уроке зелье подарил? Для роста волос на любых частях тела. Ну, вот его и залила.

— Это что же, теперь он весь оволосатится, раз выпил? Как обезьяна станет? — я хохотнул.

— Навряд ли он выпил. Он сразу отплёвываться начал. Но в рот-то точно попало.

— Ха-ха-ха-ха! Рот?! Вот умора!

— Может, задохнётся козлиная рожа?

— Ну, это вряд ли. Он маг, придумает что-нибудь.

Мы захохотали, представив, как Снейп каждое утро бреет язык, ну, или что там ещё во рту есть?