С края земли (гет)

Зимнее купание не прошло даром: Гарри все-таки заболел.

Когда они вернулись в палатку, Гермиона заставила его переодеться в сухую одежду.

— Но ты же высушила меня заклинанием! — возражал Гарри.

— Не спорь, пожалуйста.

Гермиона старалась говорить твердым голосом и вести себя с Гарри построже, потому что не до конца понимала, как же так вышло с поцелуями. Они же друзья! Друзья же не целуются!

Ко всему прочему, почему-то Акцио в волшебной сумочке стало срабатывать через раз. То есть прилетало что-то на каждый призыв, но иногда совсем не то, что нужно. Вместо чая — тарелка, вместо сухих носков — банка горошка, вместо книги — мел или зелье. С большим трудом Гермиона добыла для Гарри из недр сумочки новое шерстяное термобелье — облегающие рейтузы и свитер из тонкой мериносовой шерсти.

— Надевай скорее, будешь как альпийский горнолыжник! А я пока носки откопаю… — Гермиона вновь склонилась над сумочкой.

— А ты? — Гарри готов был защищать справедливость там где надо и не надо.

— Я же не ныряла в прорубь. Вот и носки. — Гермиона протянула Гарри толстые желто-розовые вязаные носки. — Сама вязала.

— Это мне прям все снимать? А потом надевать? — он правда не понимал, или валял дурака. Да что такое?

— Гарри! С каких пор проблема переодеться?! Прям все снимать, вообще все, а потом вот это надевать, — Гермиона ткнула пальцем в стопку одежды.

Гарри переоделся, выпил чаю, лег в кровать. Гермиона укрыла его вторым одеялом.

— Мне же не холодно. Даже наоборот, жарко, — Гарри откинул одеяла.

Гермиона потрогала его лоб.

— Температура! Ну кто тебя просил нырять?! Ты не мог меня подождать?

— Не мог. Понимаешь, патронус вдруг исчез. А на дне что-то сверкнуло. Я посветил Люмосом, а там меч.

Гермиона покачала головой.

— То, что крестраж уничтожен — это хорошо. А то, что у тебя температура — нет.

— Ничего, пройдет. Есть же зелья всякие…

— Придется все из сумки вытряхивать и искать — Акцио не справляется.

— Может, завтра тогда? Сейчас спать очень хочется.

Гермиона, как дочь врачей, не могла откладывать на завтра то лечение, которое требовалось сегодня. Бодроперцовое зелье затерялось неизвестно где в бездне сумочки, но упаковка обычного парацетамола обнаружилась в пачке с печеньем.

— Выпей, должно помочь, — Гермиона протянула Гарри таблетку и чашку с водой.

— Спасибо.

Гермиона направилась за перегородку к своей кровати.

— Спокойной ночи, Гарри.

— Спокойной ночи, Гермиона.

Ей еще нужно было разобраться с кучей одежды и обуви. Взмах палочкой, другой, третий — очередное Высушивающее, Очищающее заклинания. Сами по себе вещи не просохнут как следует, вечная сырость в сочетании с холодом требовали активных мер. Но вот, кажется, и все. Можно ложиться и доспать остаток ночи.

— Гермиона?

— Гарри? Ты не спишь?

— Мне очень холодно. У нас есть еще одеяло?

Гермиона взяла со своей кровати одеяло. И подушку.

— А как же ты?

— Тебе придется подвинуться.

Неимоверно хотелось спать и придумывать какие-то еще варианты мозг просто отказывался.

Гарри с воодушевлением зашевелился, освобождая побольше места с края.

— Но только без глупостей! — предупредила Гермиона, ложась рядом с ним и наколдовывая Согревающее между первым и вторым слоем одеял. — То, что мы… Это не значит, что…

— Я понял, понял, — поспешил сказать Гарри. — Друзья не целуются.

Гермиона кивнула.

— Но мне понравилось, — продолжил Гарри. — А тебе?

— Гарри! Без глупостей!

Кровать была узкой, и улечься не дотрагиваясь друг до друга на ней было просто нереально. Повозившись так и эдак, Гарри и Гермиона наконец устроились, чтобы и не упасть, и согреться, и заснули.

* * *

Утром Гермиона начала выкладывать все из своей волшебной сумочки.

— Нужно обновить заклинание Безразмерного Расширения, — говорила она. — Странно, что произошел сбой поиска… Акцио, книги! Акцио, посуда! Акцио, продукты!

Вылетающие из сумочки вещи Гермиона раскладывала на столе, скамейках, табуретках и кроватях. Гарри наблюдал за происходящим из-под одеял. Гермиона не разрешила ему вставать, напоила чаем и Бодроперцовым зельем. Теперь он пускал из ушей клубы разноцветного дыма.

Меч Гриффиндора, бузинная палочка и раскуроченный медальон Слизерина лежали в центре стола на самом видном месте. К ним присоединился золотой снитч и свернутая мантия-невидимка.

— Гермиона, сколько же у тебя книг! Как в Запретной секции! — изумлялся Гарри. — Откуда?

— Что-то из «Флориш и Блоттс», что-то из кабинета Дамблдора… — неохотно пояснила Гермиона.

— А что-то — из библиотеки Блэков! — в палатке раздался незнакомый мужской голос.

Одной из последних извлеченных из сумочки вещей оказался портрет в большой потемневшей раме.

—Кто это? — удивился Гарри.

Гермионе очень хотелось запрятать портрет куда подальше или по крайней мере наложить на него Силенцио, но это было бы слишком невежливо и радикально. Она поставила портрет на табуретку, прислонив его к столу и развернув лицом к Гарри.

Портрет молчал. Изображенный на нем пожилой волшебник в богатой мантии нетерпеливо поглядывал на Гермиону.

— Быть может, вы нас представите? — наконец не вытерпел он. — Или вас не учили хорошим манерам? Неудивительно! Вот в мое время…

Гермиона не стала показывать, что слова нарисованного волшебника задели ее. Он ведь всего лишь портрет. И она чувствовала вину перед ним, за то, что унесла его из дома на площади Гриммо, 12. Но это же ради общего блага! Портрет подслушал их планы по проникновению в Министерство и мог проболтаться. Кому-нибудь. Наиболее светским тоном Гермиона произнесла:

— Сэр Финеас Найджелус Блэк, познакомьтесь, пожалуйста, с Гарри Поттером. Гарри, сэр Найджелус — один из бывших директоров Хогвартса.

Сэр Найджелус кивнул. Гарри сказал:

— Очень приятно познакомиться с вами, сэр.

— Я слышал, вы являетесь наследником Блэков, мистер Поттер, — с горечью в голосе сказал портрет.

— Это так, сэр. Сириус Блэк завещал мне все свое имущество.

— Ваша бабка ведь тоже из Блэков? Дорея, верно?

— Да, сэр. Дорея Блэк, по мужу Поттер.

— Моя внучка. — Финеас Найджелус помолчал. — Это с вашего разрешения, мистер Поттер, издания из библиотеки Блэков оказались в этом… артефакте? — Блэк указал рукой куда-то себе за спину, где, по его расчетам, находилась волшебная сумочка.

— Разумеется, сэр, — не моргнув глазом соврал Гарри.

— Хорошо. А книги из библиотеки Хогвартса?

— Я одолжила их, на время, — выступила вперед Гермиона с вывернутой сумочкой в руках.

Сэр Найджелус, не удостоив ее взглядом, обратился к Гарри:

— Вы же понимаете, что книги нужно вернуть?

— Мы вернем, непременно, — пообещал Гарри. — В настоящее время это невозможно. Директор Снейп — Пожиратель смерти, и наша встреча с ним крайне нежелательна.

— Директор Снейп не желает вам зла, поверьте, — убедительно сказал Блэк, наклонившись вперед.

— Он убил Дамблдора! — воскликнул Гарри.

— Иногда все не так, как кажется на первый взгляд.

— Я был на Астрономической башне! И все видел своими глазами!

— Даже свои глаза могут обманывать, — назидательно сказал Блэк. — Кстати, откуда вы взяли меч Гриффиндора? Он веками хранился в шкафу в кабинете директора Хогвартса, не так ли?

— Выловил из озера, — ответил Гарри.

— А как он попал в озеро?

— Мы не знаем, сэр.

В самом деле, как меч очутился в озере? Чей патронус указал путь? Гарри отказывался верить в очевидное. Не может быть. Потому что не может быть никогда!

— А как вы узнали, что меч Гриффиндора у нас? — спросила Гермиона.

— Он поцарапал мою раму и едва не проткнул мой холст! — возмущенный сэр Найджелус снизошел до ответа Гермионе. — В вашей безразмерной сумочке все же бывает тесновато! Кто зачаровывал ее?

— Я сама, сэр.

— Не может такого быть! Эти чары даже в мое время были доступны лишь избранным мастерам.

— Я изучила их по книге.

— Ясно, — сэр Найджелус наградил Гермиону нарочито скептическим взглядом. Однако не смог долго сдерживать эмоции и добавил: — Потрясающе! А почему вы вынули все вещи? — Блэк окинул взглядом заваленные книгами и прочей утварью кровати и стулья.

— Перестало как полагается работать Акцио, — пояснила Гермиона. Она нуждалась в совете опытного волшебника. Директор Хогвартса мог бы предложить что-нибудь, если бы захотел.

— Что-то создает помехи, — задумчиво сказал Блэк.

Гарри и Гермиона взглянули на сломанный медальон Слизерина.

— Что там? — спросил Блэк. Ему не было видно стол, портрет стоял к нему обратной стороной холста.

Гарри и Гермиона переглянулись. Гермиона взяла со стола медальон и показала его сэру Найджелусу.

— Мерлин! Что вы сделали с реликвией Слизерина? — сэр Найджелус, как и все Блэки, за исключением Сириуса, учился на Слизерине.

— Из-за этой реликвии погиб ваш правнук, Регулус Блэк, — сказал Гарри.

Несмотря на то, что Гермиона делала страшные глаза и всем своим видом призывала Гарри молчать, он рассказал сэру Найджелусу, что и почему случилось с Регулусом. Нелепая, ненужная откровенность? Но Гарри чувствовал, что так надо поступить, он словно бы снова выпил Фелис Фелицис, как тогда на пятом курсе перед встречей с Горацием Слизнортом. Просто был убежден, что именно так — правильно.

Блэк не выдаст его, потому что признал Гарри частью семьи, и беседовал с ним как с наследником. Для древнейшего и благороднейшего семейства Блэк свои родственники были превыше всего, превыше общего блага или преданности всяким новоявленным самозванным Темным лордам.

Гермиона сидела на табуретке вне поля зрения портрета, комкала в руках сумку.

Сэр Найджелус долго молчал.

— Все-таки ломать вещи, имеющие историческую ценность, не есть хорошо, — наконец изрек он.

— А заколдовывать их темнейшей магией — хорошо? — возмутился Гарри.

— Нет, тоже плохо.

— Гарри! — вскочила Гермиона. — Помнишь, медальон перед смертью тоже поминал реликвии Основателей? Может…

— Ты думаешь, что…

Они переглянулись.

Сэр Найджелус кашлянул.

— Молодые люди, вы подразумеваете, что кто-то мог заколдовать чашу Пенелопы Хаффлпафф? Или диадему Ровены Рэйвенкло? Но эти вещи считаются утраченными уже на протяжении веков!

— Стойте… Дамблдор показывал мне… В воспоминаниях эльфийки, принадлежавшей Хепзибе Смит, я видел чашу Хаффлпафф, — сказал Гарри. — Воспоминания относятся к этому веку!

— А диадема? Говорят же вам, века прошли! — Сэр Найджелус говорил уверенно.

— Но никто ее не искал! — сказала Гермиона.

— Кроме Тома Риддла, — вздохнул Гарри.

— Если кто и знает что-то о диадеме, то только призрак башни Рэйвенкло, — поразмыслив, сказал Блэк. — Елена Рэйвенкло, если вы понимаете, о чем я.

— Мы не можем проникнуть в Хогвартс, — напомнил Гарри.

— Вы не можете, — сказал Блэк. — А мой второй портрет висит в моем бывшем кабинете.

— Вы же были директором! Значит, это вы шпионили за нами! Вы доложили Снейпу, где мы скрываемся! — вскричала Гермиона.

— И вы получили меч Гриффиндора, — с достоинством произнес сэр Найджелус. Он явно не желал ссориться. — Кроме всего прочего, я не просил вас уносить меня с площади Гриммо. Из дома, где я прожил всю жизнь.

— Мы были вынуждены, простите, — извинилась Гермиона.

— К слову, что там с вашей сумкой?

— Я обновила заклинания. Сейчас проверю. Надо сложить все обратно…

— Подождите, подождите, — остановил Гермиону сэр Найджелус. — Надо выяснить, что вызывало помехи. Быть может, медальон?

— Нет, мы носили медальон на себе, по очереди.

— Какое безрассудство! — возмутился Блэк. — Для таких предметов разработаны специальные антимагические футляры. Он мог подчинить вас своей воле!

— Он пытался, — подтвердил Гарри. Гермиона с укоризной глянула на него. «А я говорила про футляр, а ты не верил».

— Но он больше не опасен. Что еще могло влиять на чары? Когда вообще начались эти проблемы с Акцио?

— После того, как мы побывали… — Гермиона не решилась продолжить.

— Где же? — Блэку явно было любопытно.

— Мы были в Хогвартсе, — заявил Гарри.

— А говорили, невозможно проникнуть, — сказал Блэк.

— Не в самом Хогвартсе. Рядом.

— И что же вы там делали? — допытывался Блэк.

— Мы достали из могилы директора Дамблдора его волшебную палочку, — признался Гарри.

— Палочку Альбуса? Но зачем она вам?

— Мы думали, что она сможет уничтожить медальон. Но она не смогла.

Гарри говорил быстро, словно стараясь поскорее облегчить душу. Разрушение могилы и ограбление директора — не самые лучшие поступки, ради блага или не ради блага.

Сэр Найджелус откинулся назад в нарисованном кресле.

— Такого я еще не слышал, ни живым, ни мертвым. Кто же надоумил вас красть старую волшебную палочку?

— Вы же знаете сказку о трех братьях, сэр Найджелус? — спросила Гермиона.

— Разумеется. Матушка рассказывала мне ее в детстве. Шли они как-то в полночь… — погрузился в воспоминания Блэк. — Стоп. Как связаны бузинная палочка и палочка Альбуса?

— Мы это и хотели проверить, сэр, — сказал Гарри. — Но медальон уничтожить не смогли.

— А сумка стала работать кое-как, — Гермиона показала сумку портрету.

— Покажите палочку, — попросил Блэк.

Гарри поднялся с кровати и показал палочку сэру Найджелусу. Гермиона опасалась ее трогать.

— Я не специалист по палочкам, — признался Блэк. — Но и тут бы посоветовал антимагический футляр. На всякий случай.

— У нас его нет, — сказала Гермиона.

— Зачаруйте сами, — пожал плечами сэр Найджелус. — Вы, я вижу, способная ведьма. Я в свое время умел.

Сэр Найджелус произнес заклинание и показал движение палочкой. У Гермионы не с первого раза, но получилось. Палочка Дамблдора обрела покой в симпатичном футляре, трансфигурированном из носка. Вещи вернулись в сумочку. Акцио работало безупречно.

— Мне что же, опять во тьму? — спросил сэр Найджелус, указывая на сумку.

— Когда все закончится, мы вернем вас на площадь Гриммо. А пока так, простите, — сказал Гарри.

— А почему вы сами не на Гриммо? Почему вам не служат эльфы?

— Эксплуатация эльфов — порочная практика! — возмутилась Гермиона.

— Это многовековая традиция, — возразил Блэк. — Прошу меня простить, но кто преподавал вам историю магии?

— Профессор Биннс. Он призрак.

— Ясно. Давно пора его упокоить. Вы, мисс, способная ведьма, но в некоторых вопросах удивительно несведущи.

Гермиона, задетая до глубины души тем, что ее сочли невеждой, ответила:

— Мои родители — магглы, и…

— Не может быть, — перебил Блэк. — Не может талантливая ведьма родиться в маггловской семье.

— Но моя мать — тоже магглорожденная, — вступился Гарри.

— Это говорить лишь о том, что вы оба не знаете подлинной истории своих семей, — Блэк говорил назидательно. — Так же, как и истории всего магического общества в целом, спасибо профессору Биннсу.

— В основном мы проходили гоблинские восстания, — сказала Гермиона.

— Современное образование в упадке, — констатировал Блэк. — Я побеседую с нынешним директором о содержании учебных программ и о проблемах с педагогическим составом в Хогвартсе.

— И все-таки я настаиваю на недопустимости использования рабского труда! — не сдавалась Гермиона.

— Гермиона, успокойся, — устало попросил Гарри и объяснил сэру Найджелусу, что они не могут вернуться на Гриммо из-за Пожирателей смерти: — Яксли мог отследить перемещение, и теперь они наверняка следят за домом. Стоит нам аппарировать на крыльцо…

— Дом под Фиделиусом? — спросил Блэк. — Кто Хранитель?

— Дамблдор, — ответил Гарри.

— Вы как законный наследник и полноправный хозяин, мистер Поттер, можете настроить всю защиту дома заново. Все, у кого был доступ до этого, забудут местонахождение дома. Даже Яксли.

— Но это штаб Ордена Феникса…

— Где он, этот Орден Феникса? Что-то не вижу никого! — завертел головой Блэк. — Чем занимаются члены Ордена, пока вы скитаетесь по болотам? Взрослые волшебники сидят по теплым углам и ждут, пока всю грязную работу сделают за них школьники, которые даже ЖАБА не сдали?

— Это все ради общего блага. Так завещал директор Дамблдор, — ответил Гарри.

— Знаете что, мистер Поттер? Мне очень хочется задать пару вопросов Альбусу Дамблдору. И я их задам! Вряд ли только он мне ответит. Притворится спящим, как всегда. Но я ведь могу и к нему в портрет сходить. Так и сделаю, прямо сейчас. Спокойной ночи, молодые люди.

— Всего хорошего, сэр.

До вечера было еще далеко, но общение с сэром Финеасом Найджелусом Блэком порядком утомило Гарри и Гермиону.

Гермиона расстроилась от того, что Блэк, хоть и назвал ее способной, талантливой ведьмой, так держался за старинные предрассудки, вроде потребительского отношения к эльфам. Она заговорила об этом с Гарри, чтобы он поддержал ее, но он даже не смог поддержать разговор: несмотря на принятое утром Бодроперцовое зелье, чувствовал он себя не очень хорошо, кашлял и жаловался на головную боль.