Мы бросим вызов всем законам (гет)

Инеж не ожидала, что ходить с Казом по игорным клубам Кеттердама будет так весело. Джеспер нисколько не преувеличивал: обыграть Каза в карты было невозможно. Выражения лиц крупье, когда он раз за разом выигрывал крупные суммы, было достойно кисти великого живописца. Они, конечно, старались сохранить профессиональную невозмутимость, но полностью эмоций скрыть не могли.

А вот Каз сохранял скучающее выражение лица, хотя Инеж видела, как смеялись его глаза. И наслаждалась этой картиной. Набрав нужную сумму, они отнесли деньги в квартиру Каза, и Инеж думала, что на этом их свидание закончится. Но он удивил ее.

— Не хочешь сходить куда-нибудь? Для ужина уже поздновато, так что кафе оставим на следующий раз, но я мог бы познакомить тебя с университетским округом.

Инеж замерла от восторга, осознавая то, что подразумевали его слова. Он тоже не хотел с ней прощаться. Он уже предполагал, что будет следующий раз, то есть стремился общаться и дальше. Счастливо улыбнувшись, она несколько раз кивнула.

Эта часть Кеттердама нравилась Инеж. Здесь было тихо и уютно, в отличие от районов, в которых они были только что, где жутко воняло и постоянно попадались бандитского вида личности, а дома большей частью были покосившиеся и обшарпанные.

Они бесцельно бродили по улицам, держась за руки, болтали обо всем на свете. А если замолкали, молчание не чувствовалось неловким. В какой-то момент Инеж вспомнился Карим. Когда-то она гадала, не он ли ее судьба, и искренне расстроилась, когда он отказался разделить ее путь. Сейчас она не гадала: в глубине души жила ясная уверенность, что Каз — ее судьба. Хотя они общались от силы две недели (время, которое прошло с их первой встречи и которое она провела в Равке и в море — не в счет).

Каз, как и в прошлый раз, проводил ее до квартиры Нины. Теперь Инеж знала, что в Керчии так принято — парень должен проводить девушку до дома. Она не очень понимала зачем, но не имела ничего против: так они могли немного подольше побыть вместе.

На этот раз, прощаясь, Каз наклонился к Инеж с вполне очевидным намерением, но остановился в нескольких миллиметрах от ее губ, ожидая ее согласия. Инеж улыбнулась и преодолела оставшееся расстояние. Первый поцелуй был неуклюжим и неловким. Они столкнулись носами, засмеялись, попробовали снова. Щеки полыхали, руки, робко легшие на его плечи, дрожали, в груди словно взорвалась звезда — горячая и яркая. А когда Каз осторожно обнял ее за талию, притягивая ближе, Инеж забыла обо всем.

На следующий день Каз отправился на Биржу, покупать от имени Ван Эка сахарные акции, после чего они повторили трюк с проникновением в дом Корнелиса Смита, чтобы оставить там нужные документы. И начали готовиться к диверсии.

Уайлен работал над химическим долгоносиком. Джеспер с Маттиасом собирали массу проводов и шестеренок и модифицировали намагниченные зажимы, которые схватятся с металлическими стенами, чтобы обеспечить безопасность Инеж и Аши на силосных башнях. Сами они натянули проволоку между мачтами на «Зимородке», чтобы потренироваться, поскольку обе давно не практиковались. Каз изучал силосные башни и их охрану, чтобы спланировать проникновение.

Всё необходимое для зажимов, а также кожаные тапочки для Инеж и Аши, Каз украл из цирка Зиркоа.

— Не украл, а позаимствовал, — поправил Каз, когда Инеж возмутилась таким способом добывания обмундирования. — Когда закончим, верну обратно.

Инеж вздохнула, но спорить не стала. В конце концов, покупать эти вещи было негде.

Все были заняты, и в эти дни Инеж виделась с Казом гораздо меньше, чем хотелось бы. И ужасно скучала по его обществу. Что же будет, когда она покинет Кеттердам и вернется к охоте на работорговцев?

И вот настал решающий день.

Как только стемнело они отправились к Сладкому Рифу. Пришвартовали лодку в широком центральном канале, который протекал по центру округа, и спустились по тихой набережной, держась поближе к складам и подальше от фонарей, которые тянулись вдоль края воды. Ночью в складском округе было безлюдно — на улицах встречались только охрана складов да патрули городской стражи.

Они прошли мимо барж, нагруженных пиломатериалами, и широких котловин, в которых горами возвышался уголь. Время от времени они замечали мужчин, которые работали при свете фонаря, взвешивая бочки рома или тюки хлопка.

И вот перед ними появились силосные башни — громадные темные массы. Надо признать, Инеж стало немного не по себе, когда она представила себя там наверху. Она посмотрела на Ашу, и та слегка улыбнулась ей: мол, не волнуйся, сестренка, мы справимся. И Инеж на мгновение сжала ее ладонь.

Кольцо силосных башен Ван Эка окружал высокий металлический забор. Каз отошел на пару мгновений, вернувшись со свернутыми двумя страховочными сетями. Инеж никогда бы в этом не призналась, но сейчас, увидев башни вблизи, она была благодарна ему за эту предусмотрительность.

Они все устроились рядом с крепкой стеной из красного кирпича, чтобы убедиться, что распорядок охранников не изменился. Как и сказал Каз, на обход забора, окружавшего силосные башни, у них уходило почти двенадцать минут. А значит, у Инеж и Аши будет примерно шесть минут, чтобы пройти по проволоке от одной башни к другой, пока патруль будет с другой стороны периметра.

— Нина, пора, — прошептал Каз.

Та кивнула и пошла к сторожке. За те несколько шагов, которые ей понадобились, чтобы пересечь пространство от их наблюдательного пункта до бассейна света, омывавшего сторожку, она неуловимо изменилась. Из уверенной в себе девушки Гриша, обученного солдата она превратилась в нервную эмигрантку.

— Пожалуйста, простите, — громко произнесла Нина с сильным равкианским акцентом.

Инеж только восхищенно покачала головой. До сих пор она не предполагала в подруге столь выдающегося актерского таланта.

— Инеж, Аша, — так же коротко скомандовал Каз.

Девушки обменялись коротким взглядом и помчались к забору, держась подальше от бассейна света, после чего бесшумно взобрались по забору. Нина внизу что-то говорила охраннику насчет поисков работы и в какой-то момент даже разрыдалась. Тот сразу принялся ее утешать.

Подавив смешок, Инеж бесшумно спрыгнула по другую сторону забора. Секунду спустя рядом с ней приземлилась Аша.

Ворота рядом со сторожкой не были заперты изнутри, так что Инеж толкнула их, оставив едва приоткрытыми для остальных, и они с Ашей поспешили к теням у основания башен — Инеж возле первой, Аша возле последней, чтобы начать одновременно с разных сторон и двигаться навстречу друг другу.

Там они ждали, пока не раздался хлопок световой бомбы, которую подготовил Уайлен, ярко вспыхнуло. Охранник выскочил, вскинув винтовку, и сделал несколько шагов к складу.

— Эй? — крикнул он.

Пока он проверял, что происходит, ребята выскользнули из теней позади него и вскоре уже оказались за воротами. Они надежно закрыли их и разделились: Каз и Джеспер исчезли в темноте возле второй башни, Нина и Маттиас ушли к предпоследней — там они будут стоять с сетью наготове для Инеж и Аши. А Уайлен скрылся в тенях, чтобы наблюдать за охранниками и подавать девушкам сигнал, когда они могут передвигаться по проволоке.

Охранник вернулся на пост, двигаясь задом-наперед на случай, если какая-то угроза всё еще поджидает за складом. Наконец он развернулся и потряс ворота, чтобы убедиться, что они заперты, после чего ушел в сторожку.

Инеж дождалась сигнала от Уайлена и начала со всей возможной скоростью подниматься по лестнице, приваренной к боку башни.

* * *

Каз с замиранием сердца наблюдал, как Инеж поднимается наверх силосной башни. Пока что ей предстояло самое простое — забраться по лестнице, открутить люк, сбросить долгоносика в сахар. А вот потом начнется то, что пугало Каза больше всего. Да, он знал, что воспитанная акробаткой Инеж всю сознательную жизнь ходила по проволоке под куполом цирка. Причем без всякой страховки. Но это все-таки не то же самое, что идти на высоте в двадцать этажей, когда у нее в запасе всего шесть минут, пока охрана не перейдет на западную сторону, откуда сможет ее увидеть.

И как назло, в голову лезли дурацкие мысли. А вдруг крепления получились ненадежными и оборвутся, когда Инеж ступит на проволоку? А вдруг она не успеет перейти от одной башни к другой, и охрана заметит ее? Не то чтобы Каз совсем не беспокоился за Ашу, но Инеж занимала его мысли гораздо больше.

Джеспер точно так же напряженно смотрел вверх и перебирал в пальцах сеть, которую они держали наготове на всякий случай. Минуты текли невыносимо медленно.

Три раза сверкнул зеленый свет костяного светильника — Уайлен подавал сигнал. Но Инеж не появилась. Не успела? Не справилась с люком? Каз прикусил губу, напряженно вглядываясь в темноту. И только потому, что он следил за каждой тенью, он разглядел едва заметное шевеление наверху лестницы, а потом просвистевшую по воздуху стрелу. Промах. Каз подавил желание выругаться. Со вторым выстрелом тоже что-то пошло не так — он не понял, что именно, но проволока снова свернулась обратно. Третий выстрел наконец попал в цель.

Однако к этому моменту охранники уже дошли до западной стороны, откуда могли увидеть ее, и Инеж пришлось ждать, пока они снова сделают круг. И вот Уайлен снова подал знак, и Инеж появилась возле башни. Снизу проволоку было не видно совсем, и создавалось впечатление, будто она идет прямо по воздуху. Дыхание перехватило, и всё время пока она шла, Каз не отрывал от нее взгляда. Будто его взгляд мог удержать ее в безопасности, и если он отвернется, она тут же оступится. И только когда Инеж благополучно дошла до второй башни, он выдохнул и сделал знак Джесперу переходить дальше — к следующему промежутку.

Так они и двигались от башни к башне, пока не добрались до пятой. Похоже, Инеж с Ашей перемещались с примерно одинаковой скоростью, и на пятой башне они встретились. И только тогда Каз смог нормально дышать — им осталось сбросить последнего долгоносика и спуститься по лестнице. Самое сложное позади.

Как только Инеж ступила на землю, Каз схватил ее в охапку, крепко прижав к себе. Она тихонько засмеялась и обняла его в ответ. И он подумал, что никогда не слышал звука более прекрасного.

— Когда свадьба, голубки? — шепотом ехидно поинтересовался Джеспер.

— Иди на фиг, — так же шепотом ответил Каз, не отрываясь от Инеж.

Она в свою очередь не стремилась от него отстраняться.

— Нет, правда, — не унимался Джеспер, — вы такие умилительные — хоть сейчас под венец.

Каз тяжело вздохнул и отпустил Инеж, чтобы одарить его раздраженным взглядом. Однако поддразнивание Джеспера заставило его вдруг понять, что он действительно хочет жениться на Инеж. Женился бы прямо сейчас, если бы у него был стабильный заработок, а так придется ждать окончания университета. Каз посмотрел на нее, проверяя реакцию, и она немного смущенно и счастливо улыбнулась ему. Согласится ли она, если он сделает ей предложение? Каз решительно прогнал эту мысль — сейчас не время. Надо уходить отсюда.

Он обвел взглядом свою команду и обнаружил, что Уайлен с Ашей тоже обнимаются. Он едва подавил желание протереть глаза: до сих пор он ни разу еще не видел, чтобы Аша хоть кого-то подпустила к себе настолько близко. Объятия Уайлена были легкие и осторожные, словно он боялся ненароком разбить ее, но тем не менее.

— Почему Уайлена никто не дразнит? — пробормотал Каз.

— Потому что Уайлен — такое солнышко, что дразнить его грешно, — весело ответила Нина.

Каз фыркнул, но в глубине души согласился с ней.

— Ладно, давайте убираться отсюда.

Все немедленно отложили шуточки и собрались. Аша забралась на забор, чтобы оттуда швырнуть еще одну световую бомбу Уайлена как можно дальше от двери. На этот раз охранник из сторожки обеспокоился достаточно, чтобы пойти посмотреть, чем дал им время выскользнуть из двери и скрыться в противоположном направлении.

Добежав до своей лодки, они запрыгнули в нее, и Маттиас немедленно сел на весла.

— Что ж, — сказал Каз, когда они отплыли достаточно далеко, чувствуя, как торжествующая улыбка сама расползается на лице, — мы молодцы. Особенно Инеж и Аша. Вы были великолепны.

— Я же говорила: нам не нужна сеть, — с гордостью заметила Инеж.

Каз только восхищенно покачал головой и притянул ее к себе, не обращая внимания на усмешки и переглядки остальных. Только Уайлену с Ашей не было до них дела — они были слишком заняты тем, что держались за руки.

— Это надо отметить! — воскликнула Нина.

— Вафлями? — насмешливо спросил Джеспер.

— Естественно, — ничуть не смутившись, ответила Нина. — Вафли — лучшее, что есть в Кеттердаме.

— А как же мы — твои прекрасные друзья? — возмутился Джеспер.

Каз закатил глаза и перестал слушать их препирательства, сосредоточившись на прильнувшей к нему Инеж, подумав, что мог бы сидеть так бесконечно. Увы, до района, в котором жили Маттиас с Ниной, они добрались слишком быстро.

Скандал разразился неделю спустя. Рынок бурлил из-за внезапной потери сахарных запасов, сахарные акции резко взлетели до небес. Начали разбираться, что случилось с силосными башнями, за которые отвечал Ван Эк, обнаружили у Корнелиса Смита акты о покупке акций, расследование стало гораздо более тщательным. И наконец обнаружили остатки химического долгоносика.

Газеты сходили с ума. Подобного скандала давненько не было в Кеттердаме. Каз с Джеспером сумели выбить себе разрешение присутствовать на суде. Впрочем, даже стараться сильно не пришлось — их профессора посчитали дело Ван Эка прекрасной практикой для студентов старших курсов.

Ван Эк, конечно, всё отрицал — и на этот раз даже не врал, — но кто ж ему поверит при таких неопровержимых доказательствах. И тут на сцене снова появился Уайлен с заявлением «Я же говорил». Каз и не подозревал, что купчонок может быть таким хорошим актером. Нина, что ли, ему дала пару уроков?

Вот теперь Торговый совет прислушался к его словам и совсем иначе отнесся к заявлению о незаконном помещении жены в психиатрическую лечебницу и покушении на убийство Уайлена. Одно только выражение лица Ван Эка в этот момент стоило того, чтобы провернуть всю операцию. Если бы не стража он наверняка бросился бы на Уайлена, чтобы придушить его собственными руками.

Внушительную часть состояния Ван Эка конфисковали для покрытия нанесенных убытков, тем не менее Уайлену осталось вполне себе приличное наследство, которое, если взяться с умом, можно восстановить до прежних размеров.

Сразу после вынесения приговора Уайлен умчался в Олендал забрать мать из приюта Святой Хильды. По его возвращении они собирались устроить небольшую вечеринку, чтобы отпраздновать победу. А пока Каз пригласил Инеж на прогулку за город. Они взяли напрокат гондолу, чтобы по каналам и реке выплыть за пределы Кеттердама.

— Тут будто другой мир! — с удивленным восхищением воскликнула Инеж, когда они оказались в полях и пришвартовались на берегу. — А я-то уж думала, что вся Керчия такая же мрачная, как Кеттердам.

Каз усмехнулся, подавая ей руку, чтобы помочь выйти из лодки.

— Нет. В сельской местности гораздо веселее.

Инеж улыбнулась ему и, выйдя на берег, руку его не отпустила.

— Мне хотелось бы увидеть то место, где ты вырос.

— Приезжай в гости, — тут же предложил Каз. — Летом я уезжаю домой, так что если тебе случится быть близ Керчии…

Инеж кивнула с улыбкой.

— Я напишу тебе.

Они неспеша побрели по полю, любуясь пейзажем и вдыхая ароматы разнообразных цветов. Пока они еще плыли, Каз посвятил Инеж в подробности суда, и сейчас она спросила:

— А что будет с мачехой Уайлена? Алис, да?

Каз пожал плечами:

— Никаких обвинений ей выдвигать не станут — никто не поверит, что ей хватило бы ума участвовать в махинациях Ван Эка. Но в новых обстоятельствах ее брак становится недействительным. По идее она должна вернуться в родительский дом, чтобы отец нашел ей другого мужа. Но, учитывая, что она беременна, вряд ли кто-то захочет на ней жениться. Во всяком случае на выгодную партию рассчитывать точно не стоит. Что касается ее ребенка, он оказывается в положении бесправного бастарда.

Инеж нахмурилась.

— Бедняжка. Она-то ведь совсем ни в чем не виновата. Нам следовало подумать о ее участи.

Каз улыбнулся и сжал ее ладонь.

— Моя сострадательная Инеж. Не беспокойся. Зная Уайлена, уверен, он не бросит на произвол судьбы своего брата или сестру. Наверняка предложит Алис какое-нибудь содержание и выделит ребенку часть наследства.

Инеж задумчиво кивнула.

— Да, думаю, ты прав.

— Конечно, я прав — я всегда прав, — самодовольно заявил Каз.

Инеж засмеялась, шутливо толкнув его плечом. В который раз он поймал себя на мысли, что это самый прекрасный звук на свете. Если бы он мог заключить его в бутылку и пить каждый вечер…

— Я когда-нибудь говорил тебе, как я люблю твой смех? — выпалил он.

Инеж помотала головой, на ее щеках расцвел очаровательный румянец.

— Я мог бы пить его, как самое изысканное вино.

Инеж с удивленным восхищением приподняла брови.

— Каз Ритвельд, да ты романтик!

— Вовсе нет, — смущенно возразил он.

— Да, — Инеж широко улыбнулась. — И мне это нравится.

Каз фыркнул, но не мог подавить ответной довольной улыбки.

Инеж принялась собирать цветы и плести из них венок, причем из всех, какие попадались под руку. Понаблюдав за ней, Каз так и не понял, какие ей нравятся больше, и спросил напрямую:

— Инеж, какие у тебя любимые цветы?

Она подняла на него взгляд от плетения венка и лучезарно улыбнулась с таким выражением, словно он только что прошел какое-то испытание.

— Маргаритки, — сказала она. — Потому что они похожи на звездочки, разбросанные по полю. Но у них слишком короткие стебли, чтобы получился венок.

Каз кивнул, принимая информацию к сведению. Он старался запоминать всё, связанное с Инеж.

— А у тебя? — спросила она, снова опустив взгляд на венок, у которого теперь завязывала концы.

Ее произведение искусства состояло из одуванчиков, колокольчиков, гусиного лука, лютиков и незабудок и выглядело довольно-таки пестро. Но от этого не менее очаровательно. Каз пожал плечами:

— Мускари, наверное. Мама когда-то выращивала их, и они до сих пор растут у нас в саду, хотя давно уже не на клумбах.

Словно почувствовав приступ меланхолии, который всегда находил на него при воспоминании о матери, Инеж вдруг водрузила венок ему на голову и фыркнула.

— Тебе идет.

Каз нахмурился, одарив ее упрекающим взглядом, но снимать венок не стал. А когда она расхохоталась, подумал, что позволил бы ей делать с ним что угодно, лишь бы она продолжала так смеяться.

* * *

Всю дорогу от приюта Святой Хильды мама молчала, безучастно глядя в окно экипажа. Уайлен пытался ее разговорить, но безуспешно. Когда он, устроив в лечебнице скандал, забрал ее оттуда, она не сопротивлялась, но и особой радости не выказала. Просто покорно последовала за ним, явно по-прежнему не узнавая. Уайлен только надеялся, что теперь, когда ее больше не будут пичкать этими ужасными лекарствами, она постепенно придет в себя.

Экипаж остановился возле особняка на Гельдштрат, и Уайлен, заплатив вознице, спрыгнул на землю и подал маме руку, чтобы помочь ей выйти. Она с прежним равнодушным видом приняла помощь, сошла с экипажа и вдруг замерла, уставившись на особняк.

— Мама? — позвал Уайлен.

Она моргнула, посмотрела на него, снова на особняк, снова на него. В ее расширившихся глазах вспыхнуло испуганное узнавание.

— Уайлен? — тихо неуверенно спросила она.

Он радостно улыбнулся:

— Да, мама, это я.

— Но, — она робко протянула руку к его лицу, коснулась пальцами щеки, провела по волосам. — Ты же был совсем малыш…

— С тех пор прошло восемь лет, — сумрачно ответил он. — Я вырос.

— Восемь лет, — прошептала мама; в ее глазах вспыхнул страх, и она снова посмотрела на особняк. — Ян…

— Он больше не причинит тебе вреда, — твердо сказал Уайлен. — Этот дом теперь только наш.

— Но…

— Я потом тебе объясню, хорошо? — гораздо мягче произнес он и осторожно потянул ее к двери. — Пойдем? Сейчас тебе надо отдохнуть.

Мама неуверенно кивнула и позволила завести себя внутрь. В прихожей им навстречу выбежала Элиза. Она давно служила в доме и всегда нравилась Уайлену — одна из немногих она относилась к нему по-человечески, даже когда отец окончательно разочаровался в нем.

— Госпожа Ван Эк, — с сияющей улыбкой приветствовала она, — добро пожаловать домой!

Мама растерянно кивнула, ничего не ответив.

— Элиза, — сказал Уайлен, — проводи мою мать в ее комнату, помоги ей устроиться.

— Конечно, господин Ван Эк. Что-нибудь еще?

Уайлена передернуло, как бывало каждый раз, когда кто-нибудь называл его по фамилии — возникало ощущение, будто он переставал быть самим собой и становился отцом.

— Я же просил тебя, Элиза — просто Уайлен. Где Алис?

Он не осмелился при матери произнести слово «мачеха». Он вообще собирался устроить всё так, чтобы они с Алис не пересекались.

— У себя в комнате.

Уайлен кивнул и жестом отпустил ее. Когда Элиза увела неуверенно переставлявшую ноги по ступеням Марию наверх, он поднялся следом за ними и постучал в дверь Алис.

— Войдите, — раздался ее нежный голос, в котором, кажется, слышались слезы.

Уайлен тяжело вздохнул. Иметь дело с женской истерикой ему совсем не хотелось.

— Добрый день, Алис, — поприветствовал он, войдя внутрь.

— Уайлен, — она улыбнулась, но губы у нее дрожали, а глаза действительно покраснели как после слез. — Ты пришел сказать, что мне больше нет места в этом доме?

Она сидела в кресле, поглаживая выступающий живот. Уайлен покачал головой.

— Я не буду выставлять тебя на улицу, если ты об этом. Но я действительно не хочу, чтобы моя мать встречалась с тобой. Ее психика и так неустойчива, ей не нужны дополнительные потрясения.

— Я понимаю, — прошептала Алис, опустив взгляд и прикусив губу.

— Алис, я тебя ни в чем не виню, — заверил ее Уайлен. — Ты не в ответе за преступления моего отца. И я предлагаю тебе договор. Ты переселишься в домик на озере — можешь забрать с собой Бажана, чтобы тебе там не было скучно, — я выделю тебе содержание и долю в наследстве для твоего ребенка. А ты не показываешься на глаза моей матери по крайней мере до тех пор, пока она не окрепнет достаточно. Согласна?

Алис вскинула на него взгляд, в ее широко распахнутых голубых глазах плескался недоверчивый восторг.

— Правда?

Уайлен кивнул.

— О, Уайлен! — воскликнула она и неуклюже поднялась с кресла, чтобы обнять его. — Ты всегда был таким хорошим мальчиком. Спасибо тебе большое. Я немедленно начинаю собираться.

Уайлен облегченно выдохнул. Хотя бы тут прошло всё просто и гладко. На самом деле Алис была хорошей и всегда тепло к нему относилась. Он этого не забыл.