Мы бросим вызов всем законам (гет)

На вокзале было шумно, вокруг суетились люди.

— Как приедешь в Белендт, сразу узнай в порту, какой корабль идет в Кеттердам, — говорил па, теребя в руках шляпу. — А в Кеттердаме…

— Па, — мягко перебил Каз. — Я не маленький уже — разберусь.

Тот улыбнулся:

— Конечно, мой большой мальчик. Но уж прости своего старого па за беспокойство.

Каз фыркнул:

— Никакой ты не старый.

Па засмеялся:

— Спасибо на добром слове, — и крепко обнял его на мгновение. — Счастливого пути, Каз. Напиши, как устроишься. И вообще пиши почаще.

— Удачи, Каззи, — Джорди в свою очередь обнял его. — Покажи им там всем.

— Обязательно, — с ухмылкой ответил Каз обоим и забрался в поезд.

Найдя место возле окна, он забросил чемодан на полку и помахал оставшимся на перроне отцу и брату. Те помахали в ответ, и Каз подумал, что единственный минус его учебы в столице — то, что он будет страшно скучать по ним.

Поездка до Белендта была довольно-таки скучной. За окном поезда пробегали знакомые с детства пейзажи: леса и поля, перемежающиеся фермами и небольшими городками, в каждом из которых поезд останавливался. Убаюканный однообразными видами и равномерным стуком колес, Каз задремал, прислонившись виском к стеклу. Он никогда бы в этом не признался, но он волновался перед первым в своей жизни настоящим путешествием и потому почти не спал накануне. Так что сейчас здоровый молодой организм взял свое.

Проснулся он от резкого голоса кондуктора:

— Белендт! Конечная! Просьба освободить вагоны.

Каз вздрогнул и резко выпрямился. Люди вокруг него уже суетились, пробираясь к выходу. Подхватив свой чемодан, Каз вместе со всеми вышел на перрон. Огромное количество двигающихся в разные стороны людей и гвалт слегка ошеломили. В Лиже вокзал был куда спокойнее.

А выйдя на улицу, Каз замер, растерянно оглядываясь по сторонам. Он впервые оказался в таком крупном городе и понятия не имел, куда ему идти.

— Эй, парень! Тебя подвезти?

Каз обернулся на голос и обнаружил сидевшего на козлах небольшой повозки возницу. Пожалуй, доехать на экипаже будет лучшим решением, иначе он заблудится в этом городе.

— В порт, — кивнул Каз.

Возница ухмыльнулся.

— Забирайся. Довезу за два крюге.

Это показалось Казу дороговато, но он не знал ни расстояния, ни расценок в Белендте, так что не стал спорить. В конце концов, они не бедствовали и даже процветали: последние несколько лет дела на ферме шли прекрасно.

Всю дорогу до порта Каз разглядывал шумные улицы, яркие вывески, высокие дома, нарядно одетую, прогуливающуюся по тротуарам публику. Он сознавал, что тем самым выдает себя как махрового провинциала, но ничего не мог поделать: всё это так отличалось от тихого Лижа и уж тем более от сонного поселка, рядом с которым находилась их ферма.

В порту шума было еще больше, чем на вокзале. Помимо прибывающих и отъезжающих, перекрикивались носильщики, матросы с грузовых судов, кричали чайки и крачки. В воздухе стоял запах соленой морской воды, специй, фруктов, угля, дыма и чего-то еще. Но Каз почти не замечал ничего этого, не в силах оторвать взгляда от расстилавшегося перед ним моря. Бескрайнего моря, протянувшегося до самого горизонта, где его глубокая синева почти сливалась с синевой неба. Оно лениво плескалось в сваи причалов, покачивая стоявшие на якоре корабли.

И только когда его толкнул кто-то, проходивший мимо, Каз встряхнулся и сказал себе, что успеет еще налюбоваться морем, сначала надо узнать, когда и откуда отправляется нужный корабль.

Корабль под названием «Быстрый» отплывал всего через полчаса, так что Каз поспешил купить билет и занять место, после чего можно было немного перекусить: па собрал ему в дорогу бутербродов с сыром и ветчиной. И хотя в тот момент Каз ворчал, что это совершенно не нужно — он всегда может купить себе что-нибудь, если проголодается, — сейчас он был благодарен отцовской предусмотрительности. Он всё еще жевал бутерброды, когда корабль поднял якоря и вышел из гавани — в простор завораживающего моря. Правда, они не так далеко отплыли от берега — он всегда оставался в поле зрения, — но это путешествие было куда увлекательнее, чем на поезде.

* * *

Если Белендт показался Казу большим городом так это потому, что тогда он еще не видел Кеттердама. Громадный порт насчитывал шесть гаваней. Правда, не все они были в хорошем состоянии. Но та гавань, в которой они причалили, изобиловала судами, как пассажирскими, так и грузовыми. А уж как здесь было шумно! И полно самых разных людей со всех концов света. Они переговаривались на незнакомых языках, смеялись и суетились, куда-то целенаправленно двигаясь. А вот Каз понятия не имел, в какую сторону ему идти. На мгновение он пожалел, что отговорил па поехать с ним и помочь устроиться. Но тут же отмел эту мысль: он достаточно взрослый, чтобы справиться самому. Ему не нужны няньки.

Так что Каз огляделся, высмотрел представителя городской стражи и спросил у него направление. Тот, окинув его взглядом, усмехнулся — добродушно, но с долей снисходительности. В этот момент Каз остро осознал, насколько его фермерский костюм отличается от столичных нарядов. Смущение быстро сменилось гневом, но он постарался подавить и то, и другое. По крайней мере, стражник подсказал ему, куда идти:

— Повезло, что причалил в Первой гавани, парень: отсюда до Университетского округа буквально минут десять пешком. Пойдешь по этой улице вдоль канала и выйдешь прямо на главное здание.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Каз, хотя дико хотелось огрызнуться на его явное презрение к провинциалу.

Но па учил его всегда быть вежливым, даже если люди сильно раздражают.

По мере удаления от порта стало тише, тем не менее улицы оставались многолюдными, полными гуляющей публики, а по каналу проплывали гондолы — иногда с товарами, которые продавали прямо с воды, иногда с пассажирами. Вдоль улицы стояли большие дома в несколько этажей, тесно примыкавшие друг к другу. Город выглядел по меньшей мере интересным. Единственное, что не нравилось Казу — вездесущий запах затхлой воды, рыбы и угольного дыма.

Идти до Университетского округа оказалось действительно недалеко. И стоило ступить туда, возникло ощущение, будто Каз, перейдя мост через канал, попал в другой мир. Здесь в воздухе витал запах кофе, книг, дорогого табака и цветов, украшавших окна. И внезапно стало тихо. Никаких зазывал, кричащих от магазинов и прилавков, надеясь привлечь клиентов, никаких компаний сошедших с корабля моряков, никаких налетающих на тебя то и дело туристов. Все здесь разговаривали тихо и отходили в сторону, чтобы пропустить тебя.

На улицах находилось множество небольших уютных кафе и книжных лавок, витрины которых были битком набиты учебниками, чернилами и бумагой. Каз решил, что ему здесь уже нравится.

Сам университет представлял собой не одно здание, а целый их ряд — они располагались вокруг параллельных отрезков канала и соединялись широким мостом.

Пройдя под внушительной каменной аркой, Каз оказался в просторном квадратном дворе с фонтаном в центре. Фонтан украшала фигура бородатого ученого. Железные ворота состояли из фигур книг и кораблей. Освинцованные окна в четырех массивных зданиях, стоявших по краям двора, имели витражные края, а сами здания украшали гаргульи в академических шапочках и засыпающие над книгами драконы.

Налюбовавшись, Каз отправился к ректору, чтобы официально оформиться. Ректор и подсказал ему снять квартиру здесь же в Университетском округе:

— Гораздо дешевле, чем в других районах, и вашими соседями будут такие же студенты.

Последовав его совету, Каз занялся поиском квартиры.

Объявления «Сдается» встречались не так уж и редко, но цены на квартиры были такие, что Каз подумал, если это считается «дешево», то сколько же они стоят в других районах? Определенно, ему придется быть лучшим и заработать стипендию Торгового совета, иначе все деньги, что па выделил на его обучение, уйдут на оплату квартиры.

Он уже смирился с тем, что варианта дешевле не найти и надо брать, пока всё не разобрали прочие приезжие студенты, когда возле очередного дома со сдающимися комнатами едва не столкнулся с долговязым земенцем. Он был выше Каза — а ведь Каз отличался далеко не маленьким ростом — и кажется, примерно его ровесником. И одет в такой же фермерский костюм.

— Извини-извини, — земенец чуть ли не отпрыгнул в сторону. — Я загляделся и не заметил тебя.

Каз пожал плечами — он-то тоже не особенно смотрел по сторонам. Земенец склонил голову и улыбнулся:

— Тоже квартиру ищешь?

Каз кивнул.

— А давай снимать вместе — всё дешевле выйдет?

Каз смерил его оценивающим взглядом и резонно заметил:

— Я тебя не знаю.

— О, — парень размашисто хлопнул себя по лбу и с широкой улыбкой протянул руку: — Джеспер Фахи, приятно познакомиться.

Будто это решало все проблемы. Но странные для земенца серые глаза смотрели с таким дружелюбным энтузиазмом, что Каз все-таки пожал ему руку и представился в ответ:

— Каз Ритвельд, — секунду поразмышляв, он согласился: — Да, снимать квартиру вместе было бы неплохим вариантом.

Конечно, он всё еще ничего не знал об этом Джеспере, но тот был таким же студентом, а если соседство с ним окажется совсем уж ужасным, он всегда может съехать.

— Отлично! — улыбка Джеспера стала еще шире, и он тут же устремился к двери: — Тогда пошли?

Каз усмехнулся и, покачав головой, последовал за ним. Похоже, Джеспер в принципе не способен был оставаться на одном месте дольше пары секунд.

Квартира выглядела не лучше и не хуже других, но рента, поделенная на двоих, уже не казалась такой высокой. И хорошо, что здесь были две комнаты — Каз сомневался, что выдержит неуемную энергию Джеспера в одном помещении с собой постоянно. Получив первый взнос, хозяин вручил им ключи и оставил устраиваться.

Джеспер потер руки и с довольным видом огляделся:

— Что ж, весьма неплохо. Чур, моя комната слева!

Каз пожал плечами: мол, как угодно. Он в самом деле не видел особой разницы между двумя комнатами. Джеспер еще раз заглянул во все двери, хотя осмотрел всё только что, когда хозяин показывал им квартиру, и сделал круг по маленькой общей комнате, после чего повернулся к Казу.

— Итак. Ты ведь тоже с фермы? — спросил он.

Каз кивнул. Отрицать это было бессмысленно — его с головой выдавала и одежда, и южный акцент.

— С юга Керчии, — подтвердил он, опустившись на небольшой диванчик — за этот день он уже достаточно находился и присесть хотелось давно. — У па там родовая ферма.

— А мой па — каэлец, но я родился в Новом Земе, потому что ма земенка…

Тут Джеспер прервался и немного поник. Каз приподнял бровь. У него возникло ощущение, что новый сосед, так же как и он, рано потерял мать.

— Она… — Джеспер встряхнулся и снова улыбнулся. — Впрочем, не будем сейчас об этом, — последней фразой подтвердив догадку Каза.

Он тоже не слишком любил говорить об обстоятельствах маминой смерти. А Джеспер, продолжая перемещаться туда-сюда по комнате, болтал про ферму, на которой они с отцом выращивали юрду, о том, что ферма всегда казалась Джесперу слишком тесной, и он уговорил отца отпустить его учиться на юридический.

— Я думал сначала изучать экономику, но потом решил, что право будет интереснее.

Каз с удивлением обнаружил, что у них гораздо больше общего, чем могло показаться с первого взгляда. Он ведь тоже изначально собирался на экономический, но в итоге остановил выбор на юридическом. И точно так же жизнь на ферме с годами начала казаться ему слишком скучной.

Однако сейчас ему больше всего хотелось остаться одному — выдохнуть, разобрать вещи и написать домой. Так что он прервал монолог Джеспера, сославшись на усталость, и, подобрав чемодан, который оставил в общей комнате, еще когда хозяин демонстрировал им квартиру, ретировался в свою комнату. Если Джеспер и обиделся, он этого ничем не показал.

Развешивая одежду в крошечном шкафу, Каз подумал, что при первой возможности надо обзавестись чем-то более столичным, чтобы не выглядеть белой вороной. Комната была тесной, и узкая кровать, квадратный стол и шкаф занимали практически всё пространство. Конечно, не сравнить с его комнатой дома, но Каза это не особенно волновало.

И только закончив письмо, в котором подробно рассказал о всех впечатлениях от поездки и университетского городка и заверил, что у него всё в порядке, Каз понял, что порядочно проголодался. Последний раз он ел еще на корабле ранним утром. В квартире имелась неплохая кухня, но, чтобы что-то приготовить, надо купить продуктов. Ему в любом случае предстояло найти почту, чтобы отправить письмо, так что можно заодно поискать и рынок.

— Хэй, Каз, — позвал Джеспер, постучав в дверь, — как насчет перекусить? Я тут неподалеку видел неплохое кафе.

Каз вздохнул и открыл дверь:

— Вообще-то я собирался поискать рынок…

Джеспер отмахнулся:

— Да ну — готовить в первый день. Нет, на рынок мы тоже сходим — каждый день в кафе питаться не будешь, — но можно разок позволить себе небольшую роскошь?

Каз усмехнулся, покачав головой, но согласился. Действительно, когда еще гулять, как не сейчас? Впрочем, он не пожалел о своем решении. Хотя порой у него начинала болеть голова от бесконечной болтовни и бурлящей энергии Джеспера, с ним было весело.

* * *

Жутко хотелось зарыться в одеяло и продолжить спать, но папа ждал ее на тренировку, так что Инеж заставила себя выползти из теплой кровати, умыться и, быстро перекусив, отправиться на занятия. Мамы в фургоне не было, так что некому было сажать Инеж за стол, чтобы она поела как следует. Она пробежала босиком по мокрой от росы траве, слегка дрожа от утренней прохлады. Вокруг щебетали птицы, приветствуя новый день, с выгона доносилось фырканье пасущихся лошадей, из-за близости моря в воздухе присутствовал запах соленой воды. Бег быстро разогрел ее, и к тому моменту, когда Инеж добралась до тренировочной палатки, ей было уже почти жарко.

— Доброе утро, дочка, — поприветствовал ее папа, поцеловав в щеку. — Мы тут с Раджем обсуждали новый номер…

Дядя Радж весело подмигнул ей из-за трапеции, в которой что-то подправлял, и Инеж ухмыльнулась в ответ. Через несколько дней им предстояло выступать на ярмарке в Ос Керво, и все хотели превратить это выступление в нечто запоминающееся. Работать приходилось много, но Инеж не жаловалась: она готова была проводить на проволоке весь день напролет.

Объяснение деталей нового номера прервал чей-то отчаянный крик. Они встревоженно переглянулись и бросились наружу узнать, что случилось. Кричала тетя Эльмира, и возле их фургона уже начал собираться обеспокоенный народ, спрашивающий, что случилось.

— Аша! — простонала тетя Эльмира, когда Инеж подошла достаточно близко, чтобы разобрать слова — по ее лицу текли слезы. — Она пропала!

— Может, куда-нибудь отлучилась? — попытались успокоить ее.

— Нет, — тетя Эльмира яростно помотала головой. — В фургоне всё перевернуто, как если бы ее кто-то тащил, а она пыталась отбиваться.

— Что? — выдохнул дядя Радж и бросился в фургон.

Уже несколько мгновений спустя он выскочил обратно с побелевшим лицом и ужасом в глазах. Инеж определенно слышала, как кто-то пробормотал «работорговцы», и обеспокоенно прикусила губу. Кузина Аша, старше ее на год, была ее лучшей подругой.

Поднялась суматоха, мужчины, быстро посовещавшись, устремились в погоню, женщины окружили тетю Эльмиру, пытаясь ее успокоить. А мама схватила Инеж в охапку, так крепко прижав к себе, что та задохнулась.

— Ой, мам, — с трудом выговорила она, — задушишь.

— Извини, — мама ослабила хватку, но полностью не отпустила.

Будто боялась, что, если хоть на миг выпустит ее из рук, Инеж тоже исчезнет.

— Что происходит? — тихо спросила Инеж, опасаясь, что, если тетя Эльмира услышит ее, снова начнет рыдать. — Где Аша?

Мама судорожно вздохнула и погладила ее по волосам. Инеж с ужасом поняла, что ее рука дрожит.

— Работорговцы проникли в наш лагерь. Я слышала, такое случается, особенно рядом с побережьем, но до сих пор еще никогда… — ее голос прервался, и она глухо заключила: — Как подумаю, что ты сейчас была в фургоне совсем одна, и они могли похитить тебя, если бы ты задержалась хоть на пару минут.

Она снова крепко стиснула Инеж, прижавшись губами к ее макушке. Инеж передернуло, когда она вспомнила, как хотела поваляться в кровати подольше и только усилием воли заставила себя пойти на тренировку. Она в свою очередь крепко обняла маму, уткнувшись лицом ей в грудь и глубоко вдохнув знакомый запах специй и трав. Инеж не очень-то представляла, что делают работорговцы с похищенными девочками, но догадывалась, что ничего хорошего их не ждет. Она испытывала огромное облегчение от того, что не оказалась на месте Аши, и одновременно сердце сжималось от мысли о том, что будет с кузиной. Смогут ли мужчины догнать похитителей и отбить ее?

Остальные, видимо, задавались тем же вопросом. Никто не занимался обычными делами. Все собрались в одну кучу рядом с безутешной тетей Эльмирой, которая перестала выть в голос и теперь беззвучно плакала, прижав к себе Джалиля — своего младшего сына. Дети собрались здесь же — наверное, ни одна мать сейчас не выпустила бы их из поля зрения. Малыши, не понимавшие происходящего, играли в траве, как всегда. А вот старшие притихли, растерянно переглядываясь.

Инеж поймала взгляд Карима, и он ободряюще улыбнулся ей. Они были неразлучны чуть ли не с рождения, и все были убеждены, что когда-нибудь они поженятся. Инеж пока не была уверена, хочет ли за него замуж — Карим был замечательным, и прекрасным другом, но… Она сама не знала, чего ей не хватает.

Казалось, прошла целая вечность, когда на краю лагеря появились возвращавшиеся мужчины. Все сразу повскакивали, с надеждой глядя на них, а тетя Эльмира бросилась им навстречу. Но дядя Радж взял ее за руки, сжав ладони и посмотрев прямо в глаза, и обреченно покачал головой.

— Не-е-ет! — взвыла тетя Эльмира, и дядя Радж, ничего не говоря, крепко ее обнял.

Остальные неловко отошли в сторону, оставив их наедине. И тут Инеж со всей ясностью осознала, что, возможно, больше никогда не увидит свою любимую кузину. И тихо заплакала.

Подошедший папа обнял их с мамой одновременно, и на его лице отражались те же чувства, что испытывала она — эгоистичное счастье, что это случилось не с ними, и одновременно боль за родных. Все начали расходиться, и Инеж с родителями вернулись в свой фургон. Тренироваться сегодня ни у кого настроения не осталось. Даже у Инеж.

В ту ночь, наступившую после томительного бесконечно тянущегося дня, она почти не сомкнула глаз, всё думая, думая… Хотелось сделать хоть что-нибудь, помочь кузине, вернуть ее домой. Но что она могла? В тот момент в груди родилось горячее желание охотиться на работорговцев, чтобы помешать им похищать детей. Однако для этого она должна уметь сражаться. Как минимум. Единственное, что сейчас умела Инеж — метать ножи. И то, не так чтобы очень хорошо: она сама никогда не выступала с этим номером, а научил ее Карим. Ну как научил — скорее показал основы, поскольку Инеж так по-настоящему и не заинтересовалась этим и бросила занятия. Возможно, настало время вернуться к ним.

Кроме того, не мешало бы научиться драться. И с этим она решила тоже обратиться к Кариму. Он, конечно, никогда не участвовал ни в каких сражениях — сулийцы мирный народ, — но все-таки был парнем. А чтобы не вызвать ни у кого подозрений, у нее был отличный мотив — после похищения Аши она хотела научиться защищаться. Что тоже было правдой, просто не всей.

С этой мыслью Инеж наконец заснула.

Когда несколько дней спустя папа пришел на манеж, то застал ее швыряющей ножи в мишень с упорством, какого еще не видел.

Попрощавшись с профессором Бёрном, с которым после окончания лекции он обсуждал нюансы заключения контрактов, Каз закинул рюкзак на плечо и собирался отправиться пообедать, когда его окликнул женский голос. Обернувшись, он обнаружил довольно высокую девушку в скромном темно-синем платье. Толстая рыжевато-золотистая коса была уложена короной вокруг головы, как часто носили керчийки из не особенно знатных семей. Она с явной нервозностью сжимала широкий ремень висевшей у нее на плече сумки.

— Мы знакомы? — удивленно приподнял бровь Каз.

Девушка смущенно улыбнулась.

— Нет. Но я очень хотела бы познакомиться. Я Магрит.

Каз заломил бровь еще выше. Нет, он, конечно, и в родном поселке не был обделен женским вниманием, но вот знакомиться к нему еще не подходили. Правда, там это было и не нужно: они все знали друг друга с рождения. Тем не менее традиционно считалось, что знакомиться — задача мужчины. Девушке полагалось скромно ждать, пока на нее обратят внимание. Ну и стараться это внимание привлечь. Но никак не брать на себя инициативу. Так что подобная смелость сама по себе уже заслуживала уважения. И интереса.

— Каз, — ответил он. — Но, кажется, ты это уже знала.

Она кивнула. На круглых щеках расцвел очаровательный румянец. Надо признать, Магрит была милой. Красивой даже. Каз быстро прикинул, может ли позволить себе сводить девушку в кафе, и решил, что вполне. Жил он экономно, па регулярно высылал даже больше необходимого, не говоря уже о том, что как лучшему студенту курса ему выплачивали стипендию от Торгового совета.

— Что ж, Магрит, — сказал Каз, улыбнувшись ей в ответ, — я как раз собирался пойти пообедать. Не хочешь присоединиться?

Она буквально расцвела и с энтузиазмом кивнула.

Каз выбрал «Морскую звезду» — то кафе, куда они ходили с Джеспером в первый день: там неплохо кормили при вполне приемлемых ценах, что для Кеттердама было большой редкостью. Да и само по себе оно было уютным, а главное тихим. Здесь, конечно, как и во всех кафе Университетского округа, собирались в основном студенты, но как-то так получилось, что «Морскую звезду» предпочитали более-менее спокойные их представители. Возможно, потому, что сюда любили приходить и преподаватели.

Они устроились за столиком в небольшом закутке, создававшем иллюзию уединения. В более теплое время года можно было бы посидеть в летнем кафе, но сейчас, когда зарядили холодные противные декабрьские дожди и дул пронизывающий до костей ветер, оставаться на улице как-то не хотелось.

Магрит оказалась интересной собеседницей. Родом из Белендта, она училась на факультете журналистики и мечтала поехать на стажировку в Равку.

— Не боишься гражданской войны? — поинтересовался Каз, помешав суп, чтобы он немного остыл.

Магрит решительно помотала головой, но секунду спустя, прожевав салат, пожала плечами.

— Ну, не то чтобы совсем не боюсь… Но это же такая возможность для журналистки — репортаж с места военных действий! — ее голубые глаза засверкали азартом. — А в Кеттердаме о чем писать? Светскую хронику, — она выразительно скривилась, и Каз засмеялся. — Биржевые новости. Ну или еще бандитские разборки в Бочке.

— Тоже верно, — Каз с улыбкой кивнул.

А про себя подумал, что у него, пожалуй, есть для нее хорошая тема для будущих статей: рабство под видом контрактов, процветающее в Кеттердаме. Каз совсем недавно заинтересовался этим вопросом после того, как в читальном зале разговорился с Приливным, который контролировал там влажность. Он был крайне возмущен условиями, в которых тому приходилось трудиться — по сути, рабскими. А немного покопавшись, обнаружил, что это обычное дело для Кеттердама. И решил, что с этим надо бороться. Конечно, сейчас он ничего не мог сделать, а вот когда закончит учебу… И помощь прессы лишней не будет.

Но пока он не стал ей об этом говорить — если она начнет со столь скользкой темы, может статься, на этом ее карьера сразу и закончится. Каз не хотел оказывать ей такую медвежью услугу.

С темы учебы они перешли на любимые книги и современные направления в искусстве. Не то чтобы Каз хорошо разбирался в последнем, но всё же слышал кое-что. Правда, гораздо меньше, чем Магрит. Особенно она любила музыку.

— Хочешь сходить как-нибудь в оперу? — предложил Каз, отпив кофе.

— Правда?

Глаза Магрит засияли, она даже отложила пирожное, которым до того явно наслаждалась. Каз невольно улыбнулся на ее энтузиазм.

— Пока ничего не обещаю, но попробую достать билеты.

— Спасибо! — воскликнула Магрит.

— Всё для прекрасной леди, — Каз подмигнул ей и, взяв ее ладонь, поднес к губам, чтобы прикоснуться к пальцам почти невесомым поцелуем.

Щеки Магрит запылали, и она смущенно опустила взгляд, но руки не отняла.

Вернувшись домой, Каз собирался позаниматься, но тут в квартиру влетел ураган по имени Джеспер.

— Каз, — заявил он, без стука распахнув дверь в его комнату (Каз только глаза закатил — говорить что-то на этот счет бесполезно), — хватит учиться. Пошли развлечемся.

— Каким образом? — осторожно спросил Каз.

— Мы с парнями идем в игорный клуб, — с энтузиазмом заявил Джеспер. — Представляешь, если удастся выиграть пару сотен крюге?

Каз фыркнул:

— Я не играю в карты.

Его совершенно не прельщала перспектива так бездарно потратить вечер.

— Да брось — будет весело.

А с другой стороны, за Джеспером стоило присмотреть, чтобы не вляпался во что-нибудь. Каз тяжело вздохнул и встал.

— Ладно, я могу просто понаблюдать.

Джеспер широко ухмыльнулся и хлопнул его по плечу.

— Другой разговор!

Как выяснилось, под парнями он подразумевал их однокурсников Карла и Альберта, которые и сагитировали Джеспера на эту вылазку по злачным местам.

— О, Каз! — ухмыльнулся Альберт. — Джесперу все-таки удалось тебя уговорить. Я не верил, что у него получится.

— Эй! — наигранно возмутился Джеспер. — Мне всегда всё удается.

Каз просто пронзил Альберта взглядом. Он никогда не понимал, чего ради Джеспер общался с этими болванами. Разве что от своего неуемного желания подружиться со всеми и каждым.

В Бочке Каз не бывал еще ни разу, хотя был наслышан, и, честно говоря, не особенно стремился. Азартные игры его не интересовали, публичные дома — тем более, а высокая вероятность, что тебя ограбят или изобьют в первой же подворотне, тоже не вызывала большого энтузиазма. И сейчас он только убедился, что правильно не хотел сюда заходить. Улицы здесь были темные и грязные, чем-то жутко воняло, и даже небо казалось более хмурым, чем обычно, хотя погода в Кеттердаме в принципе не часто радовала солнцем. Не говоря уже о разношерстных толпах. И если в университетском городке все вежливо уступали дорогу, здесь тебя постоянно кто-нибудь толкал, даже не считая нужным извиниться.

Однако, надо признать, «Изумрудный дворец» представлял собой весьма впечатляющее здание и выделялся на фоне других, словно драгоценный камень в грязи. Внутри всё сверкало огнями, за множеством столиков, покрытых зелеными атласными скатертями, шли разнообразные игры, а между ними сновали рыжие официантки, разносившие напитки и закуски.

— Сыграем в покер? — предложил Карл, махнув на столик справа от них.

Джеспер с Альбертом с энтузиазмом покивали, Каз пожал плечами. Ему было всё равно: он в любом случае не знал ни одной карточной игры. Парни заняли освободившиеся места, а он остался стоять рядом.

— Сэр? — спросил крупье. — Вы не присоединитесь?

Каз помотал головой:

— Я просто посмотрю.

Крупье смерил его оценивающим взглядом, но кивнул и начал раздавать карты. Каз невольно восхитился тем, как ловко двигались его пальцы, как почти неуловимо скользили между ними карты. Это было похоже на фокусы, которые с детства зачаровывали Каза. «Надо будет на досуге потренироваться так делать», — подумал он.

За время первой партии, в которой Джеспер выиграл и теперь с довольной улыбкой потирал руки, Каз разобрался в правилах и за второй партией наблюдал уже более осмысленно. Он принялся просчитывать возможные варианты и понял, что Джеспер, хотя и знает правила, играть не умеет совершенно. Он постоянно принимал катастрофичные решения и, конечно же, быстро спустил всё, что у него с собой было. Удивительно, как он умудрился выиграть хотя бы в первый раз. Разве что ему нарочно подыграли, чтобы завлечь.

Карл с Альбертом уже бросили покер, переместившись к колесу Маккера, но Джеспер упрямо остался сидеть.

— Каз, — умоляюще произнес он, — одолжи мне денег, а? Я обязательно отыграюсь и отдам тебе.

Каз покачал головой:

— С такой стратегией ты никогда не отыграешься. И с тебя хватит, Джес. Пошли.

— Да что ты понимаешь! — вспыхнул Джеспер.

Его руки инстинктивным жестом метнулись к револьверам, висевшим у него на поясе, сжав перламутровые рукоятки. Эти револьверы он привез из дома и никогда с ними не расставался (не считая лекций, конечно), хотя обычно и не демонстрировал так явно. Каз, правда, сомневался, что он станет стрелять — просто он всегда тянулся к револьверам, словно к некому талисману, когда злился или нервничал.

— Больше, чем тебе кажется, — спокойно ответил Каз и, схватив его за шиворот, рывком поставил на ноги. — Пошли.

Джеспер пытался отбиваться, но не слишком активно. В глубине души он, наверное, понимал правоту Каза, но азарт не позволял ему согласиться. Так что Каз почти силком вытащил его из «Изумрудного дворца» и потянул обратно к Университетскому округу. Вскоре Джеспер прекратил даже формальное сопротивление, но стал таким угрюмым, каким Каз еще ни разу его не видел. Где-то на полпути Джеспер вдруг спросил:

— Что ты имел в виду насчет моей стратегии? И ты ведь сказал, что не умеешь играть?

Каз хмыкнул:

— Не умел, но, пока наблюдал за вами, разобрался в правилах.

Джеспер глянул на него с таким выражением, словно подозревал его в лукавстве, но ничего не сказал.

— Твоя первая ошибка, — продолжил объяснения Каз, — ты плохо скрываешь эмоции, что дает другим игрокам возможность примерно догадаться о том, что тебе выпало. Твоя вторая ошибка — ты не просчитываешь возможные результаты и перспективы.

— Как их можно просчитать? — удивился Джеспер. — Это же дело случая.

— Отчасти да, — кивнул Каз. — Но не только. Просчитать варианты тоже можно. А кроме того, понаблюдать за реакциями других игроков. И решить, стоит ли тебе играть дальше или лучше сбросить карты, пока не поздно.

Некоторое время Джеспер смотрел на него, приоткрыв рот, а потом спросил:

— Ты точно никогда раньше не играл в покер или ты меня разыгрываешь?

Каз улыбнулся и покачал головой:

— Точно. Просто у меня очень хорошая память и аналитические способности.

— И скромность, — фыркнул Джеспер.

Каз закатил глаза:

— Кто бы говорил о скромности.

Джеспер засмеялся и закинул руку ему на плечи.

— Вообще, знаешь, думаю, я должен тебе спасибо. Если бы ты не вытащил меня оттуда, я бы точно наделал долгов. Не знаю, что на меня нашло — никогда раньше не испытывал такого чувства. Будто я просто физически не в состоянии остановиться.

Каз просто пожал плечами. В конечном итоге он был рад, что поддался на уговоры Джеспера и пошел с ним. Альберт с Карлом точно не стали бы его вытаскивать из игорного клуба.

Однако история Джеспера и азартных игр на этом не закончилась, но узнал Каз об этом только месяц спустя.

С большим трудом, но ему удалось раздобыть обещанные Магрит билеты в оперу — на самые дешевые места, конечно, но она была не в претензии. На самом деле она была в восторге.

Когда Каз, встретив ее после лекций, показал ей билеты, Магрит с восторженным визгом повисла у него на шее. От неожиданности он даже сумку выронил. Однокурсницы посмотрели на Магрит с откровенной завистью.

— Спасибо тебе огромное! Ты лучший! — прошептала Магрит и, чмокнув его в щеку, отпрыгнула обратно, не переставая улыбаться.

Каз подобрал сумку и самовольно ухмыльнулся.

— Я знаю.

Магрит засмеялась и, взяв его под руку, потянула на улицу.

Опера не произвела на Каза особенного впечатления. Пели, правда, неплохо, насколько он мог судить, но сам сюжет показался ему надуманным и скучным. И слишком слезливым. Но Магрит понравилось. Всё представление она сидела, затаив дыхание, не отрывая взгляда от сцены, и даже пару раз всплакнула. Так что деньги и усилия были потрачены не зря.

Всю обратную дорогу Магрит щебетала, делясь впечатлениями от спектакля, а Каз думал, можно ли будет поцеловать ее при прощании или еще рано? В своем скромном светло-розовом платье с кружевным воротником (Каз подозревал, что это ее лучший наряд) она выглядела куда очаровательнее богатых купеческих жен в бархате и бриллиантах.

Все планы разрушил Джеспер, который попался им навстречу недалеко от Бёксплейна.

— Каз! — воскликнул он с какой-то подозрительно лихорадочной радостью. — Можно тебя на серьезный разговор?

Каз приподнял бровь.

— Это так срочно?

Джеспер кинул, сделав умоляющие глаза. Каз вздохнул и повернулся к Магрит.

— Извини, увидимся позже.

— Ничего, — Магрит нежно улыбнулась ему. — Ты сделал мне сегодня такой подарок, что с моей стороны было бы черной неблагодарностью задерживать тебя.

— Оу, — ухмыльнулся Джеспер, как только она ушла. — Не поделишься секретом, что за подарок такой? Может, мне тоже пригодится.

Каз смерил его уничтожающим взглядом.

— О чем ты хотел так срочно поговорить?

Улыбка Джеспера тут же погасла. Он неловко переступил с ноги на ногу, потер шею и выпалил:

— Можешь одолжить мне две тысячи крюге?

— Сколько?! — у Каза аж глаза на лоб полезли от такой суммы. — Джеспер, во что ты ввязался?

Тот тяжело вздохнул и отвел взгляд.

— Ну, понимаешь… Я проиграл. В долг.

Каз только недоверчиво головой покачал. У Джеспера хватило совести выглядеть пристыженным.

— У меня нет таких денег, — сказал Каз, и Джеспер поник, на его лице вспыхнуло отчаяние. — Но я попытаюсь их найти.

У него даже уже появился план как это сделать. Джеспер совершенно не умел играть, но Каз в то свое единственное посещение «Изумрудного дворца» понял, что вполне в состоянии просчитывать перспективы и вероятности, чтобы выиграть нужную сумму. Он не собирался заниматься этим постоянно — владельцы игорных клубов могут и заметить, и им это наверняка не понравится, — но почему бы не воспользоваться в экстренных случаях.

— Правда? — Джеспер посмотрел на него с болезненной надеждой.

— При одном условии, — жестко заключил Каз. — Больше ноги твоей не будет ни в одном игорном клубе.

Джеспер с энтузиазмом закивал. Каз не больно-то верил его энтузиазму, но собирался с этих пор присматривать за другом.

* * *

Инеж упорно занималась до тех пор, пока не научилась метать кинжалы так, что всегда попадала в намеченную цель — без единого промаха.

— Может, тебе начать выступать с ножами? — спросила как-то тетя Сарджа, наблюдая, как Инеж методично всаживает кинжалы в расставленные по небольшому возвышению яблоки.

Пронзив последнее яблоко, она подумала и покачала головой:

— Я предпочитаю проволоку.

В конце концов она училась этому не ради выступлений.

Удовлетворившись своим мастерством в отношении кинжалов, Инеж начала учиться драться.

— Зачем тебе это? — с сомнением спросил Карим, когда она попросила его потренироваться с ней. — Женщины не должны драться.

— Я хочу уметь защищаться, — упрямо возразила Инеж, вскинув подбородок. — Чтобы не повторить судьбу Аши.

Карим вздрогнул и после секундного колебания кивнул.

Единственное, чего она добилась в тот день — пару раз ударить Карима, и то без особого эффекта. Но он сказал, что она делает успехи — особенно, если учесть, что она ниже и слабее него. Она постаралась поверить его словам, а не воспринимать просто как попытку подбодрить ее. Длинная широкая юбка изрядно мешала, и Инеж решила, что в следующий раз наденет на тренировки что-нибудь более практичное.

— Инеж! — окликнул ее Карим, когда она, поблагодарив его, уже пошла к своему фургону.

Она обернулась и вопросительно посмотрела на него. Карим открыл рот, но так ничего и не сказав, закрыл его и покачал головой.

— Ничего.

Несколько мгновений Инеж смотрела на него, пытаясь понять, что происходит, а потом пожала плечами и продолжила путь.

Вечером, когда Инеж с мамой накрывали на стол, в дверь фургона постучали, и папа, который сидел за столом, болтая с ними, пошел открыть. На пороге обнаружился Карим с двумя букетиками в руках. Инеж удивленно приподняла брови, отметив помимо букетов его нарядный бордовый шервани.

— Карим, — папа с приветливым кивком отступил, пропуская его внутрь.

Явно нервничая, Карим зашел и вручил подснежники Инеж, а крокусы — ее матери.

— Спасибо, — привстав на цыпочки, Инеж поцеловала его в щеку.

Мама поблагодарила его теплой улыбкой.

— Присоединишься к нам за ужином? — предложил папа.

Карим кивнул, став еще нервознее. Инеж озадачилась вопросом, что происходит. Он всегда был спокойным и уравновешенным, она никогда еще не видела его настолько на взводе, и не могла понять причину.

— С радостью, — ответил он. — Но сначала… — он сглотнул и, выпрямившись, глубоко вдохнул. — Виджей, Амина, я пришел просить руки вашей дочери, — и поспешно добавил, бросив быстрый взгляд на Инеж: — Если она согласна, конечно.

Инеж приоткрыла рот, от удивления едва не выронив цветы. Карим ей нравился, даже очень, но до сих пор она не задумывалась о замужестве всерьез. В конце концов, ей еще не было и пятнадцати.

Похоже, родители подумали о том же, поскольку, переглянувшись с мамой, папа ответил:

— Как зять ты нас устраиваешь, но Инеж слишком юна для замужества, — и повернулся к ней с вопросом в глазах: — Что скажешь, дочка?

Она помотала головой и выпалила:

— Я не хочу сейчас замуж.

Все ее устремления в данный момент разрывались между двумя полюсами: выступлениями на проволоке и стремлением уничтожить работорговлю. Однако при виде того, как вытянулось лицо Карима, она поспешно добавила:

— Нет-нет, дело не в тебе, ты мне очень нравишься, но я не готова для этого.

Карим выдохнул и немного напряженно улыбнулся:

— Я не имел в виду — прямо сейчас. Я готов ждать, просто… Возможно, помолвка?

Мама улыбнулась и положила руку ему на плечо:

— Не стоит торопиться, Карим. Ты хороший мальчик, и мы любим тебя. Но вы оба еще так юны, в этом возрасте всё так быстро меняется. Подожди года три и тогда приходи с этим вопросом снова.

Карим кивнул, разочарование на его лице сменилось решимостью. Инеж скрыла улыбку за букетом подснежников. Ей нравилась его решительность и умение идти к цели. Но еще больше — то, что он уважал ее желания.

— Ну, будем считать, что с серьезными вопросами покончено, — с улыбкой сказал папа. — Так что давайте садиться за стол.

Хотя вначале присутствовала некоторая неловкость, она быстро рассеялась, и они вернулись к обычному непринужденному общению. В конце концов, они знали друг друга всю жизнь.

Выйдя на порог проводить Карима, Инеж осторожно спросила:

— Ты не обиделся?

Он покачал головой:

— Я сам виноват. Знал ведь изначально, что слишком рано, но просто не мог удержаться. Ты самая прекрасная девушка, что я когда-либо встречал. Такая сильная, храбрая и талантливая. И я готов ждать тебя, сколько понадобится.

Инеж почувствовала, как вспыхнули щеки, и смущенно улыбнулась, опустив взгляд.

— Спасибо, Карим. Ты лучший.

После секундного молчания он взял ее руку и поднес к губам, чтобы поцеловать пальцы. Инеж залилась краской еще сильнее. На мгновение она задумалась, каково будет почувствовать его губы на своих, но прогнала эту мысль.

После того, как Карим ушел, она еще некоторое время стояла на пороге, задумчиво глядя на розовые закатные облака, слушая вечернюю тишину, нарушаемую лишь приглушенными голосами да время от времени ржанием лошадей, и пытаясь понять, чего же ей все-таки не хватает в Кариме, чтобы согласиться на его предложение сейчас. Он ведь правильно сказал — когда бы ни состоялась сама свадьба, они могли сразу заключить помолвку. Среди сулийцев это было обычным делом. И он был замечательным парнем, надежным, заботливым, добрым. Но… всегда было это проклятое «но».

Инеж стояла на улице, пока не начала замерзать, так и не придя ни к какому определенному выводу.

Каз пытался направить бурную энергию Джеспера в более безопасное русло, чем азартные игры. Они даже как-то наняли две небольшие гондолы и плавали по каналам наперегонки, пугая туристов и раздражая торговцев, которые красочно ругались им вслед. И всё же пару раз Казу приходилось вытаскивать Джеспера из игорных клубов. К счастью, теперь он был настороже и успевал вовремя, не давая ему наделать новых астрономических долгов.

— Я пожалуюсь на тебя декану! — пригрозил Каз, в очередной раз утащив Джеспера домой. — Студентам вообще-то запрещены азартные игры.

Тот потрясенно расширил серые глаза.

— Ты не посмеешь!

— Еще как посмею, — мрачно пообещал Каз.

Джеспер обратил на него несчастный взгляд побитого щенка и умоляющим жестом сложил ладони.

— Пожалуйста! Па убьет меня, если узнает.

— Послужит тебе уроком, — проворчал Каз. — Ладно, пока не пойду.

Джеспер просиял и набросился на него с объятиями. Каз отпихнул его с полупритворным раздражением.

— Но еще один раз…

— Больше никогда — клянусь! — торжественно пообещал Джеспер.

Его решимости хватило примерно на месяц. Правда, на этот раз он не пошел в клуб, а устроил игру среди однокурсников. Причем собрал желающих на их с Казом квартире. Вернувшись домой после прогулки с Магрит, Каз обнаружил в общей комнате небольшую толпу из шести человек, не считая Джеспера и незнакомой рыжей девицы, которая сидела на коленях Оскара, вальяжно расположившегося на диване. Девица старательно смотрела в пол и выглядела так, словно мечтает оказаться где-нибудь в другом месте. Каз приподнял бровь и выразительно посмотрел на Джеспера.

— Каз! — воскликнул тот, нисколько не смутившись. — Присоединяйся к нам.

— Что ты обещал мне, Джес? — с намеком спросил Каз.

Но Джеспер беспечно пожал плечами:

— Я же не в клуб пошел — мы здесь по-домашнему, между своими. Долги делать не буду.

Каз скептично хмыкнул.

— Правда, присоединяйся, Ритвельд, — ухмыльнулся Оскар и шлепнул девицу по мягкому месту, отчего та заметно вздрогнула, но в остальном не пошевелилась. — Я слышал, тебя невозможно обыграть. Проверим?

Каз уже хотел ответить, что не заинтересован, но тут Оскар добавил:

— Могу поставить на кон Люцеллу. Она горячая штучка.

Каз моргнул и недоверчиво посмотрел на него и разом побледневшую девушку.

— В каком смысле поставить на кон? — спросил он.

— В прямом. Выиграешь — получишь ее контракт и можешь пользоваться, как хочешь.

Девушка побледнела еще больше, стиснув руки и сжав губы, но опять-таки ничего не сказала. Только на мгновение вскинула на Каза полный ужаса взгляд голубых глаз и снова уставилась в пол. Каз нахмурился, в груди вспыхнула ярость и дикое желание схватить Оскара за грудки и вышвырнуть из квартиры. Но он подавил это желание. Бедняжке Люцелле он так не поможет, а вот выиграв ее в карты (как бы отвратительно это ни звучало), вполне.

— Хорошо, — сказал он, сев за стол и взяв лежавшую на нем колоду карт, чтобы перетасовать.

Парни обменялись довольными ухмылками, явно предвкушая хорошее развлечение. И только Джеспер потрясенно уставился на него круглыми глазами.

— Э… Каз? — протянул он.

— Садись, Джеспер, — холодно велел Каз. — Ты же хотел поиграть?

Тот покачал головой и опустился рядом, по-прежнему не отрывая от него ошеломленного взгляда.

— Во что играем? — лениво спросил Оскар, стряхнув с себя Люцеллу на диван и пересев к столу.

— Покер, — предложил Карл.

Каз пожал плечами — мол, мне всё равно, покер так покер.

Раздали карты, начали с умеренных ставок — обещанный контракт Оскар приберег на потом. Джеспер, в котором на удивление проснулось благоразумие, довольно быстро пасовал. Остальные — дети богатых купцов — некоторое время повышали ставку. К счастью, они были не слишком умелыми игроками и постепенно выбывали, пока Каз не остался один на один с Оскаром, который оказался достойным противником. И умел держаться так, что его ничто не выдавало. Как Каз ни наблюдал за ним, так и не смог заметить никаких характерных жестов, никаких изменений в мимике — даже малейших.

Оставалась последняя нераскрытая карта. У Каза уже собрался флеш и был неплохой шанс на стрит флеш. Единственный вопрос состоял в том, что светило Оскару. Флеш рояль ему точно не собрать. Стрит флеш тоже. Но он мог собрать каре. Каз мог проиграть, но, с другой стороны, шанс на выигрыш был достаточно высоким.

— Что поставишь, Ритвельд? — самодовольно спросил Оскар, положив на стол контракт.

Каз бросил взгляд на бумагу. Сумма там значилась весьма и весьма приличная. Чтобы покрыть ее, ему придется поставить на кон все свои сбережения до последнего крюге. И если он проиграет, то останется без гроша. Бросив взгляд на съежившуюся на диване Люцеллу, Каз решил, что риск того стоит.

— Ну как — не хочешь сдаться? — ехидно спросил Оскар.

Каз ответил точно такой же усмешкой:

— Не дождешься.

Перевернули последнюю карту на столе, которой оказалась девятка бубен. Каз победоносно ухмыльнулся и открыл свои карты — стрит флеш, как он и надеялся. Оскар чертыхнулся и раскрыл свои — каре из четырех королей. Однако он быстро взял себя в руки и толкнул контракт по столу в сторону Каза.

— Что ж, теперь она твоя. Наслаждайся.

Каз поморщился, но не стал ничего говорить. И только когда парни разошлись, повернулся к сжавшейся на диване Люцелле.

— Каз, ты серьезно… — начал Джеспер, но Каз вскинул руку, прерывая его.

— Люцелла? — позвал он, стараясь говорить как можно мягче. Она вскинула на него перепуганный взгляд. — Тебе есть куда пойти?

Она недоуменно нахмурилась.

— Семья, какие-нибудь родственники, — пояснил Каз. — Где ты жила до того, как… — он прервался, так и не подобрав подходящих слов: озвучивать вслух «попала в рабство» не хотелось. — До того.

Люцелла моргнула и мгновение спустя помотала головой.

— Мою семью убили, — тихо произнесла она.

Каз вздохнул. И что теперь с ней делать? Просто отдать ей контракт и отпустить на все четыре стороны? Но без семьи, без друзей, без средств к существованию, без жилья в чужом городе она в итоге окажется в том же самом положении, если не хуже.

— Что ты умеешь делать? — спросил он.

Люцелла посмотрела на него с неуверенной надеждой:

— Шить, вышивать. Я была раньше подмастерьем у портнихи.

Отлично. Можно, попробовать пристроить ее к госпоже Майерс — она еще в прошлом году жаловалась, что ей не помешала бы помощница. Каз протянул Люцелле контракт, который она неуверенно взяла дрожащими руками и недоуменно посмотрела на него.

— Ты свободна, — сказал Каз, и она уставилась на него расширившимися глазами, в которых четко читался страх поверить. — Можешь переночевать здесь на диване, — подумав, он поправился: — Или, если тебе комфортнее в комнате, которая запирается на замок, могу уступить тебе свою, а я переночую на диване. А завтра отправим тебя на юг, к моему отцу — я напишу ему, чтобы он устроил тебя у местной портнихи. Согласна?

Несколько мгновений Люцелла смотрела на него, кажется, даже не дыша, а потом робко спросила:

— Правда?

Каз кивнул:

— Правда.

Ее лицо просветлело, глаза буквально засияли, но она тут же снова поникла.

— У меня нет денег на билет, — удрученно прошептала она.

— Не проблема, — отмахнулся Каз. — У меня есть — это не так уж дорого.

Теперь Люцелла посмотрела на него с таким выражением, словно перед ней предстал Гезен во плоти.

— Почему вы это делаете? — непонимающе спросила она.

Каз нахмурился:

— Потому что контрактная система отвратительна. Это позор нашего общества. Люди не должны продаваться, будто вещи.

И тут Люцелла вскочила с дивана и, схватив Каза за руки, принялась покрывать их поцелуями.

— Спасибо, господин!

Каз отдернул руки и отступил назад. Что же сделали с этой девушкой, если она элементарное проявление доброты воспринимает, как величайшее чудо?

— Во-первых, никаких господ. Меня зовут Каз, и давай уже сразу на «ты». Во-вторых, любой порядочный человек поступил бы так же, — немного помолчав, он добавил: — Правда, надо признать, в Кеттердаме порядочные люди встречаются редко.

Джеспер фыркнул, впервые за весь разговор подав признаки жизни.

— Каз… — начал он и замолчал.

Каз поздравил себя с тем, что стал первым в мире человеком, который лишил Джеспера дара речи. Тот помотал головой и ухмыльнулся:

— Ты невероятен.

— Рад, что ты заметил, — съязвил Каз и снова обратился к Люцелле: — Так где ты предпочитаешь спать?

Она пожала плечами:

— Могу и здесь, на диване. Мне всё равно, на самом деле.

На том и договорились. Они пригласили Люцеллу поужинать вместе с ними. Готовил на этот раз Джеспер — свое любимое земенское блюдо, название которого Каз не мог выговорить, но которое было очень вкусным. Люцелла держалась так, словно не была уверена, сколько ей разрешено съесть, но было заметно, что она голодная. Так что оба потихоньку подкладывали ей в тарелку.

Когда все разошлись по комнатам, Каз принялся писать письмо, которое Люцелла должна будет передать его отцу.

«Па,

Эту девушку зовут Люцелла. Она была связана контрактом (помнишь, я рассказывал про эту отвратительную систему, процветающую в Кеттердаме?), но я выиграл ее в карты. Не ругайся — это был единственный способ освободить ее. Ей некуда пойти, и я подумал, что ты мог бы пристроить ее работать к госпоже Майерс. Люцелла говорит, что умеет шить и работала раньше с портнихой. В общем, можешь, пожалуйста, позаботиться о ней?

У меня всё хорошо. Я по-прежнему первый студент курса. Грызу гранит науки и пытаюсь придумать способы уничтожить контрактную систему.

Как там у вас дела? Скажи Джорди, чтобы хорошенько заботился о моем Вороне. Я приколочу его, если обнаружу Ворона недостаточно холеным.

Скоро уже каникулы, так что надеюсь до скорой встречи.

Твой любящий сын,

Каз».

* * *

Сидя в повозке, катящейся по проселочным дорогам керчийской провинции, Люцелла пыталась осознать то, как круто в очередной раз изменилась ее жизнь. Могла ли она представить, живя в родном городке на Блуждающем Острове, что когда-нибудь окажется здесь?

Когда работорговцы забрали ее из дома и убили ее семью, казалось, жизнь закончилась. Всё путешествие по морю Люцелла провела в полной прострации. Потом уже она поняла, как ей повезло, что ее не сочли достаточно привлекательной для борделя и продали в горничные советнику Ван Шульцу. Она бы даже посчитала свою жизнь вполне сносной, если бы не старший сын советника, который считал, что она обязана удовлетворять все его желания. Люцелла попыталась пожаловаться его отцу, но только добилась того, что ее наказали. Он появлялся в ее спальне не так часто — пару раз в месяц. Но ей хватало.

А потом его младший брат взял и проиграл ее в карты. Как собачку или вещь какую.

И вот теперь она ехала на ферму под Лижем, почти не веря, что ей так повезло с новым хозяином. Нет, не хозяином. Каз отдал ей контракт и сказал, что она свободна. Более того — дал ей шанс устроить свою жизнь. После всего пережитого Люцелла никак не могла осознать, что есть все-таки на свете порядочные мужчины. Хотя вряд ли Каза можно было назвать мужчиной — совсем еще мальчик, студент университета.

Повозка остановилась, и извозчик повернулся к ней:

— Приехали, барышня. Ферма Ритвельдов — вон там, — он махнул рукой в сторону полей, за которыми вдалеке виднелся окруженный несколькими деревьями дом.

— Спасибо, — Люцелла спрыгнула на землю и решительно зашагала к дому.

Начинало темнеть, и хотелось добраться до места раньше, чем окончательно наступит ночь. Благо шла она налегке, поскольку вещей у нее не было.

Добравшись до фермерского дома, Люцелла нерешительно замерла на пороге. Каз заверял, что его отец поможет ей, но вдруг он окажется не таким отзывчивым? Вдруг он будет недоволен появлением незнакомой девицы на ночь глядя? Но деваться всё равно было некуда, так что, глубоко вдохнув, она постучала.

Внутри раздались шаги, и несколько мгновений спустя дверь открылась. На пороге стоял русоволосый крепко сбитый мужчина, который с недоумением посмотрел на Люцеллу.

— Господин Ритвельд? — на всякий случай уточнила она.

Он кивнул.

— А вы кто будете, барышня? И что здесь делаете так поздно?

— Я… — но так и не придумав, что сказать, Люцелла просто протянула ему письмо Каза.

Он нахмурился, но взял у нее письмо и быстро пробежал глазами. По мере чтения на его лице мелькало удивление, возмущение, сочувствие и наконец он улыбнулся и отступил в сторону, пропуская Люцеллу.

— Входи, милая. Сейчас слишком поздно, чтобы идти к Майерсам, так что переночуешь у нас. Голодная, наверное?

Люцелла смущенно кивнула. Она не решалась очень уж тратить те деньги, что Каз дал ей в дорогу, и практически ничего не ела.

— Значит, поужинаешь с нами — мы как раз только сели.

«Мы?» — озадачилась Люцелла. Каз, давая ей инструкции, всегда упоминал только об отце, и она сделала вывод, что матери у него нет. Но, возможно, она ошиблась.

— Па? — донесся из глубины дома определенно мужской голос. — Кто там?

О. Или не ошиблась. И под «мы» подразумевалась не жена, а второй сын.

В следующую секунду в прихожей появился самый красивый парень, что Люцелла когда-либо видела в своей жизни. Он был похож на Каза, но черты лица не такие резкие, а темные волосы завивались роскошными кудрями. Он одарил Люцеллу удивленно любопытным взглядом и посмотрел на отца.

— Джорди, — со смешком сказал тот, — Каз прислал нам эту девочку, чтобы мы помогли ей устроиться, — и протянул ему письмо.

Тот быстро прочитал его и фыркнул с выражением насмешливой нежности.

— Ну, Каз как всегда. И что это за намеки насчет Ворона? — а потом широко улыбнулся Люцелле: — Добро пожаловать в наш скромный дом.

Она смущенно улыбнулась в ответ и робко пожала протянутую руку, впервые за последнее время перестав нервничать и начав смотреть в будущее с надеждой.

* * *

Ос Альта поразила Инеж своим блеском и роскошью. Хотя не всё еще было восстановлено после гражданской войны, и там, и тут встречались напоминания о ней, город выглядел величественно и сказочно — как в одной из тех историй, которые в детстве рассказывала ей мама.

— Выступать в Малом дворце — большая удача, — сказал папа после того, как королевский гонец принес им приглашение. — Не каждому каравану так везет.

И вот они едут по Ос Альте, и люди провожают их любопытными, хотя зачастую и презрительными взглядами. Но к последнему Инеж привыкла — сулийцев не особенно любили, даже если охотно платили деньги, чтобы посмотреть их выступление, и она научилась не обращать на это внимания.

Они расположились на просторной поляне Малого Дворца и принялись устанавливать шатры. Пока мужчины работали, Инеж решила потренироваться метать ножи: лишняя практика никогда не помешает.

Инеж в очередной раз всадила нож точно в центр мишени, как вдруг сзади раздались аплодисменты. Живо развернувшись, она обнаружила неподалеку девушку примерно ее возраста в красной кефте с черной вышивкой. Красный — цвет Корпориалов, но вот значение цвета вышивки она не помнила. Сердцебит или Целитель? Девушка была высокой, с пышными формами и густой копной каштановых волос.

— Здорово! — она широко улыбнулась с искренним восхищением. — С какого расстояния можешь попасть в цель?

Инеж пожала плечами:

— С двадцати шагов точно. Возможно, больше.

Девушка присвистнула, и Инеж невольно улыбнулась.

— Потрясающе. Будешь завтра выступать?

Инеж кивнула:

— Но не с кинжалами. У меня номер на проволоке под куполом. А это… — Инеж секунду поколебалась, но девушка Гриш вызывала у нее безотчетное доверие, к тому же ничего жизненно важного она в любом случае не собиралась раскрывать. — Я научилась обращаться с кинжалами, чтобы иметь возможность защищаться.

— А я думала, сулийцы — мирный народ, — заметила девушка, склонив голову.

— Мы — да, — сурово ответила Инеж. — Но есть люди, которые похищают девочек прямо из фургона. Я не хочу стать одной из их жертв.

— О. Понимаю, — немного помолчав, она снова улыбнулась и протянула руку: — Нина Зеник.

Инеж не могла не улыбнуться в ответ и пожала протянутую руку:

— Инеж Гафа.

Обычно равкианцы не слишком любили сулийцев и уж точно не стремились с ними общаться. Но Нина, видимо, была исключением.

— Приятно познакомиться, Инеж, — ее зеленые глаза весело блеснули. — Мне не терпится увидеть твое выступление. Наверняка это будет нечто невероятное.

Инеж засмеялась, покачав головой:

— Откуда тебе знать?

— Чувствую. Знаешь, я бы хотела, чтобы мы стали подругами.

— Я тоже, — ответила Инеж, сама удивившись тому, насколько искренними были эти слова.

Однако вряд ли это было возможно. Нина — Гриш, в будущем, скорее всего, солдат Второй Армии. А Инеж — бродячая акробатка, никогда не задерживающаяся на одном месте надолго. Но с другой стороны…

— Мы можем придумать способ поддерживать связь.

Нина покачала головой, ее улыбка стала грустной.

— Через три дня я отправляюсь на миссию. Ваше представление — наше развлечение напоследок.

— На миссию? — удивленно приподняла брови Инеж. — Тебе сколько лет?

— Не меньше, чем тебе! — Нина с вызовом вскинула подбородок, а потом пожала плечами: — Я давно хотела участвовать в настоящих делах, да Зоя не позволяла.

Нина этого не сказала, но Инеж почувствовала продолжение: Зоя считала ее слишком ребенком для настоящих миссий. И только потом до нее дошло, что упомянутая Зоя — должно быть, генерал Назяленская, член триумвирата Гришей. Теперь стало понятно дружелюбное отношение Нины к сулийцам.

Вскоре Нина ушла, пока ее не хватились учителя (как выяснилось, она сбежала посмотреть, как сулийцы готовятся к выступлению), пообещав обязательно прийти посмотреть на Инеж на следующий день.

 

Перед выступлением Инеж попыталась найти Нину среди зрителей, но их было слишком много, чтобы в море разноцветных кефт высмотреть определенную Сердцебитку. А едва ступив на проволоку, Инеж забыла вообще обо всем. Воздух всегда был ее стихией, и, идя по проволоке, она чувствовала, как за спиной раскрываются невидимые крылья, и она отдавалась полету.

Уже когда представление закончилось и зрители начали расходиться, Нина сама нашла ее.

— Слушай, а ты точно не Гриш? — был ее первый вопрос.

Инеж удивленно моргнула и помотала головой.

— Почему ты спрашиваешь?

— Ну, я до сих пор ни разу не видела, чтобы обычные люди так бесстрашно ходили над пропастью по тоненькой веревке.

— Но я не единственная… — начала возражать Инеж, но Нина ее перебила:

— Я видела акробатов и раньше — искусных и ловких. Но в них всегда присутствовало напряжение, их сердцебиение учащалось, стоило им покачнуться. Твое было ровным и спокойным, словно ты шла по твердой земле. Даже в тот момент, когда ты оступилась и все ахнули.

Инеж пожала плечами.

— Я не оступалась на самом деле — это просто трюк. Мама придумала: говорит, я слишком легко хожу по проволоке, а зритель должен быть в напряжении.

— О чем и речь, — удовлетворенно заключила Нина. — Нет, правда, это было невероятно!

— Спасибо, — Инеж смущенно улыбнулась.

Ее номер всегда нравился зрителям, ей часто бросали цветы на арену, но еще ни разу никто не сравнивал ее способности с даром Гриша.

— Пошли перекусим, — без перехода пригласила Нина. — А то я дико проголодалась. Я видела тут неподалеку продавали весьма аппетитные с виду пирожки. А еще блины с вареньем.

Инеж хотела возразить, что у нее нет денег, но Нина предупредила ее, словно прочитав мысли:

— Я угощаю.

Инеж колебалась лишь секунду, после чего кивнула и последовала за новой подругой. Как жаль все-таки, что их пути едва успели пересечься, как уже расходятся.

Лиж остался совершенно таким, каким Каз его помнил. Тихий провинциальный городок оказался на удивление приятным разнообразием после Кеттердама. А ведь раньше Каз считал его неинтересным. Наверное, просто соскучился по дому. Он поманил Джеспера за собой, направляясь к станции дилижансов, чтобы нанять повозку доехать до фермы. Джеспер с любопытством вертел головой, а прохожие в свою очередь оглядывались на него. Земенец здесь — крайне редкое явление. Каз пригласил его с собой в последнюю минуту, когда обнаружил, что тот не собирается ехать домой на каникулы.

— Далеко ехать, слишком дорогой билет, — небрежно объяснил он, но за небрежностью чувствовались тоска и сожаление.

— Поехали со мной, — предложил Каз, не раздумывая.

Оставлять Джеспера в Кеттердаме без присмотра было опасно: проиграет всё до последних порток. Однако тот истолковал приглашение по-своему.

— Каз, — выдохнул он с растроганным выражением, — спасибо огромное. Ты лучший на свете друг.

Каз пожал плечами и не стал объяснять ему свои мотивы.

До дилижансов они дойти не успели, поскольку Каза окликнул знакомый девичий голос. Обернувшись, он обнаружил улыбавшуюся ему девочку с соседней фермы.

— Кати, — улыбнулся он в ответ и хотел спросить, что она здесь делает, но тут влез Джеспер.

— Привет, — обольстительно улыбнулся он и поцеловал ей руку. — Джеспер Фахи.

Она смущенно зарделась и ответила:

— Катарина Янсен.

— Прекрати, Джеспер, — вмешался Каз.

Ох, уж эта его манера флиртовать со всем, что движется. Вскружит девчонке голову, а она потом навоображает невесть что.

— Я всего лишь поздоровался! — театрально возмутился Джеспер.

— Я не против, — вставила Катарина, улыбаясь ему.

Каз закатил глаза.

— Не обращай на него внимания, Кати — он известный ловелас.

— Эй! — Джеспер с оскорбленным видом прижал ладонь к груди, и Каз пронзил его взглядом, после чего повернулся к Катарине.

— Ты здесь одна?

Она помотала с головой:

— Мы с па приехали закупаться. Вон он — выбирает подкормку и удобрения.

Каз посмотрел в сторону соответствующего магазина, из которого как раз вышел Ларс Янсен, таща три мешка, а за ним помощник продавца с еще тремя, которые они погрузили в стоявшую рядом повозку, запряженную пегой лошадью. После чего он повернулся, очевидно, в поисках дочери и увидел их.

— Каз! — воскликнул он, широко улыбнувшись. — Ты на каникулы домой?

Каз кивнул и пожал протянутую руку.

— Господин Янсен. Не подбросите нас? — и сразу представил: — Это Джеспер, мы учимся вместе.

— Конечно, — радушно ответил Янсен. — Забирайтесь, мальчики.

Катарина запрыгнула в повозку и устроилась прямо на одном из мешков, расправив юбку и пригладив передник. Каз усмехнулся — Джеспер явно ей понравился, несмотря на его предупреждение, — и сел рядом с ней. А вот Джеспер со странным для него смущением переминался с ноги на ногу.

— Залезай, чего стоишь? — махнул Каз и ехидно добавил: — Или вы в Новом Земе на повозках не ездите?

Джеспер фыркнул и наконец забрался в повозку.

— Конечно, нет, — ехидно ухмыльнулся он. — Мы передвигаемся исключительно в каретах, запряженных шестеркой вороных лошадей.

— Правда? — удивилась Катарина.

— Нет, — ответил Каз, одновременно с Джеспером, заявившем:

— Да.

Катарина понимающе хмыкнула:

— Трепло.

— Еще какое, — согласился Каз.

Джеспер снова состроил оскорбленную физиономию, но через секунду уже ухмылялся.

По дороге Каз с Катариной увлеченно болтали, обмениваясь новостями. Когда-то они вместе учились в школе Лижа и всегда дружили. Она была отличным товарищем по играм и шалостям.

— Кати очень скучала по тебе, Каз, — вдруг вставил господин Янсен со своего места на козлах, в его голосе явственно звучало поддразнивание.

— Па! — с упреком воскликнула Катарина, и ее веснушчатые щеки залились ярким румянцем.

Господин Янсен только засмеялся. На лице Джеспера расплылась коварная ухмылка, и он одарил Каза взглядом ясно говорящим: и кто теперь сердцеед? Каз проигнорировал его. Он всегда относился к Катарине как к сестре, и это не изменилось.

Господин Янсен предложил довести их прямо до дома, но Каз не хотел злоупотреблять его добротой.

— Спасибо, здесь мы уже пешком дойдем, — отказался он.

Идти было не так уж и далеко, да и багаж у них с Джеспером был не тяжелый.

— Ну, как хочешь, — сказал господин Янсен. — Заглядывай, мы всегда тебе рады.

— Да, — улыбнулась Катарина, — приходи.

На лице Джеспера появилось крайне довольное выражение, но он держался, пока они не отдалились на такое расстояние, чтобы в завернувшей к ферме Янсенов повозке их не услышали.

— Ита-а-ак, — протянул он с коварной ухмылкой. — Магрит знает, что у тебя тут воздыхательница? Может, еще и не одна…

— Отстань, Джеспер, — отмахнулся Каз. — Кати мне как сестра.

— Угу, — насмешливо согласился он. — А вот она так не считает.

Каз свернул с большой дороги на тропинку, чтобы срезать путь по полям, демонстративно игнорируя его. Может, Джеспер и прав был насчет Катарины, но сейчас у него не было настроения задумываться над этой проблемой. И еще меньше — выслушивать подколки Джеспера. Последнего это, конечно, не остановило.

Наконец впереди появился знакомый белокаменный дом, окруженный небольшим садом. На заброшенных клумбах по-прежнему цвели одичавшие, но не сдающиеся мускари, которые когда-то посадила мама. Сердце невольно замерло от такой привычной, родной картины.

Но только вступив в прохладу прихожей и оказавшись в объятиях отца и брата, Каз по-настоящему осознал, как соскучился по дому и по семье. Когда первая радость встречи немного схлынула, Каз повернулся представить друга:

— Па, Джорди, это Джеспер. Я писал про него. Он не мог поехать на каникулы домой, и я пригласил его погостить у нас.

Джеспер немного нервно улыбнулся:

— Извините, что я вот так без предупреждения — как снег на голову…

— Глупости, — отмахнулся па.

А Джорди одновременно пробормотал себе под нос:

— Да мы привыкли: Каз с детства вечно всех бездомных котят в дом тащит.

— Джордан! — возмутился па, пронзив его осуждающим взглядом, и повернулся к Джесперу: — Извините. Я думал, мои сыновья — воспитанные молодые люди. Но, видимо, ошибался.

Выражение лица Джеспера стоило всех сокровищ мира. И хотя Джорди под осуждающим папиным взглядом виновато прочистил горло и извинился, Каз в тайне наслаждался картиной, почувствовав себя отомщенным.

 

На следующее утро Каза разбудили выстрелы. Он подпрыгнул на кровати, не сразу поняв, где находится. Первой мыслью было: какая-то из банд Бочки решила устроить налет на Университетский округ. Потом он осознал, что проснулся в своей комнате на родной ферме, и обеспокоился еще больше. Кто здесь мог стрелять?

Торопливо одевшись, Каз слетел на первый этаж и едва не врезался в отца.

— Что происходит? — встревоженно спросил он.

Па только усмехнулся:

— Твой друг демонстрирует Джорди, как метко он стреляет.

Каз моргнул, осознавая сказанное, и сердито пробормотал:

— Убью придурка. Чуть сердечный приступ мне не устроил.

Па засмеялся и взъерошил ему волосы.

— Иди полюбуйся. Должен признать, картина впечатляющая. А заодно напомни им, что пора завтракать.

Когда Каз вышел на задний двор, Джорди как раз говорил:

— А если спиной к цели?

Джеспер весело пожал плечами:

— Запросто.

С этими словами он развернулся и завел над плечом руку с пистолетом, почти сразу же выстрелив. Раздался звон стекла, и бутылка, стоявшая так далеко, что Каз ее даже не сразу заметил, разлетелась вдребезги.

— Вау! — восхищенно воскликнул Джорди.

А Каз озадаченно нахмурился. Он знал, что Джеспер метко стреляет, но это было уже за пределом естественного мастерства. Так что, когда он по требованию Джорди выстрелил из такого положения еще раз, но уже левой рукой, Каз внимательно следил за ним. Он не заметил никаких особых жестов, которые обычно совершают Гриши пользуясь своими силами, но, с другой стороны, Каз не так уж много знал о них и в живую еще ни одного не видел. Возможно, тут было достаточно манипуляций с пистолетами. Зато перед выстрелом Джеспер на мгновение прищуривался, будто для того, чтобы сосредоточиться на цели, хотя смотрел в другую сторону. Спустя еще пару трюков, на которые его подбил Джорди, Каз уверился: Джеспер — Фабрикатор.

Он не стал упоминать об этом здесь и сейчас — в конце концов, Джеспер не зря скрывал свой дар, и ему решать, кому об этом рассказывать, — но решил поговорить с ним позже наедине. А потом ему в голову пришла еще одна мысль. Могло ли такое быть, что непреодолимая тяга Джеспера к азартным играм (и безрассудным поступкам в принципе) происходит от того, что он подавляет свою силу, вместо того чтобы пользоваться ею? Стоило порыться в университетской библиотеке по возвращении в Кеттердам, прояснить этот вопрос. И, пожалуй, отложить разговор с Джеспером до того времени.

После очередного меткого попадания Каз поаплодировал, привлекая внимание обоих экспериментаторов.

— Па говорит, пора завтракать, — сообщил он и не мог удержаться от шпильки: — Кто бы мне сказал, Джес, что ты встанешь сам в такую рань, я бы назвал его сумасшедшим.

Тот только пожал плечами и, крутанув револьверы в руках, засунул их в кобуры, висевшие у него на бедрах.

— Это всё свежий воздух — пробуждает старые фермерские привычки.

Каз скептично хмыкнул и ушел в дом, слыша, как эти двое идут следом. Он изначально предполагал, что Джорди с Джеспером быстро сойдутся — уж больно они похожи.

— Как поживает Люцелла? — поинтересовался Каз, когда они сели за стол.

И тут Джорди неожиданно покраснел.

— Хорошо, — старательно небрежным тоном ответил он. — Госпожа Майерс ее очень хвалит.

Каз подозрительно прищурился на брата. Может, для кого постороннего он и выглядел равнодушным, но Каз слишком хорошо его знал. Джорди был взволнован и смущен. И всё это от одного лишь упоминания имени девушки. Каз хищно ухмыльнулся. Джорди пронзил его предупреждающим взглядом: не смей! Ухмылка Каза стала еще шире.

— А ты, часом не… — коварно начал он, но Джорди тут же его перебил:

— Заткнись, Каз.

Каз милосердно не стал продолжать, но это не мешало ему многозначительно поглядывать на Джорди, наслаждаясь производимым эффектом. Па покачал головой и шутливо пожаловался Джесперу:

— И так они каждый день.

Тот понимающе усмехнулся и театрально вздохнул:

— Кажется, я начинаю жалеть, что я единственный ребенок.

— Можем тебя убратерить, — тут же заявил Джорди.

Каз фыркнул на его неологизм, но согласно кивнул — он в любом случае уже воспринимал Джеспера как второго брата. Причем младшего, хотя технически они были ровесниками. Они даже как-то раз поругались слегка по этому поводу. Каз отчитывал Джеспера после очередного срыва, и тот взвился:

— Хватит нянчиться со мной как с маленьким! Ты старше всего на два месяца.

— Тогда прекрати вести себя как маленький, — парировал Каз.

Джеспер обиделся и не разговаривал с ним часа два, но его обиды никогда не хватало надолго, к тому же в глубине души он понимал, что Каз прав.

 

До обеда они помогали отцу в поле, причем Джеспер вызвался тоже поработать. А потом Каз повел Джеспера знакомиться с окрестностями и заодно навестить Люцеллу — и потому что действительно хотел посмотреть, как она устроилась, и чтобы получить еще один повод подразнить Джорди.

— Добрый день, госпожа Майерс, — поздоровался Каз, зайдя в магазин.

— Каз! — радостно воскликнула она, отрываясь от размещения платья на манекене в витрине. — Давно вернулся?

— Вчера, — представив Джеспера, он добавил: — Мы пришли проведать Люцеллу. Как она справляется?

— О, замечательно! — с широкой улыбкой воскликнула госпожа Майерс. — Такая старательная и способная девочка — о лучшей помощнице и мечтать нельзя. Помяни мое слово: когда-нибудь она откроет собственную мастерскую, — и крикнула в сторону подсобки: — Люцелла! Пойди сюда, милая!

— Скажите, — тихо спросил Каз, пока она не появилась, — а мой брат часто здесь бывает?

Госпожа Майерс засмеялась и заговорщицки подмигнула ему:

— Каждый день.

Каз довольно ухмыльнулся и переглянулся с Джеспером. Джорди явно неровно дышит к Люцелле — может даже не пытаться отрицать. Интересно, насколько это взаимно?

— Госпожа Майерс? — из подсобки появилась Люцелла в простом коричневом платье с передником и заплетенными в косу рыжими волосами; и тут она заметила гостей и расплылась в радостной улыбке. — Каз! Джеспер! — и повернулась к хозяйке: — Можно мне…

Та сразу поняла и добродушно махнула рукой:

— Иди-иди, девочка, пообщайся с друзьями.

— Спасибо, — солнечно улыбнулась Люцелла, и они вышли на улицу.

Они прошлись по единственной улице их поселка, болтая так, будто всю жизнь дружили, и Каз порадовался, что она больше не смотрит на него как на некое божество, хотя благодарности в ее взгляде не убавилось. И он, конечно же, не мог не заметить, что она постоянно в разговоре поминает его брата: Джорди сказал, Джорди сделал, Джорди то, Джорди сё.

Каз подавил коварную ухмылку. Интересно, сам-то Джорди знает, что его симпатия взаимна? Если нет, просветить его на эту тему будет тоже весело.

* * *

Выступления в Ос Керво всегда привлекали множество разнообразной публики. Конечно, они выступали не в самом городе, а рядом с ним, но это не мешало зрителям собираться на представление. Инеж любила наблюдать за разношерстной публикой — из Ос Керво, самого крупного порта Равки, собиралась люди со всего света. И хотя с тех пор, как похитили Ашу, близость моря заставляла ее нервничать, теперь, научившись защищаться, она чувствовала себя гораздо увереннее.

Дядя Радж и тетя Эльмира не оставляли надежду вернуть Ашу, но пока их усилия оставались безрезультатными. Инеж и сама хотела найти кузину, но ее мечта охотиться на работорговцев наткнулась на серьезное препятствие: где взять корабль, не говоря уже о том, чтобы нанять команду?

Занятая этими мыслями, Инеж задумчиво смотрела на море, тихо плескавшееся о песчаный берег. Представление еще продолжалось, но она свой номер закончила и решила немного прогуляться. Собственная мечта всё больше начинала казаться ей нереальной. Может, стоило забыть об этом и продолжать привычную жизнь в караване? Выйти замуж за Карима, стать матерью…

Из размышлений Инеж резко вырвали крики. Она вздрогнула и насторожилась. Крики доносились не со стороны каравана и вообще откуда-то издалека, но это всё равно беспокоило. Решив, что не стоит в одиночестве оставаться на берегу, Инеж поспешила к шатру передвижного цирка, где сейчас находилась вся ее семья. Но не успела дойти, как на нее выскочил незнакомый мужчина, едва не врезавшись в нее.

Инеж отпрыгнула и инстинктивно схватилась за висевший на поясе кинжал. Мужчина — нет, скорее молодой парень — затормозил, тяжело дыша и глядя на нее расширившимися карими глазами.

— Прекрасная госпожа, — произнес он на равкианском, — умоляю, помогите — спрячьте где-нибудь. За мной погоня.

Инеж окинула его подозрительным взглядом. На бандита он вроде не походил. Скорее и осанка, и правильные черты красивого лица, и явно дорогая, хотя и неброская одежда выдавали в нем аристократа.

Вдалеке снова закричали, и парень нервно оглянулся, а потом опять устремил на Инеж умоляющий взгляд.

— Пожалуйста!

Инеж вздохнула и кивнула, жестом пригласив следовать за ней:

— Пойдемте.

Парень с явным облегчением воспользовался предложением, одарив ее благодарной улыбкой. Инеж завела его в свой фургон и плотно прикрыла дверь, надеясь, что этого будет достаточно: у сулийских фургонов не было замков, они никогда не запирались.

Парень опустился прямо на пол, прижавшись спиной к стене рядом с окном — чтобы его в случае чего нельзя было увидеть в окно, поняла Инеж, — и замер, затаив дыхание. Инеж в свою очередь нервно прислушалась.

На улице послышался шум, как от нескольких пар бегущих ног, и громкие переговаривающиеся голоса, и Инеж напряглась. Но они вскоре удалились и затихли окончательно. Она выдохнула и посмотрела на гостя. Тот встал, осторожно выглядывая в окно так, чтобы его по-прежнему нельзя было заметить.

Наконец, он удовлетворенно кивнул и повернулся к Инеж.

— Можно попросить вас еще кое о чем? Они не откажутся так быстро от поисков, а мне не хочется злоупотреблять вашим гостеприимством. Не могли бы вы дать мне во что-нибудь переодеться, чтобы замаскироваться?

Инеж секунду подумала, а потом не без озорства предложила:

— Могу дать вам женский наряд, чтобы уж наверняка. А поскольку замужние сулийки носят покрывало, так вы сможете и лицо спрятать, если что.

Судя по выражению лица, парень был не в восторге от перспективы носить женское платье, но не мог не согласиться, что это лучшая маскировка. Так что в итоге он кивнул. Ее собственные наряды были слишком малы для него, и Инеж взяла один из маминых. Не то чтобы мама была такой уж крупной женщиной, но он смог натянуть на себя платье. А уж под широкой длинной накидкой и вовсе не особенно было что-то заметно. Выглядел он, конечно, жутко забавно, и Инеж пришлось прикусить губу, чтобы не расхохотаться.

Он заметил ее веселье и страдальчески скривился, однако в следующее мгновение усмехнулся сам и подмигнул ей.

— Что ж, пожелайте мне удачи.

— Удачи, — искренне улыбнулась Инеж.

Парень начал ей нравиться. Было в нем нечто непреодолимо располагающее.

Он взял ее руку и поцеловал тыльную сторону ладони.

— Как вас зовут, спасительница?

Инеж почувствовала, как потеплели щеки.

— Инеж, — ответила она и под ожидающим взглядом добавила: — Гафа.

— Еще раз огромное спасибо, Инеж, — очаровательно улыбнулся он и, открыв дверь, спрыгнул на землю, не утруждаясь спускаться по ступеням, и вскоре растворился в наступающих сумерках.

Инеж с улыбкой покачала головой, подумав, что свое имя он так и не назвал. И только тогда осознала, что ей как-то надо объяснить маме исчезновение одного из ее платьев. Она надеялась, что родители не будут сильно ругаться за ее неосторожность и доверчивость.

 

Инеж совершенно выбросила из головы загадочного незнакомца, которого она спасла от… кого-то. И вот теплым сентябрьским деньком, когда они отдыхали после фестиваля в честь сбора урожая, появился царский гонец. Он влетел на каурой лошади прямо на середину лагеря и громко объявил:

— Добрые граждане, я ищу девушку по имени Инеж Гафа.

Помогавшая маме со стиркой, Инеж уже хотела откликнуться, но папа ее опередил.

— Зачем она вам? — подозрительно спросил он, выступив вперед и остановившись перед постукивавшей передним копытом лошадью.

Нисколько не смутившись и не рассердившись, гонец доброжелательно улыбнулся, всем своим видом показывая, что прекрасно понимает его недоверчивость. Равкианцы недолюбливали сулийцев, мягко говоря, и появление в лагере любых представителей власти как правило не сулило ничего хорошего.

— Она оказала его величеству Николаю неоценимую услугу, и он хочет ее отблагодарить, — ответил гонец. — И приглашает во дворец.

— Услугу? — недоуменно спросил папа.

Инеж нахмурилась с тем же недоумением и переглянулась с мамой. Она ни разу в жизни не видела царя даже издалека. Какую услугу она могла ему оказать.

— Спасла ему жизнь, — пояснил гонец, — когда его пытались убить заговорщики.

О. До Инеж внезапно дошло. Тот парень, которого она спрятала в фургоне… Это был царь Николай?! Мама посмотрела на нее с тем же потрясением, что испытывала она сама. Да и папа выглядел ошеломленным. Сглотнув, он медленно кивнул:

— Мы приедем. Наш путь в любом случае лежал к Ос Альте.

— Прекрасно. Его величество ждет вас двадцать первого сентября. Этого времени будет достаточно?

— Вполне, — всё еще потрясенно ответил папа.

Гонец просто кивнул и, развернув лошадь, ускакал — только его и видели.

Некоторое время царила неестественная для сулийского лагеря тишина, пока все присутствующие пытались осознать происшедшее, которая резко взорвалась вопросами, советами, предложениями. Инеж даже не пыталась встрять в эту суматоху, предоставив разбираться с ней папе. Ей до сих пор не верилось, что ее приглашают во дворец, чтобы поблагодарить. Ни один царь никогда не приглашал сулийцев во дворец. И в чем, интересно, выражается царская благодарность?

Мама покачала головой с наполовину позабавленным, наполовину обеспокоенным видом.

— Вот уж не думала, что доживу до того времени, когда мне придется предстать пред очи царя.

Инеж хихикнула. Ей такое тоже в голову не приходило.

— Что ж, — философским тоном заметила мама, подхватив таз с выстиранным бельем, — про молодого царя можно сказать по меньшей мере одно: он умеет быть благодарным, а это весьма немало. Возможно, нас ждут перемены к лучшему.

* * *

Их караван расположился в поле под Ос Альтой, и в столицу отправились только Инеж с родителями. Интересно, Нина вернулась уже со своей миссии? Может, им удастся встретиться? Хотя Инеж понятия не имела, будет ли у нее возможность куда-то отлучиться, так что приходилось полагаться только на удачу.

Царский дворец поражал своей роскошью: куда ни глянь — мрамор, золото и бархат. Инеж неслышно ступала по пушистым коврам, чувствуя, что ей здесь не место. Судя по выражению лица охранника, который провожал их, он тоже так считал.

Их привели в небольшой (ну, по сравнению с остальным дворцом небольшой) кабинет, где за внушительным дубовым столом сидел тот самый парень, которого Инеж спрятала в фургоне. Только на этот раз на нем был военный мундир. Он встал, радушно улыбнувшись, и жестом велел охраннику выйти. Тот посмотрел с сомнением, но подчинился.

— Ваше величество, — хором произнесли Инеж и ее родители, склонив головы.

— Вот мы и встретились снова, прекрасная спасительница, — весело произнес он, а потом уже серьезно продолжил: — Я обязан вам жизнью, госпожа Инеж. Чем я могу вас отблагодарить? — он слегка поморщился и уточнил: — Правда, сразу должен предупредить: много денег дать не могу — казна Равки опустошена.

— Нам не нужны деньги, — ответил папа.

— Тогда что вам нужно? — спросил Николай, посмотрев на Инеж.

И тут ей вдруг пришло в голову, что вот он — ее шанс.

— Ваше величество, — Инеж шагнула вперед, глядя царю прямо в лицо, — у меня есть мечта ловить работорговцев, но нет ни средств, ни необходимой подготовки. Если бы вы могли посодействовать…

Она слышала, как позади ахнули родители, и изо всех сил старалась не смотреть на них. На самом деле, она боялась смотреть на них. Она никогда не обсуждала с ними свою мечту и опасалась, что они будут против. Даже была в этом уверена.

Николай лучезарно улыбнулся:

— Прекрасное дело. Работорговлю давно пора искоренить, но у меня пока руки не доходят. Страна в хаосе после гражданской войны, а тут нам еще Фьерда угрожает. Но если вы хотите послужить Равке…

— Я хочу спасать невинных детей от участи хуже, чем смерть, — возразила Инеж.

— Конечно, — легко согласился Николай, его улыбка даже не дрогнула. — У меня есть как раз подходящий корабль и команда. Вы можете стать его капитаном.

Это резко отрезвило Инеж.

— Капитаном? Но я ничего не знаю о морском деле.

— Научитесь, — воодушевленно пообещал Николай. — У меня есть человек, который может натаскать вас.

Инеж почти не могла поверить, что ее мечта начинает обретать плоть и кровь. Честно говоря, это даже немного пугало. Но еще больше ее пугал разговор с родителями.

Из дворца они вышли в молчании, которое давило на плечи. И только оказавшись за его пределами, мама воскликнула, схватив ее за руку:

— Инеж, ты не можешь! Это слишком опасно!

Инеж тяжело вздохнула и на мгновение прикрыла глаза, собираясь с духом, после чего прямо посмотрела на нее.

— Я знаю, мама. Но я хочу вернуть Ашу. Хочу помочь девочкам, которые оказались в той же ситуации.

— Инеж, — в папином голосе звучало почти страдание, — не делай этого, прошу тебя. Мы не хотим, не можем тебя потерять.

Она покачала головой, твердо встретив его взгляд:

— Вы меня не потеряете. Я не собираюсь бросаться в это очертя голову. Я пройду подготовку.

— Но…

Инеж не дала ему договорить:

— Пожалуйста, поймите меня. Я знаю, вам сложно. Но сердце — это стрела, папа. Мое нашло свою цель.

Папа поджал губы, но не возразил. Он обменялся с мамой долгим взглядом, после чего вздохнул, сдаваясь.

— Хорошо, дочка. Это будет нелегко, но мы постараемся принять твой выбор.

— Спасибо! — Инеж облегченно улыбнулась и порывисто обняла обоих. — Вы лучшие родители на свете!

 

А вот Карим не оказался таким понимающим. Инеж восторженно рассказала ему о предложении царя, думая, что он разделит ее радость. Но он слушал ее, всё больше хмурясь и мрачнея. Решив, что он боится потерять ее, не хочет расставаться (ну и потому что ей тоже хотелось, чтобы он был рядом), Инеж с энтузиазмом предложила:

— Пойдем со мной! Будем вместе бороться с работорговлей.

Но Карим только сильнее нахмурился и покачал головой:

— Сулийцы не плавают по морям. Ты не должна покидать караван, отрываться от семьи, навлекая на нее позор.

Недоумение сменилось обидой, а затем гневом.

— Спасать похищенных детей — не позор, а честь! — вспыхнув, резко ответила Инеж. — И не говори мне, что я должна и не должна делать! Ты мне не муж.

— И не стану, если не одумаешься, — мрачно буркнул Карим.

Инеж пронзила его сердитым взглядом и решительно ответила:

— Значит, так тому и быть. Прощай, Карим.

Резко развернувшись, отчего взметнулись яркие юбки, она зашагала к своему фургону, кипя от гнева и не обращая внимания на его попытки остановить ее. Разрывать эту связь было больно, но Инеж не собиралась связывать свою жизнь с тем, кто не понимает ее и стремится посадить в клетку.

Исследования в библиотеке подтвердили подозрения Каза: если Гриш не пользуется своей силой, он начинает болеть. Правда, Джеспер не походил на больного человека, но, возможно, болезнь затрагивала не обязательно тело. И у Джеспера это выражалось в тяге к саморазрушению. А значит, чтобы отвадить его от азартных игр, надо как-то убедить его начать пользоваться силой. Несколько дней Каз обдумывал, как подступиться к этому вопросу так, чтобы Джеспер прислушался, а не послал его куда подальше.

Такая возможность появилась с самой неожиданной стороны.

Только что закончилась лекция, все собирали вещи и расходились. Как вдруг профессор Бёрн сказал:

— Ритвельд, задержитесь.

Джеспер посмотрел на Каза, приподняв брови, и тот пожал плечами. Он понятия не имел, что такого сделал, чтобы его оставили после лекции.

— Если что — зови на помощь, я буду неподалеку, — прошептал Джеспер.

Каз фыркнул и подтолкнул его к двери:

— Иди уже.

Как только аудитория опустела, Каз, закинув сумку на плечо, подошел к профессорскому столу и вопросительно посмотрел на щуплого невысокого Бёрна. Тот, оставшись сидеть за столом, в свою очередь одарил его внимательным взглядом пронзительных серых глаз, будто оценивая, насколько ему можно доверять. Всё это было очень странно. Но вот следующих слов профессора он точно не ожидал.

— Каз… Не против, если я по имени?

Каз мотнул головой, но напрягся еще больше. Преподаватели никогда не обращались к студентам так неформально.

— Вы ведь хотите бороться с работорговлей.

Вопроса в его голосе не было совсем, впрочем, мечта Каза и не являлась какой-то тайной. Каз коротко кивнул.

— Мы сейчас как раз пытаемся вывести на чистую воду советника Ван Берга и не отказались бы от помощи.

— Мы? — уточнил Каз, ситуация всё больше начинала казаться сюрреалистическим сном.

Бёрн кивнул:

— Несколько профессоров нашего университета.

Каз приподнял брови, но не стал комментировать, вместо этого спросив:

— И чем я могу помочь? И почему я?

— Понимаете, — медленно произнес Бёрн, едва заметно улыбнувшись, и принялся вертеть карандаш между пальцами — он всегда так делал, когда читал лекции. — Вы не так давно зарекомендовали себя как человека умного, наблюдательного и не болтливого.

Каз недоуменно нахмурился.

— Когда это?

— Когда спасли младшего сына господина Дейрейта.

— О.

Каз прекрасно помнил того мальчишку. Справедливости ради, мальчишка был всего на год моложе его. Зато гораздо глупее. Каз тогда в очередной раз вытаскивал Джеспера из игорного клуба и попутно заметил, как крупье намеренно раскручивает явно богатого паренька на всё более крупные ставки. И всё бы ничего, но крупье при этом мухлевал. Очень ловко мухлевал — никто, кроме Каза, не заметил.

Каз сам не знал, зачем вмешался. Не иначе, как из чувства справедливости. Поскольку до глупого богатого мальчика ему не было никакого дела.

Он остановил парня и обвинил крупье в мошенничестве. Естественно, разразился скандал, но Каз смог доказать свою правоту, по полочкам разложив, как и когда крупье подтасовывал карты. Хозяин клуба смотрел на него с глубочайшей досадой, крупье с ненавистью, спасенный мальчишка с благоговейной благодарностью, а Джеспер с восхищением.

Каз чувствовал себя звездой вечера, но вскоре совершенно забыл об этом случае. Как оказалось, нашлись люди, которые не забыли.

— Что касается второго вопроса. Нам нужна ваша помощь, чтобы добыть доказательства, — продолжил профессор.

Каз моргнул.

— А именно?

Бёрн вздохнул и вдруг положил карандаш на стол. Это всегда служило признаком неприятностей, и Каз насторожился. Профессор посмотрел на него почти виновато:

— Вам надо пробраться в его особняк и вскрыть сейф.

Каз ошарашенно уставился на него:

— Вы предлагаете мне совершить преступление? Почему не прижать его законным путем?

Бёрн с горькой улыбкой покачал головой:

— Контракты вполне законны. Все знают, что они представляют собой по сути, но все закрывают на это глаза. Так что одного наличия у кого-то работников по контракту ничего не даст. Чтобы обвинить члена Торгового совета в работорговле, нужны очень веские — неоспоримые — доказательства.

Разумный аргумент. Оставалось одно «но».

— Я не умею вскрывать сейфы, — заметил Каз.

Бёрн снова вздохнул:

— Это понятно. Но вы можете научиться.

Каз скептично приподнял бровь.

— И сколько времени займет обучение?

— Ну, мы никуда не торопимся, — улыбнулся Бёрн, снова принявшись вертеть карандаш. — И если вы согласны и дальше с нами сотрудничать, это умение вам пригодится. Кроме того, каждая успешно проведенная операция будет оплачиваться. Не могу обещать, что очень высоко, но для студента неплохо.

Каз хмыкнул, обдумывая предложение. Не то чтобы он стремился начать карьеру вора, но в одном профессор Бёрн был прав. Официальным путем работорговцев не прижать. В Кеттердаме поговорка «закон — что дышло: куда повернул, туда вышло» обретала особые глубины. Ну и обещание платы тоже добавляло идее привлекательность. Каз уже знал, что согласится. Хотя отец его убьет. А с другой стороны, отцу не обязательно об этом знать.

И тут ему пришла в голову мысль. Дар Джеспера в этом деле может пригодиться — те же замки вскрывать. Вот и повод подтолкнуть его к развитию этого дара.

— Я могу привлечь друга? — спросил он. — Он обладает… весьма полезными способностями.

Довольно-таки туманно, но раскрывать секрет Джеспера кому попало он не собирался.

Бёрн секунду поколебался.

— Если он не будет болтать.

Честно говоря, насчет не болтать Каз сомневался. Джеспер был жутким треплом, к тому же еще и легкомысленным. Хотя сумел же он скрывать свои способности. Значит, способен держать рот на замке. Главное, дать ему правильную мотивацию.

— Не будет, — пообещал Каз.

Профессор Бёрн кивнул:

— Хорошо. Чем нас больше, тем лучше. Значит, вы согласны?

Каз в свою очередь кивнул протянул руку:

— Сделка есть сделка.

Положив карандаш, профессор с улыбкой пожал ему руку:

— Сделка есть сделка.

Джеспер действительно, как обещал, ждал его за дверью аудитории, вышагивая из стороны в сторону. Его руки то и дело дергались к пристегнутым к поясу кобурам, хотя сейчас револьверов в них не было — никто не позволил бы ему ходить с оружием на лекции. Но привычка Джеспера касаться своих возлюбленных револьверов, когда он нервничал, была неистребима.

Каз одарил его ироничным взглядом, на который Джеспер не обратил внимания, нетерпеливо спросив:

— Ну? Что Бёрну было от тебя надо?

Каз покачал головой.

— Пошли. Дома расскажу.

Как только за ними закрылась дверь квартиры, Джеспер выжидающе уставился на Каза. Он до безумия напоминал нетерпеливого щенка — только что не повизгивал. Каз подавил желание рассмеяться. Все-таки разговор им предстоял серьезный.

— Скажи-ка, Джеспер, — медленно произнес Каз, глядя ему прямо в глаза, — ты Прочник?

Джеспер вздрогнул и отшатнулся. На его лице вспыхнула паника.

— Что? С чего ты взял? — забормотал он. — Я вовсе не…

Каз вздохнул и вскинул ладонь, останавливая его.

— Джес. Я видел, как ты стрелял у нас на ферме. Обычные люди так не стреляют. Ты воздействуешь на пули, да?

— Ничего я не… — от паники Джеспер резко перешел к злости. — Я просто метко стреляю, и в этом нет ничего неестественного. Никакой я не Фабрикатор.

Он даже не заметил, что употребил, хотя обозначающий почти одно и то же, но все-таки другой термин. Каз покачал головой.

— Точно. Ты идиот.

И прежде чем Джеспер успел заспорить, отрицая свою принадлежность к Гришам (а он явно собирался), Каз продолжил:

— Джес, я понимаю, почему ты это скрываешь. И клянусь, не скажу ни одной живой душе. Но отрицать это бесполезно и просто глупо.

Джеспер сразу поник, провел пятерней по волосам, а потом обратил на Каза несчастный взгляд.

— Ма была зова. Она умерла, с помощью своего дара спасая больную девочку. Па тогда заставил меня пообещать, что я никогда не стану пользоваться своим и что о нем никто не узнает.

Каз посмотрел на него с состраданием.

— Я понимаю мотивы твоего па, но он оказал тебе медвежью услугу. Когда Гриши — зова, если хочешь — не пользуются своим даром, они начинают болеть. Запертая внутри сила, не имея выхода, разрушает своего хозяина.

— Я вовсе не чувствую себя больным, — возразил Джеспер. — Как раз наоборот — во мне полно энергии.

Даже слишком на вкус Каза.

— Которая толкает тебя на постоянные поиски адреналина. Уверен, именно поэтому ты не можешь перестать играть.

Джеспер открыл рот, собираясь продолжить спор, но закрыл его, так ничего и не сказав. Нахмурившись, он плюхнулся на диван и задумался. Каз пошел на кухню поставить чайник кипятиться, терпеливо ожидая, до чего Джеспер додумается.

— Может, ты и прав, — наконец произнес тот достаточно громко, чтобы Каз услышал его из кухни. — И что ты предлагаешь? Я не могу просто пойти и заявить, что хочу тренироваться. Па правильно говорит: быть Гришем опасно. В Кеттердаме особенно.

Каз согласно помычал, роясь в буфете. Отыскав там остававшиеся вафли, он принес их в гостиную и поставил на стол. После чего принес чашки и заварку. Джеспер наблюдал за ним с некоторым подозрением.

— Как-то ты уж очень тщательно готовишься.

— Па говорит, серьезные проблемы всегда лучше обсуждать за чашкой чая.

Джеспер усмехнулся и вскочил, чтобы принести закипевший чайник.

— Ты можешь потренироваться сам? — спросил Каз, когда они сели за стол. — Или обязательно нужен наставник?

Джеспер пожал плечами:

— С наставником, конечно, лучше. Но меня учила ма, когда еще была жива, так что кое-что я помню.

— Отлично. Потому что я, честно говоря, не знаю, где в Кеттердаме можно найти тебе учителя так, чтобы это было безопасно.

— Да уж, — Джеспер неуютно поерзал. — Знаешь, так странно обсуждать это после того, как я почти всю жизнь скрывал, кто я есть. И в то же время это так… здорово. До сих пор я даже не осознавал, насколько на самом деле хотел с кем-нибудь поделиться.

Каз понимающе кивнул и отпил чая.

— Можешь начать тренироваться на замках.

Джеспер недоуменно моргнул.

— Почему на замках?

Каз усмехнулся и принялся рассказывать о предложении профессора Бёрна.

— Однако, — присвистнул Джеспер, когда он замолчал. — Но могу сказать, что я всеми руками за это правое дело.

— Отлично, — Каз допил оставшийся чай. — Значит, покупаем несколько замков и начинаем тренироваться их вскрывать: я отмычками, а ты своей силой.

Так они и взялись за работу в перерывах между учебой и свиданиями. Как только Джеспер начал регулярно пользоваться своим даром, он стал заметно спокойнее и почти забыл про азартные игры. Каз вздохнул с облегчением.

* * *

Караван не мог всё время оставаться на одном месте, так что, попрощавшись и пообещав навещать ее, родители оставили Инеж обучаться. Поначалу было ужасно тоскливо. Инеж ни разу еще не оставалась без семьи и страшно по ним скучала. А еще она не привыкла жить одна. И выделенная для нее, хотя и небольшая комната казалась безумно тихой и пустой. Обучение занимало всё ее время и силы днем, но вечером нападало уныние.

Немного освоившись при дворе, Инеж попыталась найти Нину, однако узнала, что та так и не вернулась из миссии по поиску Гришей.

— Пропала без вести, — грустно объяснила ей темноволосая девушка в красной кефте, к которой она обратилась со своим вопросом. — Скорее всего, оказалась в плену у фьерданцев, которые, как выяснилось, тоже искали Гришей на Блуждающем Острове. Вероятно, она уже мертва.

Это известие потрясло Инеж. Они общались с Ниной всего один день, но чувство было, будто она потеряла близкую подругу. И Инеж еще усерднее стала вкладывать всю себя в тренировки.

Некоторое время спустя она вместе со своим наставником переселилась в Ос Керво — чтобы начать применять теоретические знания на практике и осваиваться с реальным кораблем. Петр был прекрасным учителем — знающим, терпеливым и умеющим объяснять. Хотя Инеж немного робела его, поскольку он выглядел бывалым морским волком, потрепанным в сражениях. Тем не менее он относился к ней, хотя и покровительственно, но с уважением. И вскоре Инеж начала получать удовольствие от уроков.

В тот день Инеж с Петром, склонившись над столом в капитанской каюте корабля под названием «Волк волн», изучали карту звездного неба.

— При навигации существуют специальные методы для определения географической широты и для определения величины поправки компаса по Северной звезде, — объяснял Петр, одновременно показывая на карте. — Ночью, когда появятся звезды поучимся ими пользоваться. Это если находишься в северном полушарии. Остальные навигационные звезды позволяют определять местоположение в любой точке мира. Звездный атлас, — он постучал указательным пальцем по разложенной перед ними карте, — помогает в определении навигационных звезд, показывает созвездия, их относительные позиции в небе и яркость.

Инеж кивала, следя за его указаниями и стараясь запоминать объяснения.

— А это что? — кивнула она на прибор, лежавший рядом на столе.

Он был треугольной формы, только нижняя сторона была не прямой, а дугообразной с нанесенной на ней вроде как линейкой.

— Это секстант, — ответил Петр. — Им измеряют высоту солнца и звезд над горизонтом, чтобы определить местоположение судна. Как раз сейчас...

И тут дверь распахнулась, и в каюте появился царь Николай. Правда, одет он был не как царь, а как капитан корабля. В прическе и лице тоже что-то неуловимо изменилось. Вероятно, он нарочно добивался такого эффекта, чтобы его не узнали случайные прохожие.

— Ваше величество, — одновременно произнесли они, выпрямившись.

— Как успехи? — жизнерадостно спросил он.

— Еще пара недель, и можно отпускать ее в первое плавание, — без колебаний ответил Петр, и Инеж польщено и радостно улыбнулась. — Но, конечно, с опытным первым помощником.

— Само собой. Вот ты его роль и исполнишь, — ухмыльнулся Николай, и Петр кивнул, после чего царь повернулся к Инеж. — В таком случае пора познакомить вас с вашим кораблем.

Инеж пораженно распахнула глаза. Конечно, Николай обещал, что отдаст корабль под ее командование, но до сих пор это казалось ей далекой и почти сказочной перспективой. Которая внезапно стала реальностью. Сглотнув, Инеж кивнула, и Николай усмехнулся, похоже, прекрасно поняв ее чувства.

Немного театральным жестом он указал на дверь, предлагая ей проходить первой. Инеж бросила на него нервный взгляд и вышла на палубу.

Оттуда они спустились на причал, и Николай повел ее мимо многолюдных шумных причалов с торговыми кораблями. В стороне от других судов был пришвартован небольшой изящный корабль, который выглядел так, словно он птица, сложившая крылья. А присмотревшись, Инеж поняла, что он не качается на волнах, а завис в нескольких футах над водой, чем сходство с птицей только усиливалось. Она слышала о корабле, сконструированном царем лично, но никак не предполагала, что для ее миссии Николай отдаст ей именно его.

Инеж пораженно ахнула и, оторвавшись от восхищенного разглядывания корабля, недоверчиво посмотрела на царя. Тот, явно довольный произведенным эффектом, произнес:

— Это «Зимородок». Летающий корабль для летающей девушки.

Инеж недоуменно нахмурилась:

— Летающая девушка? Что вы имеете в виду?

Николай беспечно пожал плечами.

— Мне довелось видеть, как вы выступаете. Это было потрясающе. Такое впечатление, что у вас за спиной крылья и вы идете не по веревке, а по воздуху.

Инеж моргнула, невольно покраснев от комплимента. Родители организовали представление в Ос Альте перед тем, как уехать и оставить здесь Инеж. И она в последний раз выступала с семьей, наслаждаясь каждой секундой действа. Но никак не думала, что представление посетил царь. Это… льстило ее артистическому самолюбию.

— Спасибо, ваше величество, — искренне ответила она. — И огромное спасибо за корабль.

Николай отмахнулся.

— Я рассчитываю, что вы с его помощью послужите короне. Да-да, я помню про детей. Но ваша миссия может стать и служением Равке в том числе.

Инеж кивнула. На самом деле, это меньшее, чем она могла отблагодарить его за всё, что он сделал для нее. Снова устремив взгляд на «Зимородок», Инеж улыбнулась, с трудом веря, что это происходит с ней не во сне.

На выходе из аудитории Каза ждала Магрит. Увидев ее, он даже запнулся, охваченный чувством вины. В последнее время за тренировками по вскрыванию замков на пару с Джеспером и составлением планов с профессором Бёрном (не говоря уже об учебе, которую никто не отменял), он совсем ее забросил. Он даже не помнил, когда они виделись в последний раз, не то что проводили вместе время.

Обреченно вздохнув, Каз многозначительно посмотрел на Джеспера.

— Понял, исчез, — ухмыльнулся тот, к счастью, не прокомментировав, какие Каза ждут неприятности.

Подождав, пока остальные студенты разойдутся, Магрит спросила в лоб:

— Каз, ты меня избегаешь? Если я тебе надоела, так и скажи — я не стану устраивать сцен и преследовать тебя.

Чувство вины возросло в геометрической прогрессии. Каз почувствовал себя последним подлецом. Магрит была хорошей девушкой, с которой ему было интересно общаться, и меньше всего он хотел обидеть ее.

Он помотал головой, осторожно взяв ее за руки и сжав ладони. Она не отдернула руки и посмотрела с надеждой. С одной стороны, он испытал облегчение, что она не злится на него, а с другой, от ее доверия стало еще хуже.

— Вовсе нет, — заверил ее Каз. — Просто в последнее время столько разных дел навалилось…

— Расскажешь? — попросила Магрит, склонив голову.

Каз вздохнул, уже понимая, что сейчас последует:

— Я не могу. Секретная миссия и всё такое.

Магрит подозрительно прищурилась и отняла у него свои руки, отступив на шаг.

— Это твой способ сообщить мне о расставании? В таком случае можешь не щадить мое самолюбие — переживу.

Каз помотал головой.

— Я не…

Но замолчал. На самом деле не лучше ли было действительно расстаться сейчас и не внушать ей ложных надежд? Втягивать ее в опасное предприятие, которое предложил ему профессор Бёрн и которое надолго займет всё его свободное время, он не хотел. Так что, наверное, стоит не морочить девчонке голову и отпустить ее.

— Знаешь, пожалуй, нам действительно лучше расстаться.

Магрит едва заметно вздрогнула, но спокойно кивнула.

— Спасибо за честность. Прощай, Каз.

— Прощай, Магрит. Прости.

Она пожала плечами и ничего не ответила — просто развернулась и ушла. Ровным шагом и гордо подняв голову. Потрясающая девушка. На мгновение закралось сомнение: не поторопился ли он оттолкнуть ее? Но он отмел эту мысль — с его новой деятельностью вряд ли он сможет поддерживать нормальные отношения. Да и постоянно врать и недоговаривать тоже не хотелось.

Подавив сожаления, Каз развернулся и отправился домой — оттачивать искусство вскрывания замков.

* * *

Весной студентов второго курса отправляли присутствовать на судебных разбирательствах. Казу с Джеспером повезло попасть на дело о работорговле. Или не повезло — с какой стороны посмотреть. Смешно, подумал Каз, устраиваясь рядом с Джеспером на специально отведенных для студентов местах на верхнем ярусе, все зажиточные купцы без зазрения совести покупают и продают людей, но при этом судят за работорговлю.

При одном взгляде на обвиняемого Каз уверился, что он невиновен. У молодого фьерданца в потрепанной одежде, стоявшего перед судьей с закованными руками, на лице крупными буквами было написано, насколько он честный, благородный и добропорядочный человек, который, в отличие от судивших его керчийцев, не станет пачкать руки торговлей людьми.

— Серьезно? — прошептал рядом пришедший к тому же выводу Джеспер. — Если этот drüskelle работорговец, то я королева Фьерды.

Каз фыркнул и кивнул.

Как выяснилось, судили парня по обвинению какой-то девушки, которая во фьерданском порту обратилась за помощью к капитану керчийского судна.

— Возможно, она Гриш, — предположил Каз. — И таким образом пыталась спастись из фьерданского плена.

— Возможно, — пожал плечами Джеспер. — Что ж, ей это удалось.

Действительно. Это был даже не суд, а показательное принесение жертвы. Какие бы мотивы ни двигали обвинительницей, сам процесс глубоко возмутил Каза. Торговый совет, похоже, ухватился за возможность продемонстрировать, как он борется с работорговлей, и Маттиас Хельвар был обречен еще до начала разбирательства.

Ту самую девушку Каз увидел уже по окончании суда. Высокая, темноволосая, с пышной (несмотря на явное истощение) фигурой, она пыталась пробиться к судьбе, повторяя, что совершила ошибку и хочет отказаться от обвинения. Но ее, конечно же, никто не слушал и никуда не пускали.

— Но он невиновен! — отчаянно воскликнула она.

— Суд вынес решение, — равнодушно ответил представитель городской стражи, который охранял двери в судейский кабинет. — Маттиас Хельвар отправляется в Хеллгейт. И лучше бы вам не устраивать здесь скандал, если не хотите составить ему компанию.

Девушка в отчаянии чуть ли не зарычала и вскинула руки. Правда, быстро передумав, она опустила их, но этого короткого жеста было достаточно, чтобы понять, что она Гриш.

Каз покачал головой: так раскрыться в Кеттердаме — верх легкомыслия с ее стороны.

Постояв еще пару мгновений, она развернулась и побрела прочь, чуть ли не плача. И тут Казу в голову пришла мысль.

— Подожди-ка, — сказал он Джесперу, который уже собирался уходить, и поспешил вслед за девушкой.

— Ты куда? — удивился Джеспер, но Каз его проигнорировал.

Догнав девушку, он легонько коснулся ее плеча, привлекая внимание.

— Фройлин?

Та резко развернулась, уставившись на него расширившимися зелеными глазами, снова инстинктивно вскинув руки, но, осознав, что видит парня не старше себя, немного расслабилась. Однако спросила подозрительно:

— В чем дело?

— Я могу вам помочь, — заявил Каз, и глазом не моргнув на ее реакцию.

Она скептично приподняла бровь, с явной насмешкой окинув его взглядом.

— Каким образом?

Каз ухмыльнулся.

— Позвольте представиться: Каз Ритвельд, студент юридического факультета.

В глазах девушки появилась заинтересованность, хотя скептицизм никуда не делся.

— Нина Зеник, — представилась она в ответ.

— Итак, Нина, — весело произнес Каз, — вы действительно хотите вытащить Хельвара из Хеллгейта?

— Да! — горячо ответила она. — Я понимаю, как это странно, учитывая, что я его и обвинила. Но я сделала это, только чтобы спасти его от Второй Армии.

Брови Каза поползли наверх. Гриш и drüskelle? Оригинальное сочетание. Но он не стал углубляться в эту тему.

— Обиванием порогов вы ничего не добьетесь. Керчийский суд не пересматривает своих решений. Не говоря уже о том, что Хельвару не повезло стать показательной жертвой.

— И что мне делать? — обреченно спросила Нина.

Весь ее задор разом исчез, и она стала просто юной, смертельно уставшей и испуганной девушкой.

— В законе есть одна лазейка, — сказал Каз и нараспев процитировал: — Осужденного освободят из тюрьмы, вне зависимости от его преступления, если юная дева согласится взять его в мужья, — и уже нормальным тоном добавил: — Правда, вам придется несколько лет прожить в Кеттердаме добропорядочными гражданами. Зато потом можете делать, что хотите.

У него за спиной присвистнул Джеспер, до тех пор молча наблюдавший за их диалогом.

Лицо Нины просветлело, глаза наполнились надеждой.

— А если он не захочет? — с опаской спросила она.

— Ну уж постарайся его убедить, — усмехнулся Каз, незаметно для самого себя перейдя на «ты»; Нина вроде бы не возражала. — Я устрою вам встречу, а дальше всё в твоих руках.

В глазах Нины сверкнула решимость, и она кивнула.

— Жди здесь, — велел Каз. — Джеспер, составь ей компанию.

— Есть, босс! — шутливо отсалютовал тот.

Устроить Хельвару свидание не составило особого труда. Всего то и надо было — сказать, что его в последний раз хочет увидеть невеста. И Каз даже не думал, что это было такой уж ложью. Скорее, некоторым преувеличением.

Пока Нина общалась со своим фьерданцем, Каз отправился к судье Дрейку. В отличие от нее, его сразу пропустили в просторный кабинет с темно-зелеными бархатными портьерами на окнах. Судья сидел в кресле с высокой спинкой за внушительным столом, просматривая документы.

— А, господин Ритвельд, — радушно поприветствовал его Дрейк, подняв голову. — Наслышан о вас от профессоров университета.

Каз удивленно приподнял брови, но не стал комментировать. Встав напротив судьи, он сразу перешел к делу:

— Ваша честь, я по поводу Хельвара — присутствовал сейчас на рассмотрении дела.

— Ах да, студенческая практика, — добродушно кивнул Дрейк, поставив локти на стол и сложив пальцы шатром. — И что вы хотели узнать?

— Существует закон, по которому осужденного должны отпустить, если какая-нибудь девушка возьмет его в мужья.

— Ну да, формально такой закон существует, — беспечно ответил Дрейк. — Но он не использовался уже несколько столетий.

— Видимо, просто не находилось желающих девушек, — лукаво предположил Каз. — А вот сейчас нашлась.

Дрейк резко выпрямился, опустив руки и пораженно уставившись на него.

— Вы серьезно?

— Абсолютно, — кивнул Каз. — Некая Нина Зеник.

Дрейк моргнул, а потом расхохотался.

— То есть сначала она отправила парня за решетку, а теперь хочет вызволить?

— Раскаялась? — невинно предположил Каз.

Дрейк хмыкнул и пожал плечами:

— Ну, как бы то ни было. Такой закон существует, и она имеет право им воспользоваться, — и с намеком добавил: — Вот только интересно, откуда бы равкианке знать такие тонкости нашего законодательства…

— Понятия не имею, — невозмутимо ответил Каз. — Видимо, хорошая подготовка.

— Ну-ну, — усмехнулся Дрейк, однако он не выглядел сердитым, только позабавленным. — Я передам в университет, чтобы вам засчитали это дело как адвокатскую практику. Причем успешную.

— Спасибо, ваша честь, — искренне произнес Каз — такого побочного эффекта от своего ходатайства он не ожидал.

С судьей им определенно повезло: не все были столь сговорчивы и доброжелательны.

— Не за что, — отмахнулся тот. — Я рассчитываю на наше дальнейшее сотрудничество. Адвокат из вас выйдет отличный — я это вижу уже сейчас. Передайте госпоже Зеник, что брак будет заключен в церкви Гезена в двенадцать колоколов.

— Непременно, — Каз слегка поклонился и вышел, аккуратно закрыв за собой коричневую дубовую дверь.

— Ну ты даешь, Каз, — восхищенно покачал головой Джеспер, когда он сообщил им с Ниной результаты переговоров с судьей, и театрально провозгласил, взмахнув рукой: — Дамы и господа, Каз Ритвельд — лучший адвокат Кеттердама!

— Иди ты! — буркнул Каз, но не сдержал улыбки.

А Нина вдруг прыгнула к нему и с такой силой стиснула в объятиях, что он чуть не задохнулся.

— Спасибо! — с сияющей улыбкой произнесла она, отпустив его. — Огромное-преогромное спасибо!

— Хельвара-то уговорила? — перевел Каз разговор, поскольку не знал, что делать с такой благодарностью. — А то будет неловко, если жених вдруг откажется венчаться.

Нина рассмеялась.

— Уговорила, — а потом слегка помрачнела. — Только не знаю, что мы будет делать в Кеттердаме. Мы оба солдаты и никогда в своей жизни больше ничем не занимались.

Каз переглянулся с Джеспером. Действительно проблема.

— Может, взять их в долю? — предложил Джеспер.

Каз прищурился, оценивающе посмотрев на Нину. Он пока не знал, как использовать здоровенного фьерданца, а вот Сердцебит очень даже может пригодиться.

— Пожалуй, — кивнул он.

— Вы сейчас о чем? — подозрительно спросила Нина, переводя взгляд с одного на другого.

— Позже объясним, — ответил Каз. — Пока сосредоточься на предстоящей тебе завтра свадьбе.

Нина хмыкнула, но не стала настаивать.

 

Свадебная церемония в церкви Гезена была скромной. Мягко говоря. Присутствовали сами брачующиеся, священник, судебный представитель и Каз с Джеспером в качестве свидетелей. Шесть человек терялись в огромном пространстве церкви.

Последний раз Каз был на свадьбе еще ребенком — в их поселке, когда кто-то женился, праздновать собирались все. Само венчание, конечно, проходило торжественно, но остальная часть свадьбы всегда была шумной и веселой.

Здесь же у жениха было такое выражение лица, будто он на похоронах. На собственных. Невеста со своей стороны не выглядела очень уж радостной. Когда венчание закончилось, молодожены расписались в документах, которые им подал судебный представитель, и все вышли на улицу, где моросил мелкий противный дождик.

— Нда-а-а, — протянул Джеспер, взъерошив себе волосы, — как-то я ожидал, что свадьба должна быть веселее.

Хельвар пронзил его убийственным взглядом. Он почти не говорил по-керчийски, но, видимо, кое-что понимал. Ну, или его просто раздражал жизнерадостный тон Джеспера. Нина только сокрушенно покачала головой.

— Что с ним такое? — спросил Джеспер, когда они направились в сторону квартиры, которую снимала Нина. — Он не рад, что избавился от Хеллгейта?

Нина вздохнула:

— Он drüskelle. Был. И сейчас вынужденно женился на ведьме, с которой обязался бороться. Он переживает экзистенциальный кризис.

— Оу, — удивленно произнес Джеспер.

Каз усмехнулся и перешел на фьерданский. Те студенты юридического факультета, которые хотели впоследствии работать в дипломатическом корпусе, должны были посещать языковые курсы. Каз пока не был уверен, что хочет туда, но решил, что владеть несколькими языками в любом случае не помешает, и выбрал фьерданский и равкианский. Он и не подозревал, что это пригодится так скоро. Говорил он пока не слишком свободно, но объясниться мог.

— После тех усилий, что Нина приложила, чтобы спасти тебя, ты просто обязан на ней жениться.

Маттиас смерил его угрюмым взглядом и буркнул:

— Я уже, если ты не заметил.

— Не-е-ет, — ухмыльнулся Каз. — Это она тебя взяла в мужья, а не ты на ней женился.

Маттиас так удивился, что с него слетела вся угрюмость. Нина прыснула и показала Казу большой палец. Он подмигнул ей в ответ. Джеспер, который языковые курсы не посещал (в основном из-за лени) с любопытством переводил взгляд с одного на другого.

— Какая разница? — спросил Маттиас.

— Огромная, — довольно заявил Каз. — Запомни, Хельвар: формулировка — это половина дела.

— Сразу видно юриста, — хмыкнула Нина.

— Кроме того, — продолжил Каз, проигнорировав ее высказывание, — я сомневаюсь, что брак перед лицом Гезена для вас обоих имеет хоть какое-то значение.

— А тут он прав, — задумчиво кивнула Нина.

Похоже, раньше эта мысль Маттиасу в голову не приходила. Он прямо-таки просветлел. А вот Нина наоборот явно расстроилась. Неужели, она правда рада была выйти за него замуж? Гриш за drüskelle? Вот уж действительно — любовь зла.

— Так о какой работе ты говорил? — перешла Нина на керчийский, когда они дошли до меблированных комнат, где она остановилась.

— Не на улице, — ответил Каз.

Она удивленно приподняла брови, но кивнула.

Комната Нины представляла собой крошечную каморку с кроватью, столом, двумя стульями и умывальником. Но Каз был рад оказаться в помещении и укрыться от отвратительной погоды. Они с Джеспером заняли стулья, Нина с Маттиасом сели на кровать на максимальном расстоянии друг от друга. Ну, то есть Маттиас постарался отодвинуться от нее. Нина-то, будь ее воля, с радостью уселась бы ему на колени. На самом деле, она собиралась, но он не позволил. Каз едва сдерживал смех, наблюдая, как чопорный, весь такой благопристойный фьерданец сопротивляется натиску игривой равкианки.

Решив, что он недостаточно хорошо говорит по-фьердански для подобного разговора, Каз попросил Нину быть переводчицей.

Накануне он переговорил с профессором Бёрном, и тот согласился, что Сердцебит в команде — ценное приобретение.

— Фьерданцу тоже работу найдем, — заверил он. — В конце концов, тренированный солдат всегда может пригодиться.

Всё время, пока Каз говорил, Нина по чуть-чуть придвигалась к Маттиасу, пока они не оказались сидящими вплотную. После чего осторожно положила ему голову на плечо. Маттиас покосился на нее, замерев как кролик перед удавом, но не оттолкнул. Только вздохнул с обреченным видом. Нина самодовольно улыбнулась.

— Мне нравится эта миссия, — воодушевленно заявила она, когда Каз замолчал. — Ну и, честно говоря, у нас не особенно большой выбор.

— Чудненько! — Джеспер хлопнул в ладоши и потер их. — Мы как раз собирались приступить через несколько дней.

Маттиас, со своей стороны, не особенно стремился участвовать, но согласился с Ниной, что у них нет выбора. Положенные три года в Кеттердаме им надо было на что-то жить.

* * *

Еще какое-то время Инеж изучала особенности управления летающим кораблем. Царь Николай позаботился, чтобы «Зимородок» был полностью укомплектован компетентной командой, но капитан должен знать и уметь всё.

И вот несколько месяцев спустя она отправилась в свое первое плавание. «Зимородок» мог не только летать по воздуху, но и плыть по воде, как обычный корабль.

Для начала Инеж отправилась в разведку: чтобы охотиться за работорговцами, их надо сперва вычислить. Они замаскировали «Зимородок» под торговое судно и, начав с Ос Керво, переходили вдоль побережья от одного порта к другому, торгуя специями для прикрытия и собирая слухи.

Далеко не сразу удалось напасть на мало-мальски важный след. Инеж уже начала отчаиваться, что они смогут найти хоть что-нибудь. И вот, наконец, повезло. Инеж с Петром зашли в таверну «Восходящее солнце» — небольшое уютное заведение — послушать разговоры, ну и заодно перекусить что-нибудь. Остальные члены команды разбрелись по городу с той же целью.

Они едва успели сделать заказ, как их внимание привлек разговор неподалеку. Инеж бросила туда осторожный взгляд, сделав вид, будто смотрит, не идет ли официант, капризным тоном протянув:

— Ну когда он уже появится? Я есть хочу.

Петр усмехнулся и поддержал игру:

— Придется потерпеть пару минут.

Через столик от них сидели двое молодых парней, один из которых выглядел так, словно весь путь сюда проделал бегом, то ли спасаясь от преследования, то ли торопясь попасть на встречу.

— Видел корабль в порту — «Черная жемчужина»? — слегка задыхаясь, спросил он.

— Да-а-а, — мечтательно протянул второй, — красавец. А что?

— Сегодня ранним утром я видел, как два бородатых мужика занесли на него бесчувственную девушку — девочку даже. Хотел вмешаться, но потом… — он замолчал и тихо признался: — Струсил, наверное. Они явно были сильнее меня.

— Да, может, ей просто плохо стало, и они несли ее на борт, чтобы помочь, — возразил его товарищ, но таким тоном, что сразу становилось ясно: он не верит собственным словам.

— Когда хотят помочь, — возразил первый, — не носят через плечо, как мешок картошки, — после короткой паузы он удрученно добавил: — Чувствую себя последней сволочью.

Инеж с Петром переглянулись и, не дожидаясь ни окончания истории, ни своего заказа, поспешили к выходу. К тому моменту, когда они добрались до порта, «Черная жемчужина» уже покинула его, показав им корму.

— Судя по курсу, они собираются в Керчию или в Южные Колонии, — задумчиво произнес Петр.

Инеж кивнула:

— Значит, собираем команду и отправляемся в погоню.

— Так точно, капитан! — Петр с улыбкой отсалютовал ей.

Несколько часов спустя «Зимородок» поднялся в воздух. У работорговцев была фора, зато «Зимородок» отличался гораздо большей скоростью. Так что они догнали «Черную жемчужину» довольно быстро. А еще у них было преимущество нападения с воздуха. У корабля противника пушки не могли стрелять наверх, зато их пушки очень даже могли стрелять вниз. Правда, они старались не потопить корабль совсем, пока на нем находятся пленники, чтобы они не погибли вместе с работорговцами. Но, с другой стороны, противник не ждал нападения с воздуха, и сражение длилось недолго.

На «Черной жемчужине» обнаружилось двенадцать пленников — детей от девяти до пятнадцати лет. Хотя странно было думать о них как о детях, когда сама Инеж была ровесницей старшим из них. Но она парадоксальным образом чувствовала себя гораздо более взрослой. Они испуганной кучкой жались друг к другу, когда их вывели на палубу, со страхом глядя на команду «Зимородка».

— Не бойтесь, — как можно мягче произнесла Инеж, убрав кинжалы, чтобы не пугать их еще больше окровавленным оружием (она старалась никого не убивать, только ранить, хотя ее команда подобной щепетильностью не отличалась). — Мы отвезем вас домой, и больше никто вас не обидит.

— Правда? — недоверчиво спросила темноволосая девочка лет одиннадцати.

— Правда, — улыбнулась Инеж. — Как тебя зовут?

— Лина, — всё еще настороженно ответила девочка.

— Лина, ты когда-нибудь видела летающий корабль?

Она помотала головой, уставившись на Инеж еще более недоверчиво. Инеж широко улыбнулась:

— Тогда смотри: вот он, — она указала на «Зимородок», который к этому моменту спустился и сейчас качался на волнах рядом с «Черной жемчужиной». — Хочешь полетать?

Лина прищурилась, разглядывая корабль, а потом снова посмотрела на Инеж. На ее лице опасение боролось с надеждой и любопытством. Несколько мгновений спустя она кивнула.

Детей перевели на борт «Зимородка». Команде пришлось потесниться, чтобы устроить их, но никто не жаловался. Все были воодушевлены первой успешной охотой.

Когда «Зимородок» поднялся в воздух, дети восхищенно ахнули — даже старшие, которые изо всех сил старались выглядеть взрослыми и серьезными, — и возбужденно принялись обсуждать полет. Глядя на них, Инеж думала об Аше. Сможет ли она когда-нибудь найти кузину? Жива ли еще та?

Из наблюдений за особняком Ван Берга Каз узнал, что живет тот один, каждую пятницу вечером ходит играть в карты. Прислуга приходящая, так что после седьмого колокола в доме не остается никого кроме охраны. Играл Ван Берг обычно два-три часа, так что за это время они должны были успеть добраться до сейфа и найти необходимые доказательства.

Накануне Каз собрал свою команду на их с Джеспером квартире. Каз устроился за столом, Джеспер прислонился к подоконнику, скрестив ноги, Маттиас сел на диван, и на этот раз Нина беспрепятственно расположилась у него на коленях. Он даже формально не пытался сопротивляться. Более того — положил громадную ладонь ей на талию. Нина выглядела довольной, как кошка добравшаяся до миски сметаны.

Глядя на каждого по очереди, Каз начал излагать план. Говорил он на керчийском — Маттиас с каждым днем всё лучше понимал его (очевидно, Нина занялась обучением), хотя говорил еще плохо. А если что не понимал, Нина переводила.

— Маттиас, ты сторожишь вход. Умеешь подражать каким-нибудь птицам?

Без лишних слов Маттиас сложил ладони у рта, для чего ему пришлось немного подвинуть Нину, и та состроила недовольную гримаску, и издал очень правдоподобное совиное уханье.

— Отлично, — ухмыльнулся Каз. — Если Ван Берг вернется раньше, чем мы выберемся из дома, так и предупредишь нас.

Маттиас коротко кивнул.

— Нина.

Она выпрямилась с видом «Я внимательно слушаю».

— На тебе охрана. Постарайся вырубить их так, чтобы они тебя не видели. Двое патрулируют сад, и двое — дом внутри. Но все они не слишком бдительны, часто болтают друг с другом, играют в карты, а иногда и вовсе подремывают.

— Тех, которые в саду, незаметно вырубить легко, — задумчиво произнесла Нина. — Но те, которые в доме, с большой вероятностью увидят меня раньше, чем я их.

Каз задумался, склонив голову и уставившись в пространство. Нина была права. Если охранников в саду они могли разглядеть из укрытия, оставаясь незаметными, то в доме с этим будет гораздо сложнее. Даже если они проникнут через черный ход или через окно на первом этаже, охранников могут привлечь посторонние звуки. Каз сильно сомневался, что их проникновение в дом будет бесшумным.

— Тогда тебе придется отвлечь их внимание, — решил он. — Притворишься заблудившейся равкианкой, которая ищет работу.

Нина ухмыльнулась и приосанилась:

— Это я могу.

— Даже не сомневался в твоих актерских талантах, — усмехнулся Каз в ответ и посмотрел на Джеспера. — Джес, давай потренируемся еще раз.

Джеспер застонал с напускным отчаянием.

— Может, лучше отдохнем?

— Успеешь наотдыхаться, — отрезал Каз. — За работу.

Джеспер тяжело вздохнул и пробормотал себе под нос, оторвавшись от подоконника:

— Деспот.

Нина засмеялась, и даже Маттиас улыбнулся. Он перестал быть таким мрачным, как в первые дни, и на удивление хорошо влился в компанию.

* * *

Как только грузный Ван Берг вперевалку отошел от дома на достаточное расстояние, они пробрались в сад, оставив Маттиаса снаружи сторожить. Оба охранника беспечно болтали, сидя на ступенях возле эллинга, и, похоже, даже не собирались патрулировать.

— Ван Берг явно зря им платит, — прошептал Каз.

— У богатых свои причуды, — ухмыльнулся Джеспер.

Нина шикнула на них и подняла руки. Несколько мгновений спустя оба закрыли глаза и сползли на землю.

— Сколько они будут без сознания? — спросил Каз.

Нина пожала плечами.

— Не очень долго. Мне надо будет следить за ними и поддерживать эффект.

Каз кивнул и жестом указал ей в сторону парадной двери: твой выход. Нина игриво подмигнула ему и пошла к дому. Каз только головой покачал. Эта девушка готова флиртовать с каждым встречным — просто из спортивного интереса. Он посочувствовал Маттиасу.

Они с Джеспером скрылись в тенях, чтобы понаблюдать за представлением. Как только Нина дошла до двери, вся ее осанка резко изменилась. Плечи поникли, голова опустилась, руки нервно теребили юбку. Каз не видел ее лица, но был уверен, что на нем застыло испуганное и умоляющее выражение.

— Театр по ней плачет, — восхищенно прокомментировал Джеспер.

Нина постучала, и некоторое время спустя дверь открылась и на пороге появился один из охранников. Каз с Джеспером с их позиции разговора не слышали, но судя по выражению лица охранника, он купился. А еще — Нина ему понравилась. Вскоре появился второй охранник, видимо, привлеченный голосами, и Нина начала действовать: пошевелила пальцами, сжала кулаки, и охранники медленно осели на пол. Нина обернулась и махнула Казу с Джеспером: можно идти.

Они аккуратно перешагнули через безвольные тела охранников и прошли в полумрак дома, оставив Нину караулить свои жертвы.

— Куда теперь? — шепотом спросил Джеспер, будто охранники еще могли его услышать.

Каз мотнул головой в сторону лестницы:

— Рабочий кабинет у него на втором этаже. Все важные бумаги наверняка хранятся там.

Дверь в кабинет была заперта, и Каз достал отмычки. Он немного нервничал — до сих пор он тренировался в тишине и спокойствии своей комнаты на специально приобретенных для этой цели замках. К счастью, замок на двери не отличался от тех, на которых он учился, и вскоре раздался знакомый щелчок.

Они вошли в темный кабинет, и Каз потряс фонарик с костями светящихся рыб, который захватил с собой. Комнату озарил призрачный зеленоватый свет, выхватывая из темноты стол с креслом, шкаф, несколько стульев, еще один стол поменьше в углу и сейф в стене. Никаких безделушек, картин или украшений.

— Проверь ящики в столе, — велел Каз. — Я посмотрю сейф.

Джеспер кивнул и принялся прощупывать ящики — в том числе с помощью своей силы, чтобы понять, нет ли в них двойного дна. А Каз прошел к встроенному в стену сейфу.

Здесь замок оказался куда сложнее, чем на двери. Каз взмок, пока возился с ним — не столько от усилий, сколько от нервов, — а он всё не поддавался.

— Джес, — позвал он, наступив на горло своей гордости, — нашел что-нибудь?

— Несколько недавних счетов за весьма любопытный товар, — ответил тот. — Ты?

— Тут какой-то очень заковыристый замок, — нехотя признался Каз.

Джеспер тут же вскочил с кресла, в котором сидел, разбирая бумаги, и подошел к нему. Подняв руки, он сосредоточенно нахмурился и пошевелил пальцами.

— Система самоблокировки, — вынес он вердикт. — В одиночку не справиться. Как только ты отодвигаешь отмычкой язычок, поворачивается шестеренка и блокирует замок. Давай, я буду держать шестеренку, чтобы она не двигалась, а ты вскрывай.

Каз кивнул и снова принялся за работу. На этот раз дело пошло гораздо веселее, и вскоре щелкнул замок и металлическая дверь сейфа приоткрылась.

— Да! — Джеспер с победоносной ухмылкой вскинул кулак, а потом они с Казом ударили друг другу в ладонь.

В сейфе обнаружился гроссбух, в котором десятками строчек были отмечены покупки живого товара.

— Зачем ему столько? — нахмурился Джеспер. — Солит он их, что ли?

— Не знаю...

Казу тоже казалось подозрительным, что Ван Берг постоянно покупал новых рабов. Борделей он не содержал, среди прислуги контрактников не было. Что он с ними делал? Перепродавал? Однако сейчас некогда было углубляться в этот вопрос.

Каз нашел на столе приготовленную к завтрашнему заседанию папку с документами, которые Ван Берг должен был подать на рассмотрение Радмаккеру, и аккуратно спрятал среди них несколько нужных счетов. Радмаккер определенно заинтересуется тем, что это такое, а будучи человеком честным и крайне благочестивым, захочет разобраться. Гроссбух он переложил из сейфа в нижний ящик стола, чтобы проверка быстрее его нашла. Конечно, существовала вероятность, что Ван Берг заметит это, но их расчет был на то, что перед заседанием Торгового совета у него не будет времени заниматься чем-то другим.

После чего они с Джеспером закрыли сейф, ящики, вернули всё на свои места, чтобы ничто не выдало их присутствия, вышли из кабинета, и Каз запер замок обратно.

Когда они уже спускались по лестнице, с улицы донеслось громкое совиное уханье. Переглянувшись, они помчались со всех ног, едва не споткнувшись о по-прежнему лежавших на пороге охранников.

— Быстрее, — прошипела Нина.

Как только они отбежали от двери, она привела охранников в чувство. Каз с Джеспером как раз собирались выскользнуть за калитку, краем уха слыша, как Нина причитает над охранниками, сокрушаясь, что им стало дурно. И едва не столкнулись с входившим Ван Бергом. Они быстро скользнули за кусты, с замиранием сердца поджидая Нину.

— Что здесь происходит? — недовольно спросил Ван Берг.

— Эта девушка ищет работу, господин Ван Берг, — ответил один из охранников. — Совсем отчаялась, бедняжка.

— Здесь вы ее не найдете, — холодно бросил Ван Берг, смерив Нину презрительным взглядом.

— Но, господин… — начала протестовать она.

Тот указал пальцем на калитку:

— Вон!

Нина тяжело вздохнула и поплелась к выходу, мастерски изображая разочарование и отчаяние. Как только Ван Берг скрылся в доме, Каз с Джеспером выскочили следом за ней на улицу, и все трое помчались в переулок, где их ждал Маттиас.

— Ну? — спросили хором Нина с Маттиасом.

— Компромат есть, — гордо заявил Джеспер. — И часть его скоро попадет на стол Радмаккеру.

Посмотрев друг на друга, все четверо немного нервно расхохотались, обессиленно привалившись спиной к стене какого-то дома. Каза всё еще потряхивало от страха, напряжения и безумного количества адреналина, но одновременно его охватило ощущение победы и торжества. Они справились. Судя по всему, остальные испытывали примерно те же чувства.

 

Профессор Бёрн пришел в восторг от их результатов и заплатил даже немного больше, чем обещал.

— Ребята, кажется, это дело серьезнее, чем я предполагал, — сказал он, проведя ладонью по вечно взъерошенным волосам, растрепав их еще сильнее. — Спасибо за помощь. Уверен, Радмаккер заинтересуется счетами, и дальше за дело возьмется уже городская стража и суд.

— Мы готовы сотрудничать и дальше, — ухмыльнулся Каз. — С таким-то вознаграждением.

Бёрн засмеялся и похлопал его по плечу:

— Сразу видно настоящего керчийца. А если серьезно — думаю, работа для вас еще найдется.

Но если для Каза и Джеспера это была неплохая добавка к родительскому содержанию и стипендии, то для Нины и Маттиаса, у которых не было больше никаких источников дохода, этого было все-таки недостаточно. Особенно учитывая, что они не знали, когда получат следующий заказ.

— Ты мог бы пойти работать охранником, — предложил Каз Маттиасу, когда тот поделился своим беспокойством на этот счет. — Только не подписывай никаких контрактов. А лучше всего — возьми меня с собой на переговоры с потенциальным работодателем.

Маттиас подумал и кивнул.

— Пожалуй, это выход. И спасибо за помощь, — после чего повернулся к жене: — Нина, что скажешь?

Та буквально просияла.

— Да, согласна, отличная идея.

— Ты смотри, — с преувеличенным восхищением прошептал Джеспер достаточно громко, чтобы его услышали все. — Он уже с ней советуется. Какой правильный муж…

Нина с Маттиасом пронзили его взглядом, и Джеспер невинно улыбнулся. Каз только головой покачал — детский сад, честное слово.

За дальнейшим делом Ван Берга Каз следил в основном по газетам, хотя один раз ему удалось поприсутствовать в суде. А дело вышло громким. Ван Берг зарвался даже по меркам Кеттердама, который сложно было чем-то удивить.

В его особняке обнаружили подвал, в котором он держал купленных девочек. Последнюю еще удалось спасти (хотя Каз не хотел даже представлять, какие шрамы остались на ее душе после такого), а вот все предыдущие умирали от, согласно официальной формулировке, «жестокого обращения во время соития». И тогда он просто покупал новую.

— Прямо Синяя Борода какой-то, — скривившись, с ужасом и отвращением прокомментировала Нина.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Джеспер.

Честно говоря, Каз тоже не очень понял, о чем она говорит.

— Да сказка есть такая каэльская, — объяснила Нина. — Про одного мужика по имени Синяя Борода, который убивал своих жен и трупы складывал в подвале. Наш, правда, жениться на них не удосуживался.

Они все передернулись, обменявшись мрачными взглядами.

К счастью, Ван Берга осудили на пожизненное заключение в Хеллгейте, и Каз постарался забыть об этом извращенце. Благо скоро начинались каникулы, и на этот раз дома его ждали еще и на свадьбу Джорди. Как Каз и подозревал с самого начала, брат решил жениться на Люцелле. Получив это известие, Каз окончательно убедился, что правильно сделал, расставшись с Магрит. Потому что в этот момент он отчетливо понял, что жениться точно не хочет. Ни на ней, ни на ком-либо еще. Когда-нибудь он встретит свою Люцеллу, но пока это время не настало.

Джеспер на вырученные за операцию деньги уехал навестить отца в Новом Земе, так что они расстались впервые за два года. И Каз подумал, что, несмотря на шумную, зачастую утомительную энергию Джеспера, ему будет не хватать друга.

* * *

Всё время, пока они развозили спасенных детей по домам, и весь путь обратно до Ос Керво Инеж старалась держаться как ни в чем не бывало, быть сильной и не показать команде, насколько она на самом деле разбита. И только по ночам, оставшись одна в своей каюте, она погружалась в чувство вины и ужаса. Первую ночь она беззвучно рыдала в подушку, умоляя Святых простить ее, в последующие просто лежала, уставившись в потолок, засыпая лишь к утру, когда изможденный организм отключался сам.

Она убила человека. Да, он был работорговцем без чести и без совести. Да, если бы не ее поступок, мог бы погибнуть член ее команды. Но это не уменьшало ужаса от убийства. Раньше она противников только ранила, никогда не забирая жизни. Потому что не ей решать, кому жить, а кому умереть. Но в этот раз всё вышло иначе.

Инеж поняла, что ей необходимо сделать перерыв и повидаться с родителями, иначе она не вынесет этого бремени. Так что, когда они причалили в Ос Керво, она объявила команде, что дает им отпуск на месяц. Эту новость восприняли с энтузиазмом. Все ее люди были преданы их общему делу, но они тоже уставали и хотели повидаться с семьями. Давно назрела необходимость отдохнуть.

Подготовив корабль к длительной стоянке и пожелав друг другу хорошего отдыха, команда постепенно разошлась. Инеж с Петром остались последними.

— Из тебя получился прекрасный капитан, — с улыбкой сказал он, когда они, проверив всё в последний раз, поднялись на палубу. — Я рад служить под твоим началом.

— Спасибо, — с чувством ответила Инеж, подставляя лицо теплым солнечным лучам. — Для меня это очень ценно.

— И не терзайся так из-за того парня, — вдруг очень серьезным тоном добавил Петр. — Ты сделала правильный выбор.

Инеж вздрогнула и повернула к нему голову, уставившись на него расширившимися глазами. Несмотря на яркое солнце, вдруг стало холодно.

— Откуда…

— Я знаю, что чувствуешь, когда впервые убил человека. Но он сам напросился.

— Да, — слабо и невесело улыбнулась Инеж. — Вот только от этого нисколько не легче.

— Конечно, нет, — согласился Петр. — Любой нормальный человек будет переживать в такой ситуации. Тем более такой человек как ты — с самым пылким и сострадательным сердцем, что я когда-либо встречал. Но в нашей деятельности это неизбежно и в любом случае произошло бы рано или поздно.

— Я это понимаю, — вздохнула Инеж. — Головой.

— Но сердце говорит совсем другое, — кивнул Петр и после короткой паузы добавил: — Думаю, отдых в кругу семьи пойдет тебе на пользу.

— Надеюсь, — Инеж улыбнулась на этот раз более искренне. — Спасибо большое, Петр. За поддержку и веру в меня. Для меня это очень ценно.

— Всегда пожалуйста, капитан, — улыбнулся он в ответ и отсалютовал ей. — Встретимся через месяц.

Инеж отправилась в таверну «Древо мира», хозяином которой был Амир — женившийся на равкианке сулиец. У него она всегда арендовала изящного гнедого коня по имени Принц, когда надо было добраться от Ос Керво до родного каравана. Заодно и узнавала новости. С родителями они держали постоянную связь, так что она знала, где их искать.

Добралась до места Инеж к вечеру и спешилась на краю лагеря, ведя Принца в поводу. Стреножив его и оставив пастись вместе с лошадьми каравана, она пробралась к родительскому фургону, стараясь не попадаться никому на глаза. К счастью для нее, уже стемнело и почти все разошлись по своим фургонам. Она любила этих людей, но сейчас не хотела видеть никого, кроме родителей. Особенно же ей не хотелось встречаться с Каримом.

Инеж бесшумно поднялась по ступеням фургона и вошла внутрь. Ее тут же окружили знакомые с младенчества запахи, глаза впитывали родную обстановку. Дом.

— Инеж! — сидевшие за столом родители вскочили, чтобы обнять ее.

Инеж с облегчением расслабилась в родном тепле их рук, чувствуя себя в безопасности. И разрыдалась.

— Инеж? — мама обеспокоенно отстранила ее от себя, чтобы посмотреть в лицо. — Что случилось?

Отступив от них, Инеж опустила взгляд в пол, не в силах смотреть им в глаза. Она бы не вынесла, если бы в них появилось осуждение.

— Я убила человека, — едва слышно произнесла она. — Это был работорговец. Я защищала члена своей команды. Знаю, это не оправдание, и я теперь убийца.

— О, Инеж, — папа шагнул к ней, притянув обратно к себе, и крепко прижал к груди. — Бедная моя девочка, какую ношу тебе приходится нести.

Мама молча погладила ее по голове.

— Вы не… н-н-ненавидите меня? Н-н-не разочарованы? — задыхаясь, от слез, выдавила Инеж.

— Конечно, нет, дочка! — возмущенно ответила мама.

Инеж наконец осмелилась поднять голову, чтобы посмотреть ей в лицо. В таких же, как у нее, темных глазах она увидела сострадание, желание помочь и неизменную любовь.

— Мы всегда будем любить тебя, дочка, — тихим, но твердым голосом заверил ее папа. — Что бы ни случилось. И мы всегда будем поддерживать тебя, чем можем.

Инеж всхлипнула в последний раз и снова прижалась к папиной груди, сжав мамину ладонь. У нее возникло ощущение, словно из сердца вынули ядовитый шип и она снова может дышать.

С каникул Джеспер вернулся не один. Каз сам только приехал и разбирал вещи в своей комнате, когда хлопнула входная дверь. Каз выглянул, чтобы поприветствовать Джеспера, и замер на месте. Тот влетел в квартиру, таща за собой на буксире насквозь промокшего парнишку, который трясся как осиновый лист и стучал зубами. Золотисто-рыжеватые волосы прилипли ко лбу, с явно дорогой одежды на пол капала вода. К груди он прижимал папку с бумагами и… флейту. Также насквозь промокшие.

— Это кто? — подозрительно спросил Каз, надеясь, что Джеспер не ввязался в какую-нибудь идиотскую авантюру.

Тот широко улыбнулся и представил их:

— Знакомьтесь, ребята. Каз, это Уайлен. Уайлен, это Каз. Уайлен теперь живет с нами.

Каз приподнял бровь, одарив его недоверчивым взглядом: ты это серьезно сейчас? Но вслух спросил:

— Где ты его нашел? В канале, что ли, выловил?

Уайлен ярко покраснел и сглотнул. Джеспер же улыбнулся еще шире.

— Именно! — с энтузиазмом заявил он.

Бровь Каза поднялась выше, и Джеспер принялся рассказывать:

— Иду я, значит, от гавани — решил немного прогуляться вдоль берега, — как вдруг вижу под мостом скорчился этот ребенок.

— Я не ребенок, — слабо огрызнулся Уайлен, но на него никто не обратил внимания.

— А неподалеку рыщут два головореза — сразу видно, кого-то ищут. Сложить два и два было несложно. Так что я их отвлек, отправив в противоположную сторону, и вытащил парня из-под моста. Как я и предполагал, его пытались убить, так что я предложил ему убежище у нас. Вот.

Каз помолчал, обдумывая ситуацию. Бросать парнишку в беде, конечно, не хотелось. Тем более, место свободное у них есть — в гостиной стоял вполне себе удобный диван, который можно использовать вместо кровати. Он только надеялся, что те бандиты действительно клюнули на уловку Джеспера и не проследили за ним до самой квартиры.

Посмотрев на Уайлена, он вздохнул. Парню срочно надо обсохнуть и переодеться, иначе он схватит воспаление легких. Остальные вопросы можно немного отложить.

— Уайлен, — обратился к нему Каз, — тебе есть во что переодеться?

Тот снова покраснел и обреченно покачал головой.

— Все мои вещи остались на корабле, — ответил он.

— Не проблема — я одолжу, — тут же предложил Джеспер.

Каз с сомнением посмотрел на него. Уайлен был ниже его чуть ли не на голову, в одежде Джеспера он утонет. А с другой стороны, какой у них выбор? Так что он кивнул и указал в сторону ванной:

— Иди, вытрись и переоденься, а то заболеешь. А потом поговорим.

Уайлен вскинул голову и впервые посмотрел прямо на него большими голубыми глазами.

— Спасибо, — горячо произнес он.

Каз пожал плечами и мотнул головой на столик:

— Оставь здесь флейту и что там у тебя еще.

Уайлен посмотрел на столик, на свои вещи, будто не решаясь с ними расстаться, но в итоге все-таки положил на столик и скрылся в ванной.

— Прекрасное начало учебного года, — с сарказмом прокомментировал Каз, как только за ним закрылась дверь.

Джеспер с ухмылкой развел руками — мол, ничего не мог поделать. Каз усмехнулся и покачал головой.

— Как поездка домой? — спросил Каз, сев на диван.

Джеспер плюхнулся в кресло и вытянул длинные ноги.

— Отлично! Па был безумно рад меня видеть. Ну и я его тоже. Правда, было немного скучно, и я сразу вспомнил, почему так хотел оттуда свалить.

Каз фыркнул. Еще бы — неуемная энергия Джеспера явно не предназначена для тихой провинциальной фермы.

— А твое лето как прошло? — в свою очередь спросил тот.

— Помнишь Люцеллу, которую я выиграл в карты? — со старательно беспечным видом спросил в ответ Каз.

Джеспер с готовностью кивнул.

— Джорди женился на ней этим летом. Так что, возможно, скоро я стану дядей. Можешь себе представить?

Честно говоря, Каз сам с трудом в это верил. Джеспер обалдело помотал головой.

— С ума сойти! Хотел бы я на это посмотреть — ты и маленький ребенок.

Ответить Каз не успел, поскольку из ванной появился Уайлен, выглядевший крайне забавно в слишком большой для него одежде Джеспера. Он закатал рукава и брючины, но это нисколько не помогло тому, что и рубашка, и штаны висели на нем как на вешалке. Он замер на пороге, смущенно глядя на них.

— Присаживайся, — радушно пригласил Джеспер, широким жестом указав на стул рядом со столом.

Уайлен всё так же смущенно сел и сцепил руки.

— Сколько тебе лет? — не удержался от любопытства Каз — выглядел он совсем ребенком.

— Пятнадцать, — ответил тот.

Каз удивленно переглянулся с Джеспером, сдержав восклицание: «Да ладно!» А потом Каз пожал плечами и снова обратился к гостю:

— Что ж, Уайлен, поведай нам, кто и почему хотел тебя убить?

Тот прикусил губу, некоторое время хмуро глядя в пол, а потом принялся рассказывать: про музыкальную школу в Белендте, куда он направлялся, и про сопровождающих, которых приставил к нему отец.

— То есть тебя пытались убить люди твоего отца? — уточнил Каз. — Он им чем-то насолил, и они решили отомстить?

Уайлен уныло покачал головой.

— Мне хотелось бы думать, что они сделали это по собственной воле, но я не могу быть в этом уверен.

— То есть? — не понял Джеспер.

Уайлен тяжело вздохнул и поднял на него потерянный взгляд.

— То есть отец пытался избавиться от меня.

— Отец? — недоверчиво спросил Каз.

Разве бывают такие отцы? Уайлен ничего не ответил, но вид у него сделался крайне несчастный, хотя он и до того не искрился радостью. Каз моргнул, пытаясь осознать. Его взгляд упал на промокшую папку на столе.

— А там что? — спросил он.

— Документы для поступления в Белендт, — Уайлен слегка просветлел и потянулся взять папку. — На самом деле…

Но, едва раскрыв ее, он осекся и замолчал, с обреченным видом уставившись на содержимое.

— Что там? — Джеспер попытался заглянуть внутрь.

— Ничего, — убитым голосом ответил Уайлен и протянул ему бумаги.

Абсолютно чистые листы — насквозь промокшие, слипшиеся в комок, но пустые изначально. На документах потекли бы чернила, здесь же не было ничего.

— Но они пустые, — недоуменно произнес Джеспер.

— Вот именно, — с глухой обреченностью подтвердил Уайлен. — Он даже не потрудился состряпать убедительную подделку. Он изначально рассчитывал, что я не доеду до Белендта.

Выглядел он так, словно вот-вот разрыдается. Оно и понятно. Каз даже осознать не мог, чтобы родной отец мог пожелать его смерти. Па всегда так беспокоился о них с Джорди, порой даже слишком. И всегда яростно вставал на их защиту.

— Но… Почему? За что? — запинаясь, пробормотал Джеспер. — Чем ты так…

Он не договорил, но Уайлен его понял и мрачно ответил:

— Тем, что родился идиотом.

— На мой взгляд ты вполне себе нормальный и ни капли ни идиот, — возразил Каз.

Некоторое время Уайлен молчал, словно взвешивая все за и против, а потом едва слышно признался:

— Я не умею читать. Я пытался научиться изо всех сил, но буквы просто не имеют для меня никакого смысла — они прыгают и разбегаются. А не умея читать, я не смогу управлять отцовской империей.

Каз потрясенно переглянулся с Джеспером. И это всё? Из-за этого отец собирался убить собственного сына?

— Это не делает тебя идиотом, — горячо возразил Джеспер, и Каз согласно кивнул. — Уверен, у тебя есть другие таланты. В чем ты разбираешься?

— В музыке, — неуверенно ответил Уайлен и после короткой паузы добавил: — И в химии. Формулы — они не как буквы, их я понимаю.

— Вот видишь: никакой ты не идиот, — сказал Каз. — Я, например, ничего не понимаю в химии.

Уайлен пожал плечами, не выглядя сильно убежденным. Каз задумался, что с ним делать. Вернуться домой он не может по очевидным причинам. А значит, ему надо где-то жить и как-то зарабатывать. Они, конечно, могли приютить Уайлена хотя бы на первое время, но дальше-то что? Ладно, об этом они могут подумать позже.

— Голодный? — спросил Каз.

Уайлен неуверенно кивнул.

— Ладно. Тебе, пожалуй, не стоит сейчас выходить на улицу, так что я схожу куплю что-нибудь…

— У меня есть кускус, — перебил его Джеспер и тут же принялся рыться в сумке, из которой вскоре вытащил приличный горшок. — Па приготовил мне в дорогу. Сказал: надо же тебе чем-то поужинать, как приедешь. И он как всегда приготовил слишком много. Нам всем хватит.

— Отлично. У меня есть несколько бутербродов, — сказал Каз. — Значит, садимся ужинать.

— Я могу купить себе еды, — попытался возразить Уайлен.

— Оставь, — отмахнулся Джеспер. — Деньги тебе еще пригодятся.

С этим Уайлен спорить не стал и покорно сел за стол. Он всё еще выглядел подавленным и каким-то забитым, но хотя бы немного расслабился.

* * *

«Звезда морей» не собиралась легко сдаваться. После нескольких побед Инеж, к сожалению, потеряла преимущество неожиданности, поскольку о них пошли слухи и работорговцы стали настороженнее. Сражение было жарким, нескольких членов команды ранили, но они все-таки одержали победу. Капитана связали и доставили на «Зимородок», чтобы допросить. Чаще всего именно таким образом Инеж находила новую цель.

Разместив спасенных детей, Инеж вместе с Петром спустилась в трюм, где Стефан — молодой Сердцебит из ее команды — сторожил связанного капитана работорговцев. Когда они вошли, тот вскинул голову и сдул с глаз упавшие на них светлые волосы. Он был высоким, сложением напоминавший фьерданца. При виде Инеж он скривился и презрительно выплюнул:

— Сулийка. Такие как ты хороши только для борделя.

Инеж подавила вспыхнувший гнев и вкрадчиво спросила:

— В самом деле? И откуда же такие познания?

Тот хрипло засмеялся.

— О, я немало таких девок сбыл в Кеттердаме — пользуются большой популярностью в «Зверинце», и Танте Хелен платит за них отличные деньги.

От ярости у Инеж потемнело в глазах, и она до боли сжала кулаки, чтобы не удушить эту мразь голыми руками. И тут она вдруг осознала кое-что.

— Не ты ли два года назад выкрал девочку из сулийского каравана неподалеку от Ос Керво? — спросила она.

Он беспечно пожал плечами:

— Возможно.

В следующую секунду Инеж оказалась рядом с ним, прижав нож к его горлу.

— Куда ты отвез ее? — прошипела она.

К ее глубокому удовлетворению, он перестал ухмыляться и тяжело сглотнул. А стоило ей немного надавить ножом на горло, торопливо заговорил:

— В Кеттердам. Говорю ж: Танте Хелен всегда готова купить сулийку.

— Танте Хелен? — угрожающе переспросила Инеж.

— Хелен Ван Худен — она держит бордель под названием «Зверинец».

Инеж замутило от одной мысли, что ее кузина — милая, жизнерадостная Аша — два года провела в таком месте. Она выпрямилась, слегка порезав работорговцу кожу, и повернулась к Петру:

— Как только закончим здесь со всем, отправляемся в Кеттердам.

— Конечно, капитан, — кивнул Петр, после чего брезгливо кивнул на работорговца: — С этим что будем делать?

— Под суд его, — бросила Инеж. — В его документах значится, что он гражданин Равки, а в Равке работорговля запрещена законом. Я позабочусь, чтобы ему вынесли самый суровый приговор.

Вот теперь на лице работорговца вспыхнула паника — самым суровым приговором в Равке являлась смертная казнь. Больше не обращая на него внимания, Инеж вышла, направившись прямиком в свою каюту. Ей необходимо было побыть немного в одиночестве, чтобы успокоиться. Ее буквально трясло от ужаса и отвращения. Хотелось расколотить что-нибудь и одновременно разрыдаться. Не стоит команде видеть капитана в таком состоянии. Она должна быть для них примером мужества и самообладания.

Только в уединении своей каюты она могла позволить себе слабость и поплакать, уткнувшись лицом в подушку.

— Держись, Аша, — прошептала Инеж, когда слезы закончились. — Я иду за тобой.

 

Кеттердам встретил их холодным моросящим дождем. По отработанной схеме они притворились торговым кораблем.

— Специи? — скептично спросил чиновник таможни. — Здесь вы много не наторгуете — не пользуются популярностью в Кеттердаме.

«Зато рабы пользуются популярностью», — мрачно подумала Инеж, но вслух, конечно, не сказала.

— Мы все-таки попробуем, — со всем доступным ей равнодушием ответила она.

Чиновник пожал плечами и вернул документы. Когда он ушел, Инеж отпустила команду отдыхать (кроме тех, кто занимался пополнением припасов и дежурил на корабле), а сама сошла на берег, чтобы начать поиски. Далеко от причала она уйти не успела.

— Инеж! — позвал смутно знакомый женский голос.

Она живо обернулась, гадая, кто мог узнать ее в этом городе, где она до сих пор ни разу не бывала. И обнаружила широко улыбавшуюся Нину.

— Нина! — воскликнула Инеж, и они одновременно сорвались с места, бросившись навстречу друг другу.

В следующее мгновение они уже, смеясь, крепко обнимались.

— Что ты здесь делаешь? — воскликнула Инеж.

— А ты? — в свою очередь вопросила Нина. — Какими ветрами тебя сюда занесло?

Но не успела Инеж ответить, как она продолжила:

— Впрочем, давай сначала уйдем отсюда — поговорим в более спокойном месте.

Действительно, в порту было слишком шумно и людно, их постоянно кто-то толкал.

— Поднимемся на мой корабль? — предложила Инеж.

— У тебя есть свой корабль?! — пораженно распахнула глаза Нина, а потом хищно улыбнулась: — Ты должна мне многое рассказать.

Инеж засмеялась и кивнула. С одной стороны, она стремилась немедленно заняться поисками кузины, а с другой стороны, возможно, Нина, которая, похоже, не первый день здесь жила, могла с этим помочь.

Они устроились в капитанской каюте и принялись обмениваться новостями.

— Мне сказали в Малом Дворце, что ты попала в плен к фьерданцам, — сообщила Инеж. — Тебя считают погибшей. Или, по меньшей мере, пропавшей без вести.

— Да, тут такое дело, — Нина улыбнулась и вздохнула. — Я действительно попала в плен к фьерданцам. Но выяснилось, что не все они полные отморозки.

От истории Нины Инеж попеременно переходила от ужаса к восхищению, от тревоги к смеху, от озабоченности к надежде.

— Ты собираешься возвращаться на родину? — спросила она, когда Нина замолчала.

Та пожала плечами:

— Возможно. Когда мы проживем в Кеттердаме положенный срок. Но, честно говоря, я не уверена. Сама понимаешь, drüskelle в Равке не больно-то любят. Может, мы останемся в Кеттердаме — будем помогать Казу и Джесперу бороться с работорговлей.

— Кстати, об этом, — воодушевленно произнесла Инеж — перспектива объединиться с подругой в этой борьбе выглядела весьма привлекательно.

И она рассказала историю о царе Николае и своей миссии.

— Собственно, в Кеттердам я приехала в поисках кузины — той самой, которую похитили работорговцы. Я получила наводку, что она скорее всего здесь, — немного помолчав, Инеж мрачно заключила: — В борделе под названием «Зверинец».

— Оу, — расстроенно выдохнула Нина, но тут же снова оживилась. — Мы можем помочь тебе. Я знаю, что это за бордель — все знают. Ван Худен достаточно известна в городе, и так просто с ней не справиться. Но мы можем объединить усилия.

— Было бы здорово, — кивнула Инеж, надежда вспыхнула в сердце с новой силой. — А твои друзья согласятся?

— Еще как! — заверила ее Нина. — Я ж говорю: мы боремся с работорговлей.

Сияющая улыбка сама расплылась на лице, и Инеж вскочила.

— Тогда пошли.

Нина засмеялась и встала следом.

Улицы Кеттердама представляли собой настоящий лабиринт. Инеж не понимала, как Нина так легко в них ориентируется. Хотя, может, привыкнув, она тоже научилась бы. Инеж полюбовалась бы непривычной архитектурой, если бы не продолжавшийся противный дождь, который отбивал всякое желание смотреть по сторонам. Нина была в плаще, и ее дождь, похоже, не беспокоил. Правда, морской костюм Инеж мог противостоять некоторому количеству воды, а дождь был не таким уж и сильным, чтобы она промокла насквозь, но из-за него всё вокруг казалось серым и унылым.

Нина вдруг резко остановилась и повернулась в сторону, судя по всему, кондитерского магазина.

— Зайдем за вафлями, — сказала она.

— За чем? — переспросила Инеж, переступая за ней следом порог магазина.

Внутри было блаженно сухо и тепло. И пахло сладкой выпечкой и шоколадом.

— Ты ни разу не пробовала вафли? — спросила Нина таким тоном, словно вдруг обнаружила, что Инеж слепая от рождения. — Это срочно надо исправить.

Инеж невольно хихикнула на ее энтузиазм. А Нина уже щебетала с продавцом, попутно строя ему глазки. Инеж только головой покачала. Интересно, как на это реагирует ее фьерданец? В итоге их нагрузили такой горой вафель, что коробки пришлось нести вдвоем.

— А не многовато? — с иронией поинтересовалась Инеж, когда они снова вышли на улицу.

Нина помотала головой:

— В самый раз. Ты забываешь, что нас ждут четверо парней. Ну я и сама по себе съем достаточно. Кстати, ты говоришь по-керчийски или мне придется быть переводчиком?

— Говорю.

Керчийскому ее научила Марика — керчийка из ее команды: Инеж решила, что стоит знать язык противника, ведь очень многие работорговцы были именно из Керчии.

Нина удовлетворенно кивнула.

Когда они добрались до нужного дома, Инеж окончательно запуталась в улицах. Зато дождь прекратился, и окружающие здания даже показались ей довольно-таки красивыми. Живописными, по всяком случае. Они зашли в один из трехэтажных домов и поднялись на второй этаж, где Нина громко постучала в деревянную дверь.

Пару мгновений спустя она распахнулась, и на пороге появился долговязый земенец, который при виде них широко улыбнулся:

— Нина! — воскликнул он. — Мы уж хотели отправлять за тобой спасательную экспедицию. Думали, ты то ли заблудилась, то ли решила съесть все вафли в одиночку.

— Второе более вероятно, — донесся из глубины квартиры насмешливый голос.

Нина фыркнула, проигнорировав обвинение, и, бедром отодвинув земенца с дороги вошла внутрь и поманила за собой Инеж.

Поставив коробки на стол (Инеж последовала ее примеру), Нина смахнула с глаз упавшую на них прядь каштановых волос и объявила:

— Ребята, знакомьтесь, это Инеж — моя подруга из Равки.

В небольшой гостиной находились четверо парней — двое сидели на диване, один за столом и вошедший вместе с ними земенец плюхнулся в единственное кресло. Высокий, атлетически сложенный фьерданец привлекал взгляд в первую очередь. Маттиас, поняла Инеж, вспомнив рассказ Нины. Он смотрел на Инеж настороженно и слегка нахмурившись. Наверняка думал о том, чем ему грозит появление в их компании еще одной равкианки. Ну то есть сулийки, но всё равно родом из Равки, которая была, мягко говоря, не в самых лучших отношениях с Фьердой.

Земенец, который постоянно находился в движении, даже когда сидел, привлек к себе внимание Инеж сразу после внушительного Маттиаса. Нина представила его Джеспером, и он широко улыбнулся Инеж и подмигнул:

— Привет, красавица!

— Прекрати, Джеспер! — проворчал один из парней сидевших на диване.

У него были темные слегка вьющиеся волосы, темно-карие почти черные глаза, которые изучали ее так внимательно, словно пытались проникнуть прямо в душу, и резкие черты лица с настолько острыми скулами, что о них можно было порезаться.

— Я всего лишь поздоровался! — возмущенно возразил Джеспер, но на него никто не обратил внимания.

— Это Каз, — со смешком представила Нина.

Тот кивнул и вдруг приветливо улыбнулся, и ответная улыбка сама собой расплылась на лице Инеж.

— А рядом с ним Уайлен, — продолжила Нина.

Инеж бросила быстрый взгляд на застенчиво державшегося паренька с золотисто-рыжеватыми волосами и большими голубыми глазами, кивнув ему. А потом снова посмотрела на Каза. Почему-то он притягивал ее взгляд словно магнитом.

С того самого момента, как сулийка, которую Нина притащила с собой, ступила в гостиную, Каз не мог оторвать от нее глаз, подумав, что никогда еще не видел такой красоты. Он тут же прогнал глупую мысль, но не мог перестать любоваться нежным лицом, большими карими глазами и длинной черной косой, которая спускалась ниже талии. Она была одета как капитан корабля, и это вызывало еще больший интерес.

Девушка — Инеж, представила ее Нина — с некоторой робостью осматривала присутствующих, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Ее можно было понять — она оказалась в комнате с четырьмя незнакомыми парнями, и даже присутствие подруги в лице Нины вряд ли сильно помогало. Не все обладали способностью последней чувствовать себя как рыба в воде в любом окружении.

Однако когда Каз улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ, мир вокруг будто замер. Но вот она отвела взгляд, чтобы посмотреть на Уайлена, и чары разрушились. Каз внутренне встряхнулся. Да что с ним такое, в самом деле? Можно подумать, он никогда раньше красивых девушек не видел.

Нина усадила Инеж за стол и принялась распаковывать принесенные вафли и раздавать их, одновременно рассказывая, как встретила Инеж в порту, и объясняя, зачем та приехала в Кеттердам.

Услышав ее историю, Каз разом выбросил из головы всё лишнее и сосредоточился на деле. Он не раз уже слышал о «Зверинце» — невозможно не услышать о нем, живя в Кеттердаме, — но почему-то раньше не задумывался, что девушек туда поставляют, похищая из семей и не спрашивая их согласия.

Собственно, он вообще до сих пор не задумывался о подобных заведениях, поскольку они вызывали у него стойкое отвращение. Такая близость между мужчиной и женщиной — священна. Она должна быть проявлением глубочайшей любви, а не разменной монетой ради сиюминутного удовольствия и не предметом торговли. Однако Казу было по большей части всё равно, что делают со своими жизнями другие люди — это их проблемы, которые его не касаются. Но мысль о том, что девушек принуждают к этому насильно, вызывала желание кого-нибудь убить.

Некоторое время все молчали, осознавая и обдумывая услышанное. Склонив голову, Каз уставился в пространство — в его голове уже начал формироваться план.

— Замышляющее выражение, — раздался шепот Джеспера.

— Определенно, — согласилась Нина.

Проигнорировав обоих, Каз начал излагать идею:

— Для начала мы можем провести разведку, чтобы убедиться, что твоя кузина действительно там. Скажем, я притворюсь клиентом и закажу сулийку. А уже когда мы окажемся подальше от посторонних глаз и ушей, расспрошу ее. Но надо, чтобы она доверилась мне. Есть что-то, что я могу сказать или показать ей, чтобы она убедилась, что я от тебя?

Он обратил взгляд на Инеж, которая слегка нахмурилась, размышляя. А потом сняла с шеи, достав из-под одежды, подвеску и протянула ее Казу. Взяв ее в руки, он понял, что это небольшая иконка какой-то Святой, висящая на плетеном красно-серебристом шнурке. Каз знал, что сулийцы поклоняются Святым, но отец воспитал их с Джорди в почитании Гезена, и он не особенно интересовался другими верованиями.

— Покажи ей это, — сказала Инеж. — И спроси, помнит ли она, как мы вместе плели для своих иконок шнурки. Носит ли она еще такую же?

Последний вопрос прозвучал так тихо и печально, что Каз понял: она задала его себе. Его вдруг посетило непонятное желание обнять ее и сказать, что всё будет хорошо. Вместо этого он кивнул и убрал иконку в карман.

— Посещение «Зверинца» влетит тебе в копеечку, — тихо заметил Уайлен.

Каз удивленно приподнял бровь, посмотрев на него.

— Откуда такие познания, купчонок?

Это слово придумал Джеспер, и они оба тут же решили, что оно идеально подходит Уайлену. Тот ярко покраснел и пробормотал:

— Я много чего слышал в разговорах деловых партнеров моего отца.

— А ты не так прост, как кажешься, — с преувеличенным восхищением присвистнул Джеспер.

Уайлен покраснел еще сильнее. Каз усмехнулся и покачал головой. Уайлен легко краснел, и Джесперу, похоже, нравилось смущать его. Нина хихикнула: она разделяла эту страсть Джеспера. А вот Инеж обеспокоенно прикусила губу, явно задумавшись о том, что вводит их в лишние расходы.

— Деньги у меня есть, — прервал Каз возможные дальнейшие поддразнивания. — Нам за последнее задание неплохо заплатили.

Дело было не таким уж сложным, скорее нудным. Они раскрыли контрабанду, которой занимался один из почтенных купцов. Порой Каз задумывался: а есть ли среди высокопоставленных лиц Кеттердама хоть один действительно честный человек?

— Задание? — удивленно спросила Инеж.

— О, ты же не знаешь еще! — весело воскликнула Нина. — Познакомься: перед тобой команда лучших в Кеттердаме наемников. Выводим на чистую воду тех, у кого рыльце в пушку; разыскиваем пропажи (и пропавших), восстанавливаем справедливость… ну и так далее.

Инеж поморгала, а потом ее лицо вытянулось.

— О. Так я должна буду вам заплатить?

Каз нахмурился. Разве они не условились с самого начала, что помогают ей по-дружески? Но прежде чем он успел что-либо сказать, уже возмущенно вскинулась Нина:

— Как ты могла так подумать?! Мы же друзья!

Инеж неуверенно улыбнулась.

— Мы с тобой — да. Но остальные видят меня впервые в жизни.

— Друзья моих друзей — мои друзья, — заявил Маттиас.

— Точно! — с энтузиазмом поддержал Джеспер. — Не беспокойся о деньгах.

— Ну, о деньгах стоит беспокоиться всегда, — возразил Каз.

Остальные посмотрели на него с осуждением, и только Уайлен с пониманием. Во избежание недоразумений Каз пояснил:

— Я не имел в виду, что жду от тебя какого-то вознаграждения. Только что с деньгами надо обращаться с умом, иначе проиграешься в пух и прах, как Джеспер.

— Эй! — оскорбленно воскликнул этот последний. — Я сто лет уже не играл!

Каз выразительно приподнял на него бровь, и Джеспер слегка стушевался. Играть он, может, и перестал почти (почти, но не совсем), а вот тратить деньги с умом так и не научился.

— А теперь давайте вернемся к более конструктивному обсуждению, — предложил Каз.

Не сводившая с него глаз Инеж вдруг улыбнулась, и он просто не мог не улыбнуться в ответ. И пришлось приложить немалое усилие, чтобы встряхнуться и последовать собственному предложению.

— Не знаю, насколько реально похитить из «Зверинца» девушку, но даже если это осуществимо, за ней пошлют погоню, как только обнаружат пропажу. А, учитывая, что она связана контрактом, ее возвращение будет вполне в рамках закона.

— Я могу сразу забрать ее на корабль и уплыть из Кеттердама, — сказала Инеж, сверкнув глазами.

Яростное пламя в их темной глубине притягивало Каза, будто магнитом. Усилием воли он заставил себя сосредоточиться на деле.

— Может получиться, — кивнул он. — А мы, воспользовавшись суматохой из-за пропажи, попробуем найти какой-нибудь компромат на Ван Худен.

— Ты так уверен, что он существует? — спросила Нина не то чтобы скептично, но с долей сомнения.

— Уверен. У таких людей всегда есть какой-нибудь скелет в шкафу.

— Решил повалить такого колосса как Ван Худен? — покачал головой Уайлен. — Ты на мелочи не размениваешься.

Каз с усмешкой пожал плечами: мол, что есть, то есть.

— Значит, начинаем разведку, — с довольным видом хлопнул в ладоши Джеспер. — Отлично.

Каз так и слышал не сказанное: наконец-то что-то интересное. Это дело подвернулось им весьма вовремя — Джеспер уже начал скучать. А когда Джеспер скучал слишком долго, это обычно заканчивалось глупостями в лучшем случае и катастрофами в худшем.

* * *

Наблюдение за «Домом экзотики» выявило, что охрана постоянно присутствует в приемной, где находился единственный вход и выход, и возле кабинета Ван Худен. На всех окнах стояли позолоченные, но на самом деле сделанные из стали толстые решетки. Окна открывались вовнутрь, и на них не стояло замков, но решетки делали их ненужными. Каз мог вскрыть замок, но не мог перепилить толстый стальной прут. Несколько стальных прутьев. Ну то есть мог, конечно, но это займет немало времени и произведет слишком много шума.

— Джеспер, — спросил Каз, — сможешь с ними справиться? Чтобы пролезть в дырку, надо убрать хотя бы два прута.

Джеспер задумчиво прищурился, разглядывая решетку с того места на улице, где они, притворяясь праздными гуляками в костюмах персонажей из «Зверской комедии», прогуливались туда-сюда.

— Не уверен, — в итоге сказал он. — Надо бы потренироваться.

Это было бы, конечно, идеально, но у них не было такой возможности.

— Давай так, — решил Каз. — Ты притворяешься клиентом, заказываешь Рысь, выясняешь, точно ли она кузина Инеж, и пробуешь убрать прутья. Если у тебя не получится, ты уходишь, выждав положенное время, и мы придумываем что-то другое. Если получится, действуем по плану.

На том и порешили и на следующий день начали операцию.

Джеспер изображал клиента, любителя сулиек. Нина с Маттиасом расположились неподалеку от «Зверинца» для подстраховки, если понадобится физическая сила или способности Сердцебита. Одновременно Уайлен страховал с запасом дымовых бомб, чтобы, если что, сбить со следа противника. Познания Уайлена в химии оказались весьма полезными для их операций, и Каз сильно подозревал, что ему нравится придумывать новые виды взрывчатки. Минус заключался в том, что его эксперименты порой плохо отражались на состоянии квартиры. Каз с Инеж ждали в гондоле, пришвартованной в Восточном Обруче, чтобы, погрузив беглянку, сразу поплыть к гавани и пересадить ее на «Зимородок».

Поначалу они сидели молча, оба переживая и пытаясь справиться с тревогой. Инеж напряженно смотрела в ту сторону, откуда должны были появиться ребята, вертя пальцами пуговицу на жилете. Каз поглаживал рукоятки весел, стараясь не думать обо всем, что могло пойти не так.

Молчание становилось всё более угнетающим, действуя ему на нервы, и он спросил просто для того, чтобы нарушить его:

— Чем ты занималась до того, как стать охотницей на работорговцев?

Инеж вздрогнула и повернулась к нему, одарив удивленным взглядом и, видимо, не сразу поняв вопрос. А потом пожала плечами:

— Мы странствующие артисты. Я была акробаткой — проволока под куполом цирка, летающие качели, всё такое.

— Здорово, — искренне восхитился Каз. — Хотел бы я посмотреть на твое выступление.

Инеж слабо улыбнулась и спросила:

— А ты?

Каз пожал плечами:

— А я простой парень с фермы — ничего особенного.

Улыбка Инеж стала шире, и она покачала головой.

— Неправда. Уже одно то, что ты пытаешься бороться с несправедливой системой, делает тебя особенным.

Она тут же слегка покраснела и отвела взгляд. Каз с ужасом почувствовал, что тоже краснеет. И на его бледной коже это наверняка было гораздо заметнее, чем на бронзовой Инеж. Он прочистил горло, пытаясь придумать, что еще сказать. И тут наконец-то появились ребята.

Однако никакой сулийки с ними не было, и по лицам сразу становилось заметно, что ничего не вышло.

— Что… — начала Инеж, приподнявшись с сиденья гондолы им навстречу, но не договорила и просто уставилась на них с нетерпением и тревогой.

Джеспер покачал головой и запрыгнул в гондолу, плюхнувшись рядом с Казом. Остальные забрались следом.

— Сулийская Рысь — действительно твоя кузина, Инеж, — сообщил он. — Она узнала иконку. Но я не смог справиться с решеткой, — и после паузы тихо добавил: — Мне теперь выражение ее лица до конца жизни будет сниться.

Каз живо представил, что должна была почувствовать несчастная, перед которой забрезжила надежда только для того, чтобы тут же рассыпаться в прах. Он передернулся, подумав, что не хотел бы оказаться на месте Джеспера.

— Я обещал, что мы вернемся за ней, — продолжил тот. — Правильно?

— Правильно, — решительно подтвердил Каз и, отбросив эмоции, сосредоточился на проблеме. — Джес, ты не смог сделать вообще ничего, или все-таки какие-то подвижки были?

Джеспер потер шею.

— Не то чтобы совсем ничего, — медленно произнес он, — но чтобы справиться с этими прутьями, мне пришлось бы работать несколько дней.

— Это потому что ты не обученный, — вставила Нина. — Вот если бы…

— Не сейчас, Нина, — перебил ее Каз, прежде чем они успели начать свой любимый спор.

Та пожала плечами, но замолчала.

— Сколько людей ты можешь усыпить? — спросил он.

— Если не одновременно, а по очереди — сколько угодно, — ответила Нина.

Каз кивнул.

— Бордель закрывается к пятому колоколу. Как только последний клиент его покинет, комнаты девушек запирают, как и центральные двери в приемной, Ван Худен ложится спать, а в фойе остаются дежурить два охранника. Мы можем попробовать проникнуть внутрь, пока все отдыхают.

— Как? — жадно спросила Инеж, глядя на него с такой надеждой, что ему стало неловко.

— Я вскрою замок, — пояснил Каз. — Нина усыпит охрану. Мы тихонько пробираемся к нужной комнате — Джеспер покажет дорогу. Я снова вскрываю замок, выводим Ашу из «Зверинца» и запираем за собой дверь.

— Я с вами! — тут же горячо произнесла Инеж, но Каз покачал головой.

— Не стоит. Чем меньше нас там будет, тем лучше. К тому же мы не можем рисковать тем, какую эмоциональную реакцию выдаст Аша, увидев тебя.

Инеж нахмурилась, но несколько мгновений спустя кивнула. Каз облегченно перевел дыхание. Он боялся, она станет спорить. Но она удивила его своим благоразумием и умением не поддаваться эмоциям. Каз поймал себя на мысли, что восхищается ею всё больше.

— Уайлен, — продолжил он, в который раз отогнав лишние мысли, — ты остаешься ждать в гондоле с Инеж. Нина, идешь с нами на случай, если в коридорах встретим еще кого. Маттиас, будешь сторожить охранников — проследишь, чтобы не очнулись раньше времени.

— И что я должен делать, если они очнутся? — поинтересовался Маттиас.

Каз пожал плечами:

— Врежешь по затылку, чтобы снова отрубились. Только не перестарайся, а то придется еще с трупами разбираться.

Маттиас одарил его мрачным осуждающим взглядом. Он всегда так реагировал на его шуточки, и это подстегивало Каза каждый раз придумывать новые. Зато остальные ухмыльнулись.

— Всем всё ясно? — спросил Каз, окинув взглядом свою команду, и он закивали. — Тогда ждем… — он сверился с часами, — еще три колокола и выдвигаемся.

Чтобы не вызывать подозрения, они отплыли, бесцельно двигаясь на гондоле по каналу, маневрируя между лодками с туристами и торговцами. Бочка бурлила, ослепляя красками и оглушая криками зазывал, пением артистов, громкими голосами и смехом туристов.

Разговаривать никому не хотелось, только неугомонный Джеспер время от времени пытался разрядить обстановку и то без особого успеха.

Но вот улицы вдоль канала начали затихать, шумные яркие толпы редели, заведения одно за другим закрывались, канал тоже опустел, пока не воцарилась почти полная тишина. Почти — поскольку на улицах оставались бездомные, беспризорники, но и они искали какое-нибудь укромное местечко, чтобы поспать.

Каз развернул гондолу, возвращаясь к «Зверинцу». Пришвартовались на том же месте, где их не было видно от борделя. Небо на горизонте едва-едва начало светлеть, но благодаря фонарям Восточный Обруч никогда не погружался в темноту.

Выбравшись из гондолы вместе с остальными, Каз, сам не зная зачем, обернулся. Инеж смотрела в темную воду, прикусив губу и до белизны сцепив руки на коленях, словно в попытке не дать себе броситься за ними следом. Захотелось подбодрить ее, пообещать, что всё будет хорошо, но он не мог быть в этом уверен. Так что, ничего не сказав, Каз развернулся и пошел к «Зверинцу» в сопровождении своей команды.

Пустые улицы, которые еще совсем недавно бурлили жизнью, казались слегка зловещими. Не говоря уже о том, что сейчас невозможно было затеряться в толпе, чтобы не привлекать к себе внимания. Так что приходилось передвигаться очень осторожно.

Самая сложная часть состояла в том, чтобы проникнуть в фойе. Поскольку, чтобы кого-то вырубить, Нине требовалось видеть этого человека, а пока Каз возится с замком, это могло привлечь внимание охранников, и на эффект неожиданности рассчитывать не приходилось. Главное, чтобы они не успели поднять шум и перебудить всех вокруг.

Каз старался работать как можно тише, однако щелчка, когда механизм замка открылся, было не избежать. Он замер, напряженно вслушиваясь. Изнутри не доносилось ни звука.

— Давай я первая, — прошептала Нина ему на ухо, и Каз кивнул, отступая в сторону.

Нина осторожно приоткрыла дверь. Заглянула внутрь.

— Эй! Что… — донесся оттуда удивленный (однако не обеспокоенный) голос.

Но Нина уже увидела свою цель. Больше не прячась, она вскинула руки и сжала кулаки. Послышался звук двух падающих тел. Нина с усмешкой повернулась и поманила остальных. Каз показал ей большой палец, и он зашли внутрь, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Приемную освещала только лампа на столике, на котором стояли чашки с, судя по запаху, кофе, а рядом валялись двое охранников. Каз жестом велел Маттиасу следить за ними и махнул Джесперу вести их к нужной комнате. Тот мотнул головой в сторону лестницы и направился туда. Каз с Ниной пошли следом, стараясь ступать бесшумно, что было не так-то просто, учитывая, что на темной лестнице пробираться приходилось практически на ощупь.

До нужной комнаты добрались без приключений. Правда, замок пришлось вскрывать опять-таки на ощупь, и это заняло больше времени, чем обычно. Но Каз справился.

В комнате было светлее, поскольку ее заливал желтоватый свет фонарей, проникавший в окно. Широкая и на вид мягкая кровать пустовала.

— Аша? — удивленно позвал Каз.

Она подскочила с пола, где он вначале ее не заметил, и испуганно уставилась на него. На полу лежал пушистый ковер, но тем не менее: зачем спать на полу, когда есть такая удобная кровать? И тут Казу вспомнился разговор с Люцеллой примерно за месяц до их с Джорди свадьбы. Она тогда собрала их в столовой, сказав, что они должны узнать о ней кое-что, прежде чем принимать в семью.

— Старший сын моего хозяина… — начала она, опустив глаза на сцепленные на коленях руки. — Я нравилась ему. И ему было плевать, что это не взаимно. И он… — она сглотнула и сильнее сжала руки так, что они побелели. — В общем, я уже не невинная девушка.

Каз скрипнул зубами, чувствуя, как внутри закипает ярость. Он не знал лично старшего брата Оскара, но подумал, что стоит провести расследование по этой семейке. Наверняка у них есть какие-нибудь грязные тайны. Прижать их к ногтю будет глубочайшим удовлетворением. Даже если ужасный опыт Люцеллы уже не исправить и не загладить. По крайней мере, это ублюдок получит по заслугам.

Джорди сидел с каменным лицом и явно уже знал эту историю. Конечно, Люцелла наверняка поделилась с ним, когда их отношения начали принимать серьезный оборот.

Па смотрел на нее с выражением недоверчивого ужаса и сострадания.

— Я подумала... — Люцелла сделала дрожащий вздох, похоже, сдерживая слезы. — Подумала, вы должны знать, кого впускаете в семью.

Па покачал головой и осторожно, стараясь не испугать, взял ее за руки и легонько сжал ладони.

— Милая девочка, ты не виновата в том, что произошло с тобой. И знай: лучшей невестки я и пожелать не мог.

Тогда Люцелла вскинула на него мокрые глаза. Па улыбнулся ей, и она разрыдалась. Джорди тут же обнял ее, притянув к себе.

Позже, когда они с Казом вечером пили пиво, сидя на крыльце дома, Джорди сказал сдавленным от сдерживаемых эмоций голосом:

— Знаешь, она до сих пор порой вздрагивает, если прикоснуться к ней неожиданно. И я боюсь, что неосторожным жестом причиню ей боль.

— Ты справишься, — заверил его Каз.

Джорди хмыкнул, но спорить не стал, вместо этого продолжив:

— Она призналась, что после… после долго не могла заставить себя спать в кровати, потому что это пробуждало непрошеные воспоминания.

И сейчас при виде перепуганной Аши, спавшей на полу вместо мягкой кровати, кулаки сами сжались в бессильной ярости.

— Вы кто? — паническим шепотом спросила она. — Что вы здесь делаете?

Джеспер тут же выступил вперед.

— Спокойно, Аша, это я — Джеспер. Помнишь? А это мои друзья. Мы пришли спасти тебя, — он тоже говорил шепотом.

Она немного расслабилась, и в ее глазах сверкнула надежда. Но и страх.

— И пошли уже, пока кто-нибудь не проснулся, — поторопила их Нина.

— Но… — начала Аша, но Каз не дал ей договорить:

— Всё потом. Сейчас нам надо выбраться отсюда.

После секундного колебания она кивнула и последовала за ними в коридор. На ней было нечто (у Каза язык не повернулся бы назвать это платьем) из фиолетового шелка, не оставлявшее почти никакого простора для фантазии. На улице было уже довольно-таки прохладно, и в этом наряде Аша наверняка замерзнет. Но искать ей сейчас другую одежду было некогда.

Они вернулись к лестнице тем же путем, что пришли. И когда Каз уже решил, что всё прошло на удивление гладко, сзади раздался возмущенный женский голос:

— Вы кто такие?!

Нина стремительно развернулась, и к тому моменту, когда Каз в свою очередь повернулся на голос, высокая светловолосая женщина уже лежала на полу без сознания.

— Танте Хелен, — в ужасе прошептала Аша. — Она убьет нас за такое.

— Не успеет, — ухмыльнулся Джеспер и, взяв ее за руку, потянул дальше.

Аша заметно вздрогнула, но вырваться не пыталась и покорно позволила себя вести.

— Отпусти ее, Джес, — тихо велел Каз.

«Вздрагивает, если прикоснуться к ней неожиданно», — прозвучал в голове голос Джорди.

— Что? — ответил Джеспер — Почему…

Каз выразительно посмотрел на него и перевел взгляд на Ашу, которая расширившимися глазами смотрела прямо перед собой, явно ничего не видя.

— Она привыкла к тому, что те, кто прикасаются к ней, причиняют только боль.

На лице Джеспера медленно проступило понимание.

— О, проклятье! — выругался он себе под нос и отпустил ее руку.

Аша глубоко вдохнула, и ее взгляд стал более осмысленным. На лице Джеспера отразилась целая гамма эмоций. Нина же скрипнула зубами и, повернувшись к валявшейся без сознания Ван Худен, снова вскинула руки. Каз не знал, что она сделала, но надеялся, что это нечто крайне болезненное.

— Всё спокойно? — спросил Каз, когда они спустились в приемную, где Маттиас нависал над охранниками, словно коршун.

Маттиас кивнул.

— Один начал шевелиться, и пришлось ему немного добавить, но больше проблем не было.

— Отлично, — сказал Каз. — Уходим.

Он не стал трудиться снова запирать за ними дверь. Всё равно здесь очень скоро поднимется суматоха — как только охранники придут в себя и обнаружат Хелен.

Они пронеслись по безлюдной улице к каналу и один за другим запрыгнули в гондолу.

— Аша! — воскликнула Инеж, вскочив со скамейки.

Ее лицо сияло недоверчивым восторгом, отчего она стала еще прекраснее.

— Инеж! — с точно такой же интонацией ответила Аша и проворно запрыгнула в гондолу. — Svasar!

Инеж схватила ее в охапку, крепко прижав к себе, и та опять вздрогнула и застыла. Каз немедленно сел за весла и направил гондолу в сторону гавани. Почувствовав, что с кузиной что-то не так, Инеж отпустила ее и встревоженно посмотрела в лицо, спросив что-то на сулийском. Каз естественно не понял, что именно, но подумал, что это очень красивый язык — мягкий и мелодичный.

Аша помотала головой и бессильно опустилась на скамейку, ответив в свою очередь на сулийском. Инеж прикусила губу, нахмурившись, но больше ничего не сказала. Просто села рядом, однако на этот раз не осмеливаясь прикасаться к Аше.

И только когда они приблизились к причалу, на котором стоял «Зимородок», Каз вдруг понял, что Инеж сейчас покинет Кеттердам. Скорее всего навсегда. Эта мысль почему-то вызвала острую боль в груди.

Инеж повернулась к ним и солнечно улыбнулась:

— Спасибо вам огромное, ребята. Я этого никогда не забуду.

Каз просто кивнул, не в состоянии ничего говорить. Зато Джеспер ухмыльнулся:

— Всегда пожалуйста, красавица.

Инеж улыбнулась еще шире и обняла их всех по очереди.

— Надеюсь, мы еще встретимся, — сказала она, после чего поднялась на борт вместе с Ашей.

«Я тоже на это надеюсь», — подумал Каз, но вслух не сказал.

Как только они отплыли от Кеттердама на достаточное расстояние, Инеж велела подниматься в воздух. Так было быстрее, а она хотела доставить Ашу домой как можно скорее. Всё время, что Инеж не была занята капитанскими делами, она проводила в каюте с кузиной. Первое время та почти не двигалась, сидела на койке и смотрела в стену, будто завороженная. Но потом очнулась, как если бы вдруг поверила, что действительно получила свободу, начала улыбаться, хоть и робко, разговаривать с Инеж, расспрашивая ее о караване, родных и друзьях.

— Ты даже не представляешь, — как-то обронила Аша, — какое счастье снова говорить по-сулийски.

Про то, что пережила, Аша рассказывать не стремилась, и Инеж не подталкивала ее. Расскажет, когда захочет. Если захочет.

Вместо этого Инеж поведала ей о том, чем теперь занимается. И в глазах Аши впервые за всё время вспыхнул огонь.

— Инеж, — благоговейным шепотом произнесла она, — можно я останусь с тобой? Я научусь драться, научусь всему, что нужно на корабле.

— Я всегда тебе рада, — неуверенно улыбнулась Инеж. — Но разве ты не хочешь вернуться в семью?

Аша пожала плечами:

— Конечно, я хочу всех повидать, но… — она вздохнула и отвернулась, уставившись в иллюминатор. — Боюсь, я уже не смогу жить в караване. Я больше не та девочка, которую они помнят. Да и что я там буду делать? Выступать я не смогу — мне внушает ужас одна мысль о том, что сотни глаз будут направлены на меня. Замуж меня тоже никто не возьмет после такого. Да и… Не думаю, что смогу когда-нибудь быть с мужчиной.

Инеж сглотнула. Сердце болезненно сжалось от мысли о том, как в этом ужасном месте растоптали душу ее дорогой кузины. «Надеюсь, Каз придумает способ уничтожить Ван Худен», — яростно подумала она. Она не стала утешать Ашу и пытаться убедить, что она сможет со временем преодолеть свои травмы и стать счастливой. Инеж не была на ее месте и не знала, каково это. Вместо этого она твердо сказала, легонько сжав ладони Аши:

— Я с радостью возьму тебя в свою команду и научу всему необходимому.

— Спасибо, сестра, — Аша улыбнулась и сжала ее руки в ответ.

По пути в Равку они наткнулись на рабовладельческий корабль, который давно выслеживали, так что немного задержались. И только когда разобрались с пленными работорговцами и развезли спасенных детей по домам, а тех, кому некуда было возвращаться, устроили в приюте, Инеж с Ашей отправились на поиски родного каравана.

Амир сообщил, что караван был в Ос Керво совсем недавно и уехал в направлении Крибирска — они быстро его догонят. Наскоро перекусив здесь же в «Древе мира», они на Принце помчались догонять своих.

Догнали действительно быстро — к вечеру того же дня, когда караван как раз располагался в поле на ночь. Стук лошадиных копыт привлек внимание, к ним начали оборачиваться. Родные и друзья улыбались Инеж и приветственно махали ей — Ашу за ее спиной пока никто не разглядел. И вот уже к ним спешили родители Инеж. Она спрыгнула с коня, чтобы обнять их, но сразу отстранилась и повернулась к Аше, которая продолжала сидеть в седле.

— Мама, папа, смотрите, кого я привезла!

Только тогда они заметили племянницу и пораженно замерли. Удивление, недоверие, потрясение сменились на их лицах сияющими улыбками.

— Аша! Ты жива! — воскликнула мама и тут же сорвалась с места. — Пойду приведу Эльмиру и Раджа.

Аша улыбнулась в ответ, по ее щекам потекли слезы, когда она соскользнула со спины Принца. Папа тут же схватил ее в объятия, и Аша словно заледенела. Инеж мягко положила ему ладонь на плечо.

— Папа, не надо. Ей пока сложно с прикосновениями.

Он тут же отпустил Ашу — та выдохнула и немного отмерла — и недоуменно посмотрел на Инеж.

— Что ты имеешь в виду, дочка?

Инеж грустно покачала головой:

— Не мне об этом рассказывать.

И тут примчались тетя Эльмира и дядя Радж, а следом за ними Джалиль. При виде них Аша разрыдалась окончательно, одновременно смеясь, и сделала неуверенный шаг вперед. Тетя Эльмира, которая тоже смеялась и плакала одновременно, прижала ее к себе. На этот раз Аша восприняла объятия спокойнее. Дядя Радж обнял их обеих, а потом к общей куче добавился и Джалиль.

— О, дочка, — причитала тетя Эльвира, — ты жива! Мы уже не чаяли когда-нибудь снова тебя увидеть!

— Мама, папа! — всхлипнула Аша, не в силах больше ничего сказать.

Инеж отвернулась — наблюдать за этой встречей казалось почти неприличным. Папа притянул ее к себе, обняв за плечи.

— Я так горжусь тобой, Инеж, — тихо произнес он.

Инеж почувствовала, как в сердце разливается безграничное тепло. Она не раз уже наблюдала, как воссоединяются семьи, когда она возвращала спасенных детей родителям. Но когда это твоя собственная семья, всё чувствовалось иначе — более остро, более ярко.

Дядя с тетей, оторвавшись от вернувшейся к ним дочери, обратили взгляды на Инеж. И тетя Эльмира обняла уже ее, так стиснув в объятиях, что она чуть не задохнулась.

— Спасибо, Инеж, — выдохнула она. — Мы в неоплатном долгу перед тобой.

Инеж покачала головой, когда тетя отпустила ее.

— В семье не бывает долгов, тетя, разве не так?

Та всхлипнула и кивнула:

— Так. И всё же у меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя.

Инеж просто сжала ее ладони и улыбнулась.

Новость быстро облетела караван, все высыпали поприветствовать Ашу, но родители быстро увели ее в свой фургон, видя, что ей тяжело всеобщее внимание.

— Где ты нашла ее, Инеж? — спросила мама слишком понимающим тоном, когда все разошлись и они в свою очередь отправились в свой фургон.

Инеж вздохнула:

— В Кеттердаме, — и поколебавшись добавила: — Похитители продали ее в бордель.

На лицах родителей отразился ужас, но в то же время было заметно, что они изначально предполагали именно такой вариант.

— Бедняжка, — покачала мама головой.

А папа прижал Инеж к себе, поцеловав в макушку.

— Это звучит ужасно эгоистично — не говори никому, что я такое сказал, — но я рад, что ты не оказалась на ее месте. Могу только догадываться, каково Раджу и Эльмире.

Мама согласно кивнула с виновато-печальным выражением лица.

Они провели в караване несколько дней, и постепенно Аша повеселела, начала снова становиться прежней, а не бледной тенью себя. Инеж не знала, что она рассказала родителям, но судя по покрасневшим глазам тети Эльмиры и мрачному выражению лица дяди Раджа, достаточно много.

— Не передумала еще? — спросила Инеж кузину вечером перед возвращением на корабль.

Они сидели на берегу реки, наблюдая за красочным закатом. Неподалеку паслись лошади, и до девушек доносилось их фырканье. Из лагеря долетали голоса и смех. Такие домашние, привычные звуки.

Инеж, как всегда, когда гостила в караване, была в традиционном сулийском платье. Но Аша по-прежнему носила штаны и темную блузу, в которые переоделась еще на корабле. От платья она отказалась наотрез с самого начала, сказав, что после «Зверинца» вряд ли когда-нибудь еще сможет надеть на себя шелка.

— Не хочешь остаться с семьей?

Аша решительно помотала головой:

— Я была счастлива всех повидать, но я больше не принадлежу каравану. И я хочу помогать тебе спасать от подобной участи других. Никто не должен такого переживать.

Инеж кивнула. Она в общем-то изначально предполагала такой ответ и спросила просто на всякий случай.

— Мама пыталась уговорить меня остаться, — вдруг тихо призналась Аша, меланхолично бросая в воду реки мелкие камушки с берега.

— Долго пришлось убеждать? — сочувственно спросила Инеж.

Зная тетю Эльмиру, она могла себе представить эту сцену. Аша пожала плечами.

— Папа помог. Иначе я бы не выдержала, поддалась на ее уговоры и потом жалела бы об этом.

Инеж сочувственно сжала ее ладонь, и Аша слабо улыбнулась.

 

Несколько месяцев спустя, после того как они захватили два рабовладельческих корабля, и Аша окончательно ожила и освоилась на «Зимородке», Инеж вдруг поняла, что скучает по своим новым друзьям из Кеттердама. Особенно по Казу.

Однако она не хотела возвращаться туда до тех пор, пока не будет уверена, что Аше там ничего не грозит. И Инеж решила отправить письмо и поинтересоваться новостями.

Когда выдалась свободная минутка, Инеж села в своей каюте, достала бумагу и перо и принялась обдумывать послание. Марика показала ей керчийский алфавит и правила письма, но поскольку керчийской литературы под рукой не было, чтобы потренироваться в чтении, писала Инеж плохо и наверняка с ошибками. Однако ни равкианского, ни тем более сулийского Каз не знал, так что выбора у нее не было.

При воспоминании о пронзительных глазах цвета кофе, которые в солнечном свете приобретали оттенок чая с медом, рука сама вывела:

«Дорогой Каз».

Стряхнув с себя мечтания, Инеж нахмурилась на эти два слова, скомкала лист и выбросила его. Кто она ему такая, чтобы называть его дорогим? Еще немного подумав, Инеж написала просто:

«Каз,

Мы с Ашей благополучно добрались до дома. Правда, оставаться там она не захотела — решила бороться с работорговлей вместе со мной. И я этому рада: поможет ей начать жить заново, получить цель.

Как продвигается дело с Ван Худен? Удалось найти что-нибудь на нее?

Передавай всем привет — особенно Нине. Мы недолго знаем друг друга, но я чувствую, что мы стали настоящими друзьями.

С наилучшими пожеланиями,

Инеж».

* * *

В «Зверинце» разразился скандал. До такой степени, что по городу поползли слухи. Каз слышал, как говорили, что до сих пор еще никому не удавалось оттуда сбежать. Хотя попытки были, и неоднократно, но отчаянных быстро возвращали обратно. Теперь же вышибалы Ван Худен рыскали по всем закоулкам Кеттердама без каких-либо результатов.

Каз немного опасался, что, если возьмутся за дело как следует, на них могут выйти, поскольку и охранники видели Нину до того, как она их вырубила, и сама Ван Худен — их всех в коридоре. С другой стороны, было темно — возможно, они и не разглядели лица как следует. И, видимо, никто не догадался искать в университетском округе. Нина на всякий случай не показывалась пока на улице, а из соседей никто не знал, что она Гриш (Каз изначально предупредил ее, чтобы она не выдала себя), так что указать на нее не могли.

Можно было подумать, что Ван Худен теперь усилит охрану своего заведения, но нет: всех людей она бросила на поиски Аши. Тем не менее Каз не рискнул снова заходить через парадный вход и забрался прямо по стене здания — благо она была не гладкая и имела много удобных выступов, — выбрав опять же предрассветные часы, когда улицы освобождались от толп народа, гуляющих по Восточному Обручу. Конечно, взбираться по каменной стене не то же самое, что на старую яблоню, но опыт лазания по деревьям все-таки оказался полезным. Тем более что до этого он потренировался на соседних зданиях, пока изучал «Зверинец», чтобы выяснить, где находится кабинет Ван Худен.

Осторожно заглянув в окно, чтобы убедиться, что внутри никого нет, Каз принялся вскрывать замок. Он был не таким уж сложным, и Каз усмехнулся, тихонько толкнув створки окна — Ван Худен следовало бы лучше заботиться о неприступности своего кабинета.

Стараясь двигаться как можно бесшумнее, Каз спустился с подоконника и подошел к широкому дубовому столу. Среди лежавших на нем документов не нашлось ничего интересного — обычные счета, махинации с налогами, но этим в Кеттердаме никого не удивить.

Каз порылся в ящиках стола, опять же не найдя ничего интересного. Он уже хотел их закрыть, как заметил, что нижний ящик выглядит не таким глубоким, как должен бы, судя по наружной стороне. Каз вытянул его до предела и постучал ногтем по дну. Стук получился гулким. Двойное дно. Каз ухмыльнулся. Чтобы открыть его, пришлось повозиться, но Каз всегда любил головоломки, так что смог найти, куда надо надавить и где потянуть.

Внутри обнаружилось письмо от некто Лерина, который просил Ван Худен передать информацию «нашему общему другу». Информацию об отходящем из Кеттердама в Новый Зем корабле с ценным грузом.

На краю сознания что-то зашевелилось. Новый Зем. Ценный груз. Каз постарался вспомнить всё, что знал о керчийских кораблях, отплывающих в Новый Зем. И тут словно что-то щелкнуло. Один из однокурсников — купеческий сын — рассказывал, что совсем недавно пираты захватили корабль его отца, идущий в Новый Зем. Они потеряли ценный товар и потерпели немалые убытки. И это не первый такой случай, пожаловался парень: пираты нападали на суда исключительно с самыми ценными товарами. Явно по наводке.

Эту самую наводку Каз, похоже, держал сейчас в руках. Скорее всего, Ван Худен об этом сообщал кто-то из Торгового совета, а она в свою очередь сообщала пиратам. Отличная командная работа. За подобное купцы и предателя, и Ван Худен порвут на кусочки.

С довольной усмешкой Каз аккуратно убрал письмо в карман пиджака и вернул всё на прежние места. После чего выбрался из кабинета тем же путем, каким пришел. Оставалось подкинуть это любопытное послание Торговому совету. Причем так, чтобы предатель не обнаружил его раньше времени и не уничтожил.

Ребята ждали его всей компанией на квартире Маттиаса и Нины.

— Ну как? — тут же спросил Джеспер, стоило Казу войти.

Он чуть ли не подпрыгивал от нетерпения, поглаживая пальцами свои драгоценные револьверы. Наверняка до этого нервно расхаживал туда-сюда по комнате. Растянувшаяся в кресле Нина одарила его утомленным взглядом, но потом в свою очередь посмотрела на Каза в нетерпеливом ожидании ответа.

Без лишних слов Каз достал добытое письмо и протянул его Джесперу, после чего сел за стол. Тот пробежал письмо глазами, ухмыльнулся и начал читать вслух: и чтобы не передавать его по кругу от одного к другому, и ради Уайлена, который не мог читать.

Нина аж выпрямилась в кресле, зеленые глаза засверкали в предвкушении. Сидевший рядом Маттиас удовлетворенно кивнул. А стоявший у окна Уайлен восхищенно присвистнул:

— Потрясающе. Торговый совет съест ее живьем за такое.

— Я подумал то же самое, — согласился Каз.

Они обменялись понимающим взглядом: в Керчии нет преступления более непростительного, чем преступление против торговли.

— Как вот только донести эту информацию до Совета, — задумчиво произнес он, постучав пальцами по столу.

— Просто тайком пробраться и подбросить им, — предложил Джеспер, продолжавший выхаживать по комнате.

Каз покачал головой:

— Слишком велик риск, что первым его увидит предатель и уничтожит.

— Я мог бы помочь, если бы не стал изгоем, — удрученно произнес Уайлен. — Мой отец — член Торгового совета.

— Если бы ты не стал изгоем, ты никогда не встретился бы с нами, — возразила Нина. — И ничего об этом не знал бы.

— А кроме того, — вставил Джеспер, — твой папаша вполне может оказаться тем самым предателем.

Уайлен помрачнел еще больше, но не возразил. Каз был согласен с Джеспером — человек, способный убить собственного сына, способен на что угодно, — но Джесу стоило бы научиться держать язык за зубами: напоминать об этом Уайлену было жестоко. Тот, кажется, сам понял, что сболтнул лишнего, и посмотрел на Уайлена с виноватым выражением.

— Может, попросить о помощи того вашего профессора? — предложил Маттиас.

— Хорошая идея, — согласился Каз: возможно, у профессора Бёрна есть нужные связи.

На том и порешили.

— Что ж, — Нина довольно потерла руки, — мы должны отпраздновать победу.

Каз приподнял бровь:

— Мы пока еще не победили.

— Ну, первый шаг к победе, — отмахнулась Нина. — В общем: вафли!

С этими словами она уплыла на кухню, откуда принесла громадное блюдо, нагруженное вафлями. Каз усмехнулся: похоже, она нисколько не сомневалась в успехе его вылазки, раз приготовилась заранее. Ну или решила, что в случае неудачи, ее можно будет заесть.

На следующий день Каз с Джеспером задержались после лекции, сделав вид, будто не могут найти карандаш, пока все сокурсники не разошлись. Профессор Бёрн в свою очередь листал бумаги, оставаясь за кафедрой, с виду совершенно не обращая на них внимания. И только когда аудитория опустела, спросил:

— У вас какое-то дело ко мне, молодые люди?

Бросив притворные поиски, они подошли к кафедре, и Каз протянул Бёрну письмо.

— Мы нашли это среди документов Хелен Ван Худен. Надо передать его Торговому совету, но так, чтобы не спугнуть связного раньше времени.

Бёрн быстро пробежал письмо глазами, которые расширялись по мере чтения.

— Никогда бы не подумал, что Ван Худен сотрудничает с пиратами — как будто ей мало доходов с ее заведения, — Бёрн с восхищенным изумлением покачал головой. — Да еще и на пару с членом Совета, — он улыбнулся Казу и Джесперу. — Не беспокойтесь, господа, я позабочусь о том, чтобы нужные люди узнали об этом. О Ван Худен позаботятся. Работать с вами одно удовольствие.

— С вами тоже, профессор, — нахально заявил Каз, а Джеспер ухмыльнулся.

Несколько дней спустя начался громкий судебный процесс, о котором говорил весь Кеттердам. На нескольких заседаниях Каз с Джеспером смогли поприсутствовать и насладиться выражением бессильной ярости на лице Ван Худен. В том числе на том, на котором разбирали дело ее сообщника Ван Верента.

— А жаль все-таки, что это не Ван Эк, — тихо прокомментировал Джеспер. — Очень упростило бы жизнь Уайлену.

Каз усмехнулся, кивнув, но в голове зародилась мысль о том, что надо бы как-то помочь Уайлену восстановить справедливость: наказать его отца за все злодеяния и вернуть Уайлену то, что принадлежит ему по праву. Но он решил обдумать эту мысль позже.

Завершился процесс тем, что у Хелен Ван Худен конфисковали всё имущество, «Зверинец» закрыли, девушек отпустили на свободу, ликвидировав их контракты, а саму Хелен отправили в Хеллгейт. Про Ван Верента в газетах не упоминалось ни словом, и Каз подозревал, что купцы разобрались с ним по-своему, не предавая дело широкой огласке.

Жизнь потекла обычным чередом, и Каз вдруг осознал, что скучает по Инеж. «Забудь про нее, — убеждал он себя, — она спасла свою кузину, и ей больше незачем возвращаться в Кеттердам». Убеждать получалось плохо. «Она сказала, что надеется на новую встречу», — упрямо твердило внезапно взбунтовавшееся сердце.

И тут в начале весны от Инеж пришло письмо. Короткое, но почему-то адресованное ему, а не всем вместе и даже не Нине. Эта последняя подозрительно прищурилась на Каза:

— Что я пропустила?

Он пожал плечами:

— Не понимаю, о чем ты, Нина, дорогая.

Та фыркнула:

— Не ври Сердцебиту, Ритвельд. Я слышу, как меняется твое сердцебиение, стоит только упомянуть об Инеж.

Каз пронзил ее мрачным взглядом, но Нина только восторженно воскликнула:

— Вот! Что я говорила!

И ему стоило огромных усилий не покраснеть, будто влюбленный дурак. Особенно когда остальные захихикали. Каз обреченно закатил глаза. От Джеспера теперь точно покоя не будет.

Ответ он написал в тот же день, рассказав новости про суд над Ван Худен и пригласив Инеж в гости, если позволит ее напряженный график охоты на работорговцев. В первую секунду, перечитав письмо, Каз хотел вычеркнуть последнее предложение, но передумал. В конце концов, хватит уже трусить.

Каз прислал ответ в Ос Керво, как Инеж и просила, поскольку в этом порту они останавливались чаще всего. Нетерпеливо вскрыв письмо, она принялась его читать, не отходя от почты. Отчет о деле Ван Худен переполнил ее восторгом — наконец-то эта ужасная женщина получила по заслугам. Но почему-то еще больший восторг вызвала короткая приписка в конце письма:

«Приезжай, когда сможешь. Мы все будем рады повидаться с тобой».

— Аша, — Инеж повернулась к кузине, которая пошла на почту вместе с ней, просто чтобы размяться. — Как ты смотришь на возвращение в Кеттердам? Я знаю, этот город связан с плохими воспоминаниями, но Ван Худен посадили в тюрьму, так что она больше не опасна для тебя. И мне хотелось бы повидаться с друзьями.

Аша застыла на месте, словно испуганная лань, и Инеж поспешно добавила:

— Если не хочешь, ты можешь пожить пока в караване, а я заберу тебя, как только вернусь.

Аша отмерла и медленно покачала головой.

— Нет, я поеду. Я хочу справиться со своим страхом. А кроме того, я так и не поблагодарила тех ребят за свое спасение.

Инеж солнечно улыбнулась и осторожно сжала ее ладони. Аша уже перестала дергаться при каждом прикосновении, но всё еще напряженно воспринимала вторжение в свое личное пространство. Однако на этот раз она улыбнулась в ответ и в свою очередь сжала пальцы Инеж.

 

Когда шпили Кеттердама показались на горизонте, сердце Инеж забилось быстрее. Она сообщила Казу, когда приплывает, и теперь гадала, будет ли он встречать ее в гавани. Нина придет точно. Скорее всего придет Джеспер — он сразу всех новых знакомых записывал в друзья. А вот насчет Каза она не была уверена. Хотя, с другой стороны, он ведь сам позвал ее в гости, и это внушало надежду.

Стоя у штурвала, Инеж не отрывала глаз от медленно приближающегося города, который на этот раз встретил их солнцем и теплом, пока не вспомнила про стоявшую рядом Ашу, и покосилась на нее. Та смотрела вперед с застывшим лицом, потерявшись среди преследовавших ее кошмаров.

— Аша? — осторожно позвала Инеж.

Наверное, все-таки не стоило брать ее с собой. Инеж боялась даже представить, что она сейчас чувствует. Аша отмерла и повернулась к ней со слабой улыбкой.

— Всё хорошо, — неубедительно заверила она. — Я справлюсь.

— Может, тебе лучше остаться на корабле? — предложила Инеж.

Аша решительно помотала головой и повторила гораздо тверже:

— Я справлюсь.

Друзья ждали на причале — всей компанией. Как только Инеж закончила с делами — с таможней и подготовкой корабля к длительной стоянке, — и они с Ашей сошли на берег, на нее тут же налетела Нина и стиснула в крепких объятиях, чуть не задушив. Инеж засмеялась, в свою очередь обнимая подругу. Джеспер практически выдернул Инеж из рук Нины, чтобы подхватить ее и закружить по причалу. Остальные поздоровались гораздо сдержаннее, хотя и не менее радостно. Ашу, конечно, обнимать никто не стал — даже Джеспер понимал, что ее лучше лишний раз не трогать.

А потом Инеж встретилась взглядом с Казом и на несколько мгновений выпала из реальности. Он смотрел на нее с такой теплой и радостной улыбкой, что перехватывало дыхание. Инеж сама не заметила, как начала улыбаться в ответ. Безумно захотелось обнять его, но она не решалась, и от этого возникло чувство неловкости. Он шагнул к ней, но остановился, будто ему пришла в голову та же мысль и он точно так же в последний момент не решился. В итоге Каз протянул ей руку, которую Инеж смущенно пожала. Под любопытными и веселыми взглядами остальной компании.

Нина громко страдальчески вздохнула и пробормотала что-то неразборчивое. Инеж решила, что не хочет знать, что это было. Джеспер ухмылялся как ненормальный. Да и Маттиас с Уайленом улыбались, хотя и не так ехидно. Каз одарил всех мрачным взглядом, чем развеселил их еще больше, и предложил убраться из порта в какое-нибудь более спокойное место.

Они отправились в кафе отпраздновать встречу вафлями.

— Кто бы сомневался, — пробормотал Каз, когда Нина это предложила.

Нина показала ему язык, и Инеж засмеялась. Святые, кто бы мог подумать, что она так соскучится по этим людям, которых и знала-то всего ничего.

В кафе, когда все устроились за столиком, Инеж каким-то образом оказалась сидящей рядом с Казом. Она сильно подозревала, что это дело рук суетившейся больше всех Нины, но доказать не могла. Впрочем, она не возражала. Хотя каждой клеточкой своего существа чувствовала его близость, и ей постоянно хотелось то ли придвинуться еще ближе так, чтобы их плечи соприкоснулись, то ли наоборот отпрыгнуть подальше. И всё равно она наслаждалась, украдкой рассматривая его точеный профиль, ловя его теплые взгляды и задорные улыбки, слушая его голос. Нина посматривала на нее с таким хитрым выражением, словно была в курсе всех ее чувств. Хотя почему словно? Она же Сердцебитка, вдруг поняла Инеж, наверняка всё давно поняла. И тут же появилась крамольная мысль позже расспросить ее насчет Каза — его сердцебиение она ведь тоже чувствовала, а значит, могла подсказать Инеж, есть ли ей на что надеяться.

Ребята, перебивая и дополняя друг друга, рассказывали о том, как разделались с Ван Худен, и Инеж заставила себя сосредоточиться.

— Это так здорово! — воскликнула Аша, когда дошли до момента, где всех девушек из «Зверинца» освободили, аннулировав контракты. — Спасибо вам огромное! Я так и не поблагодарила вас за себя, а теперь еще это! Спасибо за всё — вы невероятные.

Джеспер самодовольно ухмыльнулся и приосанился. Нина отмахнулась:

— Не стоит благодарностей.

Маттиас согласно кивнул:

— Эту ужасную женщину следовало остановить.

— Кстати, мы можем объединить усилия, — Каз посмотрел прямо на Инеж, и до нее не сразу дошел смысл его слов, а когда дошел, она озадаченно нахмурилась.

— Каким образом?

Губы Каза изогнулись в едва заметной улыбке, и Инеж поймала себя на мысли, что хочет поцеловать эту улыбку. Она поспешно прогнала странную мысль и сосредоточилась на его словах.

— Я всегда хотел найти способ уничтожить контрактную систему. Сейчас, пока я еще учусь, я не могу сделать ничего существенного, — он сделал театральную паузу, и его улыбка стала шире. — Но я могу подготовить почву. Мы можем разузнавать про корабли работорговцев, которые ведут дела с купцами, владельцами борделей и прочими, и давать тебе наводки на них. Ты будешь уничтожать их, поставщиков станет меньше. Этот рынок начнет затухать. И Торговый совет легче согласится на реформы, когда придет время.

— Отличная идея! — воодушевленно воскликнула Инеж.

Конечно, работорговцы сбывали свой живой товар не только в Кеттердаме, но на Кеттердам приходилась львиная его доля.

— И вы сможете чаще видеться, — невинно вставил Джеспер.

Инеж с Казом одновременно пронзили его сердитым взглядом и, не сговариваясь, в унисон сказали:

— Заткнись, Джеспер.

Тот удивленно моргнул, а вот Нина откровенно расхохоталась. Даже застенчивый Уайлен широко улыбался, а Аша приподняла бровь, бросив на Инеж веселый взгляд. Инеж почувствовала, как вспыхнули щеки, и агрессивно ткнула вилкой в свои вафли.

— Как долго вы останетесь? — великодушно прервал ее мучения Уайлен.

Инеж незаметно перевела дыхание и бросила на него благодарный взгляд.

— На несколько дней, пока пополняем запасы, — и после паузы добавила: — Разве что вы хотите предложить интересное дело?

Инеж сама не знала, зачем это сказала. Наверное, в надежде найти предлог задержаться в Кеттердаме подольше.

— Вообще-то хотим, — вдруг ответил Каз.

И сердце Инеж замерло в предвкушении.

* * *

Мысль о том, чтобы вернуть Уайлену наследство, не давала Казу покоя со времени суда над Ван Худен. Парня было жалко, его отца хотелось наказать. А кроме того, Каза начал утомлять второй сосед. Их квартира была рассчитана на двоих, и втроем в ней было тесновато. Не говоря уже о том, что Уайлен имел привычку играть на флейте по утрам, устраивая им с Джеспером раннюю побудку, а из-за его опытов (хотя и полезных для дела) постоянно что-нибудь взрывалось.

Однако засудить Ван Эка старшего было проблематично. Покушение на убийство доказать было нечем — вряд ли Уайлену поверят на слово, Ван Эк запросто может выставить его больным, умственно неполноценным и так далее. Но человек, способный на такое, наверняка скрывает и другие преступления. Так что доказательства можно поискать в его особняке.

Каз поделился идеей с Джеспером, когда они после лекций выходили из университета — чтобы не обсуждать это при Уайлене. Джес идею горячо поддержал.

— Засадить старого гада в Хеллгейт! — сказал он. — А всё имущество отдать Уайлену, а не этому его новому наследнику.

Джеспер возмущенно сверкнул глазами.

Кстати, о новом наследнике. Молодая жена Ван Эка должна была вот-вот родить. И если подумать, он попытался убить Уайлена, видимо, как только узнал, что его жена беременна.

Сам Уайлен их энтузиазм не поддержал.

— Во-первых, сейф отца очень сложно вскрыть — я бы даже сказал невозможно. Во-вторых, большинство документов хранится у его адвоката господина Смита.

— Значит, надо проникнуть к нему, — пожал плечами Каз.

Уайлен покачал головой со скептичным выражением лица.

— Слушай, купчонок, ты хочешь вернуться домой или нет? — спросил Джеспер.

Уайлен одарил его странным взглядом и после долгого молчания твердо произнес:

— Я не хочу, чтобы у вас из-за меня были неприятности.

— Мы позаботимся, чтобы их не было, — усмехнулся Каз. — А если ты так за нас беспокоишься, можешь помочь.

— Чем?

— Ты знаешь дом и его планировку. Наверняка бывал и у адвоката. Подскажешь нам, чего ждать и чего опасаться. Начнем, пожалуй, с господина Смита — неприступный сейф оставим на крайний случай.

Уайлен поморгал, переводя взгляд с одного на другого.

— Вы чокнутые, — сделал он вывод.

Джеспер ухмыльнулся:

— Возможно. Но признайся: тебе это нравится.

И вот теперь, когда они сидели в кафе и поедали праздновательные вафли, как выразилась Нина, Каз принялся рассказывать об их идее Инеж.

— Дом поверенного Ван Эка — Корнелиса Смита — находится на темной улице, по которой мало ходят. И это плюс. Особенно учитывая, что после десятого колокола большинство добропорядочных соседей ложатся спать. Проблема состоит в том, что мы не можем просто зайти в дом — его охраняет свора собак. Днем их держат в конуре, но ночью они свободно бегают по дому и разорвут на кусочки любого попытавшегося проникнуть внутрь.

Инеж задумчиво кивнула.

— Ты хочешь подняться по стене прямо в кабинет, чтобы не ходить по дому.

Каз улыбнулся. Он сразу понял, что Инеж — умная девушка.

— Да, но там такая стена, что я не смогу по ней подняться. Ну, или, может, смогу, но это будет долго, и я рискую произвести слишком много шума. Есть еще вариант — пробраться в соседний дом и забраться в окно Смита оттуда. Дома там стоят достаточно близко друг к другу. Но это двойной риск. И я подумал, что, возможно, ты, будучи акробаткой, сможешь подняться по стене куда лучше меня.

— Мне надо посмотреть на дом, но скорее всего я справлюсь, — согласилась Инеж. — Но я не смогу открыть замок на окне. И я плохо и медленно читаю по керчийски, так что документы буду просматривать о-очень долго и вряд ли смогу заметить что-то полезное.

— Я подумал об этом, — довольно заявил Каз — то, что язык Инеж учила в основном в устном варианте, было заметно по ее письму. — Я собираюсь напроситься к Смиту вроде как на практику. И в процессе открою замок на окне, оставив его прикрытым, чтобы он ничего не заметил. Заодно узнаю расположение комнат, чтобы мы наверняка могли определить окно его кабинета. Ты забираешься по стене, открываешь окно и сбрасываешь мне веревочную лестницу.

Инеж приподняла брови, в ее темных глазах сверкнуло восхищение. Или ему показалось?

— Наш генератор гениальных планов, — насмешливо заметила Нина.

Каз проигнорировал ее, не отрывая взгляда от Инеж. Она улыбнулась, и дыхание перехватило.

— Хорошо. Я согласна.

Каз не мог не улыбнуться в ответ. Несколько мгновений они смотрели друг на друга и улыбались, пока Джеспер не покашлял многозначительно. Опомнившись, Каз немедленно отвернулся, сделав вид, будто ему срочно необходимо полить вафли огромным количеством кленового сиропа. Но успел заметить, с каким одновременно насмешливым и умиленным выражением наблюдает за ними Нина. Каз очень надеялся, что не покраснел.

К счастью, Уайлен отвлек всех тем, что спросил Ашу про ее встречу с семьей, а потом про работу с Инеж. Если на первый вопрос она ответила не слишком охотно, то на второй обе принялись с увлечением рассказывать о своих морских приключениях. Всеобщее внимание переключилось на них, и Каз мог уже спокойно любоваться Инеж: нежными чертами лица, которые становились жесткими, когда речь заходила о работорговцах; невероятно прекрасной улыбкой — он еще ни у кого не видел такой улыбки; светом в больших глазах. И неожиданно поймал себя на мысли, что мог бы смотреть на нее вечно.

Когда они вышли из кафе, Каз предложил:

— Пойдем сразу посмотрим на дом Смита?

— Конечно, — легко согласилась Инеж.

— Удачного свидания! — крикнул им вслед Джеспер, и Каз, не поворачиваясь, ответил ему экономящим время жестом, заслужив хохот всей компании.

Посмотрев на Инеж, он обнаружил, что ее щеки окрасились очаровательным румянцем. Высказывание Джеспера она никак не прокомментировала. Воодушевленный, Каз протянул ей руку, как только они отошли от друзей достаточно далеко, и после секундного колебания Инеж взяла его ладонь и осторожно переплела их пальцы. Ее теплая мозолистая ладошка чувствовалась в его руке так естественно, будто была предназначена для него.

Инеж прочистила горло, явно пытаясь справиться с неловкостью, и спросила:

— А чем еще ты занимался, кроме восстановления справедливости?

Каз пожал плечами:

— Учился в основном.

Инеж посмотрела на него с вопросом в глазах, и Каз принялся рассказывать об университете и лекциях, но быстро прервался, чтобы спросить:

— Тебе правда это интересно?

Инеж кивнула с легкой улыбкой:

— Мне всё про тебя интересно.

Каз на мгновение замер, осознав подтекст этого высказывания. Значит, он действительно нравился ей — достаточно, чтобы интересоваться его жизнью. Это осознание переполняло сердце теплом и ликованием.

Правда, особенно много он рассказать в любом случае не успел: до округа Зельвер они добрались как-то слишком быстро. Этот район не был по-настоящему богатым. Здесь жили успешные ремесленники, бухгалтера и адвокаты. Дома теснились близко друг к другу и не имели личных причалов и больших садов, а многие и вовсе никаких садов не имели.

Сделав вид, будто они просто гуляют, Каз с Инеж обошли нужный дом, внимательно осмотрев его. В итоге Инеж кивнула:

— Я смогу залезть по этой стене.

Каз довольно улыбнулся:

— Отлично. Значит, приступаем к операции.

Он пошел проводить ее до квартиры Хельваров: Нина предложила Инеж и Аше жить у них, пока они в Кеттердаме.

— У нас не самая большая квартира, — сказала она, — но есть гостевая комната, а главное — ванная.

Каз подозревал, что именно этот последний пункт убедил девушек принять предложение, вместо того чтобы оставаться на корабле.

На обратном пути уже он расспрашивал Инеж о ее жизни — ему тоже было интересно про нее всё.

— Что ж, до завтра, — сказал Каз, когда они добрались до места — расставаться ужасно не хотелось.

— До завтра, — ответила Инеж.

И пока он колебался, размышляя, не будет ли слишком большой наглостью поцеловать ее на прощание, она вдруг привстала на цыпочки и чмокнула его в щеку. После чего тут же убежала, скрывшись в подъезде.

Всю дорогу до университетского округа Каз улыбался как идиот.

Чтобы договориться о практике, понадобилось несколько дней, в течение которых Инеж контролировала ремонтные работы на «Зимородке» и общалась с друзьями. Кроме того, Каз подгадал, чтобы его визит приходился на пятницу, поскольку по пятницам господин Смит после работы ходил играть в карты. И играл он обычно допоздна. Его жена и дочь будут уже спать, так что им никто не помешает.

В первой половине дня Каз и Джеспер были на лекциях, а потом Каз отправился в дом господина Смита. Маттиас в тот день работал, и Нина предложила пойти сразу к парням в университетский округ, чтобы подождать новостей там.

Каз вернулся к восьми часам или, как говорили в Кеттердаме, к восьмому колоколу. И выглядел очень довольным собой.

— Мы со Смитом вышли из дома вместе, и он сразу отправился играть. То, что я открыл окно в кабинете, он не заметил. Так что можем приступать к операции.

Инеж вдруг поняла, что нервничает. Она еще ни разу не вламывалась в чужие дома. Что они будут делать, если их поймают? Обоим это грозило весьма серьезными последствиями. Но усилием воли Инеж затолкала страх подальше. Они делают это ради Уайлена, который заслуживал нормальной жизни, когда ему не придется постоянно оборачиваться через плечо в ожидании, что отец послал за ними новых убийц.

— Я всё еще не уверен… — начал Уайлен, нахмурившись, но Каз не дал ему договорить.

— Брось, купчонок. Мы уже начали и доведем дело до конца.

Уайлен не стал больше спорить, видимо, понимая, что поставившего себе цель Каза не остановить, но встревоженно прикусил губу. Он выглядел при этом таким милым и юным, что хотелось утешающе погладить его по рыжеватым кудрям. Инеж едва сдержала улыбку от этой мысли.

И тут Аша вдруг взяла его за руку — сама! — и сжала его ладонь. Инеж ошарашенно моргнула. И еще раз, когда Уайлен посмотрел на нее и слабо улыбнулся. Если кто еще и заметил эту маленькую пантомиму, никто не прокомментировал, за что Инеж была им благодарна. Они могли сколько угодно дразнить ее и Каза, но Ашу лучше не трогать, чтобы не спугнуть неосторожным словом и не заставить снова закрыться в своей скорлупе.

Бросив последний взгляд на друзей, Инеж следом за Казом вышла из квартиры. Смотанную веревочную лестницу она прикрепила к спине, чтобы она не мешала карабкаться по стене.

На этот раз весь путь до дома Смита они проделали в молчании. Оба были слишком сосредоточены на предстоящем деле, чтобы отвлекаться на посторонние разговоры.

На улице стемнело. Здесь горело несколько фонарей, но слишком мало, чтобы по-настоящему разогнать тени. В окнах большинства домов свет тоже уже не горел. По-видимому, чиновники и их семьи спать ложились рано. И это было им на руку — меньше вероятности, что кто-то заметит, как они забираются в окно.

Каз указал ей нужное окно и прошептал:

— Удачи.

Инеж улыбнулась и кивнула:

— Нам обоим.

После чего начала подниматься. Не самая простая задача. В кирпичной кладке было не так много выступов, за которые можно ухватиться, и приходилось очень медленно перемещать руки и ноги, каждый раз подолгу ища, за что зацепиться. Пару раз нога соскользала, а один раз Инеж чуть не сорвалась, но все-таки смогла добраться до нужного окна. Зацепившись за подоконник, она открыла окно и подтянулась на руках, легла на живот и выдохнула. После чего забралась внутрь, закрепила веревочную лестницу и скинула ее вниз.

Для человека, который не получал подготовки акробата, Каз забрался довольно-таки проворно. Он втянул лестницу и прикрыл окно, чтобы не привлечь случайно чьего-нибудь внимания. После чего повернулся к Инеж и улыбнулся ей задорной мальчишеской улыбкой.

— Ты великолепна, — прошептал он.

Инеж почувствовала, как вспыхнули щеки, понадеявшись, что здесь достаточно темно, чтобы Каз этого не заметил. Инеж не в первый раз слышала комплименты в свой адрес, но от Каза это звучало почему-то совершенно по-особенному.

Он достал из кармана небольшую баночку и встряхнул ее, та засветилась призрачным зеленым светом. Кости светящихся рыб, поняла Инеж. Сама она подобными светильниками не пользовалась, но слышала о них.

В кабинете возле окон стояли три небольших стола. А стены от пола до потолка занимали полки, заставленные гроссбухами и коробками с документами. Все они были тщательно помечены именами клиентов. Каз прошелся вдоль полок и остановился возле одной из них, видимо, найдя нужное.

— Есть что-нибудь интересное? — спросила Инеж некоторое время спустя.

Каз покачал головой, выглядя крайне разочарованным.

— Ничего серьезнее попыток избежать налогов, — и тут он замер. — А вот это уже любопытно…

— Что там? — Инеж с любопытством заглянула в папку, которую он держал, пытаясь разобрать слова.

Каз довольно ухмыльнулся, повернув к ней голову, так что их лица оказались совсем близко. Оба тут же смущенно отодвинулись друг от друга.

— На самом деле это ужасно, хотя от Ван Эка можно было ожидать, — Каз посерьезнел, вчитываясь в бумаги. — Согласно этим документам, Мария Ван Эк, в девичестве Хендрикс, содержится в психиатрической лечебнице Святой Хильды в Олендале.

Инеж поняла не сразу, а когда поняла, пораженно прикрыла ладонью рот.

— Мать Уайлена жива?

Каз кивнул:

— Именно. Ван Эк упек ее в психушку. Подозреваю, чтобы жениться на другой, которая родит ему правильного наследника.

Инеж нахмурилась. В груди клокотали ужас и возмущение.

— Какой же он…

— Козел? — подсказал Каз, и, посмотрев друг на друга, они прыснули.

Больше ничего криминального найти не удалось, и они выбрались из дома тем же путем, которым зашли, тщательно убрав всё на свои места.

— Боюсь, этого будет недостаточно, — задумчиво сказал Каз, когда они шли обратно по темным тихим улицам.

— Почему? — удивилась Инеж. — Он упек жену в психушку…

Каз покачал головой:

— После стольких лет в этом заведении госпожа Ван Эк наверняка не в самом адекватном состоянии. Он всегда может заявить, что она действительно сумасшедшая, и помещение ее в лечебницу было вынужденной мерой. Его всё еще можно обвинить в двоеженстве, но это обвинение не доставит ему серьезных неприятностей. Да и сумасшествие одного из супругов является достаточной причиной для развода.

Инеж нахмурилась, прикусив губу.

— Значит, всё зря?

Каз пожал плечами.

— Может, и не зря. Для начала следует наведаться в приют Святой Хильды.

Инеж решительно кивнула. Действительно, рано отчаиваться.

Стоило зайти в квартиру, как все повскакивали с мест.

— Ну что? — встретил их дружный вопрос.

— Что-то, — ответил Каз, заработав упрекающие взгляды.

Инеж решила отойти в сторону — она не горела желанием вываливать на Уайлена шокирующие новости. Пусть лучше этим занимается Каз. Тот уже обратил на него посерьезневший взгляд.

— Уайлен, у нас для тебя новость.

— Что, настолько плохая? — нервно пошутил тот.

Каз усмехнулся и покачал головой.

— Скорее хорошая. Наверное. Но лучше сядь.

— Ты меня пугаешь, — сказал Уайлен, но послушно сел на диван.

Каз помолчал несколько мгновений. Можно было бы подумать, что он подбирает слова, как бы помягче сообщить новость, если бы после этого он не заявил прямо в лоб:

— Твоя мать жива.

— Что? — переспросил Уайлен и тут же замотал головой. — Нет. Этого не может быть…

Каз вскинул ладонь, призывая его замолчать.

— Может. У Корнелиса Смита хранится документ о помещении Марии Ван Эк, в девичестве Хендрикс, в психиатрическую лечебницу Святой Хильды. И счета об оплате ее содержания там.

В комнате воцарилась мертвая тишина. У всех были потрясенные лица, но Уайлен… Он смертельно побледнел, широко распахнув голубые глаза, в которых плескался шок и ужас, и стиснув пальцами края дивана так, что побелели костяшки.

Вдруг он вскочил и спросил:

— Г-где это? Я хочу ее видеть.

Каз кивнул, словно именно этого и ожидал.

— В Олендале. Но не вздумай врываться туда под собственным именем. Притворись, скажем, служащим господина Смита, который приехал проверить, как содержится пациентка.

— З-зачем? — пробормотал Уайлен.

— Затем, чтобы твой отец об этом не узнал раньше времени, — с нажимом ответил Каз.

Уайлен моргнул и встряхнулся, беря себя в руки. Кивнул.

— Я отправляюсь завтра же утром.

— Хочешь, поеду с тобой? — вдруг предложила Аша. — Вдвоем будет легче.

Мгновение Уайлен смотрел на нее с непонятным выражением, а потом слабо улыбнулся.

— Буду рад. Спасибо.

Все посмотрели на них, потом друг на друга, но промолчали, хотя потрясение на лицах сменилось улыбками. Инеж порадовалась за кузину. Возможно, для нее не всё еще потеряно.

* * *

Из приюта Святой Хильды Уайлен вернулся мрачный и в растрепанных чувствах, но его глаза сверкали решимостью.

— Я подам на него в суд, — сразу же заявил он.

Каз предпочитал не рубить так с плеча.

— В каком состоянии твоя мать? — спросил он.

Уайлен нахмурился, и вместо него ответила Аша:

— Она отвечает на прямые вопросы, Уайлен даже немного пообщался с ней, но она его не узнала. Кажется, она не осознает, сколько времени прошло, и в целом живет в своем замкнутом мире. Если к ней не обратиться напрямую, ни на что не реагирует.

Каз сокрушенно покачал головой:

— Я опасался чего-то в таком роде. Боюсь, прямое противостояние в суде с Ван Эком ничего нам не даст: он просто скажет, что его жена действительно сошла с ума и помещение ее в лечебницу было необходимой мерой.

— Я не собираюсь сидеть, сложа руки! — гневно отрезал Уайлен. — Она не должна оставаться в этом ужасном месте, где ее только калечат и пичкают какими-то препаратами.

— Седативными скорее всего, — понимающе кивнула Нина, — чтобы подавить ее волю.

Уайлен помрачнел еще больше и сжал кулаки.

— Я бы не советовал тебе… — начал Каз, но Уайлен не дал ему договорить:

— Нет! Это моя мать. Я должен хотя бы попытаться.

Каз пожал плечами. Что ж, пусть пытается, хотя затея эта безнадежна — с первого взгляда видно. У Каза уже начал формироваться план, как можно призвать Ван Эка к ответу. Правда, не за то, что он совершил на самом деле, но раз уж настоящие его преступления не доказать, можно подстроить фиктивное, зато с очевидными доказательствами. Па наверняка был бы против такого решения проблемы и надрал бы Казу уши, но с волками жить — по волчьи выть. Пусть Уайлен пробует, раз ему так хочется. А вот когда он ничего в суде не добьется, Каз предложит свой план, который пока проработает в деталях.

 

Судебные разбирательства закончились еще быстрее, чем предполагал Каз. Собственно, они даже не начинались. В ответ на обвинения Уайлена Ван Эк просто надавил своим авторитетом, а кого надо задобрил щедрыми взятками. Иску Уайлена даже хода не дали, просто сочувственно похлопали его по плечу. Как же — мальчик узнал ужасную правду о матери, от которой его так старался уберечь заботливый отец; у него немного помутилось в голове — ничего, пройдет.

Уайлен вернулся подавленный, напряженный, но в то же время в нем чувствовалась закипающая ярость. Он принялся выписывать круги по маленькой гостиной их квартиры.

— Я должен что-нибудь сделать, — бормотал он. — Я не могу так всё оставить.

— Вообще-то у меня есть план, — вставил Каз.

Уайлен резко остановился, а остальные посмотрели на него с удивленной надеждой.

— Только он немного незаконный. И требует денежных вложений. Крупных.

— Примерный студент юридического факультета предлагает незаконный способ наказания зарвавшегося купца, — насмешливо протянула Нина.

— Не такой уж примерный, — возразил Каз, — учитывая нашу подпольную деятельность.

Нина фыркнула.

— Мне уже интересно, — ухмыльнулся Джеспер, постучав пальцами по рукояткам револьверов.

Каз и не сомневался, что он очертя голову бросится в любую авантюру, какую ему предложишь. Маттиасу явно не понравилась часть про незаконный, судя по тому, как он нахмурился. Инеж прикусила губу, переглянулась с Ашей и спросила:

— Что за план?

Каз повернулся к по-прежнему не шевелившемуся Уайлену.

— Уайлен, ты химик. Можешь создать вещество, которое могло бы очень быстро уничтожить сахарные запасы? Большие запасы.

Уайлен нахмурился, прикусил губу и несколько мгновений размышлял. После чего кивнул.

— Скорее всего. Зачем?

— Судя по документам, твой отец владеет десятью силосными башнями на Сладком Рифе.

Уайлен снова кивнул:

— Но ему принадлежит сахар только в двух из них. Остальные он сдает другим купцам и отвечает за сохранность товара.

— Именно.

— Что такое Сладкий Риф? — вмешалась Инеж.

— Район, в котором находятся силосные башни, — объяснил Уайлен. — Там хранят черную патоку, сырой тростник, перерабатывающие установки для очищения сахара и очищенный сахар.

— Урожай этого сезона уже собран, — подхватил Каз, — обработан, очищен и сложен в башнях. Следующий будет только через три месяца. У Ван Эка есть холдинговая компания, записанная на имя его новой жены. Я скупаю сахарные акции от имени этой компании (как я говорил, нам понадобятся большие деньги). Наличными, которые невозможно отследить. А акты, подтверждающие подлинность покупки, с печатями и штампами подкидываю в кабинет его адвоката господина Смита.

— И что это даст? — недоуменно спросил Джеспер.

Но Уайлен уже уловил мысль Каза:

— Ты хочешь уничтожить сахар в силосных башнях отца. Вначале это могут посчитать несчастным случаем, но когда откроется, что он скупал акции, начнется расследование…

— И в башнях найдут остатки нашего химического оружия, — подтвердил Каз.

— Его обвинят в уничтожении собственности, вмешательстве в функционирование рынков, — в голосе Уайлена зазвучало испуганное восхищение.

— Непростительное преступление в Керчии, — ухмыльнулся Каз. — Приговор тот же, что за убийство. Правда, твое наследство несколько пострадает.

— Из средств отца возместят убытки за погубленный сахар, — понимающе кивнул Уайлен. — Но думаю, я это переживу, — его глаза сверкнули мрачным торжеством. — Ты гений, Каз! Я немедленно приступаю к созданию химического… долгоносика.

Он метнулся к углу, в котором хранил свои реактивы и принялся перебирать пробирки и коробочки.

— У меня вопрос, — сказала Нина. — Как ты собираешься пронести этого долгоносика в башни?

— Вскрыть замок? — тут же предложил очевидный ответ Джеспер.

Очевидный, но в данном случае неверный. Каз покачал головой:

— Там замки-четырехлистники. Четыре ключа в четырех замках поворачиваются одновременно, иначе сработают двери безопасности и тревога. Я могу вскрыть замок, но не четыре одновременно. Тут нам понадобится помощь Инеж и Аши.

Он посмотрел на девушек, которые посмотрели на него в ответ вопросительно.

— Наверху каждой башни есть люк, который достаточно просто открывается. Вы же обучены ходить по проволоке под куполом цирка, правильно? — спросил он.

Обе кивнули. Инеж приподняла брови, в ее глазах сверкнуло понимание.

— Ты хочешь, чтобы мы перебирались по проволоке от одной башни к другой и бросали химического долгоносика в люк каждой.

Каз кивнул.

— Конечно, мы принесем сеть и будем вас страховать…

Обе девушки оскорбленно воскликнули хором:

— Гафа не пользуются сетью!

Каз невольно улыбнулся и покачал головой.

— Эти башни в двадцать этажей высотой, я не хочу рисковать тво... вашими жизнями.

Инеж сердито поджала губы.

— Вместо того, чтобы возиться с сетью, вы могли бы каждый взять по одной башне, и тогда нам с Ашей осталось бы по две или три.

На самом деле Каз рассматривал такой вариант. Так действительно вышло бы быстрее: семь человек, семь башен сразу. И остаются всего три, на которые Инеж с Ашей перейдут по проволоке. Сэкономило бы немало времени. Но пока они будут лазить по башням, кто будет страховать Инеж и Ашу? А ведь на каждую сеть нужно минимум два человека. Он верил в их способности, но двадцать этажей — не шутки. Он не мог так рисковать.

Каз умоляюще посмотрел на Инеж.

— Пожалуйста. Я не сомневаюсь в ваших талантах, но мне так будет спокойнее.

Обе всё еще были недовольны, но уступили.

— А где ты собираешься взять деньги? — спросил молчавший до сих пор Маттиас.

Каз ухмыльнулся:

— Выиграю.

— Эй! — возмутился Джеспер. — Меня ты в игорные дома не пускаешь, а сам собираешься…

— В отличие от тебя, Джес, — перебил его Каз, — я не проигрываю.

— Жестоко, — пробормотал тот.

— Но правда.

Джеспер насупился. А Инеж удивленно посмотрела на него.

— Серьезно? Ты собираешься просто выиграть в азартные игры нужную сумму?

Каз кивнул, подозревая, что выглядит жутко самодовольным, но ничего не мог с собой поделать. Джеспер пожал плечами:

— В одном Каз прав: он не проигрывает. Нет такой карточной игры, в которой кто-то мог бы его обыграть.

— Какой интересный талант, — промурлыкала Нина. — Что ж ты постоянно им не пользуешься?

Каз пожал плечами:

— Если я буду всё время выигрывать, игорные дома просто закроют для меня свои двери. Их хозяевам точно не понравится нести такие убытки, — и предупреждая закономерный вопрос, продолжил: — Поэтому я буду выигрывать понемногу в разных игорных домах, благо в Западном Обруче их более чем достаточно.

Уайлен полностью закопался в свои реактивы и явно был потерян для общества надолго. Аша решила к нему присоединиться. Не помогать, поскольку она ничего не понимала в химии, а просто понаблюдать. Эти двое за время поездки в приют Святой Хильды, похоже, сильно сблизились.

Каз посмотрел на часы и подвел итог:

— Значит, вечером я отправляюсь на заработки, — и секунду поколебавшись, спросил: — Инеж, хочешь пойти со мной?

Она удивленно приподняла брови и вдруг дразнящим тоном поинтересовалась:

— Это свидание?

Не надо было быть Сердцебитом, чтобы услышать, как все присутствующие затаили дыхание.

— Возможно? — осторожно ответил Каз.

Инеж лучезарно улыбнулась:

— Хорошо.

Каз выдохнул и улыбнулся в ответ.

— Эх, — протянул Джеспер с веселой ухмылкой, закинув руки за голову и потянувшись в своем кресле. — У всех теперь есть пара, и только я один как сыч.

— Ты меняешь девушек как перчатки, — напомнил ему Каз.

— Это другое, — отмахнулся Джеспер.

— Не печалься, Джес, — утешила его Нина, — и тебе найдем кого-нибудь.

Каз хмыкнул. Чтобы найти Джесперу кого-нибудь, надо чтобы он начал серьезно относиться к этому кому-нибудь. Но вслух говорить не стал.

Инеж не ожидала, что ходить с Казом по игорным клубам Кеттердама будет так весело. Джеспер нисколько не преувеличивал: обыграть Каза в карты было невозможно. Выражения лиц крупье, когда он раз за разом выигрывал крупные суммы, было достойно кисти великого живописца. Они, конечно, старались сохранить профессиональную невозмутимость, но полностью эмоций скрыть не могли.

А вот Каз сохранял скучающее выражение лица, хотя Инеж видела, как смеялись его глаза. И наслаждалась этой картиной. Набрав нужную сумму, они отнесли деньги в квартиру Каза, и Инеж думала, что на этом их свидание закончится. Но он удивил ее.

— Не хочешь сходить куда-нибудь? Для ужина уже поздновато, так что кафе оставим на следующий раз, но я мог бы познакомить тебя с университетским округом.

Инеж замерла от восторга, осознавая то, что подразумевали его слова. Он тоже не хотел с ней прощаться. Он уже предполагал, что будет следующий раз, то есть стремился общаться и дальше. Счастливо улыбнувшись, она несколько раз кивнула.

Эта часть Кеттердама нравилась Инеж. Здесь было тихо и уютно, в отличие от районов, в которых они были только что, где жутко воняло и постоянно попадались бандитского вида личности, а дома большей частью были покосившиеся и обшарпанные.

Они бесцельно бродили по улицам, держась за руки, болтали обо всем на свете. А если замолкали, молчание не чувствовалось неловким. В какой-то момент Инеж вспомнился Карим. Когда-то она гадала, не он ли ее судьба, и искренне расстроилась, когда он отказался разделить ее путь. Сейчас она не гадала: в глубине души жила ясная уверенность, что Каз — ее судьба. Хотя они общались от силы две недели (время, которое прошло с их первой встречи и которое она провела в Равке и в море — не в счет).

Каз, как и в прошлый раз, проводил ее до квартиры Нины. Теперь Инеж знала, что в Керчии так принято — парень должен проводить девушку до дома. Она не очень понимала зачем, но не имела ничего против: так они могли немного подольше побыть вместе.

На этот раз, прощаясь, Каз наклонился к Инеж с вполне очевидным намерением, но остановился в нескольких миллиметрах от ее губ, ожидая ее согласия. Инеж улыбнулась и преодолела оставшееся расстояние. Первый поцелуй был неуклюжим и неловким. Они столкнулись носами, засмеялись, попробовали снова. Щеки полыхали, руки, робко легшие на его плечи, дрожали, в груди словно взорвалась звезда — горячая и яркая. А когда Каз осторожно обнял ее за талию, притягивая ближе, Инеж забыла обо всем.

 

На следующий день Каз отправился на Биржу, покупать от имени Ван Эка сахарные акции, после чего они повторили трюк с проникновением в дом Корнелиса Смита, чтобы оставить там нужные документы. И начали готовиться к диверсии.

Уайлен работал над химическим долгоносиком. Джеспер с Маттиасом собирали массу проводов и шестеренок и модифицировали намагниченные зажимы, которые схватятся с металлическими стенами, чтобы обеспечить безопасность Инеж и Аши на силосных башнях. Сами они натянули проволоку между мачтами на «Зимородке», чтобы потренироваться, поскольку обе давно не практиковались. Каз изучал силосные башни и их охрану, чтобы спланировать проникновение.

Всё необходимое для зажимов, а также кожаные тапочки для Инеж и Аши, Каз украл из цирка Зиркоа.

— Не украл, а позаимствовал, — поправил Каз, когда Инеж возмутилась таким способом добывания обмундирования. — Когда закончим, верну обратно.

Инеж вздохнула, но спорить не стала. В конце концов, покупать эти вещи было негде.

Все были заняты, и в эти дни Инеж виделась с Казом гораздо меньше, чем хотелось бы. И ужасно скучала по его обществу. Что же будет, когда она покинет Кеттердам и вернется к охоте на работорговцев?

И вот настал решающий день.

Как только стемнело они отправились к Сладкому Рифу. Пришвартовали лодку в широком центральном канале, который протекал по центру округа, и спустились по тихой набережной, держась поближе к складам и подальше от фонарей, которые тянулись вдоль края воды. Ночью в складском округе было безлюдно — на улицах встречались только охрана складов да патрули городской стражи.

Они прошли мимо барж, нагруженных пиломатериалами, и широких котловин, в которых горами возвышался уголь. Время от времени они замечали мужчин, которые работали при свете фонаря, взвешивая бочки рома или тюки хлопка.

И вот перед ними появились силосные башни — громадные темные массы. Надо признать, Инеж стало немного не по себе, когда она представила себя там наверху. Она посмотрела на Ашу, и та слегка улыбнулась ей: мол, не волнуйся, сестренка, мы справимся. И Инеж на мгновение сжала ее ладонь.

Кольцо силосных башен Ван Эка окружал высокий металлический забор. Каз отошел на пару мгновений, вернувшись со свернутыми двумя страховочными сетями. Инеж никогда бы в этом не призналась, но сейчас, увидев башни вблизи, она была благодарна ему за эту предусмотрительность.

Они все устроились рядом с крепкой стеной из красного кирпича, чтобы убедиться, что распорядок охранников не изменился. Как и сказал Каз, на обход забора, окружавшего силосные башни, у них уходило почти двенадцать минут. А значит, у Инеж и Аши будет примерно шесть минут, чтобы пройти по проволоке от одной башни к другой, пока патруль будет с другой стороны периметра.

— Нина, пора, — прошептал Каз.

Та кивнула и пошла к сторожке. За те несколько шагов, которые ей понадобились, чтобы пересечь пространство от их наблюдательного пункта до бассейна света, омывавшего сторожку, она неуловимо изменилась. Из уверенной в себе девушки Гриша, обученного солдата она превратилась в нервную эмигрантку.

— Пожалуйста, простите, — громко произнесла Нина с сильным равкианским акцентом.

Инеж только восхищенно покачала головой. До сих пор она не предполагала в подруге столь выдающегося актерского таланта.

— Инеж, Аша, — так же коротко скомандовал Каз.

Девушки обменялись коротким взглядом и помчались к забору, держась подальше от бассейна света, после чего бесшумно взобрались по забору. Нина внизу что-то говорила охраннику насчет поисков работы и в какой-то момент даже разрыдалась. Тот сразу принялся ее утешать.

Подавив смешок, Инеж бесшумно спрыгнула по другую сторону забора. Секунду спустя рядом с ней приземлилась Аша.

Ворота рядом со сторожкой не были заперты изнутри, так что Инеж толкнула их, оставив едва приоткрытыми для остальных, и они с Ашей поспешили к теням у основания башен — Инеж возле первой, Аша возле последней, чтобы начать одновременно с разных сторон и двигаться навстречу друг другу.

Там они ждали, пока не раздался хлопок световой бомбы, которую подготовил Уайлен, ярко вспыхнуло. Охранник выскочил, вскинув винтовку, и сделал несколько шагов к складу.

— Эй? — крикнул он.

Пока он проверял, что происходит, ребята выскользнули из теней позади него и вскоре уже оказались за воротами. Они надежно закрыли их и разделились: Каз и Джеспер исчезли в темноте возле второй башни, Нина и Маттиас ушли к предпоследней — там они будут стоять с сетью наготове для Инеж и Аши. А Уайлен скрылся в тенях, чтобы наблюдать за охранниками и подавать девушкам сигнал, когда они могут передвигаться по проволоке.

Охранник вернулся на пост, двигаясь задом-наперед на случай, если какая-то угроза всё еще поджидает за складом. Наконец он развернулся и потряс ворота, чтобы убедиться, что они заперты, после чего ушел в сторожку.

Инеж дождалась сигнала от Уайлена и начала со всей возможной скоростью подниматься по лестнице, приваренной к боку башни.

* * *

Каз с замиранием сердца наблюдал, как Инеж поднимается наверх силосной башни. Пока что ей предстояло самое простое — забраться по лестнице, открутить люк, сбросить долгоносика в сахар. А вот потом начнется то, что пугало Каза больше всего. Да, он знал, что воспитанная акробаткой Инеж всю сознательную жизнь ходила по проволоке под куполом цирка. Причем без всякой страховки. Но это все-таки не то же самое, что идти на высоте в двадцать этажей, когда у нее в запасе всего шесть минут, пока охрана не перейдет на западную сторону, откуда сможет ее увидеть.

И как назло, в голову лезли дурацкие мысли. А вдруг крепления получились ненадежными и оборвутся, когда Инеж ступит на проволоку? А вдруг она не успеет перейти от одной башни к другой, и охрана заметит ее? Не то чтобы Каз совсем не беспокоился за Ашу, но Инеж занимала его мысли гораздо больше.

Джеспер точно так же напряженно смотрел вверх и перебирал в пальцах сеть, которую они держали наготове на всякий случай. Минуты текли невыносимо медленно.

Три раза сверкнул зеленый свет костяного светильника — Уайлен подавал сигнал. Но Инеж не появилась. Не успела? Не справилась с люком? Каз прикусил губу, напряженно вглядываясь в темноту. И только потому, что он следил за каждой тенью, он разглядел едва заметное шевеление наверху лестницы, а потом просвистевшую по воздуху стрелу. Промах. Каз подавил желание выругаться. Со вторым выстрелом тоже что-то пошло не так — он не понял, что именно, но проволока снова свернулась обратно. Третий выстрел наконец попал в цель.

Однако к этому моменту охранники уже дошли до западной стороны, откуда могли увидеть ее, и Инеж пришлось ждать, пока они снова сделают круг. И вот Уайлен снова подал знак, и Инеж появилась возле башни. Снизу проволоку было не видно совсем, и создавалось впечатление, будто она идет прямо по воздуху. Дыхание перехватило, и всё время пока она шла, Каз не отрывал от нее взгляда. Будто его взгляд мог удержать ее в безопасности, и если он отвернется, она тут же оступится. И только когда Инеж благополучно дошла до второй башни, он выдохнул и сделал знак Джесперу переходить дальше — к следующему промежутку.

Так они и двигались от башни к башне, пока не добрались до пятой. Похоже, Инеж с Ашей перемещались с примерно одинаковой скоростью, и на пятой башне они встретились. И только тогда Каз смог нормально дышать — им осталось сбросить последнего долгоносика и спуститься по лестнице. Самое сложное позади.

Как только Инеж ступила на землю, Каз схватил ее в охапку, крепко прижав к себе. Она тихонько засмеялась и обняла его в ответ. И он подумал, что никогда не слышал звука более прекрасного.

— Когда свадьба, голубки? — шепотом ехидно поинтересовался Джеспер.

— Иди на фиг, — так же шепотом ответил Каз, не отрываясь от Инеж.

Она в свою очередь не стремилась от него отстраняться.

— Нет, правда, — не унимался Джеспер, — вы такие умилительные — хоть сейчас под венец.

Каз тяжело вздохнул и отпустил Инеж, чтобы одарить его раздраженным взглядом. Однако поддразнивание Джеспера заставило его вдруг понять, что он действительно хочет жениться на Инеж. Женился бы прямо сейчас, если бы у него был стабильный заработок, а так придется ждать окончания университета. Каз посмотрел на нее, проверяя реакцию, и она немного смущенно и счастливо улыбнулась ему. Согласится ли она, если он сделает ей предложение? Каз решительно прогнал эту мысль — сейчас не время. Надо уходить отсюда.

Он обвел взглядом свою команду и обнаружил, что Уайлен с Ашей тоже обнимаются. Он едва подавил желание протереть глаза: до сих пор он ни разу еще не видел, чтобы Аша хоть кого-то подпустила к себе настолько близко. Объятия Уайлена были легкие и осторожные, словно он боялся ненароком разбить ее, но тем не менее.

— Почему Уайлена никто не дразнит? — пробормотал Каз.

— Потому что Уайлен — такое солнышко, что дразнить его грешно, — весело ответила Нина.

Каз фыркнул, но в глубине души согласился с ней.

— Ладно, давайте убираться отсюда.

Все немедленно отложили шуточки и собрались. Аша забралась на забор, чтобы оттуда швырнуть еще одну световую бомбу Уайлена как можно дальше от двери. На этот раз охранник из сторожки обеспокоился достаточно, чтобы пойти посмотреть, чем дал им время выскользнуть из двери и скрыться в противоположном направлении.

Добежав до своей лодки, они запрыгнули в нее, и Маттиас немедленно сел на весла.

— Что ж, — сказал Каз, когда они отплыли достаточно далеко, чувствуя, как торжествующая улыбка сама расползается на лице, — мы молодцы. Особенно Инеж и Аша. Вы были великолепны.

— Я же говорила: нам не нужна сеть, — с гордостью заметила Инеж.

Каз только восхищенно покачал головой и притянул ее к себе, не обращая внимания на усмешки и переглядки остальных. Только Уайлену с Ашей не было до них дела — они были слишком заняты тем, что держались за руки.

— Это надо отметить! — воскликнула Нина.

— Вафлями? — насмешливо спросил Джеспер.

— Естественно, — ничуть не смутившись, ответила Нина. — Вафли — лучшее, что есть в Кеттердаме.

— А как же мы — твои прекрасные друзья? — возмутился Джеспер.

Каз закатил глаза и перестал слушать их препирательства, сосредоточившись на прильнувшей к нему Инеж, подумав, что мог бы сидеть так бесконечно. Увы, до района, в котором жили Маттиас с Ниной, они добрались слишком быстро.

 

Скандал разразился неделю спустя. Рынок бурлил из-за внезапной потери сахарных запасов, сахарные акции резко взлетели до небес. Начали разбираться, что случилось с силосными башнями, за которые отвечал Ван Эк, обнаружили у Корнелиса Смита акты о покупке акций, расследование стало гораздо более тщательным. И наконец обнаружили остатки химического долгоносика.

Газеты сходили с ума. Подобного скандала давненько не было в Кеттердаме. Каз с Джеспером сумели выбить себе разрешение присутствовать на суде. Впрочем, даже стараться сильно не пришлось — их профессора посчитали дело Ван Эка прекрасной практикой для студентов старших курсов.

Ван Эк, конечно, всё отрицал — и на этот раз даже не врал, — но кто ж ему поверит при таких неопровержимых доказательствах. И тут на сцене снова появился Уайлен с заявлением «Я же говорил». Каз и не подозревал, что купчонок может быть таким хорошим актером. Нина, что ли, ему дала пару уроков?

Вот теперь Торговый совет прислушался к его словам и совсем иначе отнесся к заявлению о незаконном помещении жены в психиатрическую лечебницу и покушении на убийство Уайлена. Одно только выражение лица Ван Эка в этот момент стоило того, чтобы провернуть всю операцию. Если бы не стража он наверняка бросился бы на Уайлена, чтобы придушить его собственными руками.

Внушительную часть состояния Ван Эка конфисковали для покрытия нанесенных убытков, тем не менее Уайлену осталось вполне себе приличное наследство, которое, если взяться с умом, можно восстановить до прежних размеров.

Сразу после вынесения приговора Уайлен умчался в Олендал забрать мать из приюта Святой Хильды. По его возвращении они собирались устроить небольшую вечеринку, чтобы отпраздновать победу. А пока Каз пригласил Инеж на прогулку за город. Они взяли напрокат гондолу, чтобы по каналам и реке выплыть за пределы Кеттердама.

— Тут будто другой мир! — с удивленным восхищением воскликнула Инеж, когда они оказались в полях и пришвартовались на берегу. — А я-то уж думала, что вся Керчия такая же мрачная, как Кеттердам.

Каз усмехнулся, подавая ей руку, чтобы помочь выйти из лодки.

— Нет. В сельской местности гораздо веселее.

Инеж улыбнулась ему и, выйдя на берег, руку его не отпустила.

— Мне хотелось бы увидеть то место, где ты вырос.

— Приезжай в гости, — тут же предложил Каз. — Летом я уезжаю домой, так что если тебе случится быть близ Керчии…

Инеж кивнула с улыбкой.

— Я напишу тебе.

Они неспеша побрели по полю, любуясь пейзажем и вдыхая ароматы разнообразных цветов. Пока они еще плыли, Каз посвятил Инеж в подробности суда, и сейчас она спросила:

— А что будет с мачехой Уайлена? Алис, да?

Каз пожал плечами:

— Никаких обвинений ей выдвигать не станут — никто не поверит, что ей хватило бы ума участвовать в махинациях Ван Эка. Но в новых обстоятельствах ее брак становится недействительным. По идее она должна вернуться в родительский дом, чтобы отец нашел ей другого мужа. Но, учитывая, что она беременна, вряд ли кто-то захочет на ней жениться. Во всяком случае на выгодную партию рассчитывать точно не стоит. Что касается ее ребенка, он оказывается в положении бесправного бастарда.

Инеж нахмурилась.

— Бедняжка. Она-то ведь совсем ни в чем не виновата. Нам следовало подумать о ее участи.

Каз улыбнулся и сжал ее ладонь.

— Моя сострадательная Инеж. Не беспокойся. Зная Уайлена, уверен, он не бросит на произвол судьбы своего брата или сестру. Наверняка предложит Алис какое-нибудь содержание и выделит ребенку часть наследства.

Инеж задумчиво кивнула.

— Да, думаю, ты прав.

— Конечно, я прав — я всегда прав, — самодовольно заявил Каз.

Инеж засмеялась, шутливо толкнув его плечом. В который раз он поймал себя на мысли, что это самый прекрасный звук на свете. Если бы он мог заключить его в бутылку и пить каждый вечер…

— Я когда-нибудь говорил тебе, как я люблю твой смех? — выпалил он.

Инеж помотала головой, на ее щеках расцвел очаровательный румянец.

— Я мог бы пить его, как самое изысканное вино.

Инеж с удивленным восхищением приподняла брови.

— Каз Ритвельд, да ты романтик!

— Вовсе нет, — смущенно возразил он.

— Да, — Инеж широко улыбнулась. — И мне это нравится.

Каз фыркнул, но не мог подавить ответной довольной улыбки.

Инеж принялась собирать цветы и плести из них венок, причем из всех, какие попадались под руку. Понаблюдав за ней, Каз так и не понял, какие ей нравятся больше, и спросил напрямую:

— Инеж, какие у тебя любимые цветы?

Она подняла на него взгляд от плетения венка и лучезарно улыбнулась с таким выражением, словно он только что прошел какое-то испытание.

— Маргаритки, — сказала она. — Потому что они похожи на звездочки, разбросанные по полю. Но у них слишком короткие стебли, чтобы получился венок.

Каз кивнул, принимая информацию к сведению. Он старался запоминать всё, связанное с Инеж.

— А у тебя? — спросила она, снова опустив взгляд на венок, у которого теперь завязывала концы.

Ее произведение искусства состояло из одуванчиков, колокольчиков, гусиного лука, лютиков и незабудок и выглядело довольно-таки пестро. Но от этого не менее очаровательно. Каз пожал плечами:

— Мускари, наверное. Мама когда-то выращивала их, и они до сих пор растут у нас в саду, хотя давно уже не на клумбах.

Словно почувствовав приступ меланхолии, который всегда находил на него при воспоминании о матери, Инеж вдруг водрузила венок ему на голову и фыркнула.

— Тебе идет.

Каз нахмурился, одарив ее упрекающим взглядом, но снимать венок не стал. А когда она расхохоталась, подумал, что позволил бы ей делать с ним что угодно, лишь бы она продолжала так смеяться.

* * *

Всю дорогу от приюта Святой Хильды мама молчала, безучастно глядя в окно экипажа. Уайлен пытался ее разговорить, но безуспешно. Когда он, устроив в лечебнице скандал, забрал ее оттуда, она не сопротивлялась, но и особой радости не выказала. Просто покорно последовала за ним, явно по-прежнему не узнавая. Уайлен только надеялся, что теперь, когда ее больше не будут пичкать этими ужасными лекарствами, она постепенно придет в себя.

Экипаж остановился возле особняка на Гельдштрат, и Уайлен, заплатив вознице, спрыгнул на землю и подал маме руку, чтобы помочь ей выйти. Она с прежним равнодушным видом приняла помощь, сошла с экипажа и вдруг замерла, уставившись на особняк.

— Мама? — позвал Уайлен.

Она моргнула, посмотрела на него, снова на особняк, снова на него. В ее расширившихся глазах вспыхнуло испуганное узнавание.

— Уайлен? — тихо неуверенно спросила она.

Он радостно улыбнулся:

— Да, мама, это я.

— Но, — она робко протянула руку к его лицу, коснулась пальцами щеки, провела по волосам. — Ты же был совсем малыш…

— С тех пор прошло восемь лет, — сумрачно ответил он. — Я вырос.

— Восемь лет, — прошептала мама; в ее глазах вспыхнул страх, и она снова посмотрела на особняк. — Ян…

— Он больше не причинит тебе вреда, — твердо сказал Уайлен. — Этот дом теперь только наш.

— Но…

— Я потом тебе объясню, хорошо? — гораздо мягче произнес он и осторожно потянул ее к двери. — Пойдем? Сейчас тебе надо отдохнуть.

Мама неуверенно кивнула и позволила завести себя внутрь. В прихожей им навстречу выбежала Элиза. Она давно служила в доме и всегда нравилась Уайлену — одна из немногих она относилась к нему по-человечески, даже когда отец окончательно разочаровался в нем.

— Госпожа Ван Эк, — с сияющей улыбкой приветствовала она, — добро пожаловать домой!

Мама растерянно кивнула, ничего не ответив.

— Элиза, — сказал Уайлен, — проводи мою мать в ее комнату, помоги ей устроиться.

— Конечно, господин Ван Эк. Что-нибудь еще?

Уайлена передернуло, как бывало каждый раз, когда кто-нибудь называл его по фамилии — возникало ощущение, будто он переставал быть самим собой и становился отцом.

— Я же просил тебя, Элиза — просто Уайлен. Где Алис?

Он не осмелился при матери произнести слово «мачеха». Он вообще собирался устроить всё так, чтобы они с Алис не пересекались.

— У себя в комнате.

Уайлен кивнул и жестом отпустил ее. Когда Элиза увела неуверенно переставлявшую ноги по ступеням Марию наверх, он поднялся следом за ними и постучал в дверь Алис.

— Войдите, — раздался ее нежный голос, в котором, кажется, слышались слезы.

Уайлен тяжело вздохнул. Иметь дело с женской истерикой ему совсем не хотелось.

— Добрый день, Алис, — поприветствовал он, войдя внутрь.

— Уайлен, — она улыбнулась, но губы у нее дрожали, а глаза действительно покраснели как после слез. — Ты пришел сказать, что мне больше нет места в этом доме?

Она сидела в кресле, поглаживая выступающий живот. Уайлен покачал головой.

— Я не буду выставлять тебя на улицу, если ты об этом. Но я действительно не хочу, чтобы моя мать встречалась с тобой. Ее психика и так неустойчива, ей не нужны дополнительные потрясения.

— Я понимаю, — прошептала Алис, опустив взгляд и прикусив губу.

— Алис, я тебя ни в чем не виню, — заверил ее Уайлен. — Ты не в ответе за преступления моего отца. И я предлагаю тебе договор. Ты переселишься в домик на озере — можешь забрать с собой Бажана, чтобы тебе там не было скучно, — я выделю тебе содержание и долю в наследстве для твоего ребенка. А ты не показываешься на глаза моей матери по крайней мере до тех пор, пока она не окрепнет достаточно. Согласна?

Алис вскинула на него взгляд, в ее широко распахнутых голубых глазах плескался недоверчивый восторг.

— Правда?

Уайлен кивнул.

— О, Уайлен! — воскликнула она и неуклюже поднялась с кресла, чтобы обнять его. — Ты всегда был таким хорошим мальчиком. Спасибо тебе большое. Я немедленно начинаю собираться.

Уайлен облегченно выдохнул. Хотя бы тут прошло всё просто и гладко. На самом деле Алис была хорошей и всегда тепло к нему относилась. Он этого не забыл.

В конце концов настал тот день, когда Инеж надо было возвращаться в море и продолжать охоту на работорговцев. Впервые ей захотелось бросить всё и остаться в Кеттердаме. С Казом. Но она мужественно подавила это желание. Никто кроме нее не поможет десяткам невинных детей, похищенных из семей.

Ребята пришли в гавань проводить их с Ашей. Небо хмурилось серыми облаками, но хотя бы дождя не было. Обняв всех по очереди и пообещав не забывать, Инеж отошла в сторону, чтобы попрощаться с Казом. И прежде чем она успела что-то сказать, он достал из кармана пиджака сложенный в четверо лист и протянул ей со словами:

— У меня для тебя есть подарок.

Инеж удивленно приподняла брови и развернула лист. Брови сами поднялись еще выше, а дыхание перехватило. Там был список — имена, названия кораблей, даже, насколько она могла понять, примерные маршруты.

— Информация о работорговцах, которую я смог найти, — неловко пояснил Каз. — Не слишком много, но это начало.

Инеж подняла на него взгляд, на глаза навернулись слезы.

— Как ты это сделал?

Каз усмехнулся:

— У меня свои способы.

Инеж покачала головой с недоверчивым восхищением.

— Я не знаю, что сказать.

Каз сглотнул и очень серьезно попросил:

— Скажи, что вернешься.

Инеж порывисто обняла его, прижавшись к груди, и он обнял ее в ответ, притягивая еще ближе к себе.

— Конечно, я вернусь. И буду писать — каждый день. Ты тоже пиши мне.

— Обязательно, — выдохнул Каз ей в макушку. — Я буду скучать по тебе.

— И я по тебе, — Инеж прижалась к нему еще крепче, а потом отстранилась, с сожалением разрывая объятия. — И я собираюсь воспользоваться твоим приглашением.

— Очень на это рассчитываю.

Каз улыбался, но глаза у него были грустные. Инеж вздохнула. Ей тоже не хотелось расставаться.

— Мне пора, — сказала она.

Каз кивнул и отступил от нее на шаг. Прикусив губу, Инеж собрала всю свою силу воли, чтобы развернуться и пойти к «Зимородку», оставив его стоять на берегу и смотреть ей вслед.

Аша, похоже, с не меньшим трудом оторвалась от Уайлена, хотя они и не обнимались, и поднялась на борт следом за ней.

— Тебе нравится Уайлен? — спросила Инеж, когда они стояли у перил, глядя на медленно удаляющийся берег и стоявших там друзей.

Аша кивнула.

— Никогда бы не подумала, что после «Зверинца» смогу испытывать подобный интерес к мужчине, но…

— Чудеса случаются, — понимающе улыбнулась Инеж.

— А тебе нравится Каз, — без малейшего вопроса в голосе заметила Аша, повернувшись к ней.

— Больше, чем нравится, — согласилась Инеж. — Если бы он сделал мне предложение, я бы согласилась, не задумываясь.

Аша засмеялась и обняла ее за плечи.

— В караване нас не поймут.

И хотя говорила она беспечно, в ее голосе звучало едва заметное напряжение.

— Возможно, — сказала Инеж. — Но, знаешь, мне всё равно.

Конечно, Инеж беспокоилась о реакции родителей, ей хотелось получить их благословение и совершенно не хотелось с ними ссориться. Но если они не примут Каза, что ж, значит так тому и быть.

Аша фыркнула, а потом серьезно ответила:

— Знаешь, мне тоже.

Первым делом Инеж внимательно изучила пергамент, который дал ей Каз, прикинула, какой маршрут будет для них самым удобным, и наметила первую цель.

Днем Инеж была слишком занята выстраиванием маршрута, повседневным капитанскими делами, сражением с рабовладельцами, заботами о спасенных детях, чтобы думать о чем-то еще. Но вечерами, когда следовало отдохнуть, на Инеж накатывала тоска, и она садилась писать Казу. Теперь она неизменно начинала свои письма с обращения «дорогой», а один раз даже написала на сулийском «miro kamlo». Каз не знал сулийского, так что всё равно не поймет, сказала она себе. Инеж рассказывала ему обо всем, что происходило в море, а потом изливала на бумагу свои чувства:

«Я скучаю по тебе. Каждый день, каждую минуту. Я хочу познакомиться с твоей семьей. Я хочу познакомить тебя со своей семьей. Я хочу быть рядом с тобой, смотреть в твои глаза цвета кофе, любоваться твоей улыбкой, чувствовать твою ладонь в своей. Я хочу знать о тебе всё и всё рассказать о себе. Я хочу целовать тебя, зарываться пальцами в твои волосы, прижаться к твоей груди. Считаю дни до нашей встречи».

Она сказала Казу писать ей в Ос Керво, поскольку там останавливалась чаще всего и могла забрать письма. И теперь каждое возвращение в Равку становилось не просто возвращением на родину, но и нетерпеливым ожиданием получить весточку от Каза.

Он в свою очередь рассказывал ей о своей жизни: об учебе, об изредка случавшихся заказах, о друзьях, о том, как Уайлен учился управлять своим наследством и иметь дело с Торговым советом.

«Мы все помогаем ему с документами, и пока еще никто не догадался о его особенности».

А однажды пришло письмо, которое начиналось со слов «miri kamly». Щеки Инеж вспыхнули огнем, а сердце замерло от ужаса и восторга. Он умудрился выяснить, что значат те ее слова. Конечно, он выяснил, это же Каз: ей следовало предположить это с самого начала. Более того — он ответил ей тем же, назвав ее любимой. Она зажала ладонью рот, чтобы не завизжать от восторга на весь корабль. В этом письме Каз снова звал ее в гости.

«Мы живем на ферме в двух поселках от Лижа. Ближайший порт находится в Белендте. Оттуда надо ехать до Лижа на поезде, а из Лижа уже нанять повозку. Но если ты сообщишь мне, когда приедешь, я встречу тебя в Белендте».

Инеж не могла решить, какой вариант ей нравится больше: попросить его действительно встретить ее, или устроить ему сюрприз и внезапно появиться на ферме. Той ночью она заснула со счастливой улыбкой на губах.

* * *

После отплытия Инеж Каза охватила тоска. Он скучал по ней и в первый раз, но сейчас всё было гораздо хуже. К счастью, у него было полно дел, на которые можно было отвлечься. Помимо учебы и подготовки к экзаменам, они все помогали Уайлену освоиться в новой роли, а главное — разбираться с документами.

— А что я буду делать, если мне придется что-то читать во время собрания Совета или заключения сделки? — с отчаянием вопросил он, когда Каз убеждал его, что в его неумении читать нет ничего страшного — он всегда может поручить чтение кому-то из них.

Каз пожал плечами:

— Бери с собой секретаря, которому доверяешь.

— Тебя, что ли? — вдруг усмехнулся Уайлен, хотя в нем по-прежнему чувствовалась напряженность.

— Вообще-то я рассчитывал на должность твоего адвоката, — небрежно возразил Каз.

Уайлен фыркнул, и Каз посчитал это небольшой победой, а потом уже серьезно продолжил:

— Предлагаю взять Нину. Мало того, что она говорит и читает на всех языках, она еще и Сердцебит и сможет подсказать, если кто-то будет тебе врать.

Уайлен прищурился и задумчиво склонил голову.

— А это мысль, вообще-то. Но согласится ли она?

— Вот и спроси у нее, — предложил Каз.

Нина приняла предложение с энтузиазмом. Ее деятельной натуре явно было слишком скучно просто сидеть дома, лишь время от времени участвуя в делах, которые заказывали Казу. Маттиас проявил меньше энтузиазма, но отговаривать жену не стал. Видимо, тоже понимал, что ей надо чем-нибудь заняться.

Но когда заканчивались дела, и Каз оставался один в своей комнате, тоска наваливалась с новой силой. Ее немного развеивали только письма от Инеж, которые она, как и обещала, писала регулярно. Каждый раз при виде старательно выведенного ее округлым почерком «дорогой Каз» сердце подскакивало до самого горла. По-керчийски она писала всё еще с ошибками, хотя и постепенно совершенствовалась. Но это каким-то образом придавало ее письмам еще больше очарования.

Однажды она начала свое письмо сулийскими словами. Каз озадаченно нахмурившись, изучал незнакомые буквы. Он сильно подозревал, что это что-то важное, что она не решилась написать на языке, который он понимает, но что ей всё же хотелось сказать. И он пошел в библиотеку искать учебник сулийского и словарь.

Когда Каз смог наконец расшифровать загадочные слова, сердце замерло, и он несколько раз перепроверил — правильно ли понял? Но сомнений не оставалось — Инеж назвала его любимым.

Справившись с бурлящими эмоциями, он принялся искать, как ответить ей тем же. Он собирался начать свое следующее письмо таким же обращением. А потом подумал, что стоит в принципе выучить сулийский. В конце концов, должен же он как-то общаться с ее семьей, когда они познакомятся. Нина с готовностью согласилась помочь ему в освоении языка, хотя, конечно, не отказала себе в удовольствии подразнить его по этому поводу. Но Каз решил, что это не слишком высокая цена за возможность говорить с Инеж на ее родном языке.

В этом году Джеспер остался на лето в Кеттердаме, и, уезжая, Каз строго-настрого наказал Уайлену, Нине и Маттиасу:

— Присматривайте за ним. Не подпускайте к игорным домам на пушечный выстрел. А еще лучше — вообще в Бочку.

— Эй! — возмутился Джеспер. — Я же завязал! Мне не нужны няньки.

Каз одарил его тяжелым взглядом.

— Позволь усомниться в этом, — и добавил для остальных: — Чтобы ему было куда девать излишки энергии, пусть тренируется управлять своей силой.

Нина ухмыльнулась:

— Не беспокойся, Каз, я позабочусь об этом. Я, конечно, не Фабрикатор, но базовые принципы обучения Гришей одинаковы.

— Отлично, — улыбнулся ей Каз.

— Я всё еще считаю, что мне не нужна нянька, — буркнул насупившийся Джеспер.

Каз вздохнул:

— Нужна, Джес, нужна. Помнишь, что случилось, когда я в последний раз ослабил бдительность?

Джеспер слегка стушевался, но всё равно заспорил:

— Это было полгода назад.

— Вот когда пройдет ходя бы два года без срывов, тогда я буду спокоен и перестану тебя контролировать, — веско произнес Каз.

Джеспер тяжело вздохнул, провел рукой по темным вихрам и сдался:

— Ладно. Может, ты и прав.

Остальные явно забавлялись, наблюдая за спором. Особенно Нина — она прикусила губу, в попытке не расхохотаться. Уайлен едва заметно улыбался. И даже в льдисто-голубых глазах Маттиаса затаился смех. Зато они точно не бросят Джеспера и не дадут ему потонуть в своем пристрастии к азартным играм.

* * *

Джеспер, наверное, заскучал бы после отъезда Каза, но ему не дали. Нина на полном серьезе восприняла возложенную на нее миссию и каждый день заставляла его тренироваться. Чтобы не платить за квартиру летом (и чтобы удобнее было помогать Уайлену с документами), Джеспер перебрался на время каникул в особняк Ван Эков. Он и всегда-то любил поспать по утрам, а уж из такой роскошной кровати не выползал бы до обеда. Если бы не Нина.

Джеспер знал, что она тоже не любитель ранних подъемов, но, видимо, ради него сделала исключение. Она появлялась в особняке, конечно, не на рассвете, а где-то к десятому колоколу, но по мнению Джеспера и это было ужасающе рано. Спасибо, хоть завтрака не лишала и даже наоборот — всегда с готовностью к нему присоединялась. От чего Нина никогда не откажется, так это от дополнительной порции еды. Тем более такой, которую подавали в особняке. Только что испеченные нежные блинчики, хрустящие тосты с разнообразным джемом, великолепнейший кофе и, конечно, обожаемые Ниной вафли.

А потом начинались мучения. Ну, не мучения, конечно, тут Джеспер преувеличивал. Все-таки учиться пользоваться своими силами было увлекательно и давало выход излишней энергии, успокаивая постоянно присутствующий на краю сознания зуд. Но учителем Нина была требовательным и беспощадным.

— Тебе повезло, что ты не встречался с Зоей, — с ухмылкой ответила она, когда Джеспер пожаловался на ее деспотизм.

Джеспер передернулся. Нет уж, увольте. Он достаточно слышал о генерале Назяленской, чтобы не стремиться к личному знакомству с ней.

А потом они вместе помогали Уайлену разбирать документы, вникать в тонкости управления хоть и пошатнувшейся, но всё еще мощной торговой империей. Уайлен постепенно набирался уверенности, перестал быть прежним зашуганным ребенком с убитой самооценкой и даже изредка вступал в спор с членами Торгового совета, отстаивая свое мнение. Вопреки прогнозам его чокнутого папаши, Уайлен (не без их скромной помощи) прекрасно разобрался со всеми делами и начал восстанавливать состояние, изрядно уменьшенное выплаченной за сахар компенсацией.

О своем пристрастии к азартным играм Джесперу даже задумываться было некогда. Лето пролетело незаметно.

* * *

Лето протекало довольно-таки скучно, несмотря на то что Каз был рад повидаться с семьей, пока от Инеж не пришло письмо, в котором она сообщала, что будет в Белендте семнадцатого июля. Всю скуку как волной смыло, сердце восторженно застучало в предвкушении встречи. В голове уже начал формироваться план, что показать Инеж на родной ферме и в окрестностях. Каз не мог дождаться того дня, когда снова увидит ее.

Когда эмоции немного улеглись, Каз, стерев с лица идиотскую счастливую улыбку, пошел к отцу, который читал в гостиной свежую газету, пока Джорди с Люцеллой занимались ужином.

— Па, — со всей доступной ему небрежностью спросил Каз, — ты ведь не против гостей?

— Ты пригласил к нам еще одного друга? — поинтересовался тот, подняв голову от газеты.

— Вроде того, — уклончиво ответил Каз. — Я поеду встретить ее в Беленд на следующей неделе.

— Ее? — с намеком спросил па, приподняв брови, в его серо-голубых глазах мелькнуло веселое любопытство.

Каз изо всех сил старался не покраснеть, впрочем, не был уверен, насколько его усилия увенчались успехом.

— Ну да, — небрежно пожал он плечами, намеренно не углубляясь в тему.

— А могу я узнать, как ее зовут? — поинтересовался па, его губы подрагивали от сдерживаемой улыбки.

Каз обреченно вздохнул.

— Инеж, — ответил он, отчетливо осознавая, как изменился его голос, когда он произнес ее имя.

К счастью, па милосердно не стал это комментировать, вместо этого ответив на изначальный вопрос:

— Конечно, я не против гостей.

Казу показалось, что он может прочитать на его лице не сказанное: «Особенно, если этот гость — моя потенциальная невестка». Хотя, может, просто показалось.

К тому моменту, когда Джорди с Люцеллой появились в гостиной, неся на подносах ужин, Каз сумел справиться со смущением и сделать невозмутимое выражение лица. К счастью, па не стал его выдавать. Наверное, решил, что у Джорди еще будет полно возможности подразнить брата, пока Инеж гостит у них.

* * *

Сначала «Зимородок» зашел в Кеттердам, чтобы оставить там Ашу, которая хотела повидаться с Уайленом, а потом Инеж велела держать курс на Белендт. Он был поменьше Кеттердама и поспокойнее, но тоже довольно-таки крупный порт. На пристани суетились люди — приплывающие, отплывающие, встречающие, провожающие, — но Каза Инеж разглядела сразу. Даже несмотря на то, что здесь он выглядел как настоящий фермер, а не студент столичного университета: в свободной белой рубахе и парусиновых штанах.

Инеж лучезарно улыбнулась, когда их взгляды встретились, Каз улыбнулся в ответ, и сердце заколотилось еще быстрее. Наверное, еще никогда Инеж так быстро не разделывалась с таможней и подготовкой корабля к стоянке. Велев пополнить необходимые запасы, она установила дежурства и отпустила остальную команду отдыхать. После чего сбежала по трапу, чтобы наконец-то оказаться в объятиях Каза. Он подхватил ее и закружил по причалу, и Инеж засмеялась, обнимая его за шею.

— Привет, — сказала она, не переставая улыбаться, когда он поставил ее на землю и быстро поцеловала его.

— Привет, — ответил Каз, потянувшись к ней, но сразу остановился — явно хотел поцеловать ее по-настоящему, но вспомнил, что они в общественном месте.

От этой мысли улыбка Инеж стала еще шире. Каз с заметным сожалением выпустил ее из объятий. Он поднял ее багаж, а другой рукой сжал ладонь Инеж и потянул ее от гавани.

— Пошли. Поезд в Лиж отходит через час, как раз успеем пообедать.

В небольшом кафе, где они заказали себе простой обед, а потом и в поезде они болтали обо всем на свете, обмениваясь новостями, которые не успели рассказать в письмах. А когда новости закончились, сидели в уютной тишине, просто наслаждаясь обществом друг друга. Инеж положила голову Казу на плечо и наблюдала за проплывавшими за окном поезда пейзажами. Это была совершенно иная Керчия, отличающаяся от Кеттердама так, словно это другая страна. Вместо вечного смога — синее небо, вместо узких улиц и вонючих каналов — широкие просторы полей и блестящая лента время от времени встречающейся реки.

Лиж оказался маленьким городком с единственной главной улицей, в котором Каза время от времени кто-нибудь окликал и здоровался.

— Тебя тут знают, — с веселым любопытством заметила Инеж.

Каз пожал плечами:

— Это маленький город. Тут все друг друга знают.

— И на меня уже странно смотрят, — добавила Инеж, но без малейшего неприятного чувства, скорее позабавленно.

У нее возникло стойкое ощущение, что эти люди уже гадают, кто она для Каза.

— Они просто не привыкли к приезжим, — фыркнул Каз. — Еще меньше к иностранцам. На Джеспера тоже так смотрели, когда он приезжал ко мне в гости.

Он провел ей небольшую экскурсию: показал школу, в которой учился, церковь Гезена, городскую ратушу и несколько других живописных зданий.

— Не Кеттердам, конечно, — небрежно пожал он плечами.

Инеж с улыбкой покачала головой:

— Мне здесь нравится. По-моему, очень уютно.

Каз улыбнулся, довольный тем, что ей понравился город, в непосредственной близости от которого прошло его детство. Что бы он ни говорил, он любил Лиж — это было заметно.

На станции дилижансов они наняли экипаж, чтобы доехать до фермы.

Простая сельская дорога шла среди полей, на которых выращивали разнообразные культуры, пока не остановилась неподалеку от пересекающей одно из таких полей тропинки, которая вела к видневшемуся вдалеке дому, окруженному несколькими деревьями.

— Спасибо, Бен, — Каз заплатил извозчику и спрыгнул на землю, после чего подал Инеж руку, чтобы помочь ей спуститься.

Не то чтобы ей нужна была помощь, но его внимание всё равно было приятно.

— Всегда пожалуйста, Каз, — улыбнулся извозчик — молодой светловолосый парень и дернул поводья, разворачивая лошадь, чтобы отправиться обратно.

— Что вы выращиваете? — с любопытством спросила Инеж, оглядываясь.

— В основном картофель, свеклу и кукурузу. Ну, еще немного цветы. Тюльпаны очень хорошо продаются.

К тому моменту, когда они добрались до дома, солнце уже начало садиться. Оно озаряло золотом стены дома из белого камня и клумбы, на которых росли мускари. Вспомнив рассказ Каза об увлечении его матери, Инеж немного грустно улыбнулась. Однако он говорил, что цветы заброшены и одичали, поскольку после смерти госпожи Ритвельд ими никто не занимался, а сейчас она видела вполне себе ухоженные клумбы. Похоже, с тех пор что-то изменилось.

Со стороны хозяйственных построек к ним приближался молодой человек. Он был похож на Каза, хотя его черты были не такими резкими, а темные волосы, которые у Каза были лишь волнистыми, завивались крупными кудрями. При виде них на его лице расплылась лукавая улыбка.

— Ух ты! — воскликнул он, поравнявшись с ними. — Каззи привел домой девушку! Историческое событие.

Каз страдальчески поморщился и со вздохом представил:

— Инеж, это мой брат Джорди.

Но за всем его показным недовольством она видела, что Каз нежно привязан к брату. Она мило улыбнулась и протянула руку:

— Капитан Гафа, приятно познакомиться.

Джорди пораженно расширил глаза, моргнул, тем не менее руку пожал и ответил:

— Взаимно, — в его голосе звучало восхищенное удивление.

Каз усмехнулся, похоже, довольный тем, как она сбила его брата с толку. Но Джорди сориентировался и повернулся к Казу, с прежним ехидством заметив:

— Она определенно слишком хороша для тебя, Каз.

Тот пронзил его сердитым взглядом, но Джорди и глазом не моргнул. Судя по всему, он собирался продолжить, но тут дверь дома открылась и на пороге появилась симпатичная девушка в простом темном платье с передником, с заплетенными в косу темно-рыжими волосами.

— Джорди… — начала она, но прервалась, заметив Инеж и Каза. — О, Каз, ты вернулся — а то мы уже начали волноваться, что ты слишком долго, — и очаровательно улыбнулась Инеж: — Добрый вечер.

Инеж в свою очередь поздоровалась, а Каз снова взял представления в свои руки.

— Инеж, это Люцелла — жена Джорди. Люцелла, это Инеж — моя… — он запнулся и неуверенно заключил, бросив на нее быстрый взгляд: — подруга.

Инеж невольно улыбнулась его заминке. Хотя ничего другого он и не мог сказать — они не были помолвлены, чтобы называть ее невестой, вообще эту тему еще ни разу не поднимали. Даже если в глубине души Инеж была уверена, что хочет замуж только за Каза и больше никого.

— Подруга? Хм… — протянул Джорди.

— Заткнись, Джорди, — бросил Каз, и тот широко ухмыльнулся, но действительно замолчал.

Люцелла лучезарно улыбнулась Инеж и спустилась с порога, чтобы, взяв обе ее ладони в свои, с энтузиазмом сжать.

— Добро пожаловать, Инеж, — и, повернувшись к мужу, добавила: — Я пришла спросить, куда ты пропал: Йохан говорит, пора ужинать.

Когда они зашли в просторную светлую столовую, украшенную цветами, отец Каза приветствовал Инеж словно родную дочь и сразу же велел звать его по имени. Она улыбнулась, чувствуя себя так, словно вернулась в семью.

Утром Каз с Джорди отправились помогать отцу в поле, а Инеж осталась дома с Люцеллой. Оказалось, у той есть собственная небольшая швейная мастерская.

— Я работала помощницей портнихи у госпожи Майерс, а потом вышла замуж и решила уволиться — на ферме полно дел, особенно учитывая, как давно в этом доме не было хозяйки. Теперь только иногда принимаю заказы от знакомых.

— Здорово, — Инеж прошлась по мастерской, разглядывая ткани, эскизы, готовое платье, видимо, дожидавшееся заказчицу.

— Это для Катарины Янсен, — пояснила Люцелла, кивнув на платье. — Она живет на соседней ферме. Сегодня должна зайти забрать.

Платье, хотя и довольно простое, явно предназначалось не для повседневной носки: белое, с оборками по линии декольте и расшитым цветами широким поясом. Всё это также говорило о том, что платье предназначалось для молодой девушки.

Инеж подозрительно прищурилась. Молодая девушка на соседней ферме… Но она тряхнула головой, прогоняя глупые мысли. Не хватало еще начать ревновать на пустом месте. Повернувшись к Люцелле, Инеж обнаружила, что та наблюдает за ней с легкой как будто понимающей улыбкой. Но она ничего не сказала, и Инеж не стала заострять на этом внимание.

— Поможешь с обедом? — позже спросила Люцелла. — Можно даже приготовить что-нибудь сулийское, — и с озорным блеском в глазах добавила: — Казу стоит начать привыкать к сулийской кухне.

Инеж почувствовала, как краснеет, и постаралась скрыть это, сделав вид, будто разглядывает дом.

— Я с радостью помогу, — ответила она. — Но боюсь, для сулийских блюд здесь не найдется нужных специй.

— Это да, — согласилась Люцелла, — специями мы не пользуемся. Ну, может, в другой раз.

Они вошли в опрятную кухню с большой плитой, множеством полок на стенах и длинным столом.

Пока они готовили картофель с овощами, Инеж решила удовлетворить свое любопытство:

— Скажи, Люцелла, а ты тоже здесь выросла? — и поспешно добавила: — Я спрашиваю, просто потому что ты больше похожа на каэлку, чем на керчийку.

Та улыбнулась, мелко нарезая морковку:

— Так и есть. Сюда я попала благодаря Казу, — и серьезно добавила: — Он спас меня и дал шанс на новую жизнь.

Инеж удивленно приподняла брови, не отрываясь от чистки картошки.

— Расскажешь? — осторожно спросила она.

Ей было любопытно услышать эту историю — Каз ни словом об этом не упомянул, — но и давить на Люцеллу она не хотела. Судя по всему, воспоминания были не самыми приятными.

Люцелла кивнула и, не глядя на нее, медленно, с паузами и запинками, рассказала про то, как работорговцы убили ее семью и похитили ее, продали в дом богатого купца. И как Каз выиграл ее в карты и отправил на родную ферму, а его отец помог ей устроиться.

Инеж восхищенно покачала головой. Чем больше она узнавала Каза, тем больше он ей нравился, хотя казалось бы — куда еще больше?

— Мою кузину тоже похитили работорговцы, — сказала она. — Если бы всё сложилось чуть иначе, похитили бы меня. Ее продали в бордель. И Каз помог мне вытащить ее оттуда.

Люцелла улыбнулась с таким видом, словно ничего другого и не ожидала.

— Он невероятный, да?

Широко улыбнувшись в ответ, Инеж кивнула.

 

После обеда Каз спросил ее:

— Ты ездишь верхом?

— Ну не так чтобы часто, — ответила Инеж, — но умею, да. Все сулийцы ездят верхом. А что?

— Не хочешь покататься? Покажу тебе окрестности и познакомлю с моим Вороном.

— Каз и его Ворон, — насмешливо пробормотал Джорди.

Йохан одарил его упрекающим взглядом, Каз же просто не обратил внимания. Инеж не могла не начать улыбаться — они были такие забавные. Вечно препираются, подкалывают друг друга, но при этом души друг в друге не чают.

— С удовольствием, — согласилась она.

Каз просиял. Похоже, он действительно очень любил своего коня.

И конь того стоил — вороной красавец, стоявший в деннике небольшой конюшни, радостно заржал, едва завидев Каза, и тот погладил его по шее и протянул заготовленный сахар, который конь с благодарностью схрумкал, после чего ткнулся носом Казу в лицо. Он засмеялся и повернулся к Инеж.

— Знакомься, Инеж, это Ворон.

— Он великолепен, — искренне произнесла Инеж и подошла, чтобы в свою очередь погладить коня.

Тот вначале встревоженно вскинул голову, отстраняясь от ее руки, но Каз успокаивающе погладил его.

— Тише-тише, мальчик. Это Инеж, она своя, не бойся.

Ворон фыркнул, понюхал ладонь Инеж и наконец позволил ей к себе прикоснуться. Его блестящая шкура на ощупь была как шелк.

— Ты хорошо за ним ухаживаешь, — заметила Инеж.

— Стараюсь, — ухмыльнулся Каз и мотнул головой в сторону белой с черным лошади в соседнем деннике. — Возьми Боба. Он спокойный и не шарахается от незнакомых людей.

К собственному удивлению, Инеж обнаружила коня той же породы, что держали в ее родном караване — невысокий и крепкий с длинной густой гривой и челкой, столь же длинным густым хвостом и покрывающей голени шерстью. Скорее всего его использовали для повседневных работ на ферме, и Инеж знала, что, в отличие от Ворона, такие лошади отличаются флегматичным характером. Хорошо. Инеж давно не практиковалась, и норовистая лошадь ей вовсе ни к чему.

— Надо же, — удивленно произнесла она, уже принявшись ласково гладить Боба по шее, — та же порода, что у нас.

— Тинкер? — ответил Каз. — У нас они тоже распространены: хорошее подспорье на ферме.

Инеж улыбнулась и поцеловав Боба в нос, принялась седлать его.

Некоторое время, пока они ехали рядом неторопливой рысью, Инеж любовалась живописными окрестностями, а Каз вставлял замечания вроде: «Вон в том озере мы с Джорди купаемся с детства. Вода там холодная, но нам это никогда не мешало», «От живой изгороди начинается территория наших соседей», «На это дерево я залезал, когда обижался, а потом приходил па и сманивал меня оттуда», «В этой речке мы с Джорди как-то выловили гигантского карпа». Инеж завороженно слушала, впитывая кусочки его детства, его жизни.

А когда Каз замолчал, она вспомнила про вопрос, который давно хотела ему задать.

— Каз, ты знаешь сулийский?

Он отвел взгляд, прежде чем снова посмотреть на нее, в его темных глазах неуверенность боролась с решимостью.

— Не то чтобы прям хорошо знаю. Я начал учить его не так давно. Нина мне очень помогла, но до совершенства еще далеко, — после секундной паузы он добавил: — Я был бы не против немного попрактиковаться.

Инеж поняла то, что он не сказал вслух: он начал учить сулийский из-за нее. Потому что это ее родной язык. Лучезарно улыбнувшись, она кивнула:

— Конечно — я с радостью тебя потренирую.

— Но кое-что я уже могу сказать, — продолжил Каз и, будто запнувшись на мгновение, выпалил: — Me tut kamam.

Его произношение было почти идеально — Нина явно хорошо с ним поработала. Но главное заключалось не в этом, а в содержании его слов.

Я люблю тебя. Каз смотрел на нее с напряженным ожиданием, словно от ее ответа зависела его жизнь. Словно был не уверен в этом ответе. Инеж поморгала, прогоняя неизвестно откуда взявшиеся слезы, на лице расплылась широкая улыбка, и ответила на керчийском:

— Я тоже тебя люблю.

Каз счастливо улыбнулся в ответ. Неуверенность исчезла из его глаз, оставив после себя только сияющее счастье. Инеж подумала, что могла бы вечно смотреть на него.

— Поехали со мной в Равку? — неожиданно для самой себя предложила она, только сейчас осознав, что давно этого хотела. — Познакомлю тебя с моей семьей, а к началу учебного года верну в Кеттердам. Возможно, тебе даже удастся поучаствовать в охоте на работорговцев.

— М-м-м, звучит заманчиво, — воспользовавшись тем, что они ехали совсем рядом, Каз наклонился к ней, чтобы быстро поцеловать, тут же выпрямившись обратно. — Сделка есть сделка.

Инеж рассмеялась.

— Такой керчиец. Сделка есть сделка.

Каз ухмыльнулся и пришпорил Ворона.

— Догоняй!

Инеж снова засмеялась и помчалась следом.

Он явно поддавался, иначе она никогда не догнала бы его: Боб был не соперник Ворону. Уже спокойно проехав по лесу, они повернули обратно.

И, выехав на открытое пространство, увидели скакавшую им навстречу всадницу на белоснежной лошади.

— Каз! — радостно помахала она еще издалека.

— Привет, Кати, — с улыбкой ответил тот.

Инеж слегка нахмурилась и присмотрелась к ней. Девушка была одета в темно-синюю амазонку и сидела в дамском седле. Инеж презирала дамские седла, предпочитая ездить по-мужски, но могла признать, что всадница держалась с непринужденным изяществом. Пшеничного цвета волосы, заколотые спереди, свободными локонами спускались по спине. Голубые глаза и россыпь веснушек по щекам придавали ей очаровательный вид.

— Я заезжала к вам забрать платье, и Люцелла сказала, что ты уехал покататься, — и с едва заметным недовольством добавила: — Она не сказала, что ты не один.

А, та самая соседка, для которой Люцелла шила платье. Инеж не ошиблась тогда: она была молодой. И красивой. Ревность снова уколола сердце.

— Знакомьтесь, девушки, — невозмутимо сказал Каз, то ли не замечая ее реакции, то ли сделав вид. — Кати, это Инеж Гафа, охотница за работорговцами, гроза морей и сокровище моего сердца.

На этом месте Инеж невольно улыбнулась и посмотрела на него, приподняв брови. Каз невинно пожал плечами: мол, это правда, ничего не могу поделать.

— Инеж, это Катарина Янсен. Мы вместе росли, и она мне как сестра.

С каждым словом его представления Катарина всё больше мрачнела. «А вот она к тебе относится далеко не как к брату», — подумала Инеж, но вслух не сказала. Что бы ни думала Катарина в этот момент, она улыбнулась Инеж, даже если немного напряженно, и протянула руку.

— Приятно познакомиться.

— Взаимно, — ответила Инеж, пожимая ее ладонь, и с удивлением поняла, что говорит почти искренне.

Катарина не стала задерживаться: сославшись на какие-то дела, ускакала прочь. Каз проводил ее удивленным взглядом.

— Странно, — сказал он. — Обычно она не стремится так быстро сбежать от меня.

Инеж фыркнула и покачала головой. Мужчины! Но вслух сказала:

— Скажи-ка, Каз, с какого возраста в Керчии позволяется вступать в брак?

Он удивленно моргнул на нее, но ответил:

— С семнадцати лет.

— То есть теоретически ты уже можешь жениться, — заключила Инеж, почти всерьез подумывая, не потащить ли его прямо сейчас в ближайшую церковь.

— Теоретически могу, — согласился Каз. — Но я не настолько безответственен, чтобы жениться, когда у меня еще нет ни постоянного заработка, ни собственного жилья. Прежде чем предпринимать такой шаг, я должен быть уверен, что смогу содержать семью, — и с притворно удрученным вздохом добавил: — Джорди проще: он старший и унаследует отцовскую ферму. Ему даже задумываться ни о чем не приходится.

Инеж тихонько засмеялась. Ее сердце успокоилось. Не то чтобы она сомневалась в Казе, но нахождение поблизости от него красивых девушек, которые вздыхают по нему, заставляло немного нервничать. И она прекрасно понимала высказанные им мотивы и была с ними согласна. Однако у нее появилась идея.

— Ну, мы могли бы заключить помолвку пока что, — невинно заявила она.

Каз приподнял бровь с одновременно позабавленным и восхищенным видом.

— Капитан Гафа, ты мне сейчас предложение сделала?

— Эм… — Инеж внезапно смутилась собственной смелости. — Да?

Каз широко улыбнулся и дразнящим тоном сказал:

— Знаешь, в Керчии принято, чтобы предложение делал мужчина. Но так мне тоже нравится, — и уже серьезно заключил: — Думаю, помолвка — это прекрасная идея.

Инеж лучезарно улыбнулась в ответ. И тут Каз вдруг добавил:

— Но если ты из-за Кати — не беспокойся. Она тебе не соперница. У тебя вообще нет и не может быть соперниц.

Инеж восторженно замерла, не зная, что ответить на такое заявление. Не будь они сейчас верхом, она бы бросилась ему на шею и зацеловала. А так она просто потянулась, чтобы взять его ладонь и крепко сжать.

— Не буду, — пообещала она.

Каз поднял ее руку к губам, чтобы поцеловать пальцы. Тепло, вспыхнувшее в сердце от этого простого жеста, прогнало остатки ревнивого недовольства.

* * *

Помолвку провели в маленькой церквушке поселка. Каз на этом и ограничился бы, но па захотел устроить праздник, и Инеж его в этом поддержала.

— Хочу, чтобы все знали, что ты мой, — заявила она.

Каз позабавленно приподнял бровь.

— Не знал, что ты такая собственница.

Инеж пожала плечами:

— Я тоже не знала до недавнего времени.

Каз засмеялся, а потом притянул ее в объятия и уже серьезно спросил:

— Ты ведь знаешь, что тебе нечего опасаться? Есть только ты.

Инеж вздохнула и кивнула.

— Но все точки всё равно расставить не помешает.

Так вот на празднование их помолвки и созвали всех соседей. На заднем дворе накрыли целую поляну, чтобы все поместились. Люцелла с Инеж приготовили настоящий пир. Каз с Джорди по мере сил помогали.

— Не знала, что ты умеешь готовить, — удивилась Инеж, наблюдая, как ловко он нарезает овощи и смешивает соус для мяса.

Каз пожал плечами.

— После того, как ма умерла, мы с Джорди готовили по очереди. Ну, то есть сначала только он, но я вскоре присоединился.

— Угу, и превращал кухню в настоящее побоище, которое мне потом приходилось оттирать, — вставил Джорди, который нарезал баранину и обваливал кусочки в сухарях.

— Можно подумать, ты был лучше, — буркнул Каз.

Инеж с Люцеллой переглянулись с видом «Вот же балбесы нам достались» и засмеялись.

В общем, подготовка проходила весело. А вот само празднование по-прежнему особой радости не доставляло. Каз никогда не любил такие многолюдные сборища, даже если все здесь были знакомые с детства люди и он ничего не имел против каждого из них в отдельности. Его заставляло примириться со всем этим только то, что Инеж явно получала удовольствие.

В отличие от Катарины, которая сидела грустная и потерянная. Кажется, Джеспер был прав тогда: она относилась к нему вовсе не как к брату. Она была дорога Казу и он ненавидел то, что является причиной ее боли. Но ничего не мог с этим поделать. И наверное, лучше, что она поняла всё сейчас, чем если неизвестно еще сколько лет питала бы пустые надежды. Ужасно хотелось ее утешить, но Каз не знал как. Кроме того, наверное, не стоило вообще заострять на этом внимание и пощадить ее гордость. Так что в итоге он решил сделать вид, будто ничего не заметил.

А на следующий день Каз с Инеж уехали, чтобы отправиться в Равку — на встречу уже с ее семьей. Каз старался этого не показывать, но жутко нервничал. При всей консервативности керчийской провинции, сулийцам они в этом отношении и в подметки не годились. Каз знал, что сулийцы — обособленная нация, строго блюдущая свои традиции. Примут ли они чужака? Согласятся ли с выбором дочери?

Команда Инеж смотрела на Каза с явным, нескрываемым любопытством и некоторой снисходительностью. И хотя последнее раздражало Каза и задевало его самолюбие, в целом они держались дружелюбно.

Вначале они заглянули в Кеттердам, чтобы забрать Ашу. Похоже, у нее с Уайленом всё было серьезно. Каз порадовался за них. Чуткий терпеливый Уайлен поможет ей справиться с травмой, а Аша в свою очередь поможет купчонку обрести уверенность в себе.

В Кеттердаме они остались на сутки, чтобы пообщаться с друзьями — просто Нина не хотела отпускать Инеж.

— Ты всё равно уже здесь, задержись хоть на денек, — сказала она, и Инеж с готовностью согласилась.

Уайлен великодушно предложил им переночевать у него, и общались они тоже в гостиной его дома.

Впрочем, Каз тоже был не против провести время с друзьями. Ровно до того момента, когда Нина увидела тонкое серебряное колечко на пальце Инеж и взвизгнула. Каз аж вздрогнул от этого звука.

— Вы что, поженились? — возмущенно завопила она. — Почему без нас?!

Инеж со смехом покачала головой:

— Не поженились, а обручились. Торжественно обещаю, что на свадьбу тебя приглашу, — и, предупреждая другие возмущенные восклицания, добавила: — Всех вас.

— Я на это не подписывался, — тихонько пробормотал Каз, чем заработал упрекающий взгляд Инеж, остальные на его недовольство просто не обратили внимания.

Аша тоже была рада за кузину, так что практически всё время их встречи разговоры крутились вокруг свадьбы. Ладно хоть парни от обсуждения уклонились. Ну, кроме Джеспера. Джеспер же — в каждой бочке затычка, он не мог не вставить свои пять центов. Каз обменялся с Уайленом и Маттиасом страдальческим взглядом. Хоть они его понимали.

А потом Джеспер вдруг решил отправиться вместе с ними в Равку.

— В вашем караване такие девушки замечательные — может, и я невесту найду, — подмигнул он Инеж и Аше, те только глаза закатили. — А то все мои друзья женятся, а я как был бобылем…

— Можно подумать, тебе это не нравится, — пробормотал Каз, но Джеспер его проигнорировал.

А Уайлен возразил:

— Я не женюсь. Мне только шестнадцать исполнилось.

— Я тоже, — заметил Каз. — Я еще учиться не закончил.

— Несущественные детали, — отмахнулся Джеспер и непререкаемым тоном заключил: — В общем, я еду с вами.

Инеж фыркнула.

— Ты, конечно, можешь попытаться. Но учти: сулийцы не слишком любят чужаков. Мы с Ашей — редкое исключение.

— Меня все любят, — самоуверенно заявил Джеспер с обольстительной улыбкой.

Все засмеялись, но оспаривать его высказывание никто не стал.

— Кто-нибудь еще? — с улыбкой спросила Инеж. — Может, поедем всей компанией?

Нина с сожалением покачала головой:

— Я бы с радостью, но нам с Маттиасом еще два года нельзя покидать Кеттердам.

Уайлен тоже отказался, с явной тоской посмотрев на Ашу:

— Мое положение в Торговом совете сейчас слишком шаткое, чтобы я мог позволить себе отлучиться. Как-нибудь в другой раз.

Аша кивнула с понимающей печальной улыбкой. Глядя на них, Каз эгоистично порадовался, что ему на этот раз не придется прощаться с Инеж.

На следующий день, попрощавшись с Ниной, Маттиасом и Уайленом, они покинули Кеттердам. До сих пор Каз по морю плавал только из Белендта в Кеттердам и обратно, так что предстоящее путешествие наполняло его нетерпеливым предвкушением.

Правда, плавание по Истинноморю оказалось не таким увлекательным, как ему представлялось. Первый день пути прошел совершенно спокойно. «Зимородок» бодро рассекал волны — Инеж пока не поднимала его в воздух, приберегая это для особых случаев. Экипаж занимался своей работой, а вот пассажирам делать было нечего, кроме как любоваться морем, гулять по палубе и общаться между собой. Ну, то есть Каз старался не отвлекать команду от работы, общаясь исключительно с Джеспером — Джеспер подобной щепетильностью не отличался и успел поболтать со всеми: от первого помощника до последнего матроса. Каз подозревал, что к концу пути у них возникнет желание его прибить.

Вечером Каз стоял на корме, любуясь красочным закатом. Надо сказать, в море он выглядел гораздо более впечатляющим, чем на земле. Полыхающее яркими красками небо отражалось в спокойном море, почти сливаясь с ним.

— Скучаешь? — спросил рядом знакомый голос.

Каз не слышал, как она подошла — Инеж всегда двигалась бесшумно, — но каким-то шестым чувством почувствовал ее приближение и не вздрогнул, а только улыбнулся, повернув к ней голову.

— Нет, — ответил он. — Любуюсь.

Инеж улыбнулась в ответ и встала рядом.

— Да, я тоже люблю закат на море.

— Думаешь, твои родители примут меня? — решился Каз озвучить свое беспокойство.

Инеж немного подумала, а потом пожала плечами.

— Не могу гарантировать. Как я говорила: сулийцы не любят чужаков.

Не слишком успокаивает. Но не успел Каз придумать, что сказать, Инеж плавным движением переместилась, чтобы встать между ним и перилами, и обвила руками за талию, подняв к нему голову.

— Но что бы они ни сказали, это не изменит моего решения. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Никто не может мне этого запретить.

Каз в свою очередь обнял ее, притянув к себе чуть ближе, и так и не сумев подобрать подходящих слов, просто поцеловал ее.

Их уединение нарушил первый помощник Инеж Петр.

— Капитан, — позвал он.

Они поспешно отстранились друг от друга, и Инеж повернулась к Петру.

— Что случилось?

— Прямо по курсу «Арабелла». Если поднимемся в воздух, догоним ее за пару минут.

Инеж тут же подобралась, настроившись на рабочий лад.

— Поднимаемся. Всем боевая готовность.

Петр кивнул и ушел выполнять приказ, а Инеж повернулась к Казу. Но, прежде чем она успела предложить ему спуститься в каюту, он сказал:

— Я хочу поучаствовать. Может, у меня нет опыта в таких делах, но стрелять я умею. Правда, до сих пор стрелял только из охотничьего ружья. Я могу помочь.

Инеж секунду колебалась, а потом кивнула.

— Хорошо. Только… пожалуйста, будь осторожен.

— Обещаю, — ответил Каз и, поднеся ее руку к губам, поцеловал пальцы.

Он не собирался путаться под ногами у более опытных и привыкших к сражениям членов команды, но лишний стрелок никогда не помешает.

— Джеспер наверняка тоже захочет помочь. И он великолепный стрелок.

Инеж снова кивнула.

— Только не лезьте в самое пекло.

У «Зимородка» было преимущество возможности атаковать с воздуха, тем не менее работорговцы защищались яростно и отчаянно. Особенно когда команда «Зимородка» под предводительством Инеж спустилась на вражеский корабль, перейдя к ближнему бою. Конечно, они вполне способны были потопить «Арабеллу», но не могли этого сделать, чтобы не погубить вместе с работорговцами похищенных детей.

Каз с Джеспером держались в стороне, как и просила Инеж, ведя по противнику огонь. Каз знал, что Инеж старалась никого не убивать, после отдавая работорговцев под суд. Да и он в свою очередь не стремился становиться убийцей, так что стрелял не на поражение, а только чтобы вывести врагов из строя. Джеспер придерживался той же тактики. С той лишь разницей, что если Каз временами промахивался, то Джеспер всегда попадал четко в цель. Хорошо быть Гришем.

Как вдруг Каз увидел, как к Инеж, занятой схваткой с одним из работорговцев, сзади подобрался другой. Он уже занес нож, готовясь ударить ее в спину. На мгновение кровь в жилах застыла от ужаса, а в следующую секунду Каз, не задумываясь, вскинул пистолет и выстрелил. Он даже не целился особенно — просто некогда было, — но попал прямо в голову.

Пуля оставила в виске круглую дырку, и нападавший упал как подкошенный. Обезвредив своего противника, Инеж повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он рухнул к ее ногам. Подняв взгляд, она увидела Каза и благодарно улыбнулась ему, после чего снова включилась в сражение. Каз облегченно выдохнул. С этого момента он поставил себе целью прикрывать Инеж спину и следил только за теми работорговцами, которые подбирались к ней слишком близко.

И только когда всё закончилось — работорговцев связали и погрузили в трюм, детей освободили и разместили в каютах, несколько человек из команды «Зимородка» остались на «Арабелле», чтобы отвести ее к Равке, а остальные вернулись на свой корабль, — на Каза обрушилось осознание, что он впервые в жизни убил человека. Это был дурной человек, и он заслужил то, что получил, и всё равно в желудке поселилось жуткое леденящее ощущение.

Под предлогом того, что устал и хочет спать, Каз отделался от торжествующего и фонтанирующего энергией Джеспера и забрался в воронье гнездо на фок-мачте, сейчас пустовавшее. К этому моменту совсем стемнело, в небе мягко мерцали звезды, а по темной воде протянулась лунная дорожка. «Зимородок» снова спустился на воду и теперь шел впереди захваченной «Арабеллы», словно указывая ей путь.

Каза немного трясло от понимая, что он собственными руками отнял у кого-то жизнь. Каким бы ужасным ни был тот человек, он был человеком. Это оказалось так легко — просто нажать на спусковой крючок, и человека уже нет. От этого становилось еще страшнее. И всё же он сделал бы это снова, чтобы защитить Инеж. Не колеблясь. Каз прошептал короткую молитву Гезену, прося понимания и прощения.

— Ты спас мне жизнь, — вдруг раздался рядом мягкий голос.

Каз вздрогнул. Погрузившись в переживания, он не заметил, как в воронье гнездо забралась Инеж, хотя обычно чувствовал ее появление.

— Спасибо, — добавила она, глядя на него с полным пониманием в темных глазах.

Каз пожал плечами.

— Я сделал бы это снова. Но…

— Но отнять жизнь — тяжелое бремя, — с грустной улыбкой закончила вместо него Инеж. — Я знаю.

— Знаешь? — Каз удивленно посмотрел на нее.

Инеж кивнула и встала рядом, опершись о край вороньего гнезда.

— Я стараюсь этого избегать, но бывает, что другого выхода нет. Так что да — я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Я могла бы тебе сказать, что ты сделал правильный выбор, ты спас меня. Но ты и сам это знаешь. Поэтому я просто скажу, что люблю тебя и всегда буду рядом, что бы ни случилось.

С этими словами Инеж повернулась к нему, посмотрев прямо в глаза, будто заглядывала в душу, а потом плавным движением переместилась, крепко обняв его. Каз в свою очередь прижал ее к себе, уткнувшись лицом в черноволосую макушку, чувствуя, как противный узел в животе постепенно расслабляется.

— Спасибо, сокровище, — прошептал он.

Инеж ничего не ответила, но, хотя он не видел в этот момент ее лица, он чувствовал, что она улыбается.

* * *

Сулийский караван расположился на поляне неподалеку от небольшого равкианского города. Всё здесь было буйством красок и звуков: яркие цвета фургонов, нарядов, большого шатра цирка; громкие голоса, смех, детские крики и время от времени ржание лошадей. Привыкший к керчийской сдержанности Каз чувствовал себя несколько ошеломленным. Зато Джеспер аж засветился.

— Потрясающе! — воскликнул он. — Я уже хочу здесь жить.

Инеж с Ашей насмешливо покосились на него, но ничего не сказали.

— Родители, наверное, готовятся к выступлению, — Инеж мотнула головой в сторону шатра. — Судя по афишам, оно начнется через три часа.

Аша согласно кивнула, и, жестом пригласив Каза с Джеспером следовать за ними, они пошли к шатру. Уже через пару шагов их заметили — каждый встречный радостно приветствовал Инеж и Ашу, подозрительно покосившись на Каза и Джеспера. А поскольку каждый стремился перекинуться с девушками хотя бы парой слов, до шатра они добрались нескоро. Каз прислушивался к этим разговорам ради тренировки в языке. Но они говорили слишком быстро, и он сумел различить только отдельные слова.

Внутри шатра царила деловая суматоха последних приготовлений. Но и в таких условиях девушек сразу заметили.

— Инеж! — воскликнула похожая на нее женщина лет сорока, которая что-то делала под куполом.

Она соскользнула вниз по веревке с такой головокружительной скоростью, что Каз слегка испугался. Но она уже была на земле и обнимала Инеж, а та, смеясь, обнимала ее в ответ. К ним тут же присоединился крепкий мужчина, который обнял обеих сразу. Одновременно еще один мужчина с той же горячностью приветствовал Ашу. Через пару мгновений все находившееся в шатре обнимали и целовали девушек.

Когда после первых приветствий все разошлись продолжать готовиться к выступлению и остались только родители, Инеж взяла на себя представления и сказала на сулийском:

— Папа, мама, это наши друзья из Кеттердама: Каз и Джеспер.

Она говорила гораздо медленнее, чем до этого — явно, чтобы Каз понял. А потом продолжила на керчийском — чтобы понял Джеспер:

— Ребята, это мои родители — Виджей и Амина Гафа. И родители Аши — Радж и Эльмира Гафа.

— Счастливы познакомиться с вами, — с широкой улыбкой ответил Джеспер.

Старательно выговаривая слова, Каз то же самое сказал на сулийском, не дожидаясь, пока Инеж переведет реплику Джеспера. Сулийцы посмотрели на него с удивлением и чем-то еще, что Каз не сумел определить.

— Друзья? — с намеком спросила Амина.

Она была немного повыше Инеж, но такой же гибкой и изящной. Такая же черная коса спускалась по ее спине, и такие же большие темно-карие глаза внимательно изучали Каза. Ее муж был выше нее на целую голову, подтянутый и жилистый, он двигался с непринужденным изяществом акробата. От него Инеж унаследовала рисунок губ и форму носа. И он смотрел на Каза с не меньшим вниманием, что Амина. Каз невольно подобрался, ожидая их приговора.

Инеж очаровательно покраснела.

— Ну, не совсем, — призналась она. — То есть Джеспер — друг. А Каз... — она бросила на него быстрый взгляд, а потом снова посмотрела прямо на родителей и, расправив плечи, словно перед выступлением, заключила: — Каз — мой жених.

Амина с Виджеем переглянулись, но, прежде чем они успели что-то сказать, Инеж решительно продолжила:

— Мы обручились по керчийским традициям, и мне хотелось бы провести обручение и по сулийским.

Каз кивнул. Они с Инеж обсуждали этот вопрос и решили, что и обручение, и — в будущем — свадьбу проведут дважды: согласно обычаям обоих их народов.

— Даже так, — протянула Амина не то позабавленным, не то неодобрительным тоном.

А Виджей одарил Каза пронзительным взглядом, будто пытался понять, что за человек перед ним.

— На самом деле, — сказал Каз, — я собирался просить у вас руки вашей дочери, как положено. Но Инеж решила устроить демонстрацию.

Амина удивленно приподняла брови. Инеж фыркнула и скрестила руки на груди.

— Знаете, сколько в Керчии красивых девушек, которые так и вьются вокруг него?

— Всего одна, — заметил Каз, подавив улыбку.

— Это я встретила одну, — возразила Инеж. — Наверняка были и другие.

Тут Каз порадовался, что Джеспер не говорит по-сулийски. Иначе наверняка вставил бы свой ценный комментарий. Амина вдруг прыснула, а Виджей весело ухмыльнулся.

— Что ж, дочка, нам хотелось бы познакомиться с твоим женихом поближе, — и многозначительно добавил, посмотрев Казу в глаза: — Чтобы убедиться, достоин ли он тебя.

Каз сглотнул, но взгляда не отвел. Зато Инеж заявление отца встретила с веселой улыбкой. Аша тем временем тоже общалась с родителями — Каз не прислушивался, поскольку не настолько хорошо знал сулийский, чтобы следить за еще одним диалогом, но, кажется, речь шла о Джеспере. Наверное, родители интересовались, не привезла ли она тоже жениха.

И тут раздался грохот, заставивший всех подпрыгнуть. Каз понял, что совершил стратегическую ошибку, не приняв в расчет неугомонную энергию Джеспера, который, не понимая разговоров, заскучал, принялся оглядываться в поисках развлечения и… что-то опрокинул.

Когда все подбежали к нему, Джеспер сидел в белом облаке чего-то похожего на муку и яростно отплевывался. К счастью, рухнувшим мешком его не зашибло, зато он стал весь белый — с ног до головы. Убедившись, что Джеспер не пострадал (если не считать его гордости), они начали смеяться. Джеспер оскорбленно надулся.

— Что это вообще такое? — вопросил он.

— Мел, — с широкой улыбкой ответила Инеж. — Мы посыпаем им руки, чтобы не скользили. Как ты умудрился его опрокинуть?

Джеспер пожал плечами, спровоцировав еще большее веселье. Он с ворчанием встал и принялся отряхиваться.

— Инеж, Аша, — спросил Виджей, — не хотите поучаствовать в представлении?

Аша покачала головой, на ее лицо словно набежало облако. А вот Инеж наоборот засветилась и с энтузиазмом согласилась.

— Мы можем посмотреть? — спросил Каз, когда она убежала переодеваться.

— Конечно, дорогой зять, — с ехидством ответила Амина. — Для вас — лучшие места.

Каз усмехнулся и, подавив желание назвать ее в ответ дорогой тещей, ответил:

— Спасибо большое.

Кажется, родители Инеж приняли его благосклонно.

Очистив Джеспера от остатков мела, они в сопровождении Аши пошли погулять до начала представления, оставив Инеж разминаться. Хотя Аша улыбалась, болтая с ними, она выглядела расстроенной.

— Что-то не так? — спросил Джеспер, на секунду опередив Каза, который собирался спросить то же самое.

Она печально покачала головой.

— Всё хорошо. Просто мои родители более консервативные, чем дядя Виджей и тетя Амина. Они с большим трудом приняли то, что, едва вернувшись домой, я снова уехала вместе с Инеж, отказавшись выходить замуж. А теперь, когда я им сообщила, что я все-таки не против идеи как таковой, но нашла себе чужака, вместо того чтобы как все приличные девушки выбрать благочестивого сулийца… В общем, они очень мною недовольны.

Каз понимающе кивнул. На самом деле, он ожидал подобной реакции от родителей Инеж. И то, что они ни слова не сказали против, стало большим облегчением. Конечно, она настояла бы на своем в любом случае, но Каз знал, как ей важно их одобрение и принятие.

Начали собираться люди, пришедшие на представление и в ожидании его гулявшие по окрестностям и покупавшие сладости и сувениры. Нарядно одетая, веселая публика создавала ощущение праздника.

— Мне здесь нравится! — воодушевленно воскликнул Джеспер и повернулся к Аше: — Как думаешь, мне разрешат остаться? Я метко стреляю, могу тоже выступать с собственным номером.

— Может, и разрешат, если понравишься, — засмеялась Аша. — Но ты точно уверен, что хочешь такой жизни?

— Жить в вечном празднике? Конечно, хочу! — само собой разумеющимся тоном ответил Джеспер.

Аша только головой покачала с крайне снисходительным выражением лица.

— Ты что, собрался бросить учебу? — спросил Каз.

— Ну-у, — протянул Джеспер. — Она никогда меня сильно не привлекала — мне просто хотелось свалить с фермы.

Каз уже открыл рот, чтобы попытаться вбить в его легкомысленную голову немного благоразумия, но Аша его опередила:

— Да пусть попробует. Могу поспорить: и года не пройдет, как запросится обратно в университет.

— А вот и нет! — возмущенно возразил Джеспер.

Аша не стала с ним спорить, но весь ее вид говорил: посмотрим. Каз усмехнулся. Жизнь бродячего цирка наверняка не такая веселая, как кажется на первый взгляд.

Представление произвело на Джеспера еще большее впечатление. И надо признать, оно было красочным и захватывающим. Аша провела их на действительно лучшие места, откуда они в полной мере могли наслаждаться зрелищем.

И там было на что посмотреть, но Каз забыл обо всем остальном, когда появилась Инеж. Одетая в яркий красно-синий костюм, она выделывала под самым куполом невозможные трюки с такой легкостью, будто у нее за спиной были крылья. Казу вспомнился тот момент, когда она шла по проволоке между двумя силосными башнями. Тогда казалось, будто она идет по воздуху. Сейчас казалось, будто она по воздуху летает.

Когда она плавно спустилась на арену и поклонилась, ее дядя объявил:

— Инеж Гафа, дамы и господа!

Зрительный зал взорвался бурными аплодисментами. На арену посыпались цветы, некоторые из которых Инеж ловила прямо в воздухе и с улыбкой подносила к губам, будто посылая дарителю воздушный поцелуй. Каз нахмурился и проследил взглядом, откуда прилетели цветы. И нахмурился еще больше. Среди зрителей было немало молодых парней, которые смотрели на Инеж чуть ли не влюбленно.

— Невероятно, — пробормотал Джеспер.

Каз мог только кивнуть. Аша улыбнулась:

— Инеж всегда была лучшей среди нас, — и, покосившись на Каза, весело добавила: — Не хмурься так, Каз. Ни один из поклонников ее таланта на самом деле не заинтересован в ней. Даже если равкианцы с радостью приходят на наши представления, они ни во что не ставят сулийцев.

Каз удивленно посмотрел на нее:

— Почему?

Аша пожала плечами.

— Так исторически сложилось, наверное. Не знаю, на самом деле.

Тем временем Инеж уже исчезла, объявили следующий номер. И Каз решил пойти найти ее — смотреть дальше ему стало неинтересно. Аша подсказала, куда заглянуть, а Джеспер проводил его насмешливым взглядом, который Каз старательно проигнорировал.

Инеж он обнаружил за шатром. Она уже переоделась в традиционное сулийское платье с широкими яркими юбками. Но была она там не одна — разговаривала с каким-то парнем, видимо, из их же каравана. Каз остановился вне поле их зрения.

— Почему бы тебе не вернуться в караван, Инеж? — говорил парень. — Ты же любишь выступать. Это твоя жизнь. Жизнь, к которой тебя готовили.

Инеж устало вздохнула и покачала головой.

— Я уже объясняла тебе, Карим, но ты не слушаешь.

— Ты злишься из-за того, что я тогда сказал тебе? — он шагнул вперед, оказавшись почти вплотную к ней. — Что отказался поехать с тобой? Я сто раз уже пожалел об этом…

— Карим, — Инеж плавным движением отступила назад, снова увеличивая расстояние между ними. — Я вовсе не злюсь. Да, мне было обидно тогда, но потом я поняла, что у нас просто разные пути.

— Но, Инеж… — он снова шагнул к ней.

И тут Каз не выдержал.

— Инеж? — окликнул он, выйдя из тени.

Она стремительно обернулась к нему и улыбнулась с явным облегчением:

— Каз, — в следующую секунду она оказалась уже рядом с ним. — Тебе понравилось представление?

Он кивнул.

— Особенно твой номер. Ты была просто невероятна.

Инеж польщено улыбнулась, а вот наблюдавший за ними Карим нахмурился, пронзая Каза недружелюбным взглядом.

— Не познакомишь нас? — с намеком спросил он.

— Конечно, — легко согласилась Инеж. — Каз, это Карим — друг детства. Карим, это Каз — мой жених.

Карим остолбенел и уставился на Инеж в откровенном шоке. В его глазах так и читалось: «Как это возможно?» Каз не смог сдержать торжествующей усмешки.

— Ты обручилась? С чужеземцем? — наконец смог выдавить он.

— По керчийским традициям, да, — спокойно ответила Инеж. — А скоро проведем обручение и по сулийским.

Карим открыл рот, словно собирался что-то сказать (судя по выражению его лица, нечто прочувствованное), но передумал и, резко развернувшись, умчался прочь.

— Вокруг меня, значит, девушки вьются, — заметил Каз. — А вокруг тебя парни — нет?

Инеж улыбнулась — смущенно, но и с едва заметным кокетством.

— Ревнуешь?

Секунду подумав, Каз ответил:

— Нет, проявляю бдительность.

Инеж рассмеялась, и Каз довольно улыбнулся. Неприятное чувство, поселившееся в груди, немедленно растаяло.

* * *

В Крибирске караван выступал еще несколько дней. И на третий день Джеспер умудрился уболтать их позволить ему тоже выступить. Надо признать, его умение обращаться с пистолетами, было впечатляющим. Инеж знала, что он меткий стрелок, но до сих пор ей не предоставлялось случая увидеть это собственными глазами. Он, конечно, участвовал в недавнем морском сражении, но тогда Инеж было не до того, чтобы наблюдать за ним. Другое дело сейчас.

Храбрая Шанти вызвалась быть той, на ком Джеспер продемонстрирует свои умения, хотя остальные отказались доверять столь опасный трюк человеку, о котором ничего не знали.

Джамал, отец Шанти, угрожающе предупредил:

— Если ты ее ранишь, тебе не жить.

Инеж перевела Джесперу эти слова, но тот только самоуверенно улыбнулся:

— Не раню.

— Не беспокойтесь, — вставил Каз. — Джеспер никогда не промахивается, — и тихонько для Инеж добавил: — Потому что он Фабрикатор.

Инеж хихикнула, но подтвердила его слова, чтобы успокоить Джамала. Шанти повисла вниз головой на лентах, спускающихся с купола, зажав в зубах карту.

— Любой может выстрелить, — заявил Джеспер, поднимая револьвер и взводя курок, — но не каждый может прицелиться.

Пуля прошла ровно по центру карты.

— Впечатляет, — одобрительно произнес папа.

Джеспер пожал плечами:

— Я могу сделать то же самое, стоя к ней спиной.

Шанти выплюнула пробитую карту, перевернулась в воздухе, зацепившись за ленту и грациозно спрыгнула на арену.

— Здорово! — воскликнула она. — Папа, я хочу такой номер! Вместе мы произведем фурор.

Шанти было всего четырнадцать и, как когда-то Инеж, она жила представлениями — дай ей волю, целыми днями летала бы под куполом цирка. И, кажется, Джеспер ее очаровал.

Джамал, конечно же, уступил своей любимице и разработал для них новый номер. Так вот Джеспер и начал выступать. Шанти оказалась права: они произвели фурор. Хотя Каз на полном серьезе уверял Инеж, что с ней всё равно никто не сравнится.

Их помолвку назначили после окончания выступлений, чтобы ничто не мешало отпраздновать как следует.

Если на ферме в Керчии на празднование собрали всех соседей, то в караване набралось людей не меньше, а то и больше. И в отличие от керчийцев, сулийцы праздновали шумно — с песнями и танцами. Инеж надела свое самое красивое платье из радужных шелков, браслеты на руки и ноги, которые мама берегла как раз для такого случая. На шею ей надели ожерелье, а волосы распустили, и они спускались по спине густой темной волной.

— Ты настоящая красавица, — с улыбкой сказала Аша, которая помогала ей одеваться.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась в ответ Инеж.

В сердце вспыхнуло горькое сострадание к Аше, у которой отняли саму возможность подобного праздника. Не потому, что она не захотела бы заключить помолвку традиционно, а потому что после «Зверинца» она так и не смогла заставить себя надеть шелк, а уж тем более браслеты с колокольчиками. Потому что она уже никогда не сможет наслаждаться праздником с легким сердцем. Словно прочитав ее мысли, Аша развернула ее к себе от зеркала, вынуждая посмотреть прямо в глаза.

— Не печалься обо мне, сестра. Это твой день. И я счастлива за тебя.

— Спасибо, — повторила Инеж и порывисто обняла ее.

Аша тихонько засмеялась и обняла ее в ответ.

— Это тебе спасибо. Я обязана тебе своей свободой.

Инеж немного отстранилась и покачала головой.

— В семье не бывает долгов, сестра.

— В семье не бывает долгов, — серьезно повторила Аша.

Потом Инеж приносили подарки — как правило, какие-нибудь мелочи: гребни, недорогие украшения, ленты для волос, — но на каждом было написано пожелание: счастья, любви, здоровья, процветания, успехов, детей. Аша на задней стороне круглого зеркальца написала: «Уничтожить всех работорговцев». Инеж засмеялась и снова обняла ее.

Тем временем большую поляну заставили разнообразными угощениями, над которыми весь день трудились женщины семьи, подготовили место для танцев. Когда-то, еще девочкой, Инеж присутствовала на помолвке и свадьбе, мечтая о том времени, когда окажется на месте невесты. И вот эта мечта стала реальностью. Начали спускаться сумерки, повсюду зажгли фонари, которые придавали всему сказочный вид.

При виде Каза у Инеж перехватило дыхание. Ему нашли традиционный сулийский наряд, и в белых шароварах и красном с золотой вышивкой шервани он выглядел потрясающе. Но дело было даже не в том, насколько к лицу ему был шервани, а в том, что Каз, одетый как сулиец, что-то будоражил в душе Инеж. Они родились в разных странах, разделенные Истинноморем, были воспитаны в совершенно разных культурах, и всё же нашли друг друга в этом огромном мире. Инеж со всей ясностью осознала, что они вполне могли никогда не встретиться. Она прожила бы всю жизнь, не зная Каза. Возможно, даже вышла бы за кого-нибудь замуж, или всю себя посвятила бы охоте на работорговцев. Инеж передернулась, испытывая одновременно священный ужас и глубокую благодарность. Ее жизнь без Каза была бы пустой, она в этом не сомневалась. Прошептав короткую благодарственную молитву Святым, она пошла к нему.

За спиной Каза маячил Джеспер, который оставался в своей обычной одежде, но Инеж едва обратила на него внимание. Особенно когда Каз заметил ее, и в его глазах вспыхнуло восхищение. Они шли навстречу друг другу, улыбаясь и не разрывая зрительный контакт.

— Ты невероятно прекрасна, — сказал Каз, когда они встретились.

— Ты тоже ничего, — весело ответила Инеж, и он фыркнул.

Она бросила быстрый взгляд туда, где расположились музыканты, и, поняв намек, они начали играть.

— Первый танец наш, — сообщила Инеж.

На лице Каза появилась легкая паника.

— Я не знаю ни одного сулийского танца — опозорюсь перед твоими родственниками.

Инеж засмеялась и, взяв за руку, потянула его к открытой площадке.

— Не беспокойся. Они и не ждут от тебя глубоких знаний нашей культуры. И это несложно — просто следуй моему примеру.

Каз неуверенно кивнул.

Вопреки своим страхам, справился он прекрасно. А потом и вовсе осмелел, вошел во вкус, и они танцевали один танец за другим, пока совсем не выдохлись. К тому моменту вся поляна уже заполнилась танцующими парами, и на жениха с невестой перестали обращать внимание.

Один Карим угрюмо стоял в стороне, потягивая из бокала тонгбу. Секунду Инеж раздумывала, не пойти ли поговорить с ним. Все-таки Карим оставался для нее дорогим другом, и ей хотелось эту дружбу сохранить. Но она быстро отмела эту идею. Он не захотел ее понять, когда она начинала охоту на работорговцев. Он первый отказался от нее, так что не имел никакого права жаловаться, что она в итоге выбрала другого — того, кто понимал ее и принимал такой, какая она есть.

От размышлений Инеж отвлек шум и громкие голоса. Она повернулась в ту сторону, но к этому моменту совсем стемнело, и она не смогла разглядеть, что происходит. И тут Инеж осознала, что давно не видела Джеспера.

— А где Джес? — спросила она Каза.

Тот пожал плечами, но ответил понимающим взглядом.

— На него очень похоже ввязаться в очередную неприятность. Пойдем проверим?

Они поспешили в направлении шума, куда уже начали собираться остальные. И, конечно же, Джеспер обнаружился именно там. Они с Ишрамом увлеченно мутузили друг друга, а неподалеку стояла Шанти, наблюдая за происходящим широко распахнутыми глазами, в которых одновременно читались ужас и восхищение.

— Что здесь происходит? — Каз решительно прошагал к Джесперу, чтобы оттащить его от противника.

Одновременно Джамал схватил Ишрама, не давая ему снова броситься в драку.

— Пусти, — дернулся Джеспер, но Каз держал крепко. — Этот придурок получил по заслугам — он оскорбил девочку.

— Оскорбил? — нахмурилась Инеж, а потом перешла на сулийский: — Шанти, что случилось?

Та быстро поморгала, словно пытаясь прийти в себя, и, боязливо покосившись на Ишрама, ответила:

— Ишрам дразнил меня: сказал, что у меня зубы, как у лошади. Джеспер вступился, ну и они подрались.

Джамал отпустил Ишрама, чтобы отвесить ему хорошую затрещину, и пробормотал:

— Мало тебе еще досталось. Когда только научишься думать головой, прежде чем языком трепать?

А Каз пронзил его убийственным взглядом, после чего повернулся к Джесперу.

— Ты-то как понял, что он ей сказал?

Джеспер пожал плечами:

— Я и не понял. Но его тон был достаточно красноречивым, не говоря уже о выражении лица Шанти и о том, что у нее глаза наполнились слезами.

Ишрама тем временем увели, и народ разошелся, осталась одна Шанти. А когда Инеж объяснила, что именно сказал Ишрам, Джеспер возмущенно вскинулся, повернулся к Шанти, потом вспомнил, что она его не поймет и обратился к Инеж:

— Инеж, переведи ей. Во-первых, только дурак будет дразнить девочку из-за ее внешности, а дураки не стоят ее внимания и уж тем более слез. Во-вторых, у нее замечательные зубы, которые делают ее только еще более очаровательной.

Инеж фыркнула:

— Не знала, что ты такой рыцарь.

Но с готовностью перевела. Шанти порозовела и заулыбалась.

— Nays, — сказала она и, подскочив к Джесперу, схватила его руку, чтобы с благоговением прижать ее к своему лбу, после чего тут же убежала.

Джеспер ошарашенно поморгал ей вслед.

— Что это было? — спросил он.

— Тебе сказали «спасибо» и выразили глубочайшее почтение, — со смехом ответила Инеж.

Джеспер покачал головой, снова посмотрев в ту сторону, куда умчалась Шанти. Вид у него при этом был совершенно очарованный. Инеж обменялась с Казом веселым взглядом. Похоже, у Джеспера появилась еще одна причина остаться в караване. Конечно, Шанти пока слишком юна, но всего через пару лет это изменится, и Джеспер ей явно понравился.

Прерванный неприятным инцидентом праздник продолжился. Совсем скоро Инеж снова покинет семью, чтобы продолжить свою миссию. Ее ждет разлука с Казом, который вернется в Кеттердам. И впереди им наверняка предстоит еще немало трудностей. Но сейчас, в это хрупкое мгновение безмятежности посреди жизненных бурь, она была счастлива.

Пауль резко остановился, схватив за руку Михаэля.

— Ты это видишь? — благоговейным шепотом спросил он.

Там возле фонтана Бёксплейна стоял Каз Ритвельд собственной персоной. Пауль до сих пор видел его всего пару раз издалека, но эту высокую прямую, несмотря на почтенный возраст, фигуру и резкие черты лица не узнать было невозможно.

— Ничего себе… — в свою очередь прошептал Михаэль с тем же благоговением.

Каз Ритвельд был легендой в Кеттердаме — человек, всю жизнь посвятивший тому, чтобы изжить рабство, процветавшее под видом контрактов, и сделать этот город более безопасным, и добившийся потрясающих результатов. Каждый студент-журналист мечтал взять у него интервью, но, насколько знал Пауль, это еще никому не удавалось. Господин Ритвельд в последние годы редко появлялся на публике и не соглашался ни на какие интервью, говоря, что за свою жизнь он дал их предостаточно. А каждый студент-юрист мечтал проходить у него практику, но это также не представлялось возможным, поскольку он уже лет десять как перестал практиковать.

Рядом с ним стояла миниатюрная пожилая сулийка с длинной седой косой, спускавшейся по спине. Скорее всего его жена — еще одна легенда. Гроза морей, охотница на работорговцев. Они оба ушли на покой, но их дело продолжало жить.

— Интересно, что они здесь делают? — задумчиво произнес Михаэль.

Да, Паулю тоже было интересно.

— Что вы там увидели, мальчики?

Неожиданно раздавшийся за спиной голос Миланы заставил обоих вздрогнуть и резко обернуться.

— Как ты всё время так подкрадываешься? — возмутился Пауль уже не в первый раз.

Она только довольно усмехнулась:

— Семейный талант.

И тут она заметила Ритвельдов, и ее лицо просияло, расплывшись в солнечной улыбке. Пауль думал, она тоже восхитится и озадачится появлением легенд в университете, но она сказала странное:

— Они вернулись!

Не успел Пауль уточнить, что она имела в виду, как Милана уже помчалась к живым легендам, которые при виде нее точно так же заулыбались. А в следующую секунду все трое уже обнимались. У Пауля отвисла челюсть.

— Ты видишь то же, что и я? — спросил он Михаэля. — Или у меня солнечный удар?

— Я вижу, что Милана обнимается с кеттердамскими легендами так, словно они ее…

Как раз в это мгновение до них донесся восторженный голос Миланы:

— Бабушка! Дедушка!

Челюсть отвисла еще больше. Усилием воли Пауль подобрал ее и сглотнул. Все знали, что в Милане есть сулийская кровь — ее внешность говорила сама за себя, — но никто даже не подозревал…

— У нее же другая фамилия! — с какой-то детской обидой воскликнул Михаэль.

— Линия матери, — сделал очевидный вывод Пауль.

Милана обернулась, весело помахала им и что-то сказала. Госпожа Ритвельд улыбнулась им, а господин Ритвельд коротко кивнул, после чего они пошли прочь. Пауль с Михаэлем еще какое-то время потрясенно смотрели им вслед, и тут Паулю пришла в голову мысль.

— Слушай-ка! А может, Милана поспособствует, чтобы господин Ритвельд помог нам с выпускной работой — диплом с отличием обеспечен!

У Михаэля загорелись глаза, и он с готовностью закивал.

* * *

— Скажи, Зоя, — спросила Нина, когда они сидели в покоях вдовствующей царицы и пили чай с пирогами, — тяжело потерять мужа?

В последнее время она всё чаще задумывалась над этим вопросом. Маттиас неизбежно старел, а она оставалась всё еще достаточно молодой — благословение и проклятие Гришей.

Николай умер несколько лет назад, и Зоя сняла с себя корону (в метафорическом и буквальном смысле) и передала ее своему старшему сыну.

— Очень, — кивнула Зоя, — но мы знали, на что идем, когда выбрали в спутники жизни обычных людей.

— Не думаю, что это помогает, — пробормотала Нина и откусила от вишневого пирога.

— Нет, — согласилась Зоя с горькой улыбкой. — Зато помогают дети.

Нина подумала и кивнула. Да, дети всегда были ее отрадой и опорой. В том числе в той нелегкой борьбе, которую выбрали они с Маттиасом: всю жизнь они работали над тем, чтобы изменить отношение к Гришам во Фьерде и погасить вражду между Равкой и Фьердой. Конечно, в этом отношении предстояло еще немало работы, которую продолжат будущие поколения, но они сумели положить твердое основание.

— Я горжусь тобой, Нина, — вдруг серьезно произнесла Зоя, отставив пустую чашку.

Нина моргнула, ошарашенно уставившись на нее, гадая, не послышалось ли. Получить от Зои комплимент — сродни ордену за особые заслуги перед Отечеством. Заметив ее потрясение, Зоя улыбнулась с немалой долей ехидства, но подтвердила по-прежнему серьезным тоном:

— Это правда. Когда-то я боялась, что ты плохо кончишь из-за своей импульсивности, но ты доказала, что я ошибалась. И я никогда еще не была так рада ошибиться.

Нина сглотнула и улыбнулась в ответ.

— Служу Равке, — произнесла она традиционную формулу Второй Армии.

* * *

Каз Ритвельд в очередной раз отказался общаться с журналистами, и Рубену пришлось уйти не солоно хлебавши. Однако редактор всё еще ждал от него статью об одной из легенд Кеттердама, так что, поразмыслив он отправился в особняк Ван Эка. Возможно, он будет любезнее Ритвельда и сжалится над несчастным журналистом.

Окруженный садом старинный особняк на Гельдштрат производил впечатление. Рубен нервно одернул рукава, поправил сумку на плече и позвонил в дверь, над которой были нарисованы тюльпаны. Он ожидал, что ему откроет кто-то из прислуги, но, когда дверь распахнулась, на пороге обнаружился мальчик лет восьми. Смуглый, темноволосый и темноглазый он мало походил на керчийца, и Рубен подумал, что, возможно, он здесь кто-то вроде поваренка — сирота, которого господин Ван Эк устроил в своем доме. В конце концов, он был известен такими делами.

— Вы к кому? — спросил мальчик, одарив его серьезным взглядом.

Рубен как можно доброжелательнее улыбнулся.

— Мне хотелось бы видеть господина Ван Эка.

Мальчик наморщил нос.

— Вы имеете в виду папу или дедушку?

Папу или дедушку? Рубен ошарашенно моргнул. Вот тебе и сирота-поваренок… Прежде чем он успел что-то ответить в коридоре за спиной мальчика появилась девочка постарше с такой же смуглой кожей и длинными темными волосами, но голубыми глазами.

— Кайл! — возмущенно воскликнула она. — Па говорит, нам нельзя открывать дверь незнакомым!

Кайл виновато вжал голову в плечи, а потом бросил на Рубена настороженный взгляд, будто оценивал, насколько он опасен.

— Не беспокойтесь, юная леди, — поспешил Рубен успокоить девочку. — Я могу постоять на пороге, пока вы позовете кого-нибудь из взрослых.

Она смерила его оценивающим взглядом, кивнула и выразительно посмотрела на Кайла. Тот захлопнул дверь прямо перед носом у Рубена. Он фыркнул. Очаровательные дети.

Впрочем, долго ждать не пришлось. Несколько мгновений спустя дверь снова открылась, и на этот раз на пороге стоял мужчина за тридцать. Судя по внешности, как минимум наполовину сулиец. И только тут Рубен вспомнил, что господин Ван Эк был женат на сулийке. Он мысленно дал себе подзатыльник за столь непозволительную для журналиста забывчивость.

— Прошу прощения за моих детей, сэр, — вежливо улыбнулся мужчина. — Какое дело?

— Рубен Харди, репортер «Голоса Кеттердама», — бодро представился Рубен. — Мне хотелось бы поговорить с господином Уайленом Ван Эком.

Мужчина слегка нахмурился, а потом пожал плечами.

— Думаю, он не откажется. Проходите пока в гостиную — я спрошу у него.

Он проводил Рубена в просторную и светлую комнату, предложил садиться в любое кресло за овальным столом и оставил в одиночестве. Рубен с любопытством огляделся. На стенах висели пейзажи и портреты, видимо, членов семьи. Но художника Рубен не смог определить, хотя, надо признать, он не особенно разбирался в живописи — ДеКаппеля узнал бы, конечно, но и всё. Кроме стола и кресел, здесь так же находился мягкий на вид диван, а на полу лежал пушистый ковер.

За дверью послышались шаги, и Рубен подобрался. В комнату вошел совершенно седой мужчина. В отличие от своего сына, встретившего Рубена в строгом купеческом костюме, он был одет по-домашнему, с закатанными до локтей рукавами бежевой рубашки. Несмотря на почтенный возраст, он не производил впечатления немощного старика, а большие голубые глаза светились ясным умом.

— Господин Ван Эк, — вскочил Рубен.

Тот снисходительно махнул ему:

— Сидите-сидите, молодой человек.

Рубен неловко опустился обратно в кресло, а господин Ван Эк устроился напротив и с явной иронией улыбнулся:

— Что, Каз опять отказался давать интервью, и вы решили попытать удачи со мной?

Рубен растерянно моргнул. Так оно и было, но признать это казалось некрасивым по отношению к Ван Эку. Но тот только засмеялся, прекрасно всё поняв. Положив руки на стол и сцепив их в свободный замок, он предложил:

— Что ж, задавайте свои вопросы.

Рубен подобрался и бросил быстрый взгляд в свои записи.

— Все знают, как много вы сделали для Кеттердама, господин Ван Эк. Как вместе с господином Ритвельдом боролись с рабством, как много реформ, изменивших жизнь нашего города к лучшему, было проведено благодаря вам. А с чего всё началось? Как вы решили взяться за столь грандиозную задачу?

Ван Эк улыбнулся, его взгляд устремился в пространство. Рубен многое бы отдал, чтобы узнать, какие картины в этот момент проносились перед его внутренним взглядом.

— Думаю, точкой отсчета, — заговорил наконец Ван Эк, — можно считать тот день, когда мой отец решил убить меня…

Позже, выходя из особняка, Рубен подумал, что это было самое интересное интервью в его жизни.

* * *

Ранвир прищурился, нацелив пистолет на тренировочную мишень. Шанти считала, что Джеспер слишком рано начал учить его стрелять — Ранвиру было всего семь лет, — но он был единственным из их внуков, кто унаследовал дар Джеспера, и чем раньше он начнет учиться им пользоваться, тем лучше. В конце концов, Джеспер не предлагал, чтобы мальчик уже выступал с его старым номером. Но также он слишком хорошо помнил, что бывает, когда подавляешь свои способности, не давая им развиваться. Так что он учил Ранвира, как когда-то его самого учила мама.

Ранвир сдул со лба локон черных волос, который вечно лез ему в глаза, и немного крепче сжал пистолет. Джеспер словно увидел со стороны самого себя много лет назад и повторил то, что когда-то сказала ему ма:

— Любой может выстрелить, но не каждый может прицелиться. Ты должен не просто видеть цель, а почувствовать ее. Почувствовать, как пуля летит к ней.

Ранвир нахмурился, обдумывая его слова, а потом кивнул. Джеспер улыбнулся. Он любил всех своих детей и внуков, но Ранвира немного больше остальных.

Раздался выстрел, и пуля вошла точно в центр мишени. Ранвир победоносно ухмыльнулся, опуская пистолет, и посмотрел на Джеспера. Но прежде чем тот успел похвалить его, сзади раздались аплодисменты.

Развернувшись, Джеспер обнаружил стоявшую неподалеку всю старую компанию. Аплодировала ехидно улыбавшаяся Нина. В последнее время только на нее он мог смотреть без боли, поскольку, будучи Гришем, она старела так же медленно, как и он. В отличие от остальных. Маттиас, Каз, Инеж, Уайлен и Аша. Они теперь жили далеко друг от друга и редко встречались. И потому для Джеспера каждый раз было шоком видеть, как они постарели. Конечно, была еще Шанти (и он с ужасом думал о том дне, когда ему придется похоронить ее), но она всегда была рядом, и это каким-то образом облегчало принятие.

Но друзья улыбались ему, и Джеспер прогнал печальные мысли, устремившись к ним, чтобы обнять всех по очереди, начав с Каза. После чего настала очередь Ранвира. В конце концов, это по-прежнему был караван Инеж и Аши, и как все сулийцы они считали всех членов каравана своей семьей.

— Как вы здесь оказались? — восторженно спросил Джеспер — они сто лет уже не собирались вместе.

Сердце снова болезненно сжалось, когда в голову пришла мысль, что, возможно, этот раз станет последним. Но он прогнал и ее тоже, не желая омрачать радость встречи.

Инеж с веселой улыбкой пожала плечами:

— Нина придумала — собраться на твой день рождения.

Его день рождения приходился на послезавтра. Джеспер просиял и с чувством прижал ладонь к груди.

— Спасибо! Это самый чудесный подарок.

На какое-то время пришлось прерваться, поскольку гостей, конечно же, заметили, и весь караван сбежался поприветствовать их. Инеж с Ашей были своего рода национальными героинями, и каждый раз, когда они появлялись в караване, в их честь устраивали настоящий праздник.

Этот раз не был исключением, но то будет вечером, а пока, когда улеглась суматоха встречи, Джеспер пригласил друзей в свой фургон — отдохнуть с дороги и перекусить. В нем сразу стало тесно от такого количества людей, но Джеспер был только рад такой тесноте.

Шанти тут же захлопотала у плиты, и Инеж с Ашей вызвались помогать ей. Нина от участия уклонилась — она любила вкусно поесть, но не готовить. Пока три женщины ловко маневрировали на крошечной кухне, смеясь и переговариваясь на сулийском, Джеспер с остальными общались на керчийском. И он вдруг понял, как соскучился по керчийской речи. Он, конечно, позаботился, чтобы его дети знали и этот язык, и его родной земенский, но, выросшие в караване, они все-таки предпочитали сулийский.

И если земенский был для Джеспера языком детства, напоминанием о маме, образ который, к его огромному сожалению, почти стерся из памяти, то керчийский был языком его юности и дружбы. Его второй семьи.

Джеспер вспомнил свою первую встречу с Казом, когда он предложил незнакомому парню, в котором с первого взгляда узнал такого же фермерского мальчишку как он сам, снимать вместе квартиру (и это было одно из самых гениальных решений в его жизни). Как они помогли Нине вытащить из тюрьмы Маттиаса. Как Джеспер выловил из канала насквозь промокшего и дрожавшего Уайлена. Как Нина привела к ним Инеж, и они все вместе спасли Ашу. И хотя впоследствии жизнь развела их по разным концам света, их дружба была сильнее расстояний. И Джеспер был до глубины души благодарен Святым за появление в его жизни этих людей.