Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь Спаситель! или Поворот не туда (гет)

Поела Эмма быстрее, чем все Уизли вместе взятые.

Сразу после этого они перенеслись в лес, благо, хоть место, где произошло трагическое разделение местного Нила и его самого, Темный помнил. Времени становилось все меньше до этого, и пока сюда не явились действующие лица, Эмма как можно быстрее расстелила на нужном месте водонепроницаемую бумагу, с уже заранее нанесенными на нее рунами, и присыпала ее землей.

— Весьма… современный подход к магии, — заметил Румпельштильцхен, увидев ее манипуляции.

Эмма оглянулась на него.

— У нас нет времени руны рисовать или вообще на что-либо еще, — спокойно сказала она. — У нас есть всего пара минут, прежде чем Нил погибнет. Второго шанса не будет.

Колдун и не спорил.

Лишь удивился немного, хоть чем больше он проводил времени с этой интересной, во всех отношениях, копией Спасительницы, тем меньше удивлялся. Ему просто не хватало сил на это.

— Знаю, просто поразился, — сказал он.

Эмма хмыкнула, и закончив свою работу, с трудом встала с помощью Темного, молча подавшего ей руку.

— Спасибо, — прокряхтела она и потерла спину. — Скоро подобные «упражнения», кажись, мне станут недоступны. Поди придется перейти на обувь без застежек и прочего. Обувать-то меня некому.

Румпельштильцхен поджал губы, и подавив вновь пробудившееся желание коснуться и почувствовать детей в ее утробе, хмуро сказал:

— Если бы вы перестали упрямиться и все же решили рассказать моему «коллеге»…

— И что? — грубо перебила его Эмма. — Он бы тут же бы все бросил и побежал угождать моим гормональным капризам? Да не смеши.

— Ну, я же побежал вам за пончиками, — вредно пробурчал он.

Эмма закатила глаза.

— Ну, какой ты молодец, — саркастично сказала она и потопала к небольшим кустам, которые успела уже заприметить, и где они прекрасно смогут спрятаться, поджидая своих «жертв».

Колдун тоже закатил глаза, но промолчал, а потом просто пошел следом за ней, легким взмахом руки заставив исчезнуть их следы.

— Давно я не делал чего-то столь нелепого, — проворчал он, присев за кустами.

Блондинка, наколдовав себе небольшую подушку, чтобы не сидеть на холодной земле, ей вредно в конце концов, тихо хихикнула.

— Да, ладно? — весело спросила она. — Неужто костюм боишься попортить?

— Костюмы не предназначены для сидения в кустах, — возмущенно сказал Румпельштильцхен, выразительно погладив лацканы пиджака и отряхнув рукава.

На его лице было столько детского возмущения, что Эмма не удержалась и вновь хихикнула.

— Как и кожаные штаны, — ехидно сказала она, и покачав головой, добавила: — Я даже боюсь спросить, как ты выжидал своих «клиентов» в Заколдованном лесу, сидя в кустах в подобном прикиде. Нет, в кожаных штанах ты был весьма горяч… Но если подходить к этому в практичном смысле слова, то это не лучший наряд для «сидения в кустах».

— Я не сидел в кустах, — буркнул он, но заметив выразительный взгляд блондинки, неохотно добавил: — Ладно, может и было такое пару раз. Признаю, признаю, вредная ты женщина.

Последние слова колдун проворчал себе под нос, но Эмма их прекрасно услышала и толкнула его в плечо. Он возмущенно посмотрел на нее и потер плечо.

— Что за необъяснимая склонность к насилию? — вредно сказал Румпельштильцхен.

Он не очень-то привык, чтобы его так тыкали, но это женщина, кажется, прямо не могла прожить и часа, не ткнув или не ударив его.

— Это все гормоны, — сказала Эмма, отмахнувшись, как ни в чем не бывало.

Колдун покачал головой с едва заметной улыбкой на губах.

— Хорошая отговорка, — шепотом сказал он.

— Все претензии к твоему двойнику, — отозвалась Эмма и нахмурилась.

В отдалении ей вдруг показалось, что она услышала голоса.

— Ты слышал?..

— Да, — резко сказал он и рефлекторно ниже пригнулся.

Нил появился первым, а следом за ним появилась и местная Свон, они о чем-то говорили, но им было плохо слышно о чем. Да, это было и не столь важно.

При виде сына столь близко, сердце Темного вновь сдавило болезненной судорогой. Эмма неловко подвинулась к нему и сжала его предплечье.

— Тшшш, подожди совсем немного, — ласково сказала она, видя, как в его темных глазах отразилась мука.

Румпельштильцхен лишь молча сжал ее пальцы в благодарном жесте, не отводя взгляда от сына. Лицо того как раз исказилось от боли и он рухнул на колени.

— …раздели нас, — донесся до них отчаянный голос Нила, на миг по нему прошла рябь и вот уже на коленях стоял Темный.

Такой же растрепанный и несчастный, каким Эмма нашла своего Темного, тогда, в подвале. Он сжимал голову и что-то тихо сказал Свон с искаженным от боли лицом.

Эмма против воли прижалась к плечу колдуна, который весь словно окаменел рядом с ней. Нет, она знала, что это не ее мир, но все же ее глупое сердце кровью обливалось от вида боли на лице, а точнее на лицах Темных.

И того, что сейчас вновь стал Нилом, и того, что сидел рядом с ней.

«Страдальцы несчастные…» — печально подумала она, краем глаза поглядывая на колдуна рядом с собой. Тот побледнел и не отводил замершего черного, как ночь, взгляда от разворачивающейся сцены перед ними, которую он сам пережил не так давно.

Свон, тем временем, с неохотой сжала руки отца своего сына, и зажмурившись, разделила Нила и Темного. Нил тут же упал в ее объятия, издав задушенный вздох.

Эмма почувствовала, что еще немного и сама глупо разревется, смотря, как отец и сын перед ними прощаются.

«Все. Хватит с меня», — решительно подумала она, услышав, как голос Нила становится все тише. Эмма резко засунула руку в карман и схватив пузырек с оглушающим зельем, которое как раз для этого припасла, бросила в троицу.

Те мгновенно вырубились, а благодаря молчаливо брошенному Эммой тут же вслед Петрификусу, так и застыли в своих позах, не успев упасть.

— Идем, — твердо сказала она и дернула Румпельштильцхена следом за собой.

Эмма быстро подбежала к Нилу и проверила его дыхание. Тот едва дышал, а его губы уже начали синеть. Она достала из другого кармана уменьшенного голема и вернула ему нормальный размер.

— Румпель, — резко сказала она, не оборачивая к колдуну. — Быстро убери этих, — тут она махнула рукой в сторону местной себя и его прошлой версии, — отсюда. Только себя не касайся.

Колдун отрывисто кивнул и взмахом руки передвинул их.

— А теперь давай сюда кинжал и следи, чтобы остальные сюда раньше времени не приперлись, — сказала Эмма и протянула ему руку.

Румпельштильцхен на миг заколебался, но кинув взгляд на уже едва дышащего сына, махнул рукой, и в ее ладони в бордовой дымке появился кинжал, а он сам сжал зубы и отошел.

Эмма не стала терять ни минуты. Она тут же взмахнула рукой, и нужные предметы для ритуала появились вокруг Нила, включая сердце, которое местами светилось странным голубоватым светом. Она встала перед Нилом на колени, и вытянув над ним руку с кинжалом, молясь, что не совершает ошибку и не навредит таким образом своим детям, начала скандировать нужное заклятие.

В этот раз руны под слоем земли засветились быстрее, а магия заклубилась вокруг куда охотнее. Поднялся легкий ветер, но Эмма этого не замечала. В отличии от первого раза, она почти не чувствовала слабости, потоки магии в этот раз были сильнее и рунам этого хватало. В этот раз ее жизненные силы не стали дополнительным питанием для них.

Наконец, ее голос затих, а сердце несчастного издало последний удар и обратилось прахом.

А Нил тут же изогнулся дугой и широко распахнув глаза, сделал глубокий вдох.