Зови меня Психея // Call Me Psyche (гет)

.

Флер откупорила пузырек с волчьим бальзамом, согрела его между пальцами и приготовилась нанести на быстрозагноившуюся, смертельную рану, которую нож Беллатрисы Лестрейндж оставил на шее Гермионы. Она читала об этом зелье, но никогда не брала его в руки в реальной жизни: оно было очень дорогим и редким, и Флер понимала, когда посылала Билла в лондонский Орден на поиски, что он никогда не найдет его вовремя, — но они обещали Рону перепробовать все! Рону, который на руках принес Гермиону с пляжа; Рону, который с покрасневшими от слез глазами и хриплым голосом звал на помощь…

Флер тогда еще не знала, что рана была проклята, и заверила младшего брата мужа, что с Гермионой все будет в порядке. А также напоминала ему, что Гарри в этот момент был на пляже, оплакивая храброго эльфа, спасшего их, и Рональду стоило пойти туда, оставив девушку ее заботам. Тем более, что лечение Гермионы означало снятие с нее грязной, наполненной осколками одежды, и Рон согласился, что его присутствие смутило бы их всех.

Сейчас Флер не думала о Рональде. Она была полностью поглощена Гермионой и странным молодым человеком, за которого та цеплялась так, словно он и сам был ее исцелением. Флер уже забыла его имя, поэтому мысленно окрестила «просто Малфоем», но помнила, что он говорил о боли от зелья, которое принес с собой.

— Твой парень прав, — сказала Флер Гермионе, наклоняясь ближе, чтобы лучше разглядеть рану. — Это зелье причинит тебе довольно сильную боль. Обними его покрепче и не стесняйся плакать при нем.

Гермиона не могла выглядеть более испуганной, чем когда уткнулась лицом в плечо Драко, держа его за руку, а другой обхватив его затылок. Малфой, стоя на коленях рядом с кроватью, со вздохом ответил на объятия.

Он обнимал Гермиону после двух месяцев разлуки, и, пусть обстоятельства были ужасными, Драко все равно наслаждался ее ощущением в своих руках. Грейнджер еще больше похудела с тех пор, как они виделись последний раз, и он испытал отчаянное желание заботиться о ней, начиная с этого момента и наверстывая упущенное.

Уткнувшись в изгиб его шеи, лоб Гермионы был холодный и влажный. Малфой одновременно услышал и почувствовал дуновение воздуха на своей коже, ее неглубокое дыхание на мгновение стало глубже, когда она вдохнула его запах, — он был одновременно поражен этой милостью, а также почувствовал облегчение. Гермиона все еще что-то чувствовала к нему, несмотря на его долгое отсутствие и то внимание, которое Уизли, без сомнения, уделял ей последние месяцы. Драко собрался с духом и прижал ее к себе еще крепче; ее дрожь передалась и ему.

Флер убрала волосы Гермионы подальше от раны, а ее ясные голубые глаза встретились с глазами Драко поверх макушки Грейнджер. Он молча кивнул в ответ на немой вопрос. Они были готовы приступить к делу.

Затаив дыхание, Флер нанесла скользкий прозрачный бальзам на поврежденную кожу. И сразу же Гермиона забилась в конвульсиях в объятиях Драко; все были потрясены, когда из раны с тошнотворным шипением вырвался пар. Флер непроизвольно отшатнулась, когда Грейнджер истошно закричала, а Драко потребовались немыслимые усилия, чтобы не стиснуть Гермиону до обездвиживания, — ей следовало оставить некоторую свободу. Бальзам подействовал и пронзил нервы под ее кожей, расходясь от проклятого пореза подобно ударам молнии; каждое шипение, вспышка и новые приступы острой боли нейтрализовали проклятие, но ужасной физической ценой.

* * _ ? ? ? _ * *

Рана все еще пульсировала, когда Флер поднялась с кровати. Она нахмурилась, осторожно вытирая остатки сильнодействующего бальзама с кончика пальца и убирая салфетку. Драко бросил на нее встревоженный вопросительный взгляд.

— Все нормально? — спросил он. Гермиона, прижавшись к его ключице, начала всхлипывать сильнее, с трудом сдерживая рыдания.

— Поплачь, дорогая, — сказала Флер, похлопывая ее по колену через одеяло. — Я же просила тебя поплакать. — И внезапно, будто кто-то снял заглушающее заклинание, комната наполнилась звуками рыданий.

Флер с облегчением расправила плечи, услышав, что Гермиона теперь может дышать полной грудью, — это означало, что к ней возвращались силы. Проклятие было снято, и опасность миновала.

Малфой потянулся, чтобы рассмотреть красный, но уже не опасный разрез на ее шее.

«Почти наверняка останется шрам, но главное, что это не лишило ее жизни».

Флер снова кивнула ему и повернулась, чтобы уйти.

«Жаль, что Рон не смог удержать эту девушку», — подумала она; Гермиона, насколько по рассказам Билла знала Флер, была влюблена в него с тех пор, как они познакомились.

— Побудьте немного наедине, я скоро вернусь. Но… если Рон или Гарри найдут тебя здесь, наследник Малфоев, то беги….

— Attendez un peu! (Подожди минуту!) — позвал Драко, когда рука Флер уже коснулась ручки двери. — Спасибо, что выслушала меня и не прогнала.

Она слабо улыбнулась.

— Ты оказал мне честь, заговорив на моем родном язык в стране, где его знают немногие. Кроме того, я всегда буду внимательно прислушиваться к своему сердцу.

Дверь за ней закрылась; всхлипы Гермионы стали тише, но все еще разносились по комнате. Проклятие и контрзаклятие раны были связаны с ликантропией, и, возможно, именно поэтому ее рыдания звучали, как завывания. Драко перевернул ее на бок, лицом к себе, и погладил по спине от плеча до талии; его ладонь скользнула по ночной рубашке, в которую Флер одела Грейнджер перед его приходом. Она была белой и отделанной оборками, почти такой же нарядной, как бальное ее платье с четвертого курса.

— Плачь, Грейнджер, — сказал Малфой, — плачь в худший день своей жизни.

Гермиона дрожала в его объятиях, храбрая, как всегда, но не боящаяся показать ему свою боль. На этот раз она чувствовала, а не планировала; реагировала, а не действовала. Возможно, никто, кроме него, никогда не видел ее такой — страдающей и в нелепо романтичной ночной рубашке.

Он запечатлел на ее макушке целомудренный, но искренний поцелуй.

— Прости меня. Мне бесконечно жаль.

Этого было недостаточно. Драко хотел сказать ей, что теперь все будет хорошо, и что он никогда больше ее не бросит. Хотел сказать, что любит ее, и что все остальное не имеет значения. Но все-таки промолчал, чувствуя неуместность признания; Малфой просто укачивал ее и прижимался губами к темным волосам, крепко зажмурив глаза, чтобы сдержать собственные слезы.

Пик действия контрзаклятия прошел, и Гермиона перестала подвывать; ее дрожь утихла, а дыхание стало более ровным.

Наконец, она ослабила хватку и подняла лицо с его плеча, моргая сквозь мокрые ресницы, чтобы встретиться с ним взглядом.

Некоторое время они молча и настороженно смотрели друг на друга. Наконец, Грейнджер подняла руку, чтобы коснуться самого длинного из заживающих порезов, которые оставили на его щеке осколки хрустальной люстры.

Он взял ее пальцы, поднес их ко рту, но не поцеловал как следует.

— Это не самый худший день в моей жизни. К тому же ты пришел за мной…

Вздохнув, опасаясь задеть какие-нибудь невидимые раны, Драко снова нежно прижал ее к своей груди.

— Не нужно быть такой милой со мной.

— Ты ранен? Твое лицо… Есть что-то еще? — По ее телу пробежала дрожь, как будто она вот-вот снова собиралась расплакаться.

— Все в порядке, — сказал он низким и спокойным голосом. — Я заслуживаю гораздо худшего.

Гермиона нахмурилась, как часто делала перед тем, как вступить в спор, но сейчас у нее не было сил.

— Я, кажется, все еще одурманена, — сказала она.

Драко полуулыбнулся, ее пальцы по-прежнему были прижаты к его губам.

— Да, определенно. Выглядишь, будто глотнула магловского пива.

Она закрыла глаза, не став выяснять, откуда он мог быть просвещен в этом вопросе.

Ее тело, которое было напряжено от боли, смягчалось из-за оощущения того, что Малфой был рядом и обнимал ее.

— Я представляла это почти каждую ночь — как снова встречусь с тобой.

Щеки Драко вспыхнули.

— И как это было? Ты ударила меня в своем воображении?

Грейнджер слабо улыбнулась.

— Нет, не после того, как я все-таки ударила Рональда после его возвращения; он все испортил — я не хотела быть предсказуемой.

Малфой рассмеялся.

— Дай подумать… Ты встряхнула волосами и задрала нос, когда воображаемый я начал объяснять, что Снейп снял заклинание, связывающее тебя и делюминатор, а потом моя мать вообще конфисковала прибор, да? Потому что этот воображаемый я рассказал бы тебе правду о том, почему я не смог вернуться к нашему уговору.

У Гермионы были вопросы, и много. Но все, на что у нее хватило сил, это сказать:

— Не совсем.

Драко убрал влажные волосы с ее лба.

— Поспи немного, Грейнджер. Я могу извиниться, и мы сможем разыграть любую драму о воссоединении, какую ты захочешь, когда у тебя пройдет головокружение.

На этот раз ее бормотание больше походило на хныканье.

— Но сейчас слишком холодно, чтобы спать, — сказала она, вдрагивая, несмотря на плотную ткань ночной рубашки. — Где твой плащ? Он бы пригодился.

Малфой натянул одеяло ей на плечи.

— Прости, но сейчас март, и плащ не по сезону.

Гермиона приподняла край одеяла и потянула Драко за руку, словно хотела вынудить его подняться с колен.

— Тогда нам придется воспользоваться твоим теплом. Забирайся. — Он задумался, понимает ли она, что приглашает его рискнуть и лечь с ней в постель, в то время как Уизли и Поттер шныряют где-то поблизости? — Давай же, Малфой, — Грейнджер изо всех сил постаралась, чтобы ее голос звучал сурово.

Драко решил, что прижаться к ней было бы восхитительно, и не зависело от того, рядом Уизли или нет, так что он скользнул к ней под одеяло. Гермиона укрыла их с головами.

— Вот так. — Она доверчиво прильнула к нему всем телом. Малфой намеревался оставаться напряженным и готовым выпрыгнуть из постели, если кто-нибудь войдет, но, когда ее конечности переплелись с его — так плавно, и так крепко, — он позволил ей обнять себя, как ей захочется.

Ее рука снова обвилась вокруг его шеи.

— Вот сейчас довольно похоже на то, что я себе представляла, — призналась она.

Драко прочистил горло. После всего, что произошло, то как Грейнджер, казалось, была рада ему, превосходило его самые смелые ожидания. Но, возможно, она была слишком накачана зельем, а он воспользовался ею?

— Ты красивее, чем я запомнила, — сказала Гермиона, подсунув голову ему под подбородок. Малфою было интересно, поняла ли она, что сказала это вслух. — Хотя нет, не красивый, правильнее, «изысканный», не так ли?

Он погладил ее по затылку.

— Ты тоже прелестна.

Грейнджер фыркнула.

— Может — для человека, кого прокляли чуть ли не до смерти. Ты ведь понимаешь, что Флер надела на меня эту рубашку, готовясь провожать в могилу?

— Нет, — Драко цокнул языком.

— О, именно так, — настаивала Гермиона. — Она даже использовала время, пока мы ждали возвращения Билла, чтобы отполировать мои ногти. Видишь?

Грейнджер помахала рукой перед его лицом: ее ногти и в самом деле были наполовину отполированы и блестели розовым.

Он тихо рассмеялся и снова поймал ее кисть, прижимая к своему сердцу.

Из ее голоса исчезла одурманенность. Она возвращалась к нему, и Малфой не хотел делать ничего, что могло бы ее спугнуть.

Гермиона откинулась чуть в сторону, ее глаза были открыты и ясны. Накрытые одеялом, они находились в каком-то личном, уютном мирке.

— И в моем воображении, независимо от того, КАК мы снова встречались, я всегда целовала тебя.

Он шумно выдохнул.

— Тебе не обязательно. Я вряд ли заслуживаю…

— Хватит самобичевания. Я этого не хочу, — сказала она, по-настоящему властно и уверенно, снова став самой собой, именно такой, какой Драко привык и хотел ее видеть.

— Но ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, так? — Он по-прежнему был осторожен.

Грейнджер приблизила свое лицо к его.

— Да, Малфой... — Ее нос коснулся кончика его носа, но он сдержался, с трудом сглотнув.

Внезапно выражение ее лица изменилось, и она отстранилась.

Гермиона высвободила их головы из-под одеяла и убрала руку с его шеи.

— Если только, — пробормотала она, запинаясь, — если только ты не вернулся, чтобы просто дать мне зелье, как любой порядочный человек. И это было все, чего ты хотел. И ты не скучал и не собира…

Драко не дал ей договорить, прижавшись к ее губам своими, соединяя их вместе и намереваясь покончить с любыми подозрениями, которые у нее были. Он был без ума от нее, и Грейнджер издала тот звук, который Малфой так любил, — высокую горловую ноту, словно это была часть тайной песни, предназначенной только для него.

Ее рот был таким же сладким, каким он его помнил, и, хотя Драко мечтал впиться в него, он ждал… Его губы были нежными, плотно прижатыми к ее губам, но это была легкая ласка, приглашающая, а не требующая, чтобы Гермиона ответила на его прикосновение. Однако у нее не было сомнений: не задумываясь, она приоткрыла рот, а ее рука скользнула по его затылку и волосам. Это движение притянуло Малфоя ближе, и белая ткань ее рубашки прошелестела между его руками, когда они обвились вокруг ее тела.

Одетая таким образом, без пальто и джемперов, Грейнджер была ближе к нему, чем когда-либо раньше. Его руки были сцеплены на ее пояснице…

И этого было достаточно, чтобы заставить его разразиться собственными признаниями, прижавшись губами к ее губам; когда он говорил, шепотом, его голос был полон одиночества и разочарования, от которых он страдал без нее.

— Я скучал по тебе, скучал по всему, что было связано с тобой… Твоему рту, твоим нравоучениям, твоему чаю, твоим рукам и голосу, твоим костлявым коленям, твоему раздражающему здравому смыслу, твоему смеху… — Ее холодная кожа становилась теплее, или, может быть, это его собственное тепло проходило через нее, а Драко продолжал бредить. — Я пытался аппарировать наугад во все самые пустынные места Британии, — сказал он, — часами бродил по дикой местности, выкрикивая твое имя в темноте, отчаянно пытаясь найти хоть какие-то признаки твоего присутствия…

Она потеряла дар речи, отвечая на каждое его слово открытыми поцелуями, покрывавшими его подбородок, скулу, шею, пока он говорил.

Его пульс учащенно бился, когда Малфой снова наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, горячо и страстно, — тем самым поцелуем, который он представлял себе во время их разлуки.

У нее перехватило дыхание, и это могло означать гримасу боли, — в конце концов, Гермиона была ранена, — и он попытался отодвинуться, но ее настрой был решительным: когда Драко отстранился, она приподнялась и легла на него. В ее голосе, когда она прошептала его имя, не было ничего похожего на боль, зато он, совершенно точно, был переполнен чувствами к Малфою.

Он не встречал никого, похожего на нее! И почему-то она хотела его…

Рама кровати скрипнула под ними, и Драко вспомнил, как Флер говорила о том, что Уизли и Поттер находятся где-то поблизости, поэтому перекатился вместе с Грейнджер подальше от шума, на середину постели. Это также дало ему возможность оказаться наверху и контролировать ситуацию, чтобы прервать поцелуй.

— Я должен тебе кое-что сказать. — Он опустил голову и заговорил с ее ключицами, обнаженными из-за того, что ночная рубашка сдвинулась. Это была часть тела Грейнджер, к которой Малфой никогда раньше не прикасался, атласно-гладкая кожа прямо возле его рта. — Будучи джентльменом, мне следует сообщить тебе, что на таком близком расстоянии твоя рубашка не оставляет большого простора для воображения.

Она пожала обнаженным плечом.

— Меня это не беспокоит.

Он оперся на локоть, вне досягаемости ее поцелуев.

— Я хочу сказать, что не могу продолжать в том же духе. Не здесь. — Гермиона все равно притянула его к себе, чтобы поцеловать в шею. — Грейнджер… — у него перехватило дыхание, — …Флер Делакур сказала, что скоро вернется… и если она обнаружит, что с тебя сползает одежда…

— Уизли, — прервала его Гермиона.

Драко состроил гримасу.

— Что ж, это верный способ остудить меня.

— Я имею в виду, что она больше не Делакур, — рассмеялась Грейнджер. — Она — жена старшего брата Рона и теперь его невестка, Флер Уизли.

Он еще больше скривился.

— Такая женщина, как она, и вышла замуж за кого-то из Уизли? Он что, опоил ее чем-то, прежде чем затащить под венец?

— Флер замужем за БИЛЛОМ Уизли, — сказала Гермиона, как будто это все объясняло. — Он не такой, как остальные; довольно дерзкий, и ты еще наверняка возненавидишь его за это.

— Возненавижу его? Ты хочешь сказать, что я…

— Собираешься пробыть здесь достаточно долго, чтобы встретиться со всеми? Да, конечно. И нам нужно обсудить, что будет дальше; я не позволю тебе просто так уйти.

Малфой застонал и демонстративно трагично рухнул на нее; его губы прижались к неповрежденной стороне ее шее, а голос завибрировал, лаская чувствительную кожу.

Она рассмеялась, похлопав его по спине.

— Эй, все будет не так уж плохо.

— О, да? Например, Уизли не будет колотить меня, пока Поттер и его брат Фил станут держать под руки? — сказал он сквозь стоны.

Грейнджер прищелкнула языком и взъерошила ему волосы.

— Его зовут Билл, а не Фил. И ты пришел сюда, чтобы исцелить меня, Флер скажет им об этом. И, честно говоря, вы с Гарри неплохо сработались вместе в твоем доме…

— Нет, у нас ничего не получилось.

— Перестань, — она поцеловала его в скулу, — ты отказался опознать его, и я видела, как вы потом переглянулись. Гарри знает, что ты спас ему жизнь. Не говоря уже о том, что ты привел гоблина, чтобы прекратить мой допрос.

— Ты преувеличиваешь. Если бы множество других событий не произошли именно так, как они произошли в итоге, то все было бы по-другому.

— Конечно, но это не значит, что ты не был частью того, чтобы направить события именно в это русло.

Драко ничего не сказал, а его лицо все еще было прижато к ее едва полу обнаженному плечу. Он вздохнул и поднял голову.

— Я напоминаю про свое предложение, чтобы нам просто сбежать вместе, — Малфой попытался пошутить.

Гермиона ухмыльнулась.

— И куда мы пойдем?

Он нашел ее руку и переплел их пальцы.

— Очевидно же, что в Люненбург.

— Я придумала Люненбургскую академию для одаренных ведьм. Это не настоящая школа, и ты знаешь что.

— Да, школа фальшивая, но город настоящий. Это на другой стороне Атлантики, маленькое приморское местечко в мирной стране. Идеальное место для того, чтобы спрятаться. Мы могли бы найти там коттедж, осесть и… я не знаю, основать настоящую академию.

Она поцеловала его руку с тыльной стороны ладони.

— Ты же знаешь, нам нужно остаться здесь. И не только ради Гарри. Но и из-за твоих родителей…

Драко поежился.

— Им придется снова представить меня Темному Лорду, и скоро, — признал он.

Грейнджер кивнула и пошевелилась, будто собираясь встать с постели и устроить ему встречу с остальными членами Ордена, но Драко задержал ее на месте еще на мгновение.

— Когда-нибудь я заберу тебя с собой, — сказал он, прижавшись лбом к ее лбу, и снова заговорил своим низким, проникновенным, исповедальным голосом. — Это может случиться на войне, а может, и нет. Но я не смогу забыть тебя, а значит, что в конце концов я приду к тебе, чтобы остаться.

Лежа под ним, она приподняла подбородок, чтобы поцеловать его.

И тут дверь распахнулась с такой силой, что штукатурка на стене за ней треснула от удара.

— Ни за что! — Это был Рон, ворвавшийся в комнату.

Флер дергала его за рукав, а Гарри и тот, кого звали Билл, вбежали следом.

— Успокойся, Рон, — воскликнула Флер, — я говорила тебе: если бы он не появился, то она была бы мертва!

— А тогда почему он сейчас выглядит так, будто пытается ее задушить? — выпалил Уизли, обращаясь к Флер, но пристально глядя на Малфоя, который даже не попытался встать с кровати, а остался лежать, лишь повернувшись, лицом к толпе.

Зато Гермиона быстро вскочила с постели и приняла боевую стойку. Она хотела быть свирепой, но казалась нуждающийся в спасении больше, чем когда-либо, стоя посреди комнаты в одной ночной рубашке, которая была ей велика и снова сползла с одного плеча.

— Рональд Уизли, ты не имеешь права врываться сюда и выносить свои суждения!

Его лицо покраснело еще больше, чем было до этого.

— Ладно, допустим, — прорычал он, — у меня были месяцы, чтобы привыкнуть к мысли, что ты не примешь меня обратно после того, что я сделал. — Его голос дрожал и срывался, когда Рональд говорил. — Но Малфой!.. Он не имеет права смотреть на тебя после того, что позволил своей семье сделать сегодня! Он даже не попытался остановить их!

Драко набрал легкие для того, чтобы вступить в перепалку, но Грейнджер подняла руку, призывая его к молчанию.

— Все в порядке, Драко. А ты, Рон, даже не представляешь, ЧТО он для меня сделал!

Уизли усмехнулся.

— Совершенно верно, не представляю! Когда и как это произошло? И почему именно с ним? Хотя нет! Избавь меня от подробностей!

— И не подумаю! — Она протянула руку в сторону Малфоя, приглашая его встать и присоединиться к ней. Когда он приблизился, ее вторая рука легла ему на талию. — Драко утешал меня в те ночи, когда я сидела на холоде и плакала о тебе, после того как ты ушел от меня, несмотря на то, что я умоляла тебя остаться! Он приносил мне еду, даже когда узнал, что я делюсь ею с Гарри! И только что он оставил своих родителей и бросил вызов Сами-знаете-кому, чтобы исцелить меня! А сегодня в поместье — он помог нам, но не так, чтобы привлечь к себе внимание и погубить нас всех. Он был достаточно хитер и умен, чтобы дать нам выжить. Скажи ему, Гарри!

Как всегда, все присутствующие в комнате повернулась, чтобы посмотреть, что скажет великий Гарри Поттер.

Тяжесть всего этого навалилась на него, и он доковылял до стула у окна, и тяжело опустился на него, обхватив голову руками. Хотя Поттер и зажмурился, перед глазами у него все равно еще стоял непостижимый вид Малфоя и Гермионы, вместе лежащих в кровати, а также широко раскрытые, полные боли глаза Рона, умоляющие его положить этому конец, — как будто нечто подобное было в силах Гарри.

Он глубоко вздохнул.

— Если уход Рона чему-то и научил нас, так это тому, что нам нужно держаться вместе и не ссориться между собой.

В комнате повисла тишина. Гермиона кивнула, Драко замер в ожидании, приподняв брови, а Рон задрожал от страха, и Билл похлопал его по плечу.

— Малфой отдал мне палочки, — признался Поттер. — Он не боролся со мной за них, он сунул мне в руки, чтобы мы могли уйти своими силами. Он не просто отказался нас опознать, но и дал нам аппарировать, и я должен сказать ему «спасибо» за это.

Грейнджер негромко ахнула, услышав об этом впервые.

Драко тяжело вздохнул.

— Пожалуйста, Поттер.

— Понимаете? — продолжил Гарри. — Наш лучший шанс на успех в этой миссии — принять всю возможную помощь.

Рон скривился, а Билл через плечо прошептал ему:

— Подумай об этом, Ронни. Мы могли бы превратить белобрысого в нашего маленького Снейпа, как в старые добрые времена, когда тот работал на обе стороны.

— Снейпа? — сказал Рон. — Да, отлично, и только посмотрите, как хорошо это обернулось в итоге!

— Это еще не конец, даже для Снейпа, — парировал Билл. — Что ты думаешь, Гарри? Что нам делать с этим парнем?

Поттер оторвал голову от ладоней.

— Вообще-то, я только что разговаривал с гоблином. Он говорит, что именно Снейп забрал меч из хранилища Беллатрисы Лестрейндж, а это значит, что он подстроил, чтобы мы заполучили его. Я не утверждаю, что понимаю что-то из того, что Снейп сделал за последний год, — сказал Гарри, проглотив комок в горле, который всегда вставал при упоминании ночи в Астрономической башне, когда умер профессор Дамблдор, — но он прислал нам меч, — мы ведь отчаянно в этом нуждались! — и это действительно помогло.

— А как насчет тебя, Малфой? — Рон зарычал на Драко. — Так и спрячешься за их всепрощающими характерами? Уж, я-то знаю, какие они, лучше, чем кто-либо другой! Тебе нечего сказать в свое оправдание?

— Ты не обязан отвечать ему, Драко, — сказала Гермиона, поправляя ночную рубашку на плечах.

— Но я это сделаю. — Он обвел взглядом присутствующих. — Я не уверен, что мне есть, что предложить вам, и меньше всего Гермионе. Но я все равно хотел бы помочь.

Билл ткнул Рона в плечо, когда тот попытался заспорить, и произнес:

— Я за то, чтобы попробовать. А ты Флер?

— Mais bien sûr (Конечно), — ответила она в пользу Драко.

Гарри вздохнул.

— Ну, и мы, очевидно, знаем голос Гермионы. Так что, вот и все, Рон. Что бы я не выбрал, большинство уже за Малфоя. И на данный момент он остается.

.