В конце останется только один (джен)

Местность заметно понижалась, а озеро все не появлялось и не появлялось. Идти до него от лагеря было совсем недалеко, накануне мы добрались от силы за час; сегодня прогулка растянулась уже почти вдвое, а деревья и не думали расходиться.

— Мне кажется, или мы идём не туда? — с сомнением уточнила я.

Первые подозрения закрались у меня еще полчаса назад, когда Дориан свернул к небольшой деревянной платформе, охраняемой парой наших солдат, и церемонно представил мне своего нового друга, Пьера-Авара д’Амортизана — того натуралиста из Орлейского Университета, что искал в Морозной котловине редких животных. Истинный вид вожделенного Нокс Морта его заметно расстроил, но со мной профессор был учтив и выразил надежду, что поохотиться вместе на тайны природы ещё доведётся. Нельзя сказать, что я этому порадовалась, но отказываться не стала.

Зрело со вчерашнего дня ощущение, что охота мне ещё предстоит — не абы на кого, а на целого бога. Правда, зиждилось оно исключительно на мнении о своем везении: ни Авгур, ни его духи ничего толкового о Гакконе Зимодыхе сказать не могли, Мастер охоты, которого я все-таки нашла после долгого разговора с магом, о Челюстях Гаккона тоже не сказал ничего определенного. По Морозной котловине они бродили, кучкуясь в основном на севере, чем-то занимались и на свою территорию никого не пускали. Правда, плюсом к моей версии стало то, что собирались гаккониты вокруг старых тевинтерских руин. Ни одной причины не доверять тевинтерским крепостям у меня не было, но логика пасовала перед дурными предчувствиями.

Впрочем, пока что мы решили начать с поисков оплотной медведицы — если ей грозит опасность, лучше поторопиться. Благо, на счет нее Мастер охоты оказался более осведомлен: последний раз Сторваккер уходила на охоту на запад, и далеко уйти не могла, потому что в ближайшие дни по всем приметам ожидалась буря.

Потом по плану был Хозяйкин Угол, авось удастся что-то узнать об Америдане. Мне ещё хотелось надеяться, что мой предшественник прибыл сюда не ради одержимого дракона. Тщетная мечта, конечно… Вряд ли здесь затевалась ещё одна сопоставимая по масштабам катастрофа в то же время.

— А тебе чего, хочется побыстрее встретиться с медведем? — буркнула Сэра.

— А ты хочешь растянуть удовольствие? — в том же тоне ответила я.

— Делаем небольшой крюк, — перебил нас Железный Бык. — Поверь, босс, ты не пожалеешь.

Пришлось соглашаться, в основном потому, что спорить было уже поздно. Да и пришли действительно быстро: решилась задать вопрос я, услышав шум воды, который никак не мог принадлежать озеру, скорее уж, реке; искомое место, по словам кунари, ждало нас на другом берегу.

Река Варсдоттен, довольно широкая, но мелкая, в этом месте и вовсе по колено, величаво несла свои воды к Надоблачному озеру. Русло ее явно менялось в течение сезона — мы попали на средний подъем воды, но пусть невысокие, но крутые берега намекали, что во время таяния снега она разливается шире и течет быстрее. Небольшое, едва ли десяток сантиметров, углубление по центру русла рассказывало и об обратном изменении — сужаться в сухой сезон реке тоже доводилось. А неподалеку от нашей дороги, по правую руку, лежали остатки каменного моста — тевинтерского, не ошибёшься. Крепость, мост… явно северяне здесь провели немало времени. Что они тут делали? Жаль, кристалл памяти остался в ставке командования, Маркус наверняка мог бы узнать подробности.

На другом берегу первым делом я увидела небольшой лагерь Инквизиции, даже, скорее, пост. И солдат, которые с кем-то сражались.

— Опять, — скривилась Сэра, срывая лук с плеча. Дориан поддержал ее недовольным вздохом и взялся за посох. Прокомментировал:

— Постойте-ка здесь, много времени это не отнимет.

— В кого стреляем-то? — уточнил Варрик, берясь за Бьянку.

— Пауки, — брезгливо отозвалась эльфийка. Дориан уточнил:

— Ядовитые.

Для моих щитов было далековато, и я, вопреки совету друзей, полетела поближе к месту боя: солдаты все же мои, грех не позаботиться. К тому же, несмотря на почти десяток лет, прошедший с укуса паука на Глубинных тропах, ощущения я помнила отлично и другим познакомиться с ними не желала. Приземлившись на ветку ближайшего дерева, я обернулась и первым делом накинула защиту на своих людей, а вторым — чуть не упала с этой ветки, уворачиваясь от плевка зеленоватой жижи. Эти пауки оказались не только ядовиты, но ещё и дальнобойны.

Впрочем, победа осталась за нами, слишком неравные были силы.

— Леди Инквизитор! — поспешил мне на помощь один из солдат, в котором я признала лейтенанта Фарроу.

Лично мы знакомы не были, но Хардинг его хвалила, а в Арборской глуши даже показала — тогда я успела заметить только коротко стриженные соломенные волосы и длинные эльфийские уши, но узнала все равно быстро. Сейчас разведчик оправдывал мнение Нитки о себе — несмотря на явно не первое нападение, его отряд был цел, бодр и сумел укрепиться даже в таком неудобном месте, как низкий берег излучины реки.

— Лейтенант Фарроу, — я с улыбкой отсалютовала, и он, спохватившись, ответил тем же. — Кажется, вы и без нас справились бы?

— Пауки постоянно приползают, — уклончиво ответил разведчик. — Но с вами это оказалось проще и быстрее. Благодарю, леди Инквизитор, господа.

Я обернулась, увидела свою команду, догоняющую меня через реку, и едва сдержалась, чтобы не спрятаться за по-эльфийски узкую спину лейтенанта. Железный Бык, судя по лицу, был крайне недоволен моей защитной инициативой

— Знаешь, босс, у кунари есть одна любопытная техника связывания пленников, — сообщил он вместо того, чтобы поздороваться. — Я ее тебе с удовольствием продемонстрирую.

— Каллен будет против.

— Не, Кудряш согласится, — убежденно поддержал Варрик. — Я ему сам объясню.

Я нахмурились. Мало того, что меня отчитывают как ребенка, да еще на глазах моих же солдат, так ещё и за то, что я этих солдат защищала!

Бык, проявив привычную наблюдательность, мои мысли разгадал и уже чуть спокойнее добавил:

— Я твой телохранитель, босс. И отвечаю за твою безопасность. Солдаты были в укрытиях, пауки по ним не попадали. Мы были далеко. И только ты сунулась под атаку.

Возразить было нечего. Укрытий я, правда, поначалу не заметила, но теперь действительно увидела невысокие щиты, за которыми прятались мои разведчики. Но признавать поражение не хотелось, и вместо этого я проворчала:

— Вы б такие бодрые были, когда речь про остров заходит. А то чуть что, сразу — может, ну их, этих духов, обойдем. Показывайте, что вы там хотели, и идем, нам еще медведя искать.

Разведчики, до того отводящие взгляд и прикидывающиеся глухими, встрепенулись. Лейтенант Фарроу подал подчиненным знак, чтобы занялись какими-то своими делами, и снова обратился ко мне:

— Утром мы слышали, как гаккониты обсуждали какого-то зверя на болотах, леди Инквизитор. Возможно, вам будет интересно.

— Нашего, полагаю, — отозвался Дориан. — Когда мы приманивали этого… Нокс Морта… Я же говорил, что чувствую чужой взгляд.

— Эти бы напали, — возразила Сэра.

— Нет, если их было недостаточно.

Старший разведчик выслушал этот спор спокойно и уточнил лично для меня:

— Говорили о прибытии зверя. И о древней тевинтерской тюрьме. К сожалению, ее местоположение нам неизвестно.

— Спасибо, лейтенант, — я улыбнулась. — Вы сами тут как? Гаккониты нападают?

— Здесь — нет, — эльф указал в сторону зарослей на своем берегу. — Там, за кустами, пещера, аввары, похоже, считают ее священной и рядом нападать не рискуют. Но вверх по реке мы в одиночку продвинуться не можем, выходим только на разведку.

— Мы же отбивали для вас лагерь! — возмутилась Сэра. Я не сомневалась, что воевали на равных все присутствующие, так что фраза лучницы чуть покоробила. Но лейтенант Фарроу и глазом не моргнул, спокойно ответил:

— Мы не смогли удержаться и решили отступить.

— Правильное решение, — согласилась я. — Есть у меня ощущение, что с Челюстями Гаккона воевать ещё придется, тогда и наверстаем. А теперь показывайте мне эту священную пещеру и пойдем. Если удастся заручиться помощью Каменных Медведей, по крайней мере, о пауках с гургутами можно будет не беспокоиться.

— А если отнести одного паука профессору д’Амортизану, можно получить рекомендацию, как отвадить их, не дожидаясь помощи авваров, — посоветовал Дориан. — Идём, Алиена, чудное местечко эта пещера, тебе понравится.

Идти пришлось недалеко: берег порос невысокими колючими кустами, за первой полосой которых громоздились огромные, в два-три человеческих роста высотой, валуны. В одном месте сквозь заросли была прорублена тропа, причем явно старая, но востребованная — кто-то поддерживал ее в приличном состоянии. И вела она к небольшой расщелине, прячущейся среди камней. Ее человеческие руки не тронули, поэтому вход был не слишком широким, Быку и вовсе пришлось протискиваться. У меня же при виде нее по спине пробежали мурашки, и на этот раз отнюдь не предвкушения — пещеры плотно ассоциировались у меня с Глубинными тропами, а туда мне соваться совершенно не хотелось. Не было ни явной необходимости, ни подходящего снаряжения, ни… Ванды.

Но обнадеживали зажженные факелы, освещающие даже вход; горели они странным пламенем — вроде и обычным, оранжевым, но иногда мелькали зеленоватые языки Завесы, — но все же показывали, что пещера более-менее активно используется.

Спуск вышел довольно глубоким: внутри смог спокойно стоять в полный рост Железный Бык, а я и вовсе не доставала до потолка даже в прыжке. Но это оказалось единственное понижение — дальше дорога была ровной, а через пару поворотов обнаружилась даже каменная кладка тевинтерской, судя по рисунку, работы. Небольшая лесенка из трех ступеней вела к рукотворному гроту — природа успела взять свое, оставив известковые наплывы на стенах, сталактиты и сталагмиты причудливых форм на пути, но все же еще угадывались вытесанные плитки пола и узорные остроконечные барельефы. Пламя факелов колыхалось на довольно сильном сквозняке, рождая таинственные пляшущие тени — казалось, обитающие здесь духи вышли приветствовать незваных гостей. Незваных, но вряд ли нежелательных — в гроте мы были не первыми, и наши предшественники успели разбить палатки, соорудить кострище, а потом уйти. По крайней мере, трупов и скелетов я не заметила.

Палатки были простыми, по сути — тенты, растянутые на тросах и придавленные к земле камнями. Но кое-что заставило мое сердце вздрогнуть и забиться быстрее: на одном из тентов почти в самом центре, над входом, сохранилась символика. Символика Инквизиции.

— Шатры Инквизиции зачарованы от непогоды и всяких мелких неприятностей, — заметил Дориан. — Видимо, ваши предшественники тоже не стеснялись обращаться к магии.

— Чувствую тевинтерский размах, — хмыкнул Варрик. — Восемьсот лет — мелкие неприятности.

— Это не магия, — спокойно возразил Бык и бесстрашно потыкал пальцем ближайшую палатку. Ткань даже не пошевелилась, и кунари удовлетворенно заключил: — Известь. Ткань пропиталась водой с известковой взвесью и окаменела.

И точно: мне с самого начала показалось, что ткань слишком бледная, белесая — наши шатры шились из некрашеной овечьей шерсти, неплохо сдерживающей воду, но даже они выглядели… ярче? Эти же словно были присыпаны пылью. Для ткани, продержавшейся восемьсот лет, это было простительно, но глаз все же резало. После предположения Железного Быка все вставало на свои места. К тому же налет того же цвета украшал и стены, и кострище, и забытый котелок, и пару ящиков.

— Сюда нужно привести профессора Кенрика, — решила я, оглядываясь по сторонам. — Он там из каких-то пряжек целую теорию вывел, а здесь столько всего сохранилось…

В одной из палаток лежала доска для игры в «Королевы». Она, как и все остальное здесь, была покрыта известковым налетом, но не так сильно — видимо, полог шатра уберег. Фигурки пропали, но сама доска казалась новее, чем моя для го, — хозяин заботился о своем имуществе или просто взял в дорогу новый набор? Присев, я осторожно провела пальцем по боковой грани, стирая грязь. Возникло странное ощущение — я видела руины древнего Тевинтера, которым исполнилось больше тысячи лет, я встречала живых существ, проживших не меньше… Но таких вот мелочей, как игральная доска или, к примеру, чашка… котелок… палатка…

— О, ты еще что-то откопала? — заинтересовалась Сэра, но ближе к доске не сунулась. — Оно точно не вылезет какой-нибудь хренью с большими когтями?

— Нет, — я улыбнулась. И, на всякий случай, проверила правильным зрением — отчасти для успокоения приятельницы, отчасти из любопытства: может, здесь все-таки замешана магия и Дориан тоже по-своему прав?

Магии ни в палатках, ни в котелке, ни в доске не было — приходилось признать опыт кунари. Но что-то все же было, мелкое, почти невидимое… я снова провела пальцем по боковинке игральной доски там, где мне почудилась магия. Пальцами прощупывалась почти незаметная щель, в которой точно что-то было. С трудом я подцепила это «что-то» за уголок и осторожно вытянула — два листа бумаги, оплетённые знакомыми заклинаниями сохранности.

— Да ты прирожденный археолог, Перчинка, — а вот Варрика находки испугать не могли, так что он присел рядом первым. — Тебя не поэтому так Искательница любит? Она ищет, ты находишь, гармония.

— Археология — это поиск фактов, не Истины, — всплыла в мыслях невесть откуда фраза. Я тряхнула головой, избавляясь от несвоевременно всплывших обрывков памяти, и повинилась: — И будь я прирожденным археологом, не тащила бы все, что плохо лежит. Эта бумага могла ведь рассыпаться у меня в руках.

— Но не рассыпалась. Читай давай.

Первую фразу я видела до сих пор только один раз, но в память она врезалась лучше Песни Света: «Во тьму — без страха и сомненья».

— Девиз Инквизиции времен Америдана, — прошептала я.

— Ну, насчет «без сомненья» они погорячились, — заметил Дориан. Он тоже подошел поближе и теперь разглядывал находку через мое плечо. — Рука у него дрожала, а рисунок безвкусен. Хорошо, что тебя обучал настоящий художник, Алиена, потомкам не стыдно будет находить твои заметки в какой-нибудь чащобе.

— Пока что я все еще надеюсь дожить до старости и умереть в своей постели, — проворчала я. Рисунок — герб Инквизиции, окруженный линиями и точками, которые местами складывались в вопросительный знак, — и правда выглядел неровным, словно создавшая его рука подрагивала. — Но автора понять можно, им тут не слишком весело, похоже, было.

Я ткнула пальцем во вторую фразу, уместившуюся на листочке: «Если это наш последний совместный ужин, пусть он окончится смехом. — А.Т.Х.О». Она, в отличие от девиза, пришлась на центр листка — на место сгиба, — и оттого едва читалась.

— А. — это Америдан? — предположил Варрик. Но я не спешила соглашаться:

— А остальные три буквы тогда кто? Отдадим это Кенрику, пусть разбирается. Так, кто меньше всех хочет искать медведя?

— Я вообще не хочу, — тут же проворчала Сэра. — Если хочешь отправить кого-то в лагерь, то я бегом смотаюсь. И этого типа с книжкой сюда провожу.

— Что, Сэра, боишься медведей? — хмыкнул Бык. Эльфийка показала ему какой-то явно непристойный жест, отчего кунари захохотал, а девица проворчала:

— Он хотя бы смешной. И без всякой знатнючности.

— Ты в одиночку дойдешь? — уточнила я. В том, что Сэра не потеряется, я не сомневалась, но мало ли, на кого нарваться можно в здешнем лесу? Гакконитов я пока не видела, но наслушаться успела достаточно.

— Пф-ф, не парься. Главное, сама поосторожнее с этим медведем, угу?

* * *

Поиски Сторваккер оказались несложными. Можно было бы даже сказать — легкими, так что я недоумевала, почему охотники Каменного Медведя не нашли своего тотемного зверя сами.

В Оплоте мы не задержались — все возможную информацию я уже узнала вчера, и было ее не слишком много; Гарнайт Говорящий с Волками тоже не заставил себя ждать. Даже больше: они с Дормархом успели обследовать пещеру, где жила медведица, так что ее запах мабари знал. Дождей за последнюю неделю в котловине не было, так что по следу мы прошли легко — по крайней мере, до той долины на западе, где Сторваккер предпочитала охотиться. Ей оказались те самые Перекаты, что я видела с высоты; дичи тут и правда водилось изрядно — снуффлеры и клыкачи то и дело мелькали в зарослях сочной травы и невысоких кустов, издали я заметила болотного рыболова, терпеливо вглядывающегося в поверхность особенно глубокого пруда. А на них, в свою очередь, охотились гургуты, как мы выяснили примерно на середине пути — мы этим тварям тоже показались подходящей добычей. Пришлось их разочаровать.

След вел нас по северной части Перекатов в сторону разрушенного тевинтерского моста — похоже, именно его обломки мы видели на реке Варсдоттен; знать бы заранее, могли бы не делать крюк. Впрочем, ни лишняя прогулка, ни ее отсутствие ничем не помогли: след обрывался возле одного из водоемов. Тут и пригодились слова лейтенанта Фарроу: чуть ближе к болотам мы и правда нашли потревоженный дерн и едва заметную, явно звериную, тропу вниз — болото пряталось в низине.

— Я наконец-то нашел место, которое мне нравится еще меньше пещер. Кто бы мог подумать! — пробормотал Варрик, соскальзывая с округлого, окатанного временем, валуна.

— Да брось, по сравнению с Бурой трясиной — чудное место, — не согласилась я. — А уж если вспомнить Черные болота…

От воспоминаний о меняющихся ледяных пейзажах по рукам пробежали мурашки, тут же смытые ощущением жара, растекающегося по коже. Кажется, что бы ни решили в эрлинге относительно судьбы Черных болот, я туда больше не сунусь, впечатлений хватило на всю жизнь.

Здесь же, в болоте с авварским названием Кульдсдоттен, не было ни мороза, ни жара — сырость, запах прелых листьев и легкая вонь тухлятины, которую легко можно было игнорировать. Зато растения поражали своим разнообразием — большую часть из них я раньше не видела даже на картинках. Огромные деревья с роскошными кронами, такие же, как в нашем лагере, здесь причудливо изгибались, образуя арки и мосты; их стволы покрывал бархатисто-зеленый мох, свисали купы незнакомых вьюнов с узкими то багровыми, то зелеными листьями. Другие, куда как меньшие, дерзко устремлялись к небу; шипы с ярко-алыми кончиками, разбросанные по всему стволу, тоже поднимались вверх, но выглядели при этом угрожающе. А вот красноватые кроны неожиданно напомнили мне деревья, растущие на Перекрестке, как и невысокая бурая трава.

Впрочем, ее я заметила далеко не сразу: нас окружал папоротник всех возможных цветов, метелки вереска и амаранта покачивались на легком ветерке, заросли незнакомого растения, походящего на ползучую крапиву, но ярко-алого, с желтым кантом, цвета, то и дело перегораживали путь. На валунах ярко выделялись купы белесого лишайника, иногда из-под широких глянцевитых листьев еще одного незнакомого кустарника выглядывали мухоморы с идеально круглыми нарядными шляпками. Все это ботаническое безумие прикрывала легкая вуаль синеватого тумана — не того непроглядного, что создавали демоны на Черных болотах, а вполне природного, пованивающего тухлыми яйцами и торфом.

Даже на болоте аввары успели приложить руку к облагораживанию территорий: через особо подозрительные бочаги были перекинуты мостки, уже изрядно подгнившие, вдоль тропинок стояли уже привычные факелы на высоких подставках — такие я видела и в Оплоте, и по дороге к нему, и в той пещере, где успела побывать утром. Отличие было только одно: факелы на болоте горели изумрудным завесным пламенем, без примеси обычного.

— Интересно, а их-то кто зажигает? — пробормотала я. Если предположить, что аввары посменно ходят по всем дорогам и пещерам и обновляют факелы, я еще могла, то завесное пламя на болотах с горцами никак не увязывалось. На ответ я особенно не рассчитывала, и напрасно.

— Это делают духи, — проговорил Коул. — Им нравятся эти люди, и они помогают.

— Ого! Надо рассказать в Магистериуме, — удивился Дориан.

— О свободных духах, которые помогают по доброй воле? Тебя поднимут на смех, — я фыркнула и хотела свернуть с тропинки, чтобы посмотреть на шипастое дерево поближе. Дормарх предупреждающе рыкнул, следом за ним наш специалист по духам перехватил меня за руку и покачал головой:

— Не надо. Деревья борются. Они очень злые, просто очень медлительные.

— Полагаешь, могут напасть на нас? — вскинул брови маг. Коул пожал плечами и промолчал.

Я глянула на дерево еще раз и решила не экспериментировать. Вдруг они ядовитые? Судьба девицы, сдуру уколовшейся и уснувшей на сто лет, меня не прельщала.

— Низинники называют его шиподеркой, — проговорил Гарнайт Говорящий с Волками. — Она не растет сама, захватывает ствол других деревьев и прорастает внутри. И даже если вырубить зараженную рощу, она не умрет, только уснет.

— Любопытная аллегория на демонов и магов, — усмехнулся Дориан. — Я потрясен, что раньше не видел этого растения. Большинство Магистериума просто обязано выращивать что-то вроде этого.

— Так прихвати полешко-другое да отправь в подарок, — посоветовал Бык. — Что там надо, чтобы эта хрень проснулась обратно?

— Вода, — коротко отозвался аввар.

— Надеюсь, на людях она не паразитирует? — уточнил Варрик, с подозрением оглядывая ближайший ствол, мимо которого мы проходили. Гарнайт Говорящий с Волками пожал плечами, но, в отличие от Коула, не замолчал:

— Ее ценят травники и шаманы. В Ферелдене листья стоят наравне с хорошим оружием.

— Да? — теперь взгляд гнома стал скорее оценивающим. Да и я посмотрела на эту шиподерку с возросшим интересом: если пучок листьев можно загнать по цене хорошего меча… интересно, в чем подвох? Вздохнула:

— Сюда бы Инес Арансию, она бы разобралась… Надо бы узнать, пережила ли она эту проклятую войну.

— А кто это? — заинтересовался приятель.

— Автор самого лучшего справочника по травам. Она была магом нашего Круга, но редко появлялась — в основном путешествовала в поисках трав. И в Башне Бдения я ее не видела.

На этом разговор увял. Звук разносился по болоту странно — вроде бы говорили мы негромко, но эхо, искажая слова, убегало по воде вдаль — и трудно было сказать, насколько. К нам оно возвращалось вздохами и хлюпами болота, птичьим гомоном, скрипом деревьев и чьим-то бормотанием на самой грани слышимости.

Дорогу выбирали Гарнайт Говорящий с Волками и Дормарх, и шли они оба уверенно. Меня это удивляло — после сорванного наверху дерна других следов я не видела, — но обижать недоверием мне не хотелось, да и слова нашего разведчика о тюрьме авварам, возможно, говорили больше, чем мне. Пусть на дорогу мы потратили большую часть дня, до ночи время еще было, да и до Оплота Каменный Медведь с болот была более короткая дорога — если проблуждаем до темноты, сможем вернуться на ночевку. Мне не очень хотелось оставаться в чужом поселении, по крайней мере, до тех пор, пока нас не признают друзьями, но тащиться на ночь глядя в лагерь желания тем более не было.

Чем глубже в болота мы заходили, тем чаще попадались скелеты и отдельные кости — в некоторых я могла предположить болотных охотников или везделазов, другие казались незнакомыми. Дневной свет померк, скрытый густыми кронами вековых деревьев, и освещалась дорога только завесными факелами и подсвеченным ими туманом, отчего окружение казалось бирюзово-таинственным. Красные листья выглядели темно-фиолетовыми, вереск отливал синевой, а вода стала походить на разлитые чернила. Когда из-за деревьев вынырнула платформа из синевато-черного камня, увенчанная драконьим черепом, я даже не удивилась — очень уж хорошо вписалась в общий настрой места и она, и куча человеческим скелетов, что лежали на ступенях, ведущих к постаменту с черепом.

— Здесь мы были, — сообщил Железный Бык. — Хардинг говорила, гаккониты к этому черепу не суются, кланяются издали и уходят.

— Похоже на часовню, — заметил Варрик. — Такую, подходящую местному колориту.

— Отличное место для засады, — согласился кунари. — Так что поглядывайте по сторонам.

Гарнайт Говорящий с Волками спокойно отозвался:

— Здесь никого нет. Челюсти Гаккона не решатся подойти к этому месту.

— Почему?

Но ответа не последовало. Впрочем, скоро стало не до него: первым следы колес на сырой почве заметил Железный Бык, но прокомментировал их Коул. Прикрыл на мгновение глаза и проговорил:

— Охота, следование по запаху. Что-нибудь вкусное, свежее, угощение, затем ловушка, сети, дубинки и боль. Она рядом. В клетке, стесненная, не может освободиться. Мы должны помочь ей.

Воин Пепла нахмурил брови, а Варрик пообещал:

— За тем и идем, Парень.

По следам повозки пройти без помощи следопытов смогла бы даже я, так что больше проблем с выбором направления не возникло. Теперь мы спешили, так что на местные красоты внимания уже не хватало, но кое-какие мелочи я все же примечала. Стали попадаться оранжевые огоньки; издали я приняла их за светлячков и осознала ошибку, только стукнувшись головой об авварский амулет — такие я видела в хижине Авгура, небольшие черепа в пирамидке из веточек. В Оплоте эти вещички казались скорее специфическим украшением, но на болоте я в их безобидности уверена не была. Но задавать вопросы не стала — сейчас у нас была другая задача, да и, чего скрывать, уюта местности они добавляли: посреди синевы болот теплый свет казался домашним очагом.

Телега обнаружилась на самом краю болота. С этой стороны топь подходила к северной стене котловины, и тропа обрывалась перед ней. Вернее, перед входом в некое таинственное помещение, встроенное прямо в тело горы. Сомневаться в том, кто его построил, не приходилось — знакомая архитектура с гуртами и бойницами, тяжелая дверь из неизвестного металла с барельефом в виде драконьей головы…

И трупы гакконитов. Похоже, Сторваккер оказалась достойным противником, потому что я насчитала минимум пять тел, и не факт, что увидела все. К сожалению, подобраться поближе не представлялось возможным: у входа караулили два здоровенных типа в рогатых шлемах, размалеванные черно-белой краской с головы до ног и вооруженные двуручными молотами. При виде их я моментально вспомнила Амунда Глядящего в Небо — его молот был как раз такого размера, и мне всегда казался слишком уж большим. Может, для ритуальных дел он и подходил как нельзя лучше, но в бою таким попросту устанешь махать, каким бы сильным ты ни был. Однако ребята у входа недовольства оружием не выказывали: возможно, потому, что оно мерцало ледяным светом, заметным даже издали.

— А это что за хрень? — шепнул Бык. Гарнайт Говорящий с Волками негромко пояснил:

— Благословение Гаккона. Они сумели достучаться до него.

— Твою мать, — с чувством отозвалась я. Вот не зря со вчера ожидала какой-нибудь пакости…

Варрик подошел к вопросу более практично:

— Интересно, зачем им нужна медведица? И сколько их там вообще?

— Потеря Сторваккер сильно ослабит Оплот, — напомнил аввар.

— Какая разница, зачем, — проворчал кунари. — Надерем им зад, тогда и спросишь.

— Главное, чтобы не они — нам.

Через открытую дверь было видно, что внутри и впрямь есть кто-то из гакконитов, но точно рассмотреть не получалось. Удобнее всего было бы закинуть внутрь мою свето-шумовую гранату, как мы делали с отступниками в Баннорне в прошлом году… Но тогда заденет и медведицу, и не факт, что потом удастся убедить ее в своем дружелюбном настрое. Хотя если на нее накинуть щит… Я задумалась и пропустила часть обсуждения, очнувшись только когда Коул предложил:

— Тогда я пойду?

— Куда? — тут же встрепенулась я. Парень кивнул на тюрьму:

— Туда. Я могу увидеть, сколько их внутри. Пройду тихо, и они не заметят.

Я прикусила язык, чтобы не напоминать, что он больше не дух и не на все теперь способен. Раз уж уверен… Вместо этого в голову пришла другая мысль:

— А пронести меня-птицу внутрь сможешь?

— Перчинка, ты что задумала?

Я покопалась в сумке и достала любимую бомбочку. Улыбнулась:

— Небольшую диверсию. А вы их отвлечете.

И чтобы не слушать возмущение, обернулась ястребом и уселась Коулу на плечо. Парень счел это разрешением начинать и двинулся ко входу, а остальным пришлось смириться — не кричать же нам вслед. В целом, в кои-то веки план сработал именно так, как и задумывался: Коул осторожно прокрался мимо часовых и зашел внутрь — теперь он не рисковал идти прямо под носом у противника и все же старался вести себя тише, так что и времени мы потратили больше. Но какие-то мистические силы у бывшего духа все же остались, потому что нас не заметили. Внутри Коул аккуратно обошел тюрьму вдоль стен, по кругу, чтобы не столкнуться с охранниками — их оказалось шестеро, — и подошел к камере, в которую заперли крупную, поджарую медведицу, и присел, позволяя мне спуститься на пол и не шуметь крыльями.

— Не волнуйся, — шепнул он, и я готова была поклясться, что обращается бывший дух к заключенной. — Мы скоро.

На всякий случай все же кивнула в ответ и поспешила спрятаться за Сторваккер, мысленно умоляя хоть Создателя, хоть аварских богов, хоть кого еще — чтобы медведица не решила на меня сесть. Или закусить так кстати залетевшей птичкой. Но оплотный зверь, по всей видимости, был и правда умнее обычного медведя, и на меня внимания не обратил, даже наоборот — Сторваккер душераздирающе вздохнула, улеглась так, что перекрыла собой едва ли не всю решетку, закрывая меня от вражеских взглядов. Коул махнул рукой и почти растворился в воздухе — теперь его не видела и я.

А минут через пять снаружи раздался невнятный шум, и я поняла, что отвлекающий маневр уже начался. Наскоро обернувшись человеком, я прижалась к спине медведицы, вытащила гранату и… притормозила.

— Низинники пришли забрать нашу жертву, — проговорил кто-то из гакконитов, и я навострила уши.

— Тут и останутся, подарят нам больше сил, — отозвался другой. — Хуже, если придут Медведи. Со всем Оплотом мы не справимся. Мы поторопились с жертвой.

— Будешь спорить с таном? Луна почти на изломе, ритуал уже скоро. Медведи не успеют собраться.

Шум стал громче, и я с сожалением решила завязывать с подслушиванием. Накинула на нас со Сторваккер защиту от шума, велела:

— Закрой глаза!

И все-таки отправила гранату в полет. Постаралась закинуть так, чтобы вспышку из камеры было не видно — все-таки надеяться на понятливость дикого животного было странно, — и уткнулась носом в пахнущий болотом мех.

Защитная сфера чуть дрогнула, но звук не пропустила, и я поспешила оглядеться. Сторваккер, как ни странно, моим словам вняла и спрятала морду под сложенные лапы. Протиснувшись мимо нее к решетке, я оглядела поле боя и удовлетворенно кивнула — шестеро гакконитов лежали на полу, судя по всему, в глубокой отключке; у одного из уха текла струйка крови. Кажется, на этот раз я с силой звука переборщила…

Снова обернувшись птицей, я протиснулась сквозь решетку наружу и бросилась открывать дверь клетки.

* * *

— Значит, Челюсти Гаккона посмели напасть на нас первыми, — чуть прищурившись, проговорила тан Свара Солнцевласая. — Ты и правда солнце, разгоняющее тучи, Инквизитор. Многие в Оплоте будут рады войне с гакконитами.

— А я вот как-то не очень, — признала я. — Вернее, я не рада их планам. Что еще за ритуал они собрались проводить, для которого нужен жертвой оплотный зверь? И связано ли это с тем, что их оружие благословлено Гакконом? И для чего нужны горящие красным черепа, развешанные по всему болоту, особенно вокруг алтаря с драконьим черепом?

— Много вопросов, — ухмыльнулся Авгур. — Но все — верные. Возьми-ка в моей хижине факел, сестра ярла, и прогуляйся к Гиде Мирдоттен. Узнаешь многие ответы.

— Я и сама себе ярл, — проворчала я. — Может, вы мне просто расскажете, и не будем тратить время?

— Иди-иди, — махнул рукой Авгур. — Знания полезны, когда добываешь их сам. И не для того я вырезал руны несколько месяцев, чтобы потом взять и все рассказать.

Я нахмурилась, но спорить не стала — все же в гостях стоит принимать местные правила игры, хоть это и не слишком удобно. Моя команда на встречу с главой Оплота не пошла: Гарнайт Говорящий с Волками обмолвился, что в поселении есть таверна, и дожидаться меня единогласно решили там. Других знакомых в Оплоте у меня не было, и где искать эту Гиду Мирдоттен, я не знала. Впрочем, схожу за факелом, а там кто-нибудь наверняка подскажет.

В хижине Авгура я как-то сразу поняла, что факел он подразумевал завесный — в основном потому, что других здесь банально не было. А вот черепа — были, такие же, как на болоте, только без красноватого свечения. Я осмотрела их и даже пощупала, но ни магии, ни какой-то разгадки не обнаружила и со вздохом отправилась на поиски указанной дамы.

Пришлось побегать — почему-то к вечеру жители оплота исчезли с улиц, занявшись своими делами: кто уже гулял в таверне, кто собрался возле отвесной скалы, на которой проводились Испытания Хозяйки. Сейчас судить никого было не нужно, и потому тан не пришла, но охотники и без нее соревновались в покорении высоты — просто на спор. Я немного позавидовала, но и не подумала о том, чтобы присоединиться — сегодня уже пришлось полазить.

…Для начала мы исследовали тюрьму, в которой заперли Сторваккер. На поверку это и правда оказалась тюрьма: здесь было целых пять камер для заключенных и две боковые комнаты, очевидно, для персонала. Использовалась она, видимо, нечасто, потому что ни одного древнего скелета за решеткой не нашлось. Зато в одном из боковых помещений я обнаружила магический посох, явно древний. По лревку вилась надпись «Разикаль».

На тевинтерской тюрьме, как оказалось, котловина не заканчивалась. Северный склон был крутым, но изрезанным карнизами — целыми плато, на которых когда-то укрепились гости из северной империи. Ярусом выше располагалась небольшая крепость, даже, скорее, застава, которую окрестили «Мыс Нигеля» в честь некоего исследователя по имени сэр Нигель, что путешествовал по Морозной котловине до нас. Туда отправилась Колетта, помощница профессора Кенрика, которую во время охоты на Нокс Морта спасли мои друзья. Едва отбившись от везделазов, девица тут же устремилась в набитые гакконитами руины, и отговорить ее не смогли.

Едва услышав об этом, я предложила проверить, не нужна ли ей помощь ещё раз. В мыс Нигеля вела нормальная дорога, но для этого следовало вернуться в Оплот, выйти из него через верхний ярус и идти в обход через тевинтерскую крепость, где у Челюстей Гаккона, похоже, был штаб. Или — подняться прямо по скале. Последний способ подходил не всем, но Гарнайт Говорящий с Волками и Коул согласились, что так будет быстрее. Бык и Варрик высказывались резко против, но в итоге оказались в меньшинстве.

И мы полезли наверх, даже я, хотя могла бы просто взлететь. Но что-то, местный воздух или взгляд аввара, заставило меня вспомнить старые навыки. Кунари и гном остались внизу — скалолазание не относилось к числу их любимых занятий, — Дориан левитировал вместе с нами, и я больше волновалась за остающихся, чем за себя. Впрочем, за ними присматривали Дормарх и Сторваккер.

Колетта, оказавшаяся эльфийкой, увлеченной поисками чуть больше, чем требовал здравый смысл, действительно нашлась в руинах и уходить снова отказалась наотрез. День оказался богат на исторические находки: посреди памятника тевинтерской архитектуры высился памятник авваров — две фигуры смазанных очертаний и не совсем понятного посыла. Но кое-что о них все же можно было что-то сказать: одна казалась слишком низкой для взрослого человека и слишком кряжистой для ребенка — гном, вернее, гномка, судя по вырезанным косам; вторая носила доспехи, и судя по форме, принадлежали они не местным.

— «В битве с двумя шестьдесят верных пало. Передышка во время охоты. Да упокоятся низинники, достойные заботы Хозяйки», — прочла для нас Колетта едва заметную надпись. — Уверена, это спутники Инквизитора Америдана! Статуя по возрасту подходит тем временам, и я не думаю, что в котловине так уж части появляются низинники. Битва была здесь, и среди камней я нашла обломки стекла, они остались от какой-то небольшой посуды, колбы или что-то вроде того… ёмкости, в которых храмовники возят лириум. Здесь был храмовник!

Столь поспешные выводы мне показались сомнительными, но спорить я не решилась: пусть помощницу учит профессор. Пообещав прислать ей какую-никакую охрану, мы спустились обратно вниз — теперь я летела уже в крылатом облике, — и все же отправились в Оплот. На Хозяйкин Угол единогласно решено было отправиться завтра — во-первых, не хотелось плыть на ночь глядя, во-вторых, лично мне физических упражнений хватило.

И вот теперь снова пришлось оббежать едва ли не весь Оплот Каменный Медведь в поисках того, кто укажет мне дорогу. Получив же вожделенное указание, я плюнула на свои привычки и обернулась ястребом прямо на глазах авваров — пусть думают, что хотят, но носиться вверх-вниз я устала. Правда, завесный факел я едва дотащила… Но награда за эти физические упражнения оказалась достойной.

Гида Мирдоттен провожала мертвых в последний путь. Обряды, дары духам, подготовка небесных похорон — я знала, что аввары оставляли своих мертвых птицам, чтобы те вместе с мясом унесли на небо и душу. Сейчас проводница занималась очередным покойником, но меня прогонять не стала и позволила осмотреть пещеру, даже указала, на каких стенах ковырял что-то Авгур несколько месяцев назад. После вредного мага я от такой заботы едва не прослезилась.

А потом всё-таки вчиталась в корявую надпись, и в завесном пламени руны ожили, рисуя мне картину далекого прошлого:

Великая битва, звон мечей и крики раненых. Откуда-то мне приходит осознание, что одна из сторон — Каменные Медведи, и за ними приглядывают их духи. Воины сходятся в битве, и дух отводит вражеские клинки, защищая бойцов Каменного Медведя. Град стрел, вспышка магии. Враг-аввар погибает, но погибает и дух.

Видение растаяло, словно его и не было, и я даже засомневалась на минуту в увиденном. Слишком оно перекликалось с собственным прошлым — не было воинов и мечей, и битвы тоже не было, но и сейчас, как наяву, ощущалась тяжёлая струна, лопнувшая, ударившая по сердцу…

Глубоко вздохнув, я помотала головой и с удивлением вытерла выкатившуюся слезинку. Откуда она… Все прошло. Ванда технически не мертва. Надо просто верить.

Вторая руническая надпись ударила по сердцу ещё сильнее.

Возникает ощущение скорби. Аввар из оплота Каменный Медведь молится и приносит дар духу, погибшему в последней битве. Затем — ощущение пролетающих месяцев. Молитвы не остались неуслышанными.

— У тебя все в порядке? — позвала меня Гида.

Ответить сразу не удалось — дыхание срывалось, и слезы теперь текли не переставая, — так что я несколько раз кивнула в ответ и отвернулась, не желая демонстрировать слабость. Надо будет и к тану вернуться в птичьем облике — ни к чему показывать свою зареванную физиономию потенциальным союзникам. Хорошо бы, чтобы и Свара Солнцевласая не видела, конечно; почему-то не смущал меня только Авгур. Было в нем что-то такое… лёгкая насмешливость и готовность ответить на вопросы, бесцеремонность и признание моего права получать знания самой. Пожалуй, немного он напоминал мне Хоука, немного Фенриса, и это делало его почти родным.

Пришлось напомнить себе, что этого почти родного типа я видела второй раз в жизни, и моих эмоций он вполне может не разделять. И взять себя в руки, чтобы вернуться к третьей руне.

В завесном пламени вновь рождается картинка, видимая не столько глазами, сколько сердцем. На этот раз настроение было иное — взволнованное ожидание, предвкушение, радость. Авварский оплот что-то празднует ночью. Алтарь уставлен едой и напитками. Тан запевает песню, и все племя подхватывает ее. Песня звучит все громче и громче, а темп все ускоряется. Это длится несколько часов. А на восходе солнца над алтарем появляется сияющий дух. Он носит имя духа, павшего в бою. Это одновременно и тот же дух, и другой.

— И тот же, и другой, — пробормотала я вслух, сдерживая рвущиеся наружу эмоции. Ликование тех, древних, авваров и собственный страх смешались в дикий коктейль, и я вылетела из пещеры, забыв попрощаться.

Стемнеть окончательно еще не успело, хотя солнце уже спряталось за отроги Морозных гор, и небо отливало завесной зеленцой, переходящей в синеву космоса. Времени до ночи оставалось немного — на закаты я успела насмотреться в Скайхолде и поминутно знала, когда мои глаза уже перестанут воспринимать четкие линии окружающих объектов, когда потеряются цвета, а когда мир станет единым непроглядным полотном. И все же рискнула вылететь за пределы Оплота, спуститься вниз, к воде — под обрывистым высоким берегом пряталась узкая полоска пляжа, невидимая сверху и оттого идеальная для тех, кто хотел немного побыть в одиночестве.

Вода с негромким плеском накатывала на влажным песок, и я, усевшись на небольшой валун, свесила вниз ладонь, чтобы поймать убегающую волну. Воспоминания о Ванде растревожили душу, и я перебирала в памяти все, что пыталась сделать для подруги: все мелочи, отданные в Тень, все спетые песни и рассказанные рассказы, все мысли и чувства, даже сны. Все ли я сделала, что могла? Никогда не просила Фейнриэля о помощи — а ведь сомниари обладал большим могуществом, чем какой-либо иной маг. Сейчас все эти метания и мысли казались пустыми. Был ли отклик? Вера говорила, что все наладится, но прошло уже больше полугода…

Пальцев коснулась любопытная рыбешка, и от неожиданности я выдернула руку из озера. И рассмеялась: скоро бояться я начну не то что тени, а даже мысли. Зачерпнув холодной воды, умылась, стирая лишние мысли, и постаралась вернуться к тому, с чего вообще начала это исследование.

Черепа. Амулеты из черепов, наполненные странной красновато-оранжевой магией — не магия крови, но что-то похожее и потому вряд ли добродушное. Однако у Авгура в хижине такие тоже висели, и его не слишком удивили потуги гакконитов. Что он понял быстрее меня?

А на восходе солнца над алтарем появляется сияющий дух. Он носит имя духа, павшего в бою. Это одновременно и тот же дух, и другой.

Я замерла в неудобной позе, забыв, что хотела сделать. Неужели Челюсти Гаккона хотят воскресить Гаккона? Ведь если он в теле дракона где-то заперт, то разговаривать со своими последователями не может, и Авгур говорил, что в Тени его нет. Что его вместилище надо убить, чтобы дух вернулся туда, где ему положено быть. Но если все было бы так просто, уж гаккониты не обломались бы убить дракона. И им не понадобилась бы Сторваккер. Для чего нужна жертва? Не для того ли, что собирались сделать Челюсти Гаккона из прошлого — призвать своего бога в смертное тело и отправиться покорять низины?

И ведь как-то они до Гаккона достучались, раз оружие дышит ледяной магией.

Не пожелав гадать, я сорвалась со своего валуна и полетела к пещере тана. Она сама или Авгур — кто-нибудь объяснит мне, что же это все значит.

Кроме тех, к кому я так стремилась, на площади обнаружился и мой отряд. Железный Бык о чем-то ругался с Авгуром, Свара Солнцевласая слушала этот спор с интересом, Гарнайт Говорящий с Волками смотрел куда-то вдаль, словно оказался рядом со спорщиками случайно.

Первым меня заметил Дормарх и приветственно рыкнул, привлекая внимание хозяина. Но раньше успел повернуться Варрик и даже подставил мне руку для приземления.

— Мы тебя потеряли, Перчинка.

— Я смотрю, не только меня, — хмыкнула я, оборачиваясь. — Где Дориан и Коул?

— В таверне, — махнул рукой Железный Бык, мигом забывая про Авгура. — Дориан поспорил с какой-то языкастой девчонкой, и они никак не могут решить, кто лучше разбирается в тевинтерских руинах.

Я пожала плечами:

— Того, кто разбирается действительно хорошо, тут нет. И, наверно, к лучшему. Так зачем вы меня искали?

— Если мы собираемся вернуться в лагерь, стоит собираться, — пояснил Варрик.

— Друзьям Оплота всегда найдутся хижина и чарка меда, — заметила Свара Солнцевласая. — Если вы не передумали идти на остров, то к чему проходить лишний путь?

— Нам бы и к руинам на севере наведаться, — я кивнула. — Волнуюсь я за эту Колетту. И на остров… Мы с радостью останемся, Свара. Благодарю.

— Отлично, босс, — кунари улыбнулся во всю ширь и хлопнул меня по плечу. — Ты уже отдала свой ковыряльник хозяину арены? А то у нас уже есть с кем подраться. И раз мы остаемся, чего ждать?

Я только отмахнулась. Не хватало устроить пьяную драку на арене испытания богов — а в том, что к местному меду мои друзья успели приложиться, я не сомневалась. Тем более поговорить с Авгуром все еще хотелось. Он, похоже, уловил это желание, потому широко улыбнулся:

— Боги шепчут, что вы уже привлекли их взгляд. Языкастая девчонка — Фуллна Хелдсдоттен, и она знает местные руины. Корт, Отец Гор, мог бы рассудить их спор.

Свара Солнцевласая чуть нахмурились:

— Споры в таверне — недостойный повод для Испытания Корта с низинником. К тому же для Фуллны.

— Богам интересно, — отрезал Авгур. На мгновение я задумалась: как часто свое любопытство он выдает за божественное? И, словно отвечая на мой вопрос, рядом с ним появился красноватый дух — один из тех, кто был в хижине или кто-то другой, не угадаешь.

Железный Бык отступил и схватился за оружие, Варрик на этот раз осмотрел духа с интересом и заметил:

— А Лавандочка — не самый любопытный демон из всех, оказывается. Ей бы тут понравилось.

Тан Свара кивнула Авгуру и решительным шагом направилась к таверне. Мы переглянулись и поспешили за ней, только я на ходу бросила вопросительный взгляд на Гарнайта Говорящего с Волками. Воин Пепла его заметил и негромко прокомментировал:

— Испытание Отца Гор — поединок скальдов. Спорящие сражаются стихами, и тот, кто на их стороне, держит их на весу.

— Ну, Дориан языком молоть всю ночь может, — хмыкнул кунари. — Чего-чего, а этого у него не отнимешь.

— Ага, и подержать себя на весу Посверкунчик и сам сможет, — согласился Варрик с лёгкой лукавинкой. Шпион Бен Хазрат ее явно уловил и отмахнулся:

— Не, я за своих. Подержу его…

Судя по усмешке, мысль у кунари продолжилась, но озвучивать ее он не стал. Меня за локоть чуть придержал Авгур, вынудив замедлиться. Негромко проговорил:

— Без нас не начнут. Увидела?

— Гаккониты хотели вселить дух Гаккона в Сторваккер? — шепотом поделилась я своим выводом. Маг прищурился, но мне показалось, что ответом он удивлен.

— Вероятно.

— А это вообще возможно? — голос чуть дрогнул, потому что думала я сейчас совсем не о Гакконе. Конечно, истории я слышала, и с Амундом Глядящим в Небо разговаривала… но он не был магом, не был Авгуром.

— Почему нет? — удивился шаман. — Однажды они уже заперли бога в смертном теле.

Я кивнула — и правда. Спросить, можно ли вызвать этими ритуалами Ванду, я не решилась.

Испытанием Отца Гор, несмотря на грядущие проблемы, я наслаждалась от души. Фуллна Хелдсдоттен оказалась моей ровесницей, и языкастой ее не зря назвали — даже в поэтическом соревновании она умудрялась вплетать насмешки над соперником. Дориан не сдавался, но заметно проигрывал ей в стихотворной части. Отчаявшись, он даже левитировал себя метра на два над полом, заявив, что сам воздух и магия готовы его поддержать, но победа все же досталась девушке — на мой вкус, по праву. Маг, похоже, ничуть не расстроился — когда Бык предложил залить кому проигрыш, кому победу медом, не отказался. И в этом соревновании девушку уделал вчистую — мед был крепче привычного тевинтерского вина, но не намного. Поддавшись всеобщему настроению, в эту пирушку включилась и я, так что конец вечера остался где-то за гранью моих воспоминаний. Впрочем, как Авгур объявлял, что, хоть мы и низинники, а пить умеем, я ещё помнила. Предложение Быка сходить навалять этим гакконитам прямо сейчас — тоже. А потом меня, кажется, сморило от усталости.

Утро оказалось куда приятнее, чем после последней пьянки на императорском балу и предпоследней — ещё с Железным Быком после убийства драконов. По крайней мере, голова оставалась ясной и почти не болела, в теле тоже ощущалась легкость — хотелось рвануть на подвиги или хотя бы потанцевать. Давно уже меня не посещало такое желание, но в это утро даже музыка была снова со мной — флейта ветра, барабаны накатывающих волн, звон мечей, доносящийся откуда-то со стороны арены Испытаний. Вылетев из окна, я отправилась на одну из поднимающихся из воды скал, ещё не облюбованную рыбаками — достаточно уединённое, но открытое ветру и свету место.

А потом день закрутился бешеным колесом. Первым делом кунари напомнил мне об Испытании Гаккона, на которое я так храбро согласилась. К счастью, оно и правда было не одиночным: чуть помятый Дориан, сам кунари, Варрик, Коул и я оказались неплохой командой, и даже взяли реванш за вчерашний проигрыш мага. Немного, правда, эту потасовку подпортил мой Якорь: посреди боя метка налилась энергией, и усмирить ее я не смогла — только и успела выставить щиты на всех, кто был на арене. Без пострадавших обошлось, но Авгур потом минут десять качал головой над моей рукой и посоветовал избавиться от Якоря как только смогу. Жаль, не подсказал, как именно.

Потом мы дошли до мыса Нигеля и забрали Колетту — девушка до сих пор ползала по развалинам, собирая осколки и тут же, на месте, записывая все возникшие мысли в большую тетрадь. По дороге нам пришлось дважды столкнуться с Челюстями Гаккона, так что оставлять ее до прибытия профессора я отказалась наотрез, и эльфийка все же сдалась. А на обратном пути я слетала посмотреть на тевинтерскую крепость, в которой предположительно обитали наши противники. Находилась она ярусом выше, так что вид на котловину открывался отличный. Вот только оценить его мало кто мог.

— Там ворота закрыты огромной ледяной стеной, — чуть ошарашенно сообщила я. — Неестественной, столько магии накручено, что в глазах рябит. И я что-то не уверена, что смогу ее разрушить.

— Не разрушив всю крепость? — с улыбкой закончил Варрик, но я покачала головой:

— Нет, вообще.

Магические потоки пронизывали лёд так плотно, что выделить какую-то одну нить я так и не смогла. А рвануть все сразу… я не была уверена, что моих сил на это хватит.

— Ни один альтус не позволит кому-то вмешаться в свои заклинания, особенно если речь идёт о защите, — обнадежил меня Дориан. — Скорее всего, эти варвары активировали что-то из древних заклинаний. А раз так, нам просто нужно найти ключ.

— Фигня война, главное — маневры, — нервно рассмеялась я.

Но всем отрядом мы к крепости все же не пошли: кроме ледяной стены там любоваться там было нечем — во всяком случае, полезным, сами руины я бы с удовольствием облазила, — зато гаккониты заняли несколько полуразрушенных укреплений и ходили патрулями по округе. Больше всего меня беспокоило, что я не видела лагеря — возможно, он был где-то ещё, а охрана должна была отгонять любопытных. А возможно, тан Хароффсен всё-таки смог пробраться внутрь — я не сомневалась, что Гаккон в том или ином виде находится за этой ледяной стеной. Чем это могло грозить?

Утешало только то, что я подслушала на болотах: «луна почти на изломе». Ближайшей переменой ожидалось новолуние через три дня — а значит, немного времени в запасе у нас есть. И стоит сосредоточиться на поисках Америдана, потому что проникнуть за ту стену мой предшественник явно сумел.

Поэтому едва вернувшись в Оплот, мы договорились с парой охотников, вызвавшихся проводить Колетту, и отправились в Хозяйкин Угол.

Плыть по озеру было скучно — даже утреннее лёгкое волнение успокоилось, так что лодка скользила по глади воды как нож по маслу. Стоило бы сказать местным духам спасибо за хорошую погоду, но окружающее затишье словно предвещало бурю — ту самую, что обещал Мастер охоты, рассказывая мне об охоте Сторваккер. Он наверняка имел в виду что-то более материальное, грозу или шторм, но слова теперь казались пророческими.

Плыть по озеру было скучно, а выходить на берег — пожалуй, страшно. Первого духа мы увидели загодя, еще не успев причалить. Железный Бык, сидящий на веслах, даже притормозил на мгновение, но все же довел лодку до Хозяйкиного Угла. Едва просмоленное дерево с шелестом скользнула по песку, как я уловила невнятное бормотание, шепот с другой стороны — Завеса на острове была тонка. Неудивительно, что здесь столько духов — еще один пролетел по пляжу мимо нас и скрылся за ближайшим валуном. Другой притормозил, и я расслышала стон:

— Он говорил, что здесь безопасно…

Расслышала, похоже, не только я, потому что кунари нервно передернул плечами и заметил:

— Я мог бы обойтись без всех этих демонов, босс. Я не против, если ты захочешь уйти побыстрее.

— Мы уже пришли. И пока не разберемся, не уйдем. И вообще, они не нападают, утешься этим.

Остров оказался куда более лысым, чем мне представлялось во время полета. Невысокий кустарник с трудом лепился между камней, чахлая трава, похоже, скорее умирала, чем жила, и только шипастый феландарис чувствовал себя вольготно. Два дерева на вершине главенствующей скалы казались скорее вражескими шпионами, чем местными жителями. Благодаря этому практически весь островок оказался как на ладони — скала прикрывала только грот с золотом, чему я порадовалась. Зато ничто не скрывало от нас духов, которых на острове и правда оказалось много. Они действительно не нападали, но от потустороннего шепота меня пробирала дрожь. Невольно вспоминались Казематы, там была схожая атмосфера.

Коул проводил очередного духа взглядом и проговорил:

— Они смотрели на мертвых и умирающих, прижимались друг к другу, кучковались, чтобы услышать… и забыли, как вернуться назад.

— Да, Завеса тут тонкая, — подтвердил Дориан.

— Это точно, — я указала на кустик феландариса. — Он растет только там, где Завеса истончается. Ладно, идем. Быстрее начнем, быстрее закончим.

И словно в ответ на мои слова по воздуху разнесся женский голос, который я уже слышала раньше:

— Vhenan… Я сплю… Я должна найти тебя…

Кунари снова повел плечами и решительно двинулся вперед первым — причем, судя по его лицу, шел он как минимум умирать. Я приятеля догнала и легко перегнала, ободряюще похлопав по предплечью: во-первых, опасности от духов я не ощущала, во-вторых, в этом случае доверяла суждению Коула. Уж кому и знать настроение духов, как не одному из них?

Все дороги вели в полуразрушенную хижину. Вернее, здесь не было ни дорог, ни каких-либо еще достопримечательностей, а вот в хижине зеленело нечто… не разрыв, но точно аномалия в Завесе. Она походила на мои защитные сферы, только была изумрудного — Завесного — цвета. Внутри кто-то лежал, но рассмотреть сквозь сполохи магии не выходило.

— Кто-нибудь еще чувствует запах морского воздуха и специй? — вдруг поинтересовался Железный Бык. — Это… это неправильно.

— Здешние духи влияют на твой разум. Они вытягивают из тебя печаль, как ты черпаешь воду из колодца, — пояснил Дориан, но его голос мне показался глуше, чем обычно. Даже на нашего блестящего альтуса это место действовало угнетающе.

Коул добавил:

— Тебе грустно, потому что они грустят, смотрят, ждут. Они хотят помочь тебе это услышать.

— Рад, что спросил, — проворчал кунари.

— Главное, чтобы никто не слышал лишних голосов, — заметил Варрик.

Я хмыкнула, но не решилась спросить, слышит ли голос женщины кто-то еще. Шепот из-за Завесы точно нет — я задавала этот вопрос еще в Киркволле, и даже маги смотрели на меня с удивлением и подозрением. Видимо, так влияла на мое восприятие Вера.

— Мы ведь не оставим этот разлом здесь, да? — гном повернулся ко мне.

— Не оставим, — подтвердила я. — Только это не разлом, и я не знаю, что с ним делать.

Я еще раз осмотрела сферу, теперь правильным зрением, но никаких полезных мыслей в голову так и не пришло. Варрик развернулся к своему протеже и поинтересовался:

— А ты что думаешь, Парень?

Коул пару мгновений всматривался в зелень магии, потом осторожно проговорил:

— Она такая же, как я — пришла, услышав чужую боль, осталась рядом и заняла место человека. Но человек спал… его разум был в Тени, и потому она тоже осталась в Тени. Если хотите поговорить, надо открыть разлом.

— Мы их вообще-то закрываем, — напомнил Железный Бык. Я припомнила:

— Когда Брешь только появилась, Солас говорил, что она ненадежно прикрыта. Что я должна сначала открыть ее полностью и только потом заштопать целиком. Может быть, здесь то же самое. Да и мы приехали за информацией, если нам может подсказать дух из-за Завесы, надо хотя бы попытаться услышать.

— Это больно. Ей было больно. Призраки знали только боль, но она знала почему. Смелая, искала во сне, ради Америдана, — наш собственный дух зажмурился и чуть покачнулся. Потом распахнул глаза и посмотрел на меня: — Мы должны ей помочь. Им всем.

Больше я не рассуждала, да и никто не спорил. Только Бык проворчал:

— Хреновая это затея.

Разрыв открылся легко, словно Завеса и так расползалась по швам. На этот раз никаких неприятностей нам и правда не досталось: никаких демонов, только одинокий дух, в котором угадывались женские очертания. Защитная сфера поблекла, и я увидела, что повис дух над тем, кто лежал под защитой — над скелетом, сквозь который проросли цветы.

— Телана спала… Я спала… — прошелестел дух тем самым женским голосом, что я уже слышала. — Чтобы найти его во сне… но кровь… Я… она… пропала.

Сделав небольшую паузу, она продолжила:

— Телана хотела добраться до Америдана снова, еще раз, но не смогла. Я не смогла. Я умерла.

— Достойная причина, — пробормотал Варрик. Я шикнула на него, но дух внимания на постороннюю реплику не обратил.

— Я пыталась удержаться, но пробивались только частицы, — продолжила девушка. — Ты открыла небо для оставшейся части меня.

— Расскажи про Америдана, — поторопилась я, опасаясь, что сейчас дух благополучно уйдет, раз уж я открыла для нее небо.

— Америдан, — послушно повторила она. — Да. Инквизитор. Любимый. Я… она… шла с Америданом на дракона.

— Все-таки дракон, — пробормотала я со смесью предвкушения и сожаления. Потому что от драконов я не отказывалась никогда, но ведь обещала Каллену… Впрочем, я же не искала его сама — так сложились обстоятельства.

— Огромный… могучий, никто не знал такой силы, — подтвердил дух. — Он спустился с гор вместе с авварами. Города пали, многие погибли. Последняя услуга для императора Драккона. Убить авварского дракона, спасти Орлей.

— Мне кажется, или последний год мы только и делаем, что спасаем Орлей? — поинтересовался Дориан. Варрик хмыкнул:

— Еще воюем с богами. Чуешь, Посверкунчик, в этот раз два в одном?

— Америдан сумел что-то сделать с драконом? — вмешалась я. Дориан чуть удивленно пожал плечами:

— Полагаю, да, иначе Орлея бы уже не было.

— Да. Он выполнил поручение, — одновременно с ним ответил и тот, кого я, собственно, спрашивала. — Но погиб. Иначе вернулся бы… нашел ее. Меня. Но он не вернулся, и никто ничего не узнал. Они бились на берегу. Духи и магия, холодно, так холодно… Так я нашла ее, так она нашла нас. Они стояли здесь. Потом — вверх по реке. Шпили из металла… Так можно помешать дракону.

Дух снова замолчал, но дожидаться наводящих вопросов не стал.

— Потом Телана вернулась одна и ждала его. Вечно. Искала во сне. Потом… умерла.

— Мы найдем его вместо вас, — пообещала я. — Ты можешь отдыхать.

— Спасибо, — прошелестела девушка. — Было тяжело. Я… она… ушла давно. Я осталась, потому что она просила. Здесь ее вещи. Она хотела, чтобы их нашли.

На этом дух растаял, а разрыв закрылся сам собой. Якорь дернуло, так что я от неожиданности схватилась за руку, но никаких сюрпризов он больше не принес. Зато защитная сфера тоже исчезла, открывая нам обычную походную скатку, почти невидимую под разросшимися цветами, на которой лежал скелет. Видимо, это и была Телана. Сразу стала понятна причина, по которой Америдан оставил свою возлюбленную: малая берцовая кость правой ноги оказалась сломана в двух местах, на большой красовалась солидная трещина.

— Эй, Перчинка, ты как? — первым шагнул ко мне Варрик. Я кивнула:

— Нормально. Посмотрим, что нам оставила таинственная Телана, возлюбленная нашего Инквизитора?

Под рукой скелета пряталась небольшая сумка, скорее даже футляр. Он был отлично защищен магией, так что его содержимому время было нипочем. Но хозяева перестраховались, так что и лист бумаги, хранившийся в футляре, переливался защитными заклинаниями как новогодняя елка.

А содержимое оказалось практически новогодним подарком.

«Любому, кто прочтёт это послание. Да будет известно, что податель сего, Инквизитор Америдан, командор Искателей Истины, направляется в Морозную котловину по официальному приказу его священного величества Кордилиуса Драккона, императора Орлея, по делу необычайной важности, от коего зависит безопасность и благополучие сей святой империи, и что ему и его спутникам должны быть оказаны любая услуга, всевозможное гостеприимство и всяческая помощь на благо спасения орлесианцев от опасностей магических и земных. Храни его создатель, Кордилиус Драккон I».

— Охренеть, — прокомментировал Варрик. — Ущипните меня, это что, и правда бумага, подписанная основателем Орлея?

— Чему ты удивляешься? — хмыкнул Дориан. — Я однажды видел кольцо, принадлежащее самому архонту Даринию. По крайней мере, так говорили.

— Ага, я тоже видел, у торгаша на Рваном берегу, — согласился гном. — Выглядел он как тевинтерец, но что-то сомневаюсь, что был знаком с архонтом. А духу врать вроде как незачем.

— Кстати, о духах, — вмешался Железный Бык. — Они пропали. А вот кто-то другой появился.

— Они ушли, — поправил Коул. — Алиена отпустила их, и они смогли вернуться.

— Чудно, — кивнул кунари и повторил: — Вместо них явился кто-то другой. Помнишь, что я говорил о засаде?

Из хижины мы выглядывали с куда большей опаской, чем до этого заходили внутрь. Драгоценный футляр с еще более драгоценным содержимым я спрятала в Карман странника — не хватало только испортить то, что пролежало в сохранности восемьсот лет.

На берег из еще одной лодки высаживались гаккониты. Восемь штук, но Бык обрадовался, как будто получил новый меч в подарок.

— Вот теперь и разомнемся. А то духи ваши… не мое. Не обижайся, малыш.

* * *

— Вы сумели впечатлить авваров, — радостно сообщила Нитка Хардинг. — Они уже нанесли дружеский визит, помогли починить укрепления. А одна женщина принесла в подарок бочку… квашеной рыбы. Кенрик попробовал — «из вежливости». Потом очень вежливо позеленел.

— Да? — чуть разочарованно протянула я. — А мне надо поговорить с ним. И с тобой.

— Он уже пришел в себя, — заверила разведчица. — А вы узнали что-то новое? Колетта уже здесь, так что про памятник мы знаем.

Я мрачновато усмехнулась:

— Я узнала куда больше.

Брам Кенрик и правда выглядел бледновато, но на его энтузиазме это никак не отразилось — когда мы с Хардинг вошли в его хижину, профессор как раз говорил Колетте:

— Возможно, это самое раннее свидетельство приема лириума храмовниками! Представь только, этим осколкам восемьсот лет, и они до сих пор рассказывают нам историю Ордена, дожившего до сих пор!

В углу, забравшись на стол, сидела Сэра и чинила стрелы, периодически поглядывая на увлеченного мужчину с усмешкой — на его счастье, довольно добродушной. Помощница же слушала внимательно и даже записывала что-то за своим наставником. Похоже, я была неправа, и Колетта действительно нашла осколки храмовничьей бутылки. Пока я пыталась придумать, как спросить об этом так, чтобы начинающая ученая не обиделась за недоверие, Нитка радостно позвала:

— Профессор! Леди Инквизитор вернулась.

— С новостями, — уточнила я. И всё-таки определилась с вопросом: — Расскажете подробнее про эти осколки? В руинах мы торопились, и я толком не выслушала.

Спрашивала я безадресно, но посмотрела при этом на Колетту, рассчитывая, что девушка примет вопрос на свой счёт. Но профессор Кенрик на взгляды внимания не обратил, кинулся ко мне:

— Леди Инквизитор! Та пещера, что вы нашли, просто кладезь! Я даже подумать не смел, что удастся найти столь древние бумаги! Дневник ближайшего помощника Инквизитора Америдана, одного из первых храмовников!

— Дневник? — удивилась я. Тот листок, что я вытащила из доски для «Королев», на дневник никак не тянул. Но Брам с энтузиазмом кивнул:

— Настоящий раритет, сокровище! Теперь мы знаем, зачем храмовники начали понимать лириум и как к этому относились. А Колетта сумела найти даже осколки одной из первых бутылок, — он даже, явно забывшись, за руку подтащил меня к столу, на котором были разложены какие-то обломки, те самые пряжки, что нашли на берегу, и осколки стекла. — Посмотрите, вот это явно фрагмент дна бутылки, и здесь сохранилась печать Орзаммара.

— Он применялся в бою, — негромко проговорила Колетта. — В этих руинах произошел бой, и храмовник пользовался лириумом. Но бой был против авваров.

— И у них есть маги, — наставительно отметил профессор. — Непременно запиши все это, Колетта. Мы заявим твою статью как самостоятельное исследование в рамках экспедиции, так что она должна быть идеально оформлена.

— Спасибо, профессор, — девушка благодарно улыбнулась. А сам наставник снова повернулся ко мне:

— Колетта нашла двоих спутников Инквизитора Америдана, вы же показали мне лагерь, где они отдыхали все вместе! Только посмотрите, что удалось найти!

Это была тетрадь, куда сильнее поеденная временем, но все же читаемая. Обращался с ней профессор куда бережнее, чем с другими находками, да и мне в руки не дал — сам надел перчатки, аккуратно положил на специальную подставку и переворачивал страницы, едва дыша. Впрочем, я тоже едва дышала — не от особого пиетета перед древностью, но из-за содержимого.

«Вкус по-прежнему чудной. Неважно. Т. приводит те же аргументы, что и всегда, добавляя к ним лишь неурожай демонов в этих краях. Неурожай ― ещё не отсутствие, на что я ей сразу указал. Она назвала меня придирой. Демоны здесь есть, хотя и не столько, сколько нам попадалось за проведенные годы».

Несколько страниц автор рассуждал о том, как далеко их группа забралась и как сильны аввары. Таинственная О. едва не погибла, и это явно сильно повлияло на… храмовника? По всей видимости, да, кто еще мог бы рассуждать о демонах? Или сам Америдан, но все же вряд ли — дух наверняка рассказал бы, если бы у него были проблемы с лириумом. А они были, Т. — Телана? — регулярно спорила с автором об этом.

«Какой ценой?» ― спросила меня тогда Т. Я сказал, что ничего это не стоит, но на самом деле не знаю. Я встречал человека, который сражался дольше, чем я, но его ум уже помутился от возраста, и он не мог ответить. Но это не отменяет того, что так я могу сделать больше. Могу лучше себя применить. Мы все видели демонов и знаем, что они творят. Мы видели, что можно сделать с кровью. Так что лучше задаться другим вопросом: кому придётся платить, если никто этим шансом не воспользуется? Да никто и не говорил, что это навсегда. Только до тех пор, пока всё не наладится».

И, словно для того, чтобы потомки не сомневались, о чем речь, приписка: «Паршивые синие бутылки».

«Долгие дни позади. Пройдено, боюсь, уже больше половины. Какую бы цену я ни заплатил, они этого стоят. Неважно. Сейчас ночь, мы сидим у костра, они втроём снова поют свою дурацкую песню… И мне хорошо».

Дальше бумага все же не выдержала времени и условий — на нее попала вода, и страницы склеились.

— Любопытное чтиво, — из-за моего плеча произнес Дориан. — Досадно, что эту книгу магией не защитили. Помочь?

— Вы можете защитить этот дневник от влияния времени? — неверяще переспросил Брам Кенрик, и маг с привкусом самодовольства хмыкнул:

— Разумеется.

Заклинание и впрямь вышло красивым: Дориан словно сплетал паутинку из тонких нитей силы, оборачивая драгоценный фолиант, страницу за страницей, в это магическое кружево. Я даже забыла, зачем мы вернулись — так интересно оказалось наблюдать за приятелем. Но едва он закончил и сияние магии угасло, как я опомнилась.

— Т. из этого дневника — Телана, возлюбленная Инквизитора Америдана…

— Думаю, она была сновидцем, — перебил меня Дориан. — Somniari. Во всяком случае, о технике поиска людей через Тень иными способами я не слышал.

Я на секунду замерла, обдумывая услышанное. То, что Телана — маг, сомнению не подлежало, но сновидец? Впрочем, кто мог быть достаточно силен, чтобы ослабить Завесу на целом острове и привлечь столько духов? Ведь даже тот дух, что остался выполнить волю Теланы, говорил, что остальных тоже позвала она.

— Похоже на то, — задумчиво проговорила я. — Но точно мы не знаем. Однако одно точно: Телана была магом. Мы встретили ее дух на том острове, Хозяйкином Углу.

— Невероятно! — профессор оперся о стол. Явно хотел что-то сказать, но перебил сам себя: — Продолжайте, прошу вас. Она что-то рассказала?

Я кивнула.

— Инквизитор Америдан прибыл в Морозную котловину по приказу императора Драккона, который считал это делом чрезвычайной важности…

— Ляжки Андрасте, уже одной этой информации мне хватило бы, чтобы возглавить кафедру! — перебил меня Кенрик. И тут же повинился: — Прошу прощения, леди Инквизитор, я перебил вас. Вы ведь еще не все рассказали?

— Разве это такая важная информация? — я удивилась. — До важной я еще даже не дошла.

— Вы заставляете меня умирать от любопытства, — вздохнул ученый. И, не сдержавшись, все же ответил: — У Америдана была возлюбленная. Телана, вы говорите? Магичка при Инквизиторе! Столько было споров, существовала ли она вообще! А еще, получается, были приказы? Прямое указание Драккона? Это же все меняет!

Я молча достала футляр со свитком и протянула Кенрику. Он посмотрел на него чуть недоверчиво, но, похоже, быстро рассмотрел печать семьи Драккон и чуть не упал, рванув ко мне. Однако сам футляр принял бережно, словно новорожденного младенца. А я повернулась к Колетте, пока ее руководитель знакомился с самим основателем Орлея.

— Может быть, вы расскажете, что не так?

— Все в порядке, леди Инквизитор, — эльфийка тоже казалась взволнованной, но в руках себя держала не в пример лучше. — Просто об Инквизиторе Америдане говорили разное — и что он ненавидел магов и охотился на них, и что он дал обет безбрачия, потому что служил Церкви… Слухи об их романе были очень романтичными и печальными, и Церковь боролась с ними изо всех сил. Но раз Телана существовала и была магом, то уже эти можно опровергнуть. Еще говорят, что он самовольно оставил пост во время Мора и бросил своего императора… что император побоялся растущего авторитета Инквизитора и приказал убить его сам…

— Чудная перспектива, — мрачно прокомментировала я. Надо будет уточнить у Жозефины и Шартер, что там с нашим влиянием и не пора ли мне беспокоиться за свою шкуру. Но девушка покачала головой:

— Нет-нет, тогда подписывали Неварранское соглашение, и отказ Инквизитора подписать его мог стать большой проблемой. Вам не о чем волноваться.

— Угу, — кивнула я, не став развивать тему. Учитывая, что у нас тут зрела революция в жизни все тех же магов… наверняка одними словами Верховная Жрица не обойдется, будет какой-то документ. Пожалуй, надо будет и Лелиане отписаться, чтобы следила за своей спиной. Если не станет ее, история может свернуть на совсем другие рельсы. Я, конечно, сделаю все, чтобы продолжить ее реформы, но если и меня достанут…

— Одно только это, — дрожащим голосом подтвердил профессор, возвращая меня к более актуальной теме, — развеивает любые слухи. Одно только это письмо… Оно значит, что Америдан до конца оставался преданным слугой Орлея. Он был не позорным пятном, а патриотом, который защищал Орлей, пока Драккон боролся со Вторым Мором.

— А от чего защищал? — не выдержала Колетта. Брам Кенрик печально покачал головой:

— В письме не указано. Но… Труселя Андрасте, я держу в руках свиток, написанный самим императором Дракконом!

Дориан хмыкнул, и я тоже не сдержала улыбки: мага защищал имперский снобизм — в Тевинтере основателя Орлея не так уж и уважали, меня же невежество — об императоре я узнала не так давно и проникнуться восторгом не успела. Сэра недовольно фыркнула:

— Сдох и ладно. Знатнюком меньше — народу лучше.

Спрыгнула со стола и стремительно покинула хижину. Но ее хозяева даже внимания не обратили: Колетта тоже, с разрешения наставника, приобщалась к древнему письму, а сам профессор перечитывал его, кажется, уже в четвертый раз. Подождав пару минут, пока мои собеседники придут в себя, я продолжила:

— О том, зачем Америдан прибыл в Морозную котловину, я могу рассказать. В Оплоте Каменного Медведя я задала вопросы о Челюстях Гаккона, и мне рассказали кое-что…

Кенрик тут же отвлекся от листка, но не бросил его и не отдал помощнице — подождал пару мгновений, пока она дочитает, и аккуратно убрал в футляр. После чего поощрительно кивнул:

— Инквизитор Америдан как-то связан с Челюстями Гаккона? Рассказывайте же, леди Инквизитор!

Я снова улыбнулась и не стала тянуть дракона за хвост:

— Восемьсот лет назад, во времена второго Мора, порождения тьмы разорили несколько авварских Оплотов. Выжившие объединились и создали секту Челюсти Гаккона, которая отрицала всех богов, кроме, собственно, воинственного Гаккона. Шаманы секты сумели вызвать дух своего божества и вселить его в высшую драконицу. С чего-то сектанты сочли, что в их потерях виноват Орлей, и успели разорить несколько городов, прежде чем император отправил своего близкого друга, охотника на демонов и драконов.

— Вы думаете… да, да, это логично, — профессор как-то беспомощно оглянулся на свой стол, передвинул какую-то книгу и снова повернулся ко мне. — Все сходятся в том, что Инквизитор Америдан был опытным охотником, предполагали даже, что он сбежал со своего поста на охоту… впрочем, теперь мы знаем, что это ложь.

— Телана подтвердила, что их команда пришла сюда сражаться с божественным драконом, — добавила я, и чуть не прикусила язык.

Божественный дракон! Как в Тевинтере! И если аввары смогли вселить дух в дракона, неужели это не смогли бы сделать эванурисы? Не так ли появились Древние боги? Неужели мы с магистром Аврарией всё-таки правы в своих предположениях? И что происходило с ними, когда очередного архидемона убивали? Серые Стражи считали, что душа бога входит в тело Стража, и они оба умирают, но так ли это? И что стало с душой Уртемиэля, когда ее забрала Морриган? И зачем она Митал?

Впервые с момента первой встречи мне снова захотелось увидеть матушку Морриган и как следует ее потрясти, уж она-то должна знать все ответы!

— Да, да, это имело смысл, — повторил профессор. — Орлей был ослаблен из-за Мора, одержимый дракон вполне мог бы уничтожить молодую империю. И конечно, император Драккон не мог этого допустить, поэтому отправил своего друга…

— А вас не смущает, что это поведал дух? — заинтересовался Дориан. — Не думал, что им доверяет Церковь, учитывая общее отношение к магии.

— Источник, конечно, не идеальный, — признал Кенрик. — Но если добавить физические свидетельства, вопросов, я думаю, не будет. На полях великих битв часто появляются духи или демоны, и историки не пренебрегают возможностью получить описание от первого лица.

— Какой просвещенный подход! Похоже, мне стоило прислушаться к Феликсу, когда он хвалил Орлейский Университет.

— Тебя туда все равно не взяли бы, — хмыкнула я. — Прямо с причала Вал Руайо отправили бы в Круг.

Дориан отмахнулся красивым, почти царственным жестом, но возражать не стал. А я обернулась к профессору:

— Что ж, у меня есть для вас хорошая новость: физические доказательства еще точно появятся. И плохая: Америдан сумел как-то победить Гаккона, но он его не убил. И нынешние сектанты хотят возродить своего бога.

— Это… это действительно очень плохая новость, леди Инквизитор, — ученый чуть опешил и снова оперся о столешницу, на этот раз явно ища поддержки. Потер переносицу и проговорил: — Орлей еще не успел оправиться от гражданской войны. Еще и этот конфликт магов и храмовников… хвала Создателю, что хотя бы они успокоились. Демоны, сам Корифей. Полагаю, в Ферелдене ситуация не лучше. Высшая драконица, воплотившая в себе злобу и магию авварского бога-духа, гипотетически может разрушить большую часть Орлея. Хочется верить, что гипотетически.

— Мне тоже не хочется выпускать ожившего бога на земли моей родины, — согласилась я. — Так что, видимо, придется повторить подвиг Америдана и добить Гаккона. Пока что я знаю…

Я замолчала, собирая в голове все, что узнала за последние два — всего-то! — дня.

— Скорее всего, Гаккон находится в древней тевинтерской крепости на севере, вход в нее закрывает магический ледяной щит. Попасть за него мы не можем, но Дориан утверждает, что это тевинтерская работа, значит, ключ должен быть.

— Возможно, не слишком очевидный, но ни один хозяин не поставит на дверь замок, который не в состоянии открыть сам, — подтвердил маг. Я кивнула и продолжила:

— Мой предшественник, Америдан, как-то сумел попасть внутрь, так что имеет смысл пройти по его следам. Я очень рассчитываю на вас, профессор Кенрик.

— Конечно! Я сделаю все, что в моих силах, — поспешно согласился ученый. — На берегу остались следы какой-то битвы… конечно, проследить, куда отправились ее участники, спустя столько лет будет непросто, но я приложу все усилия.

— Нам дали подсказку, — обнадежила я. — Телана сказала, что Америдан отправился вверх по реке, до металлических шпилей. Завтра мы отправимся туда же, для начала с солдатами, но вы должны быть готовы последовать за нами. У нас есть всего три дня.

— Я буду готов, — серьезно пообещал профессор Кенрик. — И насчет тевинтерских руин… кажется, у меня есть предположение, что это может быть.

Он протянул мне еще одну — даже не книгу, листок. Текст был написан на тевене, причем, кажется, древними рунами; за три года в северной империи я так и не выучила толком даже современный вариант. К счастью, рядом стоял Дориан, который не стал дожидаться отдельного приглашения: осторожно приобнял меня за талию и чуть подвинул, а сам склонился над посланием.

— «Дикари говорят со своими богами в пещерном коридоре, который называют Устьем отголосков. Они разжигают огонь…» дальше описание местных ритуалов, вряд ли они нам пригодятся, — прочел он вслух. — А, вот это уже интереснее. «Мы только посмеялись над суеверием. А теперь Разикаль затихла, и настало безумие. А я все думаю — вдруг?.. Вдруг здесь в Завесе есть какие-то неровности?» Как любили мои земляки сунуться через Завесу! О, а вот это тоже весьма… «Мы построим храм в честь Дракона Таинств, врежем в стены средоточия, высечем священные письмена в камне, чтобы лучше слышать…» Дальше пафосная чушь. Любопытно, средоточия — не те ли сомнабории, которыми изрисованы стены Магистериума? Кажется, так Солас называл шарик Корифея.

— Разикаль затихла, и настало безумие, — повторила я. — А мы ведь нашли ее посох. Мне как раз в последнее время кажется, что все затихло… Что ж, Инквизитор Америдан восемьсот лет назад спас Орлей. Настало время почтить его наследие.

---