Кружащие листья (гет)

Под покровом темной ночи с мрачного неба спланировала няшная мышка, которая около дома превратилась в статного мужчину с орлиным профилем, одетого в черный костюм и черный плащ с кровавым подбоем.

Мужчина сделал шаг и увидел двух огромных помидоров, которые резались в карты на крыльце его дома.

— Несчастные!!! — прогремел он, набрасываясь на первого и присасываясь к его твёрдой коже. Он пил, захлебываясь от густоты и нежности невиданной прежде крови, и когда мужчина закончил, от помидора осталась лишь сморщенная шкурка.

— Это было божественно, — улыбнулся Кристофер Ли, облизываясь, — высший сорт, королевский разряд. Сейчас попробуем второго.

Кристофер очистил дом от побегов, вошел в него и возлег в свой элегантный гроб черного дерева с золотыми ручками, покрытием из турецкой шерсти и индийского шелка.

Но он не знал, что поскольку помидоры были мутантами, то и их кровь была генетически изменена. Напившись крови, Кристофер Ли уснул, а под действием нового генетического материала он принялся изменяться.

Утром встав из гроба, Кристофер выяснил следующее. Во-первых, он стал отражаться в зеркале, во-вторых, у него выросли, ну просто огромные, нижние и верхние клыки. В-третьих, ему захотелось сожрать все помидоры, что он и принялся воплощать в жизнь.

Деревня наполнилась плачем и скрежетом зубовным; Кристофер жрал помидоры. Весь перемазанный томатами, он рвал их на части и высасывал, топтал, давил, мазал на себя. Он не видел ничего кроме помидоров.

* * *

В это время генералы Гоша и Гоинька были на совещании у королевы Альфии. Генерал Гоша взялся за ум и примерно наказал Эйвона за свою минутную слабость. Он привязал его к столбу наподобие чучела, чтобы тот отгонял ворон от помидорных грядок.

Правда, долго пленник не провисел. Как-то сумев отвязаться, он сбежал; брошенный на его поиски отряд элитных ананасов ничего не нашел.

Мятежники все еще сидели в лаборатории и разрабатывали что-то жуткое, судя по страшным запахам, просачивающихся через щели.

А в лесу кто-то появился; над полем что-то шуршало по вечерам, а из осажденной лаборатории иногда доносились ужасающие звуки, которые приводили в панику все войска.

— Мы не можем выбить мятежников из лаборатории, — грозно сказала Альфия, — чем вы, мои генералы, занимаетесь?

— Думаем, — хором ответили генералы.

— Плохо думаете, — Альфия стукнула скипетром и отдавила ногу Гоше, — думаете лучше. Нам нужно мир захватывать!

— Да, ваше величество, — генералы поклонились и ушли думать.

* * *

— Милый Трэвис, — ворковала Кларуся, — я вас люблю, чего же более… что мне вам еще сказать? Я Эйвона, клянусь, забуду, мечтаю вас всего познать. Хочу прижаться теплым телом, хочу обнять и целовать…

— Как знать, — Трэвис обнял трепещущий стан Кларуси и зарыл лицо в её густые волосы.

— Вы меня так волнуете, сударь, — глубоким грудным голосом прошептала Кларуся, взяла руку Трэвиса и положила её к себе на грудь, — слышите, как бьется мое сердце?

— О, да, — Трэвис ощутил под ладонью не столько стук взволнованного девичьего сердца, но и бархатистость нежной кожи, и трепетные холмики девичьих грудей, — а мое сердце? — Трэвис взял ладонь Кларуси и положил её к себе на грудь, прямо на кожу.

— О! — округлила глаза Кларуся, прижимаясь всем телом к мускулистой груди Трэвиса, — какой же вы, сударь, крепкий и сильный!

— Вы выйдете за меня? — прерывающимся голосом спросил Трэвис.

— Да, — пролепетала Кларуся, сомлевшая в крепких руках Трэвиса.

Их губы встретились, и они слились в нежном, страстном и долгом поцелуе.