Teacher's gold butterfly (гет)

Примечания:

Отдыхаем немного перед насыщенными главами :з

На следующий день, на занятиях я была какая-то рассеянная. Виной тому мог быть либо алкоголь, выпитый на свадебном торжестве, либо факт того, что Чайльд не ночевал дома. Да, он так и не вернулся после ресторана. Скорее всего, поехал к своей фифе, которую привёл на свадьбу.

Голова была загружена мыслями о том, где и с кем он может быть, хотя я настойчиво убеждала себя, что мне всё равно. Я не находила ответа. Вместо того чтобы записывать лекции, я рисовала карандашом в своём скетчбуке. Линии складывались в самодовольное лицо Чайльда. Черт!

Мои мысли путались и прыгали с одной гипотезы на другую. Почему мне так важно знать, где он был? Почему его отсутствие так выбивает меня из колеи? Я поймала себя на том, что механически провожу карандашом по бумаге, углубляя черты лица, будто сам процесс рисунка мог бы дать мне ответы.

Лиза ткнула меня локтем и шепнула, что профессор уже несколько минут задает вопросы студентам по домашнему заданию, а я так и не заметила. Я быстро спрятала скетчбук в сумку и попыталась сосредоточиться на лекции. Но образ Чайльда продолжал мелькать перед глазами. Казалось, его лицо смотрело на меня с ухмылкой, напоминая, что я не могу просто так отогнать мысли о нем.

Лектор, заметив мой откровенно отсутствующий взгляд, всё же сделал замечание, что привело меня в чувство, но ненадолго.

«Почему я так зациклилась на нем?» — спрашивала я себя, понимая, что все равно не извлеку ни грамма полезной информации с этой лекции.

Перемена наступила как спасение. Я выбежала из аудитории и направилась в столовую, пытаясь спрятаться от своих мыслей в суете и запахе свежих булочек и ароматного чая.

— Эй, ты чего сегодня такая..? — Лиза, всё же догнавшая меня у входа в столовую, даже не смогла подобрать корректного слова, а я лишь пожимаю плечами. Я и сама не знала, почему я «такая».

Мы садимся за один из столиков. Я медленно потягиваю горячий кофе, а Лиза постукивает фиолетовым длинным ногтем по своему телефону, о чем-то глубоко задумавшись.

— Альбедо не отвечает с позавчерашнего вечера, — сказала Лиза, обиженно надув губки. — Ты можешь почитать нашу переписку? Боюсь, может, я что-то не так сказала? А то он мне сильно понравился...

Я киваю и беру её телефон. Экран подсвечивается, показывая непрочитанные сообщения и её последние попытки инициировать разговор. Прокручивая вверх, я читаю каждое сообщение, вдумываясь в её слова и пытаясь найти что-то, что могло бы вызвать его молчание.

— Тут нет ничего обидного, Лиза, — говорю я, поднимая взгляд от экрана. — Я вчера с ним виделась, он был среди приглашенных на свадьбе моего отца и мачехи. Скорее всего, он просто не смог найти времени ответить.

Я хотела было предупредить Лизу, что Альберто, который нам представился, как Альбедо, вчера пришел на торжеством с двумя девушками в обнимку, и чтобы она лучше с ним не связывалась, но манера разговора в переписке со стороны парня подтолкнула меня к мысли, что это все-таки Альбедо. Ну не стал бы этот любитель тройничков так вежливо общаться, да еще не кидая пошлые шутки, как это было вчера со мной. Но что делать, если Лизе понравился Альбедо, но его я хочу снова свести с Сахарозой?

— Да ладно?! — воскликнула Лиза. — Вот так совпадение! Или вы замутили за моей спиной?

— Нет, — усмехнулась я. — Он такой скучный, честно говоря. Так что на твое место не претендую, но... — решаю ничего не скрывать от Лизы и выложить всё, как есть. — Тут есть кое-какая загвоздка. Я бы тебе советовала быть поаккуратнее с этим... Альбедо, — я поставила стаканчик с кофе на стол и тяжело вздохнула. — В общем, тот человек, который с нами познакомился в клубе, на самом деле не Альбедо, а Альберто, но у него есть брат-близнец Альбедо. И скорее всего, с тобой переписывается не тот молодой человек, который был с нами в клубе.

— Чего? — глаза Лизы округляются, и она недоверчиво смотрит то на свой телефон, то на меня.

— Но это еще не все. Я бы не советовала тебе связываться ни с тем, ни с другим. Альберто, как я поняла, бабник, потому что вчера на свадьбу он пришел аж с двумя девушками, еще и со мной заигрывал на их глазах, а Альбедо — он тихий, застенчивый парень, но... У него есть бывшая девушка с ребёнком от него и есть вероятность, что они сойдутся снова.

— Слушай, ты меня разыгрываешь? — хихикнула Лиза. — Прекращай.

— Какие розыгрыши, Лиз? — серьезно сказала я. — Я тебе правду говорю. Я сама в шоке была, когда узнала.

— А откуда ты узнала? — поинтересовалась Лиза.

— От Чайльда, он друг Альбедо и Альберто, — и тут я осознала, как же мы с Лизой отдалились друг от друга. И от этого становилось грустно, ситуацию надо было как-то исправлять. — Кстати, Альберто меня пригласил на выходных на вечеринку за город и сказал, что я могу взять подругу. Не хочешь поехать?

— Спрашиваешь ещё! Я за любой кипиш, кроме голодовки! — повеселев, воскликнула Лиза, встряхнув своими волосами. — Кстати, у нас следующая пара — латынь с Чайльдом Тартальей, он обещал нам тест по пройденной теме. Ты готова, или тебе он за просто так поставит высшую оценку? — кокетливо поиграв бровями, спросила она.

Замечательно! Еще и тест, я совсем о нем забыла и, конечно же, не готовилась. С этим всем балаганом то с Сахарозой, то со свадьбой всё вылетело из головы.

— К сожалению, Чайльд слишком справедливый, чтобы ставить хороший балл только потому, что я его девушка, — с кривой ухмылкой произношу я. — Пойдем скорее в кабинет, ты же помнишь, если опоздаем — он нас не пустит.

Когда Чайльд Тарталья вошёл в аудиторию, внимание студентов мгновенно переключилось на него. Высокий, с выразительными глазами и чуть игривой улыбкой, он сразу привлекал к себе внимание. Я сканировала его глазами, словно его внешний вид мог дать ответ на волнующий меня вопрос: где Чайльд был всю ночь?

— Доброе утро всем! — поприветствовал Тарталья, проходя к доске и кивая знакомым лицам. — Как я и обещал на прошлом занятии, сегодня у нас будет небольшой тест по пройденной теме. Мы посмотрим, как вы усвоили материал, касающийся анатомической терминологии и лексических основ в латыни. Даю две минутки на повторение.

Аудитория наполнилась гулом студентов, нервно перекатывающих ручки между пальцами и шепотом обсуждающих сложную тему, по которой предстоит тест. Я вглядывалась в свои записи, но всё больше ощущала, что в моей голове каша. Какой латинский язык, если перед глазами только почему-то стоит картина, как Чайльд и та девица нежно целуются, потом он её подхватывает, относит в спальню... Я встряхнула головой. О чем, черт возьми, я думаю? Неужели я ревную? С чего бы это?

— Люмин, раздайте, пожалуйста, своим товарищам листы с заданиями, — голос Тартальи вырвал меня из мыслей и заставил меня встретиться с его синими глазами, от которых сердце начинало биться быстрее в сладостном ритме. Так странно... С каких пор я начала так реагировать на Чайльда?

«С самой вашей первой встречи на остановке», — словно хихикая надо мной, услужливо подсказала моя память.

Я не знала, как я собираюсь написать этот тест, ведь в голове не осталось ни единого знания. Медленно поднимаясь с места, я заметила, как все взгляды одногруппников устремились ко мне.

Приближаясь к столу преподавателя, я почувствовала, как улыбка, смущённо расползающаяся по моим губам, передает состояние моей души. Он обратил на меня свой взор, и на мгновение я забыла, где нахожусь. В голове крутились сотни мыслей, но ни одна из них не имела отношения к предстоящему тесту. Я боялась, что он поймёт, насколько я потеряна, стоя перед ним.

— Спасибо, Люмин, — сказал он, передавая мне стопку листов. Его голос был строгим и холодным, словно вчера мы не танцевали и он не прижимал меня к себе...

Развернувшись, я начала раздавать листы с заданиями своим одноклассникам. Их лица казались сосредоточенными и немного взволнованными, каждый по-своему готовился к этому важному моменту. Когда всё было готово, а листы аккуратно разложены перед всеми, я заметила, как преподаватель медленно подошёл к окну и, заложив руки за спину, стал смотреть куда-то вдаль.

— Вы можете начинать, — произнёс он. В его голосе не было ни малейшего намёка на напряжение.

Я вздохнула и, собрав всю свою волю в кулак, уставилась на задание перед собой. Строки текста начали мельтешить перед глазами, превращаясь в неразборчивое месиво из слов. В голове царила абсолютная пустота.

Я водила ручкой по строчке текста, но моему взгляду явно не хватало осмысленности. Я понимала, что каждая минута драгоценна, что ответы уже должны формироваться в голове, но бесконечное количество мыслей о Чайльде сбивало с толку.

Сейчас он медленно проходил между рядами, наблюдая за студентами. Я чувствовала его присутствие, как будто вся аудитория затмевалась только для того, чтобы выделить его фигуру. Тарталья ненадолго остановился, его глаза на мгновение задержались на моём листке. Мои щеки запылали, словно огонь разожгли под кожей от осознания, что я не написала еще ни единого ответа.

Воздух в комнате казался густым и неподвижным. Я заставила себя вновь взглянуть на текст и вопросы. Мой разум блуждал между латинскими фразами и образами, совершенно не связанными с медициной. Например, почему сейчас в моей голове кружится слово «Amor» — любовь на латыни? Неужели я и правда влюбилась в Чайльда? Но как же наше правило номер пять? Только вчера он напомнил мне о нем, и я, словно желая вкусить запретный плод, осознала, что делаю всё с точностью наоборот... Почему-то свои странные чувства я осознала только сегодня, когда Тарталья оставил меня ночевать в одиночестве, и я остро почувствовала его нехватку.

Я снова попыталась воспроизвести правильные формы и спряжения в голове, но вновь и вновь сбивалась. Мерное цоканье его каблуков приближалось. Чем ближе он подходил, тем сильнее я ощущала, как моё дыхание учащается. Я встревоженно прикусила губу, чувствуя, как по моим щекам начинает расплываться предательский румянец. Хотелось стать невидимой в этот момент, но взгляд Тартальи поймал мой, когда он остановился у моей парты.

— Как успехи, Люмин? — его бархатистый голос пробился сквозь шум моих мыслей, отозвавшись дрожью в груди.

Я подняла глаза и встретилась с его глубоким, проницательным взглядом. В этот момент осознание собственной влюблённости было ярче, чем когда-либо. Мои обычно уверенные руки заметно дрожали. Собравшись с мыслями, я попыталась выдавить ответ:

— Немного трудно сосредоточиться, видимо, переволновалась... — мой голос прозвучал тихим и едва слышимым шёпотом.

— Надо было лучше готовиться, — строго сказал он и развернулся, продолжая свой обход, заглядывая в листы студентов.

Я обернулась через плечо и заметила, что многие девочки также краснели, когда он подходил ближе. Похоже, Чайльд так действует не только на меня… Я обернулась обратно и вытащила телефон из кармана, судорожно начиная забивать тестовые вопросы в поисковик. Ощущение тревоги возрастало; я понимала, что готовилась недостаточно, и сейчас только чудо могло бы спасти мою оценку.

Со стороны слышался тихий разговор: Тарталья оказался у столика двух девочек, которые, судя по всему, очень нервничали. Он наклонился к ним и что-то шепнул, вызывая невольные улыбки на их лицах. Я почувствовала острое желание поймать его взгляд, чтобы увидеть, какой он будет со мной в этой суетливой атмосфере контрольной.

Мои пальцы лихорадочно скользили по экрану, но тут я услышала мягкий, но настойчивый голос над ухом:

— Ответы на тест не в телефоне, а в вашей голове, мисс Люмин.

Я резко обернулась и увидела, что Тарталья стоит прямо надо мной, его глаза искрятся легкой укоризной, а губы выгибаются в полуулыбке. Сердце замерло и я поспешила убрать телефон, чувствуя, как щеки горят от стыда.

— Положите свой телефон мне на стол, чтобы у вас не было соблазна снова им воспользоваться, — потребовал Чайльд, и мне ничего не оставалось, как послушно выполнить требование.

В груди была какая-то злость. Хотя что я, собственно, ожидала? Что он будет относиться ко мне снисходительно только потому, что я теперь считаюсь членом его семьи? В университете нет места отношениям и семье, здесь я для него обычная студентка, как и все остальные. Да и почему он должен относиться ко мне по особенному?

Он любит веселье, отношения на одну ночь, все его девушки модельной внешности, и мне никогда не быть похожей ни на одну из них, я самая обыкновенная. Тарталья никогда не посмотрит на меня... Я для него всего лишь студентка, всего лишь сводная сестра, всего лишь глупая девчонка...

* * *

POV: Тарталья Студенты ошибочно думают, что их попытки списать выглядят незаметно. В большинстве случаев мне прекрасно видно их телефон или шпаргалки, а даже если не видно, факт списывания можно обнаружить по нервным оглядкам, чтобы проверить, не иду ли я к их столу. Я не собирался прерывать списывания — это их учеба, их ответственность, их знания. Но она… Люмин... Со вчерашнего дня она начала меня раздражать, поэтому я у нее единственной забрал телефон. То ли это была месть за вчерашний флирт с моим другом и мою странную, неожиданную ревность, возникшую в груди, то ли нечто большее, что я сам себе не мог объяснить.

Её взгляд — озадаченный и чуть испуганный — цеплялся за меня весь урок. Я старался не смотреть в её сторону, но чувствовал, как её напряженность передавалась через весь класс ко мне. Не сказать, что я был доволен своим поступком, но мне нужно было понять, что же так вывело меня из равновесия. Было ли это простым желанием сохранить справедливость или, может быть, я почувствовал собственную уязвленность по отношению к ней?

Что-то внутри взбудоражилось, как зверь, терзаемый в клетке, и я понял, что поступил необдуманно, позволив эмоциям увлечь меня. Но когда я видел, как она ерзает на месте, безуспешно пытаясь закончить тест без своей электронной «поддержки», в душе зажигался какой-то крохотный огонек удовлетворения. Теперь я наблюдал за ней с прищуром, желая понять, что будет дальше.

Что-то было в этой девчонке, имя которой с латыни переводится, как свет… Сначала это был просто интерес, какой-то легкий, почти мимолетный. Но чем больше я наблюдал за ней, тем сильнее становилась эта неведомая сила, притягивающая меня к ней.

Образ ее не покидал мою голову: как она разбрасывала волосы по плечам, как в то утро снимала свои домашние шорты перед моими глазами, словно пытаясь одновременно дразнить и удерживать границы, как звонко смеялась, злилась...

А вчера она нагло флиртовала с моим другом, и это сцена продолжала преследовать меня. Холодный ком ревности сидел в горле, не давая мне спокойно дышать. Я понимал, что это неправильно. Она моя сводная сестра, наша родственная связь и заключенные в ней моральные границы были непреложны. Но в то же время мой разум вскипал от противоречивых эмоций, пытаясь найти выход из этого клубка нелепых чувств. Кроме этого, она моя студентка...

В тот день в автобусе, когда наши тела случайно соприкоснулись, а возбуждение волнами разлилось по моему телу, её запах, лёгкий и свежий, словно весенний сад, обволок меня, пробуждая во мне самые потаённые желания. Я не мог избавиться от образа её золотых глаз, смотрящих прямо на меня с невинностью и испугом одновременно.

Приходилось проводить ночи с левыми девушками, надеясь, что образ наглой девчонки вытряхнется из моей головы. Но, увы, их прикосновения, пусть и были приятными, лишь усиливали мое беспокойство, и кто-то будто насмехался над моими попытками забыться.

Внутренняя борьба становилась только тяжелее. Я хотел избавиться от этих чувств, как от яда, но вместо этого они разливались всё шире и глубже. Я пытался найти утешение в объятиях тех, кто мог бы помочь мне забыть, но никто не мог заменить её. И каждый раз рядом с другой я лишь больше убеждался в своей зависимости от этой девчонки с дерзким взглядом и смехом, заполняющим все уголки моего разума.

Она любит своего Скарамуччу, флиртует с Альбедо, танцует с Альберто — проводит время с кем угодно, но никогда не посмотрит на меня, как на парня, потому что я всего лишь преподаватель, всего лишь сводный брат...

«Нам нельзя быть вместе. Но сколько еще я смогу сдерживаться прежде, чем запретный барьер между нами лопнет?» — подумал каждый из них...

Примечания:

Бета: Люмин, надо было ловить букет на свадьбе, а не на тракторы чужие смотреть.