Джон и Маргарет. С открытыми глазами. (гет)

После разговора с тетей  Маргарет несколько дней была тише обычного и большую часть времени проводила в своей комнате или в детской.  Миссис Шоу ни слова не говорила, когда Маргарет выходила на улицу в сопровождении одного только слуги и долго не возвращалась, хотя ветреная и сырая февральская погода мало располагала к приятным прогулкам.  Она видела в этом хороший знак и надеялась, что Маргарет, в конечном итоге, примет ее аргументы. 

В своей комнате Маргарет украдкой перечитывала письмо, а книга всегда лежала на ее столике. Диксон иногда ворчала, что юная мисс испортит себе глаза, если будет читать вечерами при свете одной свечи, и порой видела подтверждение своих подозрений в покрасневших глазах Маргарет. Она беспокоилась о причинах столь внезапного отъезда мистера Торнтона, размышляя, не обидела ли она его неосторожным словом.  Она хотела бы получить от него хотя бы какую-то весточку, но рисковать ни ему, ни ей, конечно, не стоило. 

Маргарет горько сетовала на то, как далеко она находится от Милтона. И пеняла самой себе за свою гордость и даже надменность в прошлом. Она часто пыталась представить, что думает мистер Торнтон, чем занят он сейчас и как переносит свои невзгоды. Ей хотелось бы утешить и ободрить его, но она решительно не знала, как это можно сделать.

В другое время, отвлекшись от мечтаний, Маргарет размышляла над словами миссис Шоу. Однако, несмотря на все старания, она даже представить не могла себя в браке с Генри. Однажды вечером она поразила Диксон расспросами о том, каковы были расходы на продукты и содержание дома, а также на прислугу, когда они жили с родителями в Хелстоне и Милтоне. 

— Почему вы спрашиваете меня об этом, мисс? — с подозрением спросила Диксон

— Мне просто нужно понять, как сможет молодая леди со своей экономкой жить собственным домом на 100 фунтов в год, — задумчиво ответила Маргарет.

Слова миссис Шоу о том, что миссис Хейл была несчастлива в браке, сильно ранили Маргарет. Она размышляла о том, как сильно отличались судьбы ее матери и тетки, и насколько их жизненный путь был предопределен выбором мужей, пастора и генерала соответственно. Их семья была довольно бедна, и, конечно, мать тяжело переживала и карьерные неудачи мужа, и все финансовые ограничения, которые ей приходилось претерпевать. Но одно было несомненно — как бы Маргарет ни любила мать, она сильно отличается от нее и по характеру, и по условиям своей жизни. И если миссис Хейл росла в знатной семье, окруженная роскошью и всеми приметами былого величия и богатства, то Маргарет была дочерью сельского священника, и удивить ее скромными условиями быта, ежедневным трудом и заботами о близких было куда трудней. Если судьба ее матери, знатной девушки из обедневшего рода, всецело зависела от выбора супруга, то судьба Маргарет… сейчас она зависит только от нее самой. 

В конечно итоге, Маргарет рассмотрела все аргументы, как и надеялась миссис Шоу, и приняла решение. 

Утром она, собравшись с мыслями, написала короткое письмо:

«Уважаемый мистер Торнтон!

Прошу простить меня, что я беспокою вас в это непростое время. Я знаю, что сейчас у вас достаточно забот, и мне бы не хотелось причинять вам дополнительные неудобства. Но если у вас будет для этого возможность, прошу, рассмотрите мою просьбу. 

В последний ваш визит мы говорили о Милтоне и образовании для рабочих. Эта мысль долго зрела во мне, и я решила, что хотела бы посвятить этому делу свое будущее. У меня есть небольшое состояние, которое позволяет мне жить самостоятельно, но долго не было плана, как можно было бы разумно и с пользой применить свои силы.

Я имею опыт преподавания в начальной школе — я помогала отцу вести занятия в его приходе, — и могу ладить с детьми. Возможно, вам станет известно о месте учительницы в подобной школе в Милтоне или его окрестностях, и я была бы очень благодарна, если бы вы сообщили мне об этом. 

Я надеюсь, что в ближайшем будущем вы сможете преодолеть те трудности, которые испытываете сейчас. Мой отец, который был вашим искренним другом, в трудных обстоятельствах чаще всего говорил мне: «Ибо по мере, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше». Уверенна, с таким же искренним сочувствием и надеждой он сказал бы это сейчас и вам.

С уважением, мисс Маргарет Хейл»

После завтрака она предложила Диксон сопроводить ее на прогулке, отправилась в контору мистера Майли, и, смущаясь, отдала свое письмо. Весь день после этого ее терзали сомнения: правильно ли она поступила, как отреагирует мистер Торнтон и что скажет тетя, если место найдется в ближайшем будущем, и ей нужно будет уезжать из Лондона. 

Иногда Маргарет задавала себе вопрос, почему она хочет искать место именно в Милтоне. Пожалуй, в этом вопросе лучше было бы обратиться за помощью к мистеру Беллу — с его обширными связями в преподавательских кругах он мог бы найти ей подходящее место где угодно и к тому же составить хорошую рекомендацию. «В Милтоне у меня есть друзья, и там похоронена моя мать и Бесси» — объясняла Маргарет свой выбор самой себе. 

Вечером того же дня за обедом капитан Леннокс, который много времени проводил в клубе и знал все последние новости столицы, и, кажется, всей Великобритании, рассказал, что встретил там мистера Колтхерста. Он довольно подробно пересказал содержание речи мистера Колтхерста в парламенте, отчего миссис Шоу поморщилась, а Эдит, опустив голову, улыбнулась новому увлечению мужа, — на это раз объектом его внимания оказалась политика. Генри легко подтрунивать над братом, Эдит была в прекрасном настроении, и Маргарет была рада, что ей не нужно принимать участия в беседе.

— Между прочим, я принес хорошие новости о нашем общем знакомом, — продолжил свой рассказ капитан Леннокс. — Вероятно, мистер Торнтон сможет вернуть свою фабрику. 

— Неужели? — удивилась миссис Шоу.

— По крайней мере, это представляется возможным. Поговаривают о его браке с мисс Латимер, ее отец — милтонский банкир и у нее достойное приданое. Как говорит мистер Колтхерст, соединение промышленного и банковского капитала — будущее нашей экономики. 

Генри бросил быстрый взгляд на Маргарет, но она, как и прежде, продолжала смотреть в свою тарелку. Ее плечи немного дрогнули и опустились, и до конца вечера она молчала.