Золотая осень Гермионы Грейнджер (гет)

23. Детская мечта

Я нашла Джинни в спальне девочек и возблагодарила Мерлина за то, что ей не взбрело в голову спрятаться в другом месте. За красным пологом слышались влажные всхлипы, а еще, кажется, она била подушку… и рычала. Это было бы смешно, если бы от переживаний за нее и злости на Поттера мое сердце не стремилось вырваться из груди.

— Гермиона? Это ты? — ее хриплый голос звучал глухо из-за плотного полога.

Я остановилась у кровати, не решаясь отдернуть полог и кивнула, позабыв, что она меня не видит.

— Кхм… да, это я.

Среди красных складок мелькнула бледная рука, а в следующий миг, я уже сидела рядом с ней в ее убежище.

Маленький желтый шарик света парил над нашими головами, выхватывая из темноты ее покрасневший нос, мокрое опухшее лицо и блестящие, полные воды глаза.

Мы сели друг напротив друга, скрестив ноги по-турецки: так, как, бывало, сидели на прошлых курсах, на Гриммо и в Норе, делясь друг с другом секретами.

И ни разу за этот учебный год.

Обстановка была настолько уютной и доверительной, что глядя в ее глаза сейчас, я с ужасом осознала, что та самая правда печет мне горло.

Я заставила себя проглотить ее — не сейчас, не время и не место! — и неловко промямлила:

— Эй… Джин… — разозлившись на себя за собственную нерешительность, продолжила я уже увереннее: — Что случилось между тобой и Гарри? Почему?..

Мне не нужно было договаривать вопрос, который я отчего-то не могла сформулировать — и так было понятно, что я имею в виду.

Джинни ответила не сразу. Порой так бывает, если то, что в груди, трудно поддается расшифровке или ты сам еще плохо отслеживаешь внешние первопричины своих реакций. Мы говорили об этом ранее, и я терпеливо ждала.

Интересно, если бы не война, могли бы мы быстрее ориентироваться в своих чувствах сейчас? Или это нормально: учиться этому всю свою жизнь?

Она вздохнула и задумчиво проговорила:

— Знаешь, в последнее время… я смотрю на Гарри и вижу в нем новое. Не то новое, что могло бы появиться в нем сейчас, а как будто открываю в нем те черты, которые раньше в упор не замечала, — тяжелый вздох. — Это трудно объяснить, но вывод тут простой. Вернее, вопрос… а Гарри ли я любила все это время? Или образ, который нарисовала себе в голове еще когда была маленькой?

Я опешила. Джинни невесело усмехнулась:

— Знаешь… это ведь была моя детская мечта. Ну… выйти замуж за мальчика-который-выжил. Но сейчас… — она прикрыла глаза и, будто бы решившись на что-то, выдохнула: — После того, что он устроил на поле, когда я не готова… я даже не знала, а теперь…

Она подняла на меня несчастные глаза:

— Все будут тыкать в меня пальцем, если я ему откажу. Что мне… что мне делать теперь Реми? — и горько-горько заплакала.

Гребаный Поттер! Второй раз за последние две недели я вижу, как моя лучшая подруга плачет из-за этого… этого… драклова дерьма!

Злость вскипела, ударила в голову кипящей волной, а вместе с ней сочувствие сжало горло, не давая вырваться правде, которая сделает ей еще больнее.

— Если кто-то что-то посмеет тебе сказать, — я выплюнула это более горячечно, чем рассчитывала, — этот человек будет иметь дело со мной, — и по словам процедила, припечатывая свое обещание: — Я. Не. Позволю. Мимо проходящим. Ломать. Тебе. Жизнь. И выходить замуж за человека, в котором ты не уверена.

Сказав это, я замерла. А сама-то я чем лучше?

Я скрыла от нее правду и не позволила учесть довольно-таки веское обстоятельство, которое явно Поттера не красит.

Я решила за нее.

Возможно, я ошиблась, когда решила, что не буду ей ничего говорить?

Что, если бы сегодня Джинни ответила ему согласием на трибунах, а через время я узнала, что то, что было в Запретном лесу — это не «минутное помешательство», как выразился Поттер, а… привычка искать что-то новое в чужих объятиях? Не было бы ей больнее встретиться с изменами, будучи уже в браке?

Виновата в этом была бы я. Просто потому что однажды смалодушничала.

Я сцепила зубы и зажмурилась. Слова запекли язык в стократ сильнее… и я решилась.

— Джинни, — будто со стороны я услышала свой напряженный голос, — я должна тебе кое-что рассказать.

Отдавала ли я себе отчет в том, что могу потерять подругу? Здесь и сейчас, за несколько часов до праздника, на который она, несомненно, после сказанного не придет?

Вряд ли. Мое лицо пылало, а кровь набатом стучала в голове, вытесняя любые мысли, мешая воспринимать действительность, слышать что-либо кроме.

Вдохнув поглубже как перед прыжком в воду, я выпалила:

— В начале года я и Гарри поцеловались, но после этого я перестала с ним общаться и не стала тебе говорить, потому что боялась разрушить ваши отношения, и боялась потерять тебя.

Трусливо не открывая глаз, я задержала дыхание, готовая сейчас на все: от «Я тебя ненавижу» до Авады в лоб.

Под красным пологом наступила оглушительная тишина. Забираясь под кожу, она давила на загривок, с каждой секундой густела и забиралась в нос. Казалось, что когда я, не выдержав, решусь вдохнуть, то просто не смогу этого сделать.

Ногти впились в ладони, но только боль помогала мне сейчас держаться, а не сбежать отсюда, позорно подвывая от страха и стыда.

Я сжала кулаки сильнее. Пауза затягивалась.

«Гермиона Джин Грейнджер! Что ты за трусиха!» — мысленно окрикнула я себя и медленно-медленно приоткрыв один глаз, высмотрела лицо подруги — подруги ли теперь? — в полумраке нашего убежища.

Джинни смотрела на меня спокойно и пристально. Я так удивилась, что, хапнув ртом густую как патоку тишину, глупо вытаращилась на нее, уподобившись сове.

А Джинни прошептала:

— Я уж думала, что ты мне никогда не расскажешь.

У меня отвисла челюсть.

24. Запретный лес

Я не знала, что сказать на это откровение. По-хорошему, мне стоило сейчас активно посыпать голову пеплом, но я просто смотрела на Джинни не в силах вымолвить ни слова.

— Тогда… в ту пятницу, — она опустила глаза на свои плотно сжатые кулаки, лежащие на скрещенных щиколотках, — мистеру Снейпу нужно было отлучиться в Мунго, на осмотр. Оказывается, он ходит туда каждый месяц.

Удушающая вина заставляла прикусить язык лучше любых одергиваний, и я не стала лезть со своими вопросами вперед — лишь нахмурилась. Хотя меня так и подмывало воскликнуть: «При чем здесь наш школьный психолог?».

Джинни вздохнула:

— Но в тот вечер Дин слишком задержался у него, и Снейп не успел погулять с собакой.

В то, что бывший профессор зельеварения доверил своего пса кому-то из Уизли, не верилось от слова совсем. Ноги затекли, и, поерзав, я устроилась поудобнее. Однако и придумать подобное, даже если очень захочется, было бы трудновато — настолько абсурдно звучали откровения моей подруги.

— Он хотел подрядить его как виновника своей задержки, но увидел меня и передумал. Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться помочь, и мы с Блэком отправились в Запретный лес.

То, что Северус Снейп, известный циник и просто человек с весьма своебразным чувством юмора, решил назвать своего пса в честь сгинувшего в Арке школьного врага, никого особенно не удивило. Это было ожидаемо, учитывая, насколько его домашний питомец напоминал анимагическую форму мистера Блэка.

Только Гарри, разве что, все порывался пойти с ним поскандалить, но быстро успокоился под взглядом директора Макгонагалл (тем самым, из-под приподнятой брови).

Однако сейчас меня заботило вовсе не это. Я вдруг поняла, свидетелем какого именно момента могла стать Джинни, и мысленно застонала.

— В общем, я все видела.

Если бы мне кто-то сказал, что однажды можно испытать еще более сильную вину, чем пару минут назад, я бы не поверила. Но именно это я чувствовала сейчас, а еще — слезы, текущие по лицу горячим потоком.

— Господи, Джинни… прости, прости меня, пожалуйста! Мне так жаль! — выстонала я и сама удивилась тому, сколько горестной мольбы было в моем голосе. — Пожалуйста, скажи мне, что я могу сделать, чтобы загладить свою вину, я все сделаю…

— Стой! — испуганно воскликнула она, вскидывая ладонь в останавливающем жесте, и зачастила: — Ты что, никогда не говори таких слов! Никогда, никому! Ты что, забыла?..

Я замотала головой, хлеща себя по щекам кудрями — ничего я не забыла, конечно. Просто сейчас я была готова на что угодно, лишь бы заслужить прощение.

Джинни покачала головой, и мое сердце ухнуло куда-то в пятки.

Неужели, я потеряла ее?

— Я много думала об этом, — начала она медленно, явно подбирая слова, — и пришла к выводу, что… оно и к лучшему, наверное.

Я ждала продолжения как приговор и снова молчала. Отчего-то я ощущала себя так, будто потеряла право говорить, находясь под этим балдахином.

Лицо Джинни разрезала горькая — в который уже раз за последние минуты — усмешка:

— Да, мне было больно… но если бы не это, то узнала бы я о настоящем лице Гарри? Именно это и помогло мне открыть глаза… — тут она посмотрела на меня, — на многое.

Я почувствовала, что падаю.

— Он так и не рассказал мне ни о чем. А сегодня, — она скривилась, — вот это. Хотя бы ты призналась. Конечно, это не значит, что я простила тебя окончательно, но… мы можем… хотя бы попробовать общаться. Как раньше?

Мне оставалось лишь кивнуть. В голове крутился вопрос: «А попробовала бы я сохранить дружбу после подобного?». Мерлин и Моргана, меньше всего я хотела, чтобы она вымучивала из себя общение со мной!

— Джинни, если в какой-то момент ты поймешь, что не готова… если ты не готова общаться со мной, то прошу тебя, скажи мне об этом, — глотая слезы, прошептала я. — Это лучше, чем…

— Да. Да, конечно, Реми. Но я буду очень стараться, очень. Обещаю.

Так попробовала бы я сохранить дружбу после предательства?

Я смотрела на Джинни — она несмело мне улыбалась — и понимала, что великодушию мне поучиться еще стоило.

Примечания:

Город приватных писем — https://t.me/private_letters

Иногда городская легенда появляется на Чердаке — https://t.me/my_little_cherdak