Stotinu problema tele (джен)

Остальной день прошёл словно в тумане, единственным утешением для меня было лишь отсутствие уроков. Время от времени Фуута пытался вытащить меня из апатии, но его попытки не увенчались успехом, вызывая самоуничтожительную жалость и вину. Кажется, у меня так и не получилось стать хорошим человеком в новой жизни.

А я слышал тихие разговоры. От ребят, Тсуны и Реборна меня отделяли двери, но это не мешало мне сжаться от чужих слов, обычно вызывающих вспышку ярости.

Но, к сожалению, у них действительно было право так говорить, и уж тем более думать.

— Он же ребенок!

— …что он может сделать против убийцы?..

— Это же дорога в смертники!

— О чём они только думают?

—… слабый…

Слабый и бесполезный. Интересно, почему я вообще нахожусь здесь?

Может ли быть, что не от одного меня отказались?

Впрочем, нет. Других провожали и встречали иначе. Рехея, даже пострадавшего и получившего не один перелом, встречали как героя, а провожали с глаза полными доверия и надежды, что в последнее время редко можно увидеть у будущего Десятого босса Вонголы.

В горле распустился комок колючек, забирая последние слова.

Щёлкнул дверной замок. Я снова сбежал.

* * *

Говорят, вода смывает усталость и дарит покой и новые силы. Не знаю, изменилось ли что-то, после того, как я сунул голову под холодную струю.

Стремительно остывающая жидкость беспощадно заполняла пустоту, угрожая дыханию. Лёгкое ощущение удушья заставило приоткрыть рот, который сразу же заполнился смешанной с воздухом водой.

С губ сорвался кашель, и я соскользнул с табуретки на пол, покидая раковину. Тело била дрожь, а в голове возникли смутные воспоминания об уходящих к свету пузырьках — последнем увиденном настоящим Ламбо. Мелькнувшая в видении тень вызвала сомнение в случайности несчастного случая, освободившего тогда ещё маленькое тельце.

Вглядываюсь в отражение, из которого на меня смотрел испуганными глазами взъерошенный мальчишка. На щеках, словно следы слёз от пустых зелёных глаз, тянулись мокрые дорожки. Какой же жалкий вид. Разве у меня есть шансы?

Уже собираясь уходить, останавливаюсь, поддаваясь ближе к зеркалу — отражение успело измениться. Скулы немного заострились, а сам я вытянулся, но всё равно безнадежно отставал от Фууты на голову.

Однако теперь мое лицо было больше похоже на человека безнадежно оторвавшегося от меня на десять лет и смотревшего на меня только с одной-единственной фотографии в будущем, но существование взрослой версии само по себе дарило надежду на лучшее.

Да, я трус, слабак и глупец, не имеющий ни связей, ни возможностей. Не имея надежды на помощь со стороны, я мог только полагаться на другого себя. Раз я в будущем существую, то я выживу, так ведь? Значит, он справится! Он ведь сильный, верно?

Правда же?..

* * *

А когда день начался клониться к концу, меня отпустило. Энергия наполнила тело, и первые слова сорвались с губ:

— Ты веришь в ангелов?

Начало разговора так себе, впрочем не сказать, что я мог бы начать лучше.

— В моих рейтингах ни одного не нашлось. Или ты имел ввиду добрых людей?

— Хах, наверно. Мне всегда хотелось верить, что если не Фея Крёстная, то Ангел-Хранитель поможет мне в трудную минуту, но… Не знаю, насколько это воплотимо в жизни. — Переживания выплёскивается непроизвольно, заставляя почувствовать собственные слабость и ничтожность. Открывать душу перед маленьким ребёнком, успевшим от моих откровений расстроиться… Действительно, ужасно.

Но исправлять это было уже поздно — Фуута достал из-под своей кровати книгу и повернулся ко мне, а в следующую секунду гравитация покинула комнату.

* * *

Некоторые вещи нельзя изменить, как бы не хотелось. Битва хранителей грозы проходила на крыше, когда всё небо было затянуто черными тучами, находясь в шаге от истерики. Интересно, небо больше гневалось или грустило, наблюдая за происходящим?

К счастью или нет, но в этот раз не было смертоносного коврика, что давало ложные ожидания.

Даже зная о невозможности мирного разрешения, я не мог оторвать переполненного отчайной надеждой взгляда от маленькой фигурки закутанной в плащ мумии.

Думаю, я бы сейчас предпочел, чтобы меня убил Бермуда фон Вихтенштейн, прочитав в моей голове ненавидимой всеми Вендиче сравнение. Это была быстрая и почти безболезненная смерть...

— Битва за кольцо Грозы Вонголы начинается!

Безжалостная команда оборвала трусливые мысли, а метнувшаяся тень заставила отскочить с траектории удара. Но даже так возникшая ударная волна откинула меня как пушинку в сторону. Кажется, мои тридцать киллограммов ничего не значили.

Съеживаюсь, ещё не долетая до земли, и вцепляюсь в уменьшенную версию базуки — мой единственный шанс на выживание.

Руки начинает бить нервной дрожью, отчего голову заполняют тревожно-идиотские мысли.

Интересно, а стреляя базукой можно промахнуться?

* * *

С лёгким шипением туман рассеялся, явив Ламбо-подростка. Время обострило черты падшей Семьи, не оставляя сомнений на родовую принадлежность.

— Это он...

— Тот отпрыск Семьи Бовино...

— Продал собственную семью за неприкосновенность!

Воздух застаивается в лёгких, не желая самостоятельно освобождать место новой порции кислорода.

Вдох-выдох. Выдох-вдох.

К счастью, позорной слабости удалось избежать. Тень улыбки пробежала по бледному лицу, вызывая новую волну недовольства среди зрителей.

Смена противника дизоориентировала Грозу Варии, мешая нанести удар:

— Это нарушение правил!

Появившийся черноволосый подросток не побрезговал воспользоваться возникшей заминкой, ударяя в шею. Заставляя мужчину отшатнуться и поставить блок своим закрытым зонтиком.

— Это версия Ламбо Эспозито из будущего, протест отклонен, — безэмоционально ответил один из судей.

Слова не успели отзвучать, как за первым рывком последовала подсечка, заставившая грузного мужчину пошатнуться.

Удар последовал за ударом, и подросток, бросающийся на мужчину был похож на загнанного волчонка, неумеючи пытающегося проложить себе путь к выживанию. Но, к сожалению, даже врождённые инстинкты нуждались в опыте.

Разница в силе так же была не в пользу хранителя Вонголы: бесстрашия и отчаяния было недостаточно для победы перед матёрым убийцей. Когда атака начала проседать, подросток из последних сил отолкнулся от другого, и увеличил дистанцию.

Когда парень пошатываясь поднялся, со стороны зрителей впервые за долгое время зазвучали взволнованно-радостные крики. Десятое поколение ликовало.

Будущая версия растворилась, откинув пистолет вправо на несколько шагов от себя, а в следующую минуту на его месте появился испуганный ребёнок.

Беспомощно глядя на фигуру перед собой и лежащее оружие, малыш сжался, и, зажмурив глаза, бросился к единственной соломинке, отделяющей его от пропасти.

Приземление на асфальт не прошло бесследно — скольжения по холодному материалу хватило, чтобы на коленях выступила кровь, но тяжесть холодного металла стёрла неприятные ощущения и дала фантомную надежду на лучшее.

Радость прервал резкий стук вошедшего на место, где Ламбо только что находился, зонтика. Время подчинялось им обоим.

* * *

— Ламбо Эспозито находится на сто двадцатом месте по скорости, на двести втором по ловкости и на тысяче шестьсот сорок седьмом по способности предсказать действия противника... — Текст на страницах книги в руках Фууты едва улавливался, однако мне казалось, что внутри скрывается тайна моей жизни.

Не знаю, стоит ли сожалеть о том, что я никогда её не узнаю?

* * *

Шаг мужчины заставил мальчика отступить. Триумфальное приближение вызывало панику. Спустя несколько шагов мальчишка оступился, опрокинувшись назад в уязвимой позе. Отступать было бесполезно.

На чужом хищном лице растянулась довольная ухмылка.

Леви-А-Тан наслаждался происходящим, своей местью, проявлением силы и превосходства.

— С-стой! Остановись!

Дрожащие руки подняли пистолет и выстрели, а в следующую секунду удар железного зонтика откинул мальчишку на несколько шагов, заставив замолчать.

Мужчина отвернулся, не желая проверять состояние соперника. Из его руки, сжимавшей оружие пульсируя вытекала багровая жидкость.