Я, снова я и Грейнджер (гет)

«Уважаемый профессор О. Уолфрик Серый,

Примите мою искреннюю благодарность за то, что нашли время ответить на послание и согласились помочь моему несчастному другу, попавшему в столь щекотливое положение. Как я писала ранее, Ваш труд оказался единственным ценным материалом, способным пролить свет на проблему диссоциативного расстройства идентичности. Хотя Вы выразили сомнения относительно возможного разделения личностей, я с радостью принимаю Ваше щедрое предложение поучаствовать в дальнейших опытах, рассчитывая, что совместными усилиями мы добьемся значительных успехов.

С нетерпением жду неопубликованные записи из второго издания, которые Вы обещали прислать!

Отвечая на Ваши ранее изложенные вопросы, сообщаю следующее: фигурант исследования еще не достиг совершеннолетия и принадлежит к древнему роду чистокровных волшебников. При этом, откровенно говоря (и это факт, а не преувеличение), в его семье определенно есть совершенно чокнутые психи.»

Нахмурившись, Гермиона цокнула языком и задумалась. В итоге перечеркнула последнее предложение, решив, что слегка переборщила с выражениями. Все-таки, участвуя в научных экспериментах, нельзя забывать о профессионализме. Даже если перед глазами тут же всплывает безумное лицо Беллатрисы Лестрейндж. Или не менее жуткая мать Сириуса — Вальбурга Блэк, настолько одержимая чистотой крови, что отреклась от собственного сына. Или хотя бы надменно-ледяной взгляд Люциуса Малфоя, склонного к мании величия.

Стоит ли удивляться, что Малфой вырос таким испорченным, помешанным и мерзким типом?

Гермиона покачала головой, не позволяя себе поддаться сочувствию, затем переписала ответ в более объективно-беспристрастной форме:

«При этом следует отметить, что в его родословной нет подтвержденных случаев психических отклонений, однако прослеживается заметная концентрация нестандартных личностей с яркими проявлениями индивидуальности и весьма сомнительными взглядами на жизнь. Считаете, это могло повлиять на возникновение ДРИ? Не могу не заметить, что в тридцать шестом параграфе четвертой главы Вашего монументального труда были приведены похожие примеры, хотя далее Вы четко указали: нет доказательств в пользу генетического наследования заболевания. Не считаете ли Вы, что ДРИ могло развиться после несчастного случая на уроке зельеварения, описанного мною в предыдущем письме?

Как Вы и предлагали, я начала вести журнал наблюдений за обоими «эго», фиксируя время захвата и преобладания каждого из них в попытке выявить закономерность. Постараюсь поделиться результатами как можно скорее, а пока выражаю надежду, что предоставленной информации окажется достаточно для предварительной оценки.

С уважением, Гермиона Джин Грейнджер.

P. S. Насчет пристрастия субъекта к лакричным палочкам не уверена, но выясню при первой же возможности.»

Поставив точку, Гермиона аккуратно упаковала пергамент в конверт, закрепила восковой печатью и, положив в сумку, отправилась в совятню. Не обращая внимания на колючие снежинки, летящие в лицо, и на то, как морозный ветер окончательно растрепал волосы, она шла с приподнятым настроением. В сердце разливалось трепетно-теплое предвкушение грядущих научных открытий.

Как ни удивительно, все складывалось поразительно гладко. Профессор О. Серый ответил раньше ожидаемого и пообещал содействовать прежде, чем она решилась попросить. Очевидно, опыт и знания столь сведущего ученого помогут быстро достичь поставленной цели — отделить несчастного Дориана от обременительного сосуществования во вражеском теле. Как именно такой исход возможен, Гермиона еще не представляла, но твердо решила не останавливаться, несмотря на сомнения самого Дориана и его скептический настрой.

— Ты не задумывалась, что нас невозможно разделить, потому что мы — одно целое? — сказал он тогда в ответ на ее заявление.

И Грейнджер хмыкнула. Тогда и сейчас. Ведь совершенно не понимала, как Дориан мог предположить нечто настолько дикое. В том, что он чудовищно заблуждается, она была всецело уверена и жаждала это доказать. Впрочем, стоит ли вообще аргументировать нечто настолько очевидное, как абсолютная несовместимость двух настолько разных личностей, как Дориан и Малфой?

Все-таки, Гермиона поклялась быть максимально беспристрастной, поэтому сразу после отправки письма достала из сумки тетрадь, разделила страницу на две половины и записала в первой колонке с заглавием «Полная и честная характеристика Личности №1»:

Основные отличительные черты:

● Эгоистичный социопат, ставит собственное благо выше общественного;

● Имеет выраженный дефицит эмпатии, легко поддается навязанным предрассудкам, слишком малодушен, чтобы обзавестись собственным мнением;

● В целом, крайне закомплексованный, завистливый, инфантильный засранец индивид.

Отношение к окружающим:

● Являясь высокомерным снобом, с трудом признает достоинства других, особенно, если дело касается более успешных сверстников;

● Эмоционально незрелый субъект, даже друзей называющий ужасным словом «соратники»;

● Склонен к мании величия, упоению властью и особыми привилегиями; вместе с тем — заискивает перед вышестоящими лицами;

● Делит людей на «достойных» и «недостойных», оценивая исключительно по происхождению и чистоте крови.

Страхи / фобии:

● Крах сомнительной репутации, боязнь перед общественным мнением.

Вкусы / предпочтения

● Портить жизнь окружающим;

● Квиддич;

● Кислые зеленые яблоки, раздражающе хрустящие при каждом укусе;

● Черный, горький кофе (как его душа).

Затем, покрутив в воздухе пером, Гермиона улыбнулась и записала во вторую колонку:

Основные отличительные черты:

● Заботится о других, даже когда это идет вразрез с собственными интересами;

● Обладает критическим мышлением, а также смелостью вырабатывать собственное мнение и жизненную позицию;

● Умеренно амбициозный, добрый, эмоционально устойчивый человек с ярко выраженной индивидуальностью.

Отношение к окружающим:

● Душа компании на любой вечеринке, с легкостью заводит дружеские отношения, благодаря уважению и признанию достоинств других;

● Оценивает людей по личным качествам, а не по происхождению или социальному статусу. Достаточно воспитан, чтобы не использовать неполиткорректных выражений.

Страхи / фобии:

● Ненависть и осуждение значимых для него людей.

Вкусы / предпочтения

● Вечеринки;

● Шахматы.

Закончив первичный анализ, Гермиона поймала себя на мысли, что невольно подбирает для Дориана абсолютно противоположные черты из первой колонки. Что, несомненно, лишь подтверждало правдивость ее суждений. Вместе с тем профессор Орштейн рекомендовал искать не только различия, но и сходства между идентичностями, и пусть это казалось невозможным, останавливаться на полпути было не в правилах Гермионы Грейнджер.

Но чем глубже она размышляла, тем меньше общего видела. Не считая вынужденного сожительства в одном теле, Дориан и Малфой были похожи друг на друга не больше, чем змея в траве и единорог в лесу.

Любопытно, можно ли назвать схожестью стремление быть в центре внимания? Особенно учитывая, насколько разные пути они выбирают для достижения того же результата?

Как бы то ни было, Грейнджер решила докопаться до истины любой ценой. Даже если придется забыть о сне, отдыхе, любимых рунах и сутками напролет вести научные наблюдения.

* * *

— Крэбб! Гойл! — крикнул Драко с конца длинного коридора. Его голос отразился от каменных стен, заставив парочку с интересом обернуться.

Малфой замедлил шаг и, игнорируя хмурые мины, уверенно приблизился к соратникам, напоминая самому себе, кто истинный хозяин положения. Крэбб и Гойл раздосадованно переглянулись, затем вопросительно уставились на Драко, из-за чего в воздухе повисла неловкая пауза. Не позволяя ей рушить планы, он щелкнул пальцами — две увесистые коробки, красиво перевязанные серебристо-зеленой лентой, леветировали в руки бестолковой парочки.

— Что это? — удивленно поинтересовался Грегори, согнувшись под тяжестью подарка.

— А это правда нам? — пробормотал Винсент. Пусть его коробка была заметно меньше и легче, изумление от этого нисколько не уменьшилось.

— Всего лишь небольшой сюрприз, — пожал плечами Драко.

— Не может быть! — восторженно воскликнул Гойл, распаковывая подарок. — Это же новейшая модель Астроскопа Лунной Пыли со встроенным стабилизатором изображения! С ним можно разглядеть самые редкие кометы и магические созвездия! Он стоит целое состояние и еще даже не поступил в продажу — как ты его достал?!

Малфой с трудом сдержал закат глаз. Кто бы мог подумать, что его недалекий «телохранитель» знает столько умных слов и неплохо разбирается в дурацких телескопах. Сам Драко выбрал наугад самую большую и дорогую модель, поэтому теперь затруднялся с ответом. К счастью, этого не потребовалось: Винсент тоже закончил развязывать бант и взвизгнул:

— О, Мерлин! Я мечтал об этой книге весь год, но нигде не мог найти! Это же ограниченный выпуск, который продается только на закрытых аукционах для самых знаменитых поваров магического сообщества! — его глаза умиленно заблестели, пока он рассматривал ярко-вычурную обложку с пафосным названием: «Волшебство вкуса: 1000 и 1 рецепт от супа до зелья».

— Пустяки, — Драко небрежно махнул рукой. — Просто захотелось порадовать моих лучших сорат… — запнувшись, он быстро поправился, — друзей.

Крэбб и Гойл обратились в статуи, не сводя с Драко пораженных взглядов и, казалось, напрочь позабыли о подарках. Лица просветлели, а глаза заблестели так, будто еще мгновение — и слезы польются прямо посреди коридора.

— Почему вы так странно смотрите? — нахмурился Малфой, не понимая, почему реакция этих двоих вызывает у него столь незнакомую смесь довольства и неловкости.

— Мы не думали, что ты так считаешь… — начал Крэбб.

— И так внимательно относишься к нашим увлечениям, — подхватил Гойл.

Малфой оскорбленно насупился:

— Как вы могли во мне усомниться? — спросил он нарочито грубым тоном.

— Что ты, Драко, мы вовсе не сомневались… — поспешно заверил Гойл.

— Но не думали, что ты догадываешься о том, что для нас важно, — пристыженно признался Крэбб.

Не зная, как положить конец этой нелепой ситуации прежде, чем иссякнет терпение, Драко презрительно фыркнул:

— Я и не рассчитывал на вашу смекалку. Так что все в порядке, — великодушно заключил он и, прежде чем посыпались новые неудобные умозаключения, ретировался подальше.

Сбежав от парочки, Драко сразу же испытал облегчение. Еще хоть минута под их восторженными взглядами — и маска самообладания разошлась бы по швам. А ведь это — лишь начало. К тому же самое простое. Из-за дурацкого двойника, вероломно отказавшегося налаживать связи с общественностью, Малфою пришлось заниматься этим самому.

Впрочем, несмотря на злословные прогнозы зловредной Грейнджер, у него неплохо получалось. Крэбб и Гойл на седьмом небе от счастья, куда к ним скоро присоединятся и остальные соратники — как только получат тщательно подобранные презенты. Уже очень скоро…

Ну а пока Драко отправился к опушке Запретного леса. И пусть уродливая хижина не менее уродливого великана маячила перед ним всякий раз стоило бросить на нее взгляд, врожденное чувство прекрасного протестующе корчилось в муках. Впрочем, Уход за магическими тварями из расписания не вычеркнешь, так что оставалось лишь стиснуть зубы и переждать этот фарс с дикой живностью.

Малфой окинул взглядом собравшихся учеников. Гриффиндурки во главе с Поттером заняли первые ряды, уютно устроившись на заплесневелых бревнах поближе к любимому (прости, Салазар, за столь вольное определение) учителю и загадочному ящику, накрытому облезлой тряпкой. Изнутри доносилось тонкое недовольное шипение — чем-то напоминающее Грейнджер в гневе. Которая как раз сидела чуть поодаль с видом, выражающим готовность к незамедлительному разбору очередной бесполезной зверушки, которую кадровая ошибка Дамблдора посмеет представить как «магическое создание». Немногочисленные представители Избранного факультета толпились по краям: кто с интересом, кто с явной скукой.

Среди последних находился Блейз, к которому Малфой решил присоединиться. Однако вместо ожидаемого прилива радости заполучил лишь равнодушный кивок.

— Здравствуйте, класс! — воодушевленно воскликнул лесничий, гордо именующий себя учителем. — Хм, кажется, у нас есть отсутствующие, — заметил он, почесывая бороду. — Кто-нибудь знает, где мисс Паркинсон и Рон?

— Пэнси неважно себя чувствует, — неуверенно пробормотал Крэбб.

— Когда я видел Рона в последний раз, он был в больничном крыле, — произнес Финниган.

— Ну что ж, — великан явно удовлетворился жалкими оправданиями, — передайте им, что они пропустили замечательный урок! А вам, уверен, уже не терпится увидеть, кого я привел на этот раз! — после чего он стянул с дребезжащего деревянного ящика тряпку и отошел в сторону.

Крышка с недобрым треском отлетела, и изнутри выскочило странное существо. Выглядело оно так, будто природа не смогла выбрать между домашней кошкой, дикой рысью и летучей мышью. Вытянутое тело, лапы со смертельно острыми когтями; густая, на вид мягкая, взъерошенная шерсть цвета серебристого металла; длинные заостренные уши и огромные, почти разумные сапфировые глаза.

Исчадие ада.

Утешало одно: оно было привязано к тяжелому ящику.

— Только полюбуйтесь на этого милого пушистика! — умилялся великан, с обожанием поглядывая на злобно сощурившегося кота. — Очень редкое создание! В природе встречается нечасто, потому что большинство волшебников боится держать их рядом… зря, между прочим! Кто мне скажет, что это за прелесть?

Меж тем «прелесть» вполне заслуженно цапнула незадачливого ценителя дикой живности за рукав и угрожающе завыла. Хагрид задергал рукой, пытаясь как можно ласковее стряхнуть с себя чудовище. Когда ему это все-таки удалось, он заметил с готовностью приподнятую руку и, как в ни в чем не бывало, произнес:

— Да, Гермиона?

— Это низзл, — сообщила главная зануда замка. — Или, как его чаще называют — Жмыр. У них поразительно острое чутье и, судя по всему, склонность агрессивно реагировать на малейшее прикосновение. При этом они удивительно умные и наблюдательные — чувствуют сомнительных и нечестных людей, различают недобрые намерения, — почему-то взгляд грязнокровки при этих словах по-жмыровски обратился к Драко. — Так что лучше их не провоцировать. А еще низзлы — незаменимые спутники для пожилых волшебников, потому что всегда приведут хозяина домой, если тот вдруг заблудится. И, кстати, — лицо ее вдруг заискрилось непонятной гордостью, — мой Живоглот наполовину низзл!

— Прекрасно, Гермиона! — похвалил грязнокровку великан. — Десять очков Гри!..

— А это вообще законно? — не сдержался Драко. — Между прочим, декрет номер 881 запрещает привозить в школу сомнительных тварей, способных навредить ученикам.

Скрестив руки на груди, он демонстративно прислонился к ближайшему дереву, ожидая оправданий.

— Хорошо, что ты спросил, Драко! — невозмутимо ответил образец педагогического краха. — Директор Амбридж сделала для Гадикуса исключение и лично привезла его из Лондона.

— В самом деле? — Малфой нахмурился, скептически разглядывая зверька с идеально подобранным именем.

— Дело в том, что по мнению многих уважаемых магозоологов, включая самого профессора СаламандераНьютон Артемис Фидо «Ньют» Саламандер (англ. Newton Artemis Fido «Newt» Scamander) — английский волшебник, известный магозоолог, автор книг «Фантастические звери: места обитания» и «Детская антология чудовищ»., низзлы считаются не кем иным, как древнейшими прародителями всех современных домашних кошек, — пояснил великан, явно гордясь своими познаниями.

— По мне, оно больше похоже на адскую гончую, — буркнул Драко, окидывая существо презрительным взглядом. — Прародитель кошек? Скорее прародитель ночных кошмаров.

Лонгботтом нервно хихикнул и тут же прикрыл рот рукой, когда низзл повернул голову в его сторону, затем дернулся вперед, натягивая веревку.

— Ты просто боишься всего, что не можешь купить на галлеоны папочки, — встрял вездесущий Поттер.

— О, как трогательно, — протянул Драко нарочито сладким тоном. — Избранный встал на защиту очередной убогой зверушки. Видимо, признал в нем родственную душу? Взъерошенная шерсть, дикий нрав, полное отсутствие манер…

— Да пошел ты, хорек! — рявкнул Поттер, вскакивая с бревна.

Несколько гриффиндорцев одобрительно загудели, а Грейнджер вцепилась в рукав очкастого дружка, пытаясь усадить обратно.

— Еще слово, Поттер, — понизив голос до угрожающего шепота, Драко шагнул вперед, — и я лично позабочусь о том… — он осекся, стиснув зубы, когда поймал осуждающий, полный предупреждения взгляд Грейнджер, в чьих глазах буквально отпечатался длинный список условий проклятого соглашения.

— Гарри, сядь, — прошипела Грейнджер, наконец усадив бешеного дружка обратно на бревно.

Ярость сменилась тоскливым разочарованием.

— Итак, класс! — вмешался великан, явно пытаясь предотвратить назревающую ссору. Его громовой голос прокатился над поляной, заставив низзла недовольно зашипеть. — Сегодня вы узнаете, как ухаживать за Гадикусом. Ваша задача — наблюдать и найти подход к животному. Главное — не смотреть прямо в глаза и не шуметь. И ни в коем случае не трогать его за хвост!

Взгляд его при этом почему-то многозначительно задержался на Малфое.

— Больно надо… — проворчал тот.

Гриффиндорцы принялись с животрепещущим интересом изучать кота, сбежавшего из адской бездны. Драко же развернулся в противоположную сторону, намереваясь вернуться к единственному относительно здравомыслящему человеку в этом жалком сборище.

Забини перебрался к кромке Запретного леса и с кем-то разговаривал. С кем именно, Малфой не знал — видимость скрывала густая листва и кроны древних деревьев. Но собирался выяснить. Сухие ветви предательски хрустели под ногами, пока он пробирался между стволами, держась в тени.

К счастью, его не заметили.

К несчастью, он разглядел, что происходит: под тенью листвы находилась Лавгуд. Они с Блейзом о чем-то перешептывались, глупо улыбались и… гладили воздух. Их руки двигались плавно и ласково, словно они действительно к чему-то прикасались, хотя перед ними не было абсолютно ничего. При этом Забини стоял так близко к субъекту противоположного пола, что их плечи почти соприкасались.

Сделав мысленную заметку пересмотреть оценку насчет здравомыслия Забини при первом же удобном случае, Драко не удержался и шагнул вперед, наступив на особенно громкую ветку. Треск разнесся по лесу, а внимание парочки мгновенно переключилось на него. Блейз резко обернулся через плечо, Лавгуд вздрогнула и подняла голову. Руки, впрочем, так и остались висеть в воздухе.

— Что вы, черт возьми, творите? — поинтересовался Малфой.

— Кормим фестралов, разумеется, — невозмутимо ответила Полумна, вытаскивая из корзины отвратительно пахнущую рыбу, затем подбросила ее вверх — и та исчезла, растворившись в пространстве.

— Он их не видит, — пояснил Блейз, опустив руку, и отряхнул пальцы, будто избавляясь от невидимой пыли.

— Жаль, — Лавгуд с искренним сожалением покачала головой. — Сочувствую тебе, Драко.

Драко моргнул. Вот уж чего он не ожидал — сочувствия от местной чокнутой из-за того, что не видит конеобразных трупоедов.

— Если кого и нужно жалеть, так это тебя, — цокнул он. — Подрабатывать в лазарете и заодно разводить невидимый зверинец… даже по твоим меркам звучит неутешительно.

— Мне не в тягость, — не смутилась она. — Фестралы очень умные, просто грустные. Они чувствуют, когда им не рады… — Лавгуд погладила воздух. — А Блейз умеет с ними ладить. У него мягкие руки, и он никогда не повышает голос. Им это нравится.

— Вот как, — протянул Драко, поворачиваясь к покрасневшему Забини. — Не ты ли уверял меня, что связываться с женщинами — самый мучительный, при этом верный способ самоубийства?

На лице Блейза развернулись активные боевые действия: многолетний страх боролся с отчаянным отрицанием.

— Я… э-э… до сих пор так считаю, — выдавил он. — Но к Лавгуд это не относится, она… — он запнулся, с преувеличенным вниманием разглядывая траву под ногами, — другая.

— Правда? — «другая» одарила его лучезарной улыбкой.

— Разумеется, — кивнул Блейз и, потянувшись к ближайшей ветке, начал поигрывать ею пальцами. — Ты… очень похожа на фестрала.

Драко прыснул.

— Фестралы — удивительно мудрые существа, — воодушевленно заметила Лавгуд.

— Именно, — буркнул Блейз, нервно теребя листок между пальцами. — Ты такое же странное, в целом безобидное создание, которое вряд ли уместно называть «женщиной».

Полумна ахнула и приоткрыла рот, не веря собственным ушам. Кажется, впервые на памяти Малфоя на ее обычно наивно-мечтательном лице отразилось свойственное нормальным людям раздражение. Пожалуй, даже злость. Большие голубые глаза осуждающе сузились и блестели от слез; губы обиженно дрожали, точно пытаясь сдержать рвущуюся наружу колкость. Впрочем, безуспешно.

— Лучше быть странной, чем закомплексованным грубияном и женобоязником!

Затем она развернулась и почти бегом скрылась между деревьев, оставив за собой запах луговых трав и неловкость — густую, как дым после взрыва.

— Женобоязник? — фыркнул Драко. — Любопытно, это слово она сама придумала или позаимствовала из словарного запаса своего сумасшедшего папаши?

— Какого черта ты вообще здесь забыл? — резко развернувшись, процедил Блейз.

— Предложение великана по изучению мутировавших котов показалось мне напрасной тратой времени, так что решил скрасить убогий час в твоей компании, — невозмутимо ответил Драко. — Но, похоже, кормление фестралов в обществе полоумной Лавгуд тебе куда интереснее.

Блейз раскрыл рот, очевидно, собираясь извергнуть поток возражений, но тут из леса выскочил Лонгботтом — раскрасневшийся и растрепанный, точно пробежал трехмильный марафон. Его мантия была разодрана, волосы спутались с кусками грязи и веток, а на лице проступал длинный след острых когтей.

— Вы не видели Гадикуса? — прохрипел он, согнувшись пополам. И без того жалкий его вид стал поистине убогим.

— Это он тебя так украсил? — полюбопытствовал Забини.

Лонгботтом насупился и, тяжело дыша, ответил:

— Я просто угостил его куриным паштетом… А он, вместо того чтобы хоть чуть-чуть обрадоваться, взбесился, разнес клетку и сбежал, — неудачник едва не расплакался от обиды. — Хагрид велел найти его до конца урока. Может, вы знаете, куда он побежал?

— Конечно, он побежал туда, — Драко ткнул пальцем куда-то вглубь леса.

— Спасибо, Драко! — на глазах Лонгботтома все-таки проступили слезы. Однако на этот раз — от благодарности. — Ты мой спаситель!

И, пожалуй, не бросься он в указанном направлении с таким рвением, Малфой бы признался, что не имеет ни малейшего представления, где искать взбесившуюся тварь. За неимением такой возможности он пожал плечами и вновь перевел внимание на хмуро-притихшего Забини.

— Да, кстати… — небрежно обронил Драко, — не против скоротать вечер в гостиной, в нашей скромной компании? Пара партий в шахматы, немного приятной музыки и разнообразная коллекция расслабляющих напитков… — он мечтательно цокнул, затем перешел на заговорщический шепот: — Говорят, у тебя теперь новая — чертовски роскошная — гитара? Так не будь эгоистом, услади наш слух своим талантом. Как в старые добрые времена…

— А, так это от тебя? — протянул Блейз, скептически прищурившись. — Ты же не всерьез рассчитываешь меня этим подкупить?

— Подкупить? — бровь Малфоя взметнулась с показным возмущением. — За кого ты меня принимаешь?

— За засранца, которого имею несчастье знать с рождения, — сухо парировал Забини, скрестив руки на груди. — В последний раз ты дарил мне что-то после того, как спалил мою сову. Думаю, она оценила жест, пока тушили перья.

— Это было на втором курсе, — возразил Драко.

— Верно. Только вот с тех пор мало что изменилось.

— По-моему, ты все еще злишься.

— О, ты заметил? — Забини изобразил изумление. — Удивительно, обычно до тебя такие вещи доходят примерно… — он выдержал театральную паузу, — никогда.

— Просто скажи, что ты хочешь! — раздраженно потребовал Драко. — Костюм из последней коллекции Lune NoireЛунный нуар — темный и изящный стиль, чуть готический. Популярен среди молодых аристократов вроде Малфоя и Забини. Использует редкие волокна теневой шерсти и туманных чар. Слоган: «Безупречность — не заклинание, а привычка»? Билет на концерт Ведунийангл. The Weird Sisters или «Странные сестры» — популярная музыкальная группа у магического населения Великобритании. Они часто выступают по Волшебному радио и периодически устраивают концерты. В 1994 году «Ведуньи» выступали на Святочном балу в Хогвартсе. Они очень дружны с Альбусом Дамблдором. Все члены этой группы изображены на Карточках из шоколадных лягушек? Или, может, новую сову, чтобы твоя, обугленная, наконец обрела покой?

— Да пошел ты! — вспыхнул Блейз, срываясь с места.

— Ладно, ладно! Без драматичных уходов и истерик, — Драко примирительно взмахнул руками. — Я правда не понимаю, что еще должен сделать, чтобы ты перестал вести себя как обиженная сова.

— Для начала — оставь уже в покое мою сову! — холодно бросил Блейз. Впрочем, развернулся обратно.

— Тоже мне, потеря…

— Во-вторых, перестань делать вид, что я идиот и не замечаю перемен в твоем поведении. И, если уж на то пошло, объясни по-человечески, что с тобой, черт возьми, происходит. Если, конечно, сможешь.

Малфой отвел взгляд, с тоской осознав, что восстановление связей — та еще морока. Особенно с Забини. И почему от не мог просто принять слова на веру, как Крэбб и Гойл? Неужели дежурной усмешки и парочки красиво подобранных фраз недостаточно для утоления его самолюбия? Судя по мрачному, неприветливому лицу — нет, поэтому, Драко, скрепя зубами, снизошел до уклончивых ответов:

— Не так давно у меня появились некоторые… сложности. Кхм… Личного характера.

— Какие именно?

— Как бы объяснить… — Малфой вздохнул, чувствуя себя не в своей тарелке. — Временами я сам не свой. Ощущение, что кто-то другой управляет моими действиями, а я наблюдаю со стороны. Неожиданные перепады настроения, которые накатывают из ниоткуда, порой нелогичные поступки и зацикленность на… — осекшись, он откашлялся. — Вот почему некоторые мои действия и слова могли показаться странными, лишенными смысла. Однако же, если посмотреть на ситуацию под другим, более широким углом…

Чем больше он говорил, тем глубже, безнадежнее проваливался в зыбучие пески вранья; и тем отчетливее проглядывало скептическое недоверие на лице Блейза, словно тот уже все для себя решил, но дает возможность утонуть в болоте самостоятельно.

И вдруг в памяти вспыхнула идея — точно спасительный маяк, сияющий в ночи для заблудших моряков. Драко вспомнил, какими счастливыми, умиленно-растроганными выглядели Винсент и Грегори, когда он использовал то слово. Как мгновенно смягчился их гнев и просветлели кругловатые лица… Быть может, оно каким-то чудом сработает и на этот раз?

Терять уже нечего.

— Понимаю, звучит сумбурно и непонятно, но… — Малфой величайшим усилием воли сдержал привычное закатывание глаз и презрительную гримасу и заставил себя выдавить сквозь сжатые зубы: — Уверен, ты, как мой самый лучший и близкий друг, единственный, кому я могу доверять, обязательно поймешь без лишних объяснений.

Глаза Блейза расширились, в них мелькнуло что-то неуловимое — удивление? недоверие? смущение? — будто он отчаянно пытался сохранить невозмутимость. В любом случае, настороженность постепенно испарялась из воздуха.

Сработало. Черт возьми, это действительно сработало!.

— Получается, Пэнси была права… — тихо заметил Блейз.

— Возможно? — осторожно отозвался Драко. Не имея ни малейшего представления, о чем речь, он благоразумно решил не разрушать удачно сложившееся впечатление.

— Так все из-за женщины?

Малфой моргнул.

— Что?

— Ты ведь сам сказал — «зацикленность», «сам не свой», «кто-то другой управляет моими действиями». Ходишь как под заклятием. Говоришь туманно, мысли путаешь, не спишь, не ешь… — Блейз развел руками, затем протянул с мрачноватым удовлетворением человека, который наконец оказался прав: — А я ведь предупреждал: от ведьм добра ждать не приходится!

На мгновение Малфой потерял дар речи. От ведьм? А потом, осознав, к чему Блейз клонит, почувствовал, как к щекам приливает жар.

— Пытаешься сказать, что я… — Драко едва не подавился.

— Влюблен! — торжественно диагностировал Блейз. — И, судя по всему, безнадежно.

Малфой прикусил щеку изнутри, сдерживая дикое желание огрызнуться, закатить глаза и послать самопровозглашенного лекаря к Мордредовой матери — желательно коротко, емко и с указанием точного маршрута. И все-таки…

«Да, я безнадежно влюблен, что бы это ужасное слово ни значило» — чуть лучше, чем «Нет, я сошел с ума». Хотя разница между ними обидно мала.

— Допустим, — осторожно начал он после затянувшейся паузы. — Может быть… частично… кое-что в этом есть…

Он бы, пожалуй, многое отдал, чтобы немедленно вернуть эти слова обратно. Но было поздно — Блейз уже кивал с видом опытного психоаналитика, которому наконец удалось расколоть упрямого пациента.

— Ничего страшного, — с неуместным энтузиазмом заявил он, хлопнув Драко по плечу. — Тебя еще можно спасти, и я помогу тебе в этом.

— Ты?

— Конечно! Кому, как не мне, знать, сколь пагубными и разрушительными бывают эти… чувства, — Блейз театрально вздохнул. Драко медленно провел ладонью по лицу, подавляя стон. — Они разъедают здравый смысл, превращают уважающего себя мужчину в бесхребетного идиота, готового на все ради пары милых слов и поцелуев, — распалившись, он изобразил пальцами двух уток. — Женщины, Драко, — существа опасные. Сначала очаруют, потом разорят морально и приберут к рукам имущество вместе с самоуважением, а напоследок заставят думать, будто все это твоя вина. Потом ты будешь упиваться одиночеством и огневиски, без устали раздумывая о том, с чего вообще начался конец прекрасной жизни. А ответ прост: с той самой улыбки. Потому что стоит этим созданиям улыбнуться — и ты уже попался!

Тяжко признавать, но в коем-то веке, Малфой был солидарен с чокнутой Лавгуд.

— Ты женобоязник, — констатировал он.

— Вовсе нет, — нахмурился Забини. — С чего ты взял?

Драко было чем ответить, но он так и не успел раскрыть рта. Из-под дикого можжевельника, в паре шагов от них, донесся подозрительный шорох. Блейз мгновенно напрягся, вытянувшись струной.

— Ты слышал? — спросил он, понижая голос.

Будто в подтверждение опасений, из-за злосчастного куста выскочил низзл — взъерошенный, с шерстью дыбом и злобно поблескивающими глазами.

— Чего тебе, уродец? — поинтересовался Драко, инстинктивно потянувшись за палочкой.

Низзл зарычал, выгнул спину и шагнул вперед.

— Кажется, ты ему не нравишься, — шепнул Блейз.

— Какая жалость. Меня недолюбливает живой довод против межвидовых скрещиваний. Сейчас расплачусь…

Низзл окончательно взбесился, взвился вверх и рванул вперед — Малфой сдавленно вскрикнул. Пятясь, он неудачно зацепился за корень и, потеряв равновесие, рухнул спиной на мокрую холодную землю. Демон в кошачьей шкуре замер рядом: спина выгнулась идеальным полукругом, острые как лезвие когти блеснули в темноте, а низкое рычание прорезало воздух так, что даже ветви над головой дрогнули.

— Не двигайся, — посоветовал Забини. — А лучше притворись мертвым.

Драко поднял палочку, готовясь прошептать обездвиживающее заклинание, когда лес прорезал звонкий, знакомый голос:

— Гадикус, вот ты где!

Низзл навострил длинные уши. Его когти все еще находились в опасной близости от лица Малфоя, но это, к сожалению, было не худшее. Настоящая катастрофа кралась из-за поворота тропинки в лице вездесущего дуэта Поттера и Грейнджер. Очкарик, судя по восторженной мине, переживал счастливейший миг своей жизни, а Грейнджер прижимала к груди раскрытую книгу и безуспешно пыталась сохранять серьезность.

— Уберите от меня это чудовище! — потребовал Драко, пытаясь выбраться из грязи с тем достоинством, которое вообще возможно в подобных обстоятельствах.

— Кажется, он почувствовал твою враждебность, — прыснула грязнокровка, опускаясь на корточки рядом с ними. Потом достала из сумки кусочек сушеного мяса и бесстрашно засюсюкала с монстром: — Иди сюда, пушистая лапочка, вот так… молодец…

Гадкое создание насторожилось, прищурилось, едва заметно шевельнув ушами, но запах угощения сделал свое дело. Пока низзл проглатывал мясо, Грейнджер почесала его за ухом — и чудовище окончательно растаяло, свернувшись клубком у ее ног.

— Видишь? — самодовольно произнесла она, поднимая прирученного зверька на руки. — Надо просто найти нужный подход.

— В отличие от тебя, у меня нет многолетнего опыта в дрессировке бешеных тварей. — Драко стряхнул с рукава прилипшие листья, многозначительно поглядывая на Поттера.

— Осторожнее, Малфой, — тот угрожающе вздернул бровь. — А то эта бешеная тварь умеет метко кидаться оглушающими.

— Только попробуй!

— Прелестно, — хмыкнул Забини, закатив глаза. — Осталось дождаться, когда вы начнете метить территорию.

При этом на губах его расползлась какая-то странная полуулыбка. Малфой не придал этому значения — он был слишком рад, что этот дурацкий урок наконец закончился.

«Что ж, в целом день можно счесть удачным, — решил Драко по пути в замок. — Не считая зараженных бешенством уродцев и Гадикуса, разумеется».

Зато удалось вернуть большую часть соратников на правую сторону — достижение, достойное похвалы от самого Салазара Слизерина. И главное, без посредников в лице недоброжелательного двойника и душной ведьмы.

Крэбб и Гойл наверняка испекут для своего предводителя любимые булочки с корицей. Исполненный сочувствия Забини вряд ли теперь станет задавать неудобные вопросы. А Пэнси… что ж, ее возвращение в дружину было лишь вопросом времени. И когда их элитная пятерка снова будет в полном составе, Драко наконец-то сможет восстановить утраченный порядок — в школе, в доме, а заодно и в собственной душе.

Избавиться от двойника; расторгнуть договор; расправиться с Грейнджер — вот он, короткий, но верный план действий.

Не успел Драко погрузиться в приятные фантазии, как в уши ударил приторно-сладкий голосок:

— Мой дорогой мистер Малфой! А я вас везде ищу!

Не имея путей к отступлению, Драко одним движением поправил безупречно белый воротник и, натянув на лицо почтительную улыбку, развернулся к Амбридж.

— Я всегда к вашим услугам, профессор.

— Вот как? — пропела она, испытующе оглядывая его с ног до головы. — Однако же вы крайне редко радуете меня своим обществом. Особенно в последнее время — наши еженедельные встречи тет-а-тет так и не состоялись.

— Разумеется, профессор, — проговорил он ровным голосом, — мои пропуски вызваны исключительно… учебной загруженностью и делами Инспекционной дружины.

Амбридж улыбнулась хитро, будто читая его мысли:

— Ах, конечно. Но уверена, это не единственная причина. Ведь уже дважды отчет о деятельности нашего клуба по борьбе с преступностью мне вместо вас приносила мисс Паркинсон. К тому же ходят слухи, что вы пропустили семь патрулей!

— Не хотел вас беспокоить, но правда в том, что я… — Драко вздохнул, давая себе время придумать ответ и мысленно пообещав расквитаться с доносчиком при первой возможности. — Я был болен. Очень тяжелая и серьезная форма заклинательной лихорадки, вызванная переутомлением и выгоранием.

— Ох, сочувствую, мой милый, — цокнула Долорес с преувеличенным участием, затем стремительно попятилась назад. — Никогда не слышала о подобном недуге. Он заразен?

— Нет-нет, можете быть спокойны, — заверил ее Малфой. — Теперь я полностью здоров и преисполнен сил для выполнения своих прямых обязанностей.

Он ласково погладил значок с изящно расписанной буквой «И», заслужив поощряющий кивок.

— Прекрасно, прекрасно! Ведь матч с Гриффиндором состоится уже в эти выходные, и, уверена, никто не хочет, чтобы пропущенные тренировки помешали вашей триумфальной победе.

— Матч? — переспросил Драко. Занятый решением проблем, он совсем забыл о предстоящих соревнованиях. К тому же — ничуть не горел желанием летать на огромной высоте, когда в любую секунду его мог подменить придурок, не умеющий держаться на метле. — Не уверен, что…

— Ах да, чуть не забыла… — вдруг сказала Амбридж. Торжественность в ее голосе заставила Драко напрячься в ожидании дурных вестей. — Я пригласила вашего отца на матч.

Драко незаметно сжал кулаки под плащом и едва не поперхнулся.

— Вряд ли он сможет оторваться от дел, — пробормотал он. — Вы же знаете, сколько у него обязанностей и…

— Мой дорогой мальчик, — директриса, сияя приторной улыбкой, шагнула ближе, ее бантик задрожал прямо у него перед носом. — Люциус уже отправил мне письмо с согласием, где выразил искреннее желание стать свидетелем ваших достижений. Как же он писал… Ах да, цитирую: «Истинная радость для меня — видеть, как мой сын превращает талант в славу, а победы — в гордость семьи».

Дерьмо.

Драко внутренне застонал. Зубы свело от избытка розовых тонов и улыбок — особенно когда внутри все разрывается от злости на Амбридж и ее непрошеное вмешательство. Теперь он не может отказаться от участия в матче, даже если это означает рискнуть свернуть себе шею…

Чертова Амбридж. С чего вообще ей в голову пришло пригласить отца на гребаный квиддич?

— Разумеется, профессор… — процедил он сквозь зубы, стараясь, чтобы голос не выдал бурлящее внутри раздражение. — Буду счастлив продемонстрировать свои навыки. Особенно, перед отцом.