Сага о Сакши́. Книга 3. Последний удар сердца (гет)

Надёжно укрытая куполом, молча стояла Чунхуа, и, что бы ни происходило под ним, оно происходило внутри неё и никого больше не касалось. Ошеломлённые исходом общественных беспорядков в этой стране, притихли жители Казара, которые до той поры тоже день ото дня кричали всё громче.

Через три недели после изоляции Чунхуа Сунь Чжао вошёл с докладом к императору.

— Плохие новости, повелитель.

Бай Лин поднял глаза от свитка, принесенного библиотекарем несколько минут назад. Он успел обдумать только несколько постулатов некоего учёного и вздохнул с тихой досадой. Сунь Чжао выглядел обеспокоенным, а он был не из тех, кто отвлекал императора пустяковыми переживаниями. Бай Лин отложил свиток и приготовился выслушать второго генерала.

— Говори.

— Вожак Финниас прислал гонца. Отряд людей убил нескольких кентавров, патрулировавших свои территории, вторгся на их земли и истребил небольшое поселение. Финниас думает, что это был отвлекающий маневр, потому что тем временем кто-то разрушил один из горных пиков, которые являются жилищем и крепостью многих кентавров.

Бай Лин замер. На секунду ему почудилось, что всё внутри превратилось в стекло, грозящее осыпаться мириадами хрупких осколков от одного вдоха.

— Что за люди?

— Они не из наших земель. У них тёмная кожа, гортанный выговор и незнакомый язык. Они дикие и кровожадные.

— Вожак Финниас просит помощи? — спросил император, бессознательно уставившись на входные двери в приёмный зал. Зал был длинным, и двери, расположенные у дальней стены, казались слишком далёкими.

— Нет, повелитель. Они справились сами и выгнали захватчиков. Кентавры тоже не лыком шиты. Но он извещает, что магия этих людей — сырая, тяжёлая, тёмная, неумелая — может наделать много бед.

Слушая, как за окном завывает вьюга, он отстранённо подумал, что в этом году будет большой урожай яблок. Всякий знает, что, чем больше снега зимой, тем больше яблок летом, а уж в этом году ветви будут просто ломиться от фруктов.

— Ясно. Что-нибудь ещё?

— Есть невнятные слухи о Море Упавших Звёзд...

Сунь Чжао не успел договорить. Массивные створки входных дверей раскрылись, и с торопливыми поклонами вошёл слуга-докладчик.

— Ваше величество, некто по имени Лу Лисинь просит о встрече...

Мальви подняла голову от вышивания. Она всё утро просидела в приёмном зале, выполняя обещание и настырно навязывая своё присутствие и заботу зятю. Она говорила, что так отдаёт свой долг Вилан и что от этого ей легче. Бай Лин не хотел, чтобы ей становилось легче, но упоминание имени Вилан останавливало его от злых слов: "Ты мне не нужна. Проваливай!"

— Лу Лисинь? — изумилась Мальви. — Паладин Меле́трис?

Бай Лин повернулся к ней и холодно спросил:

— Знаешь его? Кто он?

Мальви покачала головой и устремила задумчивый взгляд в стену.

— Мало кто видел его или его госпожу. О Мелетрис знают все, но только единицам оказана честь личного знакомства.

Все? Он слыхом не слыхал о какой-то там Мелетрис. Ни в библиотеке Линь Чао, ни здесь, в его собственной, эта женщина ни словом не упоминалась ни в одной из прочитанных рукописей. Какое отношение она имеет к Юшэнгу и к нему самому? Чем таким знаменита?

— Расскажи, что знаешь, — потребовал император, которого необходимость тянуть из невестки сведения клещами начала раздражать. Гонец подождёт. Его никто не звал и не ждал, а дела государя прежде всего и сами себя не выполнят.

Мальви помолчала несколько секунд, собираясь с мыслями. Двое мужчин терпеливо дожидались её ответа, чтобы решить, чего ждать дальше и как реагировать на визит незнакомца.

— Мелетрис — королева снежных рыцарей. Их страна лежит на самом севере. Говорят, что снег там не тает никогда. Однако, кто это говорит, — неизвестно, потому что никто не знает точно, где эта страна. Известно только, что она укрыта защитным куполом, сквозь который не проникнуть никому. Снежные рыцари — хранители Альтариона. Они не вмешиваются ни в чьи битвы, и потому целые тысячелетия их никто не видит. Их заботит лишь безопасность самого Альтариона. И если пожаловал сам Лу Лисинь, стало быть, случилось что-то поистине ужасное.

— Снежные рыцари... — задумчиво проговорил Бай Лин. — Почему я ни разу не слышал о них?

— Ты очень молод, — прохладно заметила Мальви, и как-то сразу в зале повеяло нездешним, как будто до того она всего лишь играла в игру "будь как все". — А кроме того, ты почти всю жизнь провёл среди людей, а они живут за некой "завесой": они слепы, быстро старятся, интересуются лишь тем, что находится на расстоянии вытянутой руки, всего боятся и потому агрессивны. Кому придёт в голову посвящать их в тайны других рас? Это великая честь — быть знакомым хотя бы с одним из снежных рыцарей, и не всяких государь может ею похвастаться. Но тебя, похоже, удостоили этой чести. Не заставляй ждать посланника королевы Мелетрис.

Господин Лу Лисинь, мужчина на вид не старше тридцати лет, был высок и статен. Его лицо можно было без колебаний назвать красивым, особенное впечатление производила бесстрастная неподвижность тонких черт. Выражение лица вовсе не было суровым или отстранённым, это было спокойствие того, кто в полной мере владел собой и своими чувствами. Кожа отличалась редкой полупрозрачной белизной и контрастировала с черными волосами. Сине-голубые одежды господина Лу, украшенные серебряной вышивкой, казались сотканными из самой метели в сумерках.

— Приветствую повелителя драконов от имени моей госпожи — королевы Мелетрис, — Лу Лисинь отдал церемониальный поклон.

— Привет и тебе, посланник королевы Мелетрис, — кивнул Бай Лин, ещё не уверенный в том, как следует отнестись к нежданному визиту.

Краем глаза он заметил, с каким жадным интересом Мальви разглядывает представителя загадочного народа. Она даже позабыла о своём занятии. Великая честь... Интересно, великая ли честь — быть знакомым с ним, с Бай Лином?

Видимо, Лу Лисинь заметил взгляд альвы. Повернувшись, он отвесил и ей низкий уважительный поклон.

— Приветствую дочь древнейших лесов.

Мальви тут же вскочила на ноги и ответила:

— Приветствую тебя, сын вьюг и Хранитель мира.

Разумеется, она была польщена знакомством. Раздражение Бай Лина усилилось: не то чтобы он стремился быть единственным предметом чужого обожания, однако Мальви слишком уж обожествляла этого человека. Не забыла бы, что замужем. Тот ли он, за кого себя выдаёт?

— Что привело тебя в мои земли, господин Лу? — император перешёл сразу к делу.

— События последних месяцев вызывают тревогу и недоумение у многих народов, — ответил невозмутимый господин Лу. — Грядёт Великий совет, и её величество королева Мелетрис надеется, что Сакши почтит его своим присутствием.

Бай Лин кивнул. Выказывать свою неосведомлённость, задавая наивных сотни вопросов, он не собирался. И так ясно, что поведение людей представляет угрозу для остальных обитателей Альтариона. За время своего правления он привык незамедлительно решать проблемы Юшэнга и теперь не думал отсиживаться в выжидательном молчании у себя дома. Во всяком случае, на месте он сам определит, какие действия для него приемлемы и допустимы. Почему бы и нет, в конце концов? Что сейчас его удерживает от визита в другую страну?

— Совет назначен на ночь полнолуния — через три дня. Дворец её величества велик, и ваше величество сможет взять с собой любое количество сопровождающих.

Три дня... Бай Лин с трудом сдержал ироническую усмешку: драконы, конечно, быстры в полёте, но о каком торжественном въезде пойдёт речь, если прибыть туда на своих крыльях! Хотя... кто может выглядеть грознее и внушительнее парящих в небе крылатых ящеров?

— Для перемещения в нужные места мы пользуемся энергетическими перемещениями. Так путешествие займёт всего несколько секунд. Если ваше величество не против, я появлюсь здесь снова через три дня и укажу путь...

Давая своё согласие, Бай Лин отдавал себе отчёт в том, что сильно рискует. Это может быть и ловушкой. Однако же не последним аргументом за участие в Совете было мнение Мальви обо всём этом. Уж если представительница древней правящей семьи так твёрдо убеждена в этом, то и ему сомневаться не стоит. Правда, Бай Лин был не в восторге от её умоляющего взгляда: Мальви отчаянно хотела поехать в страну снежных рыцарей вместе с ним в составе свиты.

Вид у Сунь Чжао был такой обеспокоенный чрезмерным вниманием супруги к посланнику королевы, что Бай Лин, сойдя со своего трона вниз, ободряюще похлопал его по плечу. Это не единственная наша проблема, друг мой... А Мальви... Просто Мальви сегодня повстречала свою мечту.

Жу Юн полулежал в постели. За свою жизнь он всего пару раз бывал лежачим больным и при обычных обстоятельствах уже давно был бы на ногах. Однако зануда И Лей наотрез отказывался позволять ему вставать с кровати. И то сказать: рана отчего-то заживала слишком медленно, и глубоко внутри, около сердца, Жу Юн чувствовал подозрительную непрочность, а при неловком движении от боли захватывало дух. Ну, по крайней мере, он больше не терял сознание и не пребывал долгие часы в беспамятстве.

Ему было скучно, но лучше уж скука, чем визит императора. Как ни силился, Жу Юн не мог относиться к Бай Лину как к брату, тем более как к младшему. А кроме того, он решительно не был рад родству с повелителем. Что хорошего в том, что тебя вечно подозревают во всех существующих грехах? Жаль, что нельзя родиться снова...

Бай Лин вошёл, проигнорировав неловкую попытку наместника поприветствовать императора стоя, опустился на скамейку напротив постели больного и, задумавшись на минуту, длившуюся по ощущениям не менее часа, заявил:

— Скажи, почему ты не предпринимаешь попыток свергнуть меня?

Жу Юн подавил усталый вздох и решил высказаться с самой искренней откровенностью.

— Потому что не хочу быть таким, как вы, ваше величество.

Бай Лин поднял брови: ответ его немного удивил, обескуражил и даже слегка задел.

— Смелое заявление. Отчего же? Я не нравлюсь, или моё правление тебя не устраивает?

— Нет, владыка. Просто не хочу оказаться на вашем месте.

— Почему? — чуть более нетерпеливо спросил Бай Лин. — Чем тебе не нравится моё место?

Было бы проще и безопаснее уклониться от прямого ответа. Но он считал такое поведение ниже своего достоинства. Отлично понимая, что с некоторых пор это стало несбыточной мечтой, Жу Юн всё-таки проговорил:

— Я хочу принадлежать самому себе. И той единственной, которую однажды встречу. И жениться на ней, а не на той, которую буду вынужден принять ради династического брака, терпеть всю жизнь и иметь с ней детей, а за её спиной пытаться утишить боль и тоску в чужих обьятиях. Хочу принимать решения за себя одного и свою семью, а не быть в ответе за всю империю. Не ждать худшего от членов своей семьи и своих соратников. Быть вольным, как ветер. Ваше величество, я солдат, но служба рано или поздно кончается, и тогда наступает свобода. А служение императора, боюсь, кончается только со смертью. Да, есть власть, могущество и богатство. Можно приказать и получить всё, что угодно. Или почти всё. Но это жалкая компенсация счастья. И из неё приходится платить несоразмерную цену.

Бай Лин помолчал. В словах Жу Юна было так много того, о чём он сам старался не думать: слишком горьки эти мысли. Слишком больно думать, что всё могло быть совсем по-другому. Что доля императора вовсе не так завидна, как уверены те, кто её не имеют. Что приходится отказываться самому от столь многого... В обмен на то, что, на самом деле, приносит больше тревог, горя и разочарований, чем настоящей радости.

— Я изменил решение, — произнёс Бай Лин после долгого молчания. — Жу Лань будет наместником в Веньяне. Для этого не нужно принадлежать к правящей семье. Моим преемником назначу тебя. Завтра об этом объявят прилюдно и тебе придётся постоять несколько минут перед народом.

Жу Юн открыл рот, слова протеста рвались наружу. Однако Бай Лин отмахнулся.

— Это не братская доброта. Фактически у тебя больше прав на трон, чем у меня...

— Повелитель, мне никогда не сравняться с вами. Никто не сделал для нас больше, чем ваше величество. Вы всегда будете выше... любого.

— Я не могу игнорировать факт родства, — Бай Лин решительно пресёк пререкания. — Ты из нашего рода. Если со мной случится... что-нибудь... Ты станешь во главе государства вместо меня. Ты — Сакши, хочешь того или нет. А Жу Лань, сколь бы достоин он ни был, только чёрный дракон. Но я не буду обнародовать твоё происхождение ради твоей безопасности. Если придётся однажды, ты сам продемонстрируешь золотую чешую, и никто не посмеет оспорить твоё право на трон.

Выслушав безрадостную благодарность Жу Юна, Бай Лин вышел и, не зная, куда себя деть, направился к храму. Ему хотелось спуститься вниз, в гробницу, и провести время с семьёй. Побыть самим собой. Если сможет. Однако не успел он миновать даже один коридор, как позади послышался топот, и, обернувшись, Бай Лин увидел мчащегося во всю прыть второго министра. Если первый был круглым, как мяч, с какой стороны ни посмотри, то второй тощ, как весло, несмотря на поразительный аппетит.

— Мой господин! — отдыхиваясь, просипел министр. — В Казаре восстание... Люди вдохновились "подвигом" жителей Чунхуа, якобы прогнавших драконов со своих земель, и тоже пошли в атаку. Оказывается, они давно готовились к мятежу. Правитель еле успел скрыться.

— Чего ему бояться? — удивился Бай Лин. — Он же человек.

— Его обвиняют в связях с драконами. Якобы он подкуплен вами...

— И где он?

— Неизвестно, — министр развёл руками.

— Подмоги, стало быть, не просит... Ладно. Что ещё?

— Люди убили нескольких драконов. Остальные кинулись в бой. Сражения кипят вторые сутки... Прикажете послать подкрепление, ваше величество?

— Нет, — Бай Лин покачал головой и двинулся дальше, второй министр засеменил следом, боясь не расслышать хоть слово. — На этот раз я не буду вмешиваться. Всем драконам немедленно вернуться в Юшэнг. Мы закроем на́ши границы. А люди пусть живут как хотят. Что там с Морем Упавших Звёзд?

— Его больше нет, повелитель...

"Нет на свете счастья, — грустно вздохнул Бай Лин, сидя в холодном полутёмном помещении императорской гробницы. — Только, кажется, всё устроилось, и опять что-то не так... Судьба всё испытывает меня на прочность. Что, если однажды я не выдержу, перестану сопротивляться и позволю ей наконец раздавить меня? Или паду во зло ради удовольствия отомстить миру за свою загубленную жизнь? Это только благодаря Ви она не загублена окончательно, мне ещё есть, за что бороться..."

Он разрешил себе уйти в воспоминания. В те дни, когда был опальным принцем и едва познакомился с Вилан. И тогда его жизнь изменилась. Стала настоящей. Последние четыре года... И вот к какому моменту привёл этот путь...

В один из дней Бай Лин наткнулся на небольшой склад вещей, оставшихся после Вилан: изодранное платье, всё ещё пахнущее пожаром войны и впоследствии в точности восстановленное портными; её портрет, нарисованный им по памяти; его портреты, вышитые её руками; кара́кульки прописи, в написании которых она практиковалась; ещё какие-то мелочи... Он подержал в руках каждую. С каждой вещью связаны дорогие воспоминания. "Ви, где ты сейчас? — подумал он со вздохом. — Надеюсь, что всё плохое между нами закончилось, осталось в прошлом. И, когда ты вернёшься, я не хочу начинать сначала. Мы продолжим на том мгновении, когда пришлось расстаться. Когда вернёшься..."

Воля императора была оглашена на следующий день. Если драконы и были удивлены такой перетасовкой, то виду не подали. В конце концов, ещё ни одно решение его величества не принесло Юшэнгу ни малейшего вреда. И если оно таково, стало быть, на то имеются самые серьезные причины.

Во время оглашения Жу Юн стоял на возвышении на главной площади на глазах у тысяч молчащих драконов.

— По причинам, которые до срока не могут быть раскрыты...

Ноги у него ещё дрожали от мерзкой слабости, по спине стекали струйки холодного пота. Итак, теперь преемник он.

— В случае моей смерти или неспособности управлять государством...

Жу Юн всё гадал, стало ли лучше отношение к нему повелителя. Они братья, Бай Лин признал это. Жу Юн знал, что было исследовано всё: родословная, истинный облик, духовные силы, чешуя, кровь... Он дал кровь сам, добровольно. Какой смысл запираться?

— Прежний декрет остаётся в полной силе.

Тепла не прибавилось. Только враждебность вроде стала сходить на нет, хотя подозрительность Бай Лина никуда не исчезла, она стала менее заметной, а обращение более или менее доброжелательным. Чёрт бы побрал это родство, пропади оно пропадом... А ведь всё могло быть совсем иначе, не вмешайся проклятый Линь Чао много лет назад со своей проклятой... любовью? Одержимостью? Эгоизмом уж точно. Всё могло быть по-другому. Их семья могла быть такой счастливой. И они, братья, выросли бы вместе, доверяя друг другу сердце и жизнь. У них были бы любящие родители. Жу Юну не на что было пожаловаться, дома его любили. Но он догадывался, что, кроме своей, забрал себе и удачу Бай Лина.

Стоявший рядом Жу Лань осторожно и крепко поддерживал его, и впервые Жу Юн позавидовал своему названному брату: тот обладал редким даром быть всегда и везде к месту и ко времени.

На следующий день Жу Лань отбыл на свой новый пост — во дворец в Шу Лянь. С собой он увёз указ его величества, записанный на листе бумаги: донести волю господина до жителей Веньяна.

А ещё через день вновь явился посланец королевы снежных рыцарей, и вот тогда Жу Юн понял слова Бай Лина: если со мной что-нибудь случится... Он пробовал протестовать: Великий Золотой Дракон не имеет права так рисковать собой, отправляясь в неведомые земли, в возможную ловушку злокозненных врагов! Бай Лин покачал головой: вот затем-то и нужен второй Сакши. И от планов своих не отказался. Жу Юну пришлось подчиниться воле императора.

В час, когда день переходит в сумерки, Лу Лисинь открыл перед Сакши зеркало, сделанное из ослепительно сверкающего льда. Портал. Неторопливо переливающийся серебряный свет, мешающийся с радужными всполохами, затягивал и манил шагнуть навстречу.

Вход в таинственную страну Юйлань. Вслед за Сакши бесстрашно один за другим вошли в дивный водоворот Сунь Чжао, принцесса, Куан и Мингжу и ещё несколько десятков драконов из личной стражи Бай Лина. И когда, последний раз вспыхнув морозным взблеском, погасло зеркало, Жу Юн понял, что остался один. Что это? Шанс захватить власть? Экзамен на честность? Или — всё-таки! — доверие?

Бай Лин не успел моргнуть, как ощутил, что стоит на твердой земле. Рядом оглядывалась по сторонам его свита. Возможно, он и вовсе не отправился бы сюда, но король Эллан со своим воздушным вестником сообщил, что тоже прибудет на совет. А уж коль скоро король сильфов решил присутствовать на совете, то и ему, Бай Лину, не стоило отказываться от возможности поучаствовать в таком необыкновенном событии.

Позади расстилалась заснеженная пустошь. Там властвовал колючий злой ветер и бушевала низовая пурга. Впереди сияло солнце, освещавшее похожее на зеркальную гладь ледяное поле. Белизна и сияние. Тут было значительно теплее и радостнее.

— Те, кто ищет Юйлань с дурными намерениями или из пустого любопытства, ни за что не сумеют пробиться через пургу, — проговорил Лу Лисинь. — Пустошь простирается так далеко, что и сильнейший сойдёт с пути и выбьется из сил. Отважный и мудрый дойдёт до защитного пояса, которым окружена наша страна и где стоим мы сейчас. Только истинно чистый помыслами сможет преодолеть защитный пояс. Или тот, кто получил наше позволение...

Вокруг завевался вихрь светлых блестящих снежинок, развевая волосы и одежды. Воздух был полон искр и огоньков. Кокон из вихря и снега окутывал стоящих, однако, в нём было довольно тепло и приятно и даже навевал дремоту.

Взмахом руки Лу Лисинь молча призвал следовать за ним. Сделав несколько шагов, он исчез из виду. Драконы настороженно переглянулись. Но, словно под чарами, без сомнений за ним исчезли император, принцесса и генерал Сунь, и сопровождающим ничего не осталось, как двинуться вперёд.

Бай Лин ощутил барьер как некую стену, спружинившую в момент перехода. Вероятно, недостойных и незваных она отбрасывала назад. Пара шагов, и сопротивление исчезло. Страха не было, ибо мало что на свете могло в самом деле напугать его. Скепсис изогнул его губы в насмешливой полуулыбке и поднял брови. Однако через мгновение выражение лица молодого императора смягчилось, и он принялся осматриваться с любопытством.

Вокруг цвела и переливалась свежими красками весна — благостная, волнующая, пробуждающая душу. Шелестела юная листва, ласково пригревало отдохнувшее за зиму солнце, распевали песни птицы, радовавшиеся погожим дням, душистый ветер обнимал за плечи и мягко гладил по лицу. Мимо шагали люди, двигавшиеся в разных направлениях. На их лицах светились безмятежные улыбки, спокойные и благожелательные, а взгляды, которые они бросали на невесть откуда взявшуюся толпу драконов, были заинтересованными и приветливыми. Здесь, похоже, никто ничего не опасался.

Драконы стояли на большой площади, а перед ними высился дворец, вырезанный из переливчатого полупрозрачного белого камня. Изящнейшее кружево резьбы напоминало изысканный наряд. Загнутые коньки крыши концами устремлялись в безоблачное небо.

Жестом паладин королевы пригласил высочайшего гостя войти в гостеприимно распахнутые двери. Подобрав полы ханьфу, Бай Лин взошёл на высокое крыльцо и перешагнул через порог.

— Королева Мелетрис ждёт встречи с гостями, — некая девушка, очевидно, служанка, с поклоном обратилась к господину Лу. — Извольте пройти в сад.

Шагая по дворцовым помещениями рядом с господином Лу, Бай Лин любовался их скромной прелестью. Белоснежные, палевые, нежно-розовые, прохладно-голубые каменные плиты, покрытые тончайшими морозными узорами, создавали ощущение воздушности, невесомости, драпировка из лёгких светлых тканей, дивные растения и вазы, вырезанные с поразительным мастерством из незнакомого звёздчатого тёмно-синего минерала, очаровывали и завораживали. Бай Лин заметил растение, необыкновенно похожее на кустик, который Вилан поселила в их спальне. Его листья сияли ярко-голубым светом и сочились мерцающей росой. Неужели она добыла его здесь? Вхожа ли она сюда, в Юйлань? Бывает ли в этих местах?

Сад ничуть не уступал дворцу. Тут было множество мостиков, перекинутых через пруды, берега которых заросли восхитительными водяными цветами, клумбы и скамейки, беседки и фонтаны. Смеркалось, и в каменных фонарях зажгли свечи. Бай Лин признался себе, что никогда не видел таких цветов. Он тронул пальцами ветку и понял, что пышно цветёт сама его кора меленькими цветочками насыщенного малинового цвета, а воздух сладко пахнет яблоками.

Королева гуляла в полном одиночестве. Бай Лин удивился, обнаружив, что это совсем молодая девушка. Он не нашёл её красивой. Но она мила. Личико, затуманенное невесёлыми размышлениями, задумчивый взгляд больших чёрных глаз. Глаза эти напоминали два озера, чья поверхность сверкает ясным днём, но омут под нею не в состоянии осветить самое яркое солнце. Их мягкий блеск напоминал блеск невыплаканных слёз. Она, тоненькая, невысокая, прямая, поглощённая своими мыслями, медленно шла по дорожке. Казалось, она носит в себе всю затаённую печаль мира. Но когда она заметила приближающихся гостей, её губы тронула сдержанная приветливая улыбка.

Лу Лисинь сразу же стал за её плечом, словно оберегая и поддерживая свою маленькую хрупкую госпожу. Мелетрис сама обратилась к Бай Лину:

— Для Юйлань великая честь — принимать Сакши, а для меня — видеть его в моём доме.

— Для Юшэнга бесценно внимание королевы снежных рыцарей, — склонившись в предписанном этикетом поклоне, отозвался Бай Лин, как приличествовало случаю.

— Готовность повелителя драконов прийти на помощь в самое непростое для себя время вызывает бесконечное уважение...

Мальви, до этого момента во все глаза разглядывавшая королеву, вдруг испугалась. Эта девушка... Она так подходит её зятю. Что, если эти двое за несколько дней найдут общий язык, сблизятся, почувствуют общность и тепло друг к другу? Это ведь вполне возможно. Боги, Мелетрис подходит Бай Лину больше, чем Вилан. Он и Вилан — это союз двух индивидуальностей. Но здесь и сейчас Бай Лин и Мелетрис похожи на... на... на сошедшиеся половинки одного целого! Бай Лин в своём горе нуждается в понимании, на которое в той самой мере мало кто способен. А Мелетрис как раз такая... Тихая, спокойная, сдержанная... Мягкая, как вода, и столь же твёрдая. За три с половиной года вдовства Бай Лин ни на кого не обратил взгляда, не пытался забыться ни в чьих руках, а теперь кто его осудит? Мальви чуть не затрясла головой: "Нет! Вилан такого не заслуживает. Не заслуживает предательства. Не после всего, что они пережили! Это можно было бы понять, но не простить!"

Охваченная тревожным предчувствием, она почти прослушала, как император представил королеве её — принцессу альвов и родственницу его жены и Сунь Чжао — своего генерала и самое близкое и доверенное лицо. Мелетрис не обошла их своим вниманием и каждому сказала несколько ласковых слов. Совет назначен на ночь полнолуния. Не желают ли гости немного отдохнуть? Император изъявил желание, и его и его приближённых и сопровождающих отвели в выделенные им покои.

Сунь Чжао в смятении наблюдал за тем, как Мальви меряет шагами спальню. Он пытался обнять её, успокоить, согреть. Пальцы у неё были холодны, как ледяные. Мальви как сумела объяснила причины своего беспокойства, и он нашёл, что оно не безосновательно. Теоретически такое возможно. В другое время он поручился бы за верность владыки безвременно ушедшей жене. Слишком уж оплакивал её император, и ему ли, Сунь Чжао, не знать, что его величество совершенно искренен в своих переживаниях! Но кто знает... Император имеет право полюбить снова. Имеет право на второй шанс обрести счастье. Жизнь слишком несправедлива к нему. Так неужели злым языкам дороже слёзы и боль императора, нежели его счастье?

— А что, если императрица никогда не вернётся? — тихо спросил Сунь Чжао. — Ты хочешь, чтобы он всю жизнь любил только мёртвую женщину?

Мальви повернулась. Как объяснить ему, что любящий должен быть верен тому, кого любит, и в жизни, и в смерти? Иначе в чём смысл брачных клятв? В чём смысл любви вообще?

— Да! — выкрикнула Мальви. — Я хочу, чтобы он любил Вилан, а не какую-нибудь первую встречную девицу.

Она уже и жалела, что своими руками сподвигла Бай Лина приехать сюда. Чёрт бы побрал этих рыцарей и их правительницу! Мальви совсем забыла, что сделала она это оттого, что с детских лет мечтала увидеть королеву (в то время ею была мать Мелетрис), и снежных рыцарей, и их страну. Вот будет сюрприз, если Вилан вернётся, а сердце её мужа уже занято другой. Опять же и вмешаться нельзя — кто посмеет указывать монархам? И Вилан ведь не станет бороться за свою любовь. С кем бороться — с Бай Лином? Или с Хранительницей мира? Любой усмотрел бы в этом беспросветный эгоизм. Да и дело не в этом. Вилан просто повернётся и уйдёт. Растаит в дальней дали. Исчезнет не оглянувшись, что бы ни было потом, после...

Глядя на обескураженного Сунь Чжао, она вдруг похолодела:

— И что же?.. Если я умру, то ты?..

— Нет! — Чжао тряхнул головой, категорически отвергая самое предположение.

Мелетрис, оставшись наедине со своим паладином, долго молчала, глядя вслед ушедшим гостям. А Лу Лисинь глядел на неё заботливым нежным взглядом.

— Сердце императора полно скорби и уныния, которые он прячет даже от себя, — проговорила она.

— Да, — кивнул господин Лу. — Он оплакивает любимую, убитую злыми чарами Ло Фэна.

Мелетрис улыбнулась:

— Есть средство утешить его. Этому горю можно немного помочь...

Великий совет начался. В молчании заняли приглашённые свои места в тронном зале.

Зал был великолепен: стены, облицованные полупрозрачными плитами тёмно-зеленого камня с выгравированными ветвями и листвой деревьев, голубые самоцветы, взблескивавшие между ними, напоминали ночной лес. Потолок, тёмный, почти чёрный, казался звёздным небосводом, а пол — заводью, в которой расцвели кувшинки из бледно-розовой эмали. Это место было предназначено скорее для отдыха и веселья, однако, оно также напоминало, ради чего собрались здесь представители свободных рас и народов Альтариона.

Бай Лин, впервые присутствовавший на таком мероприятии, внимательно разглядывал прибывших. Рядом с ним сидел король сильфов Инней. По другую сторону расположился на кресле в нагромождении подушек маленький человечек, делегат от малорослый племен. Неподалеку, согнув ноги, за неимением подходящего сидения опустился на пол Финниас, вожак кентавров. Он и Бай Лин обменялись взглядами и приветственными кивками.

Их было много — тех, кто явился участвовать в совете: фриммы — малорослый народец: кентавры; альвы; сильфы; русалы; демоны; драконы; водяные; лешаки; фрагги (кого люди обычно называют троллями); оборотни; серпентины (полулюди-полузмеи). Правители, кто знали друг друга, перешёптывались и обменивались мнениями, прочие настороженно молчали. Эллан, король альвов, восседал рядом с русальим царём и, полностью сосредоточившись на собеседнике, слушал взволнованную прерывистую речь русала. Наконец-то Бай Лин получил возможность воочию увидеть того, кто так долго проявлял скрытое пренебрежение Вилан и им самим. Красивый надменный мужчина с алмазным венцом в тёмных кудрях и загадочной улыбкой. Впрочем, ему скоро наскучило разглядывать альва, и он стал разглядывать других.

Появление королевы приветствовали стоя. В знак почтения поднялись на ноги даже дамы. Мелетрис стала перед ними и без предисловий объявила:

— Вы собрались здесь, чтобы решить судьбу этого мира.