Эстель из белого города (джен)

Великие Озёра отличались от всего, что Эсти доводилось видеть раньше. Даже во снах. Зегит — главный город общины Инайрис, стоял на холме, пологим склоном обращённом к берегу. Воды было много, очень. Но, в отличии от бесконечного, временами суетливого, но подчинённого ритму моря, в Озёрах водная гладь почти не двигалась. Небольшая рябь от ветра — и та стихала почти мгновенно, стесняясь будто своего непривычного этим местам вида. Три круглых зеркала — три Ока ушедшего божества, изредка бросающего на оставленную планету случайный взгляд — без искажений отражали небесные тела. Линны Инайрис, обосновавшиеся на юго-восточном берегу, воспевали их красоту. Люди, с недавних пор занявшие противоположный берег, обожествляли и упоминали в молитвах.

Зегит — вотчина Тели — мог похвастаться своеобразностью и самодостаточностью. Город утопал в зелени. Линны протянули корни к ближайшему лесу — и к ним пришли деревья, кустарники, травы. Песок поддался алхимии, обратившись в стеклянные мосты и набережные, обнажившийся почти бескрайний запас известняка лёг в основу замков — по всему городу поднялись широкие купола. Нововведение, нетипичное для подземной архитектуры линнов, Эстель оценила по достоинству. Широкие белокаменные полусферы, увенчанные дозорными башенками, прекрасно сохраняли прохладу в полуденный зной. Под крышами, во внутренних двориках, журчали фонтаны, питаемые выманенными подземными источниками, поражали живостью висячие сады, разбегались по стенам строгие орнаменты фресок и изящной резьбы.

Ещё в Инайрис догадались использовать влагу подземных источников и жар огня одновременно — и создали бани. Необычные, нежаркие и влажные, наполненные ароматным туманом. Ароматным, если подумать, в городе было почти всё. Телиа и его люди ценили благовония, влажность добавляла воздуху привкус, цвели сады — особенно розы и цитрусы. Ночью почти всегда было видно звёзды. Эстель любила выходить в заросли, начинавшиеся сразу за террасой её комнат — и смотреть в небо. В Зегите она чувствовала себя удивительно умиротворённо.

— Одно из мелких озёр — не пресное. Много соли. Мы начали добычу, но её не становится меньше, так, — Тели, как хороший хозяин, находил для гостьи время практически каждый день. Знакомил с чудесами Инайрис, показывал необычные пейзажи или просто приносил местной еды — часто до приторного сладкой. Линн оказался редкостным сладкоежкой. Эсти улыбнулась, — Показать тебе?

— Конечно, — линна и не думала отказываться. Прятать улыбку — тоже, — Уверена, там замечательно.

— Так, — Тели кивнул довольно, подал ей руку, — Идём?

Соляное озеро — небольшое, не сравнить с Очами, но переполненное ценным веществом — находилось совсем близко от собратьев. От слияния с соседями его хранила, насколько линна почувствовала, удачно лежавшая в земле жила плотной породы, разделившей подземные источники и почвенные слои. Над ней образовался небольшой песчаный холм, с вершины которого линн и линна наблюдали за игрой заходящего солнца на кристалликах соли, осевшей на границе старой береговой линии. Вода отошла западнее, глубина, очевидно, не превышала пары метров. К центру озера тянулись рукотворные сооружения. Что-то, отдалённо напоминавшее лебёдки горонодобытчиков, только горизонтальные. Закат окрасил пейзаж в розовый и лиловый.

— Изобретательно. Вы молодцы, — Эстель улыбнулась.

Не могла не улыбнуться, не могла не похвалить, не могла не отметить радостные отблески в ореховых глазах Тели. Никак не могла отогнать зудящее беспокойство. Опускался вечер. Как всегда в пустыне — быстро. Эстель, не сдерживаясь больше, обернулась. Отвернулась от чуда инженерно-минералогического творения. На противоположном берегу затеплились еле различимые глазу огни, неровное пламя костров. Линны умели договориться со своей землёй, и города их процветали в любых условиях. Но Зегит стоял в пустыне.

Соляное озеро и дневная жара были тем немногим, что в рукотворном оазисе Инайрис напоминало об изначальном виде их земель. Но три сотни шагов за городскую стену — и пески брали своё. На противоположной стороне Очей, различимой только глазами существ нечеловеческих, ютился лагерь людей. Они, всё же, появились в мире совсем недавно. Кочевое племя, едва освоившее скотоводство, не доросшее до земледелия, с примитивной речью. Но их было много. Пугающе много. Люди жили мало, умирали быстро, но размножались ещё быстрее. И тянулись к жизнедательной пресной воде.

У Озёр их собралось с несколько тысяч. Грубые шатры стояли кое-как, без видимой системы, скот и дети вместе резвились под слабым присмотром взрослых особей. Костры чадили, люди прятались у неровного света от ночного холода, переговаривались рублено и гортанно. Оазис не дотягивался до того берега, но люди и не тянулись к земле, только к воде — и с тихой пока жадностью смотрели на Зегит. Белые стены не прятала даже ночь.

— Это небольшая часть, — Телиа перехватил взгляд спутницы, устремлённый к их вынужденным соседям, — Недавно их проходило в сотню раз больше, так.

Что-то спугнуло людей, выгнало из степей в центре материка, погнало на юг. Четверо из пяти предпочли дорогу к теплу и ждущей впереди неизвестности Выжженных земель. Оставшаяся часть предпочла Крайний Север. Из переселенцев, проходивших мимо земель линнов, примерно десятая часть задержалась. Устали от тягот пути, обезвоженной пустыни, не захотели связываться с неизвестным, и встали лагерем у Очей. Линне не нравились их взгляды.

— Знаешь, — Эстель начала говорить, и Телиа тут же поднял на неё взгляд, — Раньше они не были нашей проблемой, я уверена. Но, возможно, теперь это не так.

* * *

В столицу Эстель вернулась на крыльях птицы — не подумав даже, насколько в текущее время это было не принято. Люди волновали её, об этом стоило узнать Совету — и она спешила. К счастью первым, кто встретился ей в Линнее, оказался Мэйли. Он, как всегда, приютил её, устроил в кресле у по-настоящему потрескивающего камина, напоил вином — таким же терпким, но для разнообразия горячим — и внимательно выслушал.

— У меня о них тоже есть несколько тревожных новостей, — Мэй задумчиво покачивал бокал, — И о переселении я слышал. Думаю, нам стоит волноваться именно о тех, кто обосновался у Великих Озёр.

— Согласна, — Эсти, несмотря на тревожную тематику беседы, от звуков знакомого голоса наконец расслабилась, — Север далеко, и меняет гостей до неузнаваемости. Не слишком охотно отпускает, к тому же. А те, кто пойдёт через Выжженные земли… мне жаль, но вряд ли их ждёт что-то кроме смерти.

— А ты знаешь, что там? — Мэйли заинтересованно подался вперёд.

— Ничего. На дни пути — одна выжженная до омертвения почва. Ни единого живого существа. Ни одного источника природных сил. И лететь чем дальше, тем тяжелее. В какой-то момент я просто развернулась. Не смогла двигаться дальше. Ни на шаг.

— И давно так? — линн качнул головой со смесью сочувствия, недоверия и интереса.

— Когда мы очнулись у Озера, так уже было, — Эсти пожала плечами, — За то, что было раньше, не поручусь.

— Значит, остаётся посочувствовать людям, решившимся пройти там, — Мэйли поднял бокал, пригубил молча.

— Да, — Эстель тоже выдержала небольшую паузу, — Мне больше не понравились те, кто остался у нас под боком. Странные они какие-то. Дышат иначе и смотрят недобро.

— И не обходятся без посторонней помощи, — Мэйли со вздохом отставил бокал, — Я не смог узнать подробности, но им точно кто-то подсказывает. Слишком быстрое развитие.

— Хм? — Эсти хотела напомнить, что иногда развитие идёт резво и само по себе, но линн поймал её взгляд, усмехнулся и покачал головой.

— Речь не об одном гении, учащим других, — в глазах его на мгновение зажёгся озорной огонёк. Скрылся, впрочем, так же быстро, — Их развитие — будто бы не совсем естественное. Пахнет странно. Отдаёт тёмной магией, можно сказать. И кровью. Мы сейчас стараемся узнать, кто им способствует.

— Узнаешь — скажи. А так я ставлю на Древних, — Эсти невесело хмыкнула, вспоминая давних гостей Рина.

— Может быть. Расскажу. А твои соображения, если не возражаешь, озвучу на ближайшем совете.

— Было бы замечательно, — линну не мог не радовать появившийся шанс не разговаривать с политическим органом сородичей.

— Займусь завтра же, после полудня, — Мэй улыбнулся легко. О нелюбви Эсти к общению с большим числом соотечественников за раз он знал прекрасно.

— О, а на первую половину дня у тебя какие-то планы? — Эсти устроилась поудобнее, подобрав под себя ногу.

— Не совсем в твоём вкусе, — линн потянулся, — Собираюсь убить кое-кого.

— О, — линна снова откинулась на спинку кресла, — Поединок?

— Всё ещё не одобряешь методику? — он усмехнулся.

— Не то чтобы. Просто считаю, что способ узаконить смерть странный. Особенно от рук сородича. С кем? — Эстель честно попыталась отбросить неуместные проявления гуманизма.

— С Нарди, — ответил Мэйли не столь охотно, а Эстель в который раз тяжело вздохнула, — Знаю, он тебе симпатичен, но мне кажется, что без него в Линнее будет спокойнее. Станешь вмешиваться?

— Нет, — Эстель отставила опустевший бокал, отвернулась к окну, отображавшему слюдяную подземную ночь. Тёмную, как и любое другое время подземных суток. Что бы не думала линна, дела и решения собратьев — любых — были их неотъемлемым правом, — Хотя понять не могу. Он не худший линн.

Мэйли неопределённо повёл плечом. Скоро они, свернув разговор, разошлись. Мэйли отправился спать, а линна осталась в кресле. Вид за окном притягивал её взгляд всё сильнее, далёкие отблески магических огней плясали на кристаллах, свечи бились им в такт. Сонливость пришла внезапно. Завернула в меховое одеяло и неумолимо, пусть и нежно, забрала под свою опеку. Эстель заснула почти мгновенно и очень глубоко.

* * *

— Ну вот, а говорили — не добудишься!

Голос, ворвавшийся в уши Эсти, обладал небывалой звонкостью какой-то особенно нервирующей тональности, и из сна, действительно, выбрасывал отменно. Линна приоткрыла глаза. Комната была ей знакома. Звуки Линнеи за окнами — тоже. А вот лицо юного линна, склонившегося над ней и упёршего руки в бока она определённо видела впервые. Он отличался правильными, тонкой лепки, чертами лица, бледной кожей, покрытой лиловыми узорами и яркими, золотистыми глазами с такими же лиловыми отблесками. Линн улыбался Эстель, да так хищно, что походило скорее на оскал, пусть и добродушный. Он линне определённо напоминал кого-то, но со сна мысли двигались вяло, а голоса со стороны путали их окончательно.

— У тебя всего-навсего талант, — Крейна, как и его манеру выражаться, с кем-либо перепутать было невозможно. Линн стоял у дверей — как обычно — и на собрата косился как-то недобро.

— Талант именно к пробуждению меня? Немного расточительно, — голосовые связки после длительного молчания слушались плохо, голос вышел излишне скрипучим, и Эстель воспроизвела ещё пару звуков, приводя его в норму. Молодой линн растянул губы сильнее, слегка раскосые глаза блеснули. Крейн дёрнул ухом.

— Нет, талант у него в целом к раздражению линнов. Хоть из анабиоза достанет. Рад приветствовать, Эсшаль, — удовольствия в голосе, впрочем, не ощущалось.

— Наверняка унаследовал эту способность у тебя, — Эстель приподнялась на руках и села, разгоняя кровь.

— А при чём тут я? Это твой воспитанник, — а вот негодовал Крейн искренне, — Ладно, просыпайся спокойно, раз уж поднялась, пара часов роли не сыграют.

— Альви, я полагаю? — Эсти дождалась, пока Крейн оставит комнаты Ойлис, и сосредоточилась на оставшемся сородиче.

— Он самый, — юноша, недолго думая, упал на кушетку рядом с линной. Несмотря на недовольство Крейна при сравнении с Альви, Эстель не могла отделаться от ощущения, что именно друг на друга они и походят. И именно поэтому, вероятно, не ладят. По крайней мере, вчерашний младенец в отсутствии старшего товарища заметно расслабился.

— Ну, рада видеть, что ты вырос, — линна отвела от лица отросшие волосы, одновременно оживляя нервные окончания по всему организму. Выход из сна требовал немало сил, тут Крейн не ошибся.

— Ага.

Линн оставлять её, по-видимому, не собирался, но и с разговорами не лез, погрузившись в себя. Компания его оказалась на удивление ненавязчивой. Не отвлекающей от внутренних процессов, и не требующей внимания. Когда Эстель, наконец, пришла в себя полностью — ощущать тело вновь дееспособным ей определённо нравилось, пусть оно и было тяжелее того, другого, из снов… Так вот, стоило линне встать на ноги, в последний раз потянувшись и убедившись в работоспособности слегка атрофировавшихся мышц, как Альви вышел из своего полусна. Уставился на неё яркими глазами, очевидно выжидая.

— Так для чего родичи хотели видеть меня в этот раз? — Эсти была не прочь немного подыграть.

— О, им в который раз нужен совет. Или даже настоятельная рекомендация, — Альви фыркнул, вновь став похожим на дикое животное. Определённо из семейства псовых, — Они, видишь ли, не могут понять, что делают на войне.

— Даже так. И кто противник? Это не говоря уже о том, как вы в целом умудрились.

— А у тебя есть предположения? — оживление, кажется, составляло три четверти эмоциональной палитры линна.

— Подозрительнее всего, на мой взгляд, древние. Но могут оказаться и люди, в прошлый раз они мне не понравились… — Эсти характер подросшего линна импонировал.

— Угадала, — удовлетворённо покачал головой Альви, — Люди, и очень похоже, что под влиянием древних. Впрочем, последнее считается теорией, и Советом принимается с переменным успехом.

— Как всегда, — линна хмыкнула.

— А про то, как мы до этого дошли, лучше у Нарди спроси, он вроде в Линнее сейчас.

— О, он жив? — Эстель после пробуждения не сразу вспомнила о товарище, который, между тем, собирался драться с Мэйли.

— Да что ему будет? — молодой линн широко распахнул глаза, — Ворчит больше прежнего, а так в порядке всё.

* * *

Лет за время сна Эстель прошло не мало, а уж с последней встречи с Дарри — и вовсе немерено, однако линн не изменился ни на каплю. Неприветливо кивнул ей, молча, но с весьма выразительным выражением лица провёл вглубь очередного временного лагеря. Пока костры и шатры сменяли друг друга, в расфокусированных глазах линны сливаясь в мягкие чёрно-рыжие полоски, Эстель размышляла. Непроизвольно. Эпохи сменяли друг друга, а Дарри не менялся. И такое положение вещей для линнов было обычным. Или правильнее было бы сказать, что изменения не соответствовали их природе?

Они умели адаптироваться, развивали ранее отсутствовавшие навыки, становились умнее, хитрее… агрессивнее, если нужно. Но сущность их, вплоть до привычек — милых и неистребимых — существенно не менялась. Даже в разных телах. При этом, разницы между поколениями особо не наблюдалось. Первые, первые рождённые, относящиеся ко второму и третьему поколениям… Линны отлично иллюстрировали стабильность. Так ли всё происходило у древних — других известных долгожителей — Эсти не знала. Да и не её делом это было. Хотя бы это. Пусть знать иногда и хотелось.

Походные шатры с момента появления человечества на границе мира линнов так же остались прежними. Ни одного окна, плотные ткани на деревянных каркасах, простые формы. Сколько-то удобств, забавно смотрящихся посреди леса. Например, любимое кресло Мэйли — вместо ковра устроившееся на плотном слое тёмно-зелёного мха. Ожившие листвой каркасные перекрытия вместо балдахина и одеяла — из привычной лине не растительной материи. Стол, само собой, тоже присутствовал. Эсти предпочла устроиться именно на нём.

Община Ойлис питала странную любовь к отправке на сомнительные рубежи именно Мэйли. Сам он не спорил, а в конкретно этом случае считал, что борьба с текущими противниками подземных жителей закономерно вытекает из его прошлых забот по изучению людей. Как поняла Эсти из бесед со своими друзьями, оказавшимися в Линнее, сородичи её сцепились с ними неподалёку от Зегита — не зря местная атмосфера не понравилась линне незадолго до сна.

— …казалось бы, никаких проблем с ними быть не должно, — Мэйли, разобравшись с делами, устроился в кресле неподалёку от гостьи. Вино в его бокале не убывало, светлые брови хмурились, да и в целом выражение на лице застыло… нетипичное и недовольное. Эсти понимающе кивнула, — Мы сильнее, выносливее, про магию и говорить нечего.

— Но не получается? — линна, в отличии от друга, удивлена не была.

— Совсем, — линн цокнул, раздражённо отставляя тонкое кружево хрусталя, — По одному с ними разбираться не так сложно, но если отряд встречается с отрядом… Они теряют остатки своего разума, входят в какой-то транс, давят числом. А наши сородичи не могут сделать ничего. Теряются. Везёт, если не гибнут. По большей части мы отсиживаемся в крепостях. Зегит в осаде.

— Неприятно, — Эстель отметила краем сознания движение за матерчатыми стенами, подумала, что дозорные Ойлис не спят, — А вся проблема в том, что вы не умеете убивать. Слишком цените жизнь. В большинстве. Я, как старшая, нахожу это милым, но несколько неуместным. Впрочем, навык приобретаемый.

— Да уж, — Мэйли впервые за вечер усмехнулся, — У некоторых вполне получается.

— Вот видишь, — она улыбнулась в ответ, — Принцип ничем не отличается от охоты на тех же дрянных подземных пауков-переростков… опять забыла название.

— Значит, осталось научить этому оставшихся линнов, — Мэйли откинулся на спинку кресла, а Эсти вдруг захотелось подойти ближе.

— Хотя бы некоторую часть, — следовать порыву до окончания беседы на, всё же не стала, — Начнём с общины Лиммина, раз уж сейчас у него больше всего проблем. Там и остальные подтянутся.

— Поэтому ты здесь? — он в более привычной манере выгнул бровь.

— Именно, — линна хмыкнула, переступая по мху почти горящими пятками, — А ещё проверить хочу, нет ли на людях следов стороннего вмешательства.

— Согласен.

Мэй кивнул легко, но сразу после вдруг сосредоточился, подобрался. Эсти ни понять ничего не успела, ни решить, как тело её будто само подскочило вверх. Пара быстрых шагов по мху, по странной траектории, так же мгновенно успокоившееся посреди комнаты сердцебиение. Пара глухих ударов крови в ушах казалось, что и не произошло ничего — Мэй и головы повернуть не успел — а потом вскочившая линна так же неожиданно осела на земляной пол. Разве что менее грациозно. Свистящий звук — будто от хлопнувшей струны — пришёл с опозданием.

Боль никуда не делась, но Эсти воспринимала её будто бы издали, с расстояния. Сильнее ощущалось облегчение, свившее было узел во внутренностях, и также внезапно отступившее. А ещё понимание, что она крайне удачно встала. Да, так уж вышло, что из живота её — чуть-чуть не достав до селезёнки — торчало оперение арбалетной стрелы. Тёмная кровь толчками втекала вокруг древка. Однако там, где у Эсти располагался живот, у сидевшего чуть дальше Мэйли оказалась бы голова. Более травматичное место.

Суматоха вокруг распространялась с нарастанием. Голос Мэйли — громкий, резкий — разгонял по лагерю линнов, дозорные, из которых линна узнала только Дарри, то докладывали что-то, то снова скрывались за пологом. Эсти глубоко вдохнула, отстраняясь от посторонних событий. Воздух пошёл куда-то не туда, заставив её болезненно поморщиться. Рана эта для линны не была первой — но первой достаточно серьёзной, чтобы теплокровное тело само имело шансы не справиться. Пришлось перекидываться.

Растения к повреждениям приспосабливались лучше. Лианы на месте плоти просту разошлись — стрела выпала на запачканную кровью почву, бывшие сосуды закрылись пробковой тканью, не столь болезненное покровное дыхание открыло устьица на месте пор. Обычно пульсирующие в рогах запасы энергии тёплой волной хлынула к месту повреждения. Появившиеся извне руки помогли линне перебраться на постель. Глаза у Мэйли горели ярко, зло и насторожено, но головы он не терял. Эсти постаралась улыбнуться ему, но отключилась, до того, как смогла удостовериться в успехе.

* * *

Способности к заживлению у линнов были выше всяческих похвал, это Эсти узнала на собственном опыте. Особенно если знать, как с собственным телом обращаться. Необходимое сочетание теплокровности и древообразности поставило линну на ноги буквально за пару недель. Правда, активность ей при этом проявлять не давали. Она не слишком-то рьяно спорила. Мэйли проводил с ней все вечера, иногда заходил в сменивший хозяина шатёр днём, и подругу старался беречь. Пока лагерный лекарь — будто он мог знать что-то, неизвестное Эстель! — не подтвердил, что с линной всё будет в порядке, Мэй и вставать ей настоятельно не советовал. После, правда, смягчился.

Жизнь их вошла в русло, привычное по годам в Линнее. Очередной раз, правда, пострадавшим вышел Дарри — в какой-то момент забывший постучать перед входом к командиру, и заставший не то, что ожидал. Эстель смеялась, Мэйли качал головой, а сам Дарри пару дней ходил с красными ушами — и молчал так красноречиво, что слухи по лагерю начали расползаться втрое быстрее.

Человека, проникшего в лагерь с арбалетом, вздёрнули на ближайшем каштане. Дозорные своё тоже получили, хоть их вина была не столь велика — заклинания на лазутчике могли обмануть и мастера чар из Миллена.

— Ну, теперь влияние Топи можно считать доказанным.

Эстель смешивала травы в ступке, недостающие виды тут же выращивая на столе и высушивая огненными пасами. Мэйли еле заметно кивнул. Лицо его отливало неестественной белизной, под глазами залегли тени, плечи сводили отголоски дрожи.

— А что, с отпечатками магии на том человеке поспорить ещё можно было, он в конце концов умер давно. А яд — вот он, — линна выразительно потрясла пробиркой, запечатавшей остатки отравленного напитка, — Ещё на пару древних хватит.

— Ты удивительно оптимистична, — голос линна охрип и звуча отрывисто.

— У меня для этого есть все причины, — Эстель передала товарищу по несчастью получившийся порошок, — От арбалета никто не умер, яд выбрали известный, не особо редкий даже. Удача не на их стороне.

— Как же они так, — язвительность не покидала Мэйли даже в отравленном состоянии, — Стоило найти что-то более экзотическое.

— Думаю, они рассчитывали не на сложность, а на недоступность ингредиентов для антидота, — Эсти села рядом с товарищем, прислонилась плечом, — Узнать отраву не проблема, сложно посреди осени в южных предгорьях найти противоядие. А способности линнов они пока не изучили до конца.

— Нам это на руку, — несмотря на очевидно скверное самочувствие, начавшее, впрочем, отступать, кровожадности у Мэйли Ойлис меньше не стало. К лучшему, пожалуй.